Адский бунт громом отгремел и забылся. Праздника в тот день не получилось: слишком много эмоций, слишком высокие мечты. После клятвенных обещаний Князя, что всех девушек примут генералы, он лишь шепнул Алану, уходя с главной площади: «Кого захочешь». И за сим все стало ясно и для остальных.

Однако длинный день на этом не закончился. Диана помнила, как ее, работающую над планом, огорошил неожиданный вызов Алана Князем. Лишенная партнера, она добрых полтора часа разгребала дела в одиночестве. А дел, как назло, оказался непочатый край. Земной план набирал обороты, и начало его оказалось закипанием будущего успеха. И в такой момент Самуил вырывает Алана из ее кабинета. Было не к добру…

– Что с тобой?..

Когда он вернулся, его выдал взгляд. Диана сразу заметила перемену в глазах – странные, неестественные огоньки. Но Алан ничего не собирался объяснять. Он пробормотал что-то и шлепнулся на стул, утыкаясь в бумаги. Сегодня лично в избиении и насилии он не участвовал, однако и его не обошли последствия прокатившейся по аду волны.

Княгиня быстро прекратила этот разговор. К ее счастью, второй генерал сразу же влился в прерванную работу, и у нее оставался шанс лечь до того, как начнется утро. Диана дико устала за несколько дней, и ей очень хотелось отдохнуть. Однако радужные планы желанного сна были прерваны редким явлением, выходившим за все рамки.

Не прошло и получаса после прихода Алана, как в гостиную без стука ввалился Самуил и, обосновашись на стуле, стал накатывать на генерала. Причем явно зацепляя его насчет своей жены.

Диана видела, что Князь пьян на пределе своей нормы, и по неадекватным движениям и безумному блеску в глазах поняла, что у него начался очередной припадок ревности. В таком состоянии он был готов разодрать из-за нее любого; один раз он на глазах у супруги полчаса гноил Леонарда, пока не разочаровался по причине безответности начальника стражи и не ушел, позабыв про Диану.

Княгиня, поджав губы, пыталась смотреть в бумаги и не слушать извращенского бреда пьяного мужа. Однако масла в огонь подлил Алан. Вместо того, чтобы молча выслушать все претензии явно стукнувшегося головой о косяк начальника, обычно холодно злой до оскорблений генерал второй адской армии внезапно вспыхнул жгучим бешенством и стал ядовито огрызаться. Веки Дианы раскрылись. Сколько она знала Алана, она не помнила его таким.

Между тем, дело вошло в ступор. Документы были отодвинуты на край стола, и лишь подарочное перо линяло под вспотевшими пальцами генерала. Зрачки мужчин врезались друг в друга и ненавидяще буравили взглядами схлестнувшихся быков.

История грозила принять печальный оборот, но вмешалась все та же Диана. Не обращая внимания на разборки, она медленно поднялась из-за стола и, заявив, что пошла отсыпаться, жестко кинула Самуилу, что если он не прекратит так нажираться, то пропьет Царство. А затем хлопнула дверью в спальню.

Алан изумился моментальному эффекту. Потерявший главный раздражитель, Самуил как-то сразу притих. Через несколько секунд он встал и вышел из гостиной. По-видимому, Диана лучше других знала, что и как ему надо было говорить.

Предположив, что она больше не выйдет, Алан хотел было тоже уйти. Но не прошло и пяти минут, как Княгиня вновь появилась в кабинете.

– Изуверство, – коротко проговорила она, садясь за стол.

И снова она попала в точку. Изуверство. Это был стиль Варфоломея, это была его жизнь, которая безошибочно узнавалась, переходя на других. Но не жизнь Князя.

Иным характером обладал падший архангел. Помнится, и в его судьбе случилось время, когда он пошел на поводу у первого генерала, переняв его лютые замашки. Но когда весь ад стал шарахаться от своего Князя, и даже Диана пыталась скрыться от сорвавшегося с цепи мужа, Самуил понял, что так нельзя. Выбранный им репертуар оказался другим: легким порой и добрым на одну минуту, переходящим в рьяную жестокость на следующую. Но не в постоянное варварство первого генерала. Да и зачем это было нужно, если для этого был Варфоломей?.. В жизни слишком много было интересного, чтобы растратить ее на садистские безумства. Только иногда Князь разделял забавы своего старшего военачальника, и тогда сам менялся до неузнаваемости.

Праздник ада нагрянул, не таясь, и полностью завладел этим вечером. Сегодня Князь и адские демоны отмечали день отпадения архангела и основания преисподнего Царства.

И хотя трудно было сказать, как возможно вычислить точную дату события по современному календарю, прекрасная Диана утверждала, что праздновать надо именно этого числа, с чем никто особо не спорил. Во-первых, не было смысла; а во-вторых, себе дороже.

Главная площадь ада превратилась в один огромный концертный зал. Переливаясь всеми цветами, по камням стлались огни прожекторов, со всех сторон грохотала музыка. На в кои веки расчищенных камнях была установлена сцена, где и разворачивалась основная программа праздника. На подмостках, поражая акробатическими номерами, выступала девичья рок-группа, сопровождаемая электронной обработкой и пиротехническими спецэффектами. По бокам от сцены были разбросаны железные бочки, на которых зажигали вокруг шеста полуодетые танцовщицы. Лично подобранные и персонально заведенные Ираклием, они сверкали блестками на загорелых фигурах и мерцали огнями светящихся костюмов и драгоценных пирсингов, изгаляясь каждым изгибом излучающих генеральскую энергию тел.

Внизу, на самой площади, было не продохнуть от народу. Все незанятые демоны собрались на главный сабантуй года. Самые активные и удачливые зажигали на танцполе у подножья сцены, другие толпились на заднем плане, уговаривая шедшее втридорога пиво. Приодетые девушки разводили на спиртное расщедрившихся от выпитого мужчин. Мужчины глазами искали дошедших до нужного состояния красоток.

И над всем происходящим, как боги на Олимпе, расположились правители ада. Упакованный, как подарок на день рождения, Князь восседал на троне, в новом ярко-красном костюме, переплетенном кожаными ремнями. Откинувшись назад, он наблюдал за искрящимися выступлениями и расслабленно попивал ядреную новинку адских коктейлей с долькой лайма. На губах его играла змеиная полуулыбка. Княгиня сидела по правую от него руку, вольно закинув ногу на ногу и выпрямив спину. На ней было алое мини-платье, едва прикрывающее нижнее белье. Ноги были перетянуты в колготки-сеточку, металлом поблескивали шпильки красных туфель. Лицо Княгини, сдобренное яркой помадой и темной подводкой, выражало непередаваемое отвращение и скуку.

Запрокинув голову, Князь допил свой коктейль до дна. Тут же откуда-то возник официант с подносом таких же напитков.

– Благодарю, – кивнул Самуил, забирая себе еще один бокал. – Диаша, выпей, очень взбадривает, – посоветовал он, обращаясь к жене.

Со дня инцидента прошла целая неделя, и с Князя успел скатить весь его бред. Он по-прежнему мурлыкался с Аланом и больше не наведывался в кабинет жены. Впрочем, как и она к нему.

– Не буду пить химическую дрянь Ираклия, – фыркнула в ответ Диана. Ее рука с силой оттолкнула предложенный поднос.

Бедный официант не ожидал такого поворота и оказался полностью залит яркой жидкостью.

– Может быть, тебе еще чего-нибудь принести? – заботливо поинтересовался Князь. – У нас прекрасный вермут…

– Пошел твой вермут, знаешь куда?.. Я ничего не хочу, – отрезала Диана.

Воспользовавшись паузой, официант ретировался сушиться. Князь протянул руку и притронулся к лежащему на подлокотнике запястью Княгини.

– Отстань, я сказала, – отмахнулась Диана.

Самуил с ухмылкой покачал головой. Диана перестала стучать ногтями и скрестила руки на груди, устремляя холодный взгляд вперед.

Сцена жила своей жизнью, продолжая выступление адских певиц. Женские глаза были беззастенчиво устремлены на Самуила, пожирая каждую складку его костюма. Князь, не стесняясь, отвечал на обнаженные улыбки долгими взглядами.

Княгиня сверкнула глазами на мужа. Он улыбался краешком губы. Как ее выводила эта его улыбка!.. Диана отвернулась, пробормотав проклятье.

Девушки закончили песню и застыли, протягивая руки к трону. Раздался гром аплодисментов. Диана увидела, как руки мужа медленно оторвались от кресла и издали два ленивых хлопка. Музыка стихла. Певицы пошли на смену.

– Спасибо, спасибо, девушки!..

Из-за кулис послышался зычный голос, и на подмостки, сверкая ярче всех софитов зубами, вышел Ираклий. Сегодня он был облачен в ослепляюще белый костюм. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, на волосатой груди виднелся платиновый амулет в виде арфы с двумя разорванными струнами. Ираклий ущипнул удалявшуюся со сцены солистку и направился к микрофону. В это же время с другой стороны появилась высокая брюнетка в черном платье и, стуча высокими каблуками, подошла к соседнему усилителю звука.

Ираклий отрегулировал микрофон под свой рост.

– Прекрасное выступление, прекрасное, – молвил он, улыбаясь во весь рот. – Так, Миленочка?..

– У нашего генерала, как всегда, отличный вкус, – подтвердила женщина, отвечая на улыбку.

– Да, у меня отличный вкус!.. – рассмеялся в ответ Ираклий. Его ресницы дрогнули, подмигивая. В этот вечер его соведущей была обладательница шикарных форм и длинных шелковых волос, а также похожей на коровью физиономии и до боли идиотских шуток. – Ну, Милена, я надеюсь, Князю понравилось наше представление, угу?.. – пятый генерал взглянул на Самуила.

– Терпеть можно, – сдержанно проговорил Князь, пропустив мимо ушей украденное у себя словечко.

– Вырядился, как… – зло пробормотала Диана. – А эту кобылу он, интересно, где откопал, на конюшне?..

Первая леди преисподней еще не решила, кто ее больше бесил: блондинки или брюнетки. Однако сейчас ей больше всего плевало в глаза черное платье с блестками, которое всегда считалось ее прерогативой.

– Ладно тебе, нормальная девочка, – ответил Князь.

– Нормальная, да?.. Да ты слепой, видимо, совсем!.. – Диана дернулась, чувствуя на своем колене пальцы мужа.

– Не у всех же такие возлюбленные, как у меня, – молвил Самуил, глядя ей в лицо.

– А сейчас, – объявил Ираклий, – мы двинемся дальше, прославляя этот судьбоносный для всего мира день. Но прежде чем мы продолжим воздавать дань нашему великому Владыке и справедливому Властителю, я попрошу минуточку внимания.

– Давай, дорогой, ты итак забрал его слишком много, – нетерпеливо произнес Князь. Его рука сжала ногу супруги.

– Хорошо, – улыбнулся Ираклий. – Итак, дамы и господа, песня, которая прозвучит сейчас, посвящается самому главному украшению преисподней – нашему драгоценному камню, великой и прекрасной Княгине Диане, супруге светлейшего Князя Самуила! Я лично сочинил ее в подарок нашей несравненной Владычице. Песня так и называется «Черный бриллиант в оправе адских цепей». Исполню ее я лично и мои лучшие мальчики. Маэстро, музыка!..

– Очень трогательно придумал, дебил паршивый, – надменно вскинула подбородок Диана. Ее настроение было отравлено, и она хотела испортить его и остальным.

На минуту свет померк на всей площади, а когда зажегся, Ираклий оказался на середине сцены в окружении музыкантов, которых совсем недавно отобрал из падших муз. Яркие, как солнце, прожекторы выделили его фигуру. Ираклий вскинул руку, взывая к музыке.

Диана пошевелилась, меняя положение. Она старательно игнорировала ласки мужа, который успел ощупать все ее чулки.

– Красавица моя, умница… – шептал Самуил. Он подался к жене и старался коснуться ее дыханием.

Тем временем звонкий тенор Ираклия полился сквозь электрические звуки гитар.

– Мрак преисподней

Неистовой страстью,

Сплетаясь когтями

Единственной власти,

Кто освещает, сквозь тьму приходя?

Кто излучает свет черный, томя?

Душу и сердце прикончит сполна

Та, что испить все желают до дна!..

– Ну хватит, на нас все смотрят, – Диана немного оттаяла и уже без раздражения попыталась отодвинуть ладонь мужа.

– Да кому мы нужны?.. Вон, все заняты штанами Ираклия, – сказал Князь. – Давай же, иди к своему котику…

– Черный бриллиант среди адских цепей,

Диана – царица меж всех королей!

Богиня, прекрасная адскою славой,

Ты властью полна, словно сладким нектаром,

Ты плод драгоценный, желанный на вкус,

Мужчин отпаденье, мученье в аду!

Ты камень, блистающий гранью безумья,

Ты бред, сумасшедших ночные раздумья!

– Прекрати, не сейчас же, – увещевала Диана.

– Нет сейчас… Потому что сейчас я смотрю на тебя и хочу только одного… – прошептал Самуил.

– И чего же?.. – не выдержала Княгиня.

– Отличный вопрос, – усмехнулся Самуил. – Курить. Ты будешь со мной курить?.. – его пальцы оставили колено жены и скользнули в нагрудный карман, вынимая две сигареты.

– Очень смешно! – Диана двинула ему по руке. – Баран безмозглый! – она отвратилась от мужа, ее ноздри раздулись от бешенства.

Самуил от души рассмеялся и, наклонившись, поднял с пола упавшие сигареты.

– Сокровище Князя на ложе мечтаний,

Алмазом сверкаешь, о дрожь ожиданий!

Ты сладость моих сумасбродных страданий

И адский кошмар преисподних желаний!

И я на коленях стою пред тобою,

Чертовской к тебе одержимый любовью!

Но ты недоступна стенаньям моим,

И я умираю, от жажды томим!

Увы, ты владенье лишь Князя теней,

Не будешь вовеки, Княгиня, моей!

– Бездарная песня! – сквозь зубы процедила Диана, ненавидяще взирая на надрывавшегося с рукой у сердца Ираклия. – Каков огурец!.. Да он только и делает, что пялится на мои ноги, посмотри на него!..

– Пусть пялится, – с расстановкой ответил Князь. – Слуги должны знать господские привилегии. А ты моя привилегия, девочка.

– У этой привилегии у самой нету никаких привилегий. В аду я чувствую себя как в монастыре, – поджала губы Княгиня.

– Бу, «в монастыре», – Князь вгляделся в ее лицо. – Какой кошмар. Ну, я думаю, в честь праздника можно отменить заточение… Сходи куда-нибудь в укромное местечко.

– Да? – синие глаза Дианы недоверчиво взглянули в зрачки мужа.

– Конечно, – кивнул Князь. – Прогуляйся, что ль, к Леонарду, принеси травы…

– Ушла ты из рая и сердце убила,

Ты слезы архангелов, грех Михаила!

Его ты сломала легко, как игрушку,

Смеясь, улетела, царапая душу.

Теперь ты дар Князя и выбрала власть,

О мира всего огнедышащья страсть!

Владыка, лаская любую девицу,

Одну из тебя хочет видеть царицу!..

Ираклий окончательно разошелся, переставая выбирать имена и выражения.

– Все, с меня хватит, – Диана поднялась с трона и скрылась под сводами темной занавеси.

– Неужели упоминание Михаила ее так расстроило? – вслух подумал Князь.

– Прекрасная адская бестья Диана!

Вовеки ты телом моим так желанна!

Вонми, умоляю, страданьям огня!

Возьми, я прошу, иль убей ты меня!

Я вновь на коленях стою пред тобою,

Чертовской к тебе одержимый любовью!

Но ты недоступна стенаньям моим,

И я умираю, от жажды томим!

Увы, ты владенье лишь Князя теней,

Не будешь вовеки, Княгиня, моей!

Песню Ираклий завершил для пустого стула Дианы и ее мужа. Он поднял голову, изображая душевные муки. Самуил проводил глазами наигранные жесты. Надо же, всех смог подмазать: и Князя, и «недоступную» Диану: мол, она такая вся растакая и, увы, никак не может быть его, а заодно тонко намекнул, что если вдруг чего, то он будет совсем не против… Бестормозной механизм, все что угодно мог себе позволить, даже перед Князем. Дескать, музе все сходит с ее не очень чистых рук.

– Браво, Ираклий, браво, – чинно проговорил Самуил, когда утихли овации. – Знаешь, ты бесконечно прав. Диана действительно никогда не будет твоей. Или потому, что я не позволю, или потому, что она считает тебя дегенерирующим имбецилом. Спасибо за выступление.

Ираклий поклонился с неизменной улыбой. Его группа собрала инструменты и ушла со сцены. Следом появились танцовщицы в шортиках и с разноцветными лентами.

Диана спустилась со скалы и быстро зашагала по краю площади. Ее взгляд скользнул направо, на периферию, где была огорожена охраняемая элитниками VIP-зона. В ней расслаблялись генералы. Каждый из них занимал отдельный диванчик с собственным столиком, оснащенным напитками, фруктами и плавающими в вазочках свечами.

Внезапно Диана замедлилась и, словно прогуливаясь, свернула к тусовке первой касты. Узнав Княгиню, секьюрити расступились. Диана вошла в VIP-зону. Казалось, ее прихода не заметили. Казалось, она никого не замечала. Однако глаза ее успели различить развалившегося на диване Дементия в компании откровенных шлюх и беспримерно удивлявшегося жизнью Лопату, который радовался окружавшим его женским ногам. В отдалении Диана узрела Варфоломея, вернее то, что было видно за оседлавшей его девицей, изображавшей нечто похожее на удушающий поцелуй. Узнав свою давнишнюю соперницу, Княгиня поспешила отвести взгляд.

– Официант, – кинула Диана проходящему мальчику с подносом.

Демон оглянулся. Моментное удивление, и он поспешил к Княгине. Диана подперла бедро ладонью. Платье ее растворилось кровяным пятном на полубоком развернутой к стоящему особняком дивану фигуре. На окраине VIP-зоны, морально отделившийся от всех, отдыхал после тяжелых рабочих дней генерал второй адской армии. Спина его утопала в кожаных подушках, ноги перекрещивались, касаясь друг друга голенищами сапог. Губы холодно обымали застывший стеклом бокал. И словно в дополнение к освещенному белесыми отблесками интерьеру Алана – самые красивые женщины ада по бокам.

– Что желаешь, прекрасная?.. – спросил официант, приближая поднос к Диане.

– Что посоветуешь, милый? – поинтересовалась Княгиня, меняя неприступный гнев на высокомерную милость.

– Хит дня – адский коктейль «Лайм» в исполнении господина Ираклия, прекрасная, – последовал ответ.

– Адский, господина?.. – глаза Дианы скользяще облекли лицо демона. – Я же не прошу обычной воды. Я спросила, что посоветуешь мне ты. Настоящего адского, что зажгло бы меня в этот вечер.

– Возможно, прекрасная Княгиня желает классической водки?.. – ответил на взгляд официант.

– Да, пожалуй, – Диана усмехнулась, слегка поворачивая подбородок. Ровно на столько, чтобы едва не коснуться взглядом стоящего в нескольких метрах дивана. – Я буду рада, если ты найдешь местечко, где можно будет тихо посидеть…

– Княгиня желает столик?..

– Княгиня желает, чтобы мальчик отвел ее в тихий уголок и предложил ей чего-нибудь горячего. Она может получить то, чего хочет?.. – глаза Дианы прямо устремились на демона.

Чахоточное пятно на побледневшей щеке сменилось вытравленной улыбкой на губах.

– Я немедленно узнаю, что можно сделать. Позволь, прекрасная, – не дожидаясь реплики, официант пошел к барной стойке.

Диана хмыкнула одними глазами. Сколько пафоса и какая дрожь на лице!.. Будто призрак Самуила стоит за ее плечом. Диана резко развернулась к дивану.

Сидящая по правую руку Алана брюнетка припала к его плечу, присасываясь к трубочке коктейля. Алан, не церемонясь, залпом допил через край. Длинные ногти легли в его волосы, чужие губы что-то прошептали на ухо, с другой стороны ладонь заимствовала штанину…

– Привет, а я тебя и не разглядела, – Диана подошла к услаждающейся компании. – Думаю, неужели Алан не пришел?.. Но я вижу, ты занят, не буду отвлекать. Удачно повеселиться, Красавчик, – Диана наградила его зарницей улыбки и взмахом алых ногтей. Повернувшись спиной, она пошла прочь из элитной зоны.

Диана знала, что сейчас все женские взгляды кинжалами устремлены в ее обнаженные лопатки. И еще больше змеиных языков врезались в ее персону.

А еще она знала, что на нее смотрит он. Что ж, пусть смотрит. А ей надо спешить.

– Вот хамка, трактором ее!.. – возмущенно воскликнул Ираклий, быстрым шагом врываясь за кулисы. Там кучкой стояли девушки-артистки и несколько мужчин-музыкантов. Мисс Коровье лицо Милена тоже была тут. При появлении генерала она мигом отпустила бас-гитариста, на которого активно облокачивалась, и переключилась на сэра Затейника.

– Хоть бы из уважения к искусству дослушала, эдакая стерва! – Ираклий тряхнул головой, что, однако, не смогло повредить его залаченной шевелюре. – Эх, не была бы она женой Князя…

– Что бы ты тогда с ней сделал? – спросила Милена, прижимаясь к генералу.

– Я? – Ираклий перевел на нее черные глаза. – То же, что и с тобой!

Под общий хохот он ущипнул соведущую за пятую точку, завладевая ей в жарких объятиях.

Споткнувшись на выщербленном камне, Сергей чуть было не пропахал носом борозду. Он бешено оглянулся на предательский булыжник. Его глаза скользнули по сцене, засмотревшись на которую, он едва не остался калекой. Под тяжелые звуки ударников, свой номер представляли девушки формата Варфоломея. Еле прикрытые материей женские лики дьявола пели низкими железными голосами, и казалось, что господин Ираклий решил сегодня угодить на любой вкус. Отлепив взор от исписанных татуировками тел, при каждом движении звенящих миллионом колец и цепей, Сергей решил, что лучше смотреть под ноги. Вокруг неразберихой сновали демоны, обжимались счастливые парочки, заводились в танце, сливаясь с мутящей разум музыкой.

За кулисами задохнулся в пьяном запале Ираклий. Из VIP-зоны девушки вытащили танцевать Булата. Скрытый завесой темноты Варфоломей резким движением рук перевернул Жанну на спину и вжал ее в диван, продолжая поедающий поцелуй. Очередной звук ударника, и из женских рук пропал Алан, выскальзывая из окружения элитной зоны. Сползая с трона, Князь допивал коктейль и не слышал стука удаляющихся с площади каблуков Дианы.

Время остановилось и замешивалось желейной плазмой под ритмы гитар. Сергей наконец добрался до дома. И только войдя в свою дверь, он смог вздохнуть с облегчением. Все больше он замечал, что сердце его колотится как у зайца без видимой опасности. Хотя сегодня его порция страха не ждала своего обладателя: в день праздника никогда не выдавали зарплату, удерживая ее на потом, чтоб был стимул работать с похмелья.

Здесь почти не трогали воздух басы, лишь отдаленно напоминая о своем существовании. Тут не было неоновых огней, а атмосфера, казалось, навечно останется удушливой и пыльной, сколько не убирай грязь в углах. Это никогда не могло стать домом, но было убежищем.

Руки Сергея обняли Виолетту. Лицо его вжалось в ее волосы, и только теперь он знал, что на сегодня все, угрозы нет, и по крайней мере еще один вечер они будут вместе, не испытывая ужаса близкой потери.

Через несколько минут они сидели рядом на кровати и разговаривали. Сергей держал ее плечи, она была близко. И только тихое дыхание вздымалось в его груди, не позволяя ни одно чувство выдохнуть наружу. Страсть – еще одно, чего он так боялся. Но и она, похоже, взяла сегодня выходной.

Сергей часто вспоминал тот день, когда надел на ее палец обручальное кольцо. Вроде бы это было так давно и столь недавно в то же время. Тогда он не ведал, как повернется их жизнь после того, как он узнал о ней все. Но каково было удивление Сергея, когда, вернувшись на следующий день домой, он застал ее не убитой горем, не сжавшейся в комок морально побитой девушкой. Тихой улыбкой, теплым огоньком в глазах встретила его Виолетта. И после некоторых мгновений, тянувших ничего не значащие вопросы, она спросила то, что одно хотела спросить в тот вечер. Было ли вчера все серьезно. Он ответил да.

Всего неделя прошла с тех пор, а перемены в их отношениях были заметны невооруженным глазом. И раньше Сергей знал, что означает это обряд. Но никогда не мог предположить, что он будет иметь смысл здесь, в аду. Только стена между ними как будто рухнула с треском, и Вике было нечего уже стесняться, а ему – бояться самого себя. Теперь, пусть отдаленно, сознавал он, что состоит уже из двух половинок, и о второй надо заботиться так же, как о первой. Или даже еще больше, иначе обеим будет нестерпимо плохо.

– Ты, небось, опять целый день хлопотала над чем-нибудь? – спросил Сергей.

– Почему ты так решил?.. – она взглянула в его глаза.

– У тебя вид усталый. Будто прямо сейчас закроешь веки и уснешь.

– Я убиралась снова… Швабру никак не могла найти: она сегодня нарасхват была по всей улице. Женщины к празднику готовились. Потом я ее из-под носа стащила у какого-то демона. Он так и не понял, по-моему, что это я была.

– Ты поаккуратней гуляй в такие дни…

– Да я и не хожу никуда, только до подсобки, – ответила Виолетта. – А потом я еще одну салфетку закончила. Она на стуле лежит.

– Да? Сейчас посмотрю.

Сергей поднялся и, дойдя до брошенного в углу стула, развернул большую канву. На ней раскинулся светлый узор.

– Очень красиво… – молвил Сергей. – Рай?..

– Это я по памяти… Возможно, я неправильно что-то сделала… Но я так видела его во сне.

– Раз видела – значит такой, – убедил Сергей. Его ладони аккуратно сложили лоскут, укладывая его обратно на стул. Ангелы, лучи солнца, огненные блики среди облаков. И много-много цветов там, под облаками. Выходит, она уже видит во сне не только кошмары…

Он вернулся к Вике, о чем-то задумавшись. Она припала к его руке, и он принялся гладить ее по голове. Странно, ведь в тот вечер она еще спросила, будет ли он ее обнимать, только когда ей плохо. И он понял, что был не прав.

Будто нежность смогла проблеснуть в нем тонким перышком. Или ему просто хотелось так думать. А она, казалось, стала еще ранимее и ласковее, чем раньше. И все сильнее Сергей старался не проронить ни одного резкого слова.

– Расскажи мне чего-нибудь, – попросила Виолетта.

– Про что? – спросил Сергей.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Про что-нибудь интересное…

Сергей давно решил, что работа – это запретная тема, а больше ему о своей здешней жизни рассказывать было нечего. О ее прошлом он старался не вспоминать. Поэтому долгими вечерами они с Виолеттой беседовали либо о рае и его прошлом служении, либо о собственных мечтах и грезившихся нелепыми, смешных и наивных фантазиях. Но глупо ли было то, что могло вызвать на ее губах улыбку.

Он радовался ее улыбке, как своей. Только страшно было улыбаться самому.

Где-то в глубине души, среди прошедших событий, среди сказанных слов, среди сделанных дел… он чувствовал: каждая его улыбка и каждая шутка рождается там… Но внутри была пустота, страшная адская пустота. И Сергей знал, что посреди всего, что было вокруг, одна она была правдой для его души. И ни он, ни Вика не могли этого поменять. Ей было хорошо, и ему было отрадно от этого. Но рядом со счастьем ее, неизбежно приходило его несчастье.

Порой, просыпаясь ночами, он смотрел в потолок, щуря глаза. И видел перед собой темный бесконечный, бессмысленный коридор. Он хотел плакать, как плакали женщины. Он хотел биться в истерике, разбивая голову о камни. Но слезы не лились из глаз, и безумие порыва не могло спасти от свинцового оцепенения. И он продолжал говорить и улыбаться, только потому, что надо было жить дальше. Там, где жизни не было.

Нет, он не лицемерил. Он просто делал то, что должен был. Страшась показать собственную душу.

– Ты мне еще не рассказал, кто такая травяная фея, – вспомнила Виолетта.

– Да? Как я мог? – покачал головой Сергей. – Это упущение надо срочно исправить. Слушай внимательно и запоминай, – он улыбнулся в темноту и придвинулся ближе к ее уху. – Когда я был маленький-маленький…

Старинная сказка архангела Гавриила. Как он любил ее, когда учился в первом классе, три тысячи лет назад…

– Когда я узнал про травяную фею, я потерял покой. Можно даже сказать, что это была моя первая влюбленность, – промолвил Сергей. – Я несколько месяцев лазил по всем кустикам и былинкам и искал ее…

Виолетта слушала, приникнув щекой к его плечу, и молчала, слегка теребя пуговицу на его рубашке. Сергей, у которого всегда, когда он вещал о чем-то, появлялся повествовательный запал, не следя за пальцами, рисовал знаки на ее руке.

– Кто же мог знать, кто мог подозревать тогда. О, ведь это казалось таким несбыточным и невероятным! Что через три тысячи лет я все-таки встречу травяную фею!.. Оказывается, прав был Габри, что они появляются тогда, когда видят, что мы нуждаемся в их присутствии…

Виолетта спрятала улыбку у него на груди. Сергей замолчал, еще взирая на потаенную нить своего детства. Он умел быть милым. И мог очаровать до потери разума.

Чудилось, и про свои невзгоды он забыл, и солнце засветило ему, как светило тогда. Но нежданно он почувствовал под руками, что секунды ушли из-под контроля. И Виолетта растаяла в его руках, прижимаясь так, как прижимаются к возлюбленному.

Сергей смутился.

– Что?.. – спросила она, будто извиняясь. Огромные влажные глаза посмотрели на него из-под солнечных лучей ее ресниц.

Он хотел ответить и не смог. Она улыбнулась, обнимая его за шею нежно, как вьюнок вьется по чужому стеблю, тихо-тихо выдыхая на грани со вздохом…

– Вика, я же просил: не надо, – в муках он взял ее руки в свои, отодвигая от себя. Глаза его опустились в покрывало, а губы застыли.

– Прости… – шепнула Виолетта. – Прости, пожалуйста… Я не знаю, что на меня нашло.

– Ничего. Просто не надо, понимаешь… – проговорил он, не глядя.

– Понимаю. Ты же сказал, что кольца не изменят наши отношения… Хотя и сказал, что теперь я твоя половинка…

– Это так. Я… про другое говорил.

– Понятно, – Виолетта опустила подбородок. Она помолчала. Сергей тоже не говорил ни слова. – Только я все равно не очень разобралась… Почему нельзя?.. Мы же муж и жена, и это само собой…

– Само собой разумеющееся, но…

– Я понимаю, – вымолвила Виолетта тихо, – я столько всего сделала в жизни плохого… И я не самая лучшая жена для тебя. Я знаю: я должна была дождаться тебя, верить, что однажды ты придешь, но я так…

– Виа, не в этом дело, – Сергей оборвал ее. Какой явной блажью было то, что она говорила что-то о верности и добродетели здесь, в преисподней. Но ей слишком хотелось, чтобы все было так. – Для меня ничего не значит твое прошлое. И я никогда не отверг бы тебя из-за этого. Я думал, ты это поняла сама…

– Нет… Объясни… – почти неслышно произнесла она.

– Ты считаешь меня ангелом, но это не так. Я давным-давно не ангел. И я далек от праведности не меньше чем остальные. И, понимаешь, если бы я сейчас смог дать тебе настоящий свет, настоящую чистоту, которые были у меня раньше, я бы не сомневался ни минуты, что ты этого достойна… Но теперь я не чувствую в себе ничего, кроме отвратительной грязи. И кроме отвратительных мыслей в моей дурной башке тоже ничего нет… Я не хочу, чтоб это было между нами, понимаешь?.. Я боюсь, Вика… – он замялся. – Я боюсь, что не выдержу… И тогда стану таким, как они. И не смогу остановиться… Так что… прости, если сможешь.

– Тебе не нужно просить прощения, – проговорила она. Ее глаза серьезно глядели в его лицо. – Ты никогда не станешь таким, как они. Этого просто не может быть. Но раз ты считаешь, что так правильно, то я буду делать, как ты сказал.

– Спасибо, – Сергей наклонил подбородок.