Глава 16
На пути в загородный особняк отчима я много думал о том, что Кира рассказала мне. О том, как Багров признался ей, что мой отец был сам виноват в своем банкротстве. Мне хотелось бы закрыться от этой мысли, не поверить словам человека, которого я винил в проблемах своей семьи всю жизнь. Но я не мог больше отрицать очевидное.
После того, как Алексис раскрыл свою гадкую природу, я нанял людей для расследования обстоятельств банкротства и смерти моего отца. Частные детективы нашли нужных людей, подняли материалы тех самых сделок, которые оставили отца ни с чем. Как бы я ни хотел найти след Багрова – мне ничего не удалось. Так что вполне возможно, что отец сам принял недальновидное решение, погубившее дело всей его жизни.
И, пытаясь все исправить, он вернулся в Россию, где и стал жертвой перестрелки.
Разумеется, даже владея этой информацией, я не проникся чувством привязанности к Багрову. Он остался для меня чужим человеком, каким и был всегда. И, кроме того, ему все еще предстояло отплатить за те грязные дела, которые он вел ранее и ведет сейчас.
У ворот наш автомобиль встретил охранник, который сообщил, что Багрова нет дома.
– Куда он отправился? – сухо поинтересовался я, пользуясь у работников Багрова некоторым авторитетом.
– Его забрал следователь на допрос, – доложил охранник, и я ощутил, как по затылку побежали мурашки.
Не успел я сказать и слова, как Кира, оперевшись на мои колени, высунулась из окна и взволнованно спросила:
– Молодой светловолосый с серыми глазами? Титов?
– Да, – кивнул мужчина, ничуть не поменявшись в лице.
В этот же момент у русалки зазвонил телефон. Глянув на дисплей, она приняла вызов на громкой связи.
– Титов! – прорычала она, и я поймал себя на мысли, что залюбовался своей разъяренной сиреной, совершенно забыв про отчима.
– Кораблева, – раздался довольный голос из динамика телефона, – Твой винодел рядом, я полагаю?
Я скрипнул зубами и, отключив громкую связь, приложил телефон к уху.
– Что тебе нужно? – ровным тоном спросил я.
– Хочу пообщаться с тобой и с нашим папочкой. Присоединишься? Или тебе плевать на его жизнь? – насмехался следователь.
Возможно, жизнь Багрова не заботила меня так сильно, как ему самому хотелось бы. Но я жаждал добраться до Титова, чтобы свернуть ему шею голыми руками. Чтобы лицо моей любимой русалки больше никогда не искажалось таким страхом.
– Куда ехать? – коротко спросил я.
– Помнишь давний проект папочки? Недострой за городом.
– Территория бывшего санатория? – уточнил я.
– Верно, – подтвердил названый брат и с неприязнью в голосе добавил, – Отец хотел, чтобы ты был его наследником. Разве этот санаторий не должен был стать твоим первым личным проектом?
Титову оказалось известно о нашей жизни куда больше, чем можно было предположить. Багров действительно с детства пытался привлечь меня к своим делам, но меня воротило от одной мысли, что я стану частью его грязной империи. Единственное наследие, которое меня интересовало – виноградники моего настоящего отца.
– Скоро буду, – коротко кинул я, и уже собирался сбросить вызов, как услышал фразу, пробудившую ярость в моем сердце.
– Прихвати малышку Кораблеву, у меня есть на нее планы.
Не успел я прорычать проклятие в адрес гребаного полицейского, как тот отключился. Я плотно сжал губы и медленно выдохнул, стараясь остудить разум.
Белокожая ладонь моей русалки легла на мои смуглые кулаки, и я невольно расслабился, притягивая девушку в тесные объятия. Дурманящий аромат ее кожи успокоил меня и вселил уверенность. Я вскрою голову Титова. Размозжу его череп по бетонному перекрытию стройки. Возьму арматуру и…
– Марк, куда нужно ехать? – спросила Кира, внимательно наблюдая за эмоциями на моем лице.
– Ты не едешь, – я покачал головой и раскрыл дверь, впуская в автомобиль летнюю прохладу.
– Правильно, босс! – поддакнул Бриг, – Девчонкам не место на мужских разборках. Отвлекают только.
– Ты тоже остаешься, Бриг, – сухо отрезал я, и Кира в возмущении отпрянула от меня.
– Я не отпущу тебя одного! – воскликнула она, забавно дуя губы. И кто решил вложить в это нежное прекрасное тело такую грозную серьезную душу?
– Отпустишь. И я вернусь, – я погладил ее щеку, – А потом мы улетим в Грецию.
– Марк…, – начала она, желая продолжить спор, но я пресек на корню.
– Нет, Кира. Вы с Бригом возьмете такси и уедете к Артуру и Ренате.
Бриг, привыкший строго следовать приказам, молча вышел из машины, хотя и по его недовольному лицу было видно, что ему не хотелось оставаться в стороне от “мужских разборок”.
– Кира, иди с ним, – повторил я, и я девушка прильнула ко мне в нежном поцелуе.
Я обхватил ее талию руками, не желая отпускать русалку ни на секунду, но следовать за мной было бы опасно, а я не мог подвергнуть риску жизнь женщины, в которой видел свое будущее.
Прервав поцелуй, я помог Кире выбраться из машины и пересел за руль. Бриг заверил меня, что с ней все будет в порядке. Сама Кира отвернулась, пряча от меня слезы. Глупышка, я вернусь. Не могу не вернуться. Твой голос приведет меня через любую тьму.
Вернув на встрепенувшиеся чувства заслонку, я дал по газам, резко выворачивая руль. Территория заброшенного объекта была минутах в двадцати езды от особняка Багрова. Я откинул бардачок и достал из него пистолет, который Бриг оставил специально для меня. Обычно он со своей игрушкой не расстается.
Монотонная дорога и мелькающие автомобили вернули меня в привычное ровное состояние, и я снова мог размышлять трезво. Остановившись на обочине, я достал из багажника бронежилет, надел его и накинул сверху легкую куртку Брига. Пистолет заткнул за край брюк за спиной.
Дальше мой путь лежал по заросшей тропе через сосновый бор, и я поспешил нырнуть в лес, совершенно не испытывая волнения. Только злость. Чистую ледяную ярость. И желание скорее покончить со всем этим.
– Эй, братишка, поднимайся сюда! – раздался голос, когда я вышел на поляну перед заброшенной стройкой.
На втором этаже у открытого края стоял Титов, машущий мне пистолетом. Рядом с ним у самой кромки бетонной плиты на стуле сидел Багров. Его руки и ноги были связаны, но лицо отчима выглядело безразличным. Чему он меня и научил за эти годы – так это выдержке и хладнокровию.
Молча я миновал ветхий забор и, похрустывая кирпичной крошкой под ногами, двинулся наверх по металлическим перекладинам лестницы.
– Мог бы застрелить меня, пока я стоял внизу, – философски заметил я, когда улыбающееся лицо следователя встретило меня на втором этаже.
– Ты тоже мог бы застрелить меня, пока был внизу, – прищурившись, он обошел меня и, опытным глазом определив наличие у меня оружия, вынул пистолет и сбросил его вниз. – Жилет тоже снимай. Я давно в органах. Не думай перехитрить меня, Бранас.
Я ухмыльнулся и, скинув куртку, отбросил жилет в сторону, оставаясь наполовину раздетым.
– Где Кораблева?
– Заброшенная стройка – не лучшее место для женщины, – произнес я спокойным тоном.
– Я разберусь с вами двумя, – Титов обвел меня и Багрова дулом пистолета, – И доберусь до Кораблевой. У меня с ней свои счеты. Девчонке не стоило предавать меня.
Я сжал кулаки и мысленно сосчитал до пяти, обуздывая самообладание.
– Зачем мы здесь? Чего ты хочешь?
Титов присел на корточки около стула Багрова и, сморщив лицо, спросил у своего отца:
– Папочка, скажи, чем он лучше меня? Этот чужой нелепый полугрек. И я – твоя родная кровь, твой наследник. Почему ты выбрал его?
Багров посмотрел меня с нескрываемой печалью и ответил:
– Твоя мать сделала выбор. Она ушла от меня до того, как я привел в дом Марию и ее сыновей.
– Мама ушла от тебя, – безумным шепотом повторил Титов, – Может, потому что ты обращался с ней как с прислугой? Ах! Так она и была всего лишь горничной в твоем особняке! А ты воспользовался ей и изнасиловал. Я ребенок твоей жестокости и похоти. Поэтому ты не считаешь меня своим наследником?
Следователь ткнул пистолетом висок Владимира. Багров покачал головой и едва заметно усмехнулся.
– Я не насиловал твою мать. Но она правда была горничной. Хорошенькой, молоденькой. И мечтающей подняться повыше. Знаешь, глупые девочки часто думают, что для того, чтобы подняться повыше, сначала нужно опуститься пониже. Понимаешь, о чем я?
Титов заревел и ударил Багрова несколько раз, крепко держа стул. Я молча наблюдал, позволяя обиженному сыну разобраться со своим отцом. Их отношения меня мало интересовали.
Владимир сплюнул кровь и рассмеялся.
– Твоя мамаша рассказала тебе красивую сказку про плохого папочку, верно? – спросил он, склонив голову набок, – Она не рассказала тебе, как волшебно жила со мной все пять лет, пока ты рос. Я не был ее мужем, но жила она припеваюче, поверь мне!
– Почему же ты выгнал нас? – резко, обиженно крикнул Титов.
– Потому что она захотела еще выше, – тихо ответил Багров, – А я не хотел ее туда пускать. Но тебя я пытался оставить, только мамаша тебя не отдала. И годами я спонсировал жадность твоей мамы, пока мне все это не надоело. Она сказала тебе, что папочка бросил вас, да? Но забыла упомянуть, как кричала мне, что утопит тебя, если я не вышлю очередную сумму денег?
Титов прикрыл глаза, ступая на край. Пользуясь моментом, я метнулся к нему, чтобы вырвать оружие, но пуля, просвистевшая у самых моих ног, заставила остановиться.
Титов обернулся ко мне и, не спуская с меня безумного взгляда, направил дуло пистолета в мою сторону.
– Знаешь, папа, когда я подрос и усомнился в тех ужасах, что мать рассказывала о тебе, я захотел сам увидеть тебя. Отыскал адрес, приехал на попутках к твоему особняку. Охрана погнала меня прочь, сказав, что я не могу быть твоим сыном, потому что настоящие сыновья играют в своих комнатах. Настоящие сыновья.
Ненависть во взгляде Титова могла бы опалить меня, если бы не моя ледяная заслонка.
– Я побрел домой и за забором увидел его, – следователь снова ткнул пистолетом в мою фигуру, – Твоего настоящего сына.
– Я никогда не был его сыном. – жестко ответил я, – И никогда не буду.
– Ты погляди! – с усмешкой воскликнул Титов, – Он еще и привередничает! Ты украл мое детство, Бранас. Мой дом, мое наследство. Все это должно принадлежать мне по праву крови.
***
– Ты ведь понимаешь, что мы все равно поедем за ним? – спросила я, глядя на Данила, провожающего взглядом автомобиль Марка.
– Бесполезно просить тебя остаться, да? – на всякий случай уточнил он, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос.
Я подошла к охраннику Багрова, который наблюдал весь наш разговор и явно был в курсе происходящего.
– Ваш босс в опасности. Его забрал вооруженный человек, считающий себя его сыном. Он хочет отомстить Багрову, – вкратце пояснила, и взгляд охранника стал более участливым, – Дайте нам машину. Мы хотим помочь.
Охранник дал команду по рации, и уже спустя пару минут мы с Бригом мчались по шоссе на черной ауди, а за нами следовали три вооруженных телохранителя на мотоциклах. В крови стучал адреналин из-за страха за Марка.
Да, он сказал, что его не нужно спасать. И я готова была принять роль нежной домашней русалочки, но только после того, как мы разберемся с Титовым. Мы с Марком оба в этом повязаны, и потому должны действовать совместно.
Параллельно я отзвонилась Толику с просьбой выслать наряд по направлению, которое подсказал Бриг. В моих руках покоился пистолет, и я вспомнила долгие тренировки по стрельбе, которые расслабляли меня не хуже зала единоборств. Хотя в рукопашном бое я чувствовала себя все же увереннее.
– Только не поранься, – усмехнулся Данил, кивнув на пистолет в моих руках.
Я закатила глаза и откинула за плечо волосы, собранные в хвост.
– Я прекрасно управляюсь этой штукой, – заверила я, – и, если будешь меня бесить – пуля просвистит у тебя между ног.
Парень расхохотался громоподобным смехом и заткнулся, решив не испытывать судьбу. Я отвернулась к окну, за которым пролетали поля и пролески. Внутренности сжимались от волнения, и я уже не была так уверена, что смогу быть меткой в случае опасности. Слишком много эмоций бушевало внутри. Нервы на пределе. Сознание затуманено тревогой.
Нужно найти способ вернуться в равновесие. Я закрыла глаза. Вспомнила тот вечер, когда сидела одна на террасе греческой виллы и смотрела в темное небо, расстилающееся над морем. Я ждала Марка из полиции, а когда он пришел, мы отправились гулять по берегу и…
По телу пробежала дрожь от воспоминаний. Казалось, кожа все еще помнит ласковые прикосновения Марка. Он изучал мое тело пальцами, языком, губами – с такой неистовой страстью, что не было никаких сомнений – я была ему нужна. Жизненно необходима.
И мысль о том, что скоро, как только все это закончится, мы снова окажемся на острове, меня успокоила. Я медленно вдохнула и так же медленно выдохнула. Когда в твоих руках пистолет и ты собираешься его использовать, очень важно не терять способность трезво мыслить.
Когда ты женщина, которую захватывают эмоции, трезво мыслить бывает сложно. К счастью, мне удалось успокоиться. Теперь дело за малым – удержать этот баланс и не разрыдаться, когда я увижу своего любимого мужчину.
Вскоре мы наткнулись на брошенную на обочине машину Марка. Мы оставили ауди и выдвинулись в лес. Метров через пятьсот-семьсот мы приметили за деревьями бетонный недострой. Бриг дал команду пальцами, и мы с охранниками Багрова незаметно распределились по территории.
Нам пришлось обойти заросшее травой здание, чтобы увидеть в оконном проеме на втором этаже до боли знакомый силуэт. Сердце сжалось от напряжения, и мне пришлось буквально заставить себя сделать вдох и медленный выдох.
Увидев Марка – полуголого, безоружного, говорящего что-то взвинченному Титову, я застыла, скованная страхом. Если бы не Бриг, специально наступивший на мою ногу, я так и стояла бы, наблюдая за происходящим будто в замедленной съемке.
Но Данил двинулся вперед – туда, где планировался вход в здании, а сейчас были лишь бетонные плиты без дверей. Я обогнала его на лестнице, желая скорее очутиться рядом с Марком, как бы опасно это ни было. Держа наготове пистолет, я пригнулась и остановилась у самой кромки второго этажа.
Бриг придержал меня за ногу, не давая натворить глупостей. Может, и правда переживал за меня, но, скорее, просто понимал, что, если со мной что-то случится, Марк оторвет ему все, что только можно оторвать. Голыми руками.
Не обращая внимания на Данила, я прислушалась к голосам.
– Все это должно принадлежать мне по праву крови, – заявил Титов. Он стоял в стороне за одной из перегородок, и я не могла видеть, что он делает.
Насмешливый голос Марка заставил мое трепыхающееся сердце притихнуть:
– Багров, почему бы тебе не отдать все своему кровному сыну? – с пренебрежением спросил он, давая понять, что никакое наследство его не интересовало.
Зачем ему наследство Багрова, если его ждут виноградники настоящего отца. Семейное дело. Свои рестораны.
– Не могу, Марк, – серьезным тоном ответил Владимир. – У меня нет кровных детей. Я бесплоден.
Я вскинула брови вверх от удивления.
– А я кто, по-твоему? – грубо рассмеялся Женя. Его смех сквозил безумием, и меня передернуло от одной мысли, что столько времени мы проработали бок о бок. Кто знает, что у него было на уме…
– Пока ты рос в моем доме, я правда думал, что ты мой сын. И я был тебе отцом. Мне жаль, что ты забыл. – признался Багров. – Но потом…я попал в больницу и узнал, что не могу иметь детей. И наш с тобой анализ крови это подтвердил. Твою мать я, конечно, погнал прочь, шлюха она безразборная. Но тебя я хотел оставить, только мамаша твоя решила иначе. Знала, что без тебя я ее содержать не буду.
Раздался хлесткий шлепок – похоже Женя ударил Багрова.
– Заткнись! Заткнись! – заревел Титов, – Ты все выдумал! Ты мой отец!
– Мне жаль, Женя. – едва слышно ответил Багров, откашдявшись, и вдруг добавил с некоторой грустью в голосе: Я бесплоден, Марк. Теперь ты знаешь, почему вы с Артуром заняли особое место в моем доме. Я обещал твоему отцу присмотреть за вами.
– Ты не нужен ему! – взвыл Титов, становясь совершенно безумным, – Я нуждался в отце все это время! Я спасал твою жопу от тюрьмы, пока этот ублюдок пытался тебя туда упечь! Я рисковал погонами для тебя! Но его кровь оказалась лучше моей? Так давай вскроем его и глянем, чем же так хороша эта греческая кровь! – вспыхнул Титов, и по звуку я поняла, что он вскинул оружие.
Я резко поднялась из своего укрытия и, обогнув бетонную перегородку, направила пистолет на Титова, стоящего ко мне спиной. Со стороны улицы его закрывала бетонная стена, так что люди Багрова не могли убрать его снизу.
– Только попробуй, Титов. – прошипела я, уверенно сжимая пистолет, – И я пущу твою кровь.
Марк повернул голову и, увидев меня, резко выдохнул. Багров, привязанный веревкой к стулу, цокнул языком, не ожидая такого поворота.
– Кира… – осуждающе прошептали его губы, а в интонации явно сквозило "я же просил остаться".
Титов тоже обернулся и расхохотался фальшивым смехом.
– Кораблева! Я уж боялся, что не увижу тебя. Помнишь, я предложил тебе хорошенько ублажить меня в обмен на свободу Бранаса? Теперь в моих руках его жизнь. Раздевайся, Кораблева, если хочешь, чтобы твой красавчик жил.
Марк взорвался и, наплевав на пистолет в руках Жени, налетел на него всем своим телом. Раздался выстрел, и пуля просвистела мимо Марка. Но это не остановило его. Между мужчинами закрутилась потасовка. Пистолет в руке Жени то отклонялся назад, то снова кренился в сторону Марка.
Дрожащей рукой я убрала пистолет в задний карман джинсов, понимая, что в таком замесе использовать огнестрел опасно – слишком велика вероятность задеть Марка. К тому же, я не собиралась убивать Титова.
Прежде чем я успела кинуться на шею следователя, меня оттолкнул Бриг, который кинулся на помощь Бранасу. Я же бросилась к Багрову, чтобы помочь ему выпутаться из крепких узлов тонкой бечевки.
– Все в порядке? – спросила я, нервно поглядывая на дерущихся мужчин.
Послышались шаги – поднимались люди Багрова. Где-то за узкой полосой леса выла полицейская сирена.
Бриг пытался скрутить Титова, но Марк, сорвавшийся с цепи, на которой долгие годы удерживал свою ярость, не мог перестать избивать Женю.
Тот лишь истерически хохотал, истекая кровью. Еще миг, и его рука выхватила из-за пояса Брига пистолет. Раздался выстрел. Марка откинуло назад, и на его теле появилась кровь. Весь мир замер, в ушах застучало сердце.
Уже не глядя на Брига, вырубившего Титова одним мощным ударом, я на ватных ногах побежала к Марку. Присела, уложила его голову на свои колени и судорожно потянула вверх свою футболку, чтобы зажать рану.
Пока я прижимала к ране под ключицей ткань, мгновенно пропитавшуюся кровью, над нами склонился Багров.
Все, что я смогла разобрать в его растерянном шепоте:
– Столько лет прошло, а ситуация повторяется… Сначала Никас, теперь Марк…
– Русалка, – пробормотали пересохшие губы моего любимого, и я, наклонилась к нему, шепча в ответ:
– Я здесь мой, любимый. Я здесь…
Мужчина закрыл глаза, и я тихо запела, веря, что мой голос проведет его сквозь тьму.
ЭПИЛОГ
Я расположилась на террасе, неторопливо потягивая кофе из белой чашечки и закусывая свежим инжиром. Хлесткие волны с шумом набегали на берег и, шурша галькой, возвращались в море. Я могла сидеть здесь часами, упиваясь солоноватым привкусом воздуха.
Я протянула заметно загоревшую руку к тетради с нежно-голубой обложкой. Перевернула исписанные листы и, открыв чистую страницу, занесла ручку над бумагой. Поток мыслей изливался в ровные строчки моих переживаний.
Вести дневник после всего случившегося – одно из лучших решений, которое мне подсказала Рената. Вывести из себя все те страшные мысли, что пчелиным роем носились по голове, было возможно только в дневник, ведь говорить с кем-то об этом – открыто, свободно – мне пока было трудно. Столько лет меня учили собирать информацию, но не делиться ей.
И вот я начала новую тетрадь, которая спустя треть исписанных листов, все больше напоминает собрание любовных писем к лучшему мужчине на земле – Марку Бранасу.
Последние три месяца дались мне тяжело. Я выступала свидетелем по делам Титова и Багрова. Первого экспертиза признала невменяемым, и кто только знает, как ему удавалось работать в органах и скрывать психическое расстройство.
Я же, кажется, навсегда запомню его безумные серые глаза и отчаянный хриплый смех, когда Марк избивал его до полусмерти. Что, если все то время Титов держался лишь на своей вере в отца, который в конечном счете оказался и не отцом вовсе?
А как же сам Марк, который с восьми лет горел одним желанием – отомстить всем причастным к смерти его отца, не замечая, что за стеной пожара его ненависти оставалось лишь безжизненное пепелище.
Эти мужчины такие разные, но оба они выросли без любви, и потому не могли в своей жизни созидать хоть что-то светлое. Они шли дорогой боли, мести и ненависти. И однажды их пути пересеклись.
Суд над Багровым затянулся. Все те дела, которые прикрывал Женя, всплыли наружу и требовали тщательной проверки. Оставаться в пасмурном пропахшем смогом городе было тяжело, ведь сердце рвалось сюда – в белоснежную виллу на морском побережье.
Все эти события негативно сказались на моем организме. Я стала вялой, апатичной, мне постоянно снились кошмары, в которых я омывала кровь со смуглого тела Марка и никак не могла проснуться. Кажется, во снах я видела настоящие реки крови и черные глаза, смотрящие в пустоту.
Вернувшись в Грецию, я ощутила, как груз страха свалился с моих плеч, и сердце наполнилось покоем. Это была новая страница моей жизни, а впереди – чистая тетрадь, которую мы будем заполнять лишь светлыми событиями. Все, что нам довелось пережить, – важный урок, который мы прошли, и теперь в нашей жизни нет места ненависти и мести.
Я снова осмотрела горизонт, влюбляясь в остров все больше с каждой секундой. Может, это место и правда станет моим домом? Музыка моря ласкает слух и вид солнца так высоко в небе дает надежду на лучшее будущее. И это будущее уже происходит со мной.
– Мы не купим эти стулья! – возмущенный голос Артура прервал тишину, и я улыбнулась парню, выходящему на террасу через распахнутые двери. Младший Бранас кивнул мне в знак приветствия, и я ответила тем же.
Следом за ним, потряхивая упругими кудрями, впорхнула Рената в воздушном розовом платье. Девушка светилась внешне и внутренне, и я никак не могла нарадоваться тому, что они с Артуром решили все свои разногласия. Ну, разве что, кроме стульев для нового бара…
– Кирочка, привет, – Рената присела рядом со мной, чмокнув мою щеку. Я приветливо кивнула ей в ответ, нежно сжав ее ладонь на моем плече.
– О, это что, молоко? – Артур, скривившись, заглянул в мою чашку, – Настоящие ценители пьют черный кофе.
Я показала парню язык, но тот, уже не глядя на меня, взял мою чашку и, отхлебывая отвратительный кофе с молоком, присел напротив меня. Словно с трудом переживая дистанцию с любимым, Рената встала со стула возле меня и пересела к Артуру на колени.
Я широко улыбнулась, наблюдая эту картину. А ведь и в их жизнях произошло очень многое. Были и обиды, и секреты, и скрытые чувства, и синяки под глазами, и даже пожар… И вот они беззаботно обнимаются, пока легкий ветерок с моря треплет волосы и одежду.
– Что там со стульями? – спросила я, доедая инжир, пока и его не увел нагловатый Бранас.
– Я хочу оформить помещение в персиковых тонах, – пояснила Рената, – И у одного мастера я увидела необычайно красивые стулья ручной работы!
Девушка восхищенно вздохнула, сложив ладони у лица, но скептический тон Артура вернул ее с небес на землю.
– Это белые стулья в розовый цветочек, – возразил он, – В баре, где соблазнительные красотки будут ставить яркое запоминающееся шоу, где публика будет взрываться аплодисментами, где софиты будут ослеплять на каждом шагу – в таком баре не может быть стульев в цветочек!
Я рассмеялась, глядя, как эти двое не могут поделить территорию.
– Прости, – обратилась я к подруге, – Но мне кажется, Артур прав. Твои стулья и персиковые тона больше подойдут под милую чайную или кондитерскую.
– Вот именно! – поддержал парень, и Рената сдалась, согласившись с нашими доводами.
– Но ты сам что можешь предложить? – я перевела взгляд на Артура.
Парень поднялся и, устремив на горизонт уверенный взгляд, задумался. У меня кольнуло сердце, ведь в этот момент он был так похож на своего старшего брата.
– Мы оформим новое помещение в синих тонах. Добавим много живой зелени. Джутовые веревки. Навеем морской бриз. Создадим влажную обстановку, – вдохновленно заявил он, и мы с Ренатой захихикали, представив себе “влажную обстановку”.
– Нужно соответствующее название, – отсмеявшись, заметила девушка.
– “Гранатовому поцелую” дал название Марк. Так что никто лучше него не придумает имя моего нового детища, – с гордостью заявил Артур.
– А я уже придумал.
Мы резко обернулись на двери, в которых застыл мой уже почти муж. На нем были светлые льняные брюки и легкая рубашка, скрывающая повязку на плече. Я осмотрела его глазами, горящими от любви. Все в этом мужчине было идеально – каждая царапина, каждый ожог, каждый шрам.
Когда врачи скорой помощи забирали его похолодевшее тело с моих рук, я не могла перестать петь, будто стоило мне замолчать – и он, мой любимый, потерялся бы в темноте.
Я ехала с ним в машине, продолжая петь и не обращая внимания на врачей, пытающихся спасти любовь всей моей жизни. Я замолчала только тогда, когда Марка забрали в операционную, но внутри себя я продолжала звать его. Я знала, что он слышит мой голос и, следуя за ним, найдет свой путь ко мне.
И вот он улыбается, присаживаясь рядом со мной. В его руках небольшая бутылка из темно-бордового стекла. А в глазах – очистившихся от гари, от выжженной местью тьмы – темный тягучий шоколад.
– Какое название ты придумал? – спросил Артур, и мы все уставились на Марка в ожидании.
Мужчина погладил мою щеку и провел носом по красным волосам.
– Песнь русалки, – ответил он, касаясь губами моих губ.
Артур несколько раз повторил название, смакуя его на вкус, но я уже не слушала. В моей груди шумно колотилось сердце от нежного проникновенного поцелуя.
С трудом оторвавшись от меня, Марк продемонстрировал нам бутылочку со словами:
– Когда я был маленьким, отец делал ручное вино из граната. Сегодня я хочу угостить вас первой бутылкой моего гранатового вина.
Уверенными движениями Марк разлил насыщенно-бордовую жидкость в четыре бокала. Артур нетерпеливо поболтал вино в пузатом бокале и снял пробу.
– Ммм, какой насыщенный вкус!
– А мне кажется, очень терпко и сладко, – с восхищением пробормотала Рената.
Марк выжидающе смотрел на бокал в моих руках, но я медлила, собираясь с мыслями, чтобы огласить новость.
– Я не буду пить, Марк, – я покачала головой и, отвечая на его вопросительный взгляд, сказала: Через семь месяцев у тебя появится наследник. Так что запиши рецепт, чтобы обучить искусству виноделия сына или дочь.
Все смолкло. Кажется, даже волны притихли, подползая поближе к берегу, чтобы стать частью нашей семьи.
Артур, кивнув мне, прихватил расплакавшуюся Ренату под руку и увел с террасы.
– Это правда? – переспросил Марк, опускаясь передо мной на колени.
– Правда, Марк. Я беременна, – шепнула я.
Широко улыбнувшись, мой любимый обхватил пока еще плоский живот и прижался ухом к пупку.
– Я так люблю тебя, моя русалка. Люблю вас, – шептал он, а я перебирала пальцами смольно-черные волосы Марка и роняла слезы счастья на его загорелую кожу.
И мне снова вспомнился тот день, когда я решила, что смогу пройти кастинг в кабаре, не умея танцевать. Я так волновалась. Глупая, если бы я только знала тогда, сколько всего ждет меня впереди.
Люди, на которых был навешан ореол тьмы и опасности, на деле оказались друзьями. Семьей. А тот, с кем я работала плечо к плечу, – стал моим худшим кошмаром. За это короткое время я сильно изменилась.
С ума сойти, мы даже не представляем, насколько нас меняет любовь. Я видела это в себе – из холодной волевой девушки, которая никому не доверяет и откровенно избегает мужчин, я стала расслабленной в своей женственности, и я позволяю себе быть хрупкой в руках сильного мужчины. Моего мужчины.
Марк…
Его любовь изменила даже больше, чем меня. Будто моими слезами с него смыло его прошлое вместе с обидами и ненавистью. Теперь он дышал свободно, он вдохновленно творил, то и дело расхаживая по семейному винограднику, он видел свет впереди, и для этого ему больше не нужен был мой голос.
Но я продолжала петь каждую ночь, чтобы, засыпая, он знал – спасенная русалка всегда будет оберегать его сердце.
И сердце его ребенка.