Александра

За окнами замелькали зимние пейзажи Швейцарии. И он отвлёкся, созерцая бескрайние, сверкающие дали. Дыхание перехватило от сказочного великолепия. Как же всё грандиозно продуманно, даже самые бесхитростные обыденные детали. И вот смотришь и восхищаешься и не можешь оторвать взгляд от всего этого. А солнце плыло и радовалось, и играло многочисленными лучами в пушистых снежных коврах. Аннет зашевелилась и приоткрыла веки: – «Любимый, мы уже дома?» – «Спи, душа моя. Когда будем подъезжать, я непременно разбужу»: он погладил её по спине и тихонько покачал, убаюкивая как ребёнка. Она улыбнулась и обвила руки вокруг торса мужа.

Как же ей повезло с ним. Они действительно были две половинки одного целого. Она боялась даже подумать, что могло быть иначе. Встретились случайно на приеме у вице канцлера, и вот уже десять лет не разлей вода. И день, и ночь, благодарила она Бога за незаслуженный подарок. Несмотря на то, что у них ещё не было детей, он ни разу не проявил к ней неуважения, и не лишал тепла и ласки. Это было чудом, встретить идеал своих грёз. Генрих был идеалом, который если будет надо, она готова защищать ценой своей жизни. Она вдруг вспомнила, как затрепетало её сердце, когда он подошёл, представился, и они встретились глазами. Как перехватило горло спазмом, и сколько ей понадобилось усилий, что бы следовать этикету и ответить. Ей хватило этих мгновений, что бы понять, что это он. И интуиция не подвела. Она прижалась к нему и тихо промурлыкала: – «Дорогой я так счастлива, что ты у меня есть». Он улыбнулся в ответ, и осторожно спросил: – «Ты заболела? О, милая тебе совсем взболтало мозг невыносимая болтанка»: и сделав многозначительную паузу добавил: – «Я знаю. Я ведь суппер».

Замелькали дома. Появился проводник, важно передвигаясь по вагону, монотонно выкрикивая заготовленную фразу: – «Господа, город Вале. Время стоянки полчаса. Будьте добры, приготовиться для высадки заранее». Аннет встрепенулась и выглянула в окно: – «Всё, приехали. А день по случаю погожий и чудесен. И снег искрится, как россыпи брильянтов. И в этот раз мне было гораздо терпимей». Она покосилась, оценивая реакцию мужа. Он был серьёзным и сосредоточенным.

– «Ну да, конечно дорогая. Ты выглядишь чуть, чуть получше прошлых переездов»: не замедлил отреагировать Генрих.

Поезд замедлил ход и остановился у перрона. Вокзал гудел, как улей, переполненный озабоченным людом. В купе постучали, и в открывшуюся дверь заглянул Ганс. Он работал в родовом поместье родителей конюхом. – «Мадам, вы как всегда великолепны. Повозка ждёт. Где ваши вещи?»: он подхватил поклажу и поспешил вперёд, указывая путь. Генрих подал руку жене, и они степенно последовали за ним.

Кони нетерпеливо танцевали, поджидая пассажиров. И только почувствовали послабленье, рванули по знакомому пути. Свежий морозный воздух врывался в карету и клубился завихряясь, обжигая и покусывая нос, и щеки.

– «А здесь действительно зима, как и должно, быть»: выдохнул оживленно, Генрих фон Дик, прикрывая жену и кутаясь в плед сам.

– «Новый год. И дед Мороз шагает по просторам, скрупулёзно выполняя свои обычные дела. Взбивая пуховую перину и прикрывая спящую землю пушистыми снегами. И загоняет народ по домам, чтобы не нарушали им созданный покой»: продолжил и закончил мысль, осторожно вглядываясь в напряженное лицо Аннет.

Женщина вдруг вся напряглась и сосредоточилась, в глазах появилась тоска и страх. Более пяти лет она не виделась с младшим братом, может то, что он пережил, кардинально изменило его, и тех прежних отношений никогда не воскресить? Она от неожиданности вздрогнула. Неужели такое возможно? Нет, она приложит любые усилия, чтобы у них всё было как прежде, ведь она его любит. Она просто не переживёт другого. И немного успокоившись, прижалась доверчиво к мужу, так она делала всегда, когда нуждалась в поддержке.

Генрих понял без слов, что творилось в прекрасной головке. Обнял и прижал к груди, настойчиво осыпая поцелуями. – «У тебя всё будет хорошо. Ты достойна этого. Никакие трудности не смогут отнять у тебя желания счастья. И оно у тебя непременно будет. Ничто не смогло бы изменить твоего брата так, чтобы ты его перестала любить… Успокойся, вздохни глубоко, закрой глаза и наслаждайся жизнью».

Экипаж подъехал к мраморным ступеням замка и остановился. Поспешно выскочил слуга, подхватывая доставаемый багаж. И тут же, внося в приоткрывшуюся дверь. Дождавшись распоряжений, молча исполнил, и остальное отнёс в приготовленную комнату. Софья Прохоровна сияла счастьем, радуясь приезду дочери и зятя. Суетилась, лепетала, выплескивая на них материнские чувства. Давала распоряжения прислуге. Вобщем взорвалась избытком энергии.

Ульрих Гербертовичь улыбался и терпеливо ожидал спада активности жены. В промежутках затишья, перебрасываясь с прибывшими немногословными фразами: – «Как доехали? Аннет не сильно укачало? Пусть посидит понежиться в объятьях баронессы. А мы мужчины пройдём в мой кабинет». И подхватив растерявшихся, Генриха и Павла под руки, потянул многозначительно за собой.

4

Софья Прохоровна примостилась рядышком с дочерью на тахте и неспешно делилась новостями: – «Уже прошло три дня, как возвратился Андре. Из комнаты выходит лишь по крайней необходимости. Молчит и весь напряжен. Сатурмина его околдовала. Но крошка Натали чудесна. Её по вечерам выносят купать, и тут уж мне перепадает понянчить. Просто дух захватывает, как она мила. Мне кажется, что вы то, были сразу, покрупней». Она доверчиво заглянула в глаза дочери и рассмеялась.

– «Но мамочка слаба, и под присмотром эскулапа. Андре не сводит глаз с неё. Попросту сидит в кресле и ловит каждое движение. Профессор говорит, что больная подаёт надежды. Что кризис миновал и вскоре она придёт в себя. Быть может он тогда наконец обратит на нас внимание»: она вздохнула и отвела взгляд.

Аннет улыбнулась: – «Да вы ревнуете мама? Вы радуйтесь. Ваш сын влюбился и обрёл семью. Сатурмины знатнейший и достойный род. Илларион Михайлович известный просветитель. Я виделась с его братом Иваном Михайловичем и со всем семейством здесь в Швейцарии, – милейший человек.

Им надо сообщить, что Сашенька у нас. Наверно места не находят как и мы, когда не получали вестей из России. Вы успокойтесь всё у нас прекрасно, он с нами, он живой, и не болеет. А за неё, молиться будем, раз так привязан наш Андре душой и сердцем. Притом у нас теперь младенец. Когда она родилась? Наша несравненная малышка. Я отдохну и поднимусь к ним навестить. Сгораю вся от нетерпения“. Баронесса виновато вздохнула: – „Ты как всегда права и великодушна. Я так тебя люблю. Наташа родилась, – двадцать девятого декабря, под новый год? С тех пор была в опаснейшем пути, как поняла я со слов Павла.

Андрей молчит. Но вот уж три дня как дома. И с ней всё хорошо. Вы позвоните действительно родным. Наверно им тяжко. Похоронили всех. Ведь там неразбериха и разбой».

Тут позвали к обеду. И все степенно проследовали в столовую. Не было только младшего Берга. С аппетитом налегли на еду. Наверно сказывалось волнение. Заморив червячка, профессор подобрел и поделился процессом лечения. Присутствующие молча слушали замысловатые объяснения. Но он вдруг извинился и попросту сказал: – « Ей стало значительно лучше. А спит, – это от лекарств. Ещё пару дней успокоительное проколем, и прекратим. А там антибиотики и кардиостимуляторы. Я думаю, кризис отступил». Он довольно откинулся на спинку стула: – «Да, наука снова показала свой норов. И хорошо, что Барон позвал не только меня. Теперь моя метода приобретёт повсеместную известность. И может быть спасёт не одну жизнь».

Он спохватился, поблагодарил за пищу. И поспешил наверх. Аннет просияла в заключенье: – «Ну вот, у нас совсем всё хорошо». И звонко рассмеялась. – «Ему б ещё налить вина и Александра мигом бы поднялась к столу». Все, недоумевая, перевели на неё взгляд. Но, осознав весь казус, обмякли.

Покинув пределы столовой, Аннет уже знала направления своей деятельности. Она решительно направилась навстречу к брату. Спокойно поднялась и подошла к знакомой двери. Это была дверь в её комнату. Слегка постучав, вошла.

Андре сидел в кресле и на стук отреагировал крайне не заинтересованно. Но, увидев сестру, соскочил и ринулся навстречу. Подхватил и закружил, выплескивая восторг. Затем не поставил, а вынес в коридор и только там отпустил: – «Аннет, Аннет ты здесь. Когда? Я так рад тебе. Скучал безмерно. Ты так же хороша и полна энергии. Моя неповторимая сестричка. Наверно мама постаралась. Но было лучше потерпеть».

Она вспыхнула: – «Ты думаешь, что я нужна лишь для радости? Ты тут не прав, я же твоя сестра. Мы всё делили пополам. И это неизменно с годами. Ну да, ты не готов раскрыть, как прежде свою страдающую душу. Я не тороплю, я здесь, чтоб поддержать тебя и выразить свою радость. Что ты вернулся. Что ты живой. И даже потому, что ты влюблён. Хотя не всё сейчас так, как бы желалось… Ну и ты не можешь запретить мне, увидеть мою маленькую племянницу. Я в нетерпении»: она кокетливо повела плечами.

Андре улыбнулся: – «Да Натали, сейчас ещё мала и чаще спит. Посмотреть, можно, но только тихо».

Они вернулись в комнаты, подошли к кроватке. Ребёнок сладко спал. Слегка подсасывая нижнюю губку. Молодая женщина беззвучно выражала свой восторг, мимикой лица и активно жестикулируя. Немного постояв у спящего младенца. Пошла, спеша на выход, лишь на мгновенье задержалась у кровати Саши. И обернувшись к следующему за ней брату, выдохнула: – «Она прекрасна. Ты обладаешь безупречным вкусом. Конечно ж, всё будет хорошо… Так мне подсказывает сердце». И осторожно выскользнула за дверь.

– «Аня, ты действительно считаешь, что всё будет хорошо?»: недоверчиво простонал Андрей, останавливаясь перед ней, и заглядывая в глаза: – «Или просто меня успокаиваешь?»

– «Будем так считать, что я этого сильно желаю»: улыбнулась она: – «Я желаю, чтобы у вас было всё хорошо. Ведь вы этого заслужили. И думаю, что у неё это выйдет. Она просто не имеет права на слабость… Ну ладно я оставляю тебя не надолго. На большее не рассчитывай. Я буду с тобой столько, сколько сама пожелаю. И даже не рассчитывай, что спрячешься здесь. Я тоже буду здесь. И мне не надо твоего позволения. Я сама решаю».

Барон смотрел на сестру и счастливо улыбался: – «Как хорошо, что она рядом. Такая решительная, уверенная, непоколебимая. И на душе, как-то стало спокойней, страхи отступили. Аннет, конечно же, не допустит, чтобы случилось страшное. Она всегда была для него, как ангел хранитель, насколько он помнил себя».

Спустившись в зал, она сияла счастьем. Увидела мужа скучающего в обществе отца и Павла. Слегка шелестя складками юбки, проплыла к нему, обняла со спины и прошептала в ушко: – «Я счастлива, что ты был, как всегда прав. Я тебя люблю».

И не задержавшись, проследовала в кабинет папеньки. Там находился телефонный аппарат. Достала телефонную книгу, нашла номер Сатурминых и набрала. В трубке раздались долгие томительные гудки. Наконец что-то щёлкнуло и раздался доброжелательный женский голос: – « Алло. Здравствуйте, вас слушает графиня Сатурмина». Аня облегчённо вздохнула: – «Здравствуйте. Это баронесса Аннет фон Дик. У меня есть к вам несколько сообщений, но начну с приятной: – «У Александры родилась дочь Натали. Они сейчас в Швейцарии гостят у нас в родовом поместье. Младенцу пошла вторая неделя. Он чувствует себя прекрасно… А вот вторую новость сообщаю с сожалением, – Саша тяжело больна…» На другом конце провода заволновались, и в трубке послышалось тяжелое дыхание: – «Что с ней? Она надеюсь, будет жить? Вы будите не против, если мы посетим вас в скором времени?» Затем послышались приглушенные рыдания, и некоторое время тишина была одним её собеседником. Но наконец в эфире зазвучал бархатный мужской баритон: – «Извините жена не в силах совладать с эмоциями. Ваш замок находится вблизи города Вале? В районе чистых озер? Мы будем завтра утром. Простите, коль визит не будет, кстати. Но мы безмерно любим Александру» Он осёкся и умолк.

Аннет заторопилась: – «Мы будем рады принять вас у нас в любое время. Но Саша без сознания… Лучшие врачи уже её осмотрели. И обещают скорое выздоровление. А Натали всё больше спит. А ближе познакомиться, нам всем по любому нужно, мой младший брат, барон фон Берг, – отец младенца». В трубке повисла томительная пауза. Затем тот же баритон обречённо простонал: – «Мы будем завтра утром». И распрощавшись, прервал разговор.

Аннет вздохнула с облегчением: – «Не очень легко сообщать такие неопределенности. Но это лучше чем неведение». И поднявшись со стула, отправилась искать общества Софьи Прохоровны.

Баронесса сидела у рояля и задумчиво музицировала. Мужчины удалились в неизвестном направлении. Да и к чему сидеть в аквариуме, коль день пригож? Скорее всего, барон повел их в свои конюшни, хвастаться новыми приобретениями. Это было его особой гордостью и слабостью. Аня присела около мамы. – «Милая, и что мы вдруг грустим? Мы безумно вас любим. Вы солнышко и небо, и начало всех начал»: она доверчиво прижалась к плечу. Мадам прервала игру и улыбнулась дочери: – «Нет, я только поддалась печали музыки. А на душе моей с твоим приездом воцарился покой и просветление. …Какие новости? Ведь ты же знаешь, всё гораздо лучше меня. Не томи, излей на мамочку из рога изобилия». Она задорно рассмеялась.

Аннет покраснела: – «Да ну, мама вы скажите. Но новости всё же есть. Сатурмины приедут завтра. И они весьма приятные люди. Велите приготовить комнаты. И ещё я думаю, что полдник вскоре будет. Потому что у меня под ложечкой сосёт». Она сосредоточенно посмотрела на очарованную Софью Прохоровну.

– «Ах, какая же ты шалунишка, Аня. И всё бы тебе подтрунивать над слабостями мамочки»: капризно играя губками, прошептала баронесса. И они тихо рассмеялись.

После полдника Баронесса фон Дик оставила мужа на попечения родных и поднялась опять к брату. За ней внесли мягкое удобное кресло и установили рядом с первым. Андрей грустно улыбался. Аня как в детстве забралась в кресло с ногами и укуталась, предложенным пледом.

– «С чего начнём?»: хрустальным голосом произнесла Аннет нейтральную фразу: – «Как мы себя чувствуем? И что говорит доктор?»: при этих словах она уставилась доверительно в его глаза, готова выслушать всё, что будет сказано.

Мужчина не был готов сопротивляться и приглушенным голосом ответил: – «Нам лучше… Сегодня сделали контрольный укол успокоительного. Ждём реакции. С Натали вообще замечательно. Проснулась, поела, и опять спит. Хотя сегодня бодрствовала гораздо дольше. У нее такие синие большие глаза, как у Саши. Я так скучаю… И чувствую себя полным подонком. Каким же безответственным эгоистом я выгляжу в её глазах». Он умолк. И тяжело вздохнул.

Аннет недоумевая, вслушивалась в монолог. Как может любимый братишка создать в ком-то подобный образ? Барон продолжал: – «Если бы ты знала подробности этой истории, ты бы тоже смотрела на меня другими глазами». При этих словах он отвёл взгляд и уставился в пол, как нашкодивший мальчишка.

Аня молчала ожидая продолжения. – «Понимаешь, я влюбился сразу и безнадёжно. Но тут политическая нестабильность. Непонятные баталии. И она со своим благоразумием: – „Я люблю, но замуж не пойду. Не хочу обременять ваше существование“. Да я не могу без неё дышать. Она мне нужна, как воздух. А она: – „ … Не хочу обременять». Я схитрил, и мы обручились, на её восемнадцатилетние. Граф Сатурмин был возмущён. Но, выслушав меня, смирился и разрешил продолжить отношения. А тут революция… Эпидемия… Погибла вся семья. Саша, сама каким-то чудом выжила, или моими молитвами. Но от потрясения почти всю зиму находилась в шоке. Не признавая никого.

А вот по весне вдруг ожила. Но теперь, я новой властью был объявлен врагом народа. И чтобы с ней быть рядом, я опять схитрил. Выкупил её за зерно у крестьян, и овладел, не смотря на сопротивления. Мне казалось тогда, то самым верным решением.

Но она же идейная. Она обиделась и уехала в Самару в отчий дом. Приказав не появляться пока сама не позовёт. От бывшего приказчика Могилина узнал, что ждёт ребёнка. И самовольно появился в день рождения. Это двойное торжество, Натали появилась в день рождение Александры. И видимо, как раз вовремя.

Врач принял роды и сразу же предупредил: – «Ребёнок здоров, а мамочка без помощи докторов не поднимется. И сделать это надо скоро». Вот так мы сразу же оказались в пути. И Новый год встречали, где придётся. И рисковали быть убитыми, и красными, и белыми, и просто оголтелыми бандитами. Но кто-то видимо появился в рубашке, и кажется, мы успели вовремя. Я сижу и жду, когда она очнётся. И боюсь, как последний трус, что не простит. А мне жизнь не мила, коль это всё так будет». Он помрачнел и умолк.

– «Не смей так думать. Она тебя простит, коль любит. И я всегда буду рядом, чтоб поддержать. У вас всё будет хорошо. Не смей мучить себя нелепыми мыслями, ведь ты осознал»: она подвинулась и облокотилась о его плечо: – « А для меня ты самый лучший брат. Хотя и натворил немало глупостей. Но не мне тебя судить. Ситуация не ординарная. И не вопрос, кто мог бы выйти из неё сухим. А ты сумел их сберечь и увезти подальше, от проблем гораздо большего масштаба. Я тебя люблю. И сделаю всё, что от меня зависит. А завтра к нам приедут её родные: дядя, тётя и сестра с мужем. А ты не смей раскисать». Она грустно улыбнулась: – «Я позвонила, и теперь сама боюсь. Ну может, просто волнуюсь. Ещё не решила. А ты мне завтра, очень нужен сильным. И теперь я тебя ненадолго оставлю. Но только ненадолго». Она скоро соскользнула и шелестя тканью выскользнула из комнаты.

Андрей поднялся и подошел к постели, чтоб повернуть Сашу и поправить подушки. Выглядела она уже не так плохо, как по приезду. Даже легкий румянец проступил на исхудавшем лице. Он прилёг рядом взял теплую ладонь и прижал к губам. – «Милая если бы ты только могла почувствовать, как я тебя люблю. Если бы ты смогла простить меня. Я бы был самым счастливым человеком на свете. А теперь я томлюсь в ожидании, и боюсь твоего решения. Любимая, пощади меня. Мне нет жизни без тебя. Я с первой минуты нашей встречи попал, как гимназист. Но меньшего бы и не желал. Прости меня»: шептал он тихо, осыпая ладошку жаркими поцелуями.

Саша лежала молча, стараясь не нарушить монолога атамана. Она давно его простила. Но не хотела быть обузой. А теперь очнулась и стала свидетельницей разговора с сестрой. И это причитание. Ну, просто душу рвут. И что на то решить? И сердце застонало от восторга. Она едва сдержалась, чтобы не выдать своего пробуждения. Андрей поднялся и покинул комнату.

Как же хорошо вернуться к жизни. Где-то рядом сопит Натали. Сумрак тихо пополз по стенам. Сиделка шелестит страницами книги. Всё так замечательно и мило. И даже легкое чувство голода было приятно ощущать. Ведь это означало, что жизнь возвращается. Она тихонько пошевелила пальцами руки, затем ног. И вновь затихла: – « Завтра приедут дядя с тётей, Светка с мужем, и может быть малышка Маша. Надо набраться сил, чтоб не напугать их. И завтра непременно уж подняться: – «Полно повалялась. Наташа наверно выросла». Она её представила, но видение расплылось в тумане. Но синие озёра глаз, как оттепель весной. Саша улыбнулась: – «Она прекрасна, моя малышка. Так бы и сорвалась, чтобы поглядеть, полюбоваться. Но не стоит торопиться. Слабость ощущалась во всём теле. …Не стоит торопить события. Сейчас проснётся, её поднесут кормить, и тогда насмотрюсь». Она почувствовало утомление, и провалилась в темноту. Но это был уже сон.

Андре вернулся, когда она спала. Сиделка подошла и тихо сообщила: – «Мадам пришла в себя. Лишь только вы ушли. Легонько шевелила пальцами рук, ногами. А вот теперь уснула». Он не поверил: – «Вы в том уверенны?» – « Не обижайте сэр. На то я здесь, чтоб наблюдать»: обиженно поджала губки женщина, и поспешила сесть.

В комнате зажгли стеариновые свечи, и легкий полумрак навис навивая покой. Профессор заглянул, как повелось перед отходом ко сну, убедится в благополучии пациентки. Андрей сидел в кресле, не вмешиваясь в осмотр.

– «Ну, как вы Сашенька?»: присев на подставленный стул мурлыкал профессор: – «Ох, и напугали же вы всех. Я Профессор Швейцер. Отто Бенедиктович, ваш лечащий врач. Как самочувствие?»: взял руку, нащупал пульс и в мыслях сосчитал: – «О не волнуйтесь. То вам не на пользу. Придётся контролировать себя».

Проверил градусник, послушал сердце. – «Всё гораздо лучше. Если будем следовать моим методам, то скоро поднимемся. Да, да, голубушка. Строго слушаться меня. Не вздумайте самовольничать и вставать. Пока это вам даже не удастся. А вот покушать хотите? Чего бы вы желали?»: пытаясь разговорить пациентку, изощрялся доктор.

Саша улыбнулась и спросила в ответ: – «Правда, не плохо?»

– «О, майн год. вы мне не верите. Чем заслужил я это? Я четвертый день и ночь у вашей постели. Поверьте, вам гораздо лучше. И обещаю, скоро встанете на ноги»: шутя, горячился эскулап: – «А теперь немного подкрепимся. Примем микстуры. А уж затем горяченький бульон, и пюре с котлеткой. Вы помните, вам дочь кормить? Ну-с, я пойду, а Грейс покормит вас». Он распрощался и в хорошем расположении духа удалился.

Грейс подложила под голову парочку подушек. И приготовилась совершить приговор врача. Саша покорно наблюдала за процессом. С любопытством разглядывая, старательную женщину: – «Вам это не сложно? Я хоть и худа, но не ребёнок».

– «Нет, мне не сложно. Это моя работа»: без эмоций парировала женщина: – «Мадам, микстуры не мёд, придётся потерпеть. Я всё попробовала». Саша с готовностью открыла рот и проглотила предложенный букет.

– «Уф!»: выдохнула с отвращением: – «Действительно не мёд».

– «Ну а, теперь пора покушать. Бульон в кружечке, хотите, попейте сами». Саша, соглашаясь, мотнула головой, и протянула руку. Бульон искрился и аппетитно пах. На вкус он был так же отменным. Но это было всё, на что хватило сил, она откинулась смущённо в подушки. Пюре с котлеткой, Грейс не торопливо скормила ей сама. А на десерт компот.

– «О, я переела»: простонала Саша: – «Всё вкусно, но много».

Сиделка, завершив кормление, степенно вышла, унося разнос. Саша тихо блаженствовала, кутаясь в мягкое пуховое одеяло. – «Но, что-то Наташа долго спит? А может быть лекарство, что мне дают, влияют и на неё? Наверно так»: размышляла она, успокаивая материнское беспокойство.

Атаман не решался пошевелиться. Сидел в кресле и издали наблюдал возвращение любимой. Восторг переполнял сердце, и легкая грусть обреченности подъедала эту радость. …Понятно, он же не знал, что творится в этой прекрасной неординарной головке.

Дочка пискнула и разразилась громким плачем, возмущаясь промедлению. Андрей встал и подошел к кроватке: – «Ну что с тобой красавица»: ворковал он, беря на руки протестующую дочь: – «Какая же ты нетерпеливая. Вся в меня». Положил на столик и развернул: – «Всё прекрасно, золотце моё. Всё прекрасно. Сейчас папа устранит и станет комфортней»: он быстро и привычно управлялся с детскими неожиданностями. Дочь притихла, и лишь легкое ворчанье доносилось от пеленального стола.

Закончив вечерний моцион. И туго спеленав. Атаман подошёл к кровати Саши. Немного замешкался. Она улыбнулась: – «Ну что же ты остановился? Ты же неплохо управлялся и без меня, все эти дни». Он покраснел, как рак, и тихо простонал: – «Прости!»

– «Да я не против. …Тебе спасибо»: пытаясь пошутить, прошелестела она еле слышно. Он присел и подложил поближе малышку. Она прижала и торопливо высвободила грудь, не обращая внимания на его присутствие, ребёнок аппетитно присосался. Андрей обомлел, легкое желание расплылось по телу. Его залихорадило. Он отвернулся, неторопливо поднялся, пытаясь скрыть возбуждение. Отошёл.

Наталья, удовлетворив голод, задремала. Но Саша не торопилась её отдавать. Тихо лежала и любовалась, дорогим созданием: – «Как же она прекрасна. Интересно на кого больше будет похожа характером на него или на меня? Нетерпелива. Требовательна. И аппетитом не страдает. Наверно всё это больше его. Но это же не плохо, для выживания. По Дарвину мы все проходим естественный отбор. А я хочу, чтоб её жизнь была весьма продолжительной. Уж лучше же в него, чем в меня». Она взгрустнула, вспомнив всё, что случилось. И слёзы упрямо поползли по щекам.

Андрей заметил слёзы Александры. И подошел забрать дочь. Она не сопротивлялась, лишь отвернулась, пряча мокрое лицо. Отнёс в кроватку. Положил, укрыл. Вернулся, присел.

– «Ну что ты Сашенька? Не стоит слёзы лить. Жизнь продолжается. Ты скоро бегать будешь. Профессор обещал. Наташа, крепенький, на удивление ребёнок. Я только буду скромно помогать, не требуя взамен твоей любви. Я был ужасным эгоистом. Прости. Но только не надо слёз. А завтра приедет дядя с семейством. А ты, расстроившись, наносишь вред здоровью. Хочешь, я позову врача?»

– «Не надо врача»: всхлипывая, буркнула она: – «Я так, вдруг вспомнила семью». Он приподнял её и прижал к груди: – «Не горюй родная. Что случилось, то случилось. Но радуйся, что ты жива, и у тебя есть Наташа».

– «Я радуюсь этому. И то, что ты, это время рядом»: шепнула, горячась она, уткнувшись в жилетку. Он умолк. Немного отстранился и приподнял своей ладонью её лицо. Заглянул в глаза: – «Что ты сказала? Мне не послышалось? Саша, ты меня простила? Но почему не позвала? Опять твоё упрямство? Но я же сходил сума! Я был готов на безрассудство! …А, наказала… Поделом… Но можно было бы позвать. Хотя бы ради нашей дочки».

– «Но ты же рядом. Всё решила, матушка судьба. Теперь и я не против»: упорствовала Сатурмина.

– «Ты надо мной смеёшься, дерзкая девчонка. Я тут сгораю от любви. А ей шутить над чувствовами вздумалось»: но вдруг осёкся, встретив её туманный взгляд: – «Но ты не шутишь? Саша я не питал надежд».

Он наклонился и нежно прикоснулся к её губам, губами. Она обвилась руками, вокруг шеи, отдаваясь его ласкам. А он не мог это прекратить. Дверь скрипнула, возвратилась Грейс. И не решительно застыла в дверях: – «Мне Вас оставить?» Андрей нехотя поднял голову и кинул сухо: – « Ты можешь эту ночь поспать…» Она, смутившись, выскользнула вон и затворила крепко дверь.

А он ласкал и разгорался, не в силах прекратить своих влечений. И Саша неожиданно затлела, не отвергала. Прижималась и ласкала его слабыми руками. Прикрыв глаза веером ресниц. Лицо зарделось. Она дышала томно.

– «О, что же ты со мной делаешь?»: простонал атаман, и сорвался в пропасть.

Очнулся, когда откинулся в подушки. Мысли путались, по телу разливалось приятное утомление:

– «Господи, я опять не сдержался. Но как она?» Он приподнялся и повернулся, внимательно вглядываясь в неподвижное тело любимой. Она отдыхала, дыханье ровное, спокойное. И лишь покусывание нижней губки выказывало волнение.

– «Проказница, ты ведь не спишь? Открой глаза. Я так по ним скучал. О, если бы только знала, как ты мне дорога. Я загораюсь от одной мысли о тебе. Ты мой особый сорт вина. Что возбуждает ароматом. А уж процесс… Я жуткий алкоголик»: он наклонился и приложился вновь к губам. Она прижалась, мелкая дрожь пробила тело. – «О, Сашенька сколько в тебе страсти»: он задохнулся от возникшего желанья…

Проснулись утром, пропищал будильник, напоминая о безысходных обстоятельствах.

Атаман с трудом поднялся. Саша проснулась и тихо лежала, дожидаясь аудиенции врача. Первый луч солнца, скользнул по стенам, пробиваясь, сквозь бархатные темно-синие портьеры.

– «Жизнь продолжалась. И в ней было ещё немало приятного»: графиня улыбнулась, вспоминая уходящую ночь…

Жестокий ветер истории

1

Иван Михайлович Сатурмин прибыл в замок Бергов к девяти. Приехали, как и обещали со всем семейством. Не было терпения дожидаться удобного времени, для дороги. Душа болела, и рвалась в путь. Барон и баронесса, – проявляя гостеприимство, пригласили всех к столу позавтракать. – «Мы вас порадуем, Александра явно идёт на поправку. Возможно, скоро ей разрешат вставать. Ну а, пока лишь постельный режим»: делилась новостями Софья Прохоровна: – «Да вы и сами всё увидите. Что вам мои слова…» Светлана грустно наблюдала за медленно текущей вежливой беседой, сосредоточенно расправляясь с поданной едой. И время растянулось в бесконечность.

Понимая нетерпение молодых, Аннет закончила с едой и предложила проводить в комнату графини. Девушки, оставив старших, пошли наверх. По пути Аннет коротко отвечала на расспросы: – «Неделю. Да. Доктор из лучших. Состояние стабильное. Девочка самая прекрасная».

Ребёнок спал. Андрей, пристроившись рядышком с Сашей, вёл тонкую беседу. И вдыхал нежный аромат волос, лаская при том, выбившиеся локоны: – «Ты так красива солнышко моё. Нет в мире женщины прекрасней и желанней. Я осыпать готов всё тело поцелуями. Ласкать бессчетное количество времени. И наслаждаться каждым мигом этой жизни. Век прожить с тобой и умереть в одну минуту. Ты веришь мне?» Она, в ответ, прикрыв глаза, зардевшись, улыбалась: – «Андрей, ты не щадишь меня. Мне нравятся твои признанья, но как-то очень откровенно. Да, я люблю тебя. И вспыхиваю от твоих прикосновений. Но дай мне время. Всё это меня смущает. Мы же даже не супруги».

– «Прости родная. Как только разрешат тебе подняться, мы тут же под венец. Но только не отвергай меня теперь. Я так боялся потерять тебя, что не смогу быть в стороне, и без любви. Тем более, что это, пойдет тебе на пользу»: невинным тоном излагал свои рулады атаман.

– «Ну, как же ты хитёр, как лис. И обставил то как, только бы в постель залезть. Но я, не против…»: она распахнула свои синие бездонные глаза, и лукаво улыбнулась, прикусив по привычке нижнюю губку.

– «Саша, ты шалунишка. Ты знаешь, что я сума схожу от твоих глаз, от губ, и от твоего кокетства. Мне с большим трудом приходится себя смирять, а ты играешь. И обвинить меня во всём норовишь. Ну, получай…»: он наклонился и вцепился дерзко в губы. Она захлопнула глаза томно вздохнув. А он почувствовал то, и задохнулся от восторга. – «Я не смогу остановиться, душечка. Я весь горю. А вдруг войдет кто?»: нашептывал он на ушко.

В дверь постучали. – «Ну, вот, я предупреждал»: уже поднимаясь, сконфуженно поправлял он свой наряд: – « Войдите».

И женщины вошли. Аннет входя, закончила беседу со Светланой, словами: – «Я же говорила. Она здесь не скучает. Ей не даёт скучать мой брат, Андре».

– «О, граф Черкасов! И вы здесь. Я благодарна вам за участие в судьбе моей сестрички. Вы возмужали…»: заторопилась с похвалой гостья.

– «Нет, нет, он не Черкасов. Он барон Андре фон Берг. И это мой младший брат. В России мы не афишировали его происхождение. В виду неприязни к иностранцам. Но здесь он всё же дома»: выдохнула с досадой Аннет.