Клен ничего, выдержал. А вот с девушкой гораздо хуже было, так она в себя и не пришла, только металась, бредила неразборчиво, да огнем вся горела. Пришлось Мартину знахарку звать. Та над болящей пошептала что-то, терпким дымом окурила, вонючей водой побрызгала, а Мартину велела настой из травок делать и пострадавшую поить. Ну и, конечно, разнесла весть по всему селению, что в доме у него девица неизвестная появилась.
Да только Мартина эти пересуды не беспокоили. Девушка на поправку пошла, через пару дней уже глаза открыла. Комнату, где Мартин ее поселил, взглядом обвела, его увидела, и то ли испугалась, то ли застеснялась, он не понял.
– Не бойся, – сказал, – я тебя в лесу нашел, на болотах, домой вот к себе принес, иначе бы померла ты там. Если что нужно тебе, скажи. А сама пока лежи спокойно, набирайся сил, я все, что надо, принесу. Девушка только кивнула и посмотрела благодарно. А глаза синие-синие, непривычно для этих мест. Видно, издалека откуда-то, подумал Мартин. А как девушка совсем в себя пришла, заговорила, сказала, что зовут ее Ромарика. Понял Мартин, что и впрямь нездешняя она, больно имя чудное, для языка не привычное. Стал он ее то Ромашкой звать, то Маришкою – так оно попроще было.
Рассказала девушка, что жила с бабкой в большой деревне, у которой за одной околицей лес, за другой – река, да три горы вдалеке. Мартин про такие места и не слыхал. Как-то напали на деревню лихие люди, бабка внучке кольцо родовое на палец натянула, в погреб ее пихнула и велела бежать. Из погреба лаз у них был наружу, в огороды. Выбралась она и побежала в лес. Долго бежала, сколько могла, а когда упала без сил, огляделась и поняла, что места вокруг незнакомые, где находится, не знает, и побрела, куда глаза глядят. Сколько дней по лесам да болотам ходила, не может сосчитать, как упала на землю – не помнит. Вот такой ее Мартин и нашел.
Что с бабкой стало, да и со всей деревней, она не знает, в какой стороне ее дом находится, показать не может, а про Кармашек никогда в жизни не слышала.
Помолчал Мартин, подумал. Смотрит, девчонка вся под его взглядом сжалась, глядит робко, боится того, что он ей сказать собирается. – Я сразу понял, что ты не из наших мест, – начал Мартин, – да и другие поймут. По селу уже слухи пошли о том, что у меня девушка живет, а дальше только хуже будет. Но выгонять я тебя не хочу, потому что идти тебе некуда. Если тебя все эти разговоры людские не пугают, можешь у меня оставаться, по крайней мере, пока получше чего-нибудь не найдешь. Мне ты не помешаешь, я много времени в доме не провожу, или в мастерской вон в сарае работаю или по лесу брожу.
Услышала девушка эти слова, на глазах слезы, в ноги Мартину с благодарностью упала. Боялась, что прогонит. Он растерялся, поднимает ее, успокаивает. Не ожидал, что она на его предложение так отреагирует.
Часть шестая.
Лесной домик
Ну и пошла у него дальше жизнь вроде как обычная. Да не по-прежнему. Теперь в доме хозяйка появилась, сразу стало заметно. Все кругом вычищено, выметено, посуда блестит, еда каждый день разная, горячая, да блюда такие необычные, что Мартин все удивлялся, спрашивал Ромашку-Маришку, как ей в голову приходит такое приготовить. – Да бабка же моя первой стряпухой в деревне была, – отвечала девушка, покрываясь румянцем, – и меня всему научила. Я много чего еще умею, только у вас тут продуктов подходящих нет.
Мартин смотрел и дивился – как похорошела за те дни, что провела у него. Совсем уж и не похожа на ту заморенную немочь, что на болоте нашел. Кожа нежная, румянец во все щеки, брови вразлет, губы алые, а глаза синевой так и сияют. И коса пшеничная шелковистая до пояса. Может и не ослепительная красавица, но так хороша, что глаз не отвести.
И работа у нее спорится. Все дела переделает, потом сидит, рукодельем занимается и песни напевает. А голосок такой нежный, серебристый, что Мартин другой голос вспомнил, который там, во дворце, слышал и который никак позабыть не мог. Аж помрачнел. Маришка заметила, испугалась, петь бросила. – Не нравится, не петь мне больше? – заволновалась она, – ты скажи, я не буду.
– Нравится, – улыбнулся Мартин и потрепал ее по голове, – не обращай внимания, пой, голосок у тебя красивый.
Так и пошло у них. Мартин работой занимается, заказы выполняет, в мастерской весь день напролет, а Маришка по хозяйству – живут, друг другу не в тягость.
Как-то отправился Мартин в лес, поискать дерево подходящее, идет, а сам Маришку вспоминает, то взгляд ее, то улыбку, то голосок звонкий. Идет, улыбается, на сердце тепло и домой поскорее хочется вернуться, к Ромашечке его. И тут понял он, что о принцессе давно уж не вспоминает, и думать забыл, все мысли только о девушке, что в доме его живет.
Вернулся, сел за стол, а Маришка тут же накрывать начала, по кухне летает, улыбается, глаза блестят. А он смотрит на нее молча, внимательно. Так долго смотрел, что она остановилась. Улыбаться перестала, как-то сжалась вся испуганно. – Прогнать хочешь? – спросила тихо, – надоело тебе со мной жить? А сама дрожит, на глазах слезы.
– Нет, не прогнать, – Мартин покачал головой, – жениться на тебе хочу, полюбил я тебя. Будешь моей женой?
Поженились они тихо, никого на свадьбу не звали, просто обвенчались и все. И начали жить так счастливо и радостно, что ничего вокруг не замечали. А вокруг дела не очень-то хорошо шли. Стали над Кармашком часто грозовые тучи собираться. Да странные какие-то, жуткие, то молнии из них прямо в землю бьют, то град с голубиное яйцо размером, а то и вовсе камни посыпались. После этого случая пришли сельчане к дверям Мартина, кто с кольем, кто с вилами. – Прогоняй, говорят, – девку свою, не хотим, чтоб она тут жила. После того, как она в Кармашке появилась, вон что началось, чего никогда не было. Так мы не только урожая, жизней своих лишимся. Или ее прогоняй или сам с ней уходи. До завтра тебе времени даем, а там придем и уже сами разбираться будем.
Предложил Мартин жене в домик лесной перебраться, который он срубил, чтобы было где переночевать. Небольшой, правда, да и людей там совсем нет, один лес кругом.
– С людьми мы и тут не часто виделись, – засмеялась Маришка, – мне главное, чтобы вместе с тобой быть.
И к вечеру ушли они из деревни.
Зажили в лесном домике, словно и не поменялось ничего. Маришка по хозяйству, как обычно, Мартин на охоту ходит. Постепенно стали обживаться. Он баньку срубил, сарай рядом поставил, в нем мастерскую организовал и снова начал столярничать, мастером-то он был отличным, так что заказов и теперь хватало.
Больше всего любил он прийти из леса, сесть тихонько под окошком и слушать, как Ромашечка его за рукодельем песни поет, словно узор волшебный голоском своим нежным выводит. Или вечером на крыльце сидеть, обнявшись, смотреть, как засыпает лес. Хорошо ему с ней жилось, так хорошо, как никогда в его жизни не было.