Маленькая Лейне сидела на облаке и смотрела вниз, на людей, которые сновали туда-сюда, как муравьи в муравейнике. Лейне была такой маленькой, совсем крохотной, что никто не сумел бы ее заметить. Зато она видела с облака всю землю сразу и могла разглядеть, что делается в любом ее уголке.

Смотреть на взрослых она не очень любила, потому что взрослые были все время заняты: они ходили, ездили, летали, спешили, постоянно что-то делали и почти никогда не играли. Да можно сказать, вообще почти никогда. Поэтому и смотреть на них было скучно.

Наблюдать за детьми ей нравилось гораздо больше. Вот они-то, кажется, вообще ничем больше не занимались, кроме игр, прямо так же, как Лейне со своими друзьями и братиком Аясом. Иногда Лейне даже запоминала игру, которую подсмотрела у детей на земле, и показывала ее другим жителям облака.

С братиком Аясом они никогда не расставались, играли месте, спали вместе и на край облака – посидеть, поболтать ногами – ходили вместе. Лейне ни с кем больше так не дружила, как с Аясом. И никого не любила сильнее, чем его. Они вообще были неразлучны, просто не разлей вода.

Однажды Лейне сказала брату:

– Ай, наверное, я скоро исчезну отсюда.

– Почему? – испугался Аяс.

– Понимаешь, Айчик, меня все сильнее тянет вниз. Кажется, я скоро уйду туда, – объяснила Лейне.

– Нет, неет, Лейне, останься со мной, я не хочу, чтобы ты уходила! – Аяс обнял сестру и заплакал первый раз в жизни.

– Не плачь, милый братик, – Лейне погладила его по голове, – с этим ничего не поделаешь. Но я обязательно заберу тебя к себе, обязательно, не сомневайся, ведь ты – моя родная душа, я тоже не могу без тебя. Мы не расстанемся надолго, подождешь немножко, и я тебя заберу.

Аяс все равно был расстроен. Лейне поспешила отвлечь его и позвала кататься с радуги, которая как раз возникла неподалеку. Вечером, после того, как они укрылись уютными облачными одеяльцами и Полярная звезда, как обычно, рассказала им сказку, Аяс закрыл глаза и уснул, а Лейне вдруг почувствовала, как проваливается и летит куда-то, а все вокруг кружится так сильно, что она уже не понимает где верх, а где низ. Она только успела прошептать напоследок: «Я заберу тебя, Ай, жди, обязательно заберу!»

Когда Лейне открыла глаза, все вокруг изменилось. Она хотела встать, но не смогла даже перевернуться на живот, так и лежала на спине, болтая ручками и ножками, которые будто шевелились сами по себе. Лейне крутила головой во все стороны, но видела вокруг только цветные пятна. Одно пятно приблизилось, и Лейне смогла разглядеть губы, нос, глаза. «Это мама», – вдруг поняла Лейне. Она и сама не могла бы сказать, откуда знает это.

Мамины губы зашевелились и Лейне услышала ее голос, такой теплый, добрый, ласковый, что Лейне сразу же захотелось обнять маму за шею, вот только ручки по-прежнему не желали ее слушаться. «Лина, Лина, Линочка», – мама повторяла и повторяла это слово на разные лады, и Лейне поняла, что мама произносит ее имя. «Ты немножко неправильно его говоришь, меня зовут не Лина, а Лейне», – хотела сказать она маме, но ничего не получилось. «Гу, агу, агугу, бубубу», – вот что вышло у нее вместо слов. «Как же так, – заволновалась Лейне, – как же я сообщу маме об Аясе и о том, что его тоже нужно забрать, ведь он моя родная душа и очень нужен мне?»

Лейне долго пыталась рассказать маме о своем братике, она старалась из всех сил, и чтобы мама понимала, что дело очень важное, хмурила брови, поджимала губки и смотрела на маму серьезным-серьезным взглядом. Мама тоже смотрела на нее серьезно и слушала так внимательно, словно и правда пыталась понять, что же такое важное сообщает ей новорожденная дочка. Но она не поняла. Лейне увидела это по маминым глазам. К тому моменту она уже так устала, что сил больше не осталось и очень захотелось спать. «Я потом еще раз попробую ей все объяснить», – подумала Лейне, засыпая.

Она пробовала и пробовала, а мама все так же внимательно смотрела на нее, но Лейне не была уверена, что она и в самом деле что-то поняла. А потом Лейне стала уже не так часто рассказывать маме об Аясе. Вокруг все было новое и незнакомое, ей приходилось заново учиться делать самые простые вещи – ползать, сидеть, потом стоять, ходить, а кроме того, узнавать названия предметов, различать слова, считать, запоминать. Все это было очень сложно, отнимало много сил, и частенько Лейне так уставала, что засыпала, даже не успев оказаться в кроватке. Она и сама все реже вспоминала о том, что было с нею раньше.

К тому моменту, как Лина научилась говорить, она уже совершенно забыла свою прежнюю жизнь и прежнее имя, и облако, на котором она прежде жила. И об Аясе Лина больше никогда не вспоминала, как будто его и не было.

Жилось ей очень хорошо. Мама и папа любили ее, кормили вкусной едой, покупали игрушки и нарядные платьица. Лина росла премиленькой девочкой. У нее были золотые шелковистые кудряшки, пухленький ротик, маленький аккуратный носик и огромные синие глаза. Она была такой хорошенькой, что люди на улице оглядывались и улыбались ей вслед.

Целыми днями Лина только и делала, что играла. Она бегала, прыгала, кричала, стучала мячом, дудела в дудку, смеялась и громко визжала, когда папа подкидывал ее к самому небу. Иногда шалила и тогда мама ругала ее, но это было нечасто. В общем, она делала все, что положено делать маленькой, хорошенькой и вполне счастливой девочке.

А потом, когда Лине исполнилось три года, у нее появился братик, Антошка. Он лежал в люльке, спал, ел и плакал, играть с ним пока не было никакой возможности. Зато вдруг оказалось, что Лине больше нельзя кричать, стучать, дудеть в дудку и вообще шуметь, особенно, когда братик спит. С Антошкой было много хлопот, и мама с папой проводили теперь с ней гораздо меньше времени, а иногда им вообще было не до нее.

Когда Антошка немного подрос и начал ходить, стало интереснее – Лина уже могла с ним понемногу играть. Правда, появилась новая проблема. Брат теперь все время брал ее вещи и громко плакал, если она пыталась их отнять. Приходила мама, жалела Антона, а Лине говорила, что ему надо уступать, потому что он маленький. «И что маленький? Ему из-за этого все можно?» – злилась Лина про себя. Ей казалось, что мама всегда защищает только брата, и это было несправедливо.

Потом Антошка еще подрос и с ним стало можно играть в самые разные игры, в которые со взрослыми ни за что не поиграешь, – и в домик, и в поезд, и в пляж, и в вечеринку. И это было здорово. Но Лина все равно часто на него сердилась. «Ты самый плохой брат на свете! Мне не нравится такой брат!» – кричала Лина, когда Антон в очередной раз не отдавал игрушку, мешал ей или занимал ее место.

Лина, конечно, любила его. Но не всегда. А иногда совсем не любила. Как, например, сегодня. На прогулку в парк Лина взяла с собой замечательный зеленый мяч с желтыми кружочками, а Антошка, как всегда, машинку. В парке Лина начала с азартом стучать мячом о землю, но тот выскочил у нее из рук и его сразу подхватил Антон. «Отдаай, – закричала Лина, – Антон! Отдай сейчас же! Это мой мячик, я его взяла! Ты себе взял машинку, вот и играй с ней!» Но брат вцепился в мяч и не собирался возвращать его. Тогда она со злостью больно ударила его по рукам. Мяч выпал, ревущий Антон побежал жаловаться маме, а хмурая Лина села на скамейку. Всегда так с этим Антоном, вечно настроение испортит, никакого желания гулять не осталось!

– Ай-яй-яй, что ж ты, сама братца позвала, а теперь обижаешь? Он же твоя родная душа! – Лина обернулась и увидела, что рядом на скамейке сидит старушка, смотрит на нее и качает головой.

– Я его не звала, – мрачно буркнула Лина, – это мама нас в парк повела. Я бы и без него погуляла, даже лучше было б. А он пусть дома остался бы и сидел там один, – добавила она мстительно.

– Да я не про парк, – старушка внимательно посмотрела на нее, – я про этот мир. И она повела вокруг руками. – Ты его сюда позвала и должна заботиться о нем.

– А я тут причем, это мама его родила, я ее не просила. Лучше бы вообще его не было, от него одни только неприятности – сердито сказала Лина, вспомнив, как этот Антон вечно ей мешает и вообще не дает жить нормально.

– Эх, Лейне, Лейне, – старушка покачала головой.

– Что такое лейне? – спросила Лина, поворачиваясь к старушке.

– Это твое имя, – улыбнулась та, – я-то знаю. И точно знаю, что ты очень любишь своего брата и обещала забрать его сюда.

Лина недоверчиво хмыкнула.

– А ты знаешь, откуда на самом деле берутся братики и сестрички? – с хитринкой спросила старушка.

– Нуу… дааа, – Лина пожала плечами, – их мамы рожают.

– Нет, я не про это, – старушка махнула рукой. – Конечно, чтобы оказаться здесь, надо родиться. Но для того, чтобы младшие братик или сестричка могли родиться, их должны позвать старшие брат или сестра. Да, да, так это и устроено, – кивнула головой старушка в ответ на недоверчивый взгляд Лины. – Когда человек только появляется на свет, он думает: сможет он прожить тут один или ему лучше позвать свою родную душу? Почти все зовут, потому что каждому хочется, чтобы в этом мире у него была родная душа, ведь рядом с нею гораздо легче живется. Вот так и появляются младшие братья и сестры. Антошка – это твоя родная душа, ты позвала его, чтобы не быть здесь одной, а еще потому, что обещала.

– Выходит, что мы с ним были и раньше знакомы, – задумчиво сказала Лина.

– Да, – кивнула старушка, – и очень любили друг друга. Если бы не ты, он, возможно, здесь и не появился бы.

– А тогда, раньше, где мы с ним были? – Лина с интересом посмотрела на старушку. Но та только улыбнулась и покачала головой.

– А почему мне мама про это не рассказывала? – спросила Лина.

– Потому что для людей это тайна, – засмеялась старушка.

– Ну вы то человек, а знаете, – не поверила Лина.

– Я не человек, – старушка усмехнулась, – я фея.

– Да ну, – опять не поверила Лина, – феи разве такие? Феи молодые, красивые, они как принцессы, только с волшебными палочками.