Красными нитями

Глава 4. Будто на волоске

Коридоры дома У-Дрисана были заполнены людьми: носильщики, официанты, рабочие бегали как сумасшедшие. Из комнат доносился скрип передвигаемой мебели, с кухни – ругань поваров. Служанки расставляли цветы, драили паркет, собирали последние пылинки.

Кай, незамеченный в этой толпе, вошел в дом, держа перед собой огромный букет. Через несколько поворотов его окликнули:

– А ты еще куда? Все цветы уже привезли.

Похожий на хищную птицу мужчина подошел к нему и наклонился вправо, пытаясь разглядеть скрытое цветами лицо.

– Уважаемый кир, простите, не все! – Кай низко склонил голову. – Один букет остался, позвольте отнести его. – Подняв взгляд, он робко повторил: – Позвольте отнести. Если кир Сдеран узнает, что мы не заметили…

Так звали владельца цветочной лавки, где заказали цветы к празднику. Он приехал, чтобы лично проконтролировать служащих, и не скупился на брань – конечно, простой работяга будет бояться гнева такого хозяина.

– Хорошо, иди, – благосклонно кивнув, мужчина тут же налетел на полирующую пол служанку и яро ткнул в пропущенное пятно.

«Налево», – Кай вспоминал предоставленный Даром план дома. Держа пахучий букет, он уверенно повернул, точно уже ходил по коридорам: час назад вместе со всеми носил цветы – миновал коридор и вошел в танцевальный зал.

Здесь было по-веселому оживленно – вспоминалась приятная суета “Трех желудей”. Девушки, подвязывая зеленые бархатные гардины или расставляя цветы, болтали, смеялись. Заносящие стулья и скамьи слуги подгоняли друг друга шутливым “А давай сразу по два, а?” или “Плетешься как старуха!”

– Эй, неси туда! – Заметив Кая, одна из служанок махнула рукой в сторону помоста, который две девушки украшали.

Кивнув, Кай прошел в указанном направлении. Перед сценой стояла четверка циркачей. Пока мужчина в полосатом пиджаке по-хозяйски осматривался, девушка в трико капризно спросила:

– А с каких это пор мы берем на такие вечера новичков?

Киро, одетый в жилетку на голое тело, фыркнул. “Пиджак” живо откликнулся:

– Да этот парень – сам огненный бог, ты бы видела его! Представь: ты висишь на воздушном полотне, а под тобой выдыхают огонь, и твоя жизнь будто на волоске, ух!

Киро понадобилось меньше дня, чтобы устроиться в цирковую группу, которую пригласили на праздник. Хозяин не устоял перед его магией и мигом переделал номер, желая поразить богатых гостей.

– Мы почти не репетировали! Я не буду так работать! – настаивала “трико”.

Кай не слышал ответа, но знал: Киро справится. Он останется, проследит за семьей У, а когда придет время, сожжет дом к чертям, рождая хаос, среди которого они найдут Адайн и сбегут.

Держась легко и непринужденно, Кай вышел из зала, миновал курительную комнату и направился к кухне.

– А дом-то хороший, – заметил Кирион. – Жаль его сжигать.

Кай пожал плечами. Невелика плата за спасение Адайн – тем более, платить не им.

С кухни тянуло пригоревшим мясом, ругань поваров и звон кастрюль становились все громче. Кай зашел в заставленную старой посудой каморку и оставил за собой щель. Из одного кармана он достал платок, из другого – флакон с бесцветной жидкостью и нанес на ткань несколько пахнущих сладостью капель.

Раздались шаги. Кай выглянул. Слуга пружинящей походкой шел по коридору, размахивая подносом в руке. Примерно того же возраста, схожей комплекции. Отлично.

Кай снова спрятался, а когда мелькнула тень, он выскочил из каморки и схватил парня за шею. Тот начал приседать, увлекая за собой, но Кай уже прижал к его носу пахучую ткань. Слуга цеплялся за одежду напавшего, хватался за руки, но движения слабели, и вот уже тело обмякло. Кай подхватил парня подмышки и затащил в каморку, подобрал поднос, закрыл дверь. Там он стянул с него форму, затем достал из-под своей куртки веревку и связал слугу по рукам и ногам, а в рот сунул платок.

Переодевшись в темно-зеленую ливрею, Кай выглянул. Коридор был пуст, он вышел и, зажав поднос подмышкой, направился к лестнице. Стоило подняться на несколько ступеней, скрипучий голос окликнул его:

– Ты куда? Наемным нельзя на жилой этаж! Мне что, пожаловаться киру Джизу на тебя?

Кай обернулся. Мужчина, одетый в такую же, как у него, темно-зеленую форму, хмурился и, казалось, едва сдерживал резкие слова. Кай, указывая на поднос, спокойно ответил:

– Я относил кофе кире У-Крейн, а сейчас меня послали забрать кофейник и чашку. Остальные заняты в обоих залах, кир, мне разрешили.

– Наберут же… – буркнул слуга и продолжил путь.

Кай поднялся. Из-за дверей доносились шорохи и голоса, в коридоре пахло духами, пудрой, цветами. Второй этаж был отдан под гостевые комнаты, которые заняла родня У-Дрисана, приехавшая на помолвку наследника рода. Что же, свое представление они получат.

***

В отражении Адайн видела незнакомку: эта девушка была более спокойной, более величественной – своей в доме любого вельможи. Темно-зеленое платье подчеркивало цвет глаз, корсет приподнимал грудь и столь стягивал ребра, что было тяжело дышать, но талия выглядела так, будто ладонями можно обхватить. В вырезе поблескивала серебряная цепочка с кулоном в виде птицы – единственное, что Адайн отказывалась снимать, но этого было мало, чтобы узнать себя.

Олвия расчесывала ей волосы. Было в движениях рук что-то успокаивающее, словно это старшая сестра или даже мама готовила ее на бал. Хотя о бале речи не шло – о продаже в чужую семью, что назвали помолвкой.

Все внутри разрывалось на две части. Одна упрямо цеплялась за воспоминания о бродяжке с Восьмой и кричала: беги, дура! Другая шептала о Черном доме и хотела укрыться от всего мира.

– Я слышала, – Олвия наклонилась к Адайн, – что отец хочет подарить вам с Деритом дом на юге Ре-Эста. Тот, с огромным садом. Мы проезжали мимо, и ты еще сказала, что мечтаешь о таком саде, помнишь?

Адайн рассеянно кивнула в ответ. Может, она и мечтала о доме с садом, но он не должен был находиться в Ре-Эсте или стать подарком У-Дрисана к свадьбе.

– Девочка моя, – ласково проговорила Кайса. – Ты рано сдалась.

Адайн яростно посмотрела на демона. Не сдавалась она! Она и свободу еще вернет, и покажет всем, но… Немного позже.

С первого этажа долетела музыка – оркестр заиграл, приветствуя первых гостей.

– Вы будете хорошей парой. – Отражение Олвии в зеркале искренне улыбнулось. Аристократка отложила расческу и начала забирать волосы Адайн в высокую прическу, открывающую шею. – Я так рада, что мы станем одной семьей!

Адайн перевела взгляд на кровать под балдахином. На ней лежали специальные жесткие перчатки, которые ей надевали каждую ночь, чтобы она не могла шевелить пальцами – использовать магию. Что же, в первую брачную ночь ей снова наденут их? Или она пройдет под надзором Олвии? Хорошей парой, да!

– И я рада, – откликнулась Адайн, изображая улыбку.

Олвия положила руки ей на плечи:

– Я всегда мечтала о сестре. Дерит только задирал меня, а отец все внимание уделял ему. Я благодарна Яру, что он привел тебя к нам.

Хотелось вскочить – и хоть в окно! Но Адайн слишком хорошо помнила шум в ушах, холод, головокружение – слабость, для которой Олвии было достаточно шевельнуть рукой. Нельзя показывать истинных чувств. Нельзя спорить.

У-Крейн закрепила волосы подруги заколкой с изумрудами – в тон платью.

– А ты успеешь собраться? Давай я сама закончу, – попыталась Адайн, мечтая остаться одной.

– Я уже готова, – Олвия снисходительно улыбнулась.

Ее вид совсем не соответствовал торжеству: скромный пучок на голове, простое синее платье – так могла выглядеть служанка, но не дочь богатейшего человека в городе.

«Да уйди ты!» – взмолилась Адайн, но опять изобразила улыбку на лице и посмотрелась в зеркало.

– Там – не ты. – Кайса шагнула к ней.

В дверь постучали.

– Да? – откликнулась Олвия.

– Кира У-Крейн, кира Я-Ярем, гости уже собрались. Вас ожидают.

Адайн встрепенулась. Она узнала голос, этот чертов голос – красивый, мелодичный, но в котором последние годы звенела сталь. Кай стоял на пороге, одетый в темно-зеленую форму слуг дома У, и спокойным взглядом смотрел на Олвию.

Девушка насторожилась:

– Как тебя зовут? Я не видела тебя раньше.

– Нас наняли, чтобы мы прислуживали сегодня, – Кай склонил голову. – Мы пришли с киром Джизом.

– Передай, что мы скоро спустимся.

Кивнув, Кай вышел.

– Что-то случилось? Ты так смотрела на него! – забеспокоилась Олвия.

– Он… – Адайн отвела взгляд – уметь бы еще вызывать румянец! – Симпатичный.

Олвия хихикнула:

– Ты что, на слуг засматриваешься? За минуту до помолвки?

Адайн не ответила, задумавшись о Кае. Лучше бы он не приходил! Если их заметят вместе, вернутся слабость и боль или, хуже того, плохо станет Каю. Кайса отвернулась: не поддерживала этих мыслей?

Этой слабости, стало ясно.

Олвия закончила с прической и с довольным видом осмотрела результат:

– Тебе так…

Через открытое окно донеслись крики:

– Пожар! Пожар!

Голосов становилось все больше, музыка смолкла, уступая место панике и ропоту. Адайн вскочила. Олвия преградила ей дорогу, предостерегающе поднимая руки:

– Ты не должна выходить.

– Там же пожар! Ждать опасно! – Адайн прижала ладони к груди, пытаясь изобразить испуг, но страха больше не было. Где Кай, там и Киро, и остальные. Пожар не случаен, ей нечего бояться. Семья здесь.

Олвия с сожалением ответила:

– Извини, но я должна это сделать. За нами придут. – Она начала соединять пальцы. Адайн вцепилась в ее руку:

– Нет! Это не просто пожар. – Олвия замерла. Адайн, помедлив, уверенно продолжила: – За мной пришли, я не останусь. Отойди, прошу тебя!

Олвия высоко подняла плечи, точно собралась драться, хотя во взгляде так и сквозила неуверенность. Крики внизу нарастали.

– Не надо, Адайн. Ты делаешь неправильный выбор. Ты нужна своему отцу и нам. – Аристократка встала еще ближе, а заговорила тише: – Я знаю, кто ты. Дети Аша могли наговорить разного, но они неправы. Твой отец хочет лучшего, поверь. Прошу, я не хочу держать тебя, но мне придется.

Решение было принято мгновенно – словами Олвия слишком напоминала Эль, и обе они нуждались в человеке, который покажет жизнь, не прикрытую слащавыми улыбками да шелком.

– Идем со мной. Мы защитим тебя хоть от У-Дрисана, хоть от кого, обещаю. – Адайн потянула девушку к выходу. – Ты заслуживаешь другой жизни.

Олвия качнула головой. Ладно. Каждый сделал свой выбор.

Мир оделся в золото, через воздух протянулись нити магии, и Адайн, сцепив зубы, коснулась их, точно перебирала гитарные струны. Все материалы она ощутила так четко, словно могла разобрать их по на мельчайшие частицы. От земли в комнате было немного – только старое, потерявшее всякую жизнь, дерево, из которого были сделаны пол, каркас кровати…

Тело бросило в жар. Боль мгновенно вцепилась в виски, голова, казалось, пульсирует, и с каждым ударом сердца пульсация нарастала. Померкло золото нитей, Адайн уже не находила в себе сил даже на взмах рукой.

Держа пальцы переплетенными, Олвия усмехнулась:

– Не тебе говорить, чего я заслуживаю. Свое место я знаю, и оно мне подходит.

Адайн, обессилев, села на пол. Что-то сказать… Надо. Ответить. Мысли будто пробивались сквозь стену, а слова не шли вовсе, вставая в горле комом.

– Я же сказала, ты нужна нам, а значит, ты не уйдешь от меня. Не после того, сколько я тебя терпела.

Олвия наклонилась к Адайн. От образа скромницы не осталось ничего: глаза у нее были холодными и жестокими, а улыбка – насмешливой. Она напоминала богачей, которые, проезжая мимо Канавы, бросают монетку в грязь и с упоением смотрят, как уличные мальчишки дерутся за нее до крови.

Адайн из последних сил держалась прямо, пытаясь вцепиться в эту суку, но руки, ноги будто стали из ваты и никак не хотели слушаться.

– Ты…

– Да, я. Сиди молча и жди. – Сделав шаг в сторону, Олвия добавила презрительно: – И как такая выжила в Канаве?

Распахнулась дверь. Повернуть голову Адайн не смогла – тело не слушалась, хотя все внутри кричало: это точно Кай, надо двигаться, действовать!

Олвия сжала второй кулак так крепко, что побелели костяшки пальцев. Послышалось дыхание вошедшего: громкое, прерывистое – затем стон и стук упавшего револьвера. Кай с красным лицом рухнул на колени, держась за сердце и царапая грудь ногтями.

На полу появилась вторая тень, и она подняла руки. По ковру пробежали искры, потянулись вверх, к Олвии, жадно схватились за ее юбку. Аристократка подскочила, ослабив хватку, забила по подолу руками.

– Быстрее, – доносящейся через пелену голос казался далеким, но знакомым: это был Киро. Она встала, поддерживая им. Они не успели сделать и шага, Олвия засмеялась как безумная:

– Думаешь, эти фокусы напугают меня? Ну же, не бойся использовать силу. – Не закончив предложение, она рукой рассекла воздух по косой. Лицо Киро побелело, хотя пальцев он не разжал. Пламя взметнулось хлыстом и потянулось к девушке, зажимая ее в огненный круг.

Смех резко оборвался. Олвия переплела ладони, и тело бросило в жар, а мир закружился. Стало так легко-легко, Адайн съехала на пол. Она еще пыталась дотянуться до нитей, но они ускользали, темнели, темнел и мир, остались только тени да бешено мечущие черно-красные точки перед глазами.

Метнулась одна из теней – Адайн уперлась руками в пол и подняла голову, пытаясь сфокусировать взгляд. Кай схватил со стола заколку, прыгнул на Оливию и вонзил шпильку ей в глаз. Истошный крик прорвался сквозь навалившуюся тьму, разбивая ее и позволяя сердцу вернуть привычный ритм.

Кай помог Адайн встать. Она посмотрела ему в глаза – его лицо напоминало ледяную маску, которую она так хорошо знала по последним годам, но взгляд был другим, непривычно заботливым и ясным, как из не забытого прошлого.

– Сожги эту стерву к чертям вместе с домом! – Кай подобрал револьвер, но пристрелить Олвию не решился: то ли боялся шума, то ли не хотел марать руки.

Повторять Киро не было нужды: он прижал кулак к основанию ладони, и на полу заплясали искры, разгораясь все сильнее. Маг выбежал в коридор, касаясь руками стен; на них остались огненные полосы, пламя мигом взялось за обои, потянулось к коврам и шторам, наполняя дом жаром и дымом.

Прежде чем забраться на подоконник, Адайн глянула в зеркало: лицо бледное, волосы растрепались, платье сбилось и приоткрыло одно плечо. Она снова видела себя: отчаянную бродяжку с Восьмой – это и было правдой.

Адайн зацепилась за подоконник, разжала пальцы и спрыгнула на землю вслед за Каем. Они перебрались через ограду, сели в паромобиль с Коли на месте водителя и понеслись прочь из Ре-Эста, оставляя позади полыхающий дом и недавний страх.

Глава 5. Их жизнь, их борьба

На самом деле, это было хорошее время. Если не задумываться о том, что с Неланом, Адайн, Каем, Рейном, Эль, Ката чувствовала что-то, похожее на покой.

Ее привели в камеру в Черном доме на минус первом этаже. Это была небольшая комнатушка два на два, но чистая и тихая, с узкой кроватью и собственным умывальником. К ней заходили всего три раза в день: с завтраком, обедом и ужином – и в этом-то и заключался покой.

Ката выпрямилась на кровати, отложила книгу. Она потеряла счет времени – вроде бы прошло недели две, может, немного больше или меньше. Зато, когда должны были принести еду, она научилась угадывать безошибочно. Как раз приближалось время ужина.

Девушка смяла уголок странички и распрямила, снова согнула, снова поправила. Порой ей становилось стыдно, что она называла свое заточение «хорошим временем». Друзья где-то там, угодили в ловушку Вира, и едва ли их ждала судьба, как у нее.

О Кате явно заботились. После того как она оказалась в камере, ни один практик не тронул ее. На следующий день ей даже бросили несколько книг – два сборника кирийских сказок. О том, что она до сих пор любит читать сказки, знал только Вир.

Внутренний хронометр не подвел: дверь открылась, показался светловолосый инквизитор – по вечерам всегда приходил он. Это был совсем молодой парень, который чем-то напоминал Кая до того, как он угодил в руки палачей.

Инквизитор в черном молча вошел в камеру и поставил на кровать поднос со скромным ужином: овощной похлебкой и ломтем серого хлеба. Его взгляд всегда был печальным, а движения – скованными, и этим он разительно отличался от других. Кате хотелось разгадать, что с ним, и это любопытство иногда подталкивало ее заговорить. Она улыбнулась:

– Как там, на улице?

– Холодает, – буркнул инквизитор.

– Может быть, я хоть зиму увижу… – вздыхая, Ката следила за его реакцией. Он застыл, уставившись в ответ так, точно видел перед собой безобразного монстра.

– Ты же из Детей Аша! – голос так и сквозил презрением.

«Не выпустят», – поняла Ката. Об Инквизиции она знала немногое, но достаточно, чтобы понимать: если кому-то нужно, пленника продержат месяцами, годами, пока тот не сойдет с ума или не наложит на себя руки. Даже если это стараниями Вира о ней заботились, ее свобода не входила в его планы.

– Это значит, я не могу мечтать о зиме? Но кто сказал, что я из Детей Аша? – Ката печально улыбнулась и посмотрела на оставшуюся приоткрытой дверь, затем на инквизитора, снова на дверь. Бессмысленно. Он сильнее. Он догонит, он дотронется.

– Все говорят, что они не из них. Лучше помолчи. – В тоне не было ни капли уверенности, он, скорее, напоминал ребенка, которого родители научили отвечать как надо, а он и повторяет.

Ката улыбнулась, выражая «Спасибо» за принесенный ужин, и поставила поднос себе на колени. Шагнув к двери, инквизитор замер как вкопанный, затем вскрикнул, затряс ногой. В него вцепилась крыса, и пока он пытался стряхнуть ее, вторая прыгнула ему на колени, шустро добралась до живота, груди и бросилась в лицо.

Юноша закричал, нелепо взмахивая руками. Ката вскочила и плеснула похлебкой на пол. Он сделал шаг в сторону, заскользил по полу, рухнул. Вдохнув поглубже, девушка схватила инквизитора за волосы – они оказались совсем мягкими и шелковистыми, как у ребенка, и это прикосновение не вызвало неприязни, – и стукнула головой об пол. Парень затих, крысы слезли с него. Его губы были разорваны в кровь, щеки покрывали мелкие укусы.

Животные разошлись по разным углам и одинаковыми движениями поджали лапы. Они росли одновременно: шерсть укорачивалась, пока не исчезла вовсе, на голове же она, наоборот, стала длиннее, вытянулись лапы – все это заняло секунду, и момент, когда крысы превратились в девушек, казался расплывчатым. Ксолья и Антония выпрямились: одеты они были в простые тонкие рубахи до колен и только – Ката знала, что магия меняла минимум вещей, буквально, то, что неощутимо на теле.

– Лаар Семиликий! – выдохнула она.

Ксолья ободряюще улыбнулась:

– Мы не могли не прийти. Ты в порядке?

Антония наклонилась к инквизитору и, вытянув у него из кармана ключи, скомандовала:

– Нет времени, уходим!

– Нужно найти… – Ката замешкалась, не сумев признаться, что Нелан стал ей важен и она не может оставить его.

Ксолья разгадала ее мысли:

– Да, мы знаем, где он, и мы заберем вас вместе, не переживай.

Передав подруге ключи, Антония снова превратилась в крысу и первой побежала по коридору, изредка останавливаясь, чтобы встать на задние лапы и принюхаться. Ката задержалась на пороге, с жалостью глядя на юношу, в беспамятстве выглядящим еще более юным и печальным – Ксолья поторопила ее взмахом руки, заперла дверь, передала Кате ключи, и они побежали.

– Где Нелан? – шепотом спросила южанка. Коридор встретил абсолютной тишиной, и даже дыхание в этом безмолвии казалось слишком громким.

– На минус третьем, – откликнулась Ксолья. – Камеры там сторожат, но один охранник пока на ужине. Ты отвлечешь оставшегося, а мы его уберем, хорошо?

Ката кивнула – без всякой уверенности. Как она его отвлечет? А если он коснется ее? «Ради…» – она попыталась подбодрить себя и не смогла закончить.

Спустившись на минус третий этаж, девушки остановились перед входом в коридор. Ката со вздохом привалилась к стене. Ноги отвыкли от ходьбы, и даже короткий переход заставил их отяжелеть.

Ксолья подбодрила:

– Не бойся. Это же ради лучшей жизни, помнишь? Отвлеки его.

За поворотом слышались шаги: сначала они удалялись, затем приближались. Выглянув, Ката увидела ряды дверей и инквизитора в черных одеждах и сразу спряталась. Ксолья и Антония снова стали крысами и требовательно уставились на нее красноватыми глазками.

Ката сделал еще один глубокий вдох и вышла в коридор. Инквизитор обернулся, положив руку на кобуру.

– Помогите, – пискнула девушка и моляще протянула к нему руки. – Там… Там…

Мужчина шагнул навстречу. Две крысы прыгнули на него, ловко взобрались по штанам, куртке и вцепились в лицо. Взвизгнув, инквизитор отступил к стене. Ката вжала голову в плечи.

Пока одна крыса кусала его за губы, нос, царапала глаза, вторая соскочила с него, отпрыгнула и приняла человеческий облик. Антония вцепилась в инквизитора, увлекая на пол, и обеими руками сжала шею. Он пытался скинуть девушку, убрать яростно грызущую его лицо крысу, хватал их, но движения становились все слабее, слабее и наконец затихли.

Ката боялась шевельнуться.

По «делам» она не ходила ни с Каем, ни с Адайн и теперь четко, отчаянно и ясно девушка поняла, что она не могла и не хотела так жить. Да, ее приняли в Крысином совете, но вступила Ката в него не из-за себя – из-за другого. Правильного в этом не было, и все, что осталось сейчас – желание сбежать, забыть увиденное, больше не касаться этого.

Ксолья, подбежав к закрытой двери, поднялась на задние лапы. Ката попыталась вставить ключ в замочную скважину, но руки дрожали, он тыкался левее замка, правее, ниже, выше и никак не мог попасть. Антония забрала ключ и в два поворота открыла дверь.

В нос ударил запах нечистот. Камера была крошечной, но с освещением даже такой площади лампа не справлялась – края терялись в сумерках, и Ката не сразу увидела сидящего на соломе Нелана.

– Во имя Яра! – Он вскочил, и это было до того быстрое и ловкое движение, словно в заточении он не провел ни дня.

– Во имя Лаара Семиликого, – шепнула Ката. В уголках глаз защипало.

Нелан шагнул к ней и остановился, смутившись. Девушка сделала ответный шаг и прижалась к его груди. Он осторожно обнял.

«Во имя Лаара Семиликого…» – снова пронеслось в голове. Она же никогда никого не обнимала подобным образом. Видела, как мама обнимала так отца, сестра – юношу, с которым встречалась тайком от родителей. Или Адайн – Кая. Но сама – ни разу. Захотелось, чтобы это повторилось вновь, прикосновения Нелана не отталкивали, они казались “своими”, словно так было всегда.

– Я рада за вас, но пора уходить, – строго напомнила Антония. Ката смущенно повернулась к ней. – Наверх, быстрее! – настойчивее проговорила рьерданка.

– После ужина начинается осмотр, нам может не хватить времени и нас слишком много, – заметил Нелан. – Выйдем через низ.

– Через низ?

Донесшиеся с лестницы голоса не дали Нелану ответить:

– … Опять, – закончил кто-то.

Их было двое, судя по шагам: тяжелому, будто заколачивающему, и более легкому.

Нелан схватил Кату и Антонию за руки, увлекая внутрь, и прикрыл дверь, но оставил щель сантиметров в пять. Послышался возглас, затем все стихло. Нелан указал девушкам на угол, стянул с себя рубаху и встал у двери. Ката вжалась в стену, точно пыталась слиться с ней. Антония превратилась и шмыгнула в тень.

Дверь открывалась медленно и осторожно. Две крысы выбежали быстрее, чем появился человек – из коридора донеслись крики и писк.

Второй инквизитор, сжимая в левой руке нож, ступил в камеру. Нелан натянул рубаху как веревку, перекинул ее через предплечье зашедшего и, потянув в сторону, ребром ладони ударил по запястью. Тот начал терять равновесие, нож со звоном упал на пол. Выпустив один конец рубахи, Нелан скакнул за спину инквизитора и закинул правый локоть ему на плечо. Он с силой надавил, заставляя опуститься, затем перекинул через шею вошедшего рубаху и прижал его к себе.

Инквизитор схватил пленника за руки и телом потянулся в сторону – тот стал наклоняться следом. Кинувшись вперед, Ката что было сил ткнула инквизитора пальцем в глаз. Хватка ослабла, Нелан успел выпрямиться и перехватить посильнее – он все тянул, тянул, тянул на себя, пока мужчина не задохнулся.

Ката так и стояла перед ним – мертвым телом с перекосившимся лицом. Она помогла убить человека, и это оказалось хуже любых прикосновений чужих рук.

Надев рубаху, Нелан потянул Кату за собой. Второй инквизитор лежал на полу, но еще шевелился. Из укусов и царапин сочилась кровь.

– Туда! – скомандовал Нелан, указывая в сторону от лестницы, дальше по коридору с камерами. Метров через тридцать он отпустил руку Каты и, присев, коснулся пола в разных местах. Скрежеча, крышка люка отъехала, показались высокие узкие ступени, уходящие в темноту.

– Будьте аккуратнее, не спешите.

Первыми пошли Ксолья и Антония – им напутствие не требовалось, темнота не мешала, и они уверенно юркнули во мрак. Южанка спускалась, держась за холодные стены. На очередном шаге она потянулась ногой вниз, не нащупала опору и вдруг полетела. Перед глазами мелькнул обрыв, сердце замерло. Нелан схватил Кату за кромку рубахи, дернул назад. Упав на пол, она с громким вздохом прижалась к нему.

Мрак разгоняли висящие на каменных стенах факелы. По одну сторону тянулась линия камер, по другую – обрыв, ниже шла сплошная масса воды: то ли подземная река, то ли озеро.

Нелан помог встать. Ката вцепилась в него крепче, чем утопающий – за плот. Она понимала, что скажет друг, и темные воды заранее пугали: своей глубиной, своей неизвестностью, тьмой.

– Надо нырнуть. Река разделена на две части, мы выберемся на той стороне, где можно подняться на улицу.

– Я не умею плавать, – пискнула Ката, все вглядываясь в мрачные воды.

– Эй, кто-нибудь! – раздался крик из-за двери камеры.

Она знала этот голос. Столько раз слышала и столько раз думала как бы слышать его еще чаще, что не могла ошибиться.

Силы разом вернулись, Ката бросилась к камере. Дверь казалась сплошным листом металла: ни засова, ни замка, ни ручки – только зарешеченное окно размером с кулак. Ката встала на цыпочки, вытянула шею и все тянулась, тянулась, тянулась, но никак не могла достать, чтобы увидеть пленника.

– Времени мало, уходим!

– Помогите! – голос прозвучал громче.

Ката отпрянула. Это был не Вир, она ошиблась.

Послышался шорох. Со ступенек, точно тень, соскочил практик в маске. Ксолья и Антония бросились к нему.

Одна из них прыгнула мужчине на колено, но не успела взобраться: он схватил ее и отбросил, глядя с отвращением, точно на грязь. Инквизитор наступил на хвост другой, поднял, держа за него: крыса пыталась достать до его руки, пищала. Размахнувшись, практик ударил ее о дверь и выпустил. Крыса упала, бессильно сложив лапки.

Нелан и инквизитор бросились друг к другу одновременно. Вторая крыса, поднявшись, яростно, по-собачьи, вцепилась в лодыжку практика.

Мелькали руки и ноги, слышалось разгоряченное дыхание, сопение – для Каты все смешалось, и она с трудом понимала, что происходит. Дерущиеся казались неясным пятном, а худенькое крысиное тело на полу, наоборот, виделось так отчетливо, словно его выхватили светом.

Это из-за нее, это она задержалась, подумав, что слышит знакомый голос – голос Вира, и разом обо всем забыла.

Что-то хлюпнуло: с трудом переведя взгляд, Ката не сразу поняла, что Нелану удалось забрать у практика нож, а звук получился из-за перерезанного горла и последнего судорожного вздоха.

Превратившись, Антония опустилась на колени, подхватила маленькое крысиное тельце, прижала его к груди и с глазами, полными слез, открыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Ката почувствовала, как у нее тоже подступают слезы. Слова просились наружу, но она боялась говорить.

– Надо идти, – как можно мягче сказал Нелан и, держа Антонию за плечи, поднял ее и потянул к реке.

На лестнице послышались шаги. Нелан резким ударом в спину толкнул Кату в реку. Она успела увидеть, как Антония, продолжая прижимать крысиное тельце к груди, полетела следом, затем земля и воздух сменились водой.

Ката попыталась загребать руками. «Лаар Семиликий», – отчаянно билось в голове.

Она же не умеет плавать!

Сестра все смеялась над ней, а Ката так боялась воды, что не могла подойти к морю – даже на корабль едва зашла, когда они покидали Гоат.

Легкие жгло. Движения замедлялись, слабели. Ката уже не понимала, плыла ли она вверх, вниз, или тонула – в толще воды ни с одной из сторон не было просвета, и такая же тьма медленно обволакивала сознание.

Кто-то потянул ее наверх и влево. Ударившись грудью, Ката с трудом разлепила глаза, закашлялась. Нелан подтолкнул ее и повалился рядом. Девушка доползла до стены. Она дрожала и пыталась утереть лицо рукавом рубахи, но та напрочь промокла.

– Надо идти дальше, – сказал Нелан, когда они перевели дыхание. Его слова прозвучали эхом и оттолкнулись от сводов.

– Да, – безжизненно, точно призрак, согласилась Антония.

Одну руку она держала у груди, точно сжимала в ней что-то, но ладонь была пуста. Борясь с тошнотой и слабостью, Ката дотронулась до плеча Антонии. Та медленно подняла голову, уставилась на нее, затем резко вскочила.

– Нужно выбраться! Мы должны найти Коли, он ждет! – прокричала она, и этот крик казался хуже слез – Ката впервые слышала, как рьерданка повысила голос.

Нелан посмотрел по сторонам, со вздохом пригладил усы и пошел вперед, поддерживая Кату. Лампы под потолком едва справлялись с тьмой, все дальше вытянутой руки терялось в тени. Хотелось верить, что Нелан найдет путь наверх, но Ката не чувствовала в себе сил даже на молитву за это.

Она все брела, брела, опираясь на него, иногда спотыкалась и уже перестала пытаться держать голову. Сколько прошло времени, южанка не понимала: Нелан выпустил ее и шагнул влево. Сначала послышался лязг, затем темноту разогнал свет. Ката с удовольствием вдохнула ночной воздух, в котором угадывалась свежесть недавно прошедшего дождя. Всего через мгновение он принес холод – девушка покрылась гусиной кожей, зубы выбили дрожь.

Нелан стоял на лестнице, высунув голову на улицу.

– Никого, поднимаемся! – Он забрался первым.

Ката встала на нижнюю перекладину и, чувствуя дрожь во всем теле, с трудом подтянулась. Нелан подал ей руку, она крепко ухватилась за него. Антония забралась следом. Нелан попытался помочь и ей, но рьерданка ответила таким яростным взглядом, что он отодвинулся от нее. Выбравшись, она снова прижала ладони к груди, но в руках по-прежнему ничего не было.

– Я вижу! – Ката ткнула рукой в сторону большой механической повозки: в таких обычно привозили продукты на кухню «Трех желудей». Рядом маячила светловолосая тень – Коли.

Оглядываясь, они побежали к повозке.

Под стук колес Ката успела уснуть, а проснулась она, только когда зазвучали голоса. Девушка поняла, что во сне упала на плечо Нелана и, поднявшись, смущенно посмотрела на него, но он напряженно вглядывался в сторону выхода из повозки, словно ждал новой ловушки, и не обратил на нее внимания.