Czytaj książkę: «В одну реку не войти дважды», strona 3
– Да, Виктор Васильевич. Со мной всё в порядке. Вам не о чем беспокоится. Вещи вашего сына я собрала. Он оставил ключи от квартиры, но знает когда и как меня найти. Всего доброго. – Катя подходила к дому, когда её телефон подал сигнал вызова. – Я тебя слушаю, – ответила она на звонок Александра.
– Я приеду завтра утром.
– Хорошо, – прервав связь, почувствовала приступ голода, вспомнив, что сегодня ещё не обедала, не говоря уже о завтраке.
Спала она в эту ночь крепко и без снов. Новый день начался с лёгкой зарядки и завтрака. Голова была «пустой», а мозг отказывался анализировать ситуацию и давать прогнозы на предстоящую беседу с мужем. Александр позвонил в дверь в девять часов утра.
– Как ты?
– Нормально.
– Ты дашь мне возможность объясниться. Не уверен, что ты поймёшь меня и поверишь, но я попытаюсь, – говорил он, проходя в гостиную.
– Ты чего так волнуешься? Я не прокурор, а ты не в зале суда. Постарайся объяснить всё доходчиво. Неприятные детали мне не нужны, но их суть я должна уловить. Понимаешь, мне хочется знать причину таких перемен в наших отношениях.
– Я привёз фото, взгляни. Оно сделано с общей фотографии нашего класса. Марина Назарова пришла к нам в начале учебного года. Я был далеко не святым в свои неполные восемнадцать лет, но и она не была невинной, девственницей. Возможно, наша связь прекратилась сама по себе, если бы не стала наглядным пособием в новогоднюю ночь. Она подставила меня, а я чуть не задушил её, когда понял, что всё подстроено. Если коротко, её перевели в другую школу, а меня поместили в больницу. Стараниями отца я не стал пациентом психушки, хотя всё к тому шло. Я не видел её пятнадцать лет, а месяц назад столкнулись в ресторане. Вернее, она подошла к нам с Олегом. Вот в тот вечер всё и случилось. Я посмотрел запись, присланную тобой, и могу сказать, что обращался я не к тебе, а к ней. Ничего не хочешь сказать о фотографии?
– Что здесь скажешь? Сходство есть и оно очевидно.
– Был на приёме у врача. Старик за эти годы сильно сдал, но его прогноз вполне утешительный.
– Почему ты не поверил мне на слово?
– Я и предположить не мог, что Назарова станет толчком к возврату в неприятное прошлое. Я прекрасно помню свою тесную встречу с ней, но меня бросает в дрожь от кадров с тобой. Прости.
– Что будешь делать?
– Хотелось бы жить. А получится у меня это или нет, не знаю. Это копия заключения врача. Прочти.
– Мне трудно тебе что-то советовать, – прочитав заключение, сказала Катя. – Попробуй себя убедить в том, что мы расстались из-за твоей измены. Ты изменил, я не простила. Возможно, эта часть правды тебе поможет.
– А тебе? Не берусь представить, что ты чувствуешь ко мне.
– Я справлюсь, пусть и не сразу. В нашей жизни с тобой было много хорошего. Возможно, оно и не перевесит негатив последних недель, но и не даст ему шанса взять верх.
– Можно попросит тебя кое о чём?
– Ты о копии заключения? Она тебе нужна?
– Нет.
– И мне она без надобности. – Катя разорвала копию заключения врача на четыре части и протянула Александру. – Держи и поверь мне на слово: я не испорчу твою жизнь своей осведомлённостью. От меня информация не уйдёт. Своё слово я держу. Это не из-за денег, которые перечислил ты или твоя семья, а в память о счастливых днях нашей семейной жизни.
– Позвони мне во вторник, и я подъеду к загсу.
Катя, зная Александра не первый год, видела, что беспокоит его не только «душевная боль», но и физическая. Муж, при любом недомогании или боли, «умирал».
– Тебя ещё что-то беспокоит?
– Меня вчера «наказали» возле лифта, когда я вышел из своей квартиры. Били секунд двадцать, не проронив ни слова, но со знанием дела. Спокойно сели в лифт и спустились вниз. Как думаешь, кто и за что?
– Тебе виднее. Я и дом твой найду с трудом, и знакомых боксёров у меня нет.
– Я о тебе и не подумал. Это сделал или Женька, или я получил вместо него. Не бери в голову.
В этот вечер Катя долго не могла уснуть, мысли всё время возвращались к Михайлову. «Странно, но думая о нём, называю его по фамилии, а не по имени, как раньше, – грустно подумала она. – Причину такого его поведения я теперь знаю. А что это меняет? Ничего! Забыть о побоях сложно, но можно. А как быть с изменой? Пожалуй, его измена для меня гораздо страшнее, чем садистские приёмы. Это почти смертельный удар, от которого не оправиться. Дело не в моей чистоплотности, а скорее в доверии. Я не смогу доверять ему, как это было раньше. И что это будет за жизнь? На сколько нас хватит с подозрением и недоверием? А где гарантия, что подобное не повторится? Да, мне не в чем его упрекнуть за четыре года брака, но всего три пятницы изменили многое. Была ли между нами любовь? Думаю, была. Первое время, после нашего знакомства, я была уверена, что его интерес или каприз продлится недолго. Проходило время, мы становились ближе и уже не мыслили себя друг без друга. Не знаю, каким он был до меня, но судя по свадебному подарку его семьи, сын был далеко не подарком. Выходит, он менялся ради меня. Допустим. Что это меняет? Ничего! Вы, Екатерина Викторовна, сколько не ищите для него оправданий, а назад у вас хода нет. На этот раз ваш разум и сердце вынесли единогласный вердикт. Вы прощаете мужа, помня всё хорошее, и отпускаете с миром во имя своего будущего».
Встреча в загсе ограничилась получасом. Написав заявление, Катя вопросительно посмотрела на Михайлова.
– Будешь возражать?
– Соглашусь и попрошу оформить развод в моё отсутствие. – Александр вышел спустя пять минут. – Через месяц получишь развод. Разведут в моё отсутствие. Я улетаю, могу не успеть.
– У тебя что-то случилось?
– Хуже, чем есть, уже не будет. Прости меня Кать и не держи обиды. Да, твою квартиру освободят не раньше весны. Потерпишь?
– Я не спешу. Пусть живут.
– Если передумаешь лететь в Сочи, найди желающих, или поговори с Аней и лети с ней.
– Я подумаю.
Через месяц Катя получила свидетельство о развод, позже новый паспорт на добрачную фамилию. День рождения в этом году выпало на понедельник, и ждать в гости дядю не стоило. Это немного радовало, так как разговора о разводе можно было избежать. Утром принесли букет от Михайлова. Карточки не было, но для Кати это было очевидным. Только он дарил ей в этот день белые хризантемы. Дядя поздравил звонком и переводом на карту, о чём пришло сообщение. Отработав смену и получив свою порцию поздравлений, зашла в кондитерскую, купила торт и позвонила Ане. Подруга обещала быть не позже семнадцати.
– Ты почему без Павла? – впуская Аню в квартиру, спросила Катя.
– Пашка работает как пчёлка. У меня для тебя одни приятные новости, – отвечала Аня, снимая верхнюю одежду. – Я теперь Белова. Мы расписались с Павлом месяц назад.
– Поздравляю. Что хочешь в подарок?
– Хорошее отношение, – проходя на кухню, ответила гостья. – Вторая новость не хуже первой. Дом, где проживаем, попадает под снос, и нам светит другая жилплощадь. Пусть это будет и не новый дом, но и не наши развалины. А как ваши дела? Что-то в квартире изменилось, но что именно не пойму.
– У меня, Аннушка, в отличие от тебя, новость не очень приятная. С Михайловым мы развелись. Я и паспорт на свою фамилию получила, и вещи, напоминающие о нём, убрала с глаз. Не виделись месяца полтора, а цветы от него курьер сегодня принёс.
– Кать, как же так? У вас были прекрасные отношения.
– Были, Аннушка, были и прошли, – Катя с лёгкой грустью посмотрела на Анну и рассказала о квартире, о разводе, скрыв лишь часть правды.
– Кто бы мог подумать, что Михайлов тебя предаст. С другой стороны, почему квартиру оформили на тебя? Может его отец предусмотрел такой исход и побеспокоился о внуках.
– Я не знаю, о чём он думал, но носом ткнул меня вовремя.
– Что говорят на работе?
– Ничего. Думаю, коллеги внимания не обратили или сделали вид, что не заметили смены «вывески» «Михайлова» на «Михайловская». Ань, а ты хочешь полететь зимой в Сочи?
– Шутишь? Конечно, хочу. Там говорят очень здорово. Только кто меня там ждёт? Улучшим свои жилищные условия, а позже подумаем.
– Ань, я спрашиваю не из простого любопытства.
– И какого ответа ты ждёшь от меня?
– Честного. У меня есть две путёвки на середину января сроком на неделю. Перелёт, проживание и двухразовое питание оплачено. Если будете экономными, не разоритесь. Поговори с Пашей, отработай смены заранее. Будет вам достойный подарок. Я не занимаюсь благотворительность. Мы были там в январе. Мне понравилось.
– Почему не летишь сама?
– По кочану! Никак не привыкну к одиночеству, к тишине в пустой квартире. Я столько часов перерабатываю, самой страшно.
– С Пашей я поговорю, а вот с работой, боюсь, будут проблемы.
Они проговорили часа два, прежде чем за Аней приехал муж.
Новый 2016 год Катерина встретила на дежурстве, приняв поздравления от дяди и Ани по телефону. Ей никак не удавалось привыкнуть к новому ритму в своей жизни. Михайлов «устраивал» ей отдых не только в отпусках, но и в праздники, в выходные. Они ходили в гости, принимали гостей у себя, выезжали на природу. Жизнь шла полным ходом. Теперь жизнь не шла, она проходила мимо неё.
Глава 5
Михайловский и Михайлов встретились на совещании в мэрии.
– Как поживаешь, Дмитрий Ильич?
– Твоими молитвами, – пожимая руку, ответил Михайловский. – Как там Катерина с Александром поживают? Я с октября её не видел, а по телефону можно услышать, но не увидеть.
– Отстал ты от жизни. Развелись они в октябре.
– Как развелись?
– Через загс. Сашка изменил, Катерина не простила.
– Такой новостью она по телефону не поделится. На все мои вопросы один ответ: «Не беспокойся. У меня всё в порядке». Я, идиот, значения не придал её словам «у меня», а не «у нас». Она в свою квартиру вернулась?
– Зачем? Квартира куплена до брака и на её имя. Племянница твоя и не знала об этом, пока я её носом не ткнул в документ. Я по наивности думал: торопятся со свадьбой – значит беременная. Не мог я внука оставить без жилья, зная своих сынов. У них думает не голова, а головка.
– В это я охотно верю. Лишнюю информацию Катя в голове не держит. Мирно расстались?
– Я слышал, по телефону общались, значит врагами не стали. Как твои?
– Плохо. Кроме жалоб и претензий к мужьям разговоров нет. Хватит! Ты своими новостями настроение мне испортил.
– Не жалуйся. У тебя в старости утешение будет в лице племянницы, а вот мне такой снохи уже не видать. Да, я тебя сдал с потрохами. Её волновал вопрос о работе в клинике. Я сказал правду.
После работы Михайловский приехал к Катерине.
– Ты почему мне не сказала о разводе?
– Ты тоже промолчал о клинике. Я выглядела полной дурой перед Михайловым, пока он сам не лопухнулся. Дядя Митя, три месяца прошло. Я уже и паспорт сменила, и прописку. Нашу с бабушкой квартиру выставлю на продажу в мае, как только квартиранты.
– Деньги понадобились?
– У меня нет проблем с деньгами. Ты помнишь, когда в ней ремонт делался? С тех самых пор там конь не валялся. Сколько лет прошло? А я тебе скажу: двенадцать!
– С этим я согласен. Кать, а что послужило причиной для развода? Так дружно жили.
– Жили дружно, спорить не буду. Михайлов был хорошим мужем. Я ему за многое благодарна. Но всего одна ложка дёгтя способна испортить бочку мёда. Мы с тобой закрываем эту тему и не возвращаемся к ней. Своего решения я не меняю, а ты, дядя, оставайся при своём мнении и не сообщай о переменах в моей жизни домашним. Будешь им советовать в скором времени.
– Думаешь, разбегутся?
– Думаю, Вика выставит себя потерпевшей стороной и сделает виноватым мужа, пока не получит того, к чему стремилась. Насте нужно жить своим умом, а не подражать сестре и понять, что та ею манипулирует.
Михайловский Дмитрий Ильич поставил перед собой задачу звонить племяннице в определённое время и полгода не нарушал этой установки. Катерина, не дождалась звонка в контрольное время, позвонила сама. Вызов шёл, но ответа не было. Повторив попытку трижды, результат был прежний. Дядя, если был занят, присылал СМС о том, что перезвонит. На этот раз его телефон молчал. «Звонить сёстрам или тёте бессмысленно. Они, если и ответят на звонок, то из вредности ничего не скажут, либо вызов сбросят. И что мне с вами делать, Дмитрий Ильич? Сам слово дал звонить в тринадцать часов, сам его и отменил, – рассуждала она вслух, думая о том, к кому может обратиться. – Звонить Михайлову можно, но это в том случае, если они сотрудничают или общаются. Если нет – мой звонок будет расценен как предлог. А мне этого не хочется. Стоп! Наш заведующий. Он приятель дяди. Как я могла об этом забыть? Мы общаемся с ним только по работе, но и у дяди приятелей не так много. Стоит рискнуть», – убеждала она себя. Через пять минут Катя стояла у дверей кабинета заведующего.
– Разрешите?
– Входите, Михайловская. С чем пожаловали?
– У меня проблема личного характера.
– Выкладывайте вашу проблему.
– Вы не знаете, где мой дядя? На мои звонки он не отвечает, чего за ним никогда не было. Звонить мне его домашним, зная, что не ответят, смысла нет. Да и правды они не скажут.
– А я, значит, скажу.
– Если знаете, скажите. Без веской причины он не мог мне не перезвонить. А если что-то случилось?
– Случилось, Екатерина Викторовна, – он внимательно посмотрел на подчинённую. И вспомнил слова Михайловского: «Ты не удивляйся моему «подполью». Единственный, кто меня хватится искать – племянница. Не дозвонится, начнёт действовать. Вот только не знаю, с кого начнёт».
– Говорите как есть.
– Болен ваш дядюшка. Серьёзно болен. Онкология у него. Оперировать поздно. А лежит он в нашей клинике в отделении неврологии, что далеко от его диагноза. Лёг подлечить нервы, отдохнуть от своей семьи и подумать.
– А меня в расчет не принял. Я целый день на работе. Чем ему могла помешать?
– Не горячись. В палате он среди людей. Меньше мрачных мыслей.
– У вас есть телефон его врача? Я поговорю с ним, а потом с дядей.
– Что это тебе даст?
– Хочу сделать его жизнь менее мрачной. Попробую что-то исполнить, помочь. Не говорите ему о моём визите сутки.
– Хорошо. Держи визитку его врача.
Катерина навестила дядю к вечеру следующего дня, чего он никак не ожидал.
– Приветствую подпольщика и симулянта в одном лице. Кто-то упрекал меня в недоверии, а сам поступил нечестно. Ответил бы на звонок, соврал, и не было бы паники.
– А что бы я тебе сказал?
– Всё! Что-то бы решили вместе или отказались. Кто меня убеждал в том, что нельзя изменить то, что тебе не под силу? Прими ситуацию и живи в ней, а не выживай. Чего ты хочешь прямо сейчас?
– Большой кусок пиццы и чашку хорошего кофе.
– Поехали.
– Куда?
– В пиццерию. Пара остановок на маршрутке и мы на месте.
– Я пошутил, – улыбнулся Михайловский.
– А я говорю серьёзно.
– Кать, давай махнём в Дубай. Столько раз собирался, да так и не выбрался.
– Это как с пиццей?
– О Дубае я говорю серьёзно. Ты полетишь со мной туда?
– Хорошо. Полетим в Дубай, но не завтра. Это ты у нас босс, а у меня есть свой начальник и график. Путёвки оформишь, дела в своей компании уладишь, а там и моя очередь подойдёт на отпуск. Думаю, через месяц будем созерцать пустыню. Мы были там с Михайловым. Мне понравилось.
– Вспоминаешь его?
– Его нет, а жизнь с ним, вспоминаю. В ней было много хорошего. После развода он напоминает о себе раз в год, в день моего рождения. Присылает мне цветы с курьером.
– Я не понимаю таких отношений. Он подсознательно ждёт прощения, а ты и не прощаешь, но и не гонишь.
– И не надо тебе ничего понимать. Во-первых, я его не вижу и не слышу. Мне гнать не кого. Во-вторых, моё прощение ему не нужно. Больше четырёх лет мы прожили в мире и согласии. Мне не в чем его упрекнуть в этот период. А что случилось позже, то случилось. «Повинную голову меч не сечёт», – говорила бабушка.
– Ты часто говоришь словами моей мамы.
– Я иногда и беседую с ней. Такой тихий шизофреник, ждущий ответы на свои вопросы.
– Кать, поехали со мной на нашу малую родину. Боюсь, я в одиночку заблужусь в трёх соснах.
– Курс лечения пройдёшь, и махнём с тобой на пару в город детства. Думаю, одного дня нам хватит.
Была поездка в город детства, двухнедельный отдых в ОАЭ, встреча 2017 года в сказочном пансионате среди леса, где они провели десять дней.
Глава 6
У свежей могилы дяди, она оставалась одна, когда подошёл Михайлов.
– Ты как, Катя?
– Плохо, – призналась она. – Род Михайловских закончился. Я потеряла всех своих родных. Извини.
– Тебе самой помощь нужна?
– Спасибо. Я справлюсь.
– Подвезти до кафе?
– Я туда не пойду. Навещу бабушку и отправлюсь домой, – Катя, не глядя на Александра, медленно пошла вдоль могил.
Прошло не меньше получаса, когда Михайлов преградил ей путь у ворот.
– Садись в машину. Я отвезу тебя домой. – Он открыл дверь, помог ей сесть и завёл двигатель. – Кать, так нельзя.
– А как можно и нужно, Михайлов? Подскажи. Я знала, что это случиться, он об этом знал, и для его семьи не было секрета. Зайти в комнату к мужу раз в день нельзя, а делать скорбным лицо на людях так привычно. Ты видел там Вику? Какое нужно иметь сердце, чтобы не проститься с отцом? – Катя вздохнула, глядя в окно. – Тебя пугает моё состояние? Да, вид у меня действительно плох. У меня есть два дня, чтобы прийти в себя и окончательно не потерять веру в людей. Как твои дела? Как родители и Женька?
– Всё в порядке. Женька женился осенью. Теперь ждёт пополнения в семье.
Больше говорить не хотелось, и оба замолчали до самого дома.
– Кать, можно я тебе позвоню?
– Можно, но я не обещаю ответить на звонок.
За полгода частого общения с дядей у Катерины не было времени на размышления о смысле жизни. Теперь свободного времени оказалось с избытком, и она не знала, куда себя деть и чем заняться. С тётей и сёстрами Катя встретилась в доме вдовы через три дня на оглашении завещания. Катерине была завещана в дар машина дяди, купленная незадолго до болезни. Её следовало принять или отказаться. Здесь же адвокат вручил ей и медбрату, ухаживающему за дядей, конверты с валютой и запиской в одно слово: «Спасибо».
– Кать, не нравится машина Дмитрия Ильича, позже обменяй её на другое авто. Твой порыв здесь не оценят, – говорил Стас, муж Насти. – Место парковочное у тебя есть. Пусть стоит там до лучших времён. Я разберусь с делами и помогу продать её или обменять.
Катя плохо знала Станислава, мужа Насти, но совет его приняла, вспомнив слова дяди: «Звёзд с неба не хватает, но толковый кадр. Ему решительности не хватает или опыта. Пока он думает, поезд уходит. С другой стороны, может, стоило дождаться следующего». Наследство было оформлено, и «Кузя» переехал на парковочное место в подземном гараже дома Екатерины.
Михайлов позвонил недели через две.
– Как твои дела?
– Нормально. Есть одна проблема, которую я сама себе и создала, согласившись с наследством дяди. Найди мне покупателя на его машину.
– Не понял. Михайловский завещал тебе свою машину?
– Какой ты догадливый.
– Почему сама не пользуешься? Машина новая, прослужит долго.
– А работать я буду для того, чтобы «прокормить» этого монстра и содержать?
– Покупателя найду. В этом проблем нет. Сколько ты за неё хочешь?
– Сколько дадут. Это ты ориентируешься в ценах. Хотела отказаться от неё сразу, но Стас убедил меня не делать такой подарок вдове.
– Правильно сделал. А мне машину продашь?
– Покупай, если она нужна, и ты не делаешь мне одолжение, а просто хочешь помочь. Избавь меня от головной боли. Будь она ни танком, а небольшой хэтчбек, возможно, оставила. Да и менять, не имея водительских прав, рано.
– Если я правильно тебя понял, хочешь продать эту и купить небольшую?
– Мыслишь правильно, но не точно. Продать хочу как можно быстрее, а купить после курсов и получения прав.
Михайлов приехал с братом через неделю и ждал Катерину у подъезда. Они прошли на парковку, Катя передала ему ключи от машины. Он сел за руль, она рядом.
– Ты хорошо подумал? Мне бы не хотелось икать каждый раз, когда ты садишься за руль этого монстра.
– Не переживай. Мы до ГАИ заедем на сервис, всё проверим. Ты на курсы записалась?
– Нет.
– Держи газету. Пока я буду проводить диагностику «Кузе», ты ознакомишься с ценами. Будешь знать, что я тебя не обманул. Все предложения о продаже подчёркнуты. Кружком обведены авто, которые я рекомендую к покупке. Этот вопрос можно обсудить в любое время.
Машина была продана, деньги перечислены на счёт. Через три месяца, при непосредственной помощи Михайлова, Катя получила водительское удостоверение и стала владелицей белого Aurisa. Александр сдержал слово и помог ей.
– Ты довольна? – выйдя из здания ГАИ, спросил он.
– Более чем. Спасибо за помощь, – Катя чувствовала, что ему что-то нужно сказать или спросить, но он не решается. – Мне кажется, у тебя ко мне есть ещё вопросы. Спрашивай.
– Скажи, мы можем начать всё сначала?
– Не можем. Того что было нам не вернуть, других отношений я не хочу. Многое можно простить, а вот забыть, вычеркнуть из памяти как-то не получается. Мы не сможем доверять друг другу, как это было раньше. Что это будут за отношения? Я не знаю, какой ответ ты от меня бы услышал, задав этот вопрос через два-три месяца после своего ухода, а сейчас скажу: «нет». – Она вдохнула и посмотрела на Александра. – Знаешь, первое время было очень плохо. Говорят: «привычка, вторая натура». Так оно и есть. Я привыкла о ком-то заботиться, к тому, что кому-то нужна, что меня ждут дома. Потом этого не стало, и я, скажем, «потерялась». Казалось, жизнь потеряла всякий смысл. Позже, просто переболела тобой.
– Почему ты обращаешься ко мне по фамилии?
– Не знаю. Как-то само выходит. Понимаешь, «Саша», «Саня» «Шура» – это прошлое, где было много хорошего. Михайлов – настоящее. В нём нет ни общих интересов, ни друзей. Я беседую с тобой как с приятелем, которого знаю, но редко общаюсь. Не обижайся. Ты спросил, я ответила. Приняла твою помощь с «обменом» машин без всякого умысла. Этот вопрос, в любом случае, нужно было решать. Он бы решился и без твоей помощи, правда, несколько позже, – она улыбнулась. – Не хотела тебе говорить, но поделюсь своей информацией, которая касается и тебя. Думаю, она тебе если и не понравится, то не сделает несчастным, – улыбнулась Катя, глядя на него. – Было два вопроса, которые мне хотелось прояснить для себя. Они возникли почти сразу, как ты ушёл, но решила я их месяца через три, получив паспорт на свою фамилию. Одним словом, перестраховалась. Свой первый визит я нанесла доктору, фамилию которого запомнила, читая твоё заключение. То самое заключение, чью копию я разорвала. Правда, он оказался сыном твоего врача. Свой визит объяснила профессиональным интересом к проблеме одной своей пациентки. Наша беседа длилась недолго. Не буду вдаваться в подробности и детали. Ты можешь спокойно жить полноценной жизнью при некоторых ограничениях.
– Я это знаю. А что второе?
– Здесь всё не так прозаично. Ты в своё время не обратил внимания на тот факт, что моя мама была сестрой дяди Мити, а выйдя замуж, взяла фамилию мужа. А я единственный ребёнок семьи Назаровых. Мне было пятнадцать, когда бабушка оформила опеку, а я, с её согласия, стала Михайловской. – Катя улыбнулась. – Я знала, что у отца был старший брат, жил в этом городе и был знаком с моим дядей. Но я никогда не видела его, его семью. Пришлось поговорить с дядей. Оказывается, мой отец был ещё тем идеалистом и не одобрял поступков и методов работы брата. На этой почве возник конфликт, переросший в тихую войну. Дядя умер в девяносто восьмом, а его семья, жена, дочь и внучка, живут по прежнему месту жительства. Ты сам показывал мне фото, и Мария Михайловна меня признала. Внешнее сходство с Мариной Назаровой, несомненно, есть, пока она не заговорила. Она чуть выше, крупнее, чуть наглее и вульгарнее. Я не афишировала наше знакомство с тобой, но подталкивала к откровенности, и она кое-что мне поведала за бокалом вина.
– У них не возникло вопросов к тебе?
– Нет. Ты тоже не обратил внимания на то, что я сказала две минуты назад, – Катя усмехнулась, глядя на Михайлова. – Я не помнила дядю, семью его никогда не видела, а мой отец умер пятнадцать лет назад.
– А если бы спросили?
– И что? Я и дяде задала вопрос: живы ли родственники моего отца? Он мне и выдал информацию. А всё сказал или нет, не знаю. Адрес я выяснила сама и в гости пришла не с пустыми руками. Так, после часовой беседы с сестрой, которую интересовала моя личная жизнь и отношения, я узнала некоторые факты из её биографии. Не скажу, что в её рассказе мне всё понравилось, но стало ясно, кого ты видел перед собой и к кому обращался «воспитывая» меня в те дни. Вернулась я домой с чувством неожиданного выигрыша в лотерею. Просмотрела несколько раз запись. Зрелище неприятное, но меня интересовал только звук. Я вслушивалась в каждую фразу, в каждое слово, сказанное тобой. Знаешь, к какому выводу пришла? Ты был со мной, а видел перед собой другую женщину, обращался к ней, и воспитывал её. От этого открытия мне стало легче, и так захотелось тебя увидеть.
– Ты хранишь эту запись?
– Я уничтожила её в тот же день.
– Общаетесь?
– Нет. Я оставила свой номер телефона, но звонка за полтора года не было. Больше информации у меня для тебя нет. Спасибо ещё раз за помощь и удачи тебе.
Катя села в свою машину и аккуратно выехала на проезжую часть дороги, ведущей к дому. Михайлов с грустью смотрел ей в след, понимая, что эту женщину ему не вернуть.
