Серебряный пепел

ГЛАВА 4

Как мне кажется прошло около трех или четырех дней, все это время работорговцы спускались к нам пару раз, дать немного воды. Я не ела с того дня как они поймали нас. Не понимаю, когда кончается день и начинается новый. Остаётся только прислушиваться к звукам сверху, когда слышится шум – значит день. Я ненавижу ночь, тогда наступает тишина и становится еще страшнее. Запах гнили и испражнений стал чем-то обыденным. Я невероятно хочу есть, во снах мне иногда снятся ягоды и жареное мясо, иногда мне кажется, что я чувствую его запах. Тасита говорит, что тоже его чувствует, это работорговцы дразнят нас.

– Зачем они это делают?

– Чтобы, когда они принесли еду ты съела все до последней крошки.

Сил нет ни на что. Приходится прилагать усилия, чтобы просто вытянуть ноги. Я лежу на полу своей камеры и наблюдаю за мерцанием факела. Его снова зажгли, но совсем скоро он погаснет.

Временами появляется отвратительная боль в желудке, скорее всего это от голода. Все мысли наполнены едой. Такой голодной я никогда себя не чувствовала. Хочется хоть чем-нибудь заполнить желудок, чтобы боль исчезла. Вспоминая о всех вкусностях сделанными Исайей рот наполняется слюной. Сладкие пироги и печенья с посыпками, мясо и рыба с различными специями, привезенными из дальних уголков Терртена. А спелые фрукты, которые всегда стоят на столе. Хэвардский виноград самый сочный. Кажется, что во рту появляется его вкус. Голод и правда может свести с ума. Поэтому лучше всего засыпать, как советовала Тасита.

– Почему просто не накормить нас, все голодают уже несколько дней. Мы съедим все, что дадут и без этого.

– Но в этом то и суть. Сначала они маринуют тебя в темной камере, без еды и воды. И когда сил уже совсем нет, они принесут обед, не смей есть его, не притрагивайся ни к чему. – резко произносит она.

– Почему?

– В еду добавляют вещество, которое сделает тебя податливой, затуманит разум. Сделаешь все, чтобы тебе вновь дали звездной пыли. Будет трудно вернуться в норму, некоторые потом жить не могут без нее.

Умереть с голоду, тоже не в моих планах. Мне кажется я съем все, что мне дадут, это чувство голода невыносимо.

– С чего ты это взяла?

Беседа с Таситой разбавляет мои дни.

– Потому что когда-то я тоже была работорговкой.

– Этот шрам с тех времен? – не успев подумать, спрашиваю я. – Прости, я не должна была спрашивать.

Я не вижу выражение ее лица, но уверена, что этот шрам вызывает не самые теплые воспоминания. Она выдержав паузу, отвечает:

– Я была молода и глупа, парень с которым тогда была вместе предложил подзаработать. Я никогда не знала, что такое сытый желудок, так что согласилась. В тот момент мне казалось, что так будет лучше. Мы присоединились к работорговцам на западе, нападали на небольшие деревни в глубинке, грабили и продавали людей. Все шло хорошо, денег было так много, что я могла обеспечить себе старость. В какой-то момент я захотела выйти из игры. Они не позволили мне уйти. – обыденно-притворным тоном произносит она.

Не знаю, как реагировать на слова Таситы, когда-то она было одной из них из тех, кто сжигал деревни дотла, чтобы у людей не было места, куда бы они могли вернуться, той кто заставлял людей голодать. Не представлю кем нужно быть, чтобы быть готовым творить эти ужасные вещи.

– Тот парень перерезал мне глотку, но не удосужился проверить мертва я или нет. Я лежала в канаве на краю города пару часов, надеясь, что придут люди и помогут. В тот момент я вынесла для себя один важный урок. Никто не придет меня спасать. За свою жизнь нужно бороться самостоятельно.

– Как ты выжила? – сквозь шок спрашиваю я.

– Выползла из канавы и дошла до ближайшего дома. – Тасита смеется. – Судьба сыграла злую шутку. Сначала ты стоишь по ту сторону камеры, а потом сидишь в ней.

Слова Таситы эхом отзываются во моей голове. «Никто не придет». Я уверена, что Август выживет, но он ранен и даже не знает где я. Никто не знает, что я здесь. Ни Август, ни солдаты Хэварда не придут за мной. Но как думать о пути спасения, если все мои мысли заняты едой.

– У тебя есть семья?

– Никого, оно же к лучшему.

У меня есть семья, ради которой я должна отсюда выбраться.

Наверху слышатся странные звуки, сначала мне кажется, что нас наконец покормят. Я пытаюсь сосредоточится на звуке, кто-то спускается вниз по лестнице. Через прутья решетки виднеется верзила и еще один силуэт, который в разы меньше. За это время мои глаза приспособились к темноте, но я скучаю по свету. Верзила сопровождает силуэт в камеру напротив меня. Это молодой парень, еще младше меня. Его толкают внутрь, парень падает на пол и ползет в самый дальний угол. Верзила, ухмыляясь, возвращается назад.

– Эй, парень, ты что-нибудь видел там наверху? – спрашивает Тасита.

Парень молчит.

– Ты глухой?

Ее тон слишком резок. Он и так напуган, Тасита делает только хуже. Я решаю попробовать сама.

– Нам также, как и тебе очень страшно, мы тоже хотим выбраться отсюда. Если ты расскажешь, что видел наверху…у нас будет хоть какая-то картина происходящего. Пожалуйста, это очень важно.

– Что ты хочешь знать? – запинается он, его голос дрожит.

– Что они делают? Как много людей? – закидывает его вопросами Тасита.

– Я слышал обрывки фраз. Через несколько дней кто-то приедет и нужно подготовится. Работорговцы повсюду.

– Кто приедет? – спрашиваю я.

– Сколько ты насчитал? – продолжает Тасита.

– Покупатели. Скоро мы поднимемся наверх.

– Количество работорговцев?

– Я не знаю, я не считал. – оправдывается он.

– Примерно!

–Тасита! – останавливаю ее я.

Раздается громкий вздох женщины.

Еще пару дней мы будем сидеть здесь, изнывая от голода. Живот продолжает урчать, но я уже не обращаю на это внимание.

Из камеры Таситы постоянно доносится шорох. Такое чувство будто женщина никогда не спит.

– Что ты делаешь?

– Ничего.

– Но я же слышу.

– В твоей камере нет чего-нибудь острого? Что-то вроде иглы или на нее похожее. Даже палка или гвоздь.

– Ничего. Зачем тебе?

– Взломать замок.

– Ты сможешь это сделать?

– Ты думаешь я пошла в работорговцы из-за хорошей жизни?

Жаль, но в этой камере нет ничего, что могло бы пригодиться.

За соседней стеной слышится писк и громкий хруст, мне страшно представить, что это было. Здесь бегают крысы, но я ни разу не задумывалась о том, чтобы полакомиться ею, но другие думают иначе. От таких мыслей меня сразу начинает воротить. Возможно я еще не дошла до того уровня голода, когда готова буду съесть живую крысу. Миску с водой, которую нам дали два дня назад я отодвинула подальше к стене, чтобы не было соблазна выпить все сразу. Тасита приказала растягивать ее и дала точные указания как это сделать. От воды пахнет тиной и землей, я же представляю, что пью воду из родника. Каждый раз, когда чувствую, что теряю сознание, подползаю к миске и делаю один глоток. Миска почти пуста, но я надеюсь, что смогу протянуть остатки воды до торгов.

Парень за решеткой напротив меня начинает говорить сам с собой, он скучает по отцу и братьям. Под его бормотание я и засыпаю. Дома я никогда не видела таких ярких снов, здесь же постоянно. В этот раз мне снится Август, наше прошлое лето. Поездка к океану, откуда мы не хотели уезжать. Улыбающееся лицо Августа сменяется образом его лежащего тела на земле, и я просыпаюсь.

Сколько времени прошло, знают только боги. Слышат ли они мои молитвы отсюда?

Вниз спускается Мэг вместе с другими работорговцами, которых я не видела прежде. Мэг держит в руках миски, а мужчина позади нее ведро с едой, пришло время, когда нас наконец покормят. Мужчина наполняет тарелку, а Мэг, словно скотине, кидает чашу на пол, половина содержимого выплескивается. До меня доносится запах пшена и картофеля, слова Таситы проносятся в моем сознании, но желание поесть берет вверх. Наконец миска появляется у меня перед носом.

– Не ешь если хочешь отсюда выбраться. – напоминает женщина.

– Я не выберусь отсюда если не буду есть.

– Пей воду, но не смей прикасаться к еде.

– Я хочу есть.

– Я предупредила.

Это не так-то просто, я смотрю на миску перед собой и просто не могу сдержаться. Осматриваю еду, пытаясь отыскать признаки звездной пыли, но голодный разум затуманен. Рот наполняется слюной, я отскакиваю в сторону и жадно выпиваю остатки воды, что у меня были отложены на будущее. Если я ничем не наполню свой желудок, то наброшусь на еду.

Парень напротив, начинает есть, из других камер слышится чавканье, люди набивают себе животы, думая, что с едой все в порядке. Я отодвигаю миску еще дальше и сворачиваюсь в клубок на холодном полу. Нужно сновать заснуть.

***

Этот запах все не дает покоя. Дома всегда был завтрак, обед и ужин, в любой момент времени я могла попросить все, что мне захочется. Свежее и идеально приготовленное, сейчас же я мечтаю наброситься на эти остатки, что они решили сбагрить нам.

Я больше не могу справиться со своим голодом и накидываюсь на еду. Даже не чувствую ее вкуса, просто жадно заглатываю куски очисток из-под картошки и вареного пшена. Миска становится пустой слишком быстро, я даже вылизываю ее, чтобы в ней не осталось ни крошки.

– Мне жаль тебя, принцесса. – хрипло произносит Тасита.

Я ощущаю невероятное чувство сытости, по которому так скучала. В еде я не почувствовала чего-то странного, возможно здесь и не было того вещества, о котором говорила Тасита. Да и в целом я ощущаю себя как обычно, даже будто прибавилось немного сил.

– Я ничего не чувствую. – говорю Тасите.

– Подожди немного. Они вливают туда лошадиные доз. И советую лечь, а то еще навредишь себе.

– Ты так ничего и не съела?

– Нет и не собираюсь.

В глазах начинает мелькать. Тасита была права, нужно было лишь немного подождать.

– Вижу. – шепчу я.

– Что? Что ты видишь?

Под потолком моей камеры летает птица, точно такая же как ждет меня дома. Белый ворон. Я четко понимаю, что ворон является плодом моей фантазии, но в тоже время птица выглядит такой реальной. Встаю на ноги и пытаюсь прикоснуться к нему. Но как бы я не пыталась ухватиться за ворона, птица ускользает.

– Что ты творишь? – эхом раздается голос Таситы. – Девочка?

Рядом появляется еще одна, теперь их двое так как это и должно быть. Голова начинает кружиться и хватаясь за стену, я сползаю на пол. Камера начинает дрожать и кажется, что я вот-вот упаду, но куда? Я ложусь на пол и наблюдаю как птицы бьются об потолок. Им здесь не место.

– Их нужно выпустить.

Я не могу разобрать кому принадлежит этот знакомый до боли голос, может он мой. Птица спускается вниз, она так близко к моему лицу, но попытки дотронуться до нее снова терпят неудачу. Птица оказывается настойчива и как назойливая муха, все кружит над головой.

– Она пытается тебе напомнить. – это голос мамы, звучит так, будто она в соседней камере.

– Мама? Где ты? Ты не должна быть здесь. Ты дома…и Амелия, и Алисия, и остальные.

– Со мной все в порядке. Мы ждем, когда ты вернешься к нам.

– Не думаю, что я смогу. Мне так страшно. Я скучаю по вам. – у меня перехватывает дыхание.

– Я знаю, милая, знаю.

– Ты можешь остаться?

Птица спускается ниже, к ней присоединяется вторая. Я закрываю глаза, чтобы их не видеть, но они кричат прям над ухом и цепляются за волосы. Отгоняя их, мои руки задевают один предмет. Птиц больше нет, но есть кое-что другое.

– Тасита. – кричу я, надрывая голос. – Тасита, у меня есть…Тасита.

Заколка, запутавшаяся в волосах. Я пытаюсь ей рассказать об этом, но меня затягивает в сон. Хоть сны яркие, но совсем не запоминаются. Я хватаюсь за них, чтобы вспомнить, о чем они, но сны ускользают. Остается лишь сладкое послевкусие. Точно помню, что я просыпалась пару раз, меня вырвало и снова пришел сон. Все это превратилось в паутину, из которой я пытаюсь выбраться.

– Сколько я проспала? – спрашиваю у женщины.

– Не знаю, но они спускались к нам пару раз, чтобы наполнить тарелки. Как себя чувствуешь?

– Вымотанной.

Хотя все это время я проспала. Я кидаю взгляд на свою чашку, наполненную до краев и понимаю, что мне хочется еще. Все это время моя ладонь была крепко сжата, открыв ее, вижу заколку. Я могла давно уже вытащить нас отсюда.

– Заколка.

– Она бы пригодилась.

– Она у меня.

– Если ты шутишь, то скажу сразу, шутка не удалась.

– Я говорю правду, острая и тонкая. Ты сможешь взломать замок?

– Почему ты не сказала об этом раньше? – Тасита зла. – Отдай ее мне, и я освобожу нас.

Я уже готова протянуть руку через решетку и подкинуть заколку к камере Таситы, но что-то останавливает меня. Как я вообще могу ей доверять, что, если женщина просто сбежит одна, оставив меня здесь.

– Расскажи, как взломать замок, тогда я сама нас вытащу.

– Ты издеваешься? Просто дай мне чертову заколку, и мы сбежим отсюда сразу же. Во время торгов они больше заняты продавцами, чем товаром. Нас будут держать какое-то время наверху. Будет отличная возможность сбежать и смешаться с толпой.

– Одной сбежать будет намного проще.

– Я не оставлю тебя, принцесса.

Как бы мне хотелось ей верить, но я не могу. Заколка может быть моим последним шансом.

– Расскажи, как взломать замок, и я это сделаю, другого варианта не будет.

– Ты не сможешь.

– У нас есть немного времени на то, чтобы ты рассказала, как это сделать. Я быстро учусь.

– С чего мне верить тебе?

– У тебя нет выбора. Нам придётся довериться друг другу.

***

Дни бегут быстрее, когда есть надежда. Я притрагиваюсь к еде еще раз. Меня жутко рвет, а потом хочется еще. Тасита кричит и изливает на меня все браные слова, которые она только знает. И это понятно, ведь выбраться она сможет только со мной.

***

Я больше не притрагиваюсь к еде, которую нам дают снова и снова. Приходится выливать ее за переделы камеры, чтобы не было соблазна все съесть. Тасите приходится провести мне лекцию о том, как работает замок и с чего начинать. Нам повезло, что на этих камерах до сих пор старые замки с простым механизмом. Делаю все точно по ее указке, но так как это мои первые попытки, возникают трудности. Заколка постоянно оказывалась на полу.

– Если ты сломаешь ее, то можешь забыть о свободе.

– Я пытаюсь.

Пальцы начинают кровоточить, сейчас понять принцип работы замка и научиться его открывать стало моей основной целью. Я больше не сплю, а все время посвящаю этому делу. Надежда на освобождение придает мне сил, но звездная пыль все еще дает о себе знать. Чувствую себя отвратительно, голова болит, а собрать мысли воедино получается с трудом. Парень напротив говорил о нескольких днях, но прошло больше пяти. Нам приносили еду шесть раз и три раза воду. Как только слышала шаги, прятала заколку и притворялась спящей. Это место наполнилось голосами, люди разговаривают сами с собой, иногда слышатся странные звуки непохожие ни на что, но они больше не пугают меня.

Главарь и Мэг спускаются вниз, за ними следуют еще несколько работорговцев с ведрами в руках. Я напрягаюсь, потому что главарь никогда не спускался к нам, все делала Мэг.

– Итак, дамы и господа, сегодня знаменательный день. – начинает главарь. – Я получу очень много денег, а вы наконец обретет своих хозяев. Кто будет хорошо себя вести, получит дополнительную порцию еды, а сейчас мои ребята раздадут вам ведра с водой. На торгах вы должны блистать, так что потрудитесь снять с себя хотя бы один слой грязи.

Работорговцы открывают камеры и вносят ведра с водой. Уверена, что от меня пахнет как от уличной собаки, а одежду нужно только сжигать. Думаю о том, как готова выпить все это ведро.

– Проследите за ними, с теми кто не будет слушаться можете не церемониться. – он касается хлысты на поясе. – Но не переусердствуйте, они должны хотя бы стоять на ногах.

Мэг улыбается, она ждет не дождется, когда сможет отыграться на нас. Передо мной ставят ведро, первым делом набираю в ладони зловонной воды и делаю два больших глотка. Этого хватит чтобы немного продержаться. Женщина ходит вдоль решеток и стучит по ним, напоминая о том, что пора мыться. Я снимаю с себя рубашку, пытаюсь отмыть волосы и лицо, а остатки воды трачу на тело. На дне ведра я замечаю странный предмет. Тонкое свернутый клочок бумаги. Сначала кажется, что он не настоящий, как те птицы. Но он реален. Достав клочок, я тут же его разворачиваю. На нем написано лишь одно слово «Готовься». Август пришел за мной, он здесь, а значит я могу выдохнуть. С трепетом в груди, засовываю записку и заколку в сапог, чтобы ее не нашли.

– Отдай заколку мне. – хрипит Тасита.

– Нет.

Она вздыхает. – Тогда поднаберись сил, они нам понадобятся.

– Что если нас все-таки поймают?

– Когда мы слышали, что кто-то подговаривает остальных на побег, отрезали язык. Обычное дело. Тем, кто пытался сбежать отрезали пальцы на ногах. Остальные, видя все это даже не подумывали о побеге.

Я жалею, что спросила об этом. Если бы я не знала кем была Тасита, никогда бы не подумала, что она на это способна.

– Куда меня могут купить?

– Как я и говорила скорее всего в публичный дом. Повезут дальше на юг, если сбежишь сможешь пересечь границу и оказаться в Хэварде.

Я не могу вернуться домой ни с чем, к тому же здесь потеряно столько времени. Хочется верить, что меня все еще ждут в Хетингере, а не думают, что я мертва.

– Тасита.

– Да?

Я прикасаюсь к записке в сапоге, надеясь, что мне это не померещилось.

– Что? – переспрашивает она.

Я хочу рассказать ей о записке, но решаю умолчать.

– Хочу снова увидеть солнце. В Хэварде оно светит круглый год, и я даже не задумывалась о том, что буду скучать по нему.

– Если выберусь отсюда поеду к океану. – грустно произносит женщина. – Всегда об этом мечтала.

– Хороший выбор.

– Уже была у океана? Хотя, конечно же, была.

– Я никогда не выбиралась за пределы Хэварда, да и большую часть времени, проводила в замке.

– Не самое лучшее «первое путешествие». – усмехается она.

По помещению проносится жуткий скрежет.

– Ну что, пташки, пора на волю. – с неким воодушевлением говорит главарь.

– Девочка, слушай меня внимательно. – Тасита начинает пересказывать план, который созрел у нее в голове. – Только так, ты поняла меня?

Подельники главаря начинают открывать камеры. Нас выстраивают в ряд и по очереди одевают кандалы на руки и ноги, объединяя одной цепью. Запястья сразу пронзает жгучая боль. Тасита оказывается впереди, видя меня она улыбается, но все это показное, женщина в отчаянии. Люди, сидевшие в этих камерах, уже не похожи на людей. Тела подрагивают, речь неразборчива, а глаза туманные и в то же время дикие, словно они не здесь.

Работорговцы ведут нас наверх по лестнице, в конце которой я вижу свет. Выйдя на поверхность, наконец за столь долгое время, через окно я вижу дневной свет. Глаза начинает щипать и нужно пару минут, чтобы привыкнуть, но я готова заплакать от этого теплого желтого света. Раньше в этом помещении сидели люди, сегодня камеры пусты и ждут нас.

– Двигайте! – кричит работорговец.

Кто-то из впереди идущих дергает за кандалы, и они врезаются в запястья с такой силой, что руки краснеют. И наконец мы выходим на улицу. Я останавливаюсь, открыть глаза почти невозможно, приходится щуриться. Но этот свежий воздух, ветер, обдувающий лицо заставляют меня улыбаться.

– Не стоим! – напоминает нам мужчина.

Нас ведут в центр площади к эшафоту, где уже проходят торги. Вся площадь заполнена людьми, так что нам приходится пробираться вдоль стены. Здесь не только покупатели, но и просто люди, желающие понаблюдать за данным зрелищем. Нам приказывают остановиться и ждать своей очереди.

– Будь готова. – доносится у меня над ухом.

Я оглядываюсь назад, но человек исчезает в толпе. Голос не кажется знакомым и это точно не Август. Может за мной все же отправили солдата из Хэварда.

Главарь поднимается на эшафот и продолжает торги. Сменяются только люди, которых по очереди выводят к главарю. Это словно аукцион, кто больше предложит тот и забирает товар. В толпе можно заметить, как женщин, так и мужчин разных возрастов. Тем, кого купили на руке пишут имя покупателя, цену и отводят обратно за решетку. Торги происходят быстрее, чем я ожидала. Наступает очередь Таситы, ее выводят в центр эшафота.

Главарь быстро оглядывает ее с ног до головы, не скрывая гримасу отвращения.

– Женщина лет тридцати пяти, хорошо сложена, может заниматься физическим трудом, особых недостатков не имеется, лишь гадкий шрам на шее. Начальная цена пять серебряников.

Тасита с каменным выражением лица смотрит прямо, будто здесь нет всех эти людей. За нее борются двое, и в конечном итоге, один седовласый старик покупает ее за девять серебряников.

Спустя два человека, наступает моя очередь.

Я часто находилась в центре внимания, но это были балы и различные приемы. Когда меня выводят на эшафот, ужас пронизывает до костей. Эти оценивающие взгляды, люди рассматривают меня как товар, а не человека.

– Все тем, кто ищет себе жриц в дом любви и услады, может понравится наш следующий товар. Молодая девушка, темные волосы, а какие изящные черты лица, вашим клиентам, да и вам может прийтись по вкусу. Начальная цена девять серебряников.

Дама с ужасной шляпой на голове предлагает четырнадцать. Главарь победно улыбается, но продолжает набивать цену. Последняя цена шестнадцать серебряников и чернилами на моей руке выводят имя Арахна. Мэг толкает меня в спину, направляя обратно в здание. Сейчас я должна воспользоваться своим единственным шансом. Войдя внутрь, я оглядываюсь по сторонам, и кроме людей, сидящих в камерах никого нет.

– Я не могу дышать. – я начинаю оседать на пол.

Ничего остроумного или гениального мне не приходит в голову.

Достаю заколку из сапога и крепко ее сжимаю, хотя руки продолжают трястись.

– Вставай, у меня нет времени на твои сопли.

– Помогите, пожалуйста, я не могу дышать. – задыхаюсь я.

– Черт вас подери. – Мэг наклоняется ко мне. – Если ты сейчас не встанешь, я сломаю тебе руку.

Я направлю острый край заколки ей в глаз и резко вонзаю ее. Мэг во все горло начинает кричать от боли. Заколка остается в глазу, по щекам женщины бежит кровь.

– Мелкая тварь. – кричит Мэг. – Арахна не получит тебя.

Она вытаскивает заколку, швыряет на пол и кидается на меня. Резкая боль пронзает бедро, но я не придаю этому значение. Мэг кричит и зовет людей на помощь, я не придумываю ничего лучше, как ударить ее кандалами по виску. Женщина падает на пол как мешок с картошкой. Кровь стынет в жилах, сначала мне кажется, что я убила ее, но приглядевшись замечаю, как вздымается грудь женщины.

– Девочка. – кричит мне Тасита.

Я смотрю на выход, дверь не заперта, нужно всего толкнуть и выйти. Взгляд Таситы полный отчаянии не дает мне этого сделать.

– Пожалуйста.

По каплям крови легко нахожу заколку в углу у камеры. Об штанины вытираю серебряное украшение от крови и кидаюсь к камере Таситы. Если бы не продольные прутья, Тасита сама бы справилась с взломом свое камеры. Сейчас же ее рука просто не дотянется до замка. Руки трясутся так, что я не могу вставить острый конец заколки в скважину.

– Не нервничай. – пытается успокоить меня женщина.

Но я продолжаю оглядываться на Мэг и двери. С минуты на минуту сюда могут ворваться или Мэг просто придёт в себя.

Руки трясутся, а эти глаза, что смотрят на меня с надеждой не придают уверенности.

– Медленно и осторожно, ты все делаешь правильно. – подбадривает меня Тасита.

Замок щелкает и открывается.

– Молодец, девочка.

Люди, сидящие в камере вместе с Таситой, также рвутся на свободу. Остальные слезно просят нас, чтобы мы взяли их с собой.

– Не вздумайте выходить…пока…иначе нас всех поймают и вернут за решетку.

Тасита помогает избавиться от кандалов, и я рада снова почувствовать эту легкость в руках и ногах.

– У Мэг должен быть ключ. – говорит женщина.

– Я поищу, а ты пока освободи остальных. – я указываю на заколку в ее руках.

Дверь открывается и кажется, что время останавливается. Один из работорговцев стоит и смотрит на всю сложившуюся ситуацию. Его взгляд проделывает путь от Мэг, до нас. В одно мгновенье наш план рушится.

– Я пришел помочь. – говорит он, поднимая руки. – Записка она от меня.

– Что?

Я совсем не это ожидала услышать.

– Нужно уходить.

– Кто ты?

– Не важно, главное от кого я. Август.

Парень подходит ко мне и взяв под локоть ведет к двери.

– Он жив? – я останавливаюсь.

– Живее всех живых.

По телу разливается тепло, хотя бы мой лучший друг выжил. И главное, что этот странный парень от него.

– Почему тогда он сам не пришел?

– Это долгая история, я расскажу тебе ее позже, а сейчас нам надо выбираться.

– Мы не можем оставить их. – я указываю на Таситу, которая продолжает взламывать камеры.

– Ты спятила? Двое…трое, нельзя спасти всех. – парень готов взорваться, так как остальные в его планы не входили.

– Тогда иди, мы справимся. – я пытаюсь придать своему голосу уверенности.

Он сжимает кулаки и его глаза бегают по помещению в поисках ответа. Как вытащить отсюда всех эти людей.

– Ты всех нас угробишь. – приближается он. – Ждите моего сигнала и не выходите до него.

– Что за сигнал?

– Ты поймешь сразу. Я буду ждать за воротами у западного крыла. – он скрывается за дверью.

Я подхожу к окну, огромная толпа не собирается рассасываться торги в разгаре. Главарь стоит в центре, что-то рассказывает людям, они слушают его с придыханием. Семь человек стоят в кандалах и ждут своей очереди, сегодня отсюда выберутся не все. Комната наполняется людьми, Тасита приказывает им молчать и не двигаться.

– Кто этот парень? – подходит ко мне женщина.

– Без понятия, но он знает Августа.

И если Август доверился ему, то я тоже могу.

– Она просыпается, что с ней делать? – слышится голос позади. Девушка указывает пальцем на Мэг.

– Закройте ее внизу. Пусть почувствует какого это. – отвечает Тасита.

На лицах людей появляется ехидная улыбка, они с радостью делают то, что предлагает им Тасита.

Она сосредотачивает свой взгляд на моей правой ноге, взглянув вниз я замечаю, как левая штанина сбоку пропитывается кровью. Боли совсем нет, возможно она появится позже, а пока ее нет из-за шока.

– Ты в порядке?

– Да.

Женщина отрывает кусок ткани от своей одежды и прикладывает к ноге. Сейчас я даже не думаю о том насколько грязная эта ткань, а лишь прижимаю ее к ноге и благодарю Таситу.

– Долго еще? – женщина не может устоять на месте.

– Он не сказал.

– Может он вообще соврал нам.

– Еще пару минут.

– Нас переловят, как только покажемся на улице. Так что беги со всех сил, что только есть.

– Не торопи события.

– Всегда нужно иметь запасной план.

Наш шёпот прерывает грохот взрыва. Сигнал. Мы сразу движемся к двери, открыв ее на улице я вижу, как люди с криками разбредаются в стороны. Он взорвал бочки с порохом, повсюду дым и огонь, который пожирает все к чему прикасается. Все бегут к воротам, люди толкаются, кто-то падает на землю и больше не встает. Тасита крепко хватает меня за руку и тащит к западному крылу. Работорговцы оглядываются по сторонам, слава богам, они еще не поняли, что камеры пусты. Они пытаются успокоить людей, но попытки тщетны. Боль в ноге становится невыносима и во рту чувствуется привкус металла.

– Мы уже близко. – пытается кричать Тасита, но получается лишь хрип.

Передвигаясь вдоль стены, мы добираемся до ворот, у которых в ряд стоят кареты и повозки с лошадьми. Некоторые запрыгивают в них, остальные же бегут в лес. Работорговцы поняли, что нас нет. Сегодня они потеряют очень много денег. Главарь кричит, кипит от злости и ярости.

Забежав за стену западного крыла, я вижу этого парня. Он сидит на лошади и нервно вглядывается в толпу, рядом еще одна лошадь без наездника. На правую ногу невозможно ступить, Тасите приходится меня буквально тащить.

– Давай, девочка, осталось совсем немного.

Мы добираемся до парня, и он указывает на вторую, чтобы мы взобрались на нее. Тасита же не спешит этого делать.

– Мне не нужно на север. Я не поеду с вами.

– Нет времени. – торопит нас парень.

– Тогда возьми вторую лошадь. – предлагаю я. – Пешком далеко не убежишь.

– Уверена?

– Абсолютно.

Она наклоняется к моему уху и вкладывает в руку заколку. – Спасибо, принцесса, я твоя должница.

Черноволосый хмурится, это лошадь предназначена мне, и он не горит желанием расставаться с ней.

Тасита запрыгивает на лошадь. – Надеюсь наши пути не пересекутся.

– Почему?

– Вряд ли это хорошо закончится. – она улыбается мне напоследок и устремляется на юг.

Парень помогает мне забраться на лошадь, боль в ноге становится еще сильнее и мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание. Черноволосый прижимается сзади и дергает поводья. Мир начинает кружится, с каждым движением боль отдается в ноге и расползается выше. Опустив голову вниз, я вижу, как кровавое пятно становится больше.

Торговый пост остается где-то далеко.

Я больше не в силах оставаться в сознании и позволяю черной пелене накрыть меня.