Ух ты! Здесь диджей! Почему-то не заметила его сразу. Экзотический бармен перетянул все внимание на себя.
Можно было предположить, что меня удивит плей-лист вечера, но мои ожидания превзошли.
"… идет не спеша девчонка, девчонке шестнадцать лет".1
Серьезно?
У меня слуховые галлюцинации?
На импровизированном танцполе прямо-таки отжигал Лис.
Все встало на свои места. Особенно когда он перекрикивал музыку:
– Чужие губы тебя ласка-аю-ют! Чужие губы шепчут тебе!
Возможно, я бы его даже поддержала… Будь я на литр пьянее и знала, что поблизости нет Мороза.
Он наблюдал за Васильевым и смеялся. Тихо, по-доброму и искренне.
Что, если причина субботних посиделок среди студентов в… эмоциях? Банальная радость от созерцания счастья?
Лис в данный момент похож на самого счастливого человека на свете. Бросил меня на Мороза и радуется.
– Вам не помешает научиться следовать своим желаниям, – ректор приковал ко мне взгляд ярко-голубых глаз.
В полумраке они казались звездами. Путеводными или обманывающими ожидания – неизвестно, но сияют ярче любых огней.
– Что вы имеете в виду?
Оторвать взгляд оказалось очень сложно. Лучше не заглядывать в его глаза. Буду смотреть… да хоть на свитер!
– Вы хотите задать вопрос и не решаетесь, – спокойно, даже слегка небрежно, пояснил Мороз. – Это элементарное чудо – делать то, что хочется. Почему же вы лишаете себя его?
– Если все начнут делать то, что хотят, наступит хаос.
– Ваши желания выходят за грань закона? Связаны с преступлением против человечества или природы? – его голос завораживал не меньше глаз.
Теперь я понимаю с ума сходящих по Морозу. Меня он в качестве предмета соблазнения не интересует, конечно. Я бы порекомендовала умерить свою "волшебность", иначе он рискует пасть под натиском какой-нибудь упрямой целеустремленной особы.
– Я за мир во всем мире, Мороз Морозович, – опустошила свой бокал. – А вы?
Ответного вопроса он, похоже, не ожидал.
– Липова…
– А что? Неужели вам не хочется чего-то такого-этакого, что вы очень-очень хотите, но не можете получить, даже несмотря на свое могущественное могущество?
– Хочется, – не раздумывая кивнул ректор.
Взгляд ярких голубых глаз будто проник в душу. Видел самую суть. Глубинную. С потаенными желаниями… которых у меня нет. Ну, если не считать порабощения мира и заселения планеты миньонами.
Засмеялась собственным мыслям.
Мой высокопоставленный собеседник искренне удивился внезапному смеху.
– Что вас так веселит?
Эх… не говорить же правду, в самом деле.
– Не переживайте, не вы. В смысле, я не с вас смеюсь. Ну, то есть не от того, что у вас есть какое-то особенное желание, на которое у вас силы не хватает… м-м… волшебства. Хм… могущество не распространяется… я хотела сказать…
– Вы достаточно сказали, Варвара.
Иногда меня посещает чувство, словно я сказала что-то не то. Это – оно.
Мороз, кажется, с моим чувством полностью солидарен. Иначе как объяснить его хмурый взгляд?
И вроде же ничего оскорбительного… или задело сомнение в его могуществе?
Ох, ель-метель! Ну конечно!
– Мороз Морозович, я все не так сказала! Я не сомневаюсь в вашей силе, – затараторила, молясь чтоб он еще не успел принять решение о моем отчислении. – Вы еще ого-го! И у вас посох есть.
Уж не знаю, что отразилось на моем лице и в моих глазах, но ректор… рассмеялся.
Динамика положительная. Вот если бы он начал кричать… а смех – это хорошо. Точно не отчислит.
А что его, интересно, так рассмешило? Шутки в моей речи не проскочило.
Над посохом смеется? Или "вы еще ого-го"?
О, Всевышний… Уйти, не попрощавшись, будет считаться неуважением?
– Вижу, вы осмыслили двусмысленность фразы, – с веселой улыбкой произнес Мороз. – Милый румянец.
Увы, осознание всегда приходит после. Моя изюминка. Особенность. Зато со мной не бывает скучно.
– Меня уже, наверное, Васильев ищет… Я пойду, да?
Вышла из-за стола с одним желанием – поскорее скрыться с глаз ректора, желательно надолго. Он демонстративно посмотрел налево. Проследила за его взглядом…
Лис с видом соблазнителя ворковал с девушкой. Вряд ли он с ней обсуждает мои поиски.
Я создатель неловкостей уровня "бог". Решено, открываю свои курсы: "Говори без умолку и без толку".
Опустилась на стул, смотря куда угодно, только не на Мороза. Я буквально кожей ощущала его взгляд.
– Вы очаровательны в своей непосредственности, Варвара.
Он не насмехался. С полуулыбкой наблюдал за мной. Мне же с удвоенной силой захотелось провалиться под землю.
Как реагировать на комплимент от Мороза? Я ведь не могу сидеть со сконфуженным видом и ждать, когда он снова что-нибудь скажет.
Узоры на коже волшебника засветились голубоватым свечением, выбивая прошлые мысли из головы.
Невероятно… это точно был не сон! Я вижу… хочу потрогать, пощупать, рассмотреть вблизи каждый узор.
От укола внутри вздрогнула. Захотелось прикрыть Мороза, чтобы никто больше не видел этого чуда.
Э-э… Варя, очнись. Ты чего придумала? Не будь вокруг народ, я бы себя еще по щекам похлопала.
К слову, повышенного внимания (больше, чем обычно), не наблюдалось. Наверное, все уже привыкли к особенности Мороза Морозовича светиться время от времени. А я не привыкла! Для моей любопытной впечатлительной натуры просто… рай для изучения!
– Узнаю этот взгляд, – протянул ректор.
Надеялся меня смутить, а вот и не выйдет.
– Мороз Морозович, а вы никогда не мечтали стать объектом исследований?
Кажется, у него сегодня удивительный день.
Удивительный день удивлений.
– Признаюсь, за долгую жизнь мне предлагали разное, но "объектом исследований"… Надеетесь получить научную степень?
– Нет, исключительно для личного развития, – со всей серьезностью заверила, наблюдая, как уголки губ ректора задергались в беззвучном смехе.
Не туда я учиться пошла. Надо было "в культуру" идти. Актриса, клоун – моя тема. Стендап, опять же.
– По-прежнему хотите найти "рычаг"?
Чуть было не ляпнула: "да!". Вовремя застыла с открытым ртом.
Теперь меня в полумраке легко спутают с помидором.
Ну, взрослый же человек, а столько двусмысленности… И не скажешь ведь: "Мороз Морозович, вам не стыдно?" Потому что он, во-первых, ректор и без мук совести отчислит, а во-вторых, я уверена, ему – не стыдно.
– Почему ваши узоры светятся? – переключила внимание, чтобы сгладить заострившийся угол.
– Все-то вам надо знать, – ректор укоризненно качнул головой и поднялся. – В Академии богатая знаниями библиотека. Представьте, что вам необходимо написать научную работу. Изучите материал.
Его кисть оказалась совсем уж близко. Голубое свечение шло не из-под кожи, как казалось, а распространялось по поверхности узора.
Завораживающая картина. Интересно, а светится она только в темноте? Днем кожа сверкала на солнце. Они заменяют друг друга?
– Вы решили сразу перейти к практической части научной работы?
Сама не заметила, как провела подушечкой пальца по узору. Совершенно никак не ощущаются. Словно ни узора, ни свечения вовсе нет.
Не удержалась.
– Так вы мне руку чуть под нос не сунули, чтоб я ее поближе рассмотрела, – невинно похлопала ресницами. – Разве нет?
Конечно, нет. Вездесущий нос Варвары просто не смог остаться в стороне.
– Исключительная наглость, – хмыкнул ректор. – Доброй ночи, Липова.
– И вам спокойной, Мороз Морозович.
Библиотека, значит. Завтра выходной, закопаюсь в книгах по уши.
– Лис! Где тебя носит? Час давно прошел! – наиграно возмутилась на весь бар.
Пусть провожает свою ведьму до комнаты. С кем пришла, с тем и уйду. Во избежание новых слухов. Впрочем, после ужина с ректором от свежих сплетен отбоя не будет.
Глава 8. Скандалы, интриги, расследования
"Ее неугасаемый оптимизм
сведет с ума кого угодно"
Из личных заметок Мороза
Проснулась в обед самым счастливым человеком. Я выспалась! Никто меня не будил, за ногу не тряс, снегом не засыпал. Спала непотревоженным сном младенца.
С блаженством повалялась в горячей ванне с морской солью, сделала глиняную маску, потерлась скрабом… Истинное удовольствие.
Воздушная и окрыленная, с улыбкой на лице, порхала по коридорам Академии до столовой.
Бар исчез, теперь все помещение занимали столы на кованных ножках и изящные мягкие стулья из дерева.
Голодных студентов оказалось крайне мало. Обычно стоит шум и гам, а тут всего столов десять занято.
Лица помятые, не выспавшиеся, и я – довольная жизнью и собой. Плюс десять причин меня ненавидеть.
Лис с полузакрытыми глазами подпер голову рукой. Свободной махнул мне и снова вернулся к унылому ковырянию салата. Кто-то вчера очень хорошо повеселился.
– Плохо, да? – я села напротив.
Друг кивнул.
– Голова болит?
Еще один утвердительный кивок.
– Не смог вовремя остановиться?
Укоризненный прищур стал мне ответом.
– А я предупреждала, – забрала у него тарелку с супом.
Он к нему даже не притронулся.
– Бу-бу-бу, бу-бу-бу, зануда. Лучше бы пожалела, – Лис совсем разлегся на столе. – У тебя друг умирает, между прочим.
– От тебя дождешься, – фыркнула, отправляя ложку борща в рот.
Вкуснятина! Моя бабушка точь-в-точь готовила, только к супу пампушки чесночные прилагались… о! Пампушки!
– Издеваешься? – друг с ненавистью на меня смотрел. – Еще застони от удовольствия. Давай сразу контрольный в голову.
– Тебя пить не заставляли, – невозмутимо пожала плечами.
– Совести у тебя нет, – протянул Лис и уронил голову на руки.
– Твоя правда.
М-м… бесподобно! Браво повару. Моя личная исключительная благодарность за гастрономическое удовольствие.
Тут и кусочек "Наполеона"! Сегодня определенно мой день. Крайне удачное начало.
– Не могу смотреть на твое довольное лицо, – пробурчал Васильев и поплелся к выходу. – Вечером увидимся.
Наткнулась на прожигающий взгляд блондинки. Кажется, с ней вчера Лис полвечера проговорил.
Мало мне фанаток Мороза, теперь к ним примкнут поклонницы Васильева. В Академии достаточно свободных мужчин, почему все внимание достается Лису и Морозу? Я бы на месте остальных устроила бунт: "Введите квоты! Каждому мужчине по одной девушке!"
– Приятного аппетита, – на стул точно с неба свалилась Арина.
Кудряшки шоколадного цвета подпрыгнули и замерли, обрамляя довольное жизнерадостное лицо. Хоть кто-то здесь разделяет мое настроение.
– Благодарю, – я подвинула к ней кусочек торта, – угощайся.
Лицо напротив просияло.
– Тоже любишь "Наполеон"? М-м… спасибо! Хочу узнать, вы правда с Морозом расстались?
Конечно, правда. Вчера встретились, посидели, поговорили, и расстались – он пошел к себе, я – в свою комнату. Пресса окрестит это "разрывом года", а я скажу "не сошлись местом назначения".
– Тоже хочу узнать, какой все же тебе прок от собирания сплетен?
Не обвиняла, претензии не высказывала, просто задала интересующий вопрос.
Она на миг перестала жевать, смотря на меня глазами ангелочка.
– Мне не нужны сплетни, моя задача следить за благополучием Мороза, – Арина понизила голос.
– Ему больше тысячи лет, – я тоже снизила громкость, – он сам в состоянии позаботиться о своем благополучии.
– Но не тогда, когда ОП решил его убрать, – возразила она еще тише.
– По-твоему, он не знает, что ему угрожает опасность, если она все-таки угрожает? Мороз не маленький мальчик, наверняка он без нас все знает.
Арина покачала головой.
– Ты не понимаешь.
– Я просто не сомневаюсь в могущественном волшебнике.
Хватит сидеть, пора в библиотеку. Вышла из-за стола и услышала комментарий Арины:
– Даже у могущественных есть слабые места.
Чего она добивается? Ждет, что я выдам ей всю-всю правду и поблагодарю за интерес?
Не оборачиваясь, покинула столовую.
Спорить глупо – слабости в самом деле есть у всех, но лезть в жизнь Мороза я не намерена. Изучить его историю в библиотеке – да, только это совсем не одно и то же.
***
Коридоры по-прежнему пустовали. Видимо, выходные здесь проводят сидя по комнатам. По крайней мере воскресенье.
Так-с… а где библиотека? Хоть бы кто на пути попался…
– О, не подскажите, как пройти в библиот`эку? – с шуточным акцентом обратилась к светловолосому затылку.
Я всегда удачно натыкаюсь на неприятных людей. Если б мне за это платили, я бы озолотилась.
– Липова, – протянул Пантин, – какая удачная встреча.
– Я бы поспорила, – одарила его милой улыбочкой.
– Мы вчера недоговорили, – он ответил тем же.
– Разве?
Я даже не пыталась больше улыбаться. Кроме желания послать культурным матерным достоянием нашей необъятной ничего не испытала.
Ленивая ухмылка блондинчика словно говорила: "Здесь я решаю. Здесь все решаю я". Впервые за долгие годы злость накрыла волной.
– Ты унизила меня.
Давно забытые ощущения всепоглощающей ненависти вырвались наружу. Сквозь преграды, тараня выстраиваемые годами стены. И мне даже не жаль, что под лавину попадет наглый зазнавшийся засранец.
– Тебя унизил твой поганый язык, – проскрежетала, чувствуя напряжение в сжатых кулаках. Все, как раньше. В далеком прошлом. – Чувствуешь вседозволенность? Кто дал тебе право оскорблять меня? Называть "подстилкой"?! Слушаешь грязные слухи, следуешь за мнением стада, и сам не лучше.
Старалась сохранять голос на пределе допустимого, не переходить на позорный крик.
В глазах напротив блеснула ярость, я ответила тем же.
На пальцах Пантина засверкали голубые искры, воздух вокруг стал тягучим, наэлектризованным.
Конечно, когда ответить нечего, остается бросаться магией!
Ведомая эмоциями и захлестнувшими чувствами утратила связь с реальностью. Руки сами сделали нужный пас, в голове пронеслась формула и сверкающий сноп искр врезался в стену воздушного потока, чтобы в следующую секунду силовая волна отбросила блондинчика на добрый десяток метров.
Он глухо ударился спиной об пол, болезненный стон пронесся по пустынному коридору.
– Ты чокнутая, – протянул он, перекатываясь на живот.
– Не исключено, – сухо бросила, глядя на него сверху вниз. – Чтоб ты знал – меня лучше не злить. Поверь, целее будешь.
Руки подавать не стала. Прошла мимо, не оборачиваясь.
Воспоминания хлынули болезненным потоком, стирая настоящее. От прошлого не убежать. Где бы я ни находилась, оно все равно найдет дорогу, расшатывая мое душевное равновесие.
Увы, всплеск магии не остался незамеченным, и у лестницы меня встретило крайне суровое лицо ректора.
– Что здесь происходит? – бесстрастным ледяным тоном осведомился он, окинул взглядом потрепанного Пантина. – Объяснения. Быстро.
Блондинчик скривился. Ну, сейчас начнется.
– Она напала на меня, профессор.
Хмыкнула, сложила руки на груди. Я напала? Сама себя атаковала, да.
– Ложь, Мороз Морозович. Я защищалась.
Недовольный прищур Пантина не утаился. Вздернула бровь, ожидая ответного выпада от истеричного мальчика.
– Липова использовала силовую волну.
В этом не обманул. Честно говоря, руки сами вспомнили… по старой памяти. Даже не осознала сразу, чем может грозить.
– Это правда? – суровый взгляд обратился ко мне.
– Да, – не стала скрывать. – Защищалась от его "ледяных искр".
Такого откровения Пантин, видимо, не ожидал. К прищуру добавились поджатые губы.
– Наказаны. Оба, – припечатал ректор и пресек попытку блондинчика возмутиться. – Не усугубляйте, Пантин. Мы не в детском саду, чтобы разбираться кто первый начал. Вы – в больничное крыло, а вы, Липова, пойдете со мной.
Мороз развернулся и вышел на лестницу. Пантин двинулся следом, одними губами произнеся: "Подстилка".
Вот же… гадкий человек. Ничему его жизнь не учит.
На втором этаже на стене висела золотая табличка с регалиями Мороза. Дверь проступила ровно по голубому узорному контуру после одного взмаха руки волшебника.
Я плелась следом без энтузиазма. Без него же села на стул перед столом, и даже волшебная ель не вызвала прилива радости.
Наоборот, захотелось подтянуть колени к груди, обнять руками и поддаться навстречу воспоминаниям, чтобы потом снова загнать их в клетку за высоким забором. Я привыкла к положительным эмоциям и теперь любой негатив кажется тихим убийцей.
Безучастно изучая стену напротив, почувствовала на себе взгляд.
– Я отвечу на все ваши вопросы, – заверила, улавливая иронию судьбы. Обычно я заваливаю Мороза вопросами.
Он, похоже, подумал о том же. Беззлобный смешок нарушил паузу, но я по-прежнему не хотела смотреть на ректора. Не люблю, когда меня видят такой. Без улыбки, без горящих глаз, без вечного любопытства.
– Вас терзает обида и боль, – с участливым спокойствием произнес Мороз. – Из-за чего?
Никогда никому не изливала душу. Отпечаток грусти на лице запоминается лучше искренних улыбок, а я поклялась самой себе нести радость и свет. То, чего я так отчаянно желала и чего у меня не было.
Шутка ли, рассказать свою историю могущественному Деду Морозу?
– Обещаете не смеяться?
Утвердительный кивок без насмешек, и я поверила. Он точно сдержит слово и, возможно, даже поймет.
– Вы же наверняка знаете, что я родилась в семье без магов? Мама потом говорила о прабабке, которая вроде была волшебницей, но никто точно не знал, почему именно во мне проснулась магия. Родители боялись, что в деревне узнают о моей силе, пойдут сплетни и пересуды. Репутация порядочных людей стала важнее собственной дочери. Я долго не могла понять, плакала по ночам, доставала бабушку вопросами "почему папа не приезжает? Почему они не забирают меня? Почему мама навещает меня только по большим праздникам?". Тысячи "почему" терзали, я считала себя… прокаженной. Ребенок, который никому не нужен.
Воспоминания больно резали по сердцу. Мне будто снова шесть лет, и я сижу в кладовке, забившись в углу, и плачу. Размазываю слезу по лицу, успокаиваюсь, а потом боль накатывает снова.
– В семь лет бабушка отправила меня к магу в помощницы. Чтобы он научил меня контролировать силу. Я ходила в школу, а после уроков сидела за книжками. Мистер Кроткин не обращал на меня внимания. Ему платили, чтобы я жила у него и училась, а он подсовывал мне книги и никогда ничего не объяснял. Когда мне исполнилось пятнадцать, сверстники начали издеваться надо мной. Каждый норовил ударить по больнее, называли содержанкой, оборванкой и подстилкой. Я сама училась защищаться, тогда же и выучила силовую волну. Единственное, что мне хорошо удавалось. А в шестнадцать… – сглотнула подступивший к горлу ком. – В шестнадцать мистер Кроткин попытался склонить меня… склонить к… Ну, вы поняли.
Мороз хмуро кивнул, не перебивая.
– Я сбежала обратно к родителям в Топольники. Честно говоря, они не обрадовались моему возвращению. Я устроилась в лавку к местной ведьме, чтобы хоть минимально обеспечить себя. От нее же узнала, что существуют волшебные Академии и начала готовиться к поступлению. Прятать прошлое глубоко внутри было непросто. Но я смогла. И научилась улыбаться, не оглядываясь назад.
Действительно стало легче. Словно камень, висевший на груди, с треском разломился и рухнул.
Ну, Пантин. Ты мне определенно ответишь за "возвращение" в прошлое. Потом.
– Мистер Кроткин, говорите? – все также хмуро уточнил Мороз, беря ручку и выводя на чистом листе ровные буквы.
– Да, – в перевернутом состоянии даже каллиграфичный почерк Мороза мне не поддался. – А что вы пишете?
Ректор не ответил, пока не дописал. Послание исчезло из его рук, лицо просветлело, но он все еще походил на недовольного и чем-то озабоченного человека.
– Распоряжение о лишении лицензии и возбуждении дела.
– А… то есть его… – на миг, всего на краткий миг стало совестно.
Нет, маг из мистера Кроткина всегда был никудышный, а как наставник он и вовсе не годится. К тому же те крохи уважения, что у меня к нему были, пропали, когда он начал распускать руки.
Мне его не жаль.
Радость от участия Мороза затеплилась в душе. Он что же, решил наказать совратителя? Кроме отвратительного мерзкого чувства Кроткин ничего не сделал, но вдруг пострадала какая-нибудь девушка?
– Спасибо, – выдохнула совершенно искренне.
– Вам надо сказать спасибо, Варвара, – улыбка тронула губы Мороза.
– За что?
– За неугасающий оптимизм и сияющие глаза. Поверьте, это дорогого стоит.
Кажется, щеки покрыл румянец смущения. Нет, я конечно же знаю, что я "лучик солнца", но услышать от Мороза…
Память услужливо подкинуло его недавнее: "Моя симпатия к вам естественна без приворотов", и я, похоже, покраснела еще больше.
– Вы специально, да?
– О чем вы? – невозмутимость Мороза поражала.
– Смущаете меня.
– И в мыслях не было.
Да-да, как же. Не было. А отчего тогда в глазах хитрый блеск? Ох, Мороз Морозович, не я одна перед вами открытая книга. Вы тоже становитесь для меня все более "читаемым".
Странное дело, за все время нашего разговора узоры на коже ни разу не засветились. Вчера они засияли, когда мы уже прощались, а теперь – ничего.
– Почему ваши узоры то светятся, то нет? С чем это связано? – не могу удержаться. Едва ли я найду ответ на этот вопрос в библиотеке.
– Вы снова за свое, – без упрека, скорее с намеком, Мороз принялся изучать лежащий перед ним документ.
И что, все? Ответа не будет?
– Мороз Морозович, – протянула жалобно, – ну скажите, пожалуйста. Я же умру от любопытства.
Льдинки глаз скользнули по лицу и снова вернулись к листу бумаги.
– Библиотека, – сказал он, больше не глядя на меня.
– Библиотека, библиотека, – забормотала я. – Откуда в библиотеке ваши физиологические подробности?
– Так вы меня хотите изучить или мою физиологию? – бровь ректора насмешливо изогнулась.
– Вас. Э-э… физиологию. М-м… вас и физиологию? Всевышний, я не знаю, какой ответ правильный!
Профессор засмеялся. Тихо, но подрагивающий в руках листок выдал его безжалостно.
– Ладно, я поняла. Это ваша тайна и вы унесете ее с собой в… в тысячелетия.
Нажала на дверную ручку, с намерением все-таки дойти до библиотеки. Мороз уйти не дал.
– Поужинайте со мной, Варвара.
Ослышалась. Точно. Посмотрела на уверенного ректора с легкой улыбкой и ожиданием в глазах. Нет, не ослышалась.
– Зачем? – осипший голос резанул слух.
– Зачем люди ужинают?
Чтобы насытиться, все логично, но зачем мне ужинать с ним? Это… это…
– Вы меня… что ли… на свидание…?
– Вы против? – спокойный умиротворяющий голос Мороза указывал, что он не шутит и спрашивает всерьез.
Как реагировать? Он же ректор! Если откажу, затаит обиду и отчислит. Предлог найти несложно, я их с завидной регулярностью подкидываю. А если согласиться? И что тогда? Он же ректор!
Круг замкнулся.
– Я… не… хм… я…
Ель-метель, какое красноречие. От моих "м-м, хм" недолго голову потерять.
– Сегодня. В семь, – мягко и в то же время настойчиво произнес Мороз.
Растеряно кивнула и выскользнула за дверь.
Вот же… денек. Твою ж… метель.
***
Осознание накатило не сразу, милосердно предоставив мне время.
В семь у меня свидание с ректором. Это факт.
Я в панике!
Что делать? Сбежать? Залечь в кровать и прикинуться больной? А если лечить вызовется? Попросить поддержки у Лиса?
Да. И подставить его. Каждый раз, когда Мороз видел Лиса в моей комнате, в его глазах неизменно разгоралось недовольство. И тут я – вся такая красивая и приглашенная на свидание засяду в комнате Васильева. Да он нас двоих в Тундру отправит. "Дарить людям радость Нового Года", – именно так всегда говорит Мороз.
Нет, друга подставлять нельзя. Себя тоже.
Кто еще в этой Академии способен мне помочь? Хотя бы подсказать как быть и что делать.
Тетя Авдотья? Она говорила о женитьбе Мороза. У нее один совет – "совет да любовь".
Дед Любомир? Вот кто точно не при делах. Если б я просыпалась вовремя, Мороз вообще бы может на меня внимания не обратил. Дед Любомир честно старался. А я честно игнорировала любые попытки достучаться до моего сонного бессознания.
Олени? Они же волшебные. Вдруг что наволшебничают? Или увезут меня на… на лысую гору. Чтоб не зря ведьмой называли.
Нацепив мягкий пушистый белый свитер с розовым сердечком на груди, помчалась известной дорогой. Внешне заброшенный дом идеально подходил к фразе "не судите по обертке". В данном случае – по фасаду.
Взлетела по скрипучим деревянным ступенькам и без стука ввалилась в дом.
Ввалилась – в самом прямом смысле. Нога зацепилась за неизвестную штуковину, и я едва не "клюнула" носом пол. Успела выставить руки и не расшибить лоб.
– Ель-метель! – выругалась, переворачиваясь на спину.
Игрушечный джип на радиоуправлении валялся перевернутым чуть в стороне. Я чуть не убилась из-за игрушки!
– Привет, крошка! – надо мной нависла морда Робина. В лапах – пульт управления. – Мы тебя не ждали.
– Слава Всесоздателю, – пробормотала и ухватилась за любезно протянутую конечность.
Страшно представить как они к встрече с гостями готовятся.
Отряхнув пыль и крошки со штанов, осмотрела, наконец, помещение из вертикального положения.
– Хай, – Мерлин безучастно махнул копытом.
– Здорова, Липка, – Санта выдергивал из дартса дротики.
– Соскучилась? – Неприлично рыгнув, Клаус закинул копыто на стол.
Умереть не встать как! Спать не могла, все нашу встречу представляла.
А вообще-то ребята прикольные. Специфические, но классные. Подход к ним найти и, считай, на всю жизнь волшебными санями обеспечена.
Не корысти ради, а только по причине неожиданного свидания я здесь. Вероятность заполучить ездовых оленей – в качестве бонуса.
– Э-э, крошка, я знал, что вернешься, – Робин притянул меня за плечи. – Меня невозможно забыть. Харизма сшибает преграды, я западаю в душу надолго.
Меня уверенно повели к единственному дивану в этой по уши заваленной хламом комнате.
– Скажите честно, вы в душе свиньи?
Робин одним движением смахнул упаковку из-под чипсов, пустую измятую коробку из-под пиццы, две банки из-под колы и бутылку из-под пива на пол. И жест такой великодушный, мол, присаживайся.
– Не борзей, – Санта сунул дротики Робину. – Че пришла?
Так и ходи в гости. Даже чаю не предложили, сразу "че пришла?".
Клаус бросил за спину опустошенную бутылку хмельного.
Да-а… вряд ли они вообще знают, что такое чай.
– За помощью пришла, а ты ноги со стола убери, – возмущенно уставилась на волосатое копыто.
В полуприкрытых карих глазах отчетливо читалось все, что он думает по поводу моего замечания. Там и карта местности, куда мне стоит пойти, отразилась.
Горбатого и могила не исправит.
– Валяй, крошка, – Робин отправил первый дротик в полет.
– Мне надо от внимания Мороза отделаться. Он меня на свидание позвал.
Нет, невозможно сидеть, когда внутри все клокочет и нервно сжимается. Встала посреди комнаты, старательно обходя кучу сваленного хлама.
Выражение у Клауса не изменилось совершенно. Мерлин проявил интерес просто посмотрев на меня. Я думала, у него глаза реагируют исключительно на экран. Робин подскочил, чуть ли не дыша мне в ухо.
– Все-таки втюрилась в меня, да? – протянул он весело. – Я знал, крошка. Ты пойми, у нас не будет коннекта, мы слишком разные.
– Пойду утоплюсь с горя. И не отговаривай, безответная любовь меня все равно убьет. Рано или поздно. Так что, какие варианты? Вы же волшебные олени, достаньте свои волшебные палочки и сделайте отворот или… придумайте что-нибудь, – выпалила, теряя всякое терпение.
До семи осталось два часа! Всего два! А они смотрят на меня как на чокнутую.
– Вертел я помощь на волшебной палочке.
Клаус ничуть не смутился. В этой упряжке он, похоже, самый наглый хам.
Осталось еще три оленя. Собственно, на них я по очереди и смотрела.
– Сорян, Липка, благотворительностью не занимаюсь.
От Санты ничего другого и не ожидала.
– Я против вмешательства в судьбу, – философски изрек Мерлин и уставился в плазменный экран.
Да они что, издеваются? Захотелось тут же заныть, громко и эмоционально. Все равно не подействует.
– Детка, пять сек, – Робин потянул меня в сторону единственного коридора.
Самый адекватный олень. Он один меня понимает. Наверняка уже что-то придумал и поможет выбраться из щекотливой ситуации.
– Ты это, кароч, расслабься, – обнадеживающе начал Робин, а дальше, увы, все пошло не так. – Мороз из студенток еще никого на свиданки не таскал.
– А мне-то что с этого? – чуть не взвыла.
– Кайфуй!
– Издеваешься, да?
– Не просекла? Ты первая, кого он на приват позвал.
Если б взглядом можно было убивать, Робин уже валялся б на полу.
– Ой ну не надо так на меня смотреть, крошка. Суть не меняется.
– Ты мне очень помог.
Робин сарказма не понял, или сделал вид.
– Обращайся в любое время дня и ночи, детка. Я весь твой.
Звучит красиво. Жаль бессмысленно.
И что теперь, идти собираться на свидание? Полтора часа осталось. Всего полтора!
Запнувшись об очередной хлам, напоследок высказала пару ласковых о чистоплотности оленей, услышала не менее ласковые напутствия от Клауса и вылетела в темноту.
Что ж мне так везет, как ни выйду – все время холод. Пробирает до мурашек, до косточек. Словно тысячи иголок впиваются в шею, лицо и руки. Варежки взять не догадалась. Торопилась к оленям и обо всем забыла.
В вечернее время пустынная аллея сеяла внутри непонятное чувство опасности.
Паранойя, привет! Точно вылетит Фрекен Бок и крикнет: "Ку-ку, мой мальчик!". То есть девочка. То есть я.
Со всякими Аринами, Селенами, приворотами, отрядами и свиданиями вдобавок, совсем нервной стала. Скоро каждой шороха шугаться начну.
Тени еловых лап разукрасили снег в зебру. В отблесках фонарей впереди сияла Академия. Волшебства добавила повисшая над шпилем самой высокой башни луна.
Замерла, стараясь запомнить каждую черточку неописуемой картины. Я ведь и не думала тогда, в детстве, что смогу когда-нибудь изменить свою жизнь. Не представляла захлестывающее чувство безграничного счастья – здесь и сейчас. Под звездным небом на аллее, в тени пушистых елей любоваться Академией под пристальным вниманием Луны.
А только ли Луны?
Хруст снега и шорох веток откуда-то из темноты. Миг – и я лечу спиной назад, в животе расползается боль от сильного толчка. Спина встретилась со стволом, затылок раскололся на тысячи осколков. С потревоженных веток осыпался снег. Вялой рукой смахнула с макушки насыпавшийся холмик. Порозовевший снег упал рядом.
Вот ведь… ель-метель…
Перед глазами поплыло. В расплывающихся очертаниях заметила только голубые сапожки.
– И что он в тебе нашел?
Недовольный женский голос – последнее, что я услышала.