– Ты что подкатываешь? – то ли с подозрением, то ли с надеждой спросила я.
– Будем считать это актом примирения, если ты не против, – предложил Альказар.
Что ж, видимо я была слишком шокирована произошедшим, так что безропотно вложила свою руку в его ладонь и позволила увести себя на танцпол, в это буйство музыки и тел.
– Кстати, у тебя там что-то болтается, – заметил он по пути.
– Где?
Я проследила взгляд Альказара, направленный прямиком в мое декольте, и поняла, что цепочка от Костей Судьбы каким-то образом выползла за кант.
– Это называется грудь, – съязвила я вместо спасибо. Это он у нас правильный, а я ведьма. – Джентльмен из тебя так себе. «Болтается». Как такое вообще можно сказать!
– Да я не… я не то…
Я рассмеялась. Но мы уже пришли. Альказар взял мою руку и обнял за талию. Я почувствовала странное. Такое удовольствие, будто бы меня облили сливочной помадкой. Какой кошмар! А ну брысьте, светлые чувства!
– Имей в виду, – предупредила я, борясь с ощущением внезапного счастья, – я все еще думаю, что ты готовишь какое-то тайное отмщение, запудрив мне мозги! И я знаю много…
– Ты никогда никому не веришь? – спросил он, уже кружа меня в танце.
– Ахах, как можно верить людям, которым ты пыталась нагадить?
– Хочешь быть как твоя бабушка? – серьезно спросил Альказар.
Это была какая-то новая, не знакомая мне магия. Слова Альказара что-то делали с моим рассудком, превращая его в беспомощного ребенка, остро нуждающегося в родительской руке. Такой рукой для меня всегда было четкое осознание в каком мире я живу и что я должна делать, чтобы жить в нем в свое удовольствие. Но я слышала спокойный и рассудительный голос Альказара у себя над ухом, задававший эти, казалось бы, простые вопросы, и чувствовала тепло его рук, и в моей картине мира что-то подло и окончательно треснуло.
– Нет… не хочу… я не хочу… – растерянно ответила я.
– Заметь, я тебя ни к чему не призывал, – как бы между делом заметил этот хитрый и коварный враг.
– Я ведь не она? – испуганно спросила я. – Я другая?
– Ты меня спрашиваешь? – улыбнулся Альказар, глядя мне в глаза.
Как мне теперь забыть это мгновение? Этот его вопрос, уничтоживший всю мою философию, и его мятно-серые, очень спокойные глаза невероятной глубины. Мне казалось, я вижу в них отражение солнечного неба, когда вокруг нас сгущался ночной мрак и вспыхивали яркие карнавальные огни. Почему, глядя ему в глаза, я увидела какую-то другую себя? Ком подступил к моему горлу. Но тут, к счастью, песня закончилась.
Альказар выпустил меня и продолжал довольно улыбаться. Он переиграл меня и уничтожил. Я никогда не думала, что мое доверие можно купить одним таким взглядом. Надеюсь, что это морок, и он скоро пройдет. Может, Альказар – ментальный маг? Я слышала, что про него говорили, какой он весь хрустальный приз. И что преподы за него воюют. И все потому, что у него неопределённый потенциал.
Есть такие маги, их называют «чистыми», это значит, что сила их таланта невероятно масштабна, но та магия, в которой они проявят себя больше всего, пока еще не выбрана. Что-то внутри нас, что делало нас волшебниками, само выбирало путь, по которому стоит пустить магические ростки. Вот, например, я всегда хорошо ладила с магическими существами, и моей основной магией, которую я тщательно скрывала, была магия порядка. Я находила скрытые зависимости и связи вещей с нитями вселенной. Наверное, поэтому я постоянно притягивала разного рода артефакты. Да-да, вот типа того, что сейчас «болтался» в моем декольте.
Я почувствовала головокружение. В моей голове было слишком много мыслей, слишком много переживаний. Вероятно, лицо у меня сейчас было ровно такое же, как у дохлой золотой рыбки. Немое и глупое.
Блестящая человеческая волна смела Альказара, пока он что-то еще говорил, и меня перехватили чьи-то чужие руки.
***
– Зелла, крошка!
Луки вцепился в меня и увлек за собой. Его нахальное улыбающееся лицо – последнее, что я хотела бы сейчас видеть. Он разрушитель гармонии! Стоя рядом с Альказаром, я слышала музыку! Не ту, что лилась в уши из всех инструментов, но ту, другую… я услышала магию высшего порядка, и она звала меня в неизвестные дали. Но Луки… это такая, знаете, наковальня, которая падает на тебя неизвестно откуда и всегда в неподходящий момент. Я начинала подозревать, что именно это связывало его и моего фамильяра. Оба они создавали ментальный шум, наподобие сломанного магического патефона. И в этом шуме гасла неведомая гармония вселенной.
Тем временем пальцы Луки начали мигрировать вниз от моей талии.
– Прокляну! – пригрозила я.
Луки знал, что прокляну, поэтому быстро исправился.
– Эх, Зелла… нам ведь есть что вспомнить! – он смотрел мне в лицо, с намеком дернув бровями. – Неужели ты могла все забыть? У нас с тобой было столько приятного…
Я покраснела, но в темноте этого никто не должен был увидеть.
– Может быть, вернем все назад, а? – он подмигнул мне и обнял крепче.
– Нет! Ты меня не ценишь! – обиженно выпалила я и отстранилась. – Тебе всегда было плевать на мои желания, я для тебя просто… приятные воспоминания! А я, между прочим, личность!
– Самая привлекательная личность… – улыбнулся Луки, глядя на меня чистыми прекрасными глазами.
В моей голове внезапно зародилось желание согласиться на его дурацкое предложение. Воспоминания, которые и правда были неприлично приятными, одно за другим пронеслись в моей голове.
– Я исправился, честно! Я теперь совершенно другой! – заверил меня Луки. – Ты моя самая любимая ведьма, Зелла! Лучше тебя вообще нет и никогда не будет!
И тут мимо нас пронеслась другая парочка. В лихом ритме коса девушки хлестнула меня по лицу. И я очнулась, отплевываясь от ее волоса у себя во рту. Луки что-то говорил, что-то про его новую крутую сбрую для дракона. Как вы понимаете, «заснула» я на том месте, когда он напомнил мне про то, сколько общих воспоминаний у нас было. Остальное я придумала. Мое лицо приобрело оттенок лица человека, вкусившего горькой редьки. Такое обычно бывает при жесткой встрече реальности с фантазиями. Не осуждайте меня. Можно подумать, вы никогда не мечтали, чтобы ваш бывший или бывшая приползли к вам на коленях…
– Так, знаешь, что… – я высвободила себя из его объятий, – мне нужно найти Сэйни.
– Да найдется твоя Сэйни, куда она денется… – возмутился Луки, он только начал описывать свои планы на предстоящие ралли.
– Нет, мне срочно!
Настояла я и сбежала. О чем я думала до этого танца? Все смешалось в моей голове.
Музыка сходила на нет, студентов звали пройти в актовый зал. Все шли бодренько, ведь должен был начаться танец Ворожей, а я оглядываясь – почему-то мне было неспокойно за Сэйни. В последнее время в связи с моими трудностями она как-то слишком часто выпивала… я чувствовала свою вину, хотя и не прикладывала к этому руку. Надеюсь, она не вляпалась в какую-нибудь дурацкую ситуацию, заразившись от меня этим фантастическим умением. Ну да ладно, Сэйни та еще оторва и умеет постоять за себя, и, в конце концов, ее магическое обаяние никуда не делось! Не было ни одного человека, которого она не смогла бы уговорить на что угодно! Вот, взгляните хотя бы на мое платье все в цветочек и прическу, а-ля «фея, посетившая профессионального заговорителя кудрей»!
***
В актовом зале образовалась страшная толчея. И не то, чтобы в ней была необходимость, но почему-то все решили, что в этом огромном пространстве нужно именно натыкаться друг на друга и выставлять локти в стороны! Пока я размышляла что да к чему, кто-то ткнул меня в незащищенный бок, и я взвизгнула.
– Мико!
Я треснула болвана в плечо. Он уже избавился от доспехов, так что это было вполне себе приемлемое действие. Еще Мико растолкал всех окружавших меня девиц и теперь одиноко возвышался над всеми нами. Ох, я просто кончиками своих еще не опознаваемых после маскировки ушей чувствовала ненависть, источаемую низкорослыми студентами за его спиной.
– Какая ты злюка! – шикнул братец. – Тише давай, сейчас будут речь толкать!
Я фыркнула и тоже ущипнула его за бок. В общем, как в далеком детстве, мы продолжили драться и хихикать, раздражая окружающих, пока над нашими головами не пронеслось магическое «тихо». Это, чтобы вы понимали, самое настоящее мифическое Лихо, которое когда-то давно перехитрил и подчинил маг Мориус. Жил он лет триста назад, так что всех деталей этого подвига никто не знал. Но вот что точно, так это то, что Лихо теперь было прописано в актовом зале ГУТСа и служило усмирителем масс, ужасно злющее на то, что маг Мориус подчинил его себе нечестным способом. Если кратенько – вякнешь, пока говорит ректор, получишь подзатыльник. Никто не хотел, поэтому тишина получалась идиллическая, а Лихо переименовали в Тихо.
Кстати, Сэйни так и не нашлась. А Уну я увидела с другой стороны зала. Мико приподнял меня, чтобы мои взмахи руками не остались бесполезными. Уна их заметила и помахала в ответ. Так как говорить было нельзя, я спросила ее жестами, изображающими бабочкины крылья, где наша дриада, на что Уна выразительно пожала плечами и скептически покачала головой. Ну и ладно, если ей наскучила наша компания, я могу это понять… но все равно было немножко обидно.
Я задрала голову кверху, к большому стеклянному куполу с золотыми фермами. В центре под куполом возвышалась круглая сцена, и вся она уже была заполнена черными с золотом плащами орденцев. Вялыми коричневыми медузами над ними плавали в воздухе учинцу. Хм… какое-то нетрадиционное начало танца Ворожей… Да, на нас свалился метеорит, но все же…
Мои подозрения усугубились, когда вместо ректора, успевшего незаметно занять почетное место в ложе с правой стороны сцены, вышел маг и магистр Ордена Джафарк Каар-аби-мураб. Магистр имел вид стопроцентного злодея – брови, усы и борода у него торчали острыми кисточками, черные глаза смотрели недобро, а руки, сложенные в замок, казалось, вот-вот дадут отмашку отрубить кому-нибудь голову.
– Ой, да прекрати, – прыснул Мико.
– Я что снова говорю вслух? – шепотом удивилась я.
Но тут над нами нависло два прозрачных глаза, повернувшиеся сперва к Мико, потом ко мне, и не обещающие ничего хорошего, и Мико так и не ответил на мой риторический вопрос. Лихо у нас было неподкупное, непредвзятое, и, как я уже упоминала, сильно обиженное.
– Дорогие студенты! – Джафарк раскинул руки в стороны, и камни на его ашуре (это такая ритуальная понтовая накидка) вместе с золотой нитью неистово запереливались под светом летающих люстр. – К нашему большому сожалению, танец Ворожей в этом году отменяется из-за постигших нас скорбных обстоятельств. Чаша понадобилась Ордену для другой важной цели. Сейчас мы выясняем, что произошло и кто тому виной. И Чаша поможет нам в этом!
По залу мог бы пройтись гомон, но Лиха все боялись, поэтому была лишь волна недовольных переглядываний. И еще чьи-то слезы отчаяния сползали на расшитые цветочками кружевные платья. Удобно, правда? Так, в абсолютной тишине магистр продолжил свою речь.
– Но пусть вас не огорчает это обстоятельство. Нам есть чем порадовать вас.
Он обернулся к ректору. И тут я заметила, что на золотой лежанке и подушках с кисточками прямо у ног ректора, где обычно важно сидел Дуня, развалилась, как на рисунке какого-нибудь пошлого ковра, крылатая пантера Шиара. Начесанная, пушистая и блестящая. С золотым медальоном на шее. Вот это да! И пока магистр держал свое огорчительное слово, даже ректор не удержался и погладил Шиару по загривку. При этом ошалевший взгляд пантеры, которого ректор видеть не мог, выражал всем своим существом одну единственную мысль: «Эй, я вам не какая-то драная кошка!». Но ради славы и величия она не стала откусывать ректору ни всю руку, ни хотя бы палец.
Парочка слов о нашем ректоре. Как вы уже поняли, наш ректор умел незаметно появляться в любых местах. Как он это делал при его-то росте оставалось загадкой загадок. Ректор и почетный профессор, Арефус Мориус (потомок того самого Мориуса, усмирителя Лихо), член трех малых магических Советов Критии и одного среднего, автор двух диссертаций и ста пяти книг о теории магии, нум высшей ступени и магистр Ордена, был невероятно высоким, невероятно меланхоличным и немногословным человеком. Еще был он седоват, усат и скучен лицом. Поговаривали, будто эти странные формы трехчастных арок в ГУТСе сделали для того, чтобы ректор мог проходить под ними, не опуская головы. Может это все и враки, конечно, но я сама видела, как прекрасно он под ними помещается, и что ходит он всегда по центру проема. Ректор обычно говорил мало и нудно. Я бы уволила его писца и менеджера выборной команды, но ему, скорее всего, они были и не нужны. У нашего ректора имелись завидные связи, так что никакой нужды в борьбе за свое место он не испытывал. Чем длиннее была твоя родословная, и чем более ужасные вещи совершались твоими предками, тем больше почета и уважения ты получал. Самая чтимая традиция Авесказары.
– Итак, все мы с вами скорбим об утрате символа университета, павшего смертью храбрых от рук пока еще неведомого врага.
Оказывается, пока я тут с вами болтала, магистр все еще продолжал речь.
– Почтим же минуткой молчания его память, – он опустил голову.
Его помощник с огромными песочными часами в руках тут же шепотом переспросил: «МинуТкой? Минутой или минуТкой?»
«МинуТкой!» – прошипел сквозь зубы магистр.
«Ага». Помощник что-то подкрутил в часах, и песок посыпался вниз.
Пока все опускали головы вслед за магистром я вдруг задумалась – а чем, собственно, минутка отличается от минуты? Неужели в ней меньше песка? Но тогда это какая-то минутка-самозванка? Что это – переворот на троне времени?
– Это «минута» по ощущению, дурында, – шепнул мне на ухо Мико.
Я закрыла рот обеими руками. Когда я уже разучусь думать вслух? Впрочем, обдумать еще и это времени у меня и не оставалось. Я задрала голову – если помните, мы с Дуней планировали звёздный выход! И сейчас было самое время! Та самая минуТка!
Все шло по плану. Когда я осматривалась в первый раз я видела Дунин хвост, облепивший основание шпиля над куполом. А теперь он свешивал голову и возмущенно махал перламутровыми крыльями. Слух у него был прекрасный, поэтому он бы никак не пропустил «минутку» для триумфального возвращения. Но сейчас он был всерьез оскорблен урезанием времени на его памятование. Я махнула ему рукой. Дуня фыркнул и отважно прошелся мягкими лапами по стеклу, намереваясь внезапно появиться в воздухе из люка. Но что-то в его облике меня смутило – я пождала губу, ой, что сейчас будет…
Сэйни перестаралась, соорудив на его голове какую-то неимоверную пафосную композицию. Дуня легко разобрался с крышкой люка и сунул туда свою голову, но вот влезть не смог. Он дернулся назад, но венец из ветвей с цветочками и фруктами застрял. Он дернулся снова, оттопырив зад и замахав хвостом. Орлиная часть Дуни была возмущена до предела, а вот львиная вела себя, как все кошачии, которым не впервой где-то застревать, – злобно виляла хвостом с кисточкой и неистово била им о стекло. Я закрыла лицо руками, сдерживая смех. Мико заметил мою внутреннюю борьбу и тоже посмотрел наверх, нехило удивившись. Тем временем, Дуня взмахнул хвостом так сильно, что разбил стекло. Все в зале резко подняли головы. Даже магистр Джафарк приоткрыл сперва один глаз, а затем и второй. Песчинки времени в песочных часах как раз спешно заканчивали пересыпаться из одной части часов в другую. Дуня решил, что терять ему уже нечего и со всей силы провалился в люк, на ходу разворачивая крылья.
Вот так, роняя блескучую пыльцу и выравнивая полет, с поломанным венцом, наш символ, наша гордость, грифон Дуня, споткнувшись и повалив часы, звонко разбившиеся о мраморный пол и рассыпавшие обидевшие Дуню песчинки, приземлился на сцену, потеснил ошеломленного магистра и до икоты напугал его помощника. Больше всех, разумеется, была удивлена пантера Шиара, вскочившая с мягкого ложа и вздыбившая шерсть, как какая-нибудь драная кошка. Непобежденный, Дуня важно прошагал по сцене и крылом сдвинул Шиару со своего законного места, куда тут же взгромоздился довольный сверх меры.
– А вот и наш первый сюрприз! – ничуть не растерялся магистр Джафарк и захлопал. – Грифон Даниор был воскрешен Орденом!!
Я осуждающе качала головой. Залу позволили воскричать «ура» и торжественно захлопать в ладоши. Дуня был счастлив и горд, хоть и потрепан. Крылатая пантера Шиара мстительно щурила свои зеленые очи, выпуская когти и глупо звеня золотым ошейником. И только ректор тихонько и традиционно безразлично шепнул помощнику, чтобы новый герб с пантерой отдали магистратуре.
Выждав время, пока все успокоятся и перестанут рукоплескать и тыкать в Дуню пальцами, магистр продолжил:
– Враг нанес удар, но мы с вами должны показать ему, кем бы он ни был, что наши университеты до сих пор остаются опорой Критии и каждый год выпускают в жизнь отважных ведьм и колдунов!
– Да! Ура! – кричал зал.
– Ну-ну, – ворчала я.
Мико смеялся мне в ухо.
– И поэтому, – магистр выждал нужного накала страстей, повышая голос, – именно в ГУТСе, здесь и сейчас, пройдет очередной Турнир Одного Волшебника!!
Зал исступленно взревел, я посмотрела наверх, на Миков подбородок.
– Лучше б Танец Ворожей, я хотела посмотреть на красивые платья! А не вот это вот все!
– Вечно ты недовольная! – усмехнулся братец. – Я бы тоже посмотрел на… допустим, платья, но, прикинь, вдруг выберут меня! Это же вечная слава!
Я скептически покачала головой. Вокруг ревела толпа. Зал все никак не мог успокоиться, пока магистр не поднял руку, а Лихо не потянуло вниз сотни маленьких прозрачных щупалец, готовых отвешать подзатыльники всем и каждому. Молниеносно стихло. Магистр щелкнул пальцем, и в воздухе рядом с ним разгорелся световой шар.
– Вершитель Судьбы изберет одного из вас. Он беспристрастен, и он выберет того, кто покажет на что способен ГУТС!
Шар поплыл над залом. Каждый провожал его восхищенными взглядом, надеясь, что тот выберет именно его. То же мне честь, подумаешь. Что я не знаю этих турниров? Если мне не изменяет память, частенько они заканчивались травмами и посмертной памятной табличкой. Мол, старался, как мог, но не смог. Вот тебе медалька. Турнир Одного Волшебника, как по мне, то еще нечестное мероприятие. Зачем выбирать одного, да еще и случайного, если можно выбрать самых успевающих и пусть подерутся, если так нравится скучающему начальству. Нет, нужно выбрать козла отпущения, внушить ему идею избранности, заставить пройти мучительные испытания, лишить рассудка, и отчитаться в министерство о том, что университеты все еще сильны в подготовке магов, а фабрики – в подготовке магического оружия. Потому что лично я была уверена, что там происходит что-то запрещенное. Но ведь никто не расскажет!
Пока я обо всем этом думала, полируя ноготки, Мико дернул меня за плечо. Я подняла голову и увидела, что проклятый шар, так называемый, чтоб его, Вершитель Судьбы, завис прямо над нами. Мико был весь такой восхищенный, а я ахнула от возмущения и испуга. Непроизвольно, не знаю почему, я упала под ноги толпе, чтобы, не приведи Анума, меня не зацепило! Пусть уж, ежели что, забирают Мико, а я как-нибудь в сторонке постою. Или посижу. Даже полежать могу, но так чтоб в стороне от всеобщего внимания. Так что я тихонечко поползла вперед, наступая людям на ноги и цепляясь за них цветочками с платья. Ох уж эта Сэйни, я ей все скажу, попадись она мне! Странно, но ноги людей почему-то начали расступаться. Это сильно не характерно для гренлокцев – уступать кому-то дорогу и вообще помогать по жизни. «Спасайся сам – топи другого» – вот главный ведьминский принцип! Почуяв недоброе, я подняла голову и поползла еще быстрее. Проклятый шар волочился за мной! Я ринулась в другую сторону, надеясь, что это лишь досадная ошибка, но что-то яркое вдруг упало на меня сверху и без спроса подняло в воздух. Какой бездарный поворот сюжета!
Но зал все равно зааплодировал! Немного обиженно хлопал в толпе Мико, осуждающе качая головой. А я что? Я ведь удирала со всех ног!
Вершитель Судьбы вынес меня на сцену и опустил рядом с магистром, где бессовестно растаял. Так ему, пусть только еще появится в моем присутствии, я ему люмены-то пооткручиваю! Но шар исчез, так что мне осталось корчить мстительные выражения одному только магистру. К слову, вблизи он был еще больше похож на злодея! И взгляд у него был подозрительный и острый, как клык волкозмея5, так что мне вдруг перестало казаться, что Вершитель Судьбы так уж беспристрастен. А в рядах орденцев я заметила ухмыляющегося лорда Кекулу и вмиг похолодела. Да за что он на меня взъелся?! Но если это месть, то уж слишком коварная и жестокая! Ради того, чтобы он меня простил, я даже была готова позволить ему самолично плюнуть в мой бифштекс. Бифштекс за бифштекс, так сказать. Я их вообще-то не ем, но ради такого дела…
А вот нума Антинуйя почему-то задумчиво поглаживала подбородок. Когда она так делала, я не могла перестать пялиться на огромную бородавку на этом самом подбородке, которую обычно старалась не замечать. Скорчилась я непроизвольно, от отвращения, а нума Антинуйя, увидев это и тоже заметив вопиющее воодушевление лорда Кекулы, злобно вытаращила глаза и сжала челюсти, будто догадалась о том, что я что-то задумала. Но я не могла взять в толк, что же такое я могла задумать и как это неведомое что-то могло помешать ее собственным коварным планам. Все перестало казаться мне хоть сколько-нибудь осмысленным. Я чувствовала себя как неумеха фокусник, которому на макушку упало сразу с десяток непойманных мандаринов. Я растерянно разглядывала толпу учителей. Большинство из них, как и я, ничего не понимали, кроме того, что сейчас кому-то достанется за всех, и это буду я. Нума Мемория была встревожена, а нум Батист хранил бесстрастное выражение, которое как бы говорило: «тебя втянули в опасную игру, деточка…». Нум Батист, конечно, не сказал бы «деточка», но его взгляд… его взгляд сказал. И только мой верный глупый Дуня смотрел сочувственно. Аккомпанементом его чувствам еще одна веточка грустно отвалилась с его венца. Ну прямо как мое настроение.
– Лопни мой котелок… – прошептала я.
– Вы что-то сказали? – нагнулся ко мне магистр.
– Это великая честь для меня! – радостно соврала я и посмотрела в зал, на эти улыбающиеся лица палачей.
В каждом из них, между прочим, читалось облегчение, что на памятной табличке будет выбито не их имя. Я вздохнула. Проблемы с дипломом снова отошли на второй план. Что скажет папенька, если я продую эту нечестную игру? А вдруг они хотят опозорить меня гарантированно, и одного провала диплома им мало? И тут я вспомнила, как филин Юлупуки наухал на меня сегодня вечером, напророчив мне скорую гибель. Мне стало не по себе. Не то, чтобы мне было «по себе» последние пару месяцев… но если я сегодня вернусь домой, Юлупуки точно отхватит по морде!
– Итак, Волшебник избран! – магистр снова развел руки, обращаясь к залу. – А теперь, да начнется Турнир!
В зале мгновенно стемнело, а может, это стемнело в моих глазах.