Стартовало очередное полуторачасовое испытание для моих нервов, и я предпочла ретироваться в кухню за чаем с печеньками. Когда я вернулась, Деструктор сообщил мне невыразительным тоном:
– А у нас в квартире живет привидение. В смысле, в нашей с папой квартире.
– Шутишь надо мной?
– Нет, на самом деле. Настоящее привидение. Я слышал его голос несколько раз. Перед его появлением возникает такой странный потрескивающий звук, как статические помехи. А однажды я даже его видел.
У меня мороз пробежал по коже, но я улыбнулась:
– Все ты придумал.
– Зачем мне такое придумывать, – Деструктор сунул в рот печенье. – Говорят, в нашей квартире до нас жила бабушка. А потом она умерла, прямо там.
По экрану метался странный ребенок-призрак с мешком на голове. Я бы не удивилась, если бы под мешком оказался кто-то, очень похожий на Деструктора.
– А Эрик знает о привидении?
Знал бы, уже бы разболтал всем на свете… Но Деструктор отрицательно помотал головой.
– Оно появляется только по ночам. А ночью папа работает, надевает наушники и смотрит в монитор, ничего вокруг не видя и не слыша.
Я всмотрелась в лицо Деструктора, пытаясь понять, что кроется за его рассказом. Такая нежная кожа, светлые, пшеничного оттенка волосы. Очаровательный ребенок – с виду. И очень похож на Эрика, прямо одно лицо. Деструктор пил чай и смотрел фильм, как будто уже забыл, о чем мы говорили.
– Если ты его видел… каким же оно было? – неуверенно поинтересовалась я.
– Да просто как пятно или поток света. Белого такого. Потом посмотрим «Проклятие»?
Казалось бы, я достигла самых недр ужаса, но «Проклятие» заставило меня взять лопату и копать глубже. Притворившись, что мне скучно, я спряталась за книжкой, а потом и вовсе сбежала в кухню, но к тому времени злые японские привидения навсегда отпечатались в моем сознании.
Вторую ночь мне было не до сна, и я ворочалась с боку на бок, терзаясь опасением, что к моей кровати бесшумно ползет мертвая лохматая женщина, цепляясь за ковер сизыми пальцами с отслаивающимися ногтями. Только мне удалось задремать, как жуткий хриплый голос моментально пробудил меня и заставил поставить рекорд по прыжкам в высоту из положения лежа.
– Он голоден.
– А?! Что?!
Деструктор прокашлялся.
– Мой мобильник разрядился. А зарядка в нашей с папой квартире, возле компьютера.
– Ты был там сегодня, мог бы и забрать. В любом случае зачем тебе зарядка посреди ночи?
– Я забыл взять ее. Вдруг папа позвонит утром? Нет, она нужна мне сейчас. Я схожу.
– Иди спи дальше, я сама схожу, – вздохнула я. – Только скажи мне, где она.
Прямо в пижаме я вошла в соседнюю квартиру и слепо зашарила по стене в поисках выключателя. Нащупав, я нажала на кнопку, но свет не зажегся. В комнате свет тоже не работал. Странно… лампочки, что ли, перегорели одновременно?
Чертыхаясь и спотыкаясь о всякий компьютерный хлам, я пробралась в кухню и включила свет там. Немного его проникало в комнату, и я решила, что мне будет вполне достаточно. Возле компьютера зарядки не оказалось. Обшаривая плоскости, я вспомнила историю Деструктора, и мне снова стало не по себе. Ладно, забудь, глупости все это.
Я нашарила зарядник на заваленном книгами журнальном столике и вдруг услышала: тихий шорох, словно кто-то потряхивал жестянку с гречневой крупой. Звук доносился из-под потолка, постепенно набирая громкость. Теперь я уже могла различить в нем дыхание… частое, прерывающееся дыхание. Мое сердце тяжело стукнуло о ребра, и я бросилась вон из комнаты, на выходе из квартиры забившись о дверь, не сразу соображая, что она открывается внутрь, а не наружу.
В собственной квартире я торопливо заперлась на ключ, как будто истинное привидение могли остановить замки, и жадно задышала, пытаясь выровнять дыхание.
– Все в порядке? – незаметно подкрался ко мне Деструктор.
– В полном.
– А где зарядка?
Если бы я знала, куда я ее зашвырнула…
– Там свет не работает. Я не смогла ее найти. Придется тебе подождать до утра.
В ванной я выпила воды из-под крана и посмотрела на себя в зеркало. С таким бледным лицом я сама сошла бы за призрака. В четвертом часу ночи, после выпитых украдкой пары глотков коньяка, я заснула с включенным ночником.
С утра мое ночное приключение уже не казалось таким жутким. Померещилось, с кем не бывает (тогда с ежом мне тоже много чего подумалось), хотя я укрепилась во мнении, что ужастики, особенно японские, вредны для психики. Деструктор старательно изображал из себя маленького ангелочка, что, несомненно, тяжело ему давалось, и я простила ему сомнительные шутки про душ и критерий Стьюдента. Неизвестно, сколько бы продлилась наша идиллия, если бы Деструктор не задал вопрос:
– Ты же его слышала? Вернее, ее, это она.
– Никого я не слышала, – я отвернулась к раковине, вдруг исполнившись непреодолимого желания помыть посуду.
– Ты была испугана, когда вернулась, я заметил. Видишь, привидение существует, – Деструктор произнес последние слова почти с торжеством.
– Кстати, мы совсем забыли зарядить твой телефон.
– Я схожу. Дай мне ключ.
– Я сама. Все равно собиралась лампочки поменять, – не пускать же ребенка туда, откуда сама вчера сбежала в ужасе.
В дневном свете квартира выглядела обжитой и даже по-своему уютной, только прибраться бы не мешало – вроде и не было грязно, но все эти журналы, книги, диски и извлеченные из роботронов перевитые проводами внутренности, казалось, кричали: «Найди нам место!» Привидение… Вот я идиотка! Я подняла с пола зарядное устройство и сунула его в карман. Притащив с кухни стремянку, поменяла лампочки, но и новые отказались работать. Может, с проводкой что-то не то? Где-то замкнуло? Оставив эту проблему Эрику, я вернулась к себе.
День продолжался ни шатко ни валко, главное, обошлось без фильмов ужасов. Эрик должен был вернуться к одиннадцати вечера. Осталось только дождаться его. Но проклятое привидение не оставляло меня в покое, продолжая громыхать в моей голове. Теперь я понимала лихорадочное стремление героев страшных фильмов пойти и посмотреть, что там. Может показаться, что дело в глупости, но причина в извечном человеческом оптимизме: ты почти уверен, что там ничего нет, и все, что тебе нужно – окончательно в этом убедиться и успокоиться. Да, привидения не было днем, но разве Деструктор не упоминал, что оно появляется только по ночам?
– Боишься? – подначил Деструктор, заметив мою нервозность.
– Мне тридцать лет. Стану я переживать из-за всякой ерунды.
Тридцать лет. Обмен веществ замедляется. Упругость груди снижается. Вероятность родить Дауна возрастает. Если вообще успеешь кого-то родить. Божже мой, такое ощущение, что люди скоро начнут тыкать в меня пальцами. Мне нужно купить обручальное кольцо и носить его для введения окружающих в заблуждение. Хотя чего там: у меня обреченно-унылый вид типичной одиночки. Люди сразу обо всем догадаются. Они начнут шептаться: «Смотрите, она носит обручальное кольцо просто так!»
… нет, я не переживаю из-за всякой ерунды. У меня нет на это времени.
– Если ты такая смелая, тогда принеси мой DVD с бакуганами, – продолжил Деструктор.
Я понятия не имела, кто такие бакуганы, но решила воспользоваться представившейся возможностью прояснить ситуацию. И лучше до наступления темноты.
Решительно шагнув в «нехорошую» квартиру, я все же ощутила некоторую робость, когда Деструктор тихо прикрыл за мной дверь. Тусклый сумеречный свет просачивался сквозь занавески, окрашивая комнату в серые тона. После переезда Эрика она приобрела совсем другой вид, и теперь воспринималась как место, где всегда жил Эрик. Как будто никогда и не было Антонины Павловны с ее маленькой кудрявой собачкой. Хотя, если верить Деструктору, дух моей соседки еще витает здесь. Впрочем, даже если это так… при жизни мы были с ней в неплохих отношениях, почему они должны измениться к худшему после ее смерти?
Мне показалось, что на меня повеяло холодом, но это было самовнушение, не иначе. Объективно же ничего не происходило. Я взяла диск с компьютерного стола и, чтобы потянуть время, сложила журналы на столике в аккуратную стопку. Решив, что уже достаточно долго ничего не случается, я направилась к выходу.
Вот тогда снова возник звук. Тот самый, шелестящий. В этот раз шум нарастал стремительно, и вскоре к нему добавилось непонятное грохотание, напоминающее звук разбивающейся кафельной плитки. Мои глаза широко раскрылись, а ладони неосознанно накрыли часто бьющееся сердце.
– Не оборачивайся, – прошептала я себе, как очередная глупая героиня очередного глупого фильма ужасов, и – разумеется – обернулась.
Раздался страшный голос, как будто усиленный мегафоном, и я мгновенно узнала Антонину Павловну:
– ЗАЧЕМ ТЫ ЗДЕСЬ?
И затем я увидела, как занавеска плавно выпячивается, выдувается пузырем, обрисовывая человеческий силуэт… Вспышка яркого света ударила мне в глаза… Я заорала во всю глотку, выбегая, опять стукнулась о дверь, да так, что аж дух вышибло, справилась с ней и запрыгнула в свою квартиру, продолжая визжать до тех пор, пока у меня не закончился воздух в легких.
– Это правда!!! Там привидение!!! Игорек! Игорек?!
Он не отвечал. Я обежала всю квартиру. Его мобильник лежал на кухонном столе, но самого Деструктора нигде не было. Поначалу я, конечно, предположила, что его украло привидение. Потребовалось не менее пяти минут панической беготни по квартире, чтобы до меня дошло, что привидение вряд ли догадалось бы переодеть его из домашних шорт в джинсы.
Я выбежала во двор, но не нашла Деструктора и вернулась в квартиру. «Без истерик, без истерик», – сказала я себе, хотя уже была в истерике, и, не сразу отыскав записку с номером Эрика, дрожащими пальцами набрала нужные цифры.
– Эрик?
– Да? – его голос был едва различим среди шумов.
В этот момент я поняла, что вот-вот разрыдаюсь. Потерять чужого ребенка! Как можно было попасть в такую ситуацию? Вот уж правда, у меня все всегда наперекосяк!
– Игорек пропал!
– В смысле?
– Он убежал! Я начну его искать!
– Скоро буду. Но не раньше, чем поезд прибудет на вокзал, ты понимаешь.
Хотя бы не набросился на меня с криками… Схватив ключи, я выбежала на улицу.
Час спустя Эрик, выпрыгнувший из такси, увидел меня, безудержно рыдающую на лавочке у подъезда. На улице уже совсем стемнело. Когда его желтые кроссовки возникли в поле моего зрения, я подняла голову.
– Я… в-все… об-бегала… его н-нигде н-нет…
Склонившись надо мной, Эрик положил ладони мне на плечи.
– Слушай, тебе не стоит так нервничать. Ничего с ним не случится. Отправляйся домой, а я найду его.
– Он такой м-маленький…
– Да удаленький. Я же говорил, на этого ребенка если только Чикатило…
– Не повторяй эту ужасную шутку! Это не смешно! – из моих глаз пролились целые потоки слез.
Эрик встал, и я вцепилась в его руку.
– Я с тобой!
Он кивнул. Хорошо, что есть кто-то, способный сохранять спокойствие. Эрик, кажется, знал, где искать, уверенным шагом свернув в сторону улицы Пугачевской.
– Когда мне было шесть или семь, я решил махнуть в Суздаль.
– Зачем?
– Там жил мой друг из Интернета. Я пробрался в поезд и проехал зайцем, поскольку никто не мог представить, что такой маленький ребенок едет без родителей. Потусил день с приятелем, отправился обратно. Было весело.
– Твоя мама, наверное, с ума сошла.
– Да, но не удивилась. Это ее гены. Однажды с подружкой они построили плот и отправились в плавание. Плот затонул посреди реки, пришлось возвращаться на берег вплавь. К тому времени они уже были далеко от города. Она была сумасшедшей девчонкой. Все обожали ее, особенно мальчишки. Узнав, что беременна, она поссорилась с матерью и рванула из родного Львова в Киев. И ничего, устроилась.
– А как ее занесло в наш город?
– Куда ее только не заносило.
– А твой отец? Где он живет?
– Я его не знаю. Собственно, моя мама тоже его не знает.
Несмотря на то, что все это время я спешила изо всех сил, тут я встала как вкопанная.
– В смысле?
– У нее несколько возможных вариантов.
– Неужели она не смогла определить хотя бы по внешнему сходству?
– В то время ей нравились блондины, поэтому – нет.
Я поджала губы в молчаливом осуждении. Удивительно, что Эрик относится к этому так легко. Хотя, что вообще его грузит?
Мы поднялись на третий этаж торгового цента, в кинотеатр, и посмотрели расписание сеансов. Крутили «Сумерки 3».
– Нет, здесь его точно нет. Проверим еще несколько мест. Что вообще у вас произошло?
– Даже не знаю, как рассказать…
– Используй голос и словарный запас, – Эрик заглянул в магазин видеотехники на первом этаже, но Деструктора внутри не было. Голос из громкоговорителя извещал, что через десять минут магазин закрывается. Уже так поздно… если мы не найдем Игорька, как потом я смогу жить с этим?
Пока я рассказывала, моя голова опускалась все ниже. Сказать по правде, я сама едва могла поверить в тот бред, который я от себя слышала.
– Не было никакого привидения, – резюмировал Эрик. – Ты стала жертвой жестокого нае… накола. Вот мерзавец. На его месте я бы сделал все, чтобы я себя сейчас не нашел. Ибо получит по полной программе. Я взял с него обещание вести себя хорошо, однако я как-то не подумал о том, что следует также взять обещание не устраивать мистификаций.
– Но там действительно происходило что-то жуткое… лампочки не работали…
– Один щелчок тумблером на щитке.
– Эти странные звуки откуда-то сверху… и Игорька не было в тот момент в комнате.
– Достаточно поставить эти звуки на звонок телефона, спрятать телефон… да хотя бы в вентиляционное отверстие, и позвонить, когда ты будешь на месте.
– Но я видела силуэт за занавеской. И свет.
– Деструктор недавно влепил мячом в окно, и теперь в стекле трещина. Если ветер дует в нашу сторону, занавеска раздувается, как слизняк. Ты об этом?
– Да… Но тот внезапный свет…
– Уличный фонарь за окном зажегся.
– Но я даже слышала голос своей умершей соседки!
– Ты уверена, что это был ее голос? Он мог взять запись из Интернета или срезать с какого-нибудь фильма, а потом ты со страху «узнала» ее.
– Ох… может быть… Неужели я такая дура? – сокрушенно промямлила я.
– Ты не дура, но иногда бываешь чересчур доверчивой.
– Меня разыграл семилетний ребенок!
– Ну, если тебя это утешит, это ребенок, который в четыре года поставил мне пароль на bios. А в шесть, когда я отрубил ему Интернет, крякнул залоченный соседский Wi-Fi. Ты же знаешь этих современных детей. Они еще ходить не научились, а уже залогинились на сервак Metal Gear и всех там сделали, включая тебя самого.
Я не поняла полностью, что он сказал, но уловила суть и грустно кивнула. В «Мире Пиццы» мы прошлись вдоль столиков и расспросили официантку. Нет, светленького мальчика она не видела. Эрик стал заметно серьезнее.
– Я вот думаю, зачем он это сделал?
– Чтобы потрепать мне нервы, наверное, – предположила я.
– И откуда такая неприязнь?
– Не знаю.
Наконец в темном подвальном помещении игрового клуба мы нашли его. Оглушенный огромными наушниками, Деструктор даже не пошевелился, когда Эрик позвал его.
– Не прикидывайся, что ты меня не заметил. Поднимайся и идем.
– Сначала я разгромлю «Пантеру», – упрямо возразил Деструктор.
Терпение Эрика лопнуло, и, перегнувшись через Деструктора, он быстро нажал несколько клавиш. Танк Деструктора громыхнул и превратился в облако огня и дыма.
– Game over. Сворачивай в трей свои обижульки и шустро топай домой.
Волоча за собой недовольно гримасничающего Деструктора, Эрик с каменным лицом расплатился и поднялся на улицу.
– Привидение заставило меня сделать это, – захныкал Деструктор.
– Может, я и похож на идиота, но не суди меня по интерфейсу. Ты поступил отвратительно! С какой стати ты решил, что можешь издеваться над Соней? Я в ярости, слышишь? Не надейся, что тебе все легко прокатит. Месяц никаких карманных денег! И никакого «Мортал Комбата»! – Эрик перечислял наказания, но в его голосе слышалась неуверенность, как будто делать это ему приходилось нечасто.
– А ты… ты оставил меня с этой… silly woman3!
– Зато ты был хорош, умник.
– She is a dork4! – закричал Деструктор, показывая на меня пальцем.
В этот момент я меньше, чем когда либо, жалела, что не знаю английского.
– Если ты используешь язык, который она не понимает, это никак не отменяет того факта, что ты хамишь.
– Stupid hoe5! – в запале выдал Деструктор, и Эрик тоже начал кричать:
– Это еще что?! Больше никакого рэпа! Он тебя хорошему не учит! Завтра же берешь свой плеер, читалку, телефон, нетбук, ноутбук, 3DS, iPad и PSP и трешь отовсюду эту гадость! И учти: внешний жесткий диск я тоже проверю!
– Я не хочу, чтобы ты ходил к этой… этой… – Деструктор окончательно запутался, пытаясь подобрать для меня подходящую характеристику и при этом не вызвать очередную вспышку отцовского гнева.
– А при чем тут я? – вопросил Эрик. – Чего я такого делаю? Это ты довел человека до истерики. На следующей неделе будешь читать…
– Чтением не наказывают, – машинально вставила я. Вынужденная быть свидетельницей этой некрасивой сцены, я чувствовала, как у меня горят щеки.
– Еще как наказывают! Это единственная причина, по которой у него по литературе «5». Вот пусть теперь прочтет словарь синонимов от корки до корки!
– Я хочу, чтобы мама вернулась, – сказал Деструктор и вдруг громко, совсем по-детски, заревел.
Все это время отчаянно жестикулирующие, руки Эрика вдруг повисли вдоль тела.
– Мама работает. Она не может вернуться.
– Я читал, что моделью работают недолго! Скоро она закончит карьеру и приедет к нам! – в голосе Деструктора звучала такая отчаянная надежда, что я вся сжалась от боли.
Эрик тоже как будто съежился.
– Ты не должен встречаться с этой! – Деструктор выразительно мотнул головой в мою сторону. – Подожди маму!
Эрик опустился на колени, чтобы его лицо оказалось вровень с лицом Деструктора, и обнял его.
– Все гораздо сложнее, и…
– Нет, все просто, – заплакал Деструктор.
Я была здесь лишняя. Отойдя и украдкой наблюдая за отцом и сыном, я отчего-то ощутила такое одиночество, точно я была капитаном погибшей ракеты, дрейфующим в открытом космосе без надежды вернуться на родную планету. Деструктор, затихая, опустился лицом на плечо Эрика, и тот что-то прошептал ему, похлопывая по спине. У меня мелькнула мысль, что, если бы я родила ребенка в пятнадцать лет, сейчас он был бы уже вполне взрослый. У меня был бы друг или подруга, близкий человек, собеседник, надежда на будущее. Я бы не спала по выходным до двух часов дня, потому что никому не нужно, чтобы я проснулась, и не заводила бы беседы с плюшевым смешариком, тайно надеясь, что он мне ответит. И не покупала бы в магазине яблоко, две сосиски и половинку черного хлеба, мучимая параноидальным ощущением, что все вокруг понимают, что я одна, и про себя насмехаются надо мной без тени сочувствия. Может, я бы даже перестала носить рваные колготки, перекручивая их так, чтобы cпрятать в туфлях бегущие от пальцев стрелки, и зашила бы наконец эту ужасную дырку в подмышке моего домашнего свитера.
До дома мы дошли в полном молчании. Однажды мимо нас прогрохотал пустой, припозднившийся в депо трамвай. Деструктор держал Эрика за руку.
В первом часу ночи в мою дверь тихо поскреблись.
– Входи.
Я сидела на кухне в розовом халате и с блестящим жирным кремом на лице, но после сегодняшнего мне уже не могло стать перед Эриком еще неудобнее.
– Он уснул, – вид у Эрика был совершенно убитый.
– Чаю?
Эрик кивнул, усаживаясь напротив меня. Поставив перед ним чашку, я сказала:
– Прости меня.
Он замотал головой.
– Нет, это ты меня прости. Представить не мог, что он вытворит такое. Но, похоже, я вообще его не очень хорошо понимаю, если за все это время не заметил, что он скучает по матери. Хотя… за последние два года он ни разу не вспоминал о ней вслух.
Я принесла журнал.
– Это она?
Эрик едва глянул.
– Да, это Жанна. Она довольно известна сейчас.
– Как ты умудрился с ней познакомиться?
– В школе, когда мы с мамой переехали в этот город. Жанна была моей одноклассницей.
– Наверное, она была самая красивая у вас в классе.
– Нет, самая высокая, а балдели все от малютки, в которой было едва ли полтора метра, – усмехнулся Эрик. – Вскоре мы с Жанной начали гулять вместе. Так, ничего серьезного. Она могла говорить только о косметике и шмотках и как она станет звездой, а я только о компьютерах. Так и болтали одновременно, никто никого не слушал. А потом внезапно заткнулись и заделали Деструктора. Вот свезло, так свезло. Один выстрел, и сразу в яблочко.
Родился Деструктор, памперсы, пеленки, бутылочки, всякие такие дела. Мы с Жанной поженились, хотя это было зря. Я был глупым подростком. Мне казалось, я знаю все, но у меня было не так много жизненного опыта. Но я старался, правда. Я бросил школу в десятом классе и начал работать фрилансером. Это было удобно, потому что я был все время дома и мог заниматься ребенком.
Два года мы с Жанной то ссорились, то мирились. Потом она сказала, что едет в Москву, исполнять свою мечту, пока ее время не ушло. Я сказал: вперед, исполняй. И она уехала. Потом приезжала несколько раз, последний – года три назад.
– Ты так спокойно отпустил ее? – поразилась я, глядя на Эрика широко раскрытыми глазами.
– Она хотела уехать – и уехала, – Эрик пожал плечами. – Как моя мама говорит: никого не держи, ни за кем не бегай. Твои люди всегда будут рядом.
– Но бросить маленького ребенка… потакая своим эгоистичным желаниям…
– У нее были другие приоритеты.
– И что? – возмутилась я. – Это ее не оправдывает. Она совершила омерзительный, бессердечный поступок. Она хотя бы присылает тебе денег на его воспитание?
– Она всегда была ужасная мотовка. Ей самой периодически требуется материальная помощь.
– Чудовищно. Это ваш общий сын, а она, фактически, сбросила его на тебя.
– Ну и что? Я люблю Деструктора, – Эрик смотрел на меня ясными синими глазами, не ведающими зла. – У нас все равно бы ничего не получилось. Если бы мы остались вместе, мы развелись бы даже раньше, чем четыре года назад.
– Это была ее инициатива?
– Да, ей сказали, что раннее замужество повредит ее карьере.
– И ребенок тоже.
– И ребенок. Все же я не понимаю. Я вырос без отца и ни на минуту не чувствовал себя ущемленным. Что происходит с Деструктором? У него есть я. У него есть лучшая бабушка в мире. Может, я делаю что-то не так?
По моему мнению, Эрик многое делал не так, но вслух я сказала не это:
– У тебя не было отца. А у него нет матери. Это совсем другая ситуация.
Мы помолчали. После этого разговора я начала лучше понимать Эрика. Вполне возможно, под оболочкой юного компьютерного задрота пряталась личность, способная испытывать глубокие чувства. Мне вспомнилось, каким безмятежным выглядит Деструктор, находясь рядом с ним. Пусть педагогические приемы Эрика и кажутся странными, но он, скорее всего, воспроизводит манеру воспитания матери и, объективно говоря, получился у нее довольно неплохим человеком.
– Мне пора. Я с ног падаю, а послезавтра сдавать проект, – решил Эрик.
– Да, кстати… твои ключи.
– Оставь себе. На всякий случай. У меня есть дубликат.
Я посмотрела на часы. Господи, завтра на работу, а я за все выходные ни разу не выспалась.
Во вторник я встретила Деструктора, одиноко стоящего посреди песочницы.
– Как дела? – спросила я.
– Здорово. Замечательно. Великолепно. Волшебно. Чудесно. Потрясающе.
– Игорек, у меня ничего нет с твоим папой. Он мне не нравится и никогда не понравится как мужчина, только как друг.
– Возьми вот это, – Деструктор протянул мне руку.
– Что это? – я повертела в пальцах клочок бумаги, выкрашенный черным фломастером.
– Это черная метка. Потому что ты мне тоже никогда не понравишься. А мама вернется. Они с папой снова поженятся, и у нас все будет хорошо.
Я улыбнулась ему – искренне, но не ожидая улыбки в ответ. И в тот момент моя депрессия оставила меня. Я отчетливо поняла, что у меня нет причин ходить грустной. Что я потеряла – всего-то обильно пьющего парня, не способного спокойно пройти мимо памятника Ленину, да еще и с ужасной мамашей в придачу. В мире, где случаются потери, действительно разбивающие сердце.