– Ами. Я за отчётами.
– О… Донни.
Ами подняла глаза и поняла, что её, похоже, всё‑таки начинает накрывать после бессонной ночи. В светлом окне был… Синий. Глубокий синий цвет.
Это Донни.
– Я тебя отвлёк?
– Да. – обиженным голосом ответила сонная гнусота. – Я была очень занята, рассматривая свою кофейную кружку.
– И что с ней не так?
– В ней нет кофе.
– А чего на неё смотреть? Кофе от этого в ней не прибавится и оно само себя не разогреет. Или это намёк?
– Нет. Прямая просьба. И оплата моего труда. Ныне у нас тут такие расценки.
– Я согласен. Давай чашку, сеймомент принесу.
– А ты говоришь чашкогипноз не работает… Что ищем?
– Отчёты от Рейлин за позавчера… Хотя, нет… Вообще, всё, что она сдала за последние три света.
– Хорошооооо… Уже просыпаюсь и бегу искать.
Обмен табличек на кофе выглядел уже интереснее и, соответственно, произошёл на удивление быстро. И выгодно.
На амино счастье, в кофейнике оставалось немного кофе. Донни принёс его, на ходу разогревая содержимое кружки.
При этом на лице правдивого не отобразилось ни малейшего напряжения. Он скорее выглядел рассеянным и задумчивым. Его ум был где‑то далеко, но это не помешало ему нагреть кофе… Зависть. Много зависти. Почему всё…
«У нас по программе благодарность должна быть.»
А, точно… Спасибо, Вселенная, что меня окружают умные и умелые люди, которые здесь спокойно жили и развивались пока я там…
«Эээ. Так ты многого не добьёшься.»
– Что у тебя за интерес к делам Рейлин? – вслух произнесла Ами.
– У меня лично – никакого. – небрежно раздраженно отшутился Донни. – Майло просит меня подключиться к её делам.
– Подключайся к её кофепитиям и поеданию плющиков. – предложила секретара.
«Дельные советы прямо из тьмы каморки.»
– Тоже вариант… Я не только плющиками интересуюсь. – уточнил служивый. – Иногда и другими сладостями.
– Превзойдёшь её. Всё интереснее, чем эти сухие отчёты.
Донни недоумённо нахмурился, но затем понимающе со смешком протянул.
– Ааааа… Я всё забываю, что ты их читаешь.
– Угу… Почти всё читаю… – зевнула Амелия. – Я тут скоро вестник Омилла выпускать смогу… Даже если не задействовать информацию для внутреннего пользования, думаю, остального материала мне с лихвой хватит.
– Неплохое начало… для захвата Материка.
– Да. Потом я захочу информацию о происходящем во всех городах… Мвахаха.
– А потом у тебя голова лопнет. От жадности.
– Да пожалуй, так и будет…
– Может, мне уже и читать самому не надо? Просто спрашивать у тебя краткий дайджест?
– Если доверяешь моей «подборке», то почему бы и нет… Я немного соврала тебе. У Рейлин там есть кое‑что интересное… но для меня. Из складских отчётов. Но это мне в перспективе не мешает позже покопать самой…
– Что там?
– След, теоретически ведущий в Кантин… Я уже в раздумьях… Мой город предстаёт передо мной в новом интересном ракурсе… Неплохо бы там кое с чем познакомиться поближе. Впрочем, Люси наверняка уже всё разведала и расскажет.
– Едва ли. – с сомнением высказался Донни. – Люси не интересовалась делами даже здесь. Она быстренько сортировала всё, читая на корешках и по диагонали. И никогда не ошибалась. И это её, я считаю, талант. Ей и в голову не приходило вникать во всё это.
«У неё помимо работы нормальные человеческие интересы и жизнь есть.»
Как-то так, да. Как-то так.
– Понятно… Спасибо тебе огромное – огромнейшее за кофе! Ты не представляешь, как помог мне сейсвет…
Вот и благодарность! Ами умеет.
Она мысленно обняла служивого близкого.
Наверное, она никогда не привыкнет к отзывчивости омилльских. Может, оно и к лучшему, раз позволяет ей выполнять задание, испытывая искреннюю благодарность, по нескольку раз за свет.
– Пожалуйста. – весело откланялся Донни. – Не буду мешать продолжать реализовывать свои планы по захвату Материка!
– Ага… Во сне. – улыбнулась уже пустому окошку кантинка.
Она отхлебнула ароматного напитка, окидывая взором стеллаж и мысленно начиная размечать его по цветовым секторам.
Надо бы взять ткань и разрисовать схему. Сеймомент самое время это сделать, ведь Финиан освободил её от долгой и утомительной работы по восстановлению материных заметок а, возможно, и от грядущего возвращения домой…
Разве он не самый чудесный из ведьмов. Светловолосый дух, в момент стирающий печали.
Чихнув, Ами достала листок письменной бумаги и принялась разрисовывать план разметки полок. Простуда начинала надоедать ей. Но что предпринять, сообразить она никак не могла. Впрочем, донимала секретару ныне не только простуда.
– Ами.
Они сейсвет как-то идут нескончаемым потоком? Или это она увлеклась и не заметила, сколько времени прошло? Или может… уснула и не заметила? Поди разбери…
– Даааааа?
– Ты там занята?
– Да, Талла, работаю над планом захвата Материка… только киониным служкам не говори, без секретары останетесь. Кто вам тут всё выдавать будет.
– Не скажу, если ты выдашь мне последний отчёт по траффику на тракте.
– Договорились.
Ами мимоходом дотронулась до чашки, чтобы сделать глоток кофе.
Тот успел остыть. Не удивительно. Похоже, Ами в самом деле так увлеклась работой с планом модернизации Архива, что забыла про свой напиток.
Так. Документы! Ага…
За всё время работы выяснилась занятная вещь. Если не задумываться над поиском, то они, оказывается, гораздо быстрее находятся. Хотя, если посмотреть на всю амину жизнь, то её эффективность возрастала в разы в моменты, когда она забывала подключать голову. Вероятно, этот отросток тела с мозгом был для неё рудиментарной частью, которая уже больше мешала, нежели помогала.
Ну… главное такие вещи знать. Чтобы применять на практике. И главное, что всё опять получилось.
– Вот твои документы, Талла.
– Спасибо. Удачи в захвате Материка.
– Спасибо и тебе. Захвачу Материк позже. Я очень устала, составляя план. Сначала – мой кофе.
Ами хотела было попросить Таллу подогреть ей кофе, но потом вспомнила о наущении Финиана делать всё самой. Итак.
Она хмуро обхватила ладонями чашку и попыталась сосредоточиться на ощущении тепла посередине ёмкости. И посидела так какое‑то время.
Отхлебнула. Холодный… Может, силы слабые и оттого надо погреть ещё?
И она «погрела» кофе ещё.
Отхлебнула. И ещё…
«Совершенно холодный кофе.»
«Горький вкус поражения.»
Как остроумно.
«Потому что она не ведьма.»
«Что она о себе возомнила?»
Что‑то вы разговорчивее обычного… Пора бы как‑то угомонить. Как?
Переключившись на дела? У нас тут есть занятия поинтереснее, чем слушать кучу завистливых критикующих неудачниц. Раскрашивать флажочки для табличек, делать ярче свою с недавних пор уже немного более светлую комнату и свою много более, чем до этого оптимистичную жизнь. Однако…
Ами зевнула, вновь сорвавшись на кашель.
…Занятие очень интересное, но… что‑то как‑то лень. Всё лень… Возможно, от общей вялости и недосыпания.
«Принимайся за дело, ленивая шевелюра. Лучше, чем тут сидеть и ерунду думать.»
Кантинка, вздохнув, допила холодный кофе. И…
– Ами.
Да что за?!.. Ох ты…
Кажется, дело, чтобы не думать ерунду, само нашло её. В лице Майло.
Тем лучше. Не придётся изобретать повод отлынивать от собственной идеи.
– Держи таблички и помоги унести из моего кабинета ещё. Как твои успехи?
– С чем? Неважно… Потому как любые – никак. – хмуро выдохнула Ами, забирая таблички и складывая на стол.
– Вид у тебя усталый… Вчера опять загул был? – язвительно прокомментировал Майло, быстро окинув её взглядом.
Надо же, заметил. В темноте. Мимоходом. Как лестно.
– Да… С умопомрачительными архивными материалами, что не отпускали меня, пока не уснула прямо на них. И с красивыми мужчинами, пока напряжёнка… Пфф. Прости. Мне не очень хорошо. Не могу придумать прямо сеймомент, чего бы тебе соврать такого интересного… Короче, я вчера была у Финиана.
Майло удивлённо поднял глаза на неё.
– За.. зачем?
– Пыталась найти материалы по проигнорированной тобой мистической ерунде.
– Ты про те символы? Мы займёмся ими позже… Но, смотрю, ты цела. Вроде. Если он только не сделал мираж, который растворится в конце рабочего света, чтобы я не сильно ругался на недостаток работающих… Я не буду. Он, должно быть, не в курсе, что Сандра мне людей выделила. Да и ругаться с Финианом себе дороже… Я понял. Буду ждать официальную жалобу о том, что мои по ерунде отрывают от дел… – Начальник Участка устало вздохнул и сделал жест следовать за ним.
Ами с некоторым сожалением покинула насиженное тёмное место, и, прищурившись воспалёнными глазами по выходу в Холл, последовала за начальством.
– Вообще-то ерунда его заинтересовала. – чуть сквозь зубы мстительно процедила она. – Лучше выдай официальное разрешение для меня приходить учиться туда в свободное от работы время.
Майло замер перед входом в свой кабинет.
– Да нуууу. – недоверчиво протянул он. – Тебе? Учиться в Ведьмарии? Чему?
– Плохому… – огрызнулась усталая секретара. – Хочу быть как Финиан.
Справившись с лёгким удивлением и входной занавесью, начальник и подчинённая зашли в комнату.
– По характеру, может, и нагонишь за Эон-другой… Но где Дар взять?
– Я ведьма.
Вот теперь пришла начальская очередь удивляться по-настоящему.
– Серьёзно?!
– Нет.
– Так и знал…
Амелия, ухмыльнувшись, слабо помотала головой.
– На самом деле, абсолютно серьёзно… Тебе что, справку с подписью принести?
– Неси… хотя, нет, не надо. Вид у тебя… серьёзный. И мрачнее обычного… Значит, дело не шуточное.
– Не шуточное.
Амин взгляд упал на окна.
– Так мы всё это время зря грели тебе кофе?
– Лично ты не грел мне ни разу…
Прекрасный вид. Приятно округлые, как и все омилльские котти, но отличающиеся от прочих продолговатой формой здания складов на фоне города и синеющего вдалеке леса сейсвет смотрелись почему-то особенно мило. Возможно, из-за сезона…
Ами сидела бы тут и смотрела на них. И ничего больше не делала.
В руки ткнулась стопка табличек, невинно напоминая, зачем она здесь. Не без помощи Майло, разумеется. Тот взял свою часть и они – Ами с явной неохотой – выдвинулись обратно по направлению к тёмной каморке.
– Занятно… Жизнь полна сюрпризов, да? Что ещё выяснится по пути, интересно? Такими темпами ты скоро станешь здесь начальницей вместо Сандры.
– Жизнь покажет… У меня будут большие окна с красивым видом. А ты будешь греть мой кофе.
– Ну уж нет. Я тогда лучше на отдых уйду, бродить по лесу, травы‑ягоды собирать… Догадываюсь, какой водевиль здесь начнется… Мне нервы дороже.
– Со мной… всё так плохо?
– Мы, вроде, сработались. Не без усилий с моей стороны, если честно… Твои решения необъяснимы с точки зрения здравого смысла, сиюмоментны, невзвешенны и импульсивны. И лишены гибкости. Договориться с тобой нельзя. Будь ты уровнем повыше, согласно твоим амбициям, с тобой было бы очень тяжело работать. И неизвестно, какая судьба в итоге постигла бы управляемое тобой ведомство.
Слегка шокированная откровенностью обычно дипломатичного начальника, Амелия постаралась принять максимально равнодушный вид.
«Зато честно. А не как обычно.»
– Тогда удобно, что я на своём месте. Куда ты сам меня притащил.
– Да я и не жалуюсь… Так всё хорошо. Ты справляешься. В общеучастковых процессах явно заинтересована. Всё правильно, и ты на своём месте. Я не ошибся.
Теперь они зашли в амину каморку и секретара повелительным жестом подбородка показала положить таблички в дальний угол у окна.
Стол был занят схемой, красками и лоскутками. И свободен от заметок матери. Вперед, в будущее, что вместе с её прошлым, ныне буквально и фигурально складывалось в Ведьмарии. Её собственное будущее. Над которым физический Кантин не властен. Осталось лишь потихоньку вытравить из себя ядовитые его остатки.
– Ошибся не ты, налажал, как всегда, мой кантинский начальник, и знаешь об этом… – задумчиво произнесла Ами. – Я неэффективна на этом рабочем месте. Я не на месте.
– И где же оно, твоё место? – с незамеченным Ами сарказмом осведомился её омилльский начальник.
– Я… не знаю. – честно растерянно призналась служака. – Если Финиан прав, то оно уже не в Кантине. Но ещё и не в Ведьмарии. Я даже кофе всё ещё разогреть не могу. Такое большое «если».
– Это… верно. Никогда не видел, чтобы вот так, из ничего, обучали взрослых.
– Я – тем более…
– Финиан не ошибается вэтом деле. – бросил на ходу Майло, покидая тёмную каморку.
Угу. Всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Такая жизнь для ярких и красивых людей, а не для Ами. Есть только небольшая надежда… что именно от такой жизни обычные люди и превращаются в ярких и красивых…
Но тогда она обречена. Ей никак не скакнуть из одного круга в другой. Силёнки слабы.
Ладно… Болтовнёй делу не помочь. Таблички сами себя не разложат, новый каталог сам себя не раскрасит. За работу. А там уже всё само как-нибудь нарисуется.
Кое‑как вытерпев сонный свет, она вышла с работы.
Было бы хорошо отправиться в Архивы или за лечебными травами от простуды к Кионе… но спать хотелось нестерпимо. И ни говорить, ни читать она сейсвет была не в состоянии.
Весь свет символы с отчётов, которые она пыталась прочитать, сбегались в единую кучу и отказывались быть понятыми и укладываться в голову. И не только из‑за некоторых трудностей перевода, которые всё ещё присутствовали, к досаде Ами. В таком состоянии она, кажется, и родного языка не поняла бы.
Пока она шла, с прохладным свежим воздухом сонливость, кажется, начала выветриваться… Уйдя практически совсем. Словно бы и не было её весь свет. Только чувствовалась некоторая тяжесть в голове.
Не мешало бы прогуляться.
Тем более, что взгляд сам упирался в красивую фиолетово‑красноватую по окончании холодного сезона гору. Это время преображало всё…
Небо из светло‑фиолетового постепенно становилось серо‑фиолетовым, растительность меняла цвета, настроение менялось так, что хотелось идти и идти, пока совсем не уйдёшь оттуда, где находилась. Идти, куда глаза глядят, пока не пройдут остатки хандры.
«Уйди, хандра, у нас гора!»
Ами, внезапно поэтесса.
Забыв про своё желание спать, которое непреодолимо весь свет тянуло её голову к столу, она уже тащилась, рассеяно на все лады тихо напевая эту строчку и накладывая её на всевозможные дурацкие мотивы. Ноги сами несли всё дальше от города и всё выше в гору, не обращая внимания на слегка препятствующий тому прохладный ветерок.
Голова что‑то напевала, периодически покашливая, нос подтекал, руки закутались в рукава драпировки, чтобы немного согреться. Все были заняты своими делами.
Она поднялась на ровное место и огляделась. Темнело. Город, рассвеченный разноцветными грибами, светом окон котти и наружных фонарей, выглядел как всегда восхитительно. Тут ничего нового…
Но в этом плане Ами и не хотелось никаких новостей. Совершенно неосознанно и независимо от её желания, уже красивая песня при виде всего этого великолепия пришла на ум и начала себя петь.
Слёзы сами подступили к глазам, а комок к горлу…
Вдруг кантинка осеклась, почувствовав ощущение присутствия. Кашлянув, она прервала песню, смахнула слёзы и резко огляделась…
Никого не было.
Она прокашлялась и продолжила петь уже значительно тише и с меньшей уверенностью…
Но воздух вокруг словно бы резко уплотнился, и что‑то коснулось её щеки. Амелия вздрогнула.
«Ветер.» – спешно успокоила себя она.
«Ты знаешь, что нет.»
Ей стало не по себе.
Пора вниз, домой! Греться и спать. Спать хорошо, спать долго… В уже немного уютном чуть налаженном быте.
Ами, спотыкаясь, практически бегом слетела с горы. Её страх нарастал. Она с облегчением оказалась в черте города, как будто присутствие людской суеты могло ей как‑то помочь, прервать контакт с чем‑то … внемирным. К чему сеймомент она была просто не готова… Да и неясно, будет ли вообще готова когда-нибудь.
Гуляка быстро дошла до дома, но зайдя в котти, поняла, что здесь она в той же степени одинока и уязвима, как и на горе. Как и везде… Каждый свет её жизни.
Обычно это её не тревожило. Кроме таких редких моментов.
Спать расхотелось совсем…
Может пойти куда‑нибудь посидеть? В кафе? Нет. На какие? До леса с практическими целями она так и не добралась.
Разумно будет просто лечь и попробовать уснуть.
Или хотя бы успокоиться. Что за глупости. Нематериальная штука никак не может ей навредить. Разве что… напугать до смерти.
«Это она сама себя сеймомент пугает.»
«Нет. Говорю тебе, тут что-то есть. Оно пришло за ней. Из леса.»
Ами с разбегу практически запрыгнула под пледы, накрывшись с головой. И замерла.
Нет…
А… вдруг оно правда здесь? Стоит сеймомент посреди котти. И внимательно смотрит на неё.
Или оно… около её кровати?!
Не говори ерунды.
«А ты повернись и проверь.»
Да чего она там не видела… Нет уж. Там… типовое омильское котти. Может, чуть неприбранное.
«Ага. С духом посередине.»
Заткнись… Нет ничего. Нет, не было и не будет…
…Гнусяцки хочется спать, но теперь не уснуть. Где тот мучавший её в каморке сон? Поменять бы эти состояния местами… Ей так нужно поспать сеймомент, а не всё это.
Её трясло от холода, хотя она прыгнула под одеяло в одежде.
Что это за тень? Рука духа?! Ааааа!
«Не глупи. Никакого духа здесь нет.»
Ой ли…
…Тихо. Главное, не кашлять, чтобы не выдать себя. Может, дух уйдёт сам…
Пробоявшаяся и пытавшаяся так полночи успокоить себя, Ами несколько раз начинала засыпать, но вздрагивала и просыпалась, постепенно отмечая то, как становится светлее видимый ей из‑под покрывала и входной драпировки кусок неба.
Озноб сменился жаром, но высовываться из‑под пледов было всё ещё страшно. Как будто они могли ей чем‑то помочь. Можно было только чуть больше отодвинуть уголок, чтобы было чем дышать.
Или же быстро попытаться скинуть верхний… Попутно убедившись, что никаких духов в комнате нет…
Сон пришёл только с восходом, со слабостью и головокружением.
Свет 45. Нужно петь.
Вставааай. Пора просыпаться.
Не встану… Пусть встаёт та, что не спала вчера. Перепугавшись какой‑то ерунды.
Была бы совсем ерунда, наверное, не пугалась бы.
Охохо. Слабость… Звёздочки перед глазами. Состояние немногим лучше недавнего похмелья.
Будет ли когда‑нибудь свет, когда она встанет с утра и подумает «как я хорошо выспалась» и «я отлично себя чувствую»?
Ну, а чему удивляться. Две бессонных ночи подряд. Зато жить не скучно. Да и когда есть какая‑то надежда в до этого практически беспросветной жизни, трудности переносятся как‑то легче.
Она с небольшим всё‑таки гнусением сползла с кровати на пол вместе с пледами.
Бррр. Прохладненько.
За ночь Ами, видимо, вспотела, пока у неё был жар, и теперь ей бы не помешало привести себя в порядок… Но на общий пруд в такой холод не пойдёшь.
Хотя омилльские как-то умудряются в нём купаться почти весь большой цикл. Некоторые даже в самую холодную часть сезона, не обращая внимания на прекрасную тонкую корочку льда, покрывающую пруды в это время.
Ладно. Помыться она не может, но может быстро протереться… пока ей всё ещё немного жарко.
Скинув пледы, решительно направилась к умывальнику, игнорируя лёгкое давление на голову и звон в ушах. Отодвинула заслонку, впустив воду, и быстро принялась за дело.
Ууууу… Брррр! Бодрит! Если не сказать больше… А отчего бы и не сказать!
Приободряя себя крепкими словами, Ами закончила нехитрые гигиенические процедуры.
Спать… расхотелось! Совсем! Уииии!
Она поспешно, трясясь и подёргивая конечностями от холода, вприпрыжку подбежала к мешку с одеждой и выдернула из него что‑то, во что можно было быстро облачиться, утеплившись. Закончив и с этим, с облегчением выдохнула, перестав трястись.
Ух! Бодряк. Свежесть. Красота.
Тихо что‑то напевая, Амелия сунула грязную одежду в мешок для стирки и с готовностью посмотрела в сторону выхода… Ох!
На неё нахлынули воспоминания о вчерашнем опыте общения с чем‑то… Неясным. Но тревожащим…
Она умолкла осекшись.
Может, не зря в Кантине не принято петь, считая песни и танцы частью ведьмовства? Может, это не простые суеверия и это действительно опасно?..
До этого Ами пела только тайком в лесу, иногда ощущая всё то же пугающее присутствие чего‑то. О том, что подобное занятие является нормальным и допустимым для человеческих существ и не ведёт к быстрой деградации и мучительной смерти (чем ещё там пугали в Кантине?) она узнала только здесь в Омилле, зачарованно, хоть в начале и испуганно, наблюдая за тем, как красиво поют и грациозно танцуют сэльвы. Просто так. Просто по настроению делая то, за что в Кантине запросто можно было огрести. За пристрастие к чему Ами считала себя порочной личностью.
Нельзя сказать, чтобы в их городе совсем не было пения. Было. Но только ритуальное и только по специальным праздничным светам в честь плодородицы.
До Амелии только начинало доходить, насколько двуличными и лицемерными были эти традиции, и какова была сила этих двойных стандартов. Никто ведь даже и не задумывались, почему так просто для себя петь нельзя, а вот в свет Плодородия – сразу можно.
В такие моменты кантинку охватывала злость. В том числе и на себя. Как…
Как переменчивы человеческие взгляды на допустимое и недопустимое. Как пластичны собственные взгляды на себя.
«Это плохо? Я плохая? Это недопустимо? Ладно.»
Хорошо.
«Это приемлемо? Петь – это нормально? Этим не навлечь все беды Материка на себя и всё вокруг?»
Хорошо, принято. Не мешает проверить, конечно…
«Я ведьма?»
Как скажете.
Ами мотается в настое чужих убеждений словно попавший туда лепесток, от взглядов одних ко взглядам других, будучи не в состоянии осмелиться иметь собственное мнение, собирать и создавать коллекцию собственных мифов и заблуждений. Тех, которые удобны ей. Почему? Непонятно. Кто разрешит ей быть такой, как она есть, думать то, что приходит в голову и чувствовать то, что она чувствует, жить своей жизнью?
Кстати, для неё – едва ли теперь пение чем‑то грозит. Она же ныне знает, что она ведьма. Это её нужно бояться.
«Ведьма, ага. Лампа, зажигайся. Вода в умывалке, прогревайся. Ни зерна… Ерунда всё это.»
«Духи тоже ерунда… а вон страшно как. Знаешь, что ничего нет и не появится, а всё равно сомневаешься.»
Кстати, прямо сеймомент можно проверить, появятся «ерунда» или нет. Всё равно надо быстро‑быстро бежать отсюда на работу.
Служака упрямо издала несколько сдавленных звуков, замерев на какое‑то время. Ничего не произошло.
«Ну. Вот.»
«Их просто не видно.»
А если они вокруг всё время… то иногда лучше просто не знать об этом.
Не задумываться, пока не найдётся способ с этим справиться. Идти через болото, полное умертвий, с закрытыми глазами.
Вероятно, это как раз то, что мы делаем всю жизнь.
Достаточно размышлений и опытов. Пора на работу.
Неплохо бы сейсвет зайти к Финиану.
Зачем? Она не помнит…
А! Конечно.
Продолжая тему духов и холодка в области затылка. Нужно спросить главведьма про материны записи. Как они там вместе сработались.
Ами вышла в восходный холодок и моросящий мелкий дождик. Прохладный воздух поделился с ней дополнительной бодростью.
Такая невероятная свежесть! И такие чудесные городские и лесные перемешивающиеся запахи!
Что ни говори, а нужно петь!
Когда захочется. Даже если страшно. Даже если за это получала когда‑то по шапке. Огребала за то, что проявляешь себя, за то, что интересуешься тем, к чему тебя тянет, говоришь и делаешь то, что думаешь. Даже если вызывает чей‑то гнев и твой стыд уже просто то, что живёшь и что ты такая, как есть. Даже если петь приходится тайно, даже если тихо и совсем немного. Лучше быть так, чем не быть совсем. Чем родившись, пробыть мёртвой всю жизнь, живя чужую под чужой личиной, пройти свою жизнь мимо, так и не прожив, так и не попробовав побыть собой. Лучше, чем быть мёртвой сразу. В Омилле говорят, мы рождаемся несколько раз. Первый физически, остальные – каждый раз находя в чём‑то себя.
Ни для кого нет простых путей, все играют в эти смертельно опасные игры с жизнью. Она не добра к нам, выставляя препятствия и иногда лупя о них со всего маху. Но добра, потому как позволяет нам развиваться и всё‑таки находить что‑то ценное в своих лабиринтах.
И не лупит без крайней на то необходимости. Зачем ей тратить на без необходимости лишнюю энергию.
Если частью нахождения себя для Ами было научиться не бояться петь, то рождалась она у себя в муках.
Вообще, забавно, что Ами поёт. Она периодически забывала и вспоминала, что вообще умеет это делать.
Иногда дурацкие мотивчики приходили ей в голову. И ей всегда было интересно. Она их где‑то слышала? Или сама только что сочинила?
Размышляя, она дошла до работы. Ещё один сонный свет. И она опять прозевала послевосходное кофепитие…
Значит, напрямую к Майло. Без отлагательств. А потом – пробовать делать самой себе кофе.
Прекрасный и ужасный Финиан повелел, нельзя ослушаться.
– Майло, распечатай мне, пожалуйста, помещение.
– Сеймомент… Такая сонная! – потрудился прокомментировать увиденное начальник. – Опять была в ведьмоархивах?
– Нет. Сейсвет просто спать хочу. То‑то и обидно.
– Похоже, это у тебя хроническое… Как и твой кашель. Загляни к Кионе.
– Загляну.
Экая заботливость вдруг… С чего бы? Ладно. Лень озадачиваться.
Так. Доступ к чашке есть. Осталось разжиться кофе.
Собирать она пока не рискнёт, но намолоть и разбавить водой попробует.
И будет пить холодный, пока не научится ведьмовать… Или пока кто‑нибудь не сжалится над ней.
Наверное, всё‑таки, к омилльскому типу внимания Ами никогда не привыкнет. Ведь обычно на тебя обращают внимание если ты кому‑то нужна. Если тебя хотят "съесть"…
Кстати, о сострадании. И еде. Неплохо бы ещё подумать, когда сходить за провиантом и чем‑то на обмен в лес. Сколько можно пользоваться омилльской добротой и питаться чужими плющики. Так оно, конечно, вкуснее… Хорошо, что здесь хоть и слабенько, но кормят. Впрочем, Ами уже практически привыкла к местным маленьким порциям. Больше, чем ничего. Её собственная непрактичность и неумение организовать быт уже давно погнали бы её в лес. Или за грань этого мира.
Она взяла чашку и подошла к кофейному столику.
Общий кофейный котелок… Пуст и помыт. Ладно. Зёрна в мешочке. Вода в ковшичке. Приспособа для измельчения здесь же. Не будет специй. Он будет холодный… Но, это детали.
Надо ж с чего‑то начинать, иначе всё это ничем точно не продолжится. За дело.
Вскоре она уже сидела в своей каморке, зажав в руках чашку с водой, в которой плавали крупные зелёные вкрапления, сонно и непонимающе уставившись в собственную цветовую схему.
Это… она нарисовала? Правда? Гениально… И ничего не понятно.
Почему именно так? По какому принципу этот цвет располагается именно здесь? Похоже, той разрабатывавшей этот проект Ами в данный момент нет на рабочем месте. Вероятно, она всё ещё спит в своём котти. Придётся подождать её, без этого здесь точно не разобраться…
Все присутствующие в каморке Амелии тоже безумно хотят спать. Единогласно. Базовую энергию им с утра уже выдали. И, судя по всему, они её уже освоили. Дополнительная выдаётся только при наличии плющиков, кофе и Келе.
Однако, как уже ранее отмечалось, использование этих и прочих искусственных стимуляторов приводит к подрыву стабильности состояния. За этими приливами неизбежно следует массовый отлив. Эта краткосрочная энергетическая прибыль в итоге не окупается, приводя к ещё большему дефициту.
Потому, может, и к лучшему, что сейсвет ничего этого практически не было.
Ами всё ещё была какой‑никакой кантинкой и в состоянии худо‑бедно посчитать прибыли и расходы. Она понимала, что после окончания работы в омилльском Участке Правды пополнять свои запасы энергии будет особо нечем, и она точно окажется в минусе.
Особенно если ей придётся вернуться в Кантин. Пополнять запасы там точно будет практически нечем и негде. Что у неё там есть? Еда. Сон. Лес. Намечающееся собственное расследование. Негусто. Оттока будет больше. Семья. Работа. Соседство. Праздники и традиции. Ежесветная рутина.
Из всех местных энергостимуляторов Келе, пожалуй, самый мощный. Даже если за делами она забывает о нём, как и о своей простуде, эти воспалительные процессы продолжают идти на заднем фоне. И пока от этого никуда не деться…
Рабочий свет, к аминой радости и облегчению, прошёл как‑то быстро и без особых, требующих подключения к делу её неработоспособной головы, происшествий.
Радостно сообщив Майло о своём убытии, она на новом приливе энергии выскочила на улицу, подставляя перегревшуюся от всех последних событий голову под прохладный омилльский дождь. Вот. Так‑то лучше. Ещё бы за шиворот не затекало.
Итак. Время идти спать.
Ничего подобного. Время топать к Финиану.
Ух!
Ами забрало ещё раз. Новый прилив энергии. Вот это интересная жизнь! Доступ к Архивам омилльских ведьм, поиск информации, соединение материных карт, собственное расследование!
Только… жаль, что спать некогда.
Чем‑то приходится жертвовать. Хотя, конечно, досадно, что голова, которая хочется чтобы соображала, не делает этого.
Дойдя до кабинета главведьма, она нашла Финиана гипнотизирующим стену. Изморози на той пока не было видно, но… чем провинилась стена?
– Что там… не так со стеной? – осторожно заинтриговано поинтересовалась Амелия.
– Думаю… – протянул храмовый служака. ‑ А не протереть ли здесь ещё одно окно…
– Я пока тут сидела в прошлый раз, подумала о том же! Я так всегда за дополнительные окна. Особенно если они во все стены. И потолок.
– Меньше светильников зажигать. Очень практично.
– Да. Жаль, Майло так не считает, и у меня в каморке нельзя этого сделать.
Финиан неодобрительно фыркнул при упоминании Начальника Участка Правды.
– Ну, блеск. – резюмировал Финиан. – Тогда решено, протираю.
Одним грациозным движением главведьм приблизился к стене, сделал жест, и под его рукой на глине появилась изящная прозрачная завитушка.
Он постоял немного, оценивающе глядя на завиток, критически прищурился и добавил ещё несколько точек вокруг.
– Креативненько. Что это? – заинтересованно уставилась на рисунок Ами.
– Окно.
– Я вижу. Красивое.
– Спасибо.
– Что за символ в его основе?
– А… я не знаю. – легкомысленно хмыкнул Финиан. – Просто проплавил… Похож на эльфийский, да? Может, я его видел когда‑то в Библиотеке… Правда не знаю. Неважно. Экспромт. Красиво, тебе нравится, мне тоже – и ладно.
– Точно.
"Просто. Проплавил. Ага." – внутренне завистливо хмыкнула Амелия.
Ами и Финиан полюбовались символом момент.
– Как дела с картой? – полюбопытствовала служака.
– Почти всю собрал. Жаль, что это заканчивается… Так увлекательно. У тебя нет ещё?
Ами с сожалением покачала головой.
– Не‑а. Прости. Я бы рада, но – нет.
– Жаль. Что сказал Майло по поводу учёбы?
– Кучу гадостей, как всегда. Но в итоге, конечно же, согласился. Без ущерба работе, тратата и всё такое. Это сеймомент у меня с ущербом работе идёт, когда ни дверь не открыть, ни фонарь не зажечь.
– Верно. Отлично. Значит, нет проблем.
– Ну, если не считать того, что я до конца не верю в то, что я ведьма и того, что времени мало, никаких. Хотя кофе, несмотря на это, греть пробую. Практикуюсь. Всё, как ты сказал.