Сентябрьский жасмин

– Попозже. Вот разберусь со своими мыслями и думами.

– А что тебе сердце подсказывает?

– Знаешь, какая-то радость в душе появилась, – честно сознался он.

– Уже хорошо! Значит, она тебе немного, но нравится!

– Она красивая. А еще стеснительная и добрая.

– Ой! – воскликнул радостно Проклов, – надо пошпионить за тобой. Я же теперь спать не буду.

Они въехали в лес, проехали в глубь и остановились. Егерь мигом заглушил мотор и осмотрелся.

Мужчины вышли из УАЗика и прислушались к тишине.

Григорий знал, где находилось логово волков, и привез участкового именно туда. Так и есть, стая ушла с нажитого места, и теперь предстояло выяснить, куда именно? Он хорошо угадывал все повадки диких обитателей этого леса, их нравы и располагал их численностью. Он не раз устанавливал за зверем слежку, ставил камеры, чтобы знать о волках почти все. Но точно был уверен, что свое потомство они берегли, всячески скрывали от посторонних глаз, не давая приблизиться к ним никому и ни при каких обстоятельствах.

Мужчины объехали все владения и выследили, куда именно перешли хищники. Егерь остался доволен. Численность волков не уменьшилась. А из этого следовало, что зверя просто спугнули. Но он оказался мудрее и хитрее человека, не стал ждать опасности, а быстро спрятал своих волчат подальше от браконьеров.

– Ну что? – улыбнулся Василий, глядя на просторы родного края. – Красотища-то какая!

– И на душе стало легче. Хоть волк остался нетронутым, – потянулся довольно Проклов.

– Вот и я тоже, как одинокий волк, – сказал Фролов и вздохнул.

– А ты знаешь, откуда пошло такое высказывание? – спросил его Григорий.

– Нет.

– Волки живут стаями. Они настолько преданы друг другу, что, когда самка или самец погибают, они остаются одинокими до конца своей жизни. Второй раз они пару не создают. Поэтому они так бережно относятся друг к другу.

– Как интересно.

– А еще у них свои регалии и порядки. Есть вожак, есть старшие, которые следят за младшими, кто-то следит за обучением волчат. А если молодая самка не справляется с должным уходом за детьми, то старая самка может запросто взяться за воспитание потомства и нерадивой мамаши тоже.

– Подзатыльники получают все разом? – улыбнулся Василий.

– Еще как! У них с этим очень строго!

– С волками жить, по волчьи выть?

– Они очень мудры и осторожны. Хоть и хищники, но просто так на человека нападать не станут. Вот ты ехал сегодня, а они шли целой стаей. И ни один на тебя не кинулся, хотя загрызть могли насмерть. Но важнее им было – это увести и спрятать свих детенышей. Порычали на тебя, предупредили, чтобы ты стоял и не двигался, и удалились восвояси.

– Я и Насте сказал, что они сейчас уйдут.

– Насте? О! Ее зовут Настя! – мигом насторожился егерь. – Интересно! И какая именно? У нас их в селе пять. Ну, я имею в виду, кому за восемнадцать.

– Не пытай меня, – ушел от ответа Вася, – все потом.

– А это не наша будущая медичка? И красавица, – рассудил он, – и тихая, и скромная. И очень приветливая. Точно! Ее в селе все любят!

Фролов промолчал, глядя в сторону. А Проклов улыбнулся и сказал:

– Ладно, шпионить и пытать не буду. Поехали к тебе в участок, кофе попьем. Я угощаю. Заодно в магазин заедем, продукты купим.

А сам смотрел на друга и очень хотел, чтобы он скорее нашел свою половинку.

Григорию недавно исполнилось тридцать восемь. Высокий, серьезный, уверенный в себе, с русыми волосами и голубыми как небо глазами. Он был молод, здоров, полон сил и энергии. Проклов родился и вырос здесь, и места эти были ему до боли родными, знакомыми и любимыми. После окончания школы, он уехал учиться в Воронежский государственный лесотехнический университет, чтобы затем вернуться в родное село и работать в лесном хозяйстве. На последнем курсе он познакомился со своей будущей женой. Василиса была из детского дома, и это сыграло важную роль в их судьбе. Гриша влюбился, но увезти ее сразу с собой – не решился, потому что дома его ждала Наталья. Они вместе учились в школе и, казалось, любили друг друга. И надо было понять для себя, что делать дальше? Но прожив в селе год, он окончательно понял, что с Натальей у них ничего не получится, и он порвал с ней отношения окончательно. А сам купил билет и уехал обратно в Воронеж.

Но Василиса на тот момент была уже несвободна. За год он ни разу ей не позвонил, и она нашла ему замену.

Григорий расстроился, но сдаваться и отчаиваться не собирался. Он купил большую охапку белых роз, подогнал к дому автовышку, забрался в нее, и водитель поднял его к нужному окну.

Василиса сидела на кровати и грустила. Она уже знала, что он приехал, но обида сыграла свое дело, и девушка отказалась с ним встречаться, не желая расстраивать своего нового друга.

Проклов тихонько постучался к ней в окошко, а сам верил и надеялся, что она все равно выберет его и будет с ним. И то, что она была не одна в этот момент, подстегнуло его еще больше и заставило срочно принимать меры к исправлению ситуации.

Василиса увидела его, бросилась к окну и распахнула створки.

– Вась, прости меня дурака. Я так тебя люблю! Выходи за меня замуж, – предложил он, виновато глядя на нее.

А сам бросил к ее ногам розы и перебрался к ней в комнату.

– Сюда могут войти, – заволновалась она. – Что ты делаешь со мной?

– Ты любишь меня?

– Я ненавижу тебя! Ты уехал и даже не позвонил мне! – сыпала она упреки. – А я так ждала твоего звонка, так ждала!

Девушка резко отвернулась от него, объявляя свой протест.

А он обнял ее, притянул к себе и тихо сказал:

– Мы бываем иногда несмелыми мужчины. Но я думал о тебе каждую минуту и каждую секунду!

– Тогда почему не звонил? – снова упрекнула его Василиса.

– Надо было разобраться и распрощаться с прошлым, чтобы будущее было светлым и хорошим.

Она взглянула на него и тихо спросила:

– Разобрался?

– Да.

– Окончательно?

– Да.

– И мне никто не повыдергивает мои кудряшки, когда я приеду к тебе в Заречье?

– Никто и никогда!

– Но я не могу, – мотнула она головой, – я не хочу обидеть Сашу. Он хороший и верит, что мы скоро поженимся. Мы даже уже кольца обручальные смотрели.

– Ты любишь его?

– Нет, – честно созналась она. – Просто мне его жалко.

– Нельзя жить с человеком только ради жалости. Ты загубишь его жизнь и свою.

– А ты? Ты не загубишь мою жизнь? Почему я должна тебе верить? Ты уже предал меня и показал себя с другой стороны.

– Поверь, я не мог раньше приехать.

– А объяснить ты мог?

– Мог. Но не знал, как это сделать.

– А если бы я успела выйти замуж?

– Но ты не вышла еще. И я тебя прошу, подумай хорошо. Ведь замужество – это на всю жизнь. Ты готова прожить с Сашей вместе до глубокой старости?

– Я не могу тебе сейчас ответить. Я должна поговорить с ним.

– Хорошо, поговори, – согласился он. – Видно пришла моя очередь волноваться и мучиться.

Василиса отвернулась от него и тихим голосом попросила:

– Уезжай, прошу тебя. Твои родители не примут меня, я из детского дома. Зачем им такая сноха?

– Когда я собирался сюда, моя мама сказала, чтобы я без тебя не возвращался.

– Откуда она знает, какая я?

– Я ей всё про тебя рассказал. Она ждет тебя.

– А папа?

– И папа тоже.

Девушку бросилась ему на грудь, а он обнял ее и прижал к себе.

За этим занятием и застал их Саша. Он вошел, сразу все понял, но молчал.

Они тоже молчали, глядя на него.

– Значит, уезжаешь? – спросил ее Александр.

– Уезжаю, – ответила ему Василиса.

– Ну что ж, желаю счастья.

Она шагнула к нему и виновато извинилась:

– Саш, ты прости меня, но сердцу не прикажешь.

– Да, я и сам уже думал отпустить тебя. Я же видел, ты не любишь меня, – поведал он грустно и усмехнулся. – Просто все еще надеялся, что стерпится-слюбится.

– Ты хороший. Ты найдешь еще себе девчонку. Просто я очень люблю Гришу!

– Ты звони, если что, – напутствовал он. – И знай, я всегда приду тебе на помощь.

– Спасибо! – прильнула к нему Василиса. – Я знала, ты непременно меня поймешь.

– Тогда друзья?

– Конечно, друзья! – обрадовалась она, что расставание оказалось таким легким.

Александр постоял и ушел, прекрасно понимая, что он тут лишний. А Васька собрала свои пожитки, Гриша подхватил ее чемодан, и они уехали в Заречье.

Василиса была рада такому переезду, да и вообще таким переменам в ее жизни. В городе ее ничто не держало. Родных не было. Только квартира, которую ей дали, после выхода из детского дома. Но жилье никуда не денется, его можно сдать или продать. Они потом подумают над этим и примут совместное решение.

Родители Григория приняли сноху хорошо. Они окружили ее вниманием и любовью, понимая, что в детском доме девочка всего этого была лишена. Потом сыграли свадьбу, и молодые стали жить отдельно.

Как специалисту Григорию построили дом. И зажила молодая пара в любви, согласии и гармонии.

А потом и детки пошли. Один за другим на свет появились четверо ребятишек.

Василиса занималась домом, детьми и вела хозяйство. А Григорий работал и, в свободное от работы время, помогал супруге. Так и жили они дружно и счастливо.

Мужчины вернулись в Заречье. По пути заскочили в местный магазин и прикупили продуктов. Уже вскоре они сидели в кабинете и пили кофе.

Но посидеть и поговорить им не дали, тут же влетела Григорова и с ходу завопила:

– Вася, ты куда смотришь? – размахивала она руками. – Уже третий раз к тебе сегодня прихожу, а тебя все нет и нет!

– Что у вас опять стряслось? – спокойным тоном спросил он.

– А вот стряслось! – всплеснула она руками. – Я ей уже сколько раз говорила, отстань от меня со своим выгоном! Он перед моим домом! Почему я должна его уступать кому-то? А она своего бычка мне под окна привязывает и всё! – негодовала женщина. – А он гадит там, понимаешь? У меня перед входом и гадит! А я сегодня в магазин пошла в новых туфлях. Как человек! Платье красивое надела. И вляпалась в его фекалии!

Мужчины переглянулись, тихонько улыбнулись, чтобы она не заметила, прекрасно осознавая, что тогда начнется, если дамочка узрит, что это они над ней посмеялись.

– Хорошо, я поговорю с ней, – соглашался он.

– Уж, поговори обязательно! – настаивала Наталья Ивановна. – Ну что ей луга мало? Что она на скандал все время нарывается? А у меня нервы не железные! – погрозилась женщина. – Я могу и топором обухом промеж глазенок врезать!

– Кому? – решил уточнить Фролов.

– Быку, конечно!

– Ну, бык-то в чем виноват? – попытался сгладить углы раздора участковый.

– А могу и ей! – сообщила Григорова, грозясь пальцем. – Но так не хочу в тюрьме сидеть за эту малахольную! Она же ущербная! Ее даже похоронить будет некому!

– Обещаю, что поговорю с ней. А вы прекратите тут угрожать. А то на статью наугрожаете себе. За угрозы три года дают.

– Да ладно? – улыбнулась она. – Это я так, для острастки. Больно туфли новые жалко было.

– Хорошо, я обещаю, что непременно вразумлю вашу соседку.

– Вот и славненько, – выдохнула Наталья Ивановна и счастливая улыбка застыла на ее немолодом лице. – До свиданьица вам. Простите, что побеспокоила.

– До свидания. И если что, не надо никого убивать, а приходите ко мне. Я вас выслушаю и приму меры.

– Вот, какой ты хороший, Вася! – сыпала она комплименты. – Дай Бог, тебе бабенку добрую! Не зануду и хозяйственную.

– Вот ваши бы слова и Богу в уши! – согласился он.

– Пошла я, – махнула рукой Григорова и направилась к выходу.

У двери оглянулась и весело выдала:

– Заходите, чайком вас угощу. И у меня на примете для тебя есть такая невеста хорошая! Могу сосватать.

– Я уж сам как-нибудь, – отговорился Фролов, зная ее несносный и настырный характер.

– А как невесту зовут? – решил уточнить Проклов, с улыбкой наблюдая за их разговором.

– Настенька. Медичка наша. Ну, до того девка хороша! И уважительная! И добрая! И покладистая! И помощница какая! – качала она головой, расхваливая Голубкину. – И красавица, каких в округе не сыскать!

Василий Михайлович улыбнулся, вспоминая свою поездку и признания девушки.

– Ой, хороша! – не унималась Наталья Ивановна. – А как она уколы делает! Ну, ни капельки не больно! Вот будто и не колола она ту иглу. Говорю ей: все? А она мне: всё. А я и не почувствовала. До чего рука легкая!

– Я обязательно подумаю над вашим предложением, – соглашался он, не зная, как выпроводить дамочку из кабинета. – До свидания.

– До свидания, – попрощалась женщина и вышла.

Проклов засмеялся и спросил:

– Попала в точку?

– Вот бывают же такие бабы! – качнул головой Фролов.

– Какие?

– Настырные и надоедливые!

– Да ладно, зато с ними весело и прикольно.

– Будет тебе прикольно, когда она быку или соседке лоб расшибет топором, за свои новые испачканные туфли.

– Эта может! – согласился с ним Григорий. – А потом еще и добавит.

Они попили чаю, и Проклов уехал домой.

Фролов остался в кабинете, но из головы никак не шел тот разговор с Настей. Он взял авторучку и начал теребить ее, а сам уставился в окно и задумался. Он взрослый мужик, а она еще совсем молоденькая. Хоть и исполнилось ей девятнадцать, но выглядела она совсем молодо, словно несовершеннолетняя. Да и связывать себя узами брака, он не собирался и не торопился, потому что прежняя жена напрочь отбила ему эту охоту – жениться еще раз.

Он вспомнил, как познакомился с Любой. Как влюбился в нее. Как задаривал её цветами и так красиво за ней ухаживал. Потом родились дети, один за другим. Люба начала грустить по городской жизни, стала какой-то раздражительной, плаксивой и злой. Она часто сыпала какие-то необоснованные упреки в его адрес. А потом и вовсе загуляла с его другом. Он не стал выяснять, что, да как. А просто собрал её вещи и отвез их в город к родителям. Она пыталась оправдаться, ссылаясь на скучную жизнь в селе. Но он не стал ее слушать, а только сказал:

– Дети останутся со мной.

– Я мать! – возмутилась она.

– Ты плохая мать! И я не позволю губить их души.

– Ты вечно на работе! Тебя нет дома!

– Я найму им няньку. А ты попытаешься судиться и забрать их у меня, я пристрелю тебя!

– Ты сумасшедший!

– И пусть. Но я женился и рожал их не для того, чтобы они видели, как их мать путается с чужими мужиками.

– Это ты виноват! – выкрикнула Люба.

– Я виноват, что ты блудливая овца? Смешно! Я тебе не изменял и даже не собирался! А ты забудь нас. И только попробуй появиться в Заречье.

– А что ты детям скажешь?

– Скажу, что ты умерла.

– Это жестоко! Они не простят тебе этого!

– Повзрослеют и простят, – ответил он.

Василий Михайлович встал, прошел к окну и выглянул на улицу.

Там бушевала весна. Погода была на удивление погожей, теплой и по-весеннему приятной. Кругом цвела черемуха, наполняя воздух ароматами белоснежных соцветий. Прямо у здания ковром распустились желтые одуванчики. Их яркие цветы приятно радовали взгляд.

Сновали туда-сюда машины, трактора – это трудяги возвращались с работы, после долгого трудового дня. В селе всегда так, встают с рассветом, а ложатся после заката.

На велосипедах и мопедах по всему Заречью носилась ребятня, и словно никому не было дела до молодого участкового.

А на душе стало как-то хорошо и радостно. Перед глазами всплыл образ Насти, и их разговор вновь и вновь крутился в его голове. «Я буду вам верной женой, – обещала девушка. – Но, возможно, у меня не будет детей», – вспомнил он ее признания. «И что же мне теперь делать-то, со всеми этими секретами и чувствами»? – задавался вопросом Василий. А сам потянулся легонько и решил, что девушка она молодая, пострадает немного, успокоится, и все у нее пройдет.

Фролов посмотрел на свои наручные часы и понял, что пора бы ему уже и закончить свой рабочий день, пока кого-нибудь не занесло к нему ещё. Он знал, кому надо, те и домой придут, будь то день или ночь.

Он спешно вернулся к столу, взял свою папку и сразу же направился к выходу. Но думы о Насте не покидали его. Василий поймал себя на мысли, что он думает о Голубкиной все время, даже когда с кем-нибудь разговаривает или решает дела по работе.

Дома его уже ждали дети. Мама присматривала за внуками, пока он был на службе. Несколько лет назад она оставила работу, чтобы было кому смотреть за подрастающим поколением.

Отец продолжал трудиться в селе, работая шофером на КамАЗе.

– Папа пришел! – кинулась к нему Аня и с ходу обняла его.

Следом подбежал сын и тоже прильнул к нему.

Василий погладил их и весело спросил:

– Ну что, слушались бабушку или опять ей нервы трепали?

– Слушались, – поведала Ксения Васильевна и улыбнулась, глядя на них со стороны.

– Ты скажи мне, если что, я их тогда на пятнадцать суток арестую, – шутил он, разглядывая светлые глазенки своих детей.

– Да нет, думаю, что до этого не дойдет, – отвечала ему мать, улыбаясь.

А сама засобиралась домой, но на прощание попросила:

– Позвони мне потом. Мне есть, что тебе сказать.

– Хорошо, – согласился сын.

– Только чтобы дети не слышали.

– Уже заинтригован. Давай сейчас говори.

– Тогда идем на улицу, – поманила его за собой матушка.

Они вышли во двор, медленно дошли до калитки, и Ксения Васильевна заговорила:

– Мне Люба звонила, хочет детей увидеть. Умоляла уговорить тебя, чтобы ты разрешил ей хоть разочек приехать и повидаться с ними.

– Нет, – заявил он категорично.

– Они же скучают по ней, – решила разжалобить его мать.

– Нет и все. Свой выбор она сделала, когда к чужому мужику сбежала и про них напрочь забыла.

– Они вырастут и все равно будут с ней общаться.

– Вот когда вырастут, пусть общаются. А сейчас ломать их судьбы и коверкать их душонки, я не позволю. К тому времени они уже окрепнут и будут иметь своё мнение и свои жизненные позиции. И сломить их будет очень сложно.

– Ты подумай, – стояла она на своем и погладила его по руке. – Они очень по ней скучают!

– Мам, наверное, я скоро женюсь, – неожиданно поведал он.

– Женишься? – удивилась она. – На ком?

– Потом вас познакомлю. Так что, встречи отменяются. Буду свою жизнь налаживать. И ей тут места нет.

Они разошлись. Ксения Васильевна заторопилась домой, зная точно, что там ее ждет хозяйство и муж, который уже давно вернулся с работы. А сама шла и терялась в догадках, кого именно выбрал ее сын? Никто и ничего ей не сказал про то. Никаких сплетен и разговоров не было по этому поводу, а это значило только одно, что с местными красавицами ее Вася ни с кем замечен не был. А из этого следовало, что, скорее всего, он вновь привезет себе женщину из города, куда он так часто отлучался.

Василий Михайлович вернулся в дом и с ходу спросил:

– Кто меня покормит?

– Я! – выкрикнула Аня и бросилась к плите.

– Хозяюшка моя! – похвалил он и уселся за стол.

Рядом присел Валера и ждал, когда сестра подаст им котлеты и макароны.

– А вы что, не ели еще ничего? – решил уточнить отец. – Вас что, бабушка не покормила?

– Мы тебя ждали, чтобы тебе не было скучно одному ужинать, – растолковал ему сын. – А то ты все один и один.

– Я не один, у меня есть вы.

– Да, но жены у тебя нет, и готовить некому, – ответил ему Валерка.

– А вы хотите, чтобы у меня жена была? – удивился он такому заявлению.

– Мы хотим, чтобы у нас была мама. Только своя.

– Ну, вы уже давно поняли, что у мамы другая семья, и мы ей там не нужны.

– Мы по ней очень скучаем, а она все не едет и не едет.

– Вы уедете, скучать буду я. Вы хотите меня тут одного бросить, как мама?

– Нет, – мотнул головой мальчик и совсем загрустил.

Подошла Аня и поставила перед ними тарелку с котлетами, а сама строго взглянула на брата и заявила:

– Я от папы никуда не поеду, так и знай! И хватит нюни распускать. Тебе что сказали, бросила она нас! Хватит грустить и ныть.

– Но папе тоже скучно одному, – возразил ей брат. – У всех есть жены, а у него нет. Так неправильно!

– Он у нас красивый и молодой, вот возьмет и найдет себе жену, – пояснила ему Анна.

– А вы точно хотите, чтобы я вам в дом женщину привел? – решил уточнить Василий Михайлович, наблюдая за их разговором.

– Только добрую и хорошую, – смотрела на него дочь. – А то бабушке трудно с нами. Она постоянно переживает за свой дом, когда с нами остается. Да и давление у нее высокое скачет. А так, была бы она у себя дома и не переживала бы за своих кур и гусей.

– Вот это вы тут сами порешили? Или кто подсказал? – попытался выведать он, с улыбкой глядя на них.

– Сами, – серьезно ответила ему Аня. – Мы уже взрослые и понимаем, что у мужчины должна быть женщина, а у женщины мужчина. Тогда им скучно не будет. А так можно и в депрессию впасть.

– Я даже есть перехотел, – сказал Василий и улыбнулся. – Это с чего вы решили сватать меня? И что, уже кто-то на примете есть?

– Есть, – уверенно и деловито отвечала ему дочка.

– И кто же она?

– Наша медичка.

– Кто?! – вытянул он шею вперед, не совсем понимая, что тут происходит.

– А что, она добрая, покладистая, красивая. Уколы делать умеет. Всегда ухоженная, опрятная, – размышляла Аня. – А как ее все бабушки любят! Только и говорят: какая она хорошая!

– Опять медсестра! – изрек Фролов, качнув головой. – Прям не девка, а свет в оконце!

Потом помолчал немного и спросил:

– А вам она нравится?

– Мне не очень, – выдал Валера.

– Почему?

– Молодая совсем. Поди, и готовить-то не умеет. Опять нас бабушка кормить будет.

– Она научится! Я ее научу, – встала на её защиту Анна. – Только бы добрая была и любила нас.

– А если она вас наказывать станет? – попытался уточнить отец.

– За что? – спросила его девочка.

– Ну… за хулиганство. Там… за плохие отметки. Или за то, что не убираетесь у себя в комнатах.

– Это не наказание, а воспитательная мера, – пояснила ему дочь серьезным тоном.

– Какие вы у меня взрослые уже! – произнес Василий и был рад, что у него такие рассудительные и смышленые дети.

Но прекрасно понимал, что слова – словами, а когда дело дойдет до женитьбы, тут выльется наружу всё и сразу.

Они вместе поужинали. Но вопрос – о женитьбе главы семейства, остался открытым.

Глава 2. Встреча на речке

Несколько дней Настя и Василий не виделись. Голубкина рано уезжала в город на учебу, а вечером зубрила билеты. Впереди госэкзамены, и надо было подготовиться к ним должным образом, чтобы сдать все зачеты, и получить свой долгожданный диплом.

Да и у Василия были неотложные дела. Он то и дело ездил в отдел, сдавал отчеты о проделанной работе и следил за порядком на вверенной ему территории. А вечером он уделял время своим детям, которые писали контрольные работы и тесты в конце года. И надо было проследить, чтобы они окончили школу с хорошими отметками.

Наступило лето. Дни стояли жаркие. Солнце нещадно палило землю, прогревая воздух до критических отметок.

Молодежь потянулась на речку, чтобы открыть пляжный сезон и спрятаться от палящих солнечных лучей. И не важно, что вода еще не прогрелась, главное – это подальше от билетов и от работы, которой в селе всегда хватало.

Однажды, проходя мимо местного магазина, Василий вновь встретился с Настей. Она вышла из сельпо с покупками, а завидев его, сразу свернула и устремилась в другую сторону.

Фролов улыбнулся и пошел за ней. Он догнал ее, резко остановил и спросил:

– Насть, ты что, передумала? Почему ты не хочешь со мной встречаться? Убегаешь от меня.

– Я не передумала. А навязываться и вешаться на тебя не буду. Не любишь, что ж с того, – с обидой в голосе ответила она, прекрасно понимая, что не видела его уже много дней.

А сама боялась посмотреть на участкового и услышать слова отказа.

– Ах, Настена-Сластена! – вздохнул протяжно Василий Михайлович. – Как же нам теперь быть-то?

– Все от тебя зависит, – напомнила она и шагнула вперед.

– Подожди, – взял он ее за руку и удержал на месте. – Я же не могу вот так за один день полюбить тебя. Ты меня тоже пойми. Я столько лет один, а тут такая красивая и молодая девушка мне в любви призналась. Я растерялся, извини.

– Извиняю, – ответила она и взглянула на него исподлобья своими голубыми глазами.

Он выпустил ее руку, немного подумал и предложил:

– Давай так, мы с тобой никому про то не говорим. Пусть вся округа спит спокойно. А сами будем общаться. Ну, привыкать друг к другу.

– Хорошо, – согласилась она, и чуть заметная улыбка мелькнула на ее губах.

– Ну, а для начала, я прошу тебя – поделай моей матери уколы. Ты будущий медик и, надеюсь, уже умеешь их делать?

– Умею, – кивнула она головой.

– Можешь помочь?

– С удовольствием, – обрадовалась девушка.

– Тогда зайди к ней, сделай ей укол. А то моя матушка давлением и ногами мучается.

– Хорошо, зайду.

Фролов взглянул на ее увесистые пакеты и предложил:

– Давай помогу?

– А как же вся округа? – напомнила она. – Точно не уснут спокойно.

– А ну их! – махнул он рукой. – Могу же я своей землячке сумки донести? Тем более, что нам по пути.

– Хорошо, – согласилась она и неуверенно протянула ему свою ношу.

Они пошли рядом. Анастасия была рада их встрече, но жутко стеснялась.

А Василий спросил:

– Летом здесь будешь или поедешь куда?

– Здесь. Экзамены сдам и буду родителям помогать.

– А я на море хочу. Поехали со мной на море?

– В качестве кого?

– Ну, в качестве….

Она заглянула ему в глаза и мгновенно стала очень серьезной.

Он понял, что сейчас никак нельзя ошибиться и сказать не те слова, которые она ждет. Лучше промолчать, чтобы не обидеть.

Фролов тяжко вздохнул и тихо заговорил:

– Насть, я с женой развелся и дал себе такую установку, что больше никогда не женюсь. Понимаешь? Я живу один и мне это нравится, на данный момент. Никто не упрекнет, никто не предаст. Никто не уйдет налево.

– Я никогда тебя не предам, верь мне, – тихо пообещала она. – И налево точно не пойду.

А сама смотрела в его голубые глаза и ждала, что он ответит.

– Я верю. Только установка работает и….

– А как же к старости кружку воды подать? Один всю жизнь не проживешь – это скучно и неправильно. Дети вырастут и уедут в город, а ты останешься совсем один.

– С моей профессией до старости еще дожить надо.

– Доживешь, – решила подбодрить она.

– Дай Бог, дай Бог! – ответил он задумчиво.

А сам понимал, что для счастья надо совсем малость – это полюбить. Но любви на данный момент не было, а появился некий интерес к этому умненькому и милому созданию. А тут еще дети устроили ему настоящее сватовство, желая заполучить в матери именно медичку, потому что она им нравилась в селе больше всех. И потому что мужчине без женщины, ну никак не прожить!

Он вспомнил разговор с дочкой и сыном и улыбнулся. А сам подумал: «Ну, если она уж и детям нравится, то точно добрая и порядочная»!

Анастасия грациозно вышагивала рядом, глядя на дорогу. Она сделала свое дело – призналась ему в чувствах, и теперь была его очередь, и он должен поступить по-мужски.

Они поднялись по тропинке в гору, вышли на улицу и пошли рядом.

С ними здоровались. На них обращали внимание сельчане. Прохожие оглядывались в их сторону и терялись в догадках.

– Ну все, – усмехнулся Василий, – теперь придется жениться!

А сам засмотрелся на спутницу, понимая, что злые языки никогда не умолкнут и будет делать свое гадкое дело – распускать сплетни.

Она ничего не ответила. Ведь предложение делают не так, там говорят совсем другие слова и по-другому.

А он оценил это, видя, что девочка серьезно подошла к этому вопросу, и теперь его очередь – проявить себя мужественно. А она будет ждать его решения и его признания, будь оно горьким или сладким.

Пара подошла к дому и остановилась. Настя протянула руку, чтобы взять пакеты.

А он медлил и все смотрел на нее. Но ничего не нашел, что сказать, а только напомнил:

– Не забудь к нашим зайти.

– Не забуду, – пообещала она и приняла от него покупки.

Потом мило улыбнулась и попрощалась:

– Пока.

– Пока, – ответил ей Василий.

Голубкина тут же ушла. А он повернулся и отправился в участок. Всю дорогу мужчина шел и думал о том, что произошло за последние дни? И теперь он должен дать ей честный ответ. Обязательно честный, потому что потом и сам намается и ее намучает своей нелюбовью. Настя сразу созналась по поводу детей и это было очень правильно с ее стороны. Так могла сделать только влюбленная девушка, с серьезными намерениями.

Ближе к вечеру Анастасия, как и обещала, зашла домой к его родителям.

Ксения Васильевна встретила ее радушно и пригласила в комнату:

– Настенька, здравствуй. Проходи сюда.

Она робко вошла за ней и остановилась у стола. А сама раскрыла свою сумку и начала доставать из нее все необходимое для укола.

– Что-то давление и ноги замучили, – пожаловалась женщина.

– Все связано. Целый день на ногах, отсюда и давление, – растолковала она. – Надо больше отдыхать.

– Да, где уж тут! – махнула та рукой. – За ребятишками глаз, да глаз нужен. А тут еще хозяйство. Радует, что не работаю. Тогда вообще уже давно свалилась бы.

– Все будет хорошо, – подбодрила ее Настя и улыбнулась.

Она сделала Фроловой укол, убрала лекарства обратно в сумку и сказала:

– Если что, звоните, я приду.

– Ой, Настенька, – охая и ахая, начала вставать с кровати хозяйка, – какие у тебя ручки золотые. Даже не больно совсем.

А сама присела тут же и вновь поблагодарила:

– Спасибо тебе, добрая ты душа. Дай Бог, тебе мужа хорошего.

– Дай Бог, – с улыбкой ответила ей Голубкина.

А сама убрала со стола все ненужное от укола и выбросила в мусорное ведро.

Но тут на веранде послышались шаги, и в дверях появился Василий. Высокий и статный, он вошел и, разводя руками, с порога радостно сказал:

– О! Да у нас гости!

– Вот Настенька зашла, укол мне сделала, – поведала ему Ксения Васильевна.

– Спасибо тебе, Настёна-Сластёна, – поблагодарил ее мужчина.

А сам рассматривал, как она красиво стеснялась и прятала от него свои большие голубые глаза.

– А что, ма, – заговорил он весело, – вот возьму и женюсь на Насте. Ты не против?

Девушка враз сделалась серьезной, а Фролова ответила:

– Это не мне решать, а вам. А Настенька мне очень нравится.

После этих слов, Голубкина залилась ярким румянцем, схватила сумку и, не попрощавшись, выбежала на улицу.

– Ну, Вася! – упрекнула его мать. – Кто же так шутит? Поди, обиделась!

А сама метнулась к окошку, чтобы проводить взглядом обиженную девчонку, и с сожалением проговорила:

– Всё, не придёт больше. Кто уколы делать будет?

Но сын уже не слышал её, а бежал следом за Настей. Он догнал ее у калитки, резко преградил ей дорогу и поспешил извиниться:

– Прости. Ну, прости меня, пожалуйста! – сказал он и никак не хотел выпускать её из палисадника.

Настя молча пыталась обойти его, ступая то в одну сторону, то в другую, и искала возможность уйти, прекрасно понимая, что Ксения Васильевна теперь стоит и смотрит на них в окно.

Фролов шагнул к ней, мгновенно обнял, прижал её к себе и тихо сказал:

– Понимаю, что с тобой по-другому надо и серьезно, но ты такая молоденькая. Сегодня всю ночь не спал, все о тебе думал.

Анастасия отстранилась от него, осознавая, что теперь за ними наблюдают все соседи, прохожие и непременно со всех окон и дворов тоже. Кто же пропустит такое зрелище – средь бела дня участковый лапает медичку прямо перед окнами своего дома. Конечно, это что-то, но значит. И тут любопытство зашкалит у любого.