Один охранник для Эйлин не отличался от другого. Они выглядели немного по-разному, их кровь пахла по-разному, но для Эйлин имело значение только то, наставил на нее охранник бластер или нет. Если – да, она стреляла без предупреждения. Потому что иначе словила бы лазерный заряд сама. У нее не хватало любопытства – а может, глупости – полагать: а может, пожалеет? Ее опыт подсказывал ей, что верить можно только тому, кто в перестрелке уже однажды стоял с тобой рука об руку. Или дважды. И то, полностью доверять все равно даже после такого не стоило.
У принцессы не было ни малейшей причины думать, что в общей массе жители Конклава чем-то разительно отличались от фронтовиков. Она знала и тех, и других не понаслышке.
– Кажется, последний. Жив, оклемается.
Эйлин встряхнулась, словно так с нее могли слететь капли крови – разных цветов и оттенков. Но большинство из них уже засохли. И большинство не было заметно на темной ткани скафандра.
Эйлин выстрелом разнесла панель для ввода кода и ногой распахнула дверь. Где-то в глубине коридора завыла сирена, но принцессе было плевать. Она на миг забыла обо всем. О деньгах. О Чиэте. О «Королеве белых сердец». Перед нею оказался Ордрик, и с той секунды в мире существовал только он, только он и еще – ее месть.
Лорд-Председатель сел на своей богатой кровати, протирая глаза, шлепнул рукой по ночнику, и тот зажегся, озаряя половину комнаты мягкими голубоватыми лучами.
– Ты…
Тут Ордрик увидел, как из тьмы выплывает перекошенное от ярости лицо Эйлин. И дуло бластера, направленное ему прямо в морду.
– Я позову охрану!
– Если ты сможешь докричаться до мертвых, будет круто. Тогда, может быть, и к моим родителям обратишься?
Ордрик затрясся, тонкая простыня намокла… Эйлин сморщилась еще больше. Но ее мало занимало, насколько напуган враг. Для нее он был уже трупом.
– Как сказал лорд Манн, Сеть бездонна. И в ней можно накопать очень, очень много. Чем я и занялась, как только очнулась от криосна. Год за годом… – Брови-вибрисы Ордрика изумленно поползли вверх. – Год за годом я копалась в событиях тех лет. Я знаю, как ты привел самозванку и пытался выдать ее за меня. И то, что ты пытался захватить власть, я тоже знаю. И то, что корабль с нами, с моей семьей, запускал твой отец, я тоже в курсе. До самого последнего винтика все в том корабле было предоставлено и одобрено им.
Если бы Эйлин могла плакать, она бы разрыдалась. Но, к счастью, ее глаза были устроены так, чтобы не создавать слез.
– Ты хочешь мою жизнь? – Ордрик едва мог шевелить языком. – Но… у тебя нет никаких доказательств, что я и мой отец спланировали убийство!
– В Сети с тобой многие не согласятся. Те, кому это было важно, нашли добрую сотню доказательств, которым можно верить.
– Наверняка были и иные мнения!
– Конечно. Нашлись и тебе защитнички. В любом случае, вы с отцом – все равно причина, почему вся императорская семья, за исключением меня, на данный момент мертва. И ты пальцем о палец не ударил, чтобы хоть как-то искупить эту вину! Что скажешь, подозрительно?
– Я не…
Эйлин выпрямила спину, бластер в ее руке едва заметно качнулся, и Ордрик испуганно пискнул.
– Ничего нового ты мне не скажешь.
Принцесса плакать не могла, а вот Лорд-Председатель – мог. Он зарыдал, да так пронзительно при том попискивая, что Эйлин на секунду стало его жалко. Но не дольше. Ордрик настолько увлекся, что принялся переигрывать, и рев его ничуть не походил на искренний.
– Если не хочешь, чтобы я тебя убила… – Плач мгновенно оборвался. Ордрик весь превратился в слух. – Отрежь себе руку по локоть.
Ордрик ничего не ответил. Эйлин тоже молчала. В коридоре приглушенно ныла на одной ноте сирена.
– Не тяни время, Ордрик. Никто не придет.
– Если ты хочешь денег, я пойду с тобой в хранилище. О, я вижу теперь, ты – одна из тех космических дьяволов, о, я понял, понял. Я отдам тебе все те деньги, что получил с твоего счета после бракосочетания…
Эйлин выстрелила. Импульс прошил Ордрику плечо, и он заорал, жалобно и уже непритворно.
– Если ты думаешь, что это разбойники сделали меня такой, какая я теперь, то ошибаешься. Нет. Это вы с папашей. Вы показали мне наглядно, что жизнь не стоит и ломаного гроша, а высшая ценность – деньги и власть. Ради этого можно пойти на многое. Ну как, скажешь, я не права?
Лорд-Председатель перестал стенать, закусив длинными зубами губу, чтобы расслышать слова принцессы.
– Мне нужна твоя рука, Ордрик. Будь стоек хотя бы перед лицом вечности. Возьми нож. И отчекрыжь лапу по локоть. Живо. И радуйся, что я тебя милую.
Секунду он смотрел на нее, а потом понял, что у него нет иного выбора. Или так. Или Эйлин застрелит его и отпилит руку сама.
Эйлин вернулась в хранилище меньше, чем через двадцать минут. Сигнализация продолжала орать, пока принцесса выходила из комнаты Лорда-Председателя, но тотчас стихла, когда Эйлин спустилась вниз и набрала на панели управления код отмены. Механический голос начал монотонно повторять: «УЧЕБНАЯ ТРЕВОГА ДЛЯ КАРАУЛА. РЕЗЕРВ, ВЕРНИТЕСЬ В КАЗАРМЫ.»
Чиэт все это время молчал, понимая, что Эйлин лучше не отвлекать. Только когда она уже вошла в хранилище – при помощи руки Ордрика – он поинтересовался, ну теперь-то настала пора спускать шаттл?
– Да, – ответила Эйлин, и снова, к облегчению старпома, улыбнулась. К ней опять вернулось хорошее расположение духа. Кого-нибудь другого это бы напугало или оттолкнуло бы, но не Чиэта. Они с Эйлин много прошли вместе, и их принципы – впрочем, стойкие – давно лежали по ту сторону закона как Конклава, так и Фронта.
Может быть, их действительно стоило называть дьяволами.
Ловко орудуя рукой Ордрика, Эйлин сдула все деньги со счетов лордов Совета. Тридцать девять – у андроида, разумеется, сбережений не было – полных кошельков, и все теперь в собственности «Королевы белых сердец»! Вот уж воистину – повод для радости. Чиэт подтвердил, что перевод средств прошел успешно.
– Что там за бульканье на заднем плане я слышу? Вы что там, уже празднуете?
– Как можно! Просто у Халала горло пересохло. Это вода.
– Теперь я слышу, как он мурлыкает какую-то невыносимую песню. После воды?!
– Не отвлекайся, принцесса.
Эйлин кивнула. Ей действительно оставалось самое последнее дело здесь. Она провела пальцем Ордрика по экрану, нажала пару кнопок…
– Готово.
Теперь Лордом-Председателем значился Лорд Манн. А Ордрик оказался вовсе исключен из Совета. Конечно, Манн сможет его вернуть, если захочет, но это будет уже не забота Эйлин. Она сделала все, что могла, и что хотела. Да, и Лорду земной культуры все же полагалась какая-никакая компенсация. Его средства Эйлин ведь тоже взяла себе.
– Наслаждайтесь своей новой жизнью, господа.
Эйлин посмотрела на отрубленную лапу Ордрика, раздумывая, не взять ли ее с собой как сувенир? Но зачем ей дома вонючий кусок мяса? И вместо этого принцесса захватила из хранилища немного НЗ Лордов – туго набитый кредитками чемоданчик. Что ж, если посмотреть на сейфы, Совету оставалось еще много денег. Эйлин взяла бы два чемодана, но предпочла оставить на всякий случай одну руку свободной для бластера.
Эйлин пробиралась по темному коридору крыла для сыновей лордов, никем не замеченная. Мягкий свет ламп озарял при ее приближении пространство на пару-тройку шагов и гас у нее за спиной. На корабле пиратов такого роскошества никогда не было, подумала Эйлин, и грустно усмехнулась. Леофкилд… Ей было совсем не обязательно сажать его на трон. Эйлин пришла за местью и деньгами. То и другое она могла бы получить куда раньше – тем же способом, каким, в конечном итоге, у нее вышло. Эйлин сама не ожидала от себя, что ее вдруг потянет сделать для конклава нечто действительно доброе.
Когда из тьмы перед нею вырос Леофкилд, на секунду Эйлин показалось, что это шутка ее воображения, а потом он схватил ее за плечи… И тотчас отшатнулся, ощутив под ладонями ткань скафандра.
– Эйлин? Что ты тут делаешь?
– Сбегаю, милый. Дай пройти.
Вместо того, чтобы послушаться, Леофкилд, напротив, загородил собой коридор. Расставил, как мог, руки в стороны.
– Нет. Я не могу тебя отпустить, куда бы ты ни собралась. Ты моя жена. Ты императрица…
– Я – всего лишь разменная фигура. И я линяю с этой доски, дружок.
– Я не узнаю тебя, Эйлин.
Чешуйки над одним глазом принцессы пришли в движение. Видимо, это для ее расы было сродни поднятию брови, как принято у людей.
– Ты вообще меня не знаешь.
– Мне казалось, что в оранжерее… Ты была искренна со мной. Там ты была… настоящей. Без камер и микрофонов. Ты была собой.
– Допустим. Не важно. Отойди, Лефокилд. У этих бластеров только боевая функция.
Он тяжело дышал, взволнованный, но не двигался с места. Эйлин не собиралась на самом деле стрелять в него… Если он не вынудит ее.
– Я давно позабыла, что я принцесса, мальчик. Я куда старше, чем ты полагаешь. Я не буду ни хорошей императрицей, ни хорошей женой тебе. Считай себя вдовцом.
Он потянулся к ней – видимо, чтобы поцеловать, но Эйлин толкнула его в грудь чемоданчиком.
– Меня через пять минут должен забрать шаттл.
– Забрать? Но куда?
– Домой. Я не хочу тебя убивать. – Для нее не составило бы проблемы сделать это, особенно учитывая, что парализующий режим она на бластерах не нашла. Но ей и впрямь не хотелось полнить список трупов на своей совести без нужды. – Будь со мной мое собственное оружие, я бы только оглушила тебя.
– Но тебе придется. Я тебя не пущу. Ты моя жена перед лицом закона и Бога. Теперь твой дом здесь. Снова.
Эйлин поступила с новоиспеченным императором Конклава так же, как с первым охранником – наградила крепким ударом в лицо. Только не локтя на этот раз, а чемодана. Затем нагнулась над сползшим по стенке Леофкилдом.
– Блин. Нос. Надеюсь, я ему его не сломала. Все время забываю, что у людей на лицах эти странные наросты состоят из хряща.
– А чемоданчик даже не треснул? – Подал голос из динамика Чиэт. – Из чего они только их делают? Надо поискать технологию. Я не отказался бы весь корабль облицовать такими пластинами.
– Уф, надеюсь, я не перестаралась. Иначе мой план пойдет прахом.
– А разве план заключался не в том, чтобы разжиться деньжатами? – Спросил старпом.
– Ну, и это тоже. И все же я не могла бросить папочкину империю в руках лорда Ордрика. А Леофкилд…
– Ты в него немного влюбилась?
– Мне не нравятся теплокровные, ты же знаешь. Он хороший человек, и быстро натаскается, чтобы стать достойным королем. Поверь мне.
Теперь Эйлин оставалось выбраться на крышу. И покинуть здание Совета, планету и весь Конклав Сорока – навсегда. Во всяком случае, она не планировала возвращаться. Никогда.
Чиэт успокоил команду, чтобы они от возбуждения не наломали дров, еще даже не напившись. Он стоял возле двери, из которой должна была выйти Эйлин, повторяя: «Сейчас, сейчас!»
Поэтому, когда девушка появилась в зале, команда взорвалась восторженными воплями.
– Славься, королева! Да здравствует наша госпожа! Эйлин, Пожирательница Сердец!
Она засмеялась, сама в неменьшем восторге, чем ее команда. Она тоже их любила. Искренне.
– Слава нам всем, ребята!
Эйлин вошла с чемоданчиком в руках – не тем, что дали Чиэту за нее саму, другим, беспардонно сворованным у Совета Конклава. Чемоданчиком побольше. И вот Эйлин открыла его, и вытрясла кредитные пластинки прямо на головы членам своей банды.
– А теперь – пить! – Она взяла в горсть крохотные кредитки и подкинула их вверх, чтобы они, как дождь, пролились на нее. – Ух, мало что я так люблю во всей вселенной, как деньги.
Посреди веселья – которое грозило вот-вот перейти в неуправляемую стадию, так любимую всей командой – Чиэт подал Эйлин знак следовать за ним. Капитанша – предварительно спрыгнув с могучих плеч суперкарго, с которым они исполняли пародию на какой-то землянский танец – заинтригованно пошла туда, куда ей указал старпом, пока они оба не очутились в дальнем кабинете с огромными иллюминатором. Нет, с командой ей было весело, но Чиэт всегда готовил для нее нечто особенное после каждой удачной операции.
– Я бы закрыл тебе руками глаза, да боюсь, ты не потерпишь такой непочительности.
Эйлин только умиленно улыбнулась вместо ответа. Мягкий свет заливал комнату, споря с чернотой космоса, испещренного точками звезд. Прекрасный и пугающий гобелен живого космоса во всю стену. Эйлин с первого дня на корабле обожала эту комнату. Кроме прекрасного вида, кабинетик мог порадовать и обстановкой – богатая кушетка, антикварная по меркам той цивилизации, у которой «Королева белых сердец» ее умыкнула, столик со смешными ножками в виде лап какого-то животного, неизвестной Эйлин породы – также с планеты, в культуру которой разбойникам оказалось некогда погрузиться. Бежать пришлось быстрее, чем удалось записаться хоть на одну экскурсию.
– О, моллюски в соусе! Как мило. Ты – чудо, старпом.
Эйлин плюхнулась на кушетку и потянулась к еде, но Чиэт замахал руками.
– Нет, не начинай без этого.
Он достал из-под столика жестяную бутылку причудливой формы и с выразительным хмыканьем постучал по ней ногтем.
– И без этого. – Чиэт оставил бутыль на столике, и пока Эйлин откупоривала ее, снова что-то принялся искать под столиком. Когда алкоголь забулькал в стаканах, старпом вынырнул наружу и присел рядом с капитаншей на другую сторону кушетки.
– Я знаю, ты терпеть не можешь все эти условности. И ты не такая принцесса, как положено быть в Конклаве сорока, но… – Чиэт перевел дух. – Вот.
Он распахнул черную плоскую коробочку. Там на белом сириусианском шелке лежали два магнитных браслета.
Эйлин прижала руку ко рту.
– О, но они же космически дорогие!
– Да. Только не сердись, что я потратил деньги на это. И… я понимаю, ты только что прошла унизительную процедуру принудительного брака…
– Очень унизительную.
– Но это, – Эйлин показала пальцем на браслеты. – не брак.
– Это не брак.
Эйлин протянула руку.
– Просто… теперь, даже если нас раскидает по разные стороны космоса, я буду чувствовать твое сердцебиение, а ты – мое.
Они могли убивать, могли грабить, но и любить, как оказалось, тоже.
– Это не брак, Чиэт.
– Да. Именно поэтому ты соглашаешься?
Вместо ответа Эйлин засмеялась и защелкнула на запястье Чиэта его браслет. А старпом сделал то же самое для нее. Когда они расплетали руки, браслеты слегка притянулись друг к другу. И тотчас по их черной окружности побежала зеленая игольчатая нитка пульса.