– А Тая самая красивая девушка нашего города, – накручивая белоснежный локон на палец, с гордостью заявляет Соня. – Она теперь в областном конкурсе красоты участвовать будет и победит.

Девушки тут же начинают смотреть на меня с интересом, Костя с Юрой с одобрительной улыбкой. От своего соседа справа на протяжении часа я и без того чувствую симпатию, а вот Соболев снова насмешливо приподнимает брови и, затянувшись последний раз, тушит сигарету в пепельнице.

Отвожу от его самодовольного лица равнодушный взгляд.

– Ну-ну, – смеясь, отставляю пустой бокал на стол. – Конкурса же ещё не было. Победителей никто не знает.

– Я уверена, что это будешь ты.

– Спасибо за твою доброту, Соня.

Она кивает и отпивает свой шоколадный коктейль. Я же облизываю чуть сладкие после шампанского губы и понимаю, что пропустила бы ещё один бокальчик охлажденного Асти.

– Никогда не понимала мотивацию участвовать в этих конкурсах? – произносит Таня-Альбина. Просто Рори не пояснила кто именно из девчонок Таня, а кто Альбина. А мне разбираться тоже не хочется.

Я тактично молчу.

Как объяснить девушке ростом метр с кепкой, зачем нужен конкурс красоты? Я вот тоже не вижу мотивации участвовать в лошадиных скачках, но была бы каким-нибудь породистым русаком, обязательно рассмотрела бы эту возможность.

– Да там все места куплены, – произносит Рори.

Она тоже, кстати, очень тактильная. По крайней мере, узкой ладони с ноги Соболева весь вечер не снимает, так и держит чуть выше колена. Интересно, три дня… Они уже спали или всё впереди?

– Кем же куплены? – спрашиваю её недоуменно. – Сколько участвовала, никогда не видела такого.

– Организаторами, для своих же.

– Это не так, – вступается за меня москвич Максим. – Я как-то в универе сидел в жюри мисс МГУ, просто попросили. Ни за кого голосовать не говорили, сам выбирал.

Киваю в знак согласия.

– Тебя бы тоже выбрал, Тая, – произносит он как-то уж слишком по-мужски. С нотками одобрения. По-взрослому и очень интимно.

Даже смущаюсь, но так как для раскрепощения всячески пытаюсь побороть в себе скромность, не показываю вида. Наоборот, решив расставить все нужные акценты, завершаю разговор про конкурсы и про свой статус:

«Мисс города» нас, участниц, учат всему. Почти как космонавтов. И моделингу, и танцам, и сценической речи. Кулинария, женские практики разные, йога, даже гвоздестояние. Спонсоров очень много, каждый из них организовывает мастер-классы. И да, – откидываю прядь волос за плечи и поправляю спавшую лямку топа. – Мой молодой человек, действительно организатор конкурса, но встречаться мы начали уже после того, как я получила красную ленту и корону.– Для меня «Мисс»– это ведь просто хобби. Кто-то на танцы ходит, кто-то скрапбукингом занимается, кто-то боксом, – обращаюсь к Соболеву. – Каждому своё. А при подготовке к

– Ну, вот, – хлопает в ладоши другая Таня-Альбина. – Вот это мы и имеем в виду. Всё куплено, он хотел с тобой встречаться, поэтому отдал тебе первое место.

Снисходительно улыбаюсь и снова будто бы случайно задеваю взглядом Ванины глаза. Насмешка в них пропала и появилось что-то вроде скуки.

– Нет, ну это ведь неправда, – снова вступается Соня. – В жюри наша мама сидела, а с Таей мы близко не знакомы. Вань, ну скажи?

– Да я её вообще сегодня в первый раз в жизни увидел, – оживляется он и произносит подстрекательски.

Тоже улыбаюсь.

Гад такой! Но очень симпатичный.

– Просто у тебя короткая память, Вань.

Воистину, мужчины думают только одним местом. Ведь я все ногти пообломала в клубе по боксу, где Соболев занимается, а он меня даже не заметил. Ни разу. Но стоило только чуть поколдовать над внешностью, щедро полить волосы разведенным гидроперитом и вуаля – его мужская реакция на «в первый раз в жизни увидел» была очень даже захватывающей.

– Пойдемте уже, иначе там сейчас все столики займут, – поднимается Рори и тянет за руку Соболева.

Он тоже послушно встает, складывает в карман телефон и сигареты. Кивает нам с Сонькой.

Дальнейший вечер проходит действительно весело. Мы занимаем самый большой столик рядом с баром и сразу отправляемся на танцпол, где я даю себе установку – перестать следить за прикосновениями Соболева и Авроры и ОТ-ДЫ-ХАТЬ!

Просто отдыхать! Пить шампанское, плавно двигаться, привлекать внимание к себе.

В конце концов, после Турции начнется обычная жизнь. Универ, встречи с моими подругами – Мией и Ивой, подготовка к областному этапу, хлопоты, связанные с переездом. Так зачем тратить оставшиеся девять дней отпуска на Ванины похождения?

Нет. Это совершенно не моё дело.

Несколько раз на медленные композиции меня приглашает Макс. Он много рассказывает о своей фирме, которую открыл с помощью средств отца, а потом, придвинувшись чуть ближе, приглашает в Москву как-нибудь на выходные. Я отвечаю неопределенно, просто чтобы не обидеть, и пытаюсь даже отдалиться, но Максим крепко удерживает.

Когда мы, взявшись за руки, возвращаемся к столику, Сонька чуть не плачет, потому что Ваня на правах старшего брата решил закончить её веселье на сегодня.

– Я тоже пойду, – произношу за компанию.

Только что усевшийся на кожаный диван Максим вдруг подрывается, но Соболев размещает руку на его плечо, и тот падает обратно.

– Пойдемте, провожу вас, – безапелляционным тоном произносит Ваня.

Я могла бы начать спорить или действовать назло, но зачем? Ведь на самом деле устала и спать хочется.

– Ва-ань, ты вернешься? – недовольно спрашивает Рори, игнорируя мой прощальный жест.

– Вернусь.

Обняв себя за плечи, слабо киваю Максу и отправляюсь в сторону своего номера. Следом за мной идёт Соболев и судя по ноющим интонациям, очень недовольная Соня.

Тишина турецкой ночи завораживает. Поэтому замедляю шаг и пытаюсь надышаться свежим морским воздухом. Наконец-то хоть немного прохладным от легкого ветра, пробирающегося под кожу.

– Почему я не могла потанцевать с тем парнем? – спрашивает Соня у брата.

На эмоциях получается громко.

– Голос скинь на пару делений, родная.

– Но почему? Ваня? Мне шестнадцать. Шестнадцать!.. Даже на утреннике в детском саду парами танцуют, а мне нельзя?

– Ну почему же, на утреннике как раз можно, – смеется он хрипло. – Но я здесь их не видел по расписанию.

Я тоже улыбаюсь. Такой он… домашний тиран, конечно.

– Машке повезло. Машка старшая. Она точно тебя не слушала и танцевала с кем хотела, – причитает Соня.

– А куда это у нас Королева Красоты несётся? – прилетает очередная колкость в спину.

Оборачиваюсь и наблюдаю, пока они приближаются.

– Не обязательно постоянно пытаться меня задеть, Вань, – пожимаю плечами, но так и не дожидаюсь реакции.

Соня ещё долго возмущается по поводу испорченного вечера, а мы молча её слушаем и медленно прогуливаемся.

Пытаюсь удерживать волосы, чтобы они не налетали на лицо, и прощаюсь с Соней, когда добираемся до виллы Соболевых. Украдкой окидываю взглядом внушительную мужскую фигуру и озираюсь в поисках своего корпуса.

– Я сама дойду, Вань. Можешь идти, тебя ждут, – сонно предупреждаю.

– Я провожу, – тоном, не терпящим возражений, произносит он и горячая, сухая ладонь снова обжигает кожу на моей талии.

Глава 6. Тая

Уворачиваюсь от Вани, на этот раз уже вполне открыто, не стесняясь. Хватит прятать зубы, Валеева. Королева красоты ты или кто?

Безусловно, ЕГО прикосновения мне приятны, но будь рядом кто-то другой? Да тот же Макс, к примеру, я бы так обращаться с собой не позволила. Так зачем же давать скидки Соболеву? Просто потому, что я сохла по нему последние полтора года?

– Я не очень люблю, когда меня трогают чужие люди, – с вежливой модельной улыбкой произношу, при этом не замедляя шаг. – Прости, Ванечка.

– Окей, – отвечает Соболев иронично, убирая руку в карман шорт. – Не возражаешь, если я покурю?

– Кури, – пожимаю плечами.

Когда мы подходим к подъезду, в котором на втором этаже располагается мой номер, останавливаемся и в полумраке южной ночи смотрим друг на друга. Завороженно слежу за тлеющим угольком сигареты, резко очерченными мужскими губами, а потом сталкиваюсь с Ваней взглядами.

Снова играюсь… С огнем. С Соболевым.

Яркие, сверкающие глаза – облако выдуваемого из легких дыма – зона паха и снова глаза.

Черт.

Обжигаю роговицу об пылающие расширенные зрачки. Отворачиваюсь. Вдруг понимаю… Я обожаю побеждать.

Просто не его…

Вообще, в этой тишине неожиданно приходит осознание. В чем смысл того, что я тут стою? Снова его жду? Просто стены университета и спортивного клуба сменились на более приятную картинку «олл инклюзив»?

– Я пойду, Вань, – разворачиваюсь на каблуках.

– Я тебя провожу, – слышу над ухом хриплое.

В нос проникает запах сигарет, смешанный с мужским парфюмом.

Не знаю, почему, словно послушница, поднимаюсь по лестнице. Не понимаю, почему снова молчу и слова ему сказать не могу. Мистика. Проклятые чудеса.

Открыв электронный замок картой, устанавливаю её в специальную подставку, и номер озаряется мягким светом. Первым делом убираю с кровати любимую розовую пижаму под подушку.

– Ммм, у тебя здесь даже чайник есть, – с иронией выговаривает Ваня. – И окно…

Закатываю глаза.

Это так глупо с его стороны, хейтить меня за родителей.

Ведь их не выбирают.

Я бы очень хотела иметь такую же семью как у него. Родителей, которые арендуют целую виллу, чтобы провести время с детьми. Брата и сестру, которые всегда поддержат.

Но глупо тратить свою жизнь на уныние и страдать из-за того, что для родителей ты всегда в лучшем случае на втором месте, а то и намного дальше. Моё одержимое желание всё время на конкурсах доказывать, что я хоть в чем-то первая, пожалуй, связано именно с этим.

Первая!.. Значит, в чем-то единственная…

Усевшись на краешек кровати, скидываю босоножки и разминаю уставшие ступни. Украдкой наблюдаю, как Ваня усаживается на стул напротив.

Мой номер – стандартный двухместный. Сдвинутые в одну две кровати-полуторки, письменный стол и стул, небольшое кресло с торшером, стандартная ванная комната с душевой кабиной. На полу светлый ковролин, на окнах уютные шторы. Здесь довольно мило, но не настолько, чтобы двадцатидвухлетний мужчина так долго рассматривал обои.

Мы снова просто молчим.

Ровно за секунду до того, как рождается неловкость, Ваня спрашивает:

– Зачем тебе это?

Его глаза наконец-то находят успокоение на моём лице, а руки сцепляются в замок на груди.

– Что именно, Вань?

– Эти выставки собачьи… Нахера?..

Внутри разочарование разливается. Мне ведь действительно это нравится и никакая я не собака.

– Я же сказала… там в беседке.

– Херня это всё, что ты сказала.

Пожимаю плечами.

– Тебе виднее, Вань… Ты ведь меня сегодня в первый раз видишь? Я считаю, уже можно делать выводы.

– А мне для того, чтобы делать выводы, годами с тобой разговоры разговаривать не надо. Херня она и в Африке херня, – отвечает он нагло.

Смотрим друг на друга в упор. Неуютно становится. Вдруг понимаю, что он действительно чужой.

Чужак из другого племени. Мой жизненный опыт не поймет и не оценит.

– Ну спасибо за мнение, – поднимаюсь с кровати и киваю на дверь. – Мы обязательно внесем его в базу…

И тут же забудем, про себя договариваю. Мы блондинки, нам можно.

– А сейчас я хочу спать, спокойной ночи, Вань, – отстраненно произношу, поправляя лямку на топе.

Опираюсь на стену, и жду, пока Соболев поднимется.

– Спокойной ночи, – хрипит он, проходя мимо.

Мельком окидываю взглядом рельефное тело, снова зависая на тех частях, которые, как всегда, особо рады меня видеть.

– Блядь… – слышу рокот.

Рывок и Ваня нависает сверху. Не касаясь, но доминируя. Его нервное дыхание флюидами передаётся и мне.

– Ты что делаешь? – шепчу яростно.

Укладываю ладони на крепкие плечи и пытаюсь сдвинуть, но где мне там. Полгода, проведенные в тренажерке нервно курят, в сравнении с десантной подготовкой.

– Че ты на него все смотришь? – спрашивает Соболев, опуская глаза вниз и делая еще шаг на меня. Облизывает обветренные губы. Расстояние между нами становится сантиметров пятнадцать, а его выдающийся пах и вовсе практически касается моей юбки. – Если что-то предложить хочешь, говори прямо, Тая.

– Ничего я не хочу, – тяжело сглатываю слюну и вжимаюсь в стену так, что больно становится. – С чего ты взял?

Наконец-то отлепляю взгляд от кола в его шортах и смотрю прямо перед собой. Получается ровно на выдающийся кадык. Снова сжимаю ладони, плавно перемещая их на покрытые короткими выгоревшими волосками предплечья, чтобы сдвинуть, но Соболевское восприятие фиксирует этот жест, как фактическое согласие самки, поэтому мужское тело наваливается на меня всей тяжестью.

От него будто бы волны жара исходят, мне тут же хочется двух вещей – или свежего воздуха, или сгореть в этом пекле до самого остатка.

– Не начинай игру, если не готова к главному призу, – строго выговаривает Ваня мне на ухо.

Кружу глазами по загорелой шее и воротнику футболки.

– А ты ведь не готова, Тая? – спрашивает он, подаваясь бедрами вперед.

Чувствую, что колени подгибаются. Тело лихорадит приятным возбуждением. Запретным. Странным. Первобытным.

Поднимаю подбородок и заглядываю в серо-зеленые глаза.

– Не-ет, не готова, – отвечаю сдавленно.

– Вот и отлично, – кивает Соболев, совершая шаг назад. Мир мгновенно обратно складывается пазл к пазлу. – Надеюсь, впредь ты будешь вести себя лучше.

Он отодвигается, окидывает меня быстрым, хищным взглядом. Линию груди, живот, бедра, пальцы на ногах. Потом снова смотрит в глаза. Мстит.

Моим же оружием бьёт и у него получается, потому что от будоражащего желания еле заметно ерзаю бедрами по поверхности стены. Тут же чувствую, что краснею от стыда.

Ваня удовлетворенно кивает. А потом, поправив шорты, покидает номер.

Глава 7. Тая

– Вань, ты бабушке позвонил? Я тебя вчера просила, – спрашивает мама, усаживаясь за стол.

Смешно стряхивает накрахмаленную салфетку и укладывает себе на колени. Затем протирает вилку одноразовой салфеткой. Подобные приготовления к завтраку отец называет «барскими замашками», а маму «моя любимая интеллигенция».

– Позвонил, – отвечаю. Доедаю последнюю ложку овсянки и отодвигаю тарелку.

– Спасибо, сынок. А что там было-то? Почему я до неё дозвониться не могла? Уже переживать начала, даже папу хотела отправить к ней.

Мамины родители – Шацкие – довольно долго жили за городом. Пять лет назад дед скоропостижно скончался, и бабушка переехала поближе к нам. С тех пор помогаем.

– Она случайно твой номер в черный список добавила, – отвечаю.

Сонька смеется, а потом резко замолкает и утыкается в тарелку. Видимо, забылась. Со вчерашнего вечера со мной не разговаривает. Как сказать шестнадцатилетней малой, что кент, пригласивший её на танец, уже два дня барыжит в отеле запрещенными веществами?

– Ну бабушка даёт. В черный список! – звонко смеется мама. – Старость не радость. Скоро и сами такие будем. Ну ты всё починил, Ванюш? Справился?

– Да, конечно, всё сделали. Можешь уже позвонить.

– Ну и отлично. Тебе блинчиков взять? Я видела, здесь, как ты любишь, не очень тонкие.

– Если только парочку, – пожимаю плечами, поглядывая в сторону шведского стола. – Хотя сиди, я сам принесу.

– Ой, спасибо, – усаживается мама снова на стул и смеется.

Когда она улыбается, у нее на щеках появляются озорные ямочки. Такие же есть и у меня. В двенадцать лет мне об этом сообщила Машка, моя старшая сестра, и где-то до четырнадцати я старался вообще не улыбаться. Когда было смешно, сжимал зубы до хруста. Просто не хотел быть похожим на девчонку.

Эта история стала вроде памятной в нашей семье. На каждом торжестве теперь припоминают и просят улыбнуться.

Разминая шею, подхожу к раздаче и встаю в очередь за Мисской.

– Привет.

Тая кидает на меня дежурный скучающий взгляд.

– Привет.

Отворачивается и складывает руки на груди.

Обиделась значит.

Как дебил пялюсь на узкую поясницу, с выступающими над ней позвонками, и низкий пояс джинсовых шорт, резко контрастирующих с увлажнённой загорелой кожей. На Тае снова короткий топ и она совершенно точно без лифчика. А я без тормозов, потому что между ног снова внушительный камень.

– Чего тебе красавица? – спрашивает её местный «Серкан».

– Панкейк, – отвечает она с улыбкой.

С «Серканом»-то ведет себя приветливее, чем с русским Ваней.

Это обидно.

– Одьин? – лыбится поваренок.

– Да, пожалуйста.

– Ты не объешься, Королева? – интересуюсь на ухо, подаваясь корпусом чуть вперед.

Она намеренно отодвигается и с достоинством принимает белоснежную тарелку с одним золотистым панкейком в центре.

– А мёд можно? – вежливо интересуется.

В мою сторону больше не поворачивается. Не смотрит, как вчера, свысока и нагло. Вообще, никак не смотрит.

Зависаю, глядя вслед удаляющейся округлой заднице. Тая выбирает свободный стол, аккуратно ставит на него тарелку и идет наливать себе чай. Следом за ней шагают к бойлерам как минимум десять пар мужских глаз.

Повезет же её мужику. Всю жизнь мух назойливых отгонять.

– Что вам? Алё-ё-ё… – пытается докричаться до меня «Серкан».

Очередь позади начинает возмущаться.

– А? – потираю гладко выбритый с утра подбородок. – Фух… Что мне… Блины. Пять штук.

Дождавшись своей порции, отправляюсь обратно за стол, незаметно поправляя шорты. Пожалуй, это будет девизом этого отпуска. Поправь стояк, тюфяк!

Надо было принять приглашение Рори и зайти к ним ночью на огонёк, но я посчитал, что отдых у нас семейный и блядовать в отеле будет не совсем уместно.

– Завтра папа приезжает, – радостно произносит Сонька, хватая блин с тарелки.

– Да, наконец-то, – мечтательно выговаривает мама.

Полтора года назад родители отметили серебряную свадьбу. Ну, как отметили. Сгоняли вдвоём в Венецию. Они всегда говорят, что это только их праздник, поэтому абстрагируются от нас как могут.

Снова кружу взглядом по светлому залу. Зрачки так и тянет посмотреть в то место, где осела наша Мисска.

Внимательно слежу, как она пальчиками отламывает кусочки от своего панкейка и старательно пережевывает их, как синичка на ветке. На входе в ресторан замечаю её ближайших родственников.

Я не сотрудник отдела опеки, но даже мне кажется кощунственным то, как равнодушно чета Валеевых проходит мимо стола, за которым завтракает их дочь. Как сухо ей кивает отец, а мать и вовсе игнорирует.

Ну и где же пожелания доброго утра?

Ещё ужаснее реакция Таи, потому что этой грёбаной реакции просто нет. Ноль. То есть это в порядке вещей у них. По-валеевски. Как Отче наш, короче!

А… нет, она всё-таки реагирует. Снова оттягивает нижнюю губу и смотрит прямо перед собой, в одну точку, из которой как гриб после дождя вырастает очкарик-москвич.

Ох, Максимка!

– Надо было Таю к нам за стол позвать, – произносит мама. – Она там, как неродная. А что это с ней за мальчик?

– Без понятия, – скрываюсь за кружкой с чаем. Ныряю в экран телефона, чтобы отвлечься от разговора.

– Это Макс, мам, – вступает Сонька, немного снизив голос. – Ему Тая понравилась. Он её вчера на свидание позвал. Но она отказалась. У неё парень в городе есть. Его Роберт зовут.

– Парень, – разочарованно тянет мама. – Ох, жаль…

– Почему это? – бормочу.

– Я думала, ты к ней приглядишься, Вань…

Уважаемые читатели! На моем канале в Телеграм "Лина Коваль. Автор" ( @linakoval23 ) представлена визуализация главных героев. А также я регулярно публикую спойлеры, видео и есть возможность задать все интересующие вопросы автору.

Глава 8. Тая

– Тая, – приветливо улыбается мэр Соболева, расправляя складки белоснежного сарафана. Даже на отдыхе всегда собрана. Эта женщина восхищает и притягивает всех вокруг. Даже Макс заинтересованно смотрит. – Как тебе отдыхается?

– Спасибо, все хорошо.

Если быть честной, чувствую себя неловко из-за того, что со мной за столом посторонний молодой человек. Не хочу, чтобы Яна Альбертовна подумала, что я слишком ветреная девушка и за один вечер нашла себе того, с кем тут же завтракаю.

– Заходи к нам сегодня после ужина, Тая. Мы собрались играть в ассоциации и есть попкорн, а потом я хочу поговорить с вами, как с продвинутой молодежью города, – заговорщицки подмигивает она. – Нужен ваш экспертный совет. Это важно.

– Хо-рошо, – растерянно выговариваю. – Я зайду…

Посматриваю в центр зала, откуда моя мама подозрительно на нас всех смотрит и широко мне улыбается.

Многократно, как пластмассовая кукла, киваю Яне Альбертовне.

– Отличного дня, – она прощается и оставляет за собой только шлейф изысканных духов.

Машу мимо проходящей Соньке, пытающейся усмирить свои торчащие в разные стороны кудри-пружины.

В нос пробирается легкое амбре красного «Мальборо». Так, я догадываюсь, что Мистер «Не смотри на меня» где-то рядом. Стискиваю зубы и пялюсь в упор на ничего не подозревающего Макса.

В течение всего нахождения в ресторане я чувствую на себе взгляд серо-зеленых глаз. И это странно.

То с каким рвением Иван Соболев неожиданно стал замечать моё скромное существование где-то глубоко в душе вызывает многократные, расплывающиеся по всему организму спазмы.

Быть объектом его глаз – необычно. Даже если я, как сказал ему вчера, «не готова».

Когда он ушел, я… черт возьми, я нюхала пальцы, которыми трогала его плечи. Только такая дурочка, как я, может похвастаться тем, что её возбуждает смесь запахов сигарет, мужской туалетной воды и моря.

Может, я вообще латентный курильщик? Тогда… что мне покурить, чтобы всё прошло?

В результате долгих раздумий, лёжа в гостиничной кровати, я решила больше не смотреть на него.

Совсем.

Иван Соболев для меня отныне Человек в железной маске, на которого, если посмотришь – смерть. В железной маске и… в железных трусах, получается.

Я полночи над этой мыслью хохотала. Даже не выспалась.

– Привет, Иван, – здоровается с Соболевым Макс, пока я скучающим взглядом исследую ближайшие столы. – В баскетбол играем сегодня?

– Здорова, Макс. Да, часов в одиннадцать давай.

– Заметано. А ты чем займешься, Тая? – обращается ко мне москвич.

– На пляж пойду.

– Я к двенадцати тоже к тебе присоединюсь.

Неопределенно веду плечами и замечаю мужские, поджарые ноги, покрытые короткими светлыми волосками, обутые в черные сланцы.

Подношу к губам белоснежную чашку с чаем как раз в тот момент, когда перед моим лицом приземляется тарелка с довольно упитанным панкейком.

– Серкан тебе передал, – хрипит Иван.

– Кто? – удивляюсь, не поднимая подбородка.

Посматриваю в зону открытой кухни, откуда счастливо лыбится турок. Закатываю глаза, пододвигая тарелку. В конце концов, я так и так собиралась нарушить данное себе слово и сходить ещё за одним.

Но это последний день такой расхлябанности, иначе не видать мне ни области, ни «Краса России».

– Приятного аппетита, – снова шуршит над головой голос Соболева.

– Спасибо, – киваю равнодушно.

– Не объешься только смотри.

– Угу.

Солдафон.

Макс через некоторое время тоже уходит, а ко мне сразу же подсаживается мама.

– Зачем к тебе Соболева подходила? – тут же спрашивает.

– Попросила помочь.

– В чем? – удивляется так, будто я не в силах кому-то помочь.

Тяжело вздыхаю.

– Пока не знаю в чем, мам.

– Ладно, – машет она рукой. – Мы с папой в Каппадокию поедем. На два дня. Ну ты, наверное, с нами не хочешь?

– Не хочу, мам. Поезжайте вдвоем, отдохните.

– Ладно. Мы пойдем за гранатовым соусом сходим. Медсестры просили, а потом у нас конференция. Для нас с папой целый видеомост организовали. Вот так хотели, чтобы мы с докладами там выступили.

– Классно. Поздравляю. А какая тема?

– Инновации на операционном столе. Тема дурацкая, но нужная.

– Ого.

– То-то же, Тайка. Так что ты давай тут, сама.

– Ладно, – вздыхаю и машу рукой.

– И на булки сильно не налегай, я тебе говорила – на завтрак надо белок есть. Лучше бы креветок поела.

– В обед поем.

– В обед… В обед как раз уже углеводы бы подключить.

– Подключим, мам, – снова смеюсь. – Я пойду.

Выйдя из ресторана, дышу свежим, ещё не совсем горячим воздухом и медленно дохожу до своего корпуса. Там обмазываюсь спф-кремом и напяливаю купальник. На этот раз белый.

Телефон нетерпеливо вибрирует на кровати. Укладываясь на прохладные простыни, отвечаю на звонок:

– Привет, Ми,

– Привет, Тай. Забыла про подругу, – с обидой в голосе выговаривает.

– Прости. Отпуск, сама понимаешь. На пляж собираюсь.

– Везет тебе. Нам с Миром море только на пенсии светит, когда ипотеку выплатим.

– Зато всё сами, – смеюсь в ответ. – Вы ведь этого хотели?

– Ага. Я тебе с новостью звоню, тетя Тая.

Прикрываю рот ладонью, чтобы не завизжать.

– Ты сходила на УЗИ? Боже… Кто?..

– Девочка, – радостно выговаривает Мийка. – Как и договаривались. Дочек называем в честь друг друга.

– Мия… это просто… вау! Маленькая Таисия. У меня слезы, – обмахиваюсь каким-то буклетом с тумбочки.

Подумав, извлекаю из-под подушки зажигалку и сжимаю её в руке.

– Я тоже постоянно реву. Мир все время на работе, Ива на подработке, мне тебя не хватает.

– Скоро приеду, девочка моя.

Зажигая яркое пламя, на секунду задумываюсь, стоит ли рассказывать новоявленной Громовой, что здесь Соболевы. А потом решаю, что не буду.

– Рада за вас, еще раз поздравляю. Девочка! Подумать только.

– Пока, – прощается Мия.

Девочка!

Мы со школы дружим. Мия, Ива и Тая. Кто бы мог подумать, что у Алиевой у первой дочка будет.

Чувствуя радостное возбуждение и готовность расцеловать весь мир, выбираюсь на пляж. А уже вечером, вернувшись в номер после ужина, бреду в душ и укладываю жесткие от солнца волосы. А затем натягиваю топ с джинсовым комбинезоном-шортами, долго и упорно настраиваю себя на встречу с Ваней, глядя в зеркало, и наконец-то… отправляюсь к Соболевым.