Быстро и организованно парни ринулись к выходу из парка, не беспокоясь о брошенных посреди ночи девчонках. Марина взглянула в ту сторону, откуда пришел странный вестник. Но его и след простыл.

– Нормально так, а? – проговорила Аня сухо.

Марина не ответила. Сердце ровно билось, оставляя непонятное ощущение ушедшего чего-то, зла или нефартового риска.

– Домой пойдем? – спросила она, не желая однако никуда уходить.

– Козлы недоделанные! – изрыгнула Аня. – Уперлись себе, а мы тут стой, как дуры!

– Идти надо, что ль, отсюда…

– Теперь ничего не прет!.. Блин! – Аня в лихом запале поправила лоснящиеся волосы. – Уроды, гады!.. Ненавижу! Как я его ненавижу! Как я хочу его убить!!! Растоптать, размазать, по косточкам разобрать!..

– Да ладно… Чего ты? Не надо, что он такого прям сделал? – Мара поняла, что подруга явно не в себе от злости.

– Не сделал, да?! – Аня сверкнула глазами. – А по-моему, он очень много сделал! Слишком много!..

– Подумаешь, ушел. Ну кретин, ну бывает… – Марина удивилась своему спокойствию.

– К черту ушел! – прервала ее Аня. – Знаешь, что он делает?! Он уже две недели мне жизни не дает!..

– В каком смысле?.. – ошарашилась новостью Мара.

– Он ведет себя так, как будто я шалава какая-нибудь!.. Как будто ему все можно!..

– В чем это выражается?..

– Его взгляд! Его слова! Он неприкрыто предлагает мне все, что ему надо!.. Понимаешь, он купить меня решил!.. Думает, что он мне нужен со своими тачками, баблом и выпивкой!.. Упырь, он мне проходу не дает, понимаешь?! Как будто я подписывалась на его тупые приколы!!!

– Что же ты раньше молчала?.. – не поняла темы Марина.

– А знаешь, как это мерзко?.. Мне и говорить не хотелось… – Аня отвернулась, с горечью качая головой. Мара почувствовала, как паршиво должно быть ей сейчас… Вот что означала ее неразговорчивость все это время. – Я чувствую себя швалью…

– Да прекрати!.. Ты-то тут причем?..

– В том-то и дело! Ни при чем… Но он все делает, чтобы все окружающие видели его ко мне отношение. И его уверенность, будто я ему шалава какая-то!.. – повторила Аня. – Чуть при родителях меня полной сучкой не выставил!!! Я бы ему не простила! Они идут, и я стою. А он: «Приветик», таким голосом! Я так на него посмотрела, что он заткнулся, иначе убила бы… Он специально надо мной измывается, я знаю… Прикинь, а в другой день возвращаюсь домой из института, время – половина шестого. Он стоит!.. Поворачивается и смотрит на меня своим б…им взглядом в упор. Я останавливаюсь: типа пройти-то можно?.. А он: «Привет», как кот реально. Я говорю: «Привет». Хочу пройти. А он стоит перед дверью, курит. Типа смешно очень!.. Видит, я беситься начинаю. Говорит: «А где же твои красивые стеклышки?..» Стеклышки! Красивые, доперло?!.. Я говорю: «Разбила на … я свои стеклышки». Помнишь, в тот день как раз уронила очки?.. А он, знаешь, чего отвечает, сволочь?.. «На такие офигенные глазки стеклышки лишние, убирать их пора». Я говорю: «Не могу я их убрать, у меня на линзы аллергия». А он: «Все возможно, если только очень сильно захотеть».

– Идиот, – с чувством констатировала Марина.

– Я так этого не оставлю, клянусь…

– Зря мы, наверное, затеяли с ним все эти клубы…

– Ничего не зря. Сволота свое получит. Сладенькую жизнь я ему обещаю…

– Но как?.. Он же взрослый мужчина, самоуверенный, как броненосец. С него все как с гуся вода! Видишь, уперся и ничего ему…

– Не знаю!.. Но я придумаю… Или я, или он, – выдохнула Аня. Мара скинула второй звонок мобильника. Она уследила, как уходят вдаль глаза Ани, такие красивые и, к сожалению, обреченные скрываться за стеклами очков. – Может быть, согласится с ним …, а? – произнесла она. – А потом, в самый момент обломать так, чтобы мало не показалось?..

– Анюся, перестань. Не надо. Сама подумай: это хорошо не закончится. Особенно с ним, – проговорила Марина серьезно. – Забей. Этому уроду мы еще отомстим. Я тебе гарантирую: он ответит за каждую клеточку твоих нервов. Так и будет.

Аня перехватила ладони подруги у себя на плечах. Девчонки стояли среди вечерней темноты, а перед ними долгой гладью простиралась черная вода пруда…

Это конец, это все…

Марина вышла, держа в руках ненавистный дневник. Аня вылетела следом.

– Мара!.. Стой!..

Новый год вступал в свои владения, и на улице порошило снегом. Марина шла прямо по сугробам, распахнув дубленку, подставляясь ветру и ранним зимним сумеркам.

– Марина!.. Остановись, пойдем выпьем вина! За конец четверти! – Аня нагнала ее у поворота. – Забей!.. Это не конец света!..

– Это конец меня, – Марина взглянула ей в глаза. – Ну не знаю я эту чертову физику на «пять», не знаю, черт ее возьми!.. И даже на «два» не знаю и никогда не буду знать!.. Плакала моя медаль, понимаешь?! Пла-ка-ла!.. И ничто мне уже не поможет!..

– Брось! В следующем полугодии я тебе помогу!.. Будет у тебя «пять»! Ну будет серебро, а не золото, какая разница?!..

– Никакой!.. – выпалила Мара. – Я даже списать у тебя нормально не могу! – в глазах ее льдинками заблестели слезы. – Я ни разу в жизни не заканчивала четверти без проблем! Ни разу! Я не умею, как другие умеют, как умеешь ты!.. И никогда не смогу так же!

– Ты можешь в сотни раз лучше многих, – промолвила Аня, сдвигая брови. – И черт с ними со всеми, понимаешь?.. Ты лучше их и не смей… Не смей из-за них плакать, слышишь?.. Пойдем…

Аня взяла Мару за плечо и, закрывая от тех, кто еще мог выйти в этот час из школы, повела прочь. Дождались… Они все-таки дождались ее падения. И Мара не впервые ощущала, что на плечах лежит непосильное для нее бремя придуманной ею самой жизни…

Глава 27

Агнесс стояла на середине широкой уединенной в зарослях поляны. Она была облачена в форму небесного легиона, на груди восьмью концами переливалась синяя звезда. Волосы были надежно заколоты на затылке, губы плотно сжаты, глаза сосредоточенно устремлены вперед.

Она расставила ноги на ширину плеч. На уровне переносицы, направив лезвие вверх, воительница держала рукоять меча. Медленно переводя оружие на ударную позицию, она описала в воздухе четкую изящную дугу и, совершив обдуманный выпад, вернулась на исходную позицию. Агнесс сделала несколько глубоких вдохов и повторила удар так же тщательно и без спешки. Затем она поменяла стойку и стала отрабатывать следующую комбинацию в растянутом тренировочном ритме. Она возвращалась к отдельным элементам снова и снова, терпеливая и собранная, ища что-то новое, неуловимое для постороннего глаза, что могло скрываться в искусстве ее меча.

Неожиданно Агнесс повернулась влево и замерла на месте.

– Следишь за мной? – ее рука опустилась вниз.

– Просто залюбовался. Не хотел мешать.

У райского дерева неслышно стоял Михаил. Агнесс улыбнулась.

– Я только не понимаю, – проговорил архангел, подходя к помощнице, – неужели тебе недостаточно тренировок?.. По-моему, Мирослав вчера так всех загнал, что легионеры еще долго будут приходить в себя. Я сам еле отдышался.

– Мир вчера был в ударе, – молвила Агнесс. – Я просто работала над твоими заданиями.

– Ну, на самом деле, я так и понял, – улыбнулся Михаил.

– У меня получается?..

Михаил пожал плечами.

– Поиски должны продолжаться, – сказал он. – Но а вообще, все замечательно. Ты просто прекрасна.

– Ясно… – Агнесс прикусила нижнюю губу. – Ты, наверное, что-то хотел мне поручить?..

– У меня было маленькое дельце, – ответил архангел. – Ничего серьезного, может и подождать.

Агнесс увидела, что он вытаскивает из ножен меч.

– Мне сейчас запал на душу пришел, – он посмотрел в ее глаза. – Давай сымпровизируем что-нибудь.

– Давай, – согласилась Агнесс. – Как начнем?..

– Ты становись к моему левому плечу… Поближе еще. Да, вот так. Подними рукоять на уровень груди. Лезвие по диагонали туда… Чуть правее, – он нежно подправил пальцами ее запястье. – Так, – архангел выпрямился и направил оружие наискось, в другую от Агнесс сторону.

– Что теперь? – спросила она, глядя на его фигуру.

– По кругу. И сойдемся вон у того кустика, – темные глаза Михаила указали на другую сторону поляны, где пучком торчали белые ромашки. – Готова? Начали!

Михаил и Агнесс задвигались в противоположные стороны, вырисовывая в воздухе картины, реализуя приходящие на ум выбросы. У того самого кустика, который отметил архангел, они сошлись, соприкасаясь локтями.

– Восьмерка! – воскликнула Агнесс. На ходу она поменяла направление движения.

Михаил понял ее без объяснений. Они вместе пересекли поляну еще раз, загибая две линии, и, соединившись на середине, оставили за собой изогнутые шлейфы блеска ангельской стали.

Агнесс поймала вдохновение. Движения ангелов синхронизировались, она слышала, как в ушах звучит боевой ритм. Вместе они передвигались в танце, и что хотел сделать партнер, было ясно без слов. Они встретились лицом к лицу на самой середине и, резко развернувшись, пошли друг от друга по прямой линии.

Поворот Агнесс оказался неожиданным. Ее сердце шумело. Она совершила три показательных атаки подряд и устремилась навстречу Михаилу. Он занес над ней меч, чтобы сделать эффектный узор вокруг, но тут…

– Правильно! Врежь как следует!

Архангельский меч сам собой метнулся в траву. На поляне стоял Гавриил.

– Габри? – Агнесс пальцами поправила прическу.

– Что же ты? – не понял архангел муз. – У тебя только что был такой шанс, а ты… – он досадливо махнул рукой. Габри приблизился к паре, обводя их чистыми глазами.

– Шанс для чего? – спросила Агнесс.

– Провести ударную комбинацию!.. Вдарить по полной!

– Зачем?! – изумилась Агнесс.

– Я же знаю, что когда ты в первый раз увидела его тренировку, тебе сразу захотелось произвести ломовой удар! – Габри стукнул кулаком о ладонь.

– Вообще-то, нет, – качнула головой Агнесс.

– Ты ее с собой перепутал, Габри, – усмехнулся Михаил.

– Нет?.. – искренне удивился Гавриил. – А что же тогда тебе пришло на ум?..

– Мне?.. Мне подумалось, что у Михаила очень красиво получается и…

– И за это ты захотела ему врезать?.. – переспросил Габри. – Это нехорошо, Агни, – покачал он головой.

– Конечно, чего ж хорошего? – отвел ладонь Михаил.

– Вот именно! – Габри щелкнул пальцами. – Вот почему ты Варха при встрече гладишь, а меня нет?! Разве это может быть хорошо?!..

Его глаза обиженно остановились на Агнесс.

– Понимаешь, Габри… – Агнесс замялась от неожиданной смены темы.

– Она боится заразиться редкими видами вшей и клопов! – вмешался Михаил.

Габри перевел взгляд на неожиданно развеселившегося первого архистратига.

– У кого ты таким дурацким шуткам научился? – сдвинул брови Габри. Он посмотрел на Агнесс.

– Понимаешь, Варха так и хочется потискать, – объяснила она. – А тебя хочется взъерошить…

– Вот такими, что ли? – перебил архангел вдохновения. Агнесс увидела протянутую ей ладонь. На ней сидело зеленое насекомое с крошечным плакатиком: «Клоп. Вид редкий». – Не надо боятся, он безвреден.

Агнесс не смогла сдержать смеха. Она взглянула на Михаила. Тот закрыл глаза рукой и давился от хохота. Агни было хотела что-то ответить, но тут на поляну ввалилась гурьба народу.

Впереди всех шел архангел молитв Салафиил, за ним, весело болтая, вышагивали Ральф и Уриил, а дальше, переговариваясь, двигались музы вперемешку с огненными и золотыми ангелами.

– Габри! – воскликнул Салафиил. – Ты приготовил поляну для игры?

– Я готовлю! – послышался ответ. – Здесь столько всего надо…

– Миша? – Салафиил подошел к старшему брату. – Вы здесь тренируетесь?.. Прости, мы не знали…

– Габри, почему ты не сказал, что здесь занято? – спросил Ур.

– Я уже шел сказать!.. Но вы сами пришли! – отозвался Габри. – Я не виноват…

– Миша, прости! Мы уже уходим, – поспешил сказать Рафаил.

– Не надо, мы закончили, – мотнул головой Михаил. – Агни, – позвал он. Агнесс приблизилась к начальнику и взяла его за руку.

Тем временем Габри руководил процессом, расставляя всех по игровым позициям.

– Мяч кто взял?.. А, он у меня! Ур, не становись туда, оттуда ветер дует! Что нет?! Я не хочу обгореть! Салф, ну быстрее, занимай то место, оно самое лучшее!.. Ральф, ты со мной в команде!.. Нет, не надо мне тут такой ландшафт… Уберите муху из-под удара!..

– Ральф, – произнес Михаил.

– Что? – подошел к нему архангел покаяния.

– Скажи, ты вел у выпускников этого года уроки? – поинтересовался Михаил.

– Да, вел. Я у всех веду… – Рафаил вдруг задумался. – Хотя погоди. Этого года, говоришь? Хм… Я в один какой-то год был занят и на все уроки подписал вместо себя Лилю и Делю. Только вот когда это было… По-моему, как раз у теперешнего выпуска.

– Все ясно, – Михаил обменялся с помощницей многозначительными взглядами.

– Что такое? – серые глаза Рафаила окинули ангельские лица.

– Нет, ничего особенного. Я потом объясню, – молвил Михаил. – У меня к тебе просьба: можешь взять выпускников и провести им экскурсию по раю?

– Могу конечно, – согласился Рафаил.

– Хорошо, – кивнул Михаил.

– Ральф! – послышался голос Габри. – Ну сколько можно?! Мы сейчас проиграем еще до начала игры! Давай тащи свое бесплотное тело на первую позицию!

– Иду! – Рафаил быстренько унесся к брату.

– Хотите с нами? Будет весело, – пригласил Уриил Михаила и Агнесс. – Мы бы быстро показали им, кто тут хозяин, – подмигнул он.

– Не, Ур, спасибо, в другой раз, – покачал головой Михаил. – У нас небольшие дела. Всем пока.

Михаил потянул запястье Агнесс, и они вместе растворились в воздухе, оставив шумную компанию играть в архангельский мячик.

Глава 28

Если бывало такое, что жизнь тянет из тебя жилы, так уж все одновременно. Май нагрянул на свой пик вместе с проливными дождями и заметным похолоданием. Университет закусил удила: преподаватели перед грядущей сессией разбушевались, мягко обещая надрать всем шеи и на каждую навесить по хомуту.

Марина любила хомуты забот. Какой-то тоскующей любовью мазохистки. Однако она не понимала, зачем, елки-моталки, вешать их на кого-то насильно?..

Она вернулась домой мрачнее обычного. Сегодня умудрилась повздорить со старостой и с ужасом обнаружила большие проблемы по одному из предметов после объявления оценок за письменные работы. И откуда они, блин, появлялись, эти проблемы, и почему, действительно, в ее жизни никогда не бывало все гладко?..

В голове вертелись навязчивые идеи. Шел «компьютерный» подсчет неисправного «счетовода-процессора», сколько страниц ей надо теперь успевать читать в день и сколько работ еще предстоит написать. А какие исключительно оценки ей отныне нужны?..

Желая отвести душу, набрала Ане. Той еще не было дома. И лучше бы Мара вовсе не слышала того, что скажет ей подруга сегодня вечером.

– Ты уверена?.. – переспросила Марина в трубку.

– Да, – отозвался усталый голос. – Так мне легче будет. Надо много всего выучить.

– Думаешь, на даче проще?..

– Я забьюсь на второй этаж, никто отвлекать не будет.

Мара не стала спрашивать, кто отвлекал ее тут. Это было Анино решение.

– …И никаких козлов рядом не будет.

– Ты его видела еще? – спросила Мара.

– Да. Один раз. Прошла мимо. Я решила забить на все это, – призналась Аня.

– Ну и правильно. Нечего на всяких имбецилов свою жизнь переводить, – сказала Мара.

Но внутри у нее было что-то не так. Марина повесила трубку. Отлично. Два дня зубрежки. Одна, без человека, который бы ее понимал. Ну что ж, Аня права: надо учиться. И ей тоже.

С вязью внутри обнаруживала она, что тогда, когда больше всего необходимо, ну не идет эта вонючая учеба, и никакие другие дела тоже не делаются хоть ты тресни. Марина шаталась по комнате, слушая музыку. Заняться ничем не могла, тело выкореживало от скуки и непонятного гнетущего ощущения. Маразм… Прорва… Естественно. На столе валялся раскрытый учебник. Хотелось пожрать чего-нибудь, да все, как на зло, перевелось в холодильнике.

От безнадеги Марина села за компьютер. Она зажгла настольную лампу, борясь с мигающей лампочкой. Снова терялся контакт. По экрану побежали строчки загрузки.

Голубые блики монитора отразились в ее глазах. Марина нажала на кнопку мышки, заходя в «Мои документы». Перед ней целой жизнью раскрылся документ. Всего лишь из двух страниц.

Глаза внимательно отследили фразы. Колесико вертелось недолго, листая две цифры, обозначенные внизу. Была и третья страница, оборванная на половине. Даже без многоточия, на неоконченном предложении.

Она въедалась в каждую строчку, пережевывая глазами, переваривая суть. Курсор добежал до последней строки и остановился. Марина задумалась.

Прошло пять минут, а она все еще смотрела на экран. В ушах звучала музыка, уходя вдаль. Марина закрыла файл и нажала кнопку «Delete». Затем она зашла в «Корзину» и проделала тоже самое. Удалила безвозвратно.

Она встала, отодвигая стул. Сделала приемник громче. Двумя руками взявшись за виски, Марина опять начала ходить по комнате. Вот и еще один роман, одна история, вернее, ее начало ухнуло в никуда. Почему?..

Марина прокручивала в голове, как она училась в школе. Первые стоящие истории, хотя немного наивные, но смешные и увлекательные, появились классе в девятом. Она черпала сюжеты из того, что ее интересовало. Тогда появились герои футболисты, не слишком реалистичные фанаты и веселые девушки. Она сама всегда присутствовала в своих романах. Незримо? Зримо!.. Но или почти всегда. Они писала себя, она была своей героиней сама.

И что это за дар или предпосылка его? Для кого это было написано, для двух близких людей?.. Но это неважно, ведь не в количестве прочитавших дело…

Марина много прогуливала в десятом и одиннадцатом и потому тогда успевала еще отчеркивать странички. Как закончились сюжеты, ушли старые притязания, а новых не появилось, она помнила. Откуда было их брать? Они возникали редко, и их надо было дожидаться, Марина это знала.

Только вот уже два почти года как она учится в институте, и мелькающие в голове сюжеты обрывались на первой странице, посланные в небытие. Она стирала их, она не продолжала. Она не могла продолжить то, что продолжения не имело изначально. Как выкидыши, как мертворожденные дети преследовало ее безводное невезение. И это мучило.

Казалось бы! В те дни, когда она в эйфории пребывала от Дениса, она вновь села за клавиатуру. У нее была фабула, у нее была героиня, новая, которая должна была стать знамением новой жизни. Как всегда в какой-то мере она сама… И он был; Мара сознавала, что перед тем, как что-то будет написано, появлялся в ее жизни мужчина, который становился музой и мог ее вдохновлять. Кто-нибудь…

Но теперь… И чего ей не хватало?.. Смелости?.. Ража продолжить свое ощущение, родившееся тогда?.. Ей было неуютно. И что-то внутри подсказывало беспокойство. Может, не надо?.. И она снова отказалась от все дозволяющей мечты, как и раньше отказывалась от того, о чем что шептал внутренний голос.

Изваянная из камня, исключительная была ее героиня, образ которой вертелся в голове много раз. Однако что было в ней еще, что откидывала Марина, не переступая какую-то черту?.. А может быть, ее нельзя переступать?.. Или когда-нибудь она это сделает?

Марина разрывалась порой. Она чувствовала себя маргиналом, идущим по бордюру между проезжей частью и тротуаром, теми, кто был близок по убеждениями или вызывал симпатию и к кому не примкнула и, наверное, никогда не примкнет. Между футбольными фанатами и их клубом и хорошими знакомыми в институте. Или судьба ее была слишком интересна?.. А действительно ли…

Чего она хотела, бунтуя внутри себя против мира? Чего добивалась и кем себя видела? Что должно было скрывать за монолитом, которым она желала быть?.. Злом Марина прерывала мерзость. Негодованием откидывала то, что не хотела признавать. Перечеркивала в жизни вещи, которым для нее не разрешалось существовать. Она презирала слишком многих людей. Но те немногие, которые остались рядом, навсегда запечатлелись как самые дорогие в ее жизни. Она мечтала о любви. Не благодаря, а вопреки. И человек, в котором удавлены были все эмоции и слезы, она хотела ее такой, какой представляла сама. А если нет, то пошли все в задницу… Жестоко? Да.

Марина вырубила музыку и легла на кровать, подминая под щеку подушку. Мысли текли долгие, нужные… И как хотелось в результате доказать всему миру все, чем она жила. Унестись на далеком поезде с тем, кто будет рядом всегда. Под изумленными взглядами, с фигой в кармане, с брызгами шампанского. Приключениями…

Встала, снова включила волынку. Свет погасила, стала гулять по полу в темноте, придумывая, как все может быть. Что бы ей сейчас хотелось?.. Чего-то эдакого… Это очень расслабляло. И давало каждый раз силы жить дальше, когда ни с того ни с сего ничего в жизни не хотелось.

Мысли катались в районе солнечного сплетения сладкие, как конфетка. И недожеванные оборвались. Дверь распахнулась внезапно, свет загорелся как на подиуме.

– Мама! – Марина застыла на повороте, не закончив движения. Ресницы забегали, сбивая выступившие от яркой иллюминации слезы.

– Сделай потише!..

Марина резко выкрутила звук вниз.

– Стучать надо!.. – напустилась она на родительницу.

– Я стучала, ты не слышала! – ответила мама.

– Чего ты хотела? – посмотрела на нее Марина. Что могло быть хуже, когда так обламывали ее фантомы?

– За хлебом сходи, пожалуйста.

– А потом никак? – наморщила лоб Мара.

– Я колбасу купила, хотела поесть бутербродов, а не с чем. Сходи сейчас, это пять минут.

– Ладно, – согласилась Марина. А что ей еще оставалось делать…

Мама вышла из комнаты. Все мечты ухнули в унитаз. Осталось только нажать спусковой механизм. Марина начала одеваться.

Через пять минут была готова выйти. Но все-таки решила зайти в ванную с косметичкой в руке. Мало ли что.

Порог подъезда перешагнула, поправляя кожаную юбку «у природы нет плохой погоды». Почти пожалела, что ее надела: судя по обстановке, ветер был. Надо быть внимательнее при порывах.

Глядя на серое небо, Мара зашагала по влажному от недавнего дождя асфальту. На улице было прохладно, футболка душу не грела. В руке Марины был зажат пакет и двадцать рублей на хлеб. Магазин находился через арку в нескольких метрах. Круглосуточный. Там ее все уже давно знали. Особенно в пивном отделе.

Марина вошла вовнутрь, ничего не замечая, погруженная не то в себя, не то в никуда. Подошла к прилавку.

– Привет, – вдруг услышала она. – Игнорируешь?..

Она повернула голову. Денис.

– Привет. Извини, просто о своем думала, – отозвалась Мара.

– Ясно, – он посмотрел на нее. И улыбнулся какой-то обновленной, несвойственной ему улыбкой. Марина тоже улыбнулась. Сама не зная, как зацвело на губах.

– Девушка, что Вам? – спросила недовольная чем-то продавщица.

– Батон, – Марина протянула два дежурных чирика.

– На хлеб и воду перешла? – спросил Дэн.

– Да. Решила экономить, – усмехнулась Марина. Она взяла хлеб и укутала его в пакет, как младенца.

– Тебе такая диета ни к чему. Ты итак выглядишь то что надо, – заметил Денис спокойно.

– Спасибо, – одобрила его слова Мара, отходя от прилавка.

– Чего-то я до вас дозвониться не могу, – сказал он.

– Как так? – не поняла Марина. Ее глаза смотрели в его зрачки пристально, нарушая обыкновенную манеру.

– Да вот… Твоя подруга не отвечает… Или недоступна.

– Да, она такая, – качнула головой Марина. – А ты что-то хотел?

– Я?.. Нет, но мы так распрощались в последний раз… Я боялся, что вы обиделись и не хотите больше разговаривать.

– На что тут обижаться? – пожала плечами Марина. – Ты нам ничего не должен.

– Ну… Я не хотел бы рассуждать такими категориями, – ответил Денис. – Ты домой, да?..

– Да. Хлеб принесу, – она указала на пакет.

На улице громыхнуло. Ливанул дождь.

– Блин! – воскликнула Марина, припоминая, что вышла без зонтика. Надеялась проскочить, оптимистка!..

– Намокнуть боишься? – поинтересовался Дэн.

– Тут утонуть можно, а не только намокнуть, – проговорила она, наблюдая стену бурлящей воды.

– Давай провожу.

Только сейчас Мара заметила в его руках элегантный зонт. Денис сегодня сменил черные джинсы на серые, и ему это шло еще больше. Ему все шло. Не портила его даже типично мужская походка коленками наружу, которую так не любила Марина…

– Давай, – согласилась она.

Они вышли на улицу. Рука Мары без нужды поправила штангу в ухе. Денис открыл огромный, будто для роты солдат, зонт. Марина укрылась от дождя.

– Держись, – предложил он руку.

Марина взяла его за локоть. До двора дошли молча, и она не помнила, о чем думала в эти животрепещущие для нее секунды.

– Я там живу, – одернула его Мара.

– Ах да, запамятовал, – улыбнулся Денис, сворачивая с дороги, ведущей к его дому.

– Этот подъезд, – указала Марина. – Спасибо…

Он остановился в метре от двери. Ливень ослаб, метая уже более редкие, но полноводные капли.

– Слушай, а может быть, я твой телефон запишу? Чтобы, если что, всегда мог дозвониться? – попросил он.

Взгляд Марины не выдал ничего. А ведь когда-то она этого так хотела.

– Ладно, – согласилась девушка.

Денис достал черную раскладушку. Марина продиктовала номер.

– Ма-ри-на, – забил ее имя Дэн. – Хорошо… Пусть будет.

Он взглянул на нее, ни слова не говоря. Их глаза встретились. А Марина еще не верила, что бывают глаза черными. Они были у него черными-черными и перед ними отдыхали даже голубые. Сколько за мгновение перевернул в ней его взгляд, с появившейся в этот день мягкостью, теплый бархат, такой… нормальный.

– Чего?.. – вопросила она, едва сдерживая удивленную ухмылку губ.

– Нет, ничего, – он покачал головой, опуская подбородок. – Пока, увидимся.

Его прощальный взор был для нее. Марина повернулась спиной и, чувствуя, как до самой двери он держит над ней зонт, исчезла в подъезде.

Зрачки Дениса проскользнули по асфальту. Задержавшись у подножья бетонного дома, они поднялись выше по сереющим в пасмурности дня подъездным окнам…