Внезапно моего бывшего мужа отрывает от меня и я, больше не поддерживаемая жадными руками, падаю коленями на бетонный пол лестничной клетки.
Услышав неестественный шорох и глухие удары, с трудом разлепляю глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд на двух мужчинах, один из которых колотит другого.
–Мужик, ты чо… – это стонет Вадим, прижатый к побеленной стене подъезда. – Я со своей женой… – ловит мощный удар в живот и замолкает. Из горла его раздается бульканье.
– У вас брачные игры такие с бессознанкой и попыткой изнасилования? – Я узнаю запыхавшийся голос второго мужчины и от удивления вскрикиваю, тут же закрыв ладонью рот.
–Это моя жена… – хрипит, оправдываясь, Вадим.
– Бывшая, – из последних сил кричу.
– Помогите! Пожар! – вторит Вадим, и его жалкий стон эхом отбивается от стен подъезда.
На крик бывшего мужа открывается соседняя дверь, и в проеме показывается голова соседки бабы Клавы.
–Вы что творите! Демоны! – громко причитает она, просовывая кулак сквозь щель двери. – Я сейчас полицию вызову, ирод отстань от него!
Другой мужчина, избивающий моего бывшего мужа, придерживает одной рукой безвольное тело Вадима, другой достает из нагрудного кармана кожаной куртки удостоверение, и, открыв его демонстрирует бабе Клаве.
Та, пискнув, скрывается за дверью и закрывает замок.
– Мужик, ты кто такой? – снова хрипит Вадим, жадно глотая ртом спертый воздух подъезда.
– Майор полиции Михаил Медведев, – представляется папа Лизы, пряча удостоверение обратно в карман куртки, а у меня из груди рвется крик ликования. Он пришел! Мой спаситель. Сомневаюсь, что он знал, что мне нужна помощь, но все-таки помог.
– Я на тебя заяву накатаю, мудак, – тут же охает от удара в солнечное сплетение Вадим.
– Ну это врядли, – с улыбкой протестует Михаил, ставя на ноги, как тряпичную куклу, моего бывшего мужа. – А вот отсидеть за попытку изнасилования… – тут же достает наручники, и я бросаюсь к нему, хватаю за руку и тяну на себя.
Михаил переводит недоумевающий взгляд на меня.
– Не надо, пожалуйста! – ловлю презрительную ухмылку Вадима, которая сменяется гримасой боли.
– Ты уверена? – впивается в меня взглядом майор.
– Да, – шепчу Михаилу, и, отпустив его руку, отхожу в сторону.
– Это твой е**рь? – кивает в сторону майора Вадим, обращаясь ко мне, и тут же ловит очередной удар в живот.
–Что за выражения при даме. Постыдился бы, – продолжает глумиться Михаил.
Ощущение диссонанса распространяется на меня. Мой бывший муж, скорчившийся от боли и Михаил с улыбкой на губах метелящий Вадима.
–Все, хватит! – решаю я. – Вадим, уходи.
–Мы не договорили, – выражает протест бывший муж.
–Договорили, – не соглашаюсь я.
Эта драка встряхнула меня, выгнав отчаяние и обиду на второй план, придавая злости. Мне хочется крушить все вокруг, и направить бы свою злость на бывшего мужа, но ему и так досталось.
Беру Вадима за рукав и подталкиваю к дверям лифта, нажимаю на кнопку. Бывший муж, согнувшись, вытирает другим рукавом кровь с разбитой губы.
Когда за ним захлопываются двери лифта, я с облегчением выдыхаю и поворачиваюсь к майору. На его руках кровь. Костяшки сбиты.
–Идем, – жестом приглашаю Михаила войти, и не глядя на него, захожу в свою квартиру. Решаю больше не церемониться с этим "выканьем". Надоело быть правильной и покладистой.
***
– Не понимаю, почему ты злишься, – говорит Михаил, сидя на синем диване гостинной, и морщась от боли, когда я прикладываю ватный диск, смоченный спиртом к ранам на руках. Движения выходят резкими, рваными.
– Сама не знаю, – тихонько ворчу под нос. – Свалился ты на мою голову, товарищ майор.
– О! Мы теперь на “ты”, – веселится Михаил, а я резче провожу ватным диском по костяшкам пальцев, отчего он охает и шипит. Тут же веселым шепотом добавляет: – Зараза.
Ловлю восхищенный взгляд и, опустив голову и вжав ее в плечи, продолжаю “лечить” майора, не поднимая взгляда.
Голова все еще немного кружится от пережитых эмоций, руки подрагивают.
– Машуль, нам нужно вернуться в отделение, – вкрадчивым спокойным тоном нарушает повисшую тишину Михаил.
– За что? – вскидываю голову я.
– Не за что, а зачем, – поправляет меня Михаил. – Заявление написать.
– Не буду, – твердым жестом бросаю окровавленный ватный диск на журнальный столик, и встаю с дивана, на котором сидела вплотную с Михаилом.
– Почему? – в голосе майора сквозит искреннее удивление. Будто я призналась в том, что видела зеленых человечков.
– У него ребенок скоро родится. Его девушке нельзя волноваться, – склоняюсь над столом, собирая ватные диски и маленькую бутылочку со спиртом. Выпрямляю спину и направляюсь в кухню.
– Ну и дура, – летит мне тихое вслед.
Согласна. Но никогда в этом не признаюсь.
Вернувшись в гостиную через минуту застаю Михаила в той же небрежной позе на диване. Прислонившись спиной к спинке дивана и широко расставив колени, одной рукой чешет животик развалившегося рядом котенка.
–Это он? Жертва мальчишек? – Михаил нежно так чешет кота, а я залипаю.
Образ брутального бородатого майора полиции, который двадцать минут назад превратил лицо моего бывшего в фарш, никак не вяжется с мужчиной, ласково играющим с маленьким котенком. Этот диссонанс вызывает тянущее ощущение внизу живота. Встряхиваю головой, чтоб убрать ненужные мысли.
–Да, мне его покормить нужно.
–Кормить Пельменя пельменями. Ты из приличного кота делаешь каннибалиста.
–Никого я из него не делаю. Он животное, представитель рода кошачьих. Я кормлю его едой. – Поражаюсь строгости своего голоса. Во мне не во время просыпается учитель. "Женщиной нужно быть в первую очередь, – звенят в голове слова подруги. – Нежной и ласковой. А ты всех поучаешь. Мужчины этого не любят."
Пельмеш радостно подставляет майору то другой бочок, то пузико. Эта картина настолько умилительна, что я не сразу понимаю смысл сказанных Михаилом слов:
–Ты его еще любишь?
–Кого? – холодок бежит между лопатками. Играю в дурочку, но понимаю кого Михаил имеет в виду.
–Твоего бывшего, – майор отвлекается от созерцания довольного котенка и режет меня холодной сталью своего взгляда.
Что я там про холодок между лопатками говорила?
Это теперь такие мелочи. Потому что от впивающегося в меня его холодного взгляда карих глаз, словно бросают с Титаника в Атлантический океан глубокой ночью.
–Нет, – восклицаю я и замолкаю на миг, осознавая, что говорю чистую правду. То, что я как мантру повторяла каждый день, пытаясь убедить свое глупое сердце, теперь оказалось правдой. В груди больше не щемит тупая боль, на душе штиль.
Михаил сканирует холодным взглядом карих глаз, и я понимаю, что он удивлен не меньше меня. Глубоко вздыхает и отворачивается к котенку.
–Почему ты не хочешь себя обезопасить? Ему ведь срок дадут.
–Повторяю, – делаю глубокий вдох, чтобы успокоить колотящееся сердце, – у него девушка беременная. Ей нельзя волноваться.
–И что?
–Как что? Ты понимаешь, как это больно – потерять ребенка? – возмущение захлестывает меня, хватаю ртом воздух, стараясь успокоиться, но у меня плохо выходит. – Никому такого не пожелаю, – добавляю тихим шепотом.
Михаил отрывается от своего занятия – чесания пузика моему котенку, и в меня целятся взгляды двух мужчин – недоуменный Пельмяша и глубокий вдумчивый Михаила.
–Маш, почему ты убежала? – меняет тему майор.
–Миш, – присаживаясь рядом на диван, беру его руку в свои. Вожу большим пальцем по тыльной стороне ладони и пытаюсь собраться с мыслями, чтобы объяснить ему. Настал тот серьезный момент, когда придется объясниться. – Нам не стоит больше встречаться.
–Почему? – голос Михаила спокоен, но жилка, бьющаяся на шее выдает его волнение.
–Потому что неправильно это все! – восклицаю я, убирая руки от него и вскакивая с дивана.
–Что неправильно, Маш, – тихий шепот раздается над ухом, когда Михаил оказывается позади и сильными руками опоясывает меня.
–Ты папа моей ученицы. Что люди подумают?
– Какие люди, Маш? Твой бывший?
–Да плевать на Вадима!
– Тогда в чем дело?
–Я пока не готова к новым отношениям. Слишком мало времени после развода прошло. Я пока не готова.
– Ясно. Хорошо, – тихий спокойный тон означает капитуляцию в этом споре. Я должна радоваться, тогда почему мне так плохо?
–Миш, спасибо тебе за то, что спас меня, – с сожалением вырываюсь из его объятий.
–Спасибо в карман не положишь, – весело ухмыляется Михаил, однако за маской веселости я вижу, что он огорчен. -За это ты мне должна… – стучит указательным пальцем по своей щеке.
–Ты же не из тех мелочных мужчин… -напоминаю ему переписку.
– Я всё-таки герой, спас тебя, – напоминает майор.
– Ох, ладно. – Кладу руки ему на плечи для устойчивости, ведь для того, чтобы дотянуться до его щеки мне нужно встать на цыпочки. Но когда мои губы приближаются к коже его щеки, Михаил поворачивает голову, хватает меня за затылок и прикасается своими губами к моим. От удивления и шока замираю, и чувствую, что губы у него мягкие. С привкусом мятной жвачки. Дернуться в сторону не позволяет его рука на затылке, которая фиксирует крепко и надежно. Поцелуй, точнее сладкий чмок, длится не более двух секунд, после чего Михаил с довольным видом меня отпускает. Чувствую, как мои щеки загораются ярким румянцем. Стыдоба-то какая! Можно подумать, я ни разу не целовалась.
Это даже не поцелуй был. Так легкий чмок. Но почему сердце пытается выпорхнуть из груди испуганной птичкой?
–Я подожду, Маш, – отрываясь от моих губ шепчет Михаил.
–Не нужно, Миш.
–Тебе было хорошо со мной. Когда прекратишь бегать от меня, я буду твоим. Я сделаю тебя счастливой, Маш.
Резко отпускает меня и прижимает свои руки к моим плечам, помогая прийти в устойчивость. Затем отворачивается и размашистым шагом выходит из квартиры, крикнув напоследок:
–Дверь смени. Хлипкая совсем.
И я остаюсь одна. Расстроенная домогательством Вадима, ошеломленная настойчивостью Михаила и обескураженная своим поведением.
30. Машенька
–Ну он и мудак, конечно, – огорченно ворчит Анжелка, разливая вино по бокалам.
После ухода Михаила я позвонила подруге и дрожащим голосом попросила прийти. В голове сумбур, тело дрожит от потрясения. Когда я осталась одна в своей квартире, в тишине, разбавляемой тиканьем настенных часов в кухне, я поняла, что мне страшно.
Вадим перешёл все границы. И что мне теперь делать, я не имею ни малейшего понятия.
Через десять минут после моего звонка Анжелке, мне позвонила Лиза и попросила написать характеристику для соцопеки, на что я пообещала ей все сделать завтра. Сама напишу и принесу в соц опеку после уроков. Пока открывала Анжелке дверь, успокаивала Лизу, заверяла, что ей ничего не грозит. Мои слова дошли до встревоженного сознания девушки, и она пообещала быть лапочкой, сидеть дома и делать уроки. С облегчением выдохнув, я отбила звонок и с минуту удивленно созерцала на по-хозяйски колдующую в моей кухне Анжелку, которая пришла ко мне с большими белыми пакетами, а я увлеченная разговором с Лизой не обратила на это внимания. Теперь мой стол украшают две бутылки вина, бокалы, найденные подругой в кухонном шкафчике, и несколько белых коробочек с любимым лакомством – роллами из японского ресторана. Судя по их количеству, Анжела скупила весь ресторан. Нервно посмеявшись энтузиазму подруги, мы принялись ужинать, тем более на сытый желудок лучше думается.
В целом, с оценкой сложившейся ситуации я согласна, но до сих пор не могу отойти от шока и просто молчу.
–Казался таким лапочкой, – продолжает Анжелка. – Никогда бы не подумала, что он способен на такое. Маш, ты почему родителям не расскажешь?
–У отца больное сердце, не хочу их волновать, – отвечаю потупив взгляд.
–Мань, – сосредоточив свое внимание на мне, Анжелка склоняется над столом, приперев столешницу своей пышной грудью, – это ведь не шутки. А если бы майор не пришел? Что бы было, а?
Каждое слово словно током бьет по оголенным нервным клеткам. Я понимаю, что она права. Ужас ситуации только сейчас начал доходить до меня.
–Мань, тебе защищаться нужно. Это уже не шутки. Одно дело, когда он приходит клянчить квартиру, предупреждать о разделе имущества, когда Виталина занимается тем же, – перечисляет подруга. – Но попытка изнасилования… – откинувшись на спинку стула, Анжелка нервно барабанит пальцами по столу. – Манечка, очнись уже, а! Он уже не просто пугает, а… – всхлипывает подруга и отпивает из бокала.
Умоляющие нотки голоса Анжелы проникают под кожу, я чувствую ее желание помочь, отрезвить, заставить сделать хоть что-то, чтобы защититься. Но я не могу. Не в силах. Любое мое действие может спровоцировать выкидыш у Виталины, а помня, насколько это больно и морально и физически, я не могу подвергать ее ребенка такой опасности. Я не могу так поступить с невинным малышом. Поэтому я связана по рукам и ногам.
Как? Как родной и близкий человек может так поступать? Играть на тонких нитях, где проходить грань между дозволенным и болезненно-важным? Неужели Вадим не понимал, что делает?
Страшно подумать, к чему это могло привести.
Где-то на подкорке сознания скребётся мысль, что Вадим сделал это специально, чтобы надавить на меня. Тонкая психологическая игра. И насиловать он меня не собирался. Скажем так, если выбирать между такой роскошной женщиной, как Виталина и невзрачной мышкой мной, то выбор очевиден, и я его понимаю. Зная о трагедии, произошедшей в моем прошлом, он легко приводит в действие рычаги воздействия на меня.
Противно от мысли, что я всего лишь часть плана Вадима. Я десять лет ложилась с ним в одну кровать, отдавалась с любовью, доверием и надеждой на счастливое будущее. А он проникает своими грязными намерениями в самое сокровенное, чистое, невинное, вытаскивает наружу и пачкает выгодой и насилием.
Боже, где были мои глаза?
Как я раньше не поняла, на что он способен?
Всхлипы и рыдания рвутся наружу. Чувствую как Анжелка горячей ладонью гладит меня по спине, пытаясь успокоить.
–Мань, ты у юриста была? – отвлекает меня от грустных мыслей подруга.
– Да, – всхлипываю и убираю ладони от лица.
–И?
– Она сказала, что Вадим может претендовать на половину стоимости ремонта, – бросаюсь к умывальнику, включаю холодную воду, набираю ее в ладони и ополаскиваю лицо и протираю шею, стараясь смыть слезы и немного успокоиться, – при условии, что он сохранил чеки.
– А машина?
– Тут есть нюансы, – протираю лицо и шею кухонным полотенцем. – Если куплена в браке, то я могу претендовать на половину. Но! – поворачиваюсь к подруге и поднимаю указательный палец вверх, копируя Борзых Надежду Евгеньевну, – если она взята в кредит, то я должна доказать, что на тот момент, когда Вадим взял этот злосчастный кредит, мы с ним не жили вместе, иначе мне придется оплатить половину кредита.
– И как это узнать?
– Понятия не имею. Сделать запрос в банк я не могу, мы уже разведены, информацию мне никто не даст, – горько вздыхаю я и сажусь обратно на стул. – Остается надеется, что Вадим отстанет от меня.
– А если поговорить с майором? – Анжелка наворачивает роллы.
– О чем? – злюсь я.
– Ну пусть повлияет… На работников банка или в конце концов на твоего бывшего.
– И как это будет выглядеть? “Товарищ майор, – понижаю свой голос до противного писка, – я позволила вам потискать себя в темной комнате какого-то ресторана, а теперь прошу напугать моего бывшего своим грозным видом”.
Подруга падает на столешницу грудью и захлебывается смехом.
–Тем более Михаил сегодня Вадима так отметелил, что помощь теперь бывшему нужна, – добавляю я.
–Молодец мужик! – восклицает Анжела.
– Согласна.
– Когда у вас второе свидание?
– Никогда, – уверенно констатирую я.
–Мань, – доливает мне в бокал вина Анжелка. – Ты бы не горячилась так.
– В чем я погорячилась? – снова злюсь я.
– Я помню, как у тебя глаза светились, когда ты рассказывала о вашем свидании. Ты же так счастлива была, – нараспев тянет подруга.
– Ты не понимаешь, Анжел. Он отец моей ученицы.
– И что?
– А то, что неправильно это все. Что люди подумают?
– Какие люди, Маш? Лично я за то, чтобы ты с ним встречалась. Он мне еще тогда в отделении понравился, – кокетливо прячет глаза подруга.
– Ты что? – охаю я. Противно от мысли, что мой майор может нравится кому-то другому. Тем более моей единственной подруге.
– Да ладно тебе, – тут же ржет она, – майор не в моем вкусе. Мне больше мой лейтенант по душе.
– А педсовет?
– Ой, Маш, – махнув рукой, Анжелка берется за ножку бокала и тут же отпивает вино. – Давай по-честному, педсовету откровенно наплевать на то, чем занимаются учителя нашей школы в свободное от работы время. И твоя угроза Виталине – блеф. И пока она не догадалась, что ей ничего не угрожает, тебе бы обзавестись поддержкой.
– Какой?
– Мужиком, который сможет вступиться за тебя перед Виталиной и Вадимом. И лучше всего этого мужика продемонстрировать всем на свадьбе твоего бывшего.
– Анжел, ты глупости говоришь.
– Пойми, – подруга склоняется над столом, – Виталина – акула. И в Вадима твоего она не просто так вцепилась.
– Он не мой.
– Ну и хрен с ним, – соглашается Анжелка. – Но сути дела это не меняет. Они терроризируют тебя, бьют по больному, чтобы “отжать” квартиру.
– К Лизе приходили из соцопеки, – заявляю я унылым тоном.
– Зачем? – давится вином Анжелка и выпучивает глаза в удивлении.
– Виталина накапала. Теперь Лиза под надзором.
– Вот сучка! – вопит подруга.
– Согласна.
– А что делать-то теперь, Мань?
– Ничего, – отмахиваюсь я. – Перед соцопекой отобью. Лиза никаких происшествий не совершала, у Виталины нет аргументов. Дома у них все хорошо, успеваемость девочки в норме. Через два месяца выпускной, а еще через два Лизе восемнадцать исполняется.
– А дальше что?
– Рычагов давления на меня у Виталины не будет.
– Ты же понимаешь, что они не отстанут?
– Скоро конец учебного года, потом Виталина уйдет в декрет. И я свободна как ветер на три года.
– Кстати о декрете… А кто займет должность завуча?
– Понятия не имею.
– А может … ты? – Анжелка пытливо смотрит на меня.
– А мне это зачем? Я надеюсь в следующем году отмахаться от классного руководства, а нести ответственность за всех учеников школы тем более не хочу. Это ведь не оплачиваемо, это только почетно.
– Ну как знаешь, – пожимает плечами Анжела и мы принимаемся за еду.
– Как у вас с Митей? – интересуюсь я.
– Все хорошо. Только из дежурств не вылезает, – отвечает подруга, жуя ролл. – Твой майор домой не отпускает.
– Он не мой, – тут же возражаю я и краснею, ведь пару минут назад в своих мыслях оговорилась именно на это.
– А мог бы быть твоим.
– Зачем?
– Маш, ну хороший же мужик, ну!
– Я не знаю…
– Ты сама определись, чего ты хочешь, – психует подруга.
– Я совсем запуталась, – падаю лицом в раскрытые ладони и стону.
– Мань, ну что тебе в нем не нравится?
– Ну он такой… Большой.
– Интересно, везде? – хохочет Анжела.
– Не знаю. Анжелка! – Кидаю в нее имбирь.
– Что? – С хохотом уворачивается она. – Я просто спросила. Я же теперь не усну, буду думать об этом.
– Ммм.
– Давно пора к нему присмотреться значит.
– Грозный, – продолжаю перечислять я.
– Ну ты же хотела Медведя. Вот… Вселенная приняла твой месседж.
– Я такого не заказывала.
– А появился вот этот.
– И борода у него…
– А чем тебе борода мешает? Тем более у майора аккуратная стильная бородка, а не как у Дамблдора, – подруга показывает жестом. – Целоваться же не мешает?
– Нет, – краснею я.
– А ещё при определенных ласках это дополнительный плюс, – снова подкалывает подруга.
–Анжелка! – чувствую, как тело загорается от стыда. Или это что-то другое? Ерзаю по сиденью стула, стремясь унять напряжение.
– А что? – притворно удивляется подруга. – Что естественно, то не безобразно.
–Анжел, – сделав глубокий вдох и немного успокоившись, привлекаю внимание подруги, – я не могу дать ему надежду. Если Виталина узнает, то будет пакостить Лизе. Вадим избит Михаилом, а это грозит майору тюрьмой. Плюс если в соцопеке узнают об этом, то Лизка точно попадет в детский дом.
–Я больше переживаю за детский дом, в который попадет Лиза, – хмыкает подруга.
–Анжел, как ты не понимаешь, я не могу быть с ним.
– То есть, если бы не козни Виталины, то…
–То второму свиданию быть, – киваю я. – Но до того времени, как она в декрет уйдет, Михаил найдет кого-нибудь. Он такой…
–Какой?
–Эффектный мужчина. Добрый. Красивый, – подняв к потолку мечтательный взгляд, перечисляю достоинства Михаила, и понимаю, что…
–Такого упускать нельзя, – соглашается Анжелка, подхватывает на лету мою мысль.
–Только встречи со мной грозят ему неприятностями, – вздыхаю я.
–А он разве не доказал тебе, что может решить проблемы?
–Как? Если Вадим пойдет в полицию заявить об избиении…
–То встретится там с Медведевым, – ржет Анжелка. – И получит по тыковке еще раз.
–Мне не смешно, – сиплю обиженно.
– Тогда найди кого-то другого, – отсмеявшись, Анжелка снова становится серьезной.
– Зачем? – искренне удивляюсь я. За последние дни я так сильно устала, что мысль о новом поиске приводит меня в ужас. Переписываться, найти время и место встретиться, наводить марафет, создавать настроение, ведь унылой воблой на свидании меня никто не потерпит. У нас "встречают по одежке", то есть по сногсшибательному внешнему виду и сияющей улыбке. А у меня на это совершенно нет сил. Ни моральных, ни физических. – Да ну это все. Я кажется ещё не готова для серьезных отношений.
–А никто не говорит тебе сразу замуж выходить, – протестует подруга.
–И для несерьёзных тоже… – делаю акцент на предпоследнем слове, выпучиваю глаза и ловлю взгляд Анжелки.
Я не могу с разбега прыгнуть в койку с первым встречным.
Нет, я не осуждаю Анжелку за ее отношения с лейтенантом Митей, каждый выбирает по себе, как говорится. Но для столь близкого контакта мне нужно несколько свиданий, романтический настрой и уверенность в стабильном будущем.
А с Михаилом этого нет.
"Потому что ты бегаешь от него, как от огня" – шепчет мне внутренний голос и я отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи.
–Маш, – тон Анжелки вмиг становится серьезным, – ты на жопе смирно долго думаешь сидеть? Тебе уже тридцатник. Часики-то тикают, – стучит указательным пальцем по тонким наручным часам золотистого цвета на своем запястье. – На Вадима ты десять лет потратила, а он тебя выкинул, как ненужную вещь и побежал заделывать бейбика Виталине.
На этих словах я всхлипываю.
–Хватит жалеть себя, – накрывает подруга своей рукой мою в знак утешения и поддержки. – Ну не подходит тебе майор, найди другого. Можно НЕмайора.
Тут у нас тандемом прорывается смешок. В у меня нервный, у Анжелки – весёлый.
–А где же я его найду?
–Как где? Можно снова попробовать на сайте знакомств.
–Ой не. Мне прошлого раза хватило.
–А ты не руби с плеча. Подумай хорошенько. В клубы ты не ходишь, в библиотеке нормальных мужиков нет, одни старперы. Вариант "вдруг с неба упадет" мы рассмотрим, если совсем-совсем других не будет.
–Ладно, – устало соглашаюсь я.
Сейчас я согласна на все, лишь бы от меня отстали…
После ухода Анжелки Я долго вожусь в кухне, убирая со стола и наводя порядок.
Понимание ситуации, в которую я попала открывает глаза. Это болезненно.
Анжелка права. Мне нужен защитник. Сильный и смелый. Уверенный в своих силах. За которым бы я была как за каменной стеной. Медведь, как выражается Анжелка. Воображение тут же рисует ласковую улыбку майора Медведева, хитрый прищур карих глаз. У него такие сильные руки… И так жадно сминали мою кожу, что я гореть начинала от желания.
Но он не подходит для громоотвода от Виталины и моего бывшего, с огорчением признаю я.
Опека над Лизой держится на волоске, и если Вадим подаст иск против Михаила, то майор потеряет дочь, а я этого себе никогда не прощу.
Мать твою! Хочется выть от бессилия.
Во что я втянула невинную девушку и ее отца?
Скулы немеют от напряжения. Не знаю, сколько я просидела на табуретке, прижавшись спиной к стене и вперившись взглядом в стену.
“Людей испортил квартирный вопрос”, писал Булгаков, и к сожалению он прав.
На что ещё способен бывший муж, чтобы я переписала на него квартиру?
Я должна что-то предпринять.
Страшно так, Господи!
31. Машенька
–Мария Ивановна, вас Виталина Андреевна вызывает к себе в кабинет, – встревоженным тоном встречают меня коллеги на рабочем месте в учительской.
Ловлю такой же немного испуганный, наполненный тревогой взгляд Анжелки и направляюсь к нашему столу.
–Она с утра совсем не в духе, – шепчет мне подруга, пока я выкладываю конспекты из сумки на стол. – Влетела в учительскую злая, как собака, тебя не увидела, хотела уволить, но я сказала, что у тебя нет двух первых уроков.
– Спасибо, Анжел, – стараюсь скрыть предательскую дрожь в голосе. – Что она ещё говорила?
– Сказала, чтоб, когда ты явишься, зашла к ней. Машк, хочешь я с тобой пойду?
– Не нужно, я сама.
– Видимо бесится из-за вчерашнего, – подмечает Анжела. – Драгоценного жениха обидели, как он теперь будет выглядеть на свадебных фотографиях? – прыскает в ладошку подруга.
– Он сам виноват, – возмущаюсь я. – Михаил меня защищал.
– Ох, Мань, не завидую я тебе, – вздыхает Анжела. – Кстати где ты была?
– В соцопеке. Принесла им характеристику Лизы.
– И как? – любопытствует подруга, но ответить мне не даёт громкий голос Виталины, вышедшей из своего кабинета:
– Воронцова! Зайдите ко мне! – истерика звенит в ее голосе, лаская мое раненое самолюбие. С удовлетворением замечаю, что внешний вид завуча немного изменился. Синяки под глазами, не уложенная в прическу копна длинных окрашенных в блонд волос унылой гулькой скручена на затылке. Только губы подведены, как обычно, алой помадой, да неизменное декольте являет миру аппетитную грудь.
Поэтому, видя ее неуравновешенное состояние решаю добавить перцу:
–Я Смирнова, – выдвигаю вперёд подбородок, выпрямляю плечи и неспешной походкой от бедра, направляюсь в кабинет Виталины, огибая ее и, не оборачиваясь, усаживаюсь на стул, стоящий возле ее стола. Через секунду слышу звук захлопнувшейся двери и передо мной на свое место садится разъяренная Виталина.
–Воронцова, ты совсем охренела?
– Повторяю, моя фамилия Смирнова, а Воронцовой скоро станете вы. Неужели вы хотите, чтобы мы были однофамильцами?
Губы Виталины смыкаются, в ее глазах выстраивается точный маршрут, по которому она мысленно меня посылает, но не озвучивает. Любой сапожник постеснялся бы выражений, написанных на разъяренном лице завуча.
С минуту мы сверлим друг друга взглядами, она – бешеным, я же – спокойно-удовлетворенным, хотя ее ярость передается мне, отчего тело дрожит от страха и ожидания тотального конца света.
Я вижу, как разглаживается кожа на лбу Виталины, грудь больше не вздымается от частых вздохов, в глубине глаз завуча появляется спокойствие. Уголки рта чуть приподнимаются в легкой ухмылке, и Виталина пододвигает ко мне красную папку с документами.
– Почитай, – загадочным тоном чуть ли не поет она.
– Что это? – киваю в сторону папки, не желая прикасаться к ней. Мне кажется, я себя в грязи изваляю, когда прочитаю информацию, находящуюся там.
– А ты открой, – нараспев произносит Виталина. – Тебе будет интересно.
Она откидывается на сиденье компьютерного кресла, а я, преодолев свою брезгливость, решаюсь взять папку в руки. И тут же ахаю, открыв ее и увидев на фотографии лицо моего бывшего после вчерашней драки.
– Нравится? – подстрекает Виталина, пока я листаю фотографии и с блаженством, смешанным со страхом наслаждаюсь синей физиономией своего бывшего мужа.
– Что с ним случилось? – невозмутимым тоном спрашиваю я, закрывая папку и бросая ее на стол.
– Твой хахаль избил моего будущего мужа! – кричит Виталина, вставая с кресла. – Как нам свадьбу отмечать, если он в больнице и неизвестно, когда выйдет оттуда? Ресторан заказан, внесен залог! Как он в ЗАГСЕ появится с таким лицом? Ты мне за это заплатишь! – каждое слово Виталины отдается легкой дрожью в моем теле. Представляю удивленные лица коллег, сидящих за дверью кабинета и ловящих каждое слово Виталины.
Откидываюсь на сиденье удобного стула, кладу ногу на ногу и смотрю в глаза Виталины.
– Не понимаю о чем вы говорите, Виталина Андреевна, – голос мой холоден, как сталь.
– Прочитай дальше, – Виталина берет папку со стола и протягивает мне. – Читай, читай.
Я беру в руки красную папку и открываю ее, не глядя пролистываю фотографии бывшего мужа и, когда дохожу до страниц документов, снова тихо ахаю.
– Нотариально засвидетельствованные показания твоей соседки и копия заявления об избиении, – озвучивает Виталина написанное на белой альбомной бумаге.
"Был избит майором полиции Михаилом Медведевым"…
"Бывшая жена Смирнова Мария Ивановна преследовала, угрожала жизни и здоровью"…
"Вступили в преступный сговор с целью"…
Дочитать я не смогла, захлопнула папку, бросила на стол и склонилась, прижав похолодевшие руки к горящим щекам.
–И ещё… – продолжает Виталина довольным тоном, – учитывая тот факт, что Лиза Медведева теперь находится под наблюдением соцопеки, то твой хахаль может легко лишиться родительских прав на единственную дочь.
Последние слова бьются набатом, когда я медленно поднимаюсь со стула, испепеляя Виталину разъяренным взглядом, которая, ничуть не смутившись, продолжает:
–Я знаю, как тебе дорога эта девочка. А учитывая твои отношения с ее отцом, то…
–Ты что творишь? – не выдерживаю я. Сквозь шум в ушах пробивается мой тихий голос, пропитанный ядом. – Ты хочешь подставить ни в чем не виноватых людей!
–Он избил моего жениха!
–Твой жених пытался меня изнасиловать! Миша защитил меня! – мой крик кажется слышен за пределами школы.
–Да ты посмотри на себя, замарашка! Серая мышь! – задыхается от ярости Виталина. – Ты ему жизнь испортила! Ребенка не смогла выносить! – каждое слово для меня как пощёчина. Чувствую, как немеют скулы, в глазах скапливается предательская влага. – Он же презирает тебя! Столько лет ныл, какая ты никчемная! Я умоляла его развестись, а он жалел тебя!
Сердце замирает в груди.
–Лет?.. – прочистила горло от комка слез и мертвым голосом задаю вопрос, изучавший меня все эти месяцы: Сколько времени длился адюльтер моего мужа?
Видя потрясение в моих глазах, Виталина злобно смеётся, как ведьма в мультике:
–Четыре года, Маша! Четыре года я спала с твоим мужем, а ты влюбленная дура ничего не замечала.
Завуч наслаждается своей победой, довольным блеском глаз впитывает мой жалкий потрясенный вид.
–Вы все подстроили… – осипшим голосом шепчу в пространство, обессиленно падая на стул.
–Это Госпожа Удача на моей стороне. Я знала, что ты такая сердобольная защитишь убогую сиротку. Но то, что ты влюбилась в ее вспыльчивого отца… – причмокивает языком Виталина. – Короче, – придвигает ко мне злосчастную папку с фотографиями и документами, – если ты не подпишешь дарственную на мое имя, то твой драгоценный Медведев пойдет по этапу, а его девчонка в приют.