Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

Его история была в чем-то типичной для Колумбии. Он родился и вырос в южных трущобах, которые находятся на западном склоне Восточных Анд в Боготе, а потом женился на соседской девушке, Алисии. Они оба мечтали вырваться из нищеты и дать своему сыну образование, чтобы он стал врачом или юристом и прославил их род. Когда они узнали, что набирают рабочих на рудник по добыче изумрудов в Музо, то решили, что это их шанс разбогатеть и, сагитировав еще несколько друзей, отправиться туда. Там и родился Хавьер. Луису с Алисией везло, они находили неплохие камни, но торговцы скупали их за бесценок, чтобы потом перепродать втридорога, а они снова и снова искали по-настоящему большой изумруд, чтобы денег от его продажи хватило на образование сына. Когда мальчику было три года, не вынеся тягот этой жизни, Алисия умерла, и Луис проклял тот день, когда они покинули родной дом.

Он забрал Хавьера и решил вернуться в Боготу, и с ним пошли его друзья. Но денег на то, чтобы оплатить проезд, у них не было и им предстояло пройти триста километров пешком. Они шли вдоль дороги, а мимо проезжали автомобили, которые везли в Музо деньги или продукты, а обратно возвращались с изумрудами или опять-таки деньгами. Видеть это изо дня в день голодным, измученным людям было невмоготу и однажды они не выдержали и остановили на машину с продуктами. Они просили хоть какой-нибудь еды для ребенка, не для себя, а над ними посмеялись. Их унизили и оскорбили те, кто считал себя в полной безопасности – ведь у них было орудие. Только они не учли, что перед ними стояли те, кто вырос в южных трущобах, самом бандитском районе Боготы. В результате Луис с друзьями забрали не только продукты, но и деньги с оружием, и ушли в сельву, оставив на дороге трупы и машину, потому что никто из них не умел ее водить. Понимая, что после этого обратного пути у них нет, они решили, что лучше уж стать бандитами, чем, вернувшись домой, снова перебиваться с хлеба на воду. Они нашли заброшенный поселок – люди в сельве долго на одном месте не живут, и, подправив одну из хижин, поселились там. Достать оружие в неспокойной Колумбии всегда было легко – были бы деньги, а деньги Луис со своими людьми взял во время налета на машину, которую не раз видел на руднике. Он знал, что она принадлежит одному из торговцев изумрудами, а, раз она ехала на рудник, то в ней должны были быть деньги, так что этот вопрос решился очень просто. Так появилась еще одна банда – банда Луиса Сольвано.

Осмотревшись в банде, она поняла, что Луису с его людьми просто невероятно везло, что их до сих пор не поймали. Может быть, так было потому, что на дороге грабили и другие банды, более крупные и дерзкие, а эта была малочисленной и осторожной, вот ее никто всерьез и не воспринимал, кто знает? Но она решила, что не стоило искушать судьбу и действовать по старинке, о чем Луису и сказала. Тогда-то между ними и произошла та стычка, когда он вылетел в дверь. Узнав его историю, она пообещала, что поможет заработать достаточно денег для его и Хавьера безбедного существования, а потом уйдет, но он должен слушаться ее во всем. Для горячего колумбийского парня было немыслимым подчиниться женщине, но заклинание сделало свое дело, и с того дня именно она стала мозговым центром банды, о чем никто кроме Луиса не знал.

С тех пор банда резко активизировалась, налеты стали проходить чаще, трупов стало меньше, а вот способы намного изощреннее. Они никогда не повторялись, выбирая для нападения все время разные места, и процветали, сбывая изумруды подпольным торговцам, которых совсем не интересовало происхождение камней. Связь с ними держал Антонио, которому она не верила – проверяя членов банды, она заглянула и в его мысли и узнала, что он ненавидит Луиса. Она говорила Сольвано, что Антонио ненадежен, но Луис ей не поверил – она была чужая, а он – друг его детства, с которым он вырос.

А потом Антонио в очередной раз рано утром ушел на встречу с торговцами. Когда она вышла из хижины, чтобы покормить Ларго, который всегда ждал ее возле двери, его там не было, и на зов он не отзывался. Она пошла его искать и нашла! В кустах! С перерезанным горлом! И кровь еще не успела до конца свернуться! Антонио специально убил Ларго, который всегда начинал тявкать, когда к лагерю кто-то приближался, чтобы он не поднял тревогу. Только тут до Луиса, которого она только что мордой в труп собаки не тыкала, дошло, что она была права, но было уже поздно: раздался крик полицейских о том, что лагерь окружен и им лучше сдаться. Пока шла перестрелка, Луис достал из тайника полную изумрудов и денег жестяную коробку из-под печения и сказал ей, чтобы она забрала Хави и отвела его в северные трущобы в Боготе к старшей сестре Алисии, Кончите Коррадо. Сунув в мешок несколько своих и Хавьера вещей, коробку, пистолет и нож, она схватила ревущего мальчика в охапку и под пулями, закрывая его собой – уж в нее-то точно никто не смог бы попасть, побежала, чтобы переждать перестрелку, в сельву, которую за это время хорошо изучила, потому что собирала там лечебные травы. В исходе боя она не сомневалась – банде Луиса Сольвано пришел конец.

Она и насмерть перепуганный Хавьер – ей пришлось успокоить его с помощью заклинания, потому что, разлучившись с отцом, он боялся всего на свете и ревел, не переставая, отправились к ее спрятанному в укромном месте автомобилю. Съестного у них не было ни крошки – не до того было, чтобы еще и его собирать. но она переносила голод спокойно – главное, что вода была, а вот мальчик очень страдал. Чтобы отвлечь его, она рассказывала ему, как хорошо он будет жить у сестры своей мамы, куда отец, освободившись от своих дел, придет за ним. Надеясь, что Луис только ранен, она нимало не кривила душой, потому что смертную казнь в Колумбии отменили еще в 1910 году, а максимальный срок заключения составлял 24 года, вот и получалось, что рано или поздно, Хавьер встретится с отцом.

Машина оказалась на месте, а, поскольку была закрыта, то змеи и прочие гады туда не заползли. Но комфортабельной поездки на машине до Боготы не получилось, и им пришлось идти через сельву. Заблудиться она не боялась – ее вело кольцо Крейлара. Она была закалена жизнью и многочисленными приключениями, а вот мальчику приходилось очень трудно. Набредя на какой-то обитаемый поселок, они дождались ночи, и она стащила висевший на изгороди старый выцветший и рваный платок, чтобы спрятать свои волосы – их цвет был указан в листовке, как ее особая примета, а потом наворовала на поле маис и батат, которые они ели сырыми. Чтобы Хавьеру было хоть немного легче, она кормила его лекарственными травами, но он все равно с каждым днем все больше слабел, и она действительно несла его привязанным к своей спине.

И вот, наконец, они дошли до железной дороги. У нее были деньги, но идти вдоль полотна до ближайшей станции смысла не было – ее могли опознать при покупке билета. Так что пришлось ей, дойдя до ближайшего поворота, где состав должен был замедлить ход, дождаться поезда и забраться на перевозившую скот платформу. Когда поезд остановился на подъезде к Боготе, она слезла и пошла в город. По дороге она нашла укромное место и, предварительно достав из коробки с изумрудами деньги, спрятала ее там, обезопасив тайник с помощью заклинания – ее доля добычи, самые крупные и чистой воды камни были давно зашиты в пояс ее юбки.

Грязная, как прах, в рванье, с тряпкой на голове и больным ребенком на израненных руках, а ноги выглядели еще страшнее, она ничем не отличалась от нищенок, которых в этой стране всегда было немало. Избегая оживленных улиц, она шла к северным трущобам. Проведя по приезде несколько дней в Боготе, она осмотрела город и знала, где они находятся, причем, как ей сказали, по сравнению с южными, они считались более благополучными. Как бы ни так! Те же бандиты! Только гонору больше!

Снова привязав Хавьера к спине, чтобы руки были свободны, она засунула пистолет за пояс юбки, прикрыв его кофтой, нож держала в рукаве, а мешок повесила себе спереди на шею. Она спрашивала всех встречных, где ей найти Кончиту Коррадо, и все указывали ей самые разные направления, причем толпа за ее спиной все время увеличивалась – в трущобах не любят чужих. Кончилось тем, что она, заломив самому ближнему и поэтому самому глупому к ней мужчине – кто же подходит близко к незнакомцам? – руку за спину так, что он заорал в голос, ласково спросила, где же все-таки живет сеньора Коррадо, и дружелюбно покачала пистолетом. Ну, после этого она нашла лачугу Кончиты в считанные минуты, а ее авторитет в глазах окружающих необычайно возрос.

Неизвестно, как потом описывала Кончита Луису ее появление в их лачуге, но Родриго сначала наотрез отказался принять в свою семью сына Луиса Сольвано, хоть тот и родной племянник его жены. Он орал, что ему в доме не нужно бандитское отродье – можно подумать, он сам, торговавший на улицах Боготы наркотиками, был лучше, – да и самой ей, которую ищет полиция, в его доме не место. Кончита, хоть и плакала от жалости, глядя на лежавшего в беспамятстве племянника, не могла перечить мужу. Пришлось успокаивать Родриго хорошим мордобоем, добив соответствующим заклинанием, после чего он стал сама любезность.

И она начала поить Хавьера заваренными травами, которые собрала по дороге – она же знала, что нужно будет его лечить. Время от времени она выдавала Кончите деньги на продукты, так что семья не голодала и они их не объедали. За сами деньги она не волновалась – их охраняло заклинание от воров. Но вот, наконец, ребенок поправился и, хотя он был еще очень слаб, она, сказав всем, что они пошли на прогулку, отвела его к тайнику. Там она показала ему коробку и объяснила, что он должен хорошенько запомнить это место и вернуться туда, став взрослым, чтобы забрать ее, продать содержимое и потом учиться. С помощью заклинания она позаботилась о том, чтобы Хавьер ничего не забыл и не разболтал чужим людям, да и не смог бы никто кроме него взять эту коробку – на ней тоже лежало заклинание от воров.

Вернувшись в тот день в лачугу Коррадо, она, пользуясь тем, что Родриго не было дома, отдала Кончите все деньги, объяснив, что это на питание для детей, и, если Родриго возьмет из них для себя хотя бы песо, то тут же умрет, так что, если она не хочет стать вдовой, то лучше их спрятать понадежнее. Кончита, которая и так относилась к ней с большим почтением, перепугалась насмерть и поклялась, что ее муж о деньгах ничего не узнает, и она потратит их только на детей. Решив, что сделала все возможное, она попрощалась с Хавьером и собралась уходить, но он вцепился в нее мертвой хваткой. Как же он рыдал! Как просил забрать его с собой! И успокоился только после того, как она пообещала ему, что, может быть, когда-нибудь они еще встретятся.

Конечно же, ни к каким контрабандистам она не пошла, а отправилась прямиком в дом синьора Энрике, где ее появление вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Она объяснила ему, что ни в чем не виновата и ее просто оклеветали, но она все равно не хочет иметь никаких дел с полицией – когда еще та убедится в ее непричастности ко всем творимым бандитами бесчинствам, а она очень устала и хочет только одного: поскорее вернуться домой. Ее убедительный тон был подкреплен соответствующим заклинанием, и вот уже она, проведя безвылазно неделю в доме Энрике, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть, с фальшивыми, но очень добротно сделанными документами гражданки Колумбии стояла на палубе отплывавшего из Картахены в Европу корабля. Настроение у нее было самое расчудесное – она достала восхитительные изумруды, очень бурно и насыщенно провела время, пережив массу приключений, а впереди ее ждали очередные. Правда, к концу рейса к ней снова вплотную подобрался ее самый страшный враг – скука, что, в конечном счете, и привело ее в Советский Союз.

К слову сказать, о Хавьере она начисто забыла, как только переступила порог хижины Кончиты. Да! Она не оставила ребенка на произвол судьбы! Она спасла его! Она сделала то, что пообещала Луису, и тут же выбросила все из памяти!

Маргарита поднялась из кресла расстроенная и опустошенная этими нерадостными воспоминаниями, которые теперь были, к сожалению, ее собственными. Ее утешало только то, что в отличие от истории с Пьянцотти в этом случае ее вины практически не было. Луис и его друзья стали бандитами еще до нее, при ее управлении бандой трупов стало как раз меньше, ребенка она спасла, а уж то, что потом Луис, имея достаточно средств, чтобы вести спокойную жизнь, занялся наркоторговлей, пусть остается на его совести. А Хавьер? Ну, что ж! Недаром говорят, что яблоко от яблони недалеко падает!

И, окончательно успокоившись, Маргарита пошла спать.

Глава 3. На круги своя

К так хорошо знакомому ей особняку в районе Хайгейт, испокон веков принадлежавшему герцогам Бэлси, Маргарита приехала на присланном за ней Джорджем автомобиле «Астон Мартин». Не без душевного трепета войдя в холл, она осмотрелась и почувствовала несказанное облегчение от того, что дом выглядел очень достойно. Конечно, во всем чувствовалась некоторая «потертость», но и она была благородной, как трещинки на старой картине или патина на памятнике. Это ведь только нувориши стремятся, чтобы все вокруг блестело и сверкало, и сами одеваются «с иголочки», а хороший тон подобного не допускает. Джордж очень радушно встретил ее и проводил в кабинет отца, и Маргарита с радостью отметила, что там ничего не изменилось. Герцог сидел в кресле-коляске и, несмотря на изможденный вид, не оставлявший сомнений в диагнозе «рак», взгляд его был фамильным: цепким и властным.

– Оставь нас вдвоем! – потребовал он слабым голосом, но непреклонным тоном, даже не дожидаясь, когда Маргарита будет ему официально представлена.

Джордж недоуменно посмотрел на него, потом на нее, но послушно вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и тут Бэлси сказал:

– Присаживайтесь, герцогиня!

– Ваша светлость заблуждается – у меня нет титула, – спокойно ответила Маргарита.

– Сядь! – приказал он. – Мне трудно смотреть вверх.

Она пододвинула стул так, чтобы, сев, видеть лицо герцога, а их глаза были на одном уровне.

– Я знаю все, – тихо начал он. – С самого начала.

– О чем вы, ваша светлость? – шепотом удивилась она.

– Я нашел дневники твоего отца, и знаешь где? – он усмехнулся. – На чердаке, в старых вещах его сестры Хильды, твоей тети, которая забрала их после его смерти. Да, я пытался отсудить твое состояние, перерыл все возможные документы, относящиеся к тому времени, и наткнулся на них совершенно случайно. Они мне не помогли, да и предать их гласности я не мог – моего предка сочли бы выжившим на старости лет из ума. Или ты не знала, что твой отец всю жизнь вел дневник?

– Благоволите выражаться яснее, ваша светлость, – попросила Маргарита. – Я пока мало что понимаю.

– Маргарет, у меня нет ни сил, ни времени, чтобы играть с тобой в дипломатию, – устало сказал он. – Счет идет на дни, а, может, и на часы, поэтому просто выслушай меня, не перебивая. Я все знаю о том, как Берлимблоу превратили дочь мельника в дворянку-француженку, но не это главное. Твой отец не скупился на дифирамбы, описывая твои сверхъестественные способности, и, вообще, называл маленькой ведьмой, способной играть людьми, как куклами, подчиняя их своей воле. Он написал также о том, как ты очень успешно лечила его травами. После его смерти ты уехала во Францию, где якобы умерла. Я стал искать твои следы и нашел их при дворе Карла Второго, где графиня Холворд, твоя точная копия, всячески опекала леди Маргарет Белсайд, урожденную Уинхилл. А это, между прочим, фамилия твоей матери по второму мужу. Или тебе ничего не говорят эти имена?

– Они жили тогда, я живу сейчас. Или вы верите в бессмертие? – спросила Маргарита.

– Твой родной отец называл тебя ведьмой, а у них возможно все. Самое главное – портрет! Ты не могла ни от кого о нем услышать, потому что о нем просто никто не знал кроме меня. И, как выяснилось, тебя! Но ты же никогда раньше не была в Англии, а уж, тем более, в нашем Саутгемптонском замке. После того, как там остался Джон, я сам бывал там считанные разы, а моя остальная семья – никогда, так что и от Джорджа ты о нем услышать не могла. Вот и получается, что ты жива! И Берлимблоу состряпали тебе новую и неплохую биографию – на это они мастера.

– Я не понимаю, к чему вы ведете, – спросила Маргарита, хотя уже заглянула в мысли герцога и отлично знала это сама, но еще не решила, как к этому относиться.

– Все ты понимаешь, – губы герцога чуть дернулись в усмешке. – Ты же умеешь читать мысли!

– Хорошо, я все понимаю, но почему? – спросила она.

– Видишь ли, Маргарет, я прекрасно знал, что произошло, как в моей семье, так и у Бенсона, но не подозревал, что этим стоит Джон, будь он проклят.

– Дети боялись вам все рассказать, думая, что это вас убьет, а вот Бенсон, значит…

– Это его работа! – жестко сказал герцог. – Мне приходилось выносить удары и посильнее. Но сейчас! – он невольно застонал. – Будь я хотя бы здоров, я бы нашел возможность решить эту проблему, но я прикован к коляске. Поручить это посторонним людям и отдать себя в их власть? Так верить в наше время нельзя никому! Уж, если при дворе Ее Величества нашлись подлецы, способные ради денег опубликовать свои мемуары, полные всяческих гнусных измышлений, то… Куда катится мир, Маргарет? Былые времена тоже не были святыми, но понятие чести было незыблемым!

– Негодяев во все времена хватало, – возразила Маргарита. – Но мы отвлеклись.

– Да-да! – вздохнул он. – Ты права! Так вот, скажу тебе откровенно, я впервые не знал, что мне делать. Я мучительно искал выход из положения, когда Бенсон доложил мне, что ты решила эту проблему с блеском, но… Ты попросила портрет! И тогда я занялся тобой вплотную, а три дня это очень много, когда стоишь на краю могилы. Тебя опознали в казино! Я послал в Неаполь человека, чтобы он выяснил подробности гибели мерзавца Джона, и ему сказали, что тот умер от сердечного приступа после разговора с тобой. Это при его-то бычьем здоровье! Это ты его убила?

Хитрить Маргарита не стала и просто ответила:

– Да! Я совершила то, на что в свое время не решились вы. А ведь, сделай вы это, никаких проблем сейчас не возникло бы.

– И ты еще спрашиваешь, почему? – тихо воскликнул герцог. – Ты Бэлси, Маргарет! Как писал твой отец, ты больше Бэлси, чем всего его остальные дети вместе взятые! Будь иначе, ты бы просто вывела из-под удара эту девочку Берлимблоу, а нас предоставила нашей несчастной судьбе. Но ты не могла допустить, чтобы наше имя было покрыто бесчестьем, пусть и невольным! Ты нас спасла!

– Но это еще не повод, – возразила она.

– Маргарет! Тебе нужно имя, титул и положение при дворе, хотя в наше время возле трона крутится свора ничтожеств, которых раньше не пустили бы туда, даже чтобы чистить нужники!

– Согласна, сброда там хватает, и титул мне нужен, но я решу эту проблему сама, – заявила она.

– И я даже знаю, как ты собралась это сделать! Да, я не выхожу из дома, но это не значит, что меня держат в неведении! Бэлси никогда и ничего не просили у королей! В былые времена мы сами дарили им замки! – возмущенно воскликнул он.

– Знаю, но те времена давно прошли, – напомнила ему Маргарита. – Что вы хотите взамен?

Немного подумав, герцог сказал:

– Маргарет! Я безумно любил свою вторую жену – она была ангелом. Я обожал своих детей, но после ее смерти моя любовь к ним превратилась в манию. Я изо всех сил скрывал ее, я старался быть строгим, но страх за них был сильнее меня. Я их слишком опекал и теперь с сожалением вижу, что в них нет ни капли самостоятельности. Ладно бы дочь! Судьбу Норы я постарался устроить, и ее жених был человеком во всех отношениях достойным. Выйди она за него замуж, я умер бы спокойным за нее, но ты сама знаешь, что случилось. Джордж? Он добрый и честный, но во всем пошел в мать, и в нем нет ни капли нашего характера. Дай-то бог, чтобы он проявился хотя бы во внуках. Я безуспешно искал для него достойную жену с большой и крепкой родней, которая стала бы ему опорой, но я уже не успею. Я боюсь, что в погоне за титулом его окрутит какая-нибудь плебейка – этих случаев сейчас столько, что я прихожу в ужас. Но, самое главное, что это ведь не станет гарантией его счастливой семейной жизни. Я хочу оставить их на тебя. Ты Бэлси! Ты защитишь их, ты не допустишь, чтобы они стали несчастными или наделали непоправимых ошибок. Кроме того, Бенсон стар и у него нет преемника. Я очень рассчитывал на Берлимблоу – они всегда были преданы тебе, значит, были бы преданы и моим потомкам, но я слышал, что у него какие-то неприятности.

– Вы всерьез полагаете, что я это допустила бы? – удивилась Маргарита и успокоила его: – Не волнуйтесь, у него все в порядке.

– Тогда я жду твой ответ, – сказал Бэлси.

Маргарита встала и подошла к окну. Довольно долго она стояла, обдумывая услышанное и взвешивая все «за» и «против». Наконец, она повернулась и сказала:

– Хорошо, ваша светлость! Я согласна выйти за вас замуж! Я обещаю, что буду оберегать не только Элеонор и Джорджа, но и весь наш род, сколько бы он ни продлился.

– Спасибо, Маргарет! Теперь я могу умереть спокойно – они в надежных руках. Можешь звать меня Ричард, – Бэлси тряхнул колокольчиком – видимо, звонков в этом доме не признавали, и спросил у появившегося Бенсона: – У тебя все готово?

– Да, ваша светлость, все, что исключит любые возможные недоразумения: врачебное заключение о вашей дееспособности, высочайшее разрешение заключить брак в обход предписанных законом порядков и проект брачного контракта, – сообщил тот.

– Тогда отдай его Маргарет – пусть Берлимблоу ознакомится с ним, чтобы вы могли обсудить все пункты, но времени у вас для этого – только до сегодняшнего вечера. А теперь пригласи моих детей, – приказал Бэлси.

Бенсон отдал Маргарите папку с документами и позвал Элеонор с Джорджем. Те, явно ждавшие под дверью, появились мгновенно и, когда услышали новость о том, что их отец решил жениться на Маргарите, то растерялись настолько, что потеряли дар речи. Да, с характерами у них было неважно, никто даже слова возражения не смог произнести.

– Мои дорогие и горячо любимые дети! – с нежностью в голосе начал объяснять Бэлси. – Вы ошибочно полагали, что я ничего не знаю, но я был в курсе всего, только сделать ничего не мог, – с горечью сказал он. – А Маргарет спасла нашу семью, нашу честь, будущее вас и ваших детей. Она обещала мне и впредь заботиться о вас, но, чтобы ей было легче это делать, она должна вращаться в том же обществе, что и вы. Она очень богата и могла бы легко купить титул, но я предложил ей более достойный путь, и она согласилась. Маргарет уже доказала своим поступком, что чувствует к вам самое искреннее расположение, а ваше не менее искреннее чувство благодарности к ней поможет вам сблизиться и стать настоящими друзьями.

За время его речи Джордж с Норой несколько пришли в себя, и девушка спросила:

– Нам нужно готовиться к свадьбе?

– Никакой свадьбы не будет, в моем состоянии я ее просто не перенесу. Церемония бракосочетания и подписания брачного контракта пройдет здесь, в доме, в семь часов вечера – для этого уже все готово, а потом будет небольшой ужин для своих, – объяснил герцог.

– Папа! Наверное, следует распорядиться, чтобы приготовили мамины апартаменты? – дрогнувшим голосом спросил Джордж.

– Нет! – опередив герцога, твердо ответила Маргарита. – Туда в свое время войдет только ваша жена, – четко выговорила она. – А мне будет достаточно и гостевой комнаты.

Брат с сестрой не могли не оценить ее деликатность и благодарно улыбнулись, у Норы даже глаза заблестели от слез, да и сам герцог растрогался и невольно вздохнул.

– А вот фамильные драгоценности герцогинь Бэлси мне сегодня надеть придется, их-то и надо почистить, – продолжила Маргарита.

– Они уже готовы, – заверил ее герцог.

– Ричард! Вы были так уверены в моем ответе? – удивилась она.

– Я был уверен в твоем благоразумии, – выразительно произнес он и спросил: – Тебе хватит времени, чтобы подготовиться и выглядеть вечером достойно?

– Конечно, – спокойно подтвердила она.

– Ты хочешь кого-нибудь пригласить? – спросил он.

– Берлимблоу должен быть на церемонии как мой опекун, а потом он останется на ужин и у вас, Ричард, будет возможность поговорить с ним о делах. В Лондоне же я пока знакома только с лордом Кертоном и его сестрой, их-то я и хотела бы пригласить. Вы не возражаете?

– Я знавал отца нынешнего Кертона, прекрасный был человек, – соглашаясь, покачал головой герцог.

– Его сын и дочь тоже очень достойные люди, впрочем, ваши дети с ними уже знакомы и могут подтвердить это, – добавила Маргарита.

При упоминании имени Кертонов Элеонор слегка покраснела и опустила глаза, да и Джордж, выглядевший очень довольным, поспешно сказал:

– Я согласен с Марджори. Это замечательные люди, – но тут же смутился под взглядом отца и заторопился: – Ну, мы пойдем – надо же все приготовить.

Он с сестрой и Бенсон вышли, а герцог, внимательно посмотрев на Маргариту, задумчиво сказал:

– Маргарет! Я очень хорошо знаю своих детей. Ты уже что-то затеяла?

– А что, Ричард? – удивилась она. – Прекрасная партия!

– Род древний и уважаемый, – согласился он. – Но ни гроша за душой.

– Это временно! – успокоила она его.

– А-а-а! Решила родственников подкормить! – усмехнулся он.

– Так из своих же денег! – возразила она.

– Ну-ну! Посмотрю я сегодня поближе на своих потенциальных зятя с невесткой, – хмыкнул он. – А они-то хоть догадываются о твоих намерениях?

– Ни сном, ни духом, – честно сказала Маргарита. – Только куда они денутся? Я же вижу, что это наилучший выход из положения!

– Да-а-а! – одобрительно протянул герцог. – Ты истинная Бэлси!

– Эта истинная Бэлси пока не обзавелась машиной, так что распорядитесь, пожалуйста, чтобы меня отвезли к Берлимблоу, – попросила она.

– Маргарет! Это такие мелочи, что я ими не занимаюсь, – поморщился герцог. – Скажи Джорджу, что я отдаю тебе свою машину с водителем, он же телохранитель – его зовут Роберт, и он все устроит.

Выйдя из кабинета, Маргарита очень легко нашла брата с сестрой – еще бы ей этот особняк было не знать. Теперь ей нужно было обеспечить Джозефу и Джоан не только максимально теплый прием в этом доме, но и заинтересовать Джорджа с Норой в них настолько, чтобы больше не волноваться за развитие событий – проблема Берлимблоу была решена, и она собралась вплотную заняться благосостоянием Кертона. Передав Джорджу слова герцога, она обратилась к девушке:

– Нора! Вы сами понимаете, что у Джоан не может быть подходящего для сегодняшнего случая платья. У вашего брата есть ее телефон, так что созвонитесь с ней, пожалуйста, и купите вместе достойный наряд для нее и все, что к нему полагается. Вот это кредитка, а вот PIN-код к ней, – она написала его на листке из блокнота и все вместе протянула девушке. – Я уверена, что она будет отказываться и отбиваться, поэтому объясните ей, что стоимость покупки я потом вычту из полагающей им части наследства.

– Какого наследства? – удивилась Элеонор.

– Марджори! Вы и раньше говорили что-то об их деньгах, но каких именно? – спросил Джордж.

– У меня сейчас времени вам все в подробностях рассказывать. Вы фильм о том, как я нашла сокровища в Блэкхилле, видели? – спросила она и оба синхронно и при этом обалдело кивнули. – Часть их будет принадлежать семье Кертона, потому что он наследник супруги лорда Блэкхарта, последнего законного владельца замка. Только пока… – она поднесла палец к губам. – Об этом никому ни звука! Договорились?

Они снова кивнули, но уже с совершенно другим выражением лиц. Да, им очень понравились Джоан с Джозефом, но их несомненные достоинства: древнее и благородное происхождение, красота, прекрасное воспитание и скромное поведение девушки, мужественность и успешная военная карьера Кертона тускнели на фоне их откровенно небогатой жизни, но каким же блеском эти же качества засияют на фоне больших денег! И Маргарита нимало не осуждала Джорджа и его сестру за такие мысли – они были так воспитаны, это была их жизнь, их менталитет. Но, главное, с этой минуты она была твердо уверена в том, что они приложат все усилия, чтобы закрепиться на завоеванных позициях, а потом развивать наступление дальше. А уж в том, что они никому ни слова не скажут о будущем благосостоянии Кертона, можно было даже не сомневаться – ну, кто же выпустит из своих рук такую добычу? Увидев, что ее собеседники уже о чем-то грезят, Маргарита грубо сдернула их на грешную землю:

– Нора! – позвала она девушку и напомнила: – Джоан! – а потом, повернувшись к ее брату: – Джордж! Машина!

Оба тут же встрепенулись, Джордж отдал сестре свой сотовый, чтобы она позвонила Джоан, а сам, подхватив Маргариту под руку, проводил будущую мачеху до теперь уже ее автомобиля, которым оказался все тот же «Астон Мартин».

– Отец уже давно им не пользуется, – грустно сказал Джордж. – С тех самых пор, как заболел. Так что распоряжайтесь им по своему усмотрению.

По дороге в особняк Берлимблоу Маргарита, пользуясь тем, что у нее есть немного времени – неизвестно ведь, насколько она задержится у Саймона, позвонила Кертону.

– Поздравь меня, Джо! Я сегодня выхожу замуж! – сходу заявила она.

Ответом ей было растерянное и довольно долгое молчание, потом нервный смешок, кашель и, наконец, раздался неуверенный голос Джозефа:

– Марджори! Ты же говорила, что никогда не выйдешь замуж, – напомнил он.

– Ах, Джо! Есть причины и причины! – небрежно бросила она. – Только мое замужнее состояние никак не отразится на моей жизни, – успокоила она его.

– Кто же этот несчастный, согласившийся связать свою судьбу с такой непредсказуемой и взбалмошной особой, как ты? – с деланным сочувствием поинтересовался Кертон.

– Герцог Бэлси, – невинно сообщила она.

– Ап! – звук захлопнувшегося чемодана свидетельствовал о том, что готовое сорваться словцо осталось намертво запечатанным – не то это было имя, над которым можно шутить. – Ну, что ж! Поздравляю, конечно, твоя будущая светлость, – растерянно сказал Кертон.

– Не волнуйся, Джо, я не собираюсь долго оставаться только в этом качестве, – пообещала Маргарита.

– Учитывая преклонный возраст герцога, твоим следующим титулом будет, видимо, ваше высочество? – ехидно спросил Джо.

– О, нет! С меня и этого довольно! Просто я хочу себя попробовать в роли вашей, милорд, тещи и свекрови для Джоан, – сообщила она.

– Чего?! – заорал Кертон. – Ты с ума сошла?

– Ничуть! Я сегодня имела возможность убедиться, что вы произвели на Джорджа и Нору самое благоприятное впечатление и его нужно только закрепить, а потом всячески развивать. Или ты хочешь сказать, что они сами вам не понравились? А ну отвечай! Только честно! – потребовала Маргарита.