Сергей потянулся, расправляя спину. Его лопатки наткнулись на знакомые булыжники. Он приоткрыл глаза. Этот ландшафт, эта полутьма… Уже почти родные, что ли? Если он не ошибался, кругом были опять равнины.

Рядом с ним на камнях лежала Виолетта. Она свернулась калачиком и прижалась к нему боком, грея родившимся в ее теле тусклым теплом. Боже, какая же она была крошечная! Из тех женщин рядом с которыми любой мужчина чувствует себя центровым баскетбольной команды. И даже Сергей, подумав про себя, что его-то перешибешь самой худой соплей, все равно ощутил себя ее героем.

Он осторожно пошевелился, пытаясь принять более удобное для затекшего тела положение и при этом не разбудить подругу.

Виолетта подняла лицо.

– Ты не спишь? – спросила она. И улыбнулась.

– Я проснулся, ангелочек… – произнес он в ответ, и его губы тоже тронула ласковая улыбка. – Где мы?.. Как я сюда дошел? Ничего не помню…

– Мы на равнинах. Ты шагал сюда в почти бессознательном состоянии. Когда мы пришли, сразу лег и уснул, – объяснила Виолетта. – Хорошо, что сам дошел, иначе я бы тебя точно не дотащила…

– Это точно, – согласился Сергей.

Он припомнил, что с ним случилось после ухода Князя. Восстановил разговор у подножья скалы, пережитое в своем теле… Вспомнил, как чуть было не рухнул в обморок. Да, ситуация была не из приятных. Непонятно, то ли общение с Князем на него так подействовало, то ли прикосновения Виолетты, то ли он сам, пока лежал месяц на равнинах, окончательно сбрендил и превратился в настоящего беса.

Одно утешало: сейчас Сергей ощущал себя более или менее приемлемо. Кровь его, нагулявшись, вернулась в мозг, и страсть уже не рвала тело на кусочки. Только голова безумно раскалывалась. Слава Богу, а то он уж начал думать, что грех будет колотиться в нем с такой силой все время. Это было бы невозможно контролировать…

– Сейчас ночь или день? – полюбопытствовал Сергей.

– Не знаю. Вечер, наверное, – пожала плечами Виолетта. – Ты долго спал.

Она приподнялась с камней и теперь сидела рядом со своим ангелом, согнув одну ногу в колене. Руки ее прятались на животе, а глаза были пристально устремлены на Сергея.

Сергей сел.

– А где все остальные демоны? – он огляделся по сторонам.

– Здесь их нет. Зачем они нам?

– Просто ты же говорила, что на равнинах живут демоны, вот я и спросил.

– Мы на нежилой части, – ответила Виолетта.

– Но ты сказала, что тут лучше долго не находиться. Может, пойдем в более безопасное место? – предложил Сергей.

– Нет, мы останемся тут! – горячо и безапелляционно воскликнула Виолетта.

– Но почему? – ее бурная реакция его удивила.

– Потому что! Нам никто не нужен!

– Ну зачем так сразу?.. Может быть, кто-то сумеет нам помочь…

– Ты не жил в аду и не знаешь здешних!.. Никто тебе просто так помогать не станет! Чем ты им заплатишь?!

– Не знаю, – пожал плечами Сергей.

– Зато я знаю! – выпалила Виолетта. – Там тебя быстро возьмут в оборот…

– Ты о чем? – посмотрел на нее Сергей.

– Будто сам не понимаешь…

Виолетта отрезала последнюю фразу и замолчала, напряженно глядя перед собой. Установилась гнетущая тишина.

– Ты что, обиделась? – спросил Сергей, касаясь ее руки.

– Нет, не обиделась, – коротко отозвалась она.

– А что тогда?..

– Ничего.

– Ну объясни тупому. Я ничего не понял, честное слово, – он наморщил лоб.

Глаза Виолетты вновь притронулись к его лицу.

– Мы пришли сюда, потому что там куча девиц, которые только и ждут, когда появится кто-то новенький, особенно если он симпатичный, – проговорила она.

– Вон оно что… Ты боишься, что кто-нибудь положит на меня глаз?

– Я не боюсь, я знаю, – высказала она. – Довольно с меня, – Виолетта поджала губы, превращая их в маленькое солнышко морщинок.

– Ладно, не сердись, – молвил Сергей. – Я все понял. Мы никуда не пойдем.

Виолетта не ответила, продолжив прерванную медитацию на камни. Но было видно, как прояснился ее взгляд.

– Камней шваброй не касались, – проговорил Сергей невпопад, как слова странной песенки или считалочки. Его ладонь задумчиво коснулась щеки. – Ау! Что это?.. Щетина?..

Он провел пальцами по лицу, чувствуя, как колется короткий волосяной покров.

– Конечно, а ты чего хотел? – искоса взглянула на него Виолетта. – Целый день не брился…

Сергей ничего не хотел. Он не понял, откуда на его измызганном побоями, но гладкой и ровненькой ангельской физиономии появились эти жуткие заросли.

Его внезапно возмутило, что после того как он провалялся месяц без сознания на нем не было ни волосинки, а теперь хоть газонокосилку покупай! Видать, волосу тоже нужны силы для роста…

– Кошмар! – Сергей просто метался по собственному лицу. – Где мне бритву взять?..

– По лицу ладонью проведи и подумай о том, чтобы щетина исчезла, – посоветовала Виолетта. – Хотя не надо. У тебя итак сил никаких не осталось, – подумав, добавила она.

Сергей что-то фыркал, шебуршась на булыжнике.

– Черт! Кто тут ползает?! – он живо потер ногу. – Боги, как чешется!..

Сергей сам не заметил, как перешел в многобожие. Он закатал штанину до колена, чтобы разобраться, кто так нагло поселился у него в одежде. То что он увидел, повергло его в еще больший шок. На бледной коже выступила светлая поросль.

– Боже мой! Я на бобра похож!..

Почему именно на бобра – осталось неясным даже для Сергея. Он вскочил на ноги как ошпаренный. Стал задирать вторую штанину, стараясь разглядеть свои ноги как можно выше.

– У тебя полосок восковых нет?.. – спросил он Виолетту.

– На что они мне?.. – скривилась она.

Что бы ни творилось с ним сейчас, Сергей успел осознать, что адских женщин участь волосатых ног минула. Благодаря приказу Князя или все той же деятельности субстанции зла, которая, наверняка, была женского рода.

Виолетта наблюдала за ним странным взглядом. Уж она-то в своей жизни насмотрелась на разных субъектов, но, равно как и Сергей, понятия не имела о существовании «ангельского комплекса волосатых ног». Впервые ей довелось видеть такую реакцию мужчины на собственное тело.

Между тем руки Сергей дошли до живота. Смутно начиная понимать, что так легко ему не отделаться, он поднял рубашку.

– Ужас!.. Я – обезьяна!..

– С ума ты сошел, – тихо проговорила Виолетта. Она сдвинула золотистые брови.

До конца убедившись, что он и вправду теперь обезьяна, Сергей с шумом сел рядом с Виолеттой и убито подпер подбородок руками.

– У ангелов что, ноги не волосатые?.. – спросила Виолетта.

– Нет… Ты ангелов что ли не видела? – расстроено наморщил лоб Сергей.

– Они передо мной штаны не сдергивали, – суховато ответила она.

Сергей понял, что это так. Ему на мгновение стало стыдно за свое поведение. Но эти мысли быстро ушли, освободив место более серьезным размышлениям.

Он глубоко задумался, полностью уйдя в себя.

Виолетта взглянула на его прищуренные, обрамленные тенью глаза. Сергей смотрел прямо, но ничего не видел. Вика тихонько крякнула и пошевелилась. Он не обратил внимания.

Виолетта переместилась на несколько сантиметров ближе и заняла выжидающую позицию. Ее глаза волнующе бурлили вокруг его профиля. Она шумно вздохнула и попыталась принять самую непринужденную позу.

Никакой реакции. Девушка еще раз вздохнула, сама в себе рассуждая о том, может ли «ангельский комплекс» стать причиной его полного к ней безразличия. Но ведь другие как-то его преодолевали!..

Виолетта откинула волосы назад и, нарочито громко стукнув каблуками, фривольно расставила оголившиеся до половины ноги. Обе руки ее упирались за спиной в камни, а грудь выгнулась вперед, словно вырабатывая новую тактику дыхания: только на вдох. Она уже в открытую буравила взглядом дыру в Сергее. Увы, это созданное по образу обезьяны существо ее не видело, только почесывало переносицу.

Минут через десять Виолетте опостылело, что Сергей ее не замечает. Она сердито выдохнула и пересела из неудобного положения, устраиваясь полу по-турецки. Вика откинула подол своей юбки, выставляя на показ ажурную резинку телесного чулка. Тем самым она попыталась показать, что ей все равно на этих равнинах стесняться некого.

Под резинкой виднелись две самостоятельно скрученные сигареты.

– Будешь? – кинула она Сергею.

– Чего?.. – он наконец-то соблаговолил повернуть голову. И тут же потупил глаза, увидев, что попал на показ чулочных изделий.

– Курить, – ответила Виолетта, одновременно и досадуя, и злорадствуя его приличности. Она зажала одну самокрутку между средним и указательным пальцем, а другую протянула Сергею. – Я их склеила еще утром, когда к тебе шла. Хотела угостить. Тебе понравится. Знаешь, как прошибает…

Сергей не дал договорить, как именно прошибали наркотические сигареты. Виолетта и ахнуть не успела, когда он одним движением сгреб обе самокрутки и, смяв их в ладони, выкинул за спину. Ее рот открылся, как от появившегося видения.

– Ты что озверел?! – пережив продлившиеся секунды шока, прокричала Виолетта. – Я на них два дня пахала как проклятая!..

– В следующий раз будешь знать, на что работать, – заявил Сергей.

Он сам удивился своей суровой принципиальности. Под ребрами встрепенулась гордость: каждый мужчина хочет хоть секунду порадоваться собственной непреложной положительности, продемонстрированной перед женщиной.

– Диктатор!.. Фраер! – разбушевалась Виолетта. – Да какое право ты имеешь?!..

– Вопрос исчерпан. Считаю бессмысленным продолжение данной дискуссии, – произнес Сергей, складывая ладони.

Легкий укол совести от звука украденной фразы не мог перебить чувство внутреннего удовлетворения. Образ Михаила нарисовался в мозгу, словно указывая, как Сергей должен себя вести.

– Нахал!.. Как ты посмел так поступить?!.. Все вы, гады, одинаковые! Наглые порочные животные!.. И ноги у вас воняют! – Виолетта продолжала воевать. От беспорядочных телодвижений ее юбка доползла почти до самых трусов.

Сергей беспристрастно смотрел в сторону. Боевые действия справа от него достигли своего апогея, а затем медленно пошли на убыль. Минут через пять Виолетта только тихо причитала и жаловалась самой себе на жизнь, а еще через какой-то промежуток времени угомонилась окончательно.

«Кочерыжки зеленые, как же тяжко-то…» – подумал Сергей, ощущая, как в нем опять проснулась и шевелится его демонская натура. Да, туго ему придется, если он не хочет остаться тут навечно. А он не хочет.

– Сереженька, – услышал он журчащий ручейком голос. Виолетта подвинулась к нему со смиренным, как у монахини, выражением лица. – Извини меня, пожалуйста… Ты вовсе не диктатор… – она робко дотронулась до его плеча.

«Только фраер», – кивнул про себя Сергей. Ему вспомнились некоторые слова блатного жаргона, но он отогнал их от себя, как ужасное наваждение.

– Я больше не буду курить траву. Я буду делать все, что ты скажешь… – прощебетала она.

– Я рад, – Сергей посмотрел на нее с улыбкой в прищуренных глазах.

«Главное теперь не сказать чего-нибудь лишнего», – мелькнуло у него в голове.

Внезапно Виолетта напряглась. Она повернула голову в сторону, прислушиваясь к происходящему где-то вдалеке. Сергей увидел, как вокруг маленькой сережки на мочке ее уха беспорядочно расплескались пшеничные кудри. Он и сам посерьезнел и замолчал.

– Стражники, – губы Виолетты шевельнулись и на секунду застыли. – Они идут за тобой. Снова к Князю, – Сергей успокаивающе взял ее за руку. – Умоляю, не зли его, а то он искалечит тебя!.. – ее глаза с мольбой заглянули в его лицо.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – заверил Сергей.

А про себя добавил: «Рано или поздно и в глобальном масштабе».

Адские камни потряхивало от негромкого звука басов.

В одном из просторных залов, предназначенных для развлечений, царил желтоватый искусственный свет. Из стоящих на полу колонок доносилась приглушенная танцевальная музыка.

Зал для досуга был оформлен в стиле абстракционизма. Оклеенные в разные, казавшиеся несочетаемыми цвета стены ограждали помещение с пяти сторон, делая его похожим на морскую звезду. Вдобавок, тут все было завешано плакатами и старыми календарями, изображавшими, по видимости, местных полуголых красавиц и знаменитостей. В углу, в высокой вазе из цветного стекла, торчало самое модное растение сезона – репейник. Похоже, декоратор комнаты посчитал его очень потусторонним.

В самом конце зала, в уютном закутке, находился бар с пустующей стойкой. В нем семафорными сигналами светились разноцветные бутылки виданных и невиданных на Земле напитков. Рядом с баром стоял музыкальный центр, на стене висело огромное черное зеркало, на самом деле служившее монитором. Кричащие красно-салатовые кожаные кресла с удобными подушечками и подлокотниками, расставленные вокруг двух синих стеклянных столиков, довершали убранство задней части помещения. В передней его части в четырех ровных стенках расположилась самая настоящая площадка для боулинга.

У зауженных рядом с боулинговыми дорожками высоких столов царило необычайное оживление. Там сбилась огромная толпа народа. Под руками каждого мелькало все разнообразие коктейлей и фруктовых долек. Слышался звон хрусталя и браслетов.

Среди шести экранов, выдвинувшихся над шестью дорожками, горели только два в самой середине. На них столбиками светились мужские имена игравших друг против друга соперников.

У третьей дорожки стоял сам Князь преисподней. Глаза его были устремлены на кегли, в руках тяжелел самый массивный шар. Самуил готовился к броску.

Сегодня вечером он выглядел с вызывающей простотой. На нем были одеты классические голубые джинсы с неизменным на тонкой талии поясом, который, по правде говоря, нужен был Князю только для понта, сверху была натянута белая футболка, облегающая каждый мускул его накаченной фигуры, на груди красовался рисунок черной молнии. Короткие рукава обнажали внушительные бицепсы, покрытые татуировками. На левой руке Князя была изображена женщина-гидра, на правой ворохом шипел клубок змей.

Волосы Самуила были туго забраны на затылке, в ухе блестело простенькое золотое кольцо без камней. Из остальных украшений на нем сегодня осталась лишь широкая цепь, выглядывающая из-под воротника, а также кольцо в виде сплетенных ветвей винограда на безымянном пальце правой руки – явно обручальное. Даже своим любимым архангельским сапогам Князь предпочел сегодня светящиеся неоновые кроссовки. В них было удобно играть.

Самуил поднял правую руку. Резко и красиво размахнувшись, он подался вперед и швырнул тяжелый снаряд на дорожку. Князь выпрямился. Его черные, как адская сталь, глаза проводили мощный удар. Шар с молниеносной быстротой прокатился по идеальной прямой и врезался в стройные ряды кеглей, сшибая их все. Самуил удовлетворенно сжал кулак.

Из-за столиков послышались аплодисменты. Самуил обернулся и наградил улыбкой рукоплескавших ему женщин. На экране первой строкой высветилось его имя.

– Варф, бросай, – кинул Князь, неспешной походкой возвращаясь к своему столу, за которым его ждали дамы. Сегодня за него болели три самые любимые женщины из ближайшего окружения. Самуил взял бокал с кроваво-красным коктейлем и, игнорируя соломинку, отпил через край.

От другой стороны стола отделился так же как и Князь окруженный женским полом зверского вида мужчина в черной рубашке и черных кожаных штанах, на поясе которого железом выделялась массивная пряжка. Он подошел к подставке, на которую уже успел выкатиться шар Князя и взял его тремя пальцами. Мужчина встал в стойку и приготовился кидать.

Его звали Варфоломей. Печально известный генерал не менее печально прославленной первой адской армии. Он был правой рукой Князя и самым суровым из военачальников преисподней.

В аду не было души, которая бы не знала Варфоломея. Его боялись и ненавидели почти все, кто жил в этих стенах. Лицо Варфоломея, не выделявшееся красотой даже в бытность его ангелом, за долгие годы в аду приобрело землистый оттенок и исказилось дико и уродливо. Оно было словно сведено вечной гримасой злобы и жестокости, на фоне которой стальным блеском мерцали неясного цвета темные глаза. Правый глаз Варфоломея здорово косил, через веко, слегка задевая бровь, полоской проходил шрам, очень похожий на глубокую царапину от ногтя.

Это лицо внушало ужас всей женской половине преисподней. Варфоломея страшились даже его собственные любовницы. На все Царство стелилась его слава сумасшедшего изверга. Главный демон, заведующий страстью похоти, он презирал женщин. Презирал открыто, так же открыто используя и потом выбрасывая, как половые тряпки. Никто не знал, когда в мрачной голове этого черта щелкнет неведомый механизм, и он кинется избивать и калечить новую даму сердца. В подобном состоянии он был неконтролируем и, доходя до полного помешательства, мог переломать жертве все кости, выбить зубы или вышибить глаз. Потом он успокаивался, но, казалось, ничто другое не может доставить ему такого удовольствия, как эти совершенно изуверские побои.

Варф был достойным лидером своих воинов, подбирая их целиком по своему характеру. Однако ни один из них не смог превзойти своего генерала. На его груди, вырисованная на ткани рубашки, красовалась плотная фигура древнеславянского языческого воина с палицей в правой руке. Это была эмблема первой адской армии. За свою деятельность Варфоломей тысячи лет назад получил заслуженное прозвище Извращенец.

Совершив бросок, первый генерал выбил все кегли, кроме одной, повторный удар не дал результата, и он вернулся на свое место, сохранив лидерство для всей команды. Варфоломей взял недопитый бокал мартини и тесно прижал к себе одну из девушек в обтягивающем платье и на высоких каблуках. Девушка легонько улыбалась, максимально стараясь хранить нормальное настроение демона. Все его женщины оберегали молчание, лишь изредка тихо перешептываясь. Они знали, что Варфоломей ненавидит никчемную болтовню.

Князь проследил глазами, как к четвертой дорожке подходит следующий игрок. Вторая команда отставала на целых два броска, и поэтому первой снова приходилось ждать. Дело в том, что когда шар кидал Самуил, его генералы предпочитали лишний раз не маячить на горизонте, не ища невыгодного для себя сравнения и не менее невыгодных последствий и предоставляя собравшимся за столиками женщинам возможность всецело погрузиться в процесс любования своим богом.

За соседним от Самуила столиком послышался внезапный взрыв хохота. Две дамы в кислотных топиках прыснули от смеха, едва не расплескав тропические коктейли друг на друга.

– Дура!..

– Сама такая!.. – весело брякнула девушка в ответ своей оппонентке. Закручивая выбившийся из-за уха локон, она откинулась в готовые ее принять мужские руки.

Князь безразлично отвел взгляд. В том углу безраздельно куролесил счастливый обладатель шоколадно смуглой кожи и тающей на губах улыбки, генерал пятой адской армии Ираклий. Светя зубами, как на приеме у стоматолога, он обнимал ласкающихся к нему девочек в модных джинсах. Только что отколов очередную шуточку, повергшую его спутниц в полный восторг, он, прожевывая мятную пластинку, наслаждался привычным триумфом. Руководитель всех греховных наслаждений, главный демон земных удовольствий и развлечений Ираклий привык всегда быть в центре событий и центре внимания.

Бывший ангел архангела Гавриила, он унаследовал многие черты характера реактивного мира муз и привнес из рая в преисподнюю себя, остроумного и находчивого молодого темноволосого мужчину с вечно блестящими карими глазами, одинаково зажигавшимися от влюбленности и от гнева. На рубашке, заправленной в фирменные кожаные генеральские штаны, был герб его армии – обнаженная по пояс женщина, выглядывающая с игральной карты, грудь которой прожигала сигарета.

Внешностью генерал более походил на испанца, но кличку в недавнем прошлом получил Итальянец. Это его прозвище имело сложную историю и уходило корнями в первую половину двадцатого века к фашистскому диктатору Бенито Муссолини. Дело в том что пускаясь в очередную придумку в попытке заполучить еще одну пассию, Ираклий раньше всегда говорил: «Я пошел брать Рим». В связи с этим после знаменитого «Похода на Рим», знакомые не замедлили окрестить его модным в то время словом «Фашист». Однако после того как адская верхушка тяжело переживала поражение во Второй мировой войне и трехнедельный запой Князя, Ираклию стала несподручной его кликуха. А так как ассоциация с Италией и южная внешность навязли в умах, Ираклий и сделался Итальянцем.

Репутация Ираклия бежала впереди него, словно написанная на его лице. Настоящий поганец, который возьмет женское сердце и, положив его на тарелку, сожрет вприкуску с макаронами, при этом громко чавкая. И даже если дамочка окажется понаглее и язвительно так намекнет, что, дескать, отравишься, дорогой, мое сердце жрать, он не менее сально улыбнется: по ходу дела, дорогая, иммунитет у меня. В общем, эдакий плохой мальчик, каких женщины обожают за вечные шуточки, щедрость и страстную натуру. Ираклий не жалел ни энергии, ни времени на очередную свою красавицу и на комплементы был горазд не менее чем на дорогие подарки.

Пока смеялись девушки, косил глазами на кегли вечно злобный Варфоломей, а Князь, потупив взор, обмозговывал что-то свое, еще один бросок на соседней дорожке выбил всего-навсего четыре кегли.

– Черт!.. – очередной член компании кожаных штанов, развернулся, хлопая себя по колену. Лицо его дернулось нервной судорогой.

– Косоглазый дромадер!.. – воскликнул Ираклий досадливо. – Куда бросал?!

Он слишком поздно позаботился о том, что его сравнение затронет Варфоломея. Но Варф пропустил ругательство мимо ушей.

– У меня с пальцев сорвалось!.. – оправдываясь, всплеснул руками неудачливый игрок. Он схватил первый попавшийся шар и метнул его в оставшиеся стоять ряды, но и на этот раз ему удалось сбить всего одну кеглю, после чего он махнул рукой и вернулся за стол, спеша утопить свой провал в бокале вермута.

– Появление твое на свет сорвалось!.. – проворчал Ираклий уже беззлобно.

Генерал удовольствий сжал губы знаком презрительного отвращения. Он понимал, что его коллега испортил бросок намеренно. Ираклий слишком хорошо знал своего приевшегося соседа по карьерной лестнице: тот никогда не упускал случая, поджав лапки, выслужиться перед Князем, подарив ему очередную победу.

Генерал армии страха с восточным именем Казимир был самым младшим из шести адских военачальников. В далекие времена небесного бунта он отвалился от ангелов милосердия и прикрепился к Самуилу. После отпадения ему неудачно досталась последняя из должностей, как нельзя лучше подходящая к его не рыбно-мясному характеру. Казимир был известен полным отсутствием каких-либо талантов и норова. Вдобавок к этому из-за низкого положения и неуважения со стороны коллег, у него развился комплекс неполноценности, и всю жизнь Казимир лип как жвачка к старшим товарищам. Тем самым он пытался оторвать себе часть чужой удачи и разделить ласкающие лучи популярности. Впрочем надо заметить, что с женщинами у Казимира клеилось все-таки неплохо. Как никак он был адским генералом, а значит получал внушительные гонорары. К нему обычно шли те особы, которые были не очень уверены в своих силах, или те, кто понимал, что иногда лучше стерпеть низенькую скрипучую ступеньку, чем неприятно долбануться лбом о предупредительный знак на страховочных перилах мужской солидарности. Иначе говоря, генералы предпочитали делиться, чтобы в свое время обойтись без лишних проблем.

Знаком армии Казимира служила змея, свернувшаяся клубочком на оголенном сердце. За свои тонкие болезненные черты лица, неправильные линии чуть курносого носа и ниточки усиков на подрагивающей верхней губе он получил прозвище Француз. Возможно, это звучало как издевка над не слишком везучим игроком и любовником.

Как бы то ни было на самом деле пока Француз утешался в обществе совсем не французских адских брюнеток, новеньких в рядах высшей касты, на дорожку вышел крепко сбитый высокий парень со светлыми кудрявыми волосами и подернутыми дымкой серыми глазами. Он взглянул на кегли, постоял чуток, будто видел их первый раз, и резким мужиковатым жестом схватил боулинговый шар. На его лице отобразилась озадаченность: густые прямые брови сдвинулись в размышлении, придавая ему мужественное, но, к сожалению, бесконечно тупое выражение.

Генерал третьей адской армии Булат обладал красивым именем, и внешность его пускай с первого взгляда простецкая и почти деревенская – с крупным мясистым носом, широкими скулами и пухлыми, как у барышни, губами – создавала впечатление здорового выносливого мужчины и была по-своему красива и для многих привлекательна. Он был демоном злобы; в жизни глупый как десять пробковых деревьев, он становился еще дурнее, когда приходил в ярость. Однако, в отличие от беспричинных всплесков Варфоломея, последнее происходило, когда Булата злили. Так, один раз он влепил в зубы одной зарвавшейся девице, которая назвала его дураком. Ей крупно повезло, что она сильно нравилась Князю, и тот поспешил ее вылечить. Больше к Булату она не подходила.

У Булата была своя харизма, свой герб, отображающий бешеного кабана, чем-то смахивающего на него самого в гневе. Был у него и свой контингент женщин. Третий генерал нравился трем категориям девушек: тупым, очень тупым, а также тем барышням, что не любили лишний раз морочить себе голову. Лопата – так запросто и по существу окрестили Булата его коллеги. Простой и незаменимый для тяжелой пыльной работы. В свое время Булат переметнулся в ряды мятежников, бросив свою подругу по паре в рядах ангелов Варахиила, и теперь был одной из ключевых фигур при Князе.

– Что-то у меня сегодня лирическое настроение, – проговорил Самуил, глядя на уходящие вдаль боулинговые дорожки.

– Уж не девочки ли на тебя его нагоняют? – послышался из-за соседнего стола голос Ираклия.

Князь встретился взглядом с упоенными глазами пятого генерала и успел заметить, как смотрят на него его притихшие подружки.

– Нет, хотя одна девочка на меня сегодня навесила лирики, – сказал Самуил. – Так постаралась, что мне тоже захотелось навесить ей чем-нибудь тяжелым по светлой головке.

– Ты про прекрасную Диану, что ли?.. – сдвинул брови Ираклий. – Она опять на тропе войны?

– Она всегда на тропе войны, – раздались откуда-то сзади размеренные рассуждения. – Вот неймется женщине, а еще Княгиня ада…

Ираклий повернул голову и устремил режущие, как алмазная грань, черные зрачки на стоящие позади диванчики.

Развалившись на подушках, там возлежал генерал четвертой адской армии Дементий, специалист по лени. Полностью оправдывая свой жизненный конек, он не играл под предлогом того, что семерых игроков: Князя и его генералов, – на две команды поделить нельзя. Однако все знали, что будь игроков не семь, а например, десять, это бы ничего не поменяло. Экс-ангелу молитвы претило делать лишние телодвижения. Он был из тех мужчин, которые всегда всем оставались довольны, лишь бы лишний раз не напрягаться. Его устраивал и почти пустой стакан, и единственная блондинка рядом, которая забралась на диван с ногами и мяла ему плечи, и собственная внешность, позволявшая без труда сыскать желающих с ним познакомиться, не задевала и кличка – Откусанный, в честь откусанного червивого яблока картинкой на его рубашке. Что в нем привлекало – это то, что очень стараться в его присутствии было не нужно. В женской половине ада даже бытовала сальная шуточка: не можешь уснуть – иди к Ираклию, хочешь выспаться – шагай в четвертую армию.

– Сделай песню погромче, она мне нравится, – попросил Дементий в ответ на взгляд Ираклия.

– Ты – дебил, – хмыкнул пятый генерал и отвернулся. Дементий даже не обиделся.

– Надо за Дианочкой послать, – решил Князь.

– Тебе нас мало, котик?.. – спросила одна из девушек Самуила, огненно-рыжая и оформленная, как античная статуя. Она коснулась пальцами его губ.

– Нет, козочка, – Самуил соединил свой взгляд с вопросительными карими глазами. – Диана мне нужна для дела.

– Все они нам нужны для дела! – воскликнул Ираклий. – Верно, девочки?

Генерал удовольствий ущипнул одну из своих подруг, вызвав новый взрыв девичьего хохота.

– Нет, Ираклий, ты не прав, – возразил Князь. – Для дела нам нужны только умные женщины. А для всего остального подойдут любые.

– Женщины бывают умными? – поднял брови Казимир. Его губы скривились в сомневающейся усмешке.

– Конечно, спроси у Булата! – хохотнул в ответ Ираклий.

– Чего? – Булат поднял голову и непонимающе оглядел коллег. В руках его завис так и не брошенный шар.

– Ничего, играй дальше, сынок, – успокоил его генерал удовольствий.

По залу прокатился смешок. Булат отвернулся обратно к кеглям.

– Кого бы мне к ней отправить… – задумался Князь.

– Мокрицу пошли, – посоветовал Казимир.

– Казимир, ну в кого ты такой неэлегантный? – поморщился Самуил, осуждающе взглянув на младшего генерала. – Женщине – мокрицу!.. Фу, какая гадость. Как будто у меня во владениях нет ничего приятнее мокриц. Нет, я ей пошлю что-то получше. Аланчик, – произнес Денница.

– Слушаю, Князь, – отозвался с дорожки приглушенный мужской голос.

Пока между столами текли разговоры, из первой команды незаметно вышел молодой мужчина в сине-черной рубашке с двумя широко расставленными кошачьими глазами на груди и пошел делать бросок. До этого он все время стоял у того же стола, что и Князь и не принимал участия ни в одной дискуссии, лишь безразлично слушая то, что воркуют окружившие его кольцом женщины – три безупречных адских красавицы, и ничем не пытаясь привлечь к себе внимание. Потому что генерал второй армии преисподней Алáн не нуждался в лишних усилиях для того, чтобы обратить на себя восхищенные взоры. Он итак знал, что на него здесь смотрят все.

Самый красивый генерал ада, герой женского сумасбродства, главный демон положившего начало аду порока гордыни – эти и другие титулы окружали имя Алана ореолом бесконечного обожания и слепого поклонения. Он был необычайно хорош собой, сочетая в своей редкой внешности самые несмешиваемые черты. Его черные, как смоль, слегка кудрявые волосы лоснились будто намазанные воском, спадая на высокий лоб, украшенный густыми и такими же черными бровями, удивительно правильной и красивой формы. Овал его лица, нос, губы, скулы каждым изгибом говорили о лучших традициях северо-европейской красоты и в то же время в динамике своей хранили печать южной смазливости, словно прилипшей в пару к его темным волосам и напоминающей о соблазнах средиземноморских ночей. Но главное, что было на этом безупречном лице – это глаза. Глаза Алана, густого синего цвета, были тучей на чистом небе. Всегда холодные и безразличные, одним неожиданным взором сквозь дымку темных ресниц они клали к ногам генерала любую женщину ада. Никто не знал, как ему это удавалось, но только та, которая испытала это на себе хоть один раз, уже не забывала о непреодолимом искушении.