– Русский, свежевыгнанный, – дружелюбно сказал Ираклий. Будто позабыл о сегодняшнем грандиозном скандале, который закатила ему Диана, не обнаружив вовремя отчета по пятой адской армии. – Оливку дать, как у… – он указал черными глазами на Дементия, рядом с которым сидела девушка в розовом и кормила его маслинами. Генералу лени оставалось только открывать рот.

– Спасибо, я буду закусывать кровью своего мужа! –Диана хищно припала к Самуилу и куснула его за шею.

– Ай! Больно же! – деланно воскликнул Денница. – Да тебя снесло, дорогая!.. – он в упор взглянул в сверкающие синевой глаза жены. – Обожаю, когда ты теряешь контроль…

– Я его теряю, когда вижу тебя, – зрачки Дианы глазировано блеснули.

– Чтоб все сдохли!!! – послышался негодующий крик с того конца стола.

Алан, только что упустив последний шанс не стать дураком, веером швырнул карты на стол. Казимир, сияя гордо, как полярная звезда, отодвинулся от стола и победоносно держал в руке коктейль.

– Твоя карта бита, – проговорил шестой генерал, довольный исторической победой над самим Аланом.

Начальник гордыни рванулся со стула. Его колено задело столешницу, отчего полупустой бокал подпрыгнул и фонтаном обрызгал его брюки. Послышался смешок генералов и женщин.

– Бездна раздери! – прорычал Алан. Он стал яростно отряхиваться.

– Ну, Аланчик, не надо так расстраиваться, – молвил Князь. – Это всего лишь игра.

– Ага, игра в дурака, – двусмысленно улыбнулся Казимир.

– Повезет в любви, – кинул Ираклий.

– Ему и без этого везет, как никому из вас, – напомнил Князь. – Быть может, сегодня подфартит еще сильнее?..

– Я собираюсь работать, – ответил Алан, взглянув на Самуила синими льдинами глаз. – До встречи.

Больше не говоря ни слова, он направился к двери. Едва он закрыл за собой, из-за стола поднялись две покинутые им барышни. Лишь Роксана осталась стоять в стороне, не желая садиться.

– Мы пойдем, пожалуй, – произнесла одна из девушек, невинно улыбаясь. – Всем пока.

– Удачи, – участливо пожелал Князь, глядя, как девушки спешат удалиться.

– Я тоже пойду, – возвысила голос Роксана. – Если буду нужна, я рядом, – она многозначительно посмотрела на Князя.

– Тебе позвонят, когда нужна будет уборщица, – ядовито бросила Диана.

Роксана не ответила и ушла, плотно притворив дверь.

По ночной улице преисподней, глухо побивая каблуками камни, прошли лучшие мужские ноги ада. Ровная спокойная походка шедевром выточенных мышц – это были ноги прекрасного Алана. Разумеется, в аду существовали не единственные красивые ноги. И можно было поспорить о том, что есть еще и божественный Князь. Однако обсуждать ноги Князя для здешних женщин было вроде того, что для древнеегипетских девушек обсуждать ноги фараона. Самуил считался недосягаемым идеалом и находился вне дискуссий и вне конкуренции.

Алан шел быстро, вглядываясь в ночную темноту, и лицо его не выражало никаких эмоций. Лишь смоляные кудри упали на лоб, оттеняя глаза и делая их еще более глубокими. Плечи генерала едва двигались при ходьбе, большой палец правой руки прижимал кольцо на указательном.

Злые языки говорили, что Алан тратит на свою фигуру половину всех своих сил. Но те же обладатели злых языков на самом деле прекрасно знали, что второй генерал таким родился.

Алан был немного пониже своих товарищей и обладал крепко выкованным телом. Это не были классические пропорции Князя, созданные вечными канонами красоты. Однако ж, Алан, казалось, самим Богом создан и отточен адом для того, чтобы носить обтягивающие джинсы. Вкупе с бриллиантом блистающими черными волосами и нереально синими глазами второй генерал сиял вечно ледяной звездой адского небосклона. Он был из тех, что появились на свет и жили под фартом капризной судьбы: еще в раю Самуил взял синеглазого ребенка в свою свиту за потрясающую красоту, и все эти годы Алан оставался Красавчиком, для которого не существовало «нельзя» и «нет», а был только он сам. Генерал адской армии гордыни.

Уши Алана уловили далекие голоса. Похоже, его кто-то окликнул. Он не оглянулся и не сбавил шагу, продолжая свой путь.

– Алан!.. Подожди!.. – голоса усилились. По коридору улицы эхом раздались торопливые шпильки.

Через полминуты Алана нагнали две девушки, те самые которые сидели с ним за игральным столом.

– Чего вам?.. – второй генерал все же остановился, оглядывая их непроницаемым взглядом.

Перед ним стояли две представительницы третьей касты, запыхавшиеся и пытающиеся скрыть участившееся дыхание. Обе почти одинакового среднего роста. Одна была темно-русая, а другая почти черная колорированная бордовым брюнетка. Довольно симпатичные и даже миловидные, но не более того. Звезд с неба явно не хватают, к лучшим представительницам и претенденткам на повышение тоже не относятся. Богатых любовников, видимо, не имеют, скорее всего, перебиваясь случайными, но бурными романами.

Алан без интереса окинул взглядом короткие платья и пикантный макияж. Обычно на то, чтобы оценить качество женщины, у него уходило всего несколько секунд. На этих же стоимость значилась зримо, как на этикетке.

– Возьми нас с собой, – произнесла одна, поправляя волосы. И в этом жесте улавливались ее переживания.

– Пойдемте, – ответил Алан сухо. Более не глядя на лица, он обнял девушек за талии и направился в свои покои.

Время щедро перевалило за полночь, когда из комнаты вывалилась ржущая компания. Во главе ее шел задыхающийся от прелестей жизни Ираклий, рядом резво шагал Булат и глумился словами Дементий. Кривящийся улыбкой Казимир шагал чуть позади вместе с суровым Варфоломеем. У последнего на лице не было даже подобия оживления, лишь никогда непонятный звериный оскал.

– Интересно, когда Диана последний раз надевала лифчик?! – воскликнул Ираклий живо и зло.

– Эта дата где-нибудь записана!.. – хохотнул в ответ Дементий. – Интересно, она трусов тоже не носит?

– А что, может правда?.. – встрял Булат. – Давайте проверим!

– Давай, ты первый – на дыбу, – сморщился Казимир.

Генерал шестой адской армии страха не мог скрыть, что жутко боится Князя, чем заработал давнишнее презрение коллег. Однако в лицо ему никто этого не говорил.

– Можно устроить ей «ветер в лицо»!!! – оскалился Ираклий. – Сказать, что случайно!..

– Обухом тебе по башке: случайно! А то она тебя не знает!.. – воскликнул Казимир. – Быстро Князю доложит!..

– …что получился ты случайно, – цокнул языком Дементий.

– Просто подождем, пока она с ним поссорится, вот и все. Тогда и сотворим, – вздрогнул губой на остроту Ираклий.

– Ждать долго не придется, – согласился генерал лени. – Тогда уж реакция зависит…

– Это точно!.. Когда они там последний раз орали так, что стены тряслись?.. – припомнил Каз.

– Тут не только заорешь, запищишь, когда у тебя такая жена будет, – кинул Ираклий небрежно. – Я бы на его месте уже давно…

– Ага, запищишь!.. Представляю, как Самуил будет пищать! – выдохнул Дементий. – Здесь все зависит от того, окажется ли она правда в трусах или нет!.. Если нет, то уж долгожданный раунд мести удался…

– Еще как удался, – мурлыкнул Казимир, соглашаясь.

– …а потом раунд два начнется, – добавил Дем.

– Тридцать два!.. – выпалил Ираклий. – Сучка, как же она меня достала сегодня!.. Ощетинилась, как кошка валерьяночная!.. А глаза горят так, как будто кинется сейчас…

– И что еще сделает, – ухмыльнулся Дем.

– Изнасилует, – договорил Каз тихо.

– А вы видели, как она Князя сегодня хотела загрызть?.. – перевел глаза на мужиков Булат. – А что такого?.. Я бы ее…

– Кто кого еще бы… – ответил Ираклий. – Конечно, если Сэм … ее неизвестно в каком веке.

Такие разговоры были возможны только потому что Князь, как и Диана, давно покинули игровой зал. И на многие метры западных улиц было тихо и темно.

– Известно: в прошлом, – кивнул Дементий.

– Интересно: почему? – недоумевал Булат.

– Известно: по большому адскому кочану, – скаламбурил Ираклий. – Не такой дурак он, чтобы…

– Сэму и без нее хватает! – крякнул Дементий. – Была бы у меня таковская стерва, я бы ее только один раз для порядка, а потом все…

– Концы в воду… – сообразил Бул.

– Палки в колеса, – буркнул Каз.

– Курва, да так ей и надо!.. – заключил Дем, воскрешая личные обиды.

– Еще не так ей надо. И я задницей своей клянусь, что она у меня еще закусит как следует… – с затаенным вожделением отозвался Ираклий.

– Задницей Алана поклянись! Свою жалко! – посоветовал Казимир.

– Бескровной жертвой не клянусь, – ответил Ираклий, сверкнув драгоценными зрачками.

– Видели, как он сегодня лопухнулся?! – вспомнил Булат. – Я не помню, чтобы так сливали!..

– И бесился как, – поддержал Каз.

– Прав наш Главный падший, что-то с ним не то творится, – проговорил Дем. – Явно парень под горку катится…

– А еще пьет как лошадь, – поддержал Казимир. – Я бы свалился уже давно…

– Если только от скуки свалится!.. – наморщил лоб Ираклий. – Не катятся с мертвой точки, Дем, понимаешь, не катятся!.. Эх, бездна!.. Была бы моя воля, я бы развеселил тут всех!.. Включая нашу прекрасную Диашу! Она бы у меня так затанцевала, что вспотела бы!..

– А мы б ей душ помогли принять, – улыбнулся Дем.

– Давно пора! Что скажешь, Варф? – подкатил Казимир к первому генералу.

– Ничего не скажу. Дианой распоряжается Князь, – железным голосом ответил Варфоломей. – Я ушел работать.

Генералы дошли до развилки улиц, и Варфоломей, ускорив шаг, растворился в темноте.

– Еще один, – тихо произнес Ираклий.

– Что им всем приспичило пахать на ночь глядя? – сдвинул брови Казимир.

– Я тоже пойду спать, – зевнул Дементий. Хотя и было непонятно, почему «тоже». – Спокойной ночи.

– Спокойной, черт… тэ-рэ-сэ-пэ… – отозвался Ираклий. – Скука какая, черт, – он потянулся, глядя, как Откусанный вразвалку удаляется в ночь. Мужчины остановились, оставшись втроем. – Может, на Землю к нормальным бабам слетать?.. – предложил он.

По окончании вечера ненормальные девушки, предложенные Леонардом, были генералами демонстративно отвергнуты. Сделано это было с той целью, чтобы еще раз выказать начальнику стражи, что в первую касту он затесался, как щепка промеж глаз. И заодно подчеркнуть, что у Леонарда нет вкуса. Лишь Булат пытался остаться в образовавшемся вечернем цветнике, но его пинками уволокли за собой остальные.

– Я с тобой! – с готовностью выступил вперед Казимир.

– Бул, ты с нами? – спросил Ираклий.

– Не, я к себе пойду, – мотнул головой Булат. – Выпить хочу.

Никто не стал спрашивать, почему это нельзя сделать на Земле. Генерал третьей армии попрощался и ушел. Казимир и Ираклий остались вдвоем.

– Ну что полетели? – замаслил глаза Каз.

– Поехали, – ответил Ираклий, и оба растаяли в адской атмосфере.

Тьма дружила с холодом, одевая каменные стены спальни.

Алан лежал на середине кровати, укрытый до пояса шелковым одеялом. Потоки прохладного воздуха неспешно гуляли по слегка тронутой загаром чистой коже, не вызывая ни капли ощущений.

Правая рука Алана была подложена под затылок, а глаза уперты в темноту. Придвинувшись совсем близко, его держала за локоть брюнетка. С другой стороны, у самой стены расположилась русая девушка, замерзшая, но не желающая прятать голое тело. На ее губах светилась блаженная улыбка, а вытянутые кисти рук лежали на подушке Алана.

– Давай еще, – она потянулась, кладя голову на плечо генерала.

– Хватит с вас, – ответил Алан.

Мышца дернулась под ее скулой. Алан сел на постели.

– Ты куда, дорогой? – брюнетка подняла подбородок и вгляделась в полутемный силуэт.

– Я тебе не дорогой, – генерал босиком слез с кровати, в его руках появился легкий халат.– Уходите, я не в настроении.

Лоснящийся рукав скользнул по его бицепсу, прикрывая наколку в виде обнаженной женщины, заслоняющейся руками. Алан, не оглядываясь, дождался дверного хлопка. Женщины встали с кровати и, не прощаясь, ушли. Он даже не спросил, как их зовут. Какая ему была разница.

Второй генерал обулся в домашние сабо, двумя руками пригладил волосы и подошел к стеклянному шкафчику, органично стоявшему в углу. Он открыл дверцу и залез внутрь.

Послышался звон стекла. Алан достал наполовину выпитую бутылку коньяка и, откупорив пробку, припал губами к горлышку.

Спиртное в спальне – знак плохого тона и последняя причуда начальника гордыни. Как и все представители первой касты, Алан обладал шикарными двухкомнатными покоями и прекрасным баром в гостиной, однако этого ему оказалось мало. И он плевать хотел на приличия.

Теплая струя полилась по горлу, и Алан с облегчением оторвал губы от любимого напитка, словно в медитации глядя на горлышко бутылки. В последнее время он любил выпить больше обычного. И особенно ему хотелось этого в спальне.

Постояв, Алан закрыл коньяк и убрал его обратно в шкаф. Дверца слегка скрипнула, и второй генерал, поморщившись, направился к выходу.

В гостиной было пусто и тоскливо. Лишь четыре белые свечи в канделябрах разбавляли сдобренное воздухом одиночество. Алан не любил скопления лишних тел.

Он прошел к стене и, набрав из бара две неначатые бутылки и стакан, опустился за резной письменный стол. Девки быстро ушли – это хорошо. А то случалось слишком долго объяснять особо непонятливым, что он не хочет никого видеть. Порой Алан удивлялся женской тупости… и собачей привязанности тоже.

Генерал откупорил первую бутылку и налил стакан до самых краев.

– Начнем… работать, – проговорил он себе под нос.

Новая порция коньяка ушла залпом. Уронив несколько капель на столешницу, Алан поставил стакан рядом с собой. Его глаза, ужасая своей прозрачностью, устремились на кольцо, сделанное в виде головы медузы-горгоны…

Архангел Уриил готовился к встрече с самого утра. Шагая по своему уголку, сплошь усыпанному красными цветами и огнеупорными деревьями, он то и дело вспыхивал, подавляя слишком вырывающиеся языки пламени. Ангелы старались его не трогать, предпочитая понимающе улыбаться в стороне. Сегодня Ур не реагировал на обращения, подолгу думал над вопросами и отвечал невпопад.

Вот уже долгий месяц длилась командировка на Землю. Бесконечные тридцать дней Уриил общался с улетевшей в дебри планеты Зариной только через бабочек и птичек. Все это время она не разрешала ему даже прилетать в гости: боялась, что это помешает выполнению ответственного задания. И вот наконец пробил час… Вернее, почти пробил.

– С тобой жарко рядом находиться, – проговорила Лиза, заходя в уголок. Уриил остановился и поглядел на улыбающееся лицо своей помощницы. – Не переживай так, уже скоро, – подбодрила она начальника, с состраданием глядя в его измученные глаза.

– Говорил же я… не выдержу. Но разве ж вы меня хоть раз слушали?.. – промолвил архангел любви укоризненно.

– Заря сама измучилась, но надо было, – сказала Лиза. Она подошла к архистратигу и, поднявшись на цыпочки, погладила его по голове. От Уриила взвился столб рыжих искр, оседая на таких же рыжих веснушках Лизы…

То, что случилось в этот день, вызвало оживленные дискуссии во всех трех мирах. В аду потом еще долго скалили клыки и ехидничали, а рай факелом горел от потрясающих событий.

Не видевший свою любимую помощницу Зарину целый месяц из-за долгой командировки на Землю, архангел Уриил встретил ее на небосклоне первого числа второго земного месяца. Издали приближалась Зарина, еще дальше угадывался ее силуэт, окутанный красным костром. Продолжая шикарные волосы, огонь одел ее платье алым плащом, и Зарина шла по небу, пылая самым ярким пожаром. Уриил не видел ничего, кроме зеленых глаз, влюбленных тысячелетиями и таких пламенно любимых. До крайней степени не различая, каким раскаленным солнцем пылает сам, он больше не мог ждать и со всей архангельской силой полетел навстречу ей.

Взрыв получился настолько сильным, что райский сад едва не перевернулся вверх тормашками, а Земля, показалось, на секунду прекратила вращение. Из фонтана в уголке Михаила волной выплеснулась вода. Агнесс не удержалась на ногах и упала на чудом усидевшего на стуле первого архангела. Поймав ее за талию, Михаил все же повалился на траву, и их обоих засыпало белками. Ангелы Варахиила кучей-малой сбились в переходной зоне, пытаясь унять обезумевшие от страха невоплощенные души. Архангел Гавриил, который репетировал в это время бальные танцы, полетел со сцены и, уцепившись за свою партнершу, чуть не оставил ее без юбки. Обошлось. Другие ангелы переполошились ничуть не меньше. Через несколько минут из людской половины примчались апостол Петр и некоторые святые, угадывая, где искать причину всеобщего сотрясения.

Огненные молнии любви, по мощности превосходящие десяток солнечных звезд, столкнувшись, рванули сотнями тысяч искр. Незапланированными вестниками рая кусочки пламени полетели на Землю, на километры врезаясь в жизнь планеты. В этот день мир потряс глобальный «катаклизм», от которого не могли оправится почти что полгода. На всей Земле на целый час остановились все войны, не произошло ни одного преступления, даже драки на улице и те взяли тайм-аут. Казалось, все положительно сошли с ума. В одну секунду люди влюбились в друг друга в большем количестве, чем за целый год. За месяц прогремело больше свадеб, чем когда-либо. Ангелы Варахиила носились без передыха, принося на Землю души зачатых младенцев.

Даже ад не смог остаться в стороне. Ровно в двенадцать дня Диана, которая в очередной раз вылетела из комнаты мужа, обозвав его последним из грязных животных, влетела обратно с выражением ужаса на лице и кинулась в его руки, отчаянно умоляя о защите. Даже самортизировавший о Землю, пламенный удар настолько потряс преисподнюю, что Диана еле устояла на ногах.

В твердой уверенности, что начался конец света, она, дрожа всем телом, лепетала непонятные слова и вжималась в супруга каждым кусочком своей кожи. Самуил сам настолько ошалел от произошедшего, что, того не замечая, гладил Диане руки и бормотал ободряющие фразы. Лишь оправившись от шока, он сумел сообразить, что надо залезть во Вселенскую базу, и тогда понял, что произошло, и что нет никакого конца света. Тогда он поднял Диану на ноги и, все еще не очень контролируя себя, чмокнул ее в губы и отпустил к себе. Это, пожалуй, было самое скорое их примирение. После Княгиня даже не вспомнила о нанесенной ей обиде.

Первая половина того дня стерлась из памяти Алана, и теперь он, как и в сотни других раз, ради скуки пытался воскресить события, бывшие с ним до обеда. Зато вечер этот второй генерал запомнил надолго.

Около девяти, приведя свои растерянные лица в порядок, выползли обсуждать последние события. За столом сидели нервно. Даже Князь был заметно возбужден. Лишь Алан и Варф могли хранить видимую непринужденность.

Алан помнил, как смотрели по зеркалу встречу. Как во сне слышал он и сейчас урывки фраз обсуждения. Видел физиономии Дементия, Ираклия и Була, которые взахлеб рассказывали о том, как якобы наблюдали долетевшие до ада искры любви. Ухмылки, злорадствующие над архангелом и его подругой, которые, утеряв всю романтику жаркой встречи, были направлены в лазарет Рафаила на неопределенное время.

– Черт возьми, искры любви в аду – где такое видано!.. – говорил Дементий.

– Так подпалило! Я сегодня глянул к тринадцати: да они там невменяемые сидят! – поддержал Ираклий.

– Так и самому влюбиться недолго, – заметил Казимир.

– Ага, – сказал Булат и словно озадачился этой новостью.

Алан вспомнил, как болтнул какое-то ругательство в адрес Каза, потому что его достал исходящий от младшего генерала паленый запах.

Как рельеф на стене храма запомнился второму генералу поворот головы сидящего рядом Казимира, как будто крупным планом он видел дрогнувшую влево губу с тонкими усами:

– Прикинь, Алан, ты влюбишься в кого-нибудь?

И холодно-презрительное в ответ в манере Алана:

– Буду счастлив.

Далее память застилало пеленой прошедшего без всяких событий вечера. Какие-то разговоры, как обычно плоско-квадратные шуточки Ираклия. Лишь Варфоломей не проронил за все время ни слова и, странно бледный, отпросился уйти раньше всех. Алан не обратил на это особого внимания, не удостаивая им первого генерала.

Разошлись не слишком поздно, измученные тем, что вызвало непризнанный и недолгий переворот в душах. Перед уходом Князь со всей злостью наорал на Леонарда на пустом месте, не оценив его вопрос о том, каких дам сегодня желает Владыка ада. Генералы расползлись молча, ища утешения среди тринадцати невостребованных пассий. Алан ушел к себе в одиночестве: он слишком хотел спать. Князь хлопнул дверью в спальню последний, казалось, он был в отвратном настроении. Но через полчаса бесшумной походкой, без стука и разрешения к нему проскользнула Диана, впервые за долгие годы пришла сама…

Рай засыпал в эту ночь, утопая в бликах и ароматах. Михаил, сидя у фонтана, миловáл Агнесс. Габри грустно вздыхал во владениях музы, прижимаясь плечом к плечу смотрящего в сторону Варахиила. В уголке ангелов покаяния огненными слезами плакала от боли Зарина, пряча опаленные ресницы на груди у Уриила и искоса глядя на сбившихся вокруг Рафаила девушек. И для чего она целый месяц не подпускала к себе того, без кого не могла жить и минуты?..

Это был не конец света, и последствия обещали вскоре вывернуть суставы в другую сторону. Ад пережил не лучшее время, но Алан был твердо уверен, что вспышка любви скоро осядет на поверхности Земли, и люди станут такими, как были прежде. А они всегда оставались клиентами преисподней и его лично. Однако ж, Алан и не мог подозревать, что глобальная жизнь планеты видится ему лучше, чем его собственная.

В это утро он, выспавшийся, встал рано и, собрав со стола целый ворох бумаг, направился прямиком к Князю. В то время второй генерал лично работал над новой концепцией гордыни и за день до жутких потрясений как раз закончил совершенно карамельный план, создав столько новых зацепок, что хватило бы на целое поколение. Он знал, что Князь ждет его личного доклада, и надеялся на приличное поощрение. Самуил дал понять: работай, и повышение генеральского энергетического потенциала не заставит себя ждать. А это было очень кстати, в то время как главный конкурент Алана Варфоломей успел обогнать его на очередном повороте. Но Алан не привык уступать. И расстраиваться по пустякам тоже.

Поглощенный подобными мыслями генерал второй адской армии свернул к покоям Князя. Только бы не нарваться на плохое расположение духа, если какая-нибудь некачественная шлюха снова испортила Самуилу отдых. Алан не успел дойти до двери, когда петли бесшумно повернулись, и из комнаты вышла блондинка в пеньюаре. Генерал сильно удивился увидеть Диану в такой час и в таком месте: несколько сотен лет они с Князем не встречали вместе рассветов, однако виду не подал: не в его правилах было выражать подобные эмоции.

Княгиня выглядела совершенно рассеянной и странно спокойной. Она настолько витала где-то в своих мыслях, что совершенно не смутилась своего неглиже и даже не попыталась завязать оголяющий короткую ночнушку халат. Глаза ее растерянно коснулись Алана, будто не понимая, как он тут оказался.

– Приветствую, прекрасная, – негромко поздоровался демон гордыни.

– Привет, Алан, – кивнула в ответ Диана. И скрылась, поправив-таки упавший с плеча рукав…

Алан, не отрывая синевы глаз, смотрел на кольцо. Полбутылки коньяка уже ушло в его желудок, незамеченные нервами. Он был по-прежнему трезв, но мысли опьяняли, не давая додумать того, что он хотел, до конца.

В тот день, почти два века назад, было последнее его повышение. Но кто мог знать, что когда он будет обмывать его, принимая поздравления подыхающих от зависти, но улыбающихся ему коллег, и негой купаться в ненавидящих взглядах Варфоломея, ему не будет доставлять полнокровной радости ни гордость, ни долгожданные, отыгранные у соперника очки.

Не надо было быть гением, чтобы знать, что вначале было Слово. Можно было не быть демоном, чтобы прекрасно выучить, что мысль способна материализоваться в мире. На что словами согласился, то и получил. «Буду счастлив…» Злая ирония играла свою злую роль.

Сначала Алан не хотел верить в то, что случилось. Но реальность брала верх.

Первый месяц это было плохо ощутимо, как в полудремлющем сне. Потом он стал замечать, что слишком часто ловит себя на фантазиях, что в поисках смотрит по сторонам. Что на тусовках стал выслеживать чужой взгляд, а когда этого взгляда рядом не оказывалось, то мысли его весь вечер возвращались к ней.

Настал день, когда он спросил себя: как? Пробил час, который он проклял на века.

Диана ворвалась к нему в дом, ломая затянувшуюся на века и навечно совокупленную любовь. Любовь Алана к самому себе. Генерал гордыни не мог жить по-другому. У него был идол, и этим идолом был для него он сам. Это был закон его жизни. Тот, кто хочет разделять и властвовать над умами и сердцами, должен иметь одного лишь авторитета – себя и надеяться лишь на свои силы. Власть поглощает другую власть. Алан знал, что властью превознесенного притягивает к себе взгляды, и потому никогда не смотрел на других сам.

Холодное бешенство владело сердцем. Оно выискивало то, что залезло в душу как вор, и желало лишь одного: убить незваного гостя. Долгие вечера думал Алан, как мог он поймать огненную искру, когда даже не видел их россыпи, в отличие от Була и Ираклия, с которых, к слову, все сошло как с гуся вода. На недолгие часы приходило успокоение: искр не было, а если они и были, то не про его честь: это всего лишь миф, самовнушение. И тогда Алан продолжал жить прежней жизнью: пить, гулять, упиваться бесчувственным холодным удовлетворением.

Но ему уже не доставляли привычного удовольствия ни женщины, ни карты, ни карьера. Всего этого он добился давно. И не тешили его самолюбие сотни обожающих взглядов и льстящих языков. Коньяк топил тихий гнев на тупость и бесцветное безумие мужчин и женщин.

Еще больше стал бесить Ираклий. До исступления раздражал Казимир. То, что Алан раньше терпел как идиотскую неизбежность существования, теперь он начинал ненавидеть. И впервые в жизни оценивающий, его взгляд бегло касался Князя…

Про Диану говорили много и больше всего не по делу. Алан знал ее давно и знал разной. Подавляющее большинство времени – такой же законченной сумасшедшей стервой, как сейчас. Пожалуй, за последние полтора века ее характер еще больше ухудшился, и теперь всем казалось, что даже муж с трудом переваривает ее присутствие в течение более, чем тридцати секунд.

Впрочем, когда кажется, надо креститься. Но Алан креститься не стал. Он всего лишь откупорил вторую бутылку.

Эта женщина была темой неиссякаемой, как водопад. Возможно, потому что отличалась от всех других своей недоступностью, словно манящий самородок за чугунным замком княжеских рук. «У каждого Властелина должно быть свое сокровище», – так говорил Князь. И его сокровищем была Диана.

Неплохим сокровищем. Красавица, каких мало. Породистая, каких не было. Властная и сумасбродная, каких не знал мир. Алан не мог оторвать глаз, затрудняясь сказать, сколько чистейших бриллиантов стоила Диана. Она была дорогой женщиной. Владычицей ада, полноправной женской ипостасью сатаны. Она одна несла в себе всю женскую власть, все коварство и весь умопомрачительный соблазн, накопленный женщинами за тысячелетия. И только она обладала всем и сразу.

Сплетни не прекращались копошащимся клубком змей. Говорили, что Диана лишь притворяется, что обожает Князя, что ей нужна лишь его власть и что она смотрит только на то, как бы найти себе новых любовников. Разумеется!.. В фавориты ей прочили то Ираклия, который не уставал сам подогревать слухи о ее якобы томных на него взглядах, то Алана, которого облизывали взглядом все, то даже Булата. Трещали о том, что красота Дианы стоит Царству трети всех его сил. Уверяли, что Княгиня ночами пьет и целое утро тратит, чтобы убрать следы алкоголя со своего лица. Сплетничали, что она за тысячи лет проведенных в пещере спятила с ума и уже не реагирует на ласки Князя, намеренно отталкивая его от себя. Говорили, говорили и говорили еще…

Грошовая цена словам!.. Ничего, кроме отвращения, Алан не чувствовал, думая об этих идиотках, мелющих целыми днями чушь от нечего делать и, видимо, считающих себя очень дерзкими, тогда как они все вместе взятые не стоили и одного выреза на платье Княгини ада. Ненавидит Князя?.. Не смешно ли это было в преисподней, где его боготворили все?.. Отталкивает его ласки?.. Не убого ли звучало про ту, которая была рождена из этих ласк?..

Была ли она влюблена в кого-то из генералов?.. Тут было сложно сказать. По опыту Алан знал, что ни одна женщина ада не будет довольствоваться одним мужчиной, пусть это будет даже сам Князь. А такая женщина, как Ди, тем более. Вопрос: кто?.. Кто схватит пальмовую ветвь победителя победой, которая утрет всем нос на долгие века?..

Ираклий болтал на эту тему без устали хуже любой бабы. Алан порой внутренне лютовал, желая заткнуть бывшую музу чем-то вроде большого зеленого яблока. Но и его мысли все время возвращались к этому вопросу.

Он заметил, что уже не идет на отчеты к Диане, как на каторгу. Что обруганный ею, медлит уходить, получая удовлетворение от собственного бешенства, вызванного ею. И он теперь не упускал лишнюю минуту, которую мог провести у нее в кабинете, вызывая ее на взгляды и раздражение, которое заменяло ему все радости жизни.

Кто?.. Он хотел послать к черту всех. Это должен был быть только он. Если не он, то кто тогда? Он – самый красивый генерал ада, самый успешный из всех. Не Лопате же тягаться за любовь Княгини, и не Дементию же, черт возьми. Это Алан соблазняет одним взглядом кого угодно. Он – живая легенда этого мира.

Алан ловил ее взоры, нутром следил за недоговоренными фразами, за не повернутой на сантиметр головой. Он был охотником, который пытался напасть на путанный след, виляющей в зарослях лисицы. Был ли тот холод и ирония, та игра ресниц и прорезающие одежду взгляды для него одного?.. Значили ли они то, что он хотел?..

Диана была неизменна в своей стервозности и в то же время изменчива, как осенний ветер. Она играла собственную игру. И как Алан ни был знаком с тем крючком, на который его всю жизнь пытались посадить женщины, он вновь и вновь путался в леске, глядя на сорванную волной наживку. Он не признавался, но он оказался бессилен против ее зыбких правил. Если только не найдет отгадку раньше, чем она придумает новые шарады.

Мысли затуманились и унеслись, словно весенним прибоем. Каким же она была умопомешательством…

Алан уткнулся лбом в ладони и видел ее перед собой, лаская взглядом ту, которая была сегодня далека. Она была достойна того, чтобы в нее влюблялись самые-самые. Она была лучшей… Она была единственной драгоценностью, которой не было цены. И он хотел только ее…