Поросшие зеленью изгибы ложатся меж причудливых деревьев и уходят вдаль, становясь наполненной кустами низиной. По сплетенным ветвям прыгают хохлатые птицы неведомых музыкальных направлений. Солнце белит светлый воздух, храня прохладу молодой листвы. Везде чувствуется заботливая рука природы, удерживающая ладонь архангела Гавриила.

Два ангела-хранителя планеты Михаил и Агнесс органично возникли из воздуха и неслышно пошли по траве, такие же молодые, как и тысячи лет назад. Пальцы Михаила хранили запястье Агнесс, сапоги мягко ложились на землю, приминая редкие белые ромашки.

– Считается промахнулись? – поинтересовался архангел.

– Я хотела тут появится, – ответила Агнесс. – Люблю это место.

– Я тоже, – промолвил Михаил.

Свет отразился на его лице. Эпохи миновали, сменяя друг друга. Но, преображая райский сад, они оставили этот ландшафт почти неизменным.

– Помнишь рощу, в которой мы любили гулять, когда были детьми? – спросила Агнесс.

– Как не помнить, – улыбка легла на губы архангела. – Хотя, мне кажется, мои воспоминания простираются на все уголки, где можно было прогуливаться вместе.

Агнесс улыбнулась. Сколько было пройдено вместе, и сейчас они шагали, держась за руки. И приятнее, казалось, не могло быть ничего. Кремовое платье подрагивало, касаясь бархатной травки. Из-под подола едва мелькали тоненькие каблуки сапог.

– У тебя все в порядке? – взглянул в ее лицо Михаил.

– Все хорошо. А у тебя? – она повернула подбородок, озаряя его умной глубиной бирюзовых глаз.

– И у меня тоже, – ответил Михаил, и она увидела вспыхнувшую в темных зрачках улыбку. Михаил отпустил ее руку, обнимая помощницу за талию.

– Ай, я тебя ударила, – Агнесс отстранилась, чувствуя, что объятиям мешает висящий на левом бедре меч.

– Забыл, – покачал головой Михаил. Он погладил руку Агнесс и поднес ее к губам.

Архистратиг и его помощница миновали плавный спуск и через десяток метров вышли на широкую ровную просеку, на которой ровной линией проходил легко сплетенный высокий забор золотистого цвета.

Архангел огляделся. Слева от них возвышались огромные ворота, соединенные из бирюзовых и серебряных прутьев, напоминающих веточки лилий. Совсем как лилия благой вести архангела вдохновения. Неприметно встроенная в ворота, виднелась небольшая калиточка в том же стиле. Справа от этой калиточки на раскладном деревянном стуле сидел не очень молодой мужчина, одетый в светлый хитон. Его ноги были перекрещены, а спина упиралась в литые прутья. Темные глаза задумчиво устремились ввысь, а на поясе была прикреплена связка ключей.

– Так… – произнес Михаил полушепотом. – Ты пропуск продлила, я надеюсь?..

– Я думала, он до февраля, – спохватилась Агнесс.

– Я тоже так думал, пока в прошлый раз не пришлось через забор лезть, – подавил улыбку архангел.

– А у тебя разве нет отогнутых прутьев в неприметном месте?.. – удивилась Агнесс.

– Были, пока забор не залатали, – сомкнул губы Михаил.

– Тогда хотя бы крылья…

– Крылья!.. Не с собой же их носить все время.

– Опять полезем?..

– Давай. Я тебя поймаю.

– Погоди, я в юбке. Запутаюсь еще.

– Ну вот. Я же тебе говорил: готовься, бери лестницу с собой, лопату, бинокль… Грабли, – Михаил вдохнул, чувствуя, как смеется Агнесс. От нее пахнуло свежестью, словно они вместе напитались запахами природы. – Ладно, пойдем так.

Ангелы ускорили шаг, направляясь в сторону ворот. Привратник заметил их издалека. Он поспешил подняться, озаряясь улыбкой.

– Кого я вижу!

Фраза долетела до архангела. Михаил и Агнесс остановились, приветливо улыбаясь. Привратник преградил им путь.

– Молодые люди! Ангелы? – переспросил сам у себя привратник. – А, не суть!.. – он махнул рукой. – Уж не к нам ли вы?..

– К вам, к вам, – кивнул Михаил. – К кому же еще?..

– Тогда прошу остановиться, – попросил привратник.

– И назвать свои грехи в алфавитном порядке? – взглянула на него Агнесс.

– Можно и в алфавитном, – согласился тот.

– Ну, Агни, ты даешь, – видимо стушевался Михаил.

– Что тебя так смутило?.. – полюбопытствовала она, проницательно глядя в его глаза.

– Какие задачи придумывают люди! – возмутился архангел. – Ты хоть один алфавит знаешь? – шепнул он, наклонившись к ее уху.

– Я знаю пару иероглифов. Но у тебя точно нет таких грехов, – усмехнулась она в ответ.

– Как всегда! – всплеснул руками привратник. – Приходят без грехов, и пропускай всех, будто своей половины им мало…

– Петр, мы тоже рады тебя видеть, – отозвался Михаил.

Через секунду он уже обнимался с апостолом. Петр был почти на две головы ниже, но это не мешало переполнявшей обоих радости.

– Миша, наконец-то зашел! – воскликнул Петр. – Я думал, еще тысячу лет тебя ждать!..

– Я ж был недавно, – возразил Михаил. – Но тебя почему-то заменял Андрей.

– Мадемуазель, – Петр чмокнул ручку Агнесс. – Да, я просил брата посидеть тут, пока я пойду пообщаюсь. И вот в этот момент тебе и надо было прийти! – сказал он с нотками укоризны.

– Ты с ней аккуратно, – предупредил Михаил. – Это она с виду безобидная. А на самом деле, ее прислали с проверкой. Смотри, я постараюсь ее отвлечь, а ты беги, скажи ребятам, чтобы сворачивали незаконное производство шариков… – руки Михаил, настоятельно не пуская, коснулись плеч Агнесс.

– На букву «кэ». Клевета, – завела глаза Агнесс.

– Не волнуйся, Агни, мы спрятали все до твоего прихода, – заверил Петр. Он сияющими глазами оглядывал ангелов. – Какие же вы красивые оба. Самая эффектная пара в раю.

– Я считала таковой Зарю и Ура, – улыбнулась Агнесс.

– Зато мы самая древняя, – напомнил Михаил. – И после трех часов на косметическом кресле еще прекрасно выглядим. Ладно, Петр, пусти нас, а то Мария ждет. Мы хотели еще с утра прийти, но дела неотложные возникли. Ты сегодня не убегай, мы на обратном пути зайдем поболтать.

– Хорошо, – кивнул апостол. Краем глаза он заметил, что на просеку прибыли две души в сопровождении двух ангелов. – Я вас жду.

Петр посторонился, давая проход в человеческую половину рая. Михаил открыл калитку, пропуская Агнесс вперед себя. Помощница дождалась, пока архангел тоже войдет, и они вместе двинулись по утонувшей в зелени аккуратной аллее, окруженной бесчисленным количеством поворотов и видневшихся беседок, невольно вспоминая Габри с его бесчисленными идеями. Его поле деятельности сюда не распространялось.

На сегодня бои для них стихли, сменяясь белыми, как снег, цветами и платьями. Семеро генералов небесного легиона бодрой походкой вошли в уголок архангела Рафаила, сплошь покрытый кустами роз и великолепными клумбами.

– О, как вас много, – завидев их, архистратиг Рафаил улыбнулся своей вроде как смущенной и очаровательной улыбкой. – То-то я вдруг почувствовал дух небесного легиона.

– Приветствуем архангела и девушек, – братья-близнецы сбились компактной группой и скромно остановились в сторонке. Несмотря на отсутствие формы, ангелы не изменили мечам на поясе и выверенной военной выправке.

Уголок заиграл розовыми бликами. С десяток девушек, сидевших на многочисленных бежевых лавочках, расположенных среди ласковой растительности, зарделись тонким румянцем. Многие из них потупили глаза, замирая занятыми работой руками.

Рафаил поднялся навстречу генералам, на минуту оставляя сестру милосердия, с которой он только что, сидя плечом к плечу, о чем-то беседовал. Мирослав пожал руку архангела, и его окутало цветочным ароматом. Казалось, Рафаилу было бесполезно пытаться сохранить собственный запах: слишком много розового масла было разлито по девичьей коже и вокруг в воздухе. Зайдя в уголок покаяния, можно было быстро понять, почему архангел лекарей испокон веков пребывает будто в упоении. По природе очень мирный и спокойный, он всю свою жизнь проводил в мягких волнах нежной девичьей любви, купаясь в них, словно в теплой ванне. Да и любой гость в их обители мог ощутить вкус этой поистине незабываемой жизни. Самые скромные, самые робкие, самые утонченные девушки собирались здесь маленькими группками и занимались рукоделием: вышивали, плели из бисера, вязали из мягкой шерсти, негромко беседуя о своем. Одетые в белые одежды, с лепестками белоснежной розы, приколотыми на груди, щебеча тоненькими голосами. Они излучали столько тихой радости, столько милой красоты, что ангелы легиона каждый раз замирали на месте, ловя благоговение и сохраняя его в своем сердце.

– Привет, мальчики, – промолвил архангел. – Я смотрю: вы сегодня при параде. И даже с карточками. Не верится в подобную удачу.

– Это затея Михаила, специально для ангелов покаяния, – Владислав, второй по рождению брат, поправил золоченую надпись у себя на груди. – Мы с ребятами пришли к твоим ангелам.

– Я догадался. По косвенным признакам, – губы архистратига осветились умиленной шуткой.

– Мы хотели пригласить девушек на сегодняшнее совещание к архангелу Гавриилу, – продолжал Владислав. – Оно обещает быть веселым.

– В этом я не сомневаюсь, зная Габри, – проговорил Рафаил. – Девушки, вы пойдете? – обратился он к ангелам. – Ну, смелее же.

– Пойдем, – кивнула одна из сестер милосердия.

– Вольно, парни, – улыбнулся Рафаил, видя, что генералы продолжают стоять организованными рядами. – Забирайте из рук в руки.

Близнецы рассредоточились по уголку, по одному подходя к девушкам и приглашая их пойти с собой.

– Оля, ты составишь мне компанию? – генерал правды и чистоты Ярослав приблизился к собеседнице Рафаила.

– Нет, я хотела с Ральфом посидеть, – покачала она головой.

– Хоть кого-нибудь мне оставьте, – взглянул на него Рафаил. – Нам с Олей надо поговорить. А вон там тебя только и ждут, – архангел кивнул в противоположным угол, где собрались еще несколько незанятых девушек.

– Привет, – первый генерал легиона Мирослав приблизился к отдаленной лавочке и опустился на корточки, чтобы быть ближе к русоволосой девушке с нежно-серыми глазами. На ее плече лежала коса, а в руках были пяльцы с незаконченной вышивкой.

– Привет, Мир, – промолвила она, и на губах ее занялась долгожданная улыбка.

– Я так соскучился по тебе… Ты пойдешь со мной, Роза?.. – ее имя слетало с его губ, заставляя каждых раз бежать по коже мурашкам и вспыхивать, как наливной плод, бархатные щеки.

– Давай просто погуляем?.. – предложила она, глядя в его глаза.

– Парни, нас опять бросают! – забил тревогу младший брат Станислав. Взгляды генералов объединились на отделившейся ото всех паре.

– Ребята, мы с Розой прогуляемся. Мы присоединимся к вам позже, – проговорил Мирослав.

– Охотно верим, – улыбнулся Радослав, глядя, как ангелы удаляются к выходу. – Впрочем, как обычно.

Вскоре генералы Михаила пригласили всех, кого могли, и организованной группой направились к Гавриилу. В уголке остались лишь Рафаил и Ольга. Он осторожно взял ее за руку, и они продолжили прерванную беседу.

Мирослав и Роза вышли из окружения розовых кустов и пошли вперед, куда манили деревья и скрывающая от глаз листва молодых кустов.

Первые минуты они лишь молча шагали рядом, даже не держась за руки. Роза вдумчиво глядела перед собой, ее рука играла манжетой. Ноздри Мирослава дышали ароматным воздухом. Солнце ложилось на его глаза, оттеняя их, как драгоценные камни. Блики падали на профиль сестры милосердия, забранные в косу волосы пепельно золотились дневными лучами.

Мирослав украдкой любовался ее неправильными чертами лица, восхищаясь, сколько изящества и женственности могло быть и в любимой ложбинке у основания переносицы, и в крупноватой горбинке на носу. Ее глаза были исполнены умиротворения, а русые ресницы казались на просвет беспредельно длинными. Он видел уголок ее губы, и ему хотелось прикоснутся к нему кончиками пальцев. Но Мирослав не торопился обнять подругу.

– Я так рада, что ты пришел, – наконец произнесла она.

– И я рад тебя видеть, – ответил Мирослав, всем существом ощущая, что молчание длилось от обретенной в их сердце полноты.

– Как ты?.. Как войска?.. – спросила Роза.

Она повернула голову, и взгляд ее окутал его лицо с такой заботливостью, что Мирослав почувствовал, как щемит сердце. Он подался к ней и, касаясь плеча, нежно провел по рукаву белоснежного платья. Дальше они гуляли, держась за руки и рассказывая друг другу обо всем, что накопилось на душе.

Издавна воины Михаила и сестры милосердия архангела Рафаила были связаны белыми лентами трепетной дружбы. И причина была не только в том, что легионеры всю жизнь охраняли беззащитных девушек, а девушки лечили израненных в бою ангелов. И даже не в том, что сто процентов девушек в составе ангелов покаяния виделись райским садом воинам легиона, среди которых было намного более трех четвертей мужчин. Женщины-воительницы обожали милых сестер не меньше, если не больше, чем их коллеги сильного пола.

Между двумя архангельскими служителями испокон веков существовала некая тайная связь, органичная и естественная, как сама жизнь, и столь же труднообъяснимая, как судьба каждого. Их тянуло друг к другу, как тянет два диалектических цветка. Они хотели быть вместе, такие разные и такие родные. Столь непохожие по восприятию и такие глубоко понимающие. Словно сердца их бились в одном ритме, а глаза были устремлены на один небосклон. Они любили друг друга. И это объединяло их теснее всего.

Розу и Мирослава сплела сама судьба. Не привязывая, объединила одним узелком. Когда свободные по природе летят друг к другу снова и снова, желая слиться вместе, потому что оба этого хотят. И пускай руки их не всегда соприкасаются в объятиях, но души давным-давно рядом, зависли в воздухе, погрузившись одна в другую с головой…

В те времена, когда все еще только начиналось. Когда ангелы выиграли первую схватку, победив дьявольский мир. Когда рай освободился от греха.

Когда ад набрал собственную силу…

Тогда битвы между легионом и демонскими армиями были особенно ожесточенными. Бывало стычки оканчивались десятками жертв, и никто не выходил целым из боя.

В одной из таких боен Мирослав получил прицельный удар в сердце навылет. И падая, удар в голову. Чем окончилась потасовка, он не мог знать. Это была первая его столь серьезная рана.

Старший генерал легиона очнулся от забытья лишь на второй день. Открыл глаза и тут же закричал от боли. Сквозь брызнувшие слезы, сквозь смешавшиеся в ресницах косые лучи солнца и тени широколиственного дерева, он смутно осознал, что уже не на поле брани. Он лежал на постеленной накидке, покрывающей укромный уголок газона. В тихом местечке райского сада, куда не заглядывали посторонние.

И через замешательство мыслей и чувств он помнил, как услышал отдаленный, но близкий голос, и чья-то маленькая ладонь легла на измученный горячий лоб, перетянутый охлаждающей повязкой.

Роза никогда не была в числе главных, никогда не выделялась среди плавных рядов служения. Рафаил назначил ее сиделкой Мирослава, потому что был уверен, что она сделает все как надо. Она никогда не была яркостью среди алмазов. Но она всегда знала и всегда говорила одними глазами: я бесценна, как и все остальные.

Целый месяц они провели вместе. Мирослав шел на поправку медленно и тяжело. За долгие дни по строгому предписанию о покое он виделся всего один раз с Михаилом и два раза с Рафаилом. Все остальное время они с Розой оставались вдвоем.

Она не отходила от него ни на шаг. Первые дни он не мог разговаривать и лишь смотрел на нее, болезненно щуря воспаленные глаза. Он нес в сердце ее улыбку и уговоры закрыть веки и отдыхать… Помнил, как она рассказывала ему какие-то отрывки: коротенькие новости и что-то о себе, недосказано, недоговорено… Ему тяжело было разбирать, а она старалась его не утомлять. Когда Мирославу стало лучше и он начал говорить, они беседовали вместе. До тех пор, пока не останавливала заботливая рука, пока не велела набираться сил. И прикасались мягкие, как капельки на паутинке, пальчики, меняя перевязку…

Больно было все время. Но когда становилось нестерпимо и хотелось стонать, но не было сил и было мужество молчать из последней мочи, она придвигалась совсем близко и гладила волосы, проводила по щекам, удерживала ладонь на левом подреберье… И шепчущие слова как будто забирали боль с собой, перенося его туда, где хотело быть уже здоровое в мыслях сердце.

Через тридцать два дня легион праздновал возвращение в строй своего первого генерала. Жал руку Михаил, обнимали братья, улыбалась Агнесс. Мирослав вернулся в ряды бойцов, узнав, что тот бой был проигран и много нелегких боев закончилось без него по-разному. Мирослав снова стал прямо, не сетуя, не болезнуя, но крепко стиснув губы и храня светлую радость в груди. Две недели, ощущая благоговение и томясь неосознанной тоской, и он вошел в уголок архангела Рафаила со вторым после знака благодарности букетом цветов и предложил Розе не расставаться никогда. Роза не забыла эти золотистые мимозы, созданные в тот день… И пусть столько будет сказано потом про эти нежные цветы, они запечатлели этот вечный момент в ее душе. Они были сотворены из небытия для нее.

Мирослав и Роза вышли далеко за пределы райских клумб и лесов. Роза шагала, касаясь бесконечных просторов ангельских лугов белыми сапожками. Ее волосы трепетали у плеча генерала, рука, обвивая его локоть, покоила пальцы на кремовом рукаве самого что ни на есть парадного костюма. Не доходящая до колен юбка развевалась на ветру, Мирослав, наклонившись, вдыхал бесконечный аромат ее духов. Слова летели с его губ, лились потоком и утопали в океане раскинувшейся вокруг высокой травы.

На секунду фраза прервалась, вспорхнув далеко… Наполненная смыслом уже потому, что была только задумана, она замолкла на сердце и осталась многоточием незаконченной беседы.

Ангелы остановились.

– Мир, я не знаю, – вымолвила Роза, прикрывая глаза. – Ты говорил о вечном, о борьбе… Ведь мы тоже боремся. Но, начиная от рождения битвы, я не ведаю, что такое победа…

– И я тоже не знаю, – ответил он, близко глядя в ее зрачки. – У меня для тебя есть подарок. Надеюсь, он тебе понравится.

Роза увидела, что Мирослав тянется во внутренний карман окантованного пиджака. В его руке появилась золотая цепочка.

– Что это?.. – спросила Роза.

– Это?.. Это… вот, – генерал развернул к ней маленький кулончик, изображающий алмазное сердечко. – Видишь ли, я дарил тебе когда-то половинку медальона сердцем, а вторую носил у себя… Но недавно я решил, что половинка – это слишком мало. Возьми все, целиком.

Роза наклонила подбородок. Мирослав обвил цепочку вокруг ее шеи и неловко, с третьей попытки, застегнул малюсенький замочек.

– Спасибо… Это прекрасно, – проговорила Роза, поглаживая пальцами новое украшение.

Ее рука скользнула за воротник, доставая старый медальончик, чтобы освободить место для нового…

Наговорившись обо всем с привратником рая апостолом Петром, Михаил и Агнесс окончательно покинули человеческую половину сада.

Вечерело, и ангелы, без спешки прогуливаясь по заблестевшей росинками траве, ловили последние минуты отдыха. Агнесс слегка приотстала от плеча Михаила и о чем-то глубоко задумалась.

– У Марии такой загадочный вид был сегодня… Я даже и не знаю, о чем думать, – произнесла она.

– Она же абсолютное женское начало, – ответил архангел. – Ей по сути положено быть загадочной.

– Ты уверен, что она хотела видеть именно меня? – взглянула на него Агнесс.

– Конечно, – кивнул он. – Мои негласные источники никогда не врут… Тем более что она сама мне это сказала.

– Как бы то ни было, она хотела видеть всех, – молвила Агнесс.

– Да. Но тебя особенно.

– Почему ты так решил?..

– Тот же негласный источник. Она сама мне об этом говорила. Что хочет взглянуть на тебя и что это очень важно.

– Ты меня пугаешь. Она не сказала мне ничего особенного. Я что-то не так сделала?..

– Почему же не так?.. Просто ты ее протеже, и, я думаю, она хотела убедиться лично, что с тобой все в порядке. Что я не перегружаю тебя до кругов под глазами…

– Миша, ну почему ты все шутишь?.. – зрачки Агнесс остановились на темных глазах архангела.

– Зай… Я просто не знаю, что тебе ответить. Ваши взаимоотношения для меня – это еще более неизведанная стезя, чем очередные замыслы Габри…

Михаил увидел, что Агнесс вновь впадает в раздумья. В левой руке у нее переливами заходил маленький шарик.

– Милая штучка, – заметил архистратиг.

– Сама сделала. Только что придумала, – сказала Агнесс. – Вдруг решила, что если добавить обычному архангельскому мячику внутренней неоднозначности, то он будет совсем другим…

– Резон. Это сделает его полет непредсказуемым, а траекторию –невероятной.

– Держи, это тебе, – Агнесс протянула мячик архангелу.

– Спасибо, – Михаил замялся. – Но… отчего такой подарок?..

– Не знаю. Захотелось отдать его тебе, – ответила Агнесс.

– Ну вот, а кто-то еще спрашивал про загадочность, – губы Михаила усмехнулись. Он взял в руки шарик и повернул его несколько раз пальцами.

Как-то очень быстро они добрались до уголка первого архангела. Ничего не изменилось со времени их ухода. Так же размеренно плескалась в фонтане вода, и слышалась радостная возня белок. Завидев любимых хозяев, зверьки оживились и зацокали громче. Михаил последний раз оглядел мячик и, словно храня передавшуюся от Агнесс задумчивость в потемневших глазах, убрал его в карман брюк.

В этот момент в ничто не предвещавшую тишину ворвалось нечто невообразимое. В уголок с шумом шагнул нарисовавшийся откуда-то первый генерал небесного легиона, мокрый хоть выжимай и обсыпанный с ног до головы белесыми ангельскими перьями. Следом появилась смеющаяся Роза, а за ней – хохочущий во все горло архангел Гавриил.

– Что?.. – брови Михаила сами собой поднялись. – Мир, что они с тобой сделали?..

– Бал-маскарад у Габри?.. – глаза Агнесс округлились.

– Да я… – Мирослав задохнулся от столкнувшихся на языке слов. – Больше никогда к тебе не зайду, Габри!.. – воскликнул он.

Первый генерал попытался стряхнуть с себя перья. На выручку поспешила Роза.

– Я не виноват!.. – запротестовал архангел вдохновения. – Я всех легионеров предупредил, чтобы они расходились к восьми, но тебя не было…

– Я еле Розу успел спрятать за спину, – произнес Мирослав. – Хорошо, что надоумило меня войти в уголок музы первым…

– Мне немножко повезло, – с улыбкой заметила Роза. Она деловито отчищала плечи Мирослава, разглаживая сжавшиеся в гармошку рукава.

– Уголок Габри почетно становится в список мест, куда мужчины должны заходить первыми, наряду с темными подъездами, – вывел Михаил.

– Едва зашел, на меня обрушился дождь со снегом и еще обсыпало каким-то наследием куриной фермы… – почти с досадой проговорил Мирослав.

– Это не куриная ферма!.. – возмутился Габри.

Михаил наклонился и поднял с газона длинное шелковистое перо.

– Да, не куриная, это точно, – подтвердил он. – Габри, у тебя линька?..

– У меня не бывает линьки осенью!.. – сдвинул пепельные брови архангел вдохновения. – Это имитация ангельских перьев для нового… спецэффекта в спектакле… – Габри внезапно запнулся и промямлил последние слова, как непрожеванную кашу.

– Чего? – не понял Михаил.

– Ничего… Ты прекрасно смотришься в этом костюме, ты знал об этом?.. – Габри поглядел на брата во все озарено-светлые глаза. Он неуверенно подался вперед и коснулся рукой плеча Михаила. – Я должен идти.

Мирослав в непонимании проводил взглядом неверно зашагавшего к выходу архангела.

– Что это он?..

– По-моему, он влюбился в Михаила, – молвила Агнесс. Ее глаза встретились с глазами Розы.

– Я-то давно в него влюблен, – отозвался Михаил, кладя ладонь на пояс. – Надо будет посмотреть новую постановку…

– Если только полотенце взять, – выдохнул Мирослав.

– Мир, я пойду, – Роза тронула его за локоть. – Ты все-таки переоденься.

– Придется, – согласился генерал. – Давай я провожу?..

– Не стоит. Я сама дойду: это же рай, а не Земля. Всем пока, – Роза оглядела присутствующих и направилась к выходу.

– Увидимся, Розочка, – улыбнулась Агнесс.

– Пока, – попрощался Михаил. – Так вот, Мир, – обратился он к генералу, – облили, да еще и отстранили. Похоже, сегодня не твой день.

– Еще как мой, – убежденно возразил Мирослав. Он двумя руками выжал волосы и откинул мокрые пряди назад.

– Тебе виднее, – не стал спорить архангел. – Но нам пора возвращаться к работе. Агнесс, у нас с тобой намечается плановый завал бумажек… А ты, Мир, созывай мальчиков и давайте на проверку позиций, пока Самуил не спохватился обрадоваться нашему отсутствию…

Еще одна порция сил. «Пища» для тела, его зарплата.

Сергей получил то, что причиталось за день и, произнеся короткие слова благодарности, побрел к себе.

Неистовая мощь ада огромна, как бушующий океан, и, словно лужица посреди дороги зарплата демонов третьей касты.

Процесс был налажен на славу. Щедро откачиваемая из Земли энергия стоками лилась в тела демонов-служителей и, хранясь в сердцах, доставлялась в ад, где, сданная начальникам отрядов, перетекала в сводный адский потенциал, которым владел один лишь Князь, единолично. Одновременно шла и обратная процедура. Из силы дьявола автоматически распределялись порции для генералов ада, единственных, кто получал их по умолчанию. Сергей давно разгадал идею, что военачальники Самуила являлись большим, нежели его правой рукой: они были продолжением его тела, теми качествами, которых ему могло не хватать в силу ограниченных возможностей отдельной личности… Через генералов энергия направлялась элитным войскам, через элитные войска – третьей касте. Чисто теоретически зарплата была нормирована, однако устаревшие, за тысячи лет неизменяемые правила выступали скорее свидетельством, чем блокатором творившегося произвола. Вообще-то, все зависело от отряда. К примеру, ведущие демоны третьей касты Алана и Варфоломея получали такие барыши, что им мог запросто позавидовать средний элитник пятой или шестой армии. Зато чем ближе к концу, тем ситуация становилась плачевнее. Больше всех жизнь была несправедлива к несчастным подопечным Казимира. И оставалось только гадать: обирает ли своих демонов сам генерал или же, питая столь неравнозначные по мощи потенциалы тел, Князь обделял последнего из военачальников без всяких зазрений совести. Между тем, воровали все или почти все. И воровали очевидно, так что сразу было заметно: на зарплату так не живут. Однако ж, все как по нотам: этот грех терпели до тех пор, пока он не перерастал во вселенские масштабы или не задевал интересы других.

Повседневным делом также было то, что часть сил терялась по дороге, не выдерживая бездуховного плена груди, и тем самым насыщала атмосферу ада живительными страстями. Другая часть здешнего воздуха напитывалась от пороков собственно демонских.

Сергей не считал, сколько же нужно для жизни. Не взирал он, и какая здесь приличествовала жизнь. Он не пил, не гулял, не буйствовал до утра, останавливаясь лишь перед тем, как выйти на работу, и ему всего хватало. А именно доставало сил, чтобы дойти до дома и плюхнуться на кровать, закрывая ломящиеся от боли виски руками…

Заживо дохлая машина работала.

Двенадцать часов… Не десять, не одиннадцать. А целых двенадцать. Половину суток Сергей корячился там, где каждую минуту рвало от отвращения. И самое, наверное, ужасное было поднимать голову от своей помойки и видеть, что впереди сотни таких дней без единого выходного. Князь не считался с правами простых бессмертных. Зато бессмертные считались с Князем.

Бывший ангел отлично влился в коллектив. Ангельски сказочно познакомился перед первым полным рабочим днем с дневной сменой отряда демонов страха перед будущим. Бывшие на заданиях во время первого его искушения, дьяволята встретили его беззастенчивыми изучающими взглядами. В смене было примерно поровну женщин и мужчин, обычных, особо ничем не выделяющихся, одетых тоже примерно одинаково: сильная половина – в основном в серые или черные брюки, прекрасный пол – от джинсов до юбок, с разной степенью бросающих в глаза вызов, но равно несущих отпечаток долгой муторной работы при невысокой заработной плате.

Сергей поспел полувнятно отбарабанить приветствия, силясь заранее увернуться от возможных затрещин и презрительных взглядов, когда к нему, выдержав пятиминутную стартовую паузу, подошла, если не сказать подвалила непринужденно, девушка. Она была в обтягивающих штанах и короткой футболке кисло-желтого цвета, на руке ее красовалась татуировка. Дама представилась Сандрой.

Первые три минуты знакомства дали Сергею представление обо всем. Право «первой ночи» было присвоено задолго до появления в отряде кого-то стоящего.

Сандра ходила в лидерах коллектива, это проглядывалось сразу. Кроме нее было еще две-три, как считалось, красотки локального разлива, которые и держали первые места среди своих. Скорее по наглости и гордыне, чем по реальным качествам.

В то утро Сергей впервые применил блестящий ход, также бесцеремонно, как торчащее из-под ее одежды белье, заявив, что Сандра свободна по причине своих кривых ног. Сергей благословил все игры в райский мяч, когда ему хватило реакции уклониться от пощечины. Однако уши он зажать не успел. Обруганный последними словами, он был оставлен в одиночестве, как полный идиот, недостойный общения.

Этот инцидент восстановил против Сергея всех его коллег.

Вот и сегодня он ушел без скандала только потому, что уже не в силах был реагировать на зацепки и чужие шипения. Просто ушел и все. Хорошо еще что работали демоны порознь, на отдельных объектах, и бесы одного отряда редко встречались на Земле. Искусители посылались на задания с целью установить новые каналы для откачки энергии или же для решительных ударов. Все остальное время они только мимолетом наведывались к жертвам, поддерживая созданные связи и забирая набежавшие ручейки. В этот момент обыкновенно и начинался разгул. Кто пойди посчитает, сколько раз человек выругался матом или проклял все на свете?.. И тем паче насколько интенсивно он чего-то боялся?.. Никто и не узнает, что реально накапало демону, а что он донесет до ада. Диане было совершенно не до того, чтобы организовывать проверки, элитники же подобными вещами занимались крайне редко. Настолько редко, что с этим можно было считаться не более чем со злым роком.

На главной площади варилась вечерняя тусовка. Часы пробили девять, и демоны начинали вступать в мир, полный удовольствий. По засаленным камням сновали, сбивая плесень каблуками, дешевые и дорогие проститутки, отлавливая возвращающихся с работы мужчин. Появление представителей различных отрядов было разнесено во времени, дабы не создавать слишком большой толкотни. Однако чем становилось позднее, тем толпа больше увеличивалась.

Сергей видел, как у него перед носом две смышленые девушки увели какого-то законченного дурака из соседнего отряда, который в ближайшие часы окажется обобранным ими до нитки и отправится восстанавливать силы домой, собирая по дороге последние гроши на баночку спирта. Кругом кучками гуляли пьяные элитники. Беззастенчиво расталкивая окружающих локтями, к ним спешили лоснящиеся дамы – уже совсем иной чеканки монетки. Изредка кто-то из женщин вступал в бой против собственного социального положения, одерживая верх за счет дерзости, наглости и фарта или с треском проигрывая и отправляясь обратно, откуда пришли, униженные и обозленные.