– «О, простите барон»: наигранно смутилась дама: – « Но я вас помню ещё мальчишкой. И для меня, вы всё тот же». Она присела на стул около кровати.
– «Мой свет, Сашенька… Ты милая со мной… Жива… Мы уж и не надеялись на это. Среди эмигрантов ходили слухи. Что сгинула вся семья… Мы уж, оплакали и тебя. Но тут звонок… Мы сразу были ошеломлены известием. Недоумевали причем тут Берги? Но вот сейчас на место встало всё. …Как самочувствие?»: прижав к лицу исхудавшие ладони сестры, рыдала некогда веселая шалунья: – «Ты нас прости, что не смогли тебя забрать. Мы ведь не знали… Ничего о твоей судьбе. Но мы теперь все вместе. Мы заберём тебя. Мы всё устроим…».
Андрей вдруг ожил: – «Я не отдам. Она теперь моя. Вы если не заметили, у нас ребёнок. И ей самой решать…». Света всхлипнула и подняла глаза на барона, промокая слёзы платочком: – «Вы о чём? Сашуля, это он о чём?» Саша молча всхлипывала не в силах вымолвить ни единого слова.
Андрей продолжил: – «Мы с её восемнадцатилетия помолвлены. И хоть всё так нелепо получилось, но мы теперь семья. А свадьба будет, как только Александра встанет не ноги. И я, ее, вам не отдам».
– «Не горячитесь милый друг, полно вам. Я не отбираю. Но вам от родственников, увы, не отмахнуться. Я не уеду, пока она лежит в постели. И буду назойлива, как муха. Хотя быть может, вам то помешает…»: она высунула язычок, и по детски подразнила его. Все замерли и от нелепости такой, расхохотались.
– «Светлана Ивановна, но вы опять в своём репертуаре?»: вытирал манжетам слезы Андрей: – «И когда ты повзрослеешь? Я же серьезно».
– «И я серьёзно. Мы не оставим Сашеньку вниманием. Она нам не меньше дорога. Она моя сестра»: ворчала, нарочито Светка.
– «О, да, конечно, это ваше право»: смиренно выдохнул атаман: – «Но я лишь умоляю о снисхождение. И констатирую, кое-какие факты. А так, пожалуйста, да сколь душе угодно». Светка поднялась и подошла к спящему ребёнку. Немного постояла, восхищённо улыбаясь. Затем вернулась и зашептала: – «Она прекрасна. Вся в тебя. И имя ей подходит. Наташа… Я жду не дождусь чтобы понянчить. …И ты молчи барон. Она моя племянница»: кинула она пренебрежительно, в сторону Андрея.
– «Сашенька, мы здесь все. Сейчас поднимутся; отец с мамой и Валерий. Малышку Машеньку, наверно тоже принесут. Ты как ещё не устала? Мы здесь расшумелись. Быть может, отдохнёшь? А мы потом к обеду ближе, вернёмся»: доверительно ворковала она, заглядывая в испуганные глаза Александры.
– «Не уходи»: простонала жалобно та. – «Да девочка, да сладкая, мы тебя любим. И здесь будем столько, сколько ты пожелаешь. По крайней мере, мне спешить некуда»: и задорно покосилась в сторону притихшего мужчины.
– «Заноза ты Светлана, я ж извинился»: отреагировал Андрей.
Дверь приоткрылась, и степенно чередой вошли: Иван Михайлович, Елена Григорьевна, Валерий с малышкой на руках, барон с баронессой, заключал процессию, Пашка.
Все столпились около кровати, осыпая комплиментами, смущённую Сатурмину.
– «Сашенька»: стоя на коленях шептал Иван Михайлович, целуя худенькие ладошки: – «Душечка, прости меня. Я должен был надеяться. А я поверил слухам. Малышка, я уж оплакал твою смерть. Да, простит меня Бог. Я так счастлив… Я так счастлив…». Он плакал и не скрывал своих слёз. Саша улыбнулась: – «Полно вам, встаньте дядя. Я тоже счастлива, что вы все живы. Мне тоже не было вестей от вас. Нас раскидало будто ветром. И это ль не удача, что мы вновь вместе? Спасибо Андрею с Павлом. Они так постарались».
Павел отозвался: – «Всегда к твоим услугам, графиня».
Баронесса всплеснула руками: – «Ну, как же всё прекрасно… Все как в сказке…». Ульрих Гербертович поправил: – «Только уж в очень замудренной».
Аннет съязвила: – «И ветер истории уж больно жестокий и безжалостный».
Оставив старших, молодёжь спустилась в зал. Андрей впервые сам оставил комнату. И теперь маячил нервно, не зная, куда приклониться.
Аннет заметила, и остановила его у камина, усаживая в кресло: – «Успокойся. Это ненадолго… Поговори с нами. Мы же тоже по тебе скучаем. Быть может, поделишься планами?»
Он вздохнул: – «Да, конечно. Но я сейчас не больно разговорчив. Прошу меня простить. Но если будут новости, я непременно поделюсь». Он вновь поднялся, и поспешил наверх. Она развела руками:
– «Вот он теперь такой. Прошу не обижаться… „Все дело в женщине“, как говорят мудрые французы».
Валерка хмыкнул: – «Эк, его поймало. Сочувствую… Но Сашенька того достойна. Она же умница, красавица, из уважаемого рода… Коль не было б, Светланки, я сам бы на ней женился». Он хитро покосился на жену.
Анна, поддерживая тему, продолжила: – «Скажи спасибо, что он тебя не слышит. А то б узнал ты бурю его страсти».
И Светка поддержала: – «А я бы добавила, что не до дал Андрей». И от удачной шутки рассмеялась. Постепенно разговор вошел в обыденное русло, удаляясь от наболевшей темы. Нашлись другие, что были, не менее интересны, и что как повелось, сближали.
Андрей прокрался не заметно в комнату, и наблюдал со стороны, не вмешиваясь в оживленный разговор. Когда посетители засобирались оставить Сашу. Чтобы позволить отдохнуть. Он вдруг возник и предложил минуточку внимания. Встал перед кроватью Александры на одно колено и обратился: – «Любимая скажи, согласна ли ты, быть моей женой? И неразлучно жизнь прожить до самой смерти? (У нас с тобой не всё вышло, как бы хотелось, но это же должно было случиться)». Он протянул в коробочке кольцо. Саша смутилась, но сказала: – «Да…» Достал кольцо и надел на похудевший палец. Оно слегка было большим.
– «Я извиняюсь, покупал его ещё в России»: смутился атаман.
Поднялся и обратился к старшим: – «Мы были обручены три года. Теперь пора бы нам и пожениться. Я думаю, из вас никто не будет, против? А свадьба будет, как поднимется невеста». Он выдохнул всю эту фразу на одном дыхание.
Присутствующие расчувствовались и дружно прослезились. В кроватки проснулась Наталья и заворчала. Андрей отозвался: – «Ну, как же без тебя, родная? Как же без тебя?» Извинился и поспешил к дочери.
Вечером в столовой всех будоражила одна и та же новость, предстоящая свадьба. Аннет возмущалась: – « Какой же он стал скрытным. Почему я, узнаю, о его планах, со всеми вместе? Это не поправилам. Мы же всегда были лучшими друзьями». Света мечтательно улыбалась, не замечая ворчания будущей родственницы. Делилась своим восторгом: – «Как же это романтично. Пройти, через столько испытаний, вернуться с того света и пойти под венец. Какое несгибаемое чувство? Ах, я так рада». Она расчувствовалась и всхлипнула, промокая глаза расшитым золотом атласным платочком.
– «Папа мы приготовим ей приданное?»: обратилась она к Ивану Михайловичу.
– «Деточка у неё самое достойное приданое для её положения. О ней уже позаботились родители. Мой брат хоть и был потомственным патриотом, но отнюдь не страдал слабоумием. В банках Швейцарии и в ценных бумагах по всему миру, крутятся миллионы. Я являюсь поручителем и ответственным лицом»: довольно промурлыкал он. – «Ах, папа, и ты молчал?»: изумлённо пропищала Светлана: – «Ну вот, они, мужчины».
Барон старший довольно потирал бороду: – « Не в деньгах счастье дорогие, не в деньгах. Любовь это самое достойное вложение. Она окупается всегда с лихвой, только не ленись». Он посмотрел, лукаво улыбаясь на баронессу: – «Родная ты со мной согласна?»
Софья Прохоровна была сосредоточена и погружена в свои мысли, но услышав голос мужа, обратилась вся во внимание: – «Ты милый всегда прав. Ты самый мудрый из мужчин. Я полностью согласна. Ты мог бы и не сомневаться»: пропела она, восхваляя мужа. Он довольно рассмеялся. – «Софи, ты так напряжена. Расслабься. Мы тоже были ко всему готовы. И свадьба сына будет грандиозным событием. Или я не барон фон Берг. Он есть единственный наследник»: закончил он патетически свою речь.
Все оживились и довольно рассмеялись. Пашка молчал. Баронесса дотянулась и похлопала его по руке: – «Не грусти дружочек, тебя отец то же не оставил без финансов. Вся наличность лежит в Швейцарии. История России показала, что коль пошло веселье, то до последнего медяка. Так что Сатурмин посоветовал брату перевести финансы за границу, не ждать, когда петух клюнет. И он послушался».
Черкасов удивлённо приподнял бровь: – «Мадам, и вы это говорите только сейчас? Вы что считаете, что я легкомысленный юнец? Хотя бы намекнули, чтоб я не маялся, в муках сожаления. Я ведь всё бросил, как есть. Оплакивая могилы прадедов и дедов. Родные стены пенат, создаваемые не одним поколением. Мне же начинать с нуля». «Прости дружок. Я виновата. Но как-то закрутилась. Теперь ты знаешь. Тебе немного полегчало?»: она виновато улыбнулась.
– «Ну что вы тётя, я не в серьёз. Я просто уже скучаю. Я же знаю, что вы меня не оставите без поддержки. На то вы и моя любимая, единственная тётушка»: грустно вздыхая, расшаркался в пространной речи Черкасов. Но несколько ожил и принял участие в последующих дебатах.
2
Саша быстро поправлялась. Профессор ликовал: – « Какая благодарная пациентка. Я ни разу не пожалел, что взялся за столь тяжелый случай, Это только русская женщина, могла упрямо выбраться из обоснованных неблагоприятных обстоятельств. Я вами восхищаюсь»: коверкая русскую речь, пел дифирамбы он, смущённой графине: – «Вы просто чудо. Я вами восхищаюсь. На сколь вы женственны, хрупки, на столь упрямы и живучи. Недаром вас природа одарила неповторимой красотой». Он покраснел: – «Да, да, я не отрекаюсь от своих слов. Вы чертовски красивы. Я не удивляюсь, почему это два молодых человека, рискуя жизнью, везли вас почти через всю Россию и беспокойную Европу, в самые лютые холода. Был бы я помоложе, я был бы весь у ваших ног»: он довольно рассмеялся. Саша покраснела: – «Ну, вы, то же скажите профессор. Обычные мы и не отличаемся от других женщин. Просто я хотела очень жить, ведь у меня малышка. А вот остальное, это просто чушь».
– «Нет, дорогая, это мнение не только моё. На том все сходятся мужчины мира»: отстаивал свои слова Швейцер: – «Но я к ним присоединяюсь от чистого сердца».
Андрей сидел рядом в кресле и делал вид, что ни прислушивается к оживлённой беседе. Но Саша приметила напряженную складку промеж бровей. Профессор продолжал: – «Сашенька наверно вам не встать сразу. Так что придётся начинать с малого. Старайтесь сидеть почаще… И с кем-нибудь под ручку, пока по комнате ходить»: он покосился в сторону притихшего барона. А там уж поглядим на ваши успехи. Быть может, и путешествовать отправитесь по замку». Он подал руку и помог присесть: – «Голова кружится? Отвечайте честно, мне нужны лишь факты. Я врач».
Саша побледнела от приложенных усилий, и чтоб не упасть уперлась кулачками о кровать: – «Я залежалась. Сидеть, конечно, сложно, но голова лишь несколько шумит. Но можно я немного посижу?»: она жалобно посмотрела на хлопотавшего эскулапа.
– «Конечно же, можно. Хотите? Я рядом посижу. А может быть позвать барона?»: он вежливо позвал Андрея… Оставив их наедине, отправился обедать.
– «Малыш. … Профессор сегодня разошёлся. Но новости весьма обнадеживающие. Мы посидим немного, и будем делать первые шаги. Как ты чувствуешь себя?»: он внимательно посмотрел в её глаза: – «Ну, не смущайся. Любимая, на время я твоя сила. И будем вместе привыкать преодолевать невзгоды».
Саша улыбнулась: – «Меня немножечко мутит. Но очень хочется хотя бы сделать маленький шажок. Давай попробуем, и я снова лягу».
Она оперлась на поданную руку и поднялась. Поймав равновесие, постояла. А затем решительно двинулась вперёд. Спеша, шагнула раз и два, и три. Андрей засмеялся: – «Ну, торопыха. Ты так побежишь завтра же. …Всё. На сегодня хватит…»: потом задумался, добавил: – « На сей час… Быть может вечером. Посмотрим на твоё поведение. Проказница. А теперь, топай, до постели».
Они дошли. Она присела и легла не сопротивляясь. От напряжения тело пробивала дрожь, как от хорошей пробежки. Андрей укрыл и прилёг рядышком.
– «Солнышко не торопи события. Пусть идёт своим чередом. Мы наверстаем. С твоим упрямством…»: довольно хохотнул: – «Ты поразила меня сразу и продолжаешь удивлять теперь». Он наклонился и поцеловал её волосы.
В дверь постучали, и не задержавшись, появились две сестры. Они в дороге, по-видимому, о чём-то спорили и появившись в комнате смущенно улыбались.
Аннет не выдержала и спросила: – «Саша, малышку надобно крестить. Мы спорили со Светланой, о многом. Ты думаешь, это надо делать по православным обычаям? И кто будет крестной мамой и отцом?»: выпалила, горячась, и умолкла, потупив взор.
– «Да вы не спорьте. Позовём священника, он и окрестит. Ты Светик и так моя сестра. Аннет пусть будет крестной матерью. А Павел отцом. Я так давно его не видела… Как он? Скучает по России? Он ведь до кончика волос русский. Так же, как и я… Ну, как ваш спор?»: спокойно завершила свою речь она, вопросом.
Аннет сияла. Андрей поцеловал, со вздохом руку Александры: – «Ну вот, проблемы начались».
– «Нет, это не проблемы. Это жизнь»: довольно улыбнулась Саша: – «И всё решаемо».
Огонь вражды угас, и сёстры примостились на постели, одолевая Сатурмину расспросами. Саша отвечала терпеливо и с достоинством. Но через пару минут взмолилась: – « Девочки, как вы великолепны… Я так устала лежать. Мне-то же хочется вот так, как вы, порхать по замку. И размышлять о чём-нибудь таком. Давай те мы об этом поговорим в другой раз. А то у меня голова разболелась». Она умоляюще посмотрела на них, и они сдались.
– «Ну, хорошо. Мы оставим это, на потом. Но ты подумай»: прошептала на прощание Светка. Они поднялись, и обмениваясь короткими репликами, покинули пределы комнаты.
– «Уф, мне всегда хватало одной Светланы, чтобы сбежать из дома. Но кажется, Аннет ничем не уступает. Но всё же это мило»: она смутилась, и взглянула, из под ресниц, на Андрея.
Он улыбался: – «Но как ты выдержала, все эти россказни? Я был на взводе. Сестрички спелись и песенки поют в унисон. И одеяло тянут каждая на себя… Но думаю это от радости. И скоро эйфория поугаснет. Потерпи родная. Я буду всегда рядом. С возвращением…».
Вошла Грейс, принесла разнос с едой: отменный супчик с гречкой, и на второе парочка котлет, компот из сухофруктов, и на десерт кусочек торта. Она поставила это, на журнальный столик и промурлыкала: – «Мадам обед. Но прежде микстуры. Позвольте господин».
Она поочередно споила назначенное лекарство. И поставила разнос перед графиней. Саша вдохнула аромат: – «Как аппетитно! Меня откармливают, как поросёнка, на убой. Я располнею, и ты меня разлюбишь». Андрей расхохотался: – «О, да душечка, ты так много ешь. Мы вскоре разоримся… Ты исхудала так, что все ещё не набрала свой вес. Профессор недоволен. Ну, а обо мне, ты вовсе уж дурного мнения…» Он нахмурился и отвернулся.
– «Не дуйся милый. Я это к слову. Ну, или это просто, сказано себе в предупреждение. Пока ещё кормлю Наташу, то можно так питаться. Но уж потом, я этого боюсь»: она лукаво покосилась на него.
– «Да ты подружка вся из убеждений. Поесть и то тебе нельзя без заморочек. Забудь, и ешь. Тебе скорей набраться надо сил. А то возьму под свой контроль. И буду скармливать до последней крошки, потом поговоришь…»: они рассмеялись. Наталья всхлипнула и разревелась. Андрей ушёл, возится с крохой.
Александра приступила к еде. Ощущая наслажденья с каждой ложечкой. И растягивая удовольствие. Закончила как раз, когда вернулась сиделка. И положив салфетку, поблагодарила: – «Спасибо милая, все очень было вкусно. И передай, спасибо, там на кухне. Отменный повар. Мне так не приготовить». Служанка вытаращила глаза. Подхватила разнос и спешно удалилась, не сказав ни слова.
Андрей подал ребёнка. – «Не стоит смущать бедняжку, ей невдомёк, что господа могут готовить. Ещё сойдёт с ума. Тем более, она наслышана о твоих несметных богатствах. … Не познанная русская душа. Ты ей ещё скажи, что пол мыла, окна, ‒…стирала. И бедную женщину придётся вести к врачу с нервным срывом»: он осторожно примостился рядом. – « Как Таша выросла? И ей бы всё гулять. Смотри, как она тебя внимательно рассматривает. Как будто о чём-то размышляет»: ловко перевел он разговор: – «Наверно можно снять карантин и позволить прогулки на свежем воздухе. Тем более, что холода прошли. И солнышко всё чаще пригревает, как ты думаешь, милая?»: он наклонился и шептал на ушко, чтоб не отвлекать девочку.
Но Наталья разглядывала не только Сашу, она время от времени поглядывала в его сторону и улыбалась с полным ртом.
– «Хохотушка. Саша, она такая хохотушка. Рассматривает нас и смеётся»: ворковал атаман.
– «Она от счастья. Ведь у неё, есть любящие папа и мама. Ей сытно, тепло и не гремят вблизи раскаты канонады»: вздохнула мамочка: – «Спасибо тебе Андрей. Ты такой замечательный отец… За то, что ты сделал для нас… Я так счастлива, что держу её на руках».
– «Душечка, ты что это, серьёзно? Саша, не надо так шутить. Я же извинился. Сколько можно меня за то корить?»: барон умолк.
– «Но я серьёзно. Я ради неё цеплялась за эту жизнь»: сорвалась графиня: – «Весь мир утратил смысл, когда один за другим ушли родные. И Родине не нужны чудаки графья. Забылись все былые заслуги. Деньги стали бумагой. А это чудо, давало силы жить. И ради неё, я буду строить жизнь. И хватит ворошить былое. Я же согласилась стать твоей женой. Или ты думаешь, что это ради выгоды, какой? Полно вам барон».
Он усмехнулся: – «Прости родная. Я так привык себя корить за твои беды, что мне кажется, что ты меня никогда уж не простишь. Прости, я больше так не буду»: он сложил ладони и словно маленький, невинно заглянул в её глаза.
– «Барон вы как мальчишка. Кривляетесь, изволите шутить, рыдаете в манжетку, что с вами?»: наигранно надменно выговаривала Сатурмина.
– «Я в вас влюблён. Не уж то незаметно? Графиня, сжальтесь»: продолжил он играть… Увлекшись, наклонился, поцеловал неотразимые губки.
– «Мне себя не удержать. Меня к вам тянет, каждую минуту. Мне хочется, вас жарко целовать, ласкать тело. И прикасаться к обнаженным откровениям. И днём я поторапливаю ночь. А ночью ночи мало. И сердце вас любить не перестало, хотя знакомы мы не первую неделю. Не уж то в сём любви моей не разглядели?»: он театрально загрустил.
Наталья задремала. И Саша, оборвав игру барона, вручила дочь ему. Андрей осторожно отнёс и положил в кроватку. Вернулся и вновь. Продолжил… А женщина была не против. Она от ласк пылала. Прикрыла томно, веером ресниц глаза и прикусила губку. Вся напряглась и тихо застонала. Андрей сам вспыхнул и сорвался в пропасть, лаская её грудь рукой и поцелуями обжигая шею.
– «Мы милая немного обнаглели…»: шептал он, спешно раздеваясь: – «Ведь может кто-нибудь войти».
А вечером закончив все дела. Саша, упрямо вышагивала по комнате, опираясь на руку фон Берга.
– «Ну что я говорил. Хоть завтра под венец»: немножечко ворчал он: – «Ты пожалей себя».
– «А мне не трудно. Правда. Я так лежать устала. Что готова, бежать с тобой, гулять по замку. Профессор заглянул, идя ко сну: – «Так, так. Я это и предвидел. Она шагает долго уже так?»: он обратился к Андрею: – «И вы естественно ей во всём потворствуете? Ну, вот мужчины».
Он подошел, нащупал пульс и посчитал: – « Но вообще-то не плохо»: смирил раздражение: – «Шагайте, только не перенапрягайтесь». И что-то, бормоча под нос, ушёл.
Они ещё прошлись по комнате разок и приоткрыли дверь.
– «Пойдём»: шепнул заговорщически атаман.
– «Пойдём»: ответила эхом Саша и степенно, вымеряя каждый шаг, шагнула следом.
Им не впервой нарушать предписания и что не сделаешь вдвоём.
Они пошли тихонько, часто отдыхая. На стенах висело множество портретов. И Андрей рассказывал, кто был изображён. С любовью и неподдельной гордостью. – «Интересно»: думала Саша: – «Они так ценят предков. Не важно кто он был, и кем он был. А мы не видим дальше носа. Мы в лучшем случае достойных знаем пращуров. Обидно. Что в нас не так? Иль мы на столь критичны? Иль нам неважно прошлое? Но человек без прошлого не может состояться. А как нам по сердцу софизм. Удобно, правда. Сегодня ты достоин уважения, а завтра все дела забыты. На голову налили ушат грязи, и ты уже изгой. Но как же, – великие поступки, характеры, стремление к горизонтам? Оспорить можно всё, но для чего? Сам факт, что индивидуум был мыслителем, уже достоин уважения. Вся масса, порой живёт кому, как суждено. Историю же движут единицы».
Андрей остановился: – «Тебе не интересно?»
– «Что ты. Я восхищаюсь, что ты о них так много знаешь. А я, что о своих, могу сказать? Наташа, не увидит их портретов, их просто негде взять. Они ушли, и лишь мои воспоминания хранят их образы. А ведь они, достойны большего»: она тяжело вздохнула.
– «Не думай так. Здесь будут портреты твоих предков. А ты напишешь для потомков воспоминания. И никто не посмеет о них забыть. Правда малыш, ты же найдешь выход, коль такие мысли посещают твою голову. А я буду рядом, я помогу»: он обхватил её за плечи и прижал: – « Ну-с, что устала, пойдем обратно?»
– «Нет, мы пойдём до лестницы, а там и повернём»: сверкнула глазами упрямица.
Вернувшись в комнату, Саша ликовала: – «Вот видишь, Я не так уж и слаба! Я сильная! И зря профессор ставит ограничения».
– «Ты завтра не поднимешься, со своими марш бросками. Тело будет ныть. И придётся начинать всё с начало»: отчитывал Андрей.
– «Ну, может быть. Но завтра, будет завтра. Вот завтра и начнём себя жалеть. А сегодня мне хорошо. И я счастлива. И не порти настроения. И я тебя хочу»: она взглянула на него таинственно и томно.
– «Ты, ты малыш… И я тебя хочу»: сдался Андрей.
3
К марту Саша уже свободно передвигалась. Профессор покинул пределы замка, и лишь посещал каждую неделю, давая рекомендации. Сатурмины уехали в свои пенаты, но часто приезжали навестить. Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Андрей сиял.
Как-то Саша спросила: – «Что случилось? Что ты, теперь торопишь свадьбу? Ведь ты и без того имеешь всё».
– «Я чуть не потерял тебя. Поверь мне, я напугался. Теперь хочу пред всеми, заявить на тебя свои права, особенно пред богом»: ответил он размеренно, придавая особое значение каждому слову.
Наташа подросла. …Дети очень быстро растут. Баронесса всё чаще забирала её нянчить и отводила душу возней с внучкой. Они нашли с ней общие нотки. Ходили гулять в парк. Для этого приобрели детскую прогулочную коляску для удобства. Нашили гарнитуры из одежды, на все случаи жизни. И наряжали каждый час в другое, как куклу. Саша немного ревновала, но позволяла эти действа. Ведь детям очень важно общение с дедушками и бабушками. Они так лучше преуспевают в развитии.
А для их общения времени вполне хватало. С Андреем они всё так же были неразлучны. Он ни на минуту не оставлял, принуждая всюду следовать за ним.
Свадьбу назначили на конец марта, двадцать восьмого, – в воскресенье. И все Швейцарские газеты пестрели объявлениями о предстоящем торжестве.
Свадебное платье, шилось, как для принцессы. Нижнее, – из белоснежного атласа; а верхнее, – из нежнейшего бленда. Аннет нашла лучшую швею, и теперь мучила будущую сноху примерками. То ей шлейф подавай длинней, то гаде, не так лежит, то золота в кружевах мало, и жемчуг не достаточно белый.
Башмачника привезли прямо на дом, и позволили выбрать самой фасон туфель, так чтобы удобно было передвигаться, и были неповторимы по дизайну.
Кольца заказал Андрей, но перед тем для одобрения принёс эскизы будущей жене. Саше нравился его отменный вкус. Он никогда не перегибал палку. И кольца были тому подтверждением: не больше сантиметра шириной, узором тонким, россыпь мелкого алмаза, а изнутри надпись: вместе и навсегда.
– «Какой же он романтик, но это так прекрасно. Мужественный мужчина, готовый на самые безумные поступки для любимой»: её к нему тянуло, как магнитом.
Комната была заставлена цветами. Как будто он обнёс оранжерею. Саша любовалась каждым букетом, они были неповторимы. Читала, присланные открыточки, и удивлялась искромётности ума и отчаянному желанию быть вместе.
– «Андрей, ты так не утомим. А у тебя не возникают сомнения? В правильности сделанного выбора?»: нудила Сатурмина. Он не задумываясь отметал её ожидаемые всплески: – «Я с первой встречи знал, что именно ты моя вторая половинка. Лишь только, когда ты рядом, жизнь обретает смысл и мир приобретает краски. Я даже тебе самой, тебя не уступлю».
Саша рассмеялась: – «Андрей, ты не оставляешь мне права выбора. Но я не против».
За неделю до венчания началась предсвадебная лихорадка. Саша, не могла представить всей, задуманной грандиозности, торжества. Но даже та, известная малость, – в ввергала её, в полный транс.
– «Милый»: умоляла она: – «Может не стоит так афишировать наш брак? Собрались бы скромно: родные, близкие, друзья. Я умру от излишней помпезности».
– «Не лишай родителей радости. Это же не только наш праздник… Но я думаю, что тот ажиотаж, что устроила пресса, всё же аукнется в России. Как ты считаешь, они будут рады, что ты жива и здорова? Я думаю, что они в нетерпении ожидают хоть каких-нибудь вестей. Мне никак не удаётся связаться ни с Егором, ни с Иваном. Да и любой намёк на наше знакомство может им навредить. Так что будем шуметь сладкая».
Саша нервно сглотнула, но утвердительно мотнула головой.