А впереди рассвет…

Глава 2. Похороны

Все мысли Оли были заняты горестным известием об Иване. Слова тети Веры она восприняла не сразу, полностью погруженная в свою беду, и то связала их с тем, о чем сообщила ей Ленка. Тетя Вера все сокрушалась и причитала, люди бегали вокруг, кто-то из них бросал на Ольку сочувствующие взгляды, кто-то подходил и произносил короткие фразы сожаления, а она только кивала, путем не вникая в смысл их слов.

– Миленькая моя, как же ты теперь? – со слезами сказала тетя Вера, обхватив свое лицо руками.

– Тетя Вера, справится со временем. – отвечала за Ольку Лена.

– Горе какое, такое горе! – продолжала тетя Вера, – Оленька, кто же подумать мог, что вот так случится. Такие люди, такие люди…

И только сейчас девушки обратили внимание на множество пожарных машин, которые проезжали мимо. Пронеслась карета скорой помощи, за ней другая.

– Теть Ве-ер? – протяжно и с удивлением спросила Ленка. – Там что? – она напряженно вглядывалась вдаль, туда, откуда исходил дым.

– Девоньки, говорю же вам, беда! Аллочка и Паша сгорели сегодня ночью, уже который час потушить не могут ни дом, ни постройки … Так занялось, так занялось, там все погибли. Я же думала, и Олечка там тоже, а она здесь, вот она. Бог уберег тебя, девочка! Плачь, милая, плачь! Всю беду выплакать надо, чтобы легче стало. Бог милостив, пожалел дитя.

Наконец Оля поняла весь смысл слов соседки. Сделала глубокий всхлипывающий вдох, и вот крик боли и отчаяния уже готов был вырваться из груди, но в глазах внезапно потеменело и она провалилась в беспамятство. Ленка с тетей Верой чуть успели подхватить рухнувшую Олю и аккуратно уложили ее на траву.

– Олька! Олька! – Ленка отчаянно хлестала подругу по щекам, – Очнись! Олька, открой глаза! Тетя Вера! Воды неси! Нашатырь есть? Тетя Вера!

– Ой, девоньки, да кто ж собой нашатырь то носит? Сейчас, сейчас, сбегаю к Аглае, – тетя Вера побежала, как могла быстро в ближайший дом.

Ольга постепенно приходило в себя. В ушах стоял невыносимый шум, голова жутко болела, понемногу к ней пришло осознание всего произошедшего. Она свернулась калачиком, обхватила голову руками и зарыдала, громко и отчаянно, как в последний раз. Ленка села рядом и стала гладить девушку по голове.

– Плачь, Олечка, плачь, – старалась утешить подругу Ленка, – время пройдет, все успокоится, не забудется, но успокоится. Обязательно станет легче.

Прибежала тетя Вера, неся с собой в бутылке воду.

– Вот, девонька моя, попей немного, лицо умой, хоть так, – сказала соседка. Олька послушно села и взяла из рук тети Веры бутыль, перевернула ее и вылила все содержимое на землю.

– Не хочу, ничего я больше не хочу, – обреченно и глуха произнесла она. Потом внезапно подскочила и побежала в сторону своего дома.

– Олька! – кричала ей бежавшая следом Ленка, – Олька, постой! Не надо туда тебе, не ходи!

Олька бежала, не чувствуя ног, не замечая встречающихся ей односельчан. Наконец она увидела свой дом. Точнее то, что от него осталось. Почерневшие, почти полностью уничтоженные бревна все еще дымились, кое-где занятые огнем, повсюду пожарные с рукавами, мужики бегали с ведрами, стояли поодаль две женщины в форме медработников. Девушка остановилась, не веря своим глазам. Все, что у нее было, поглотил огонь, унес ее родителей, ее детство, ее кров. Она остановилась на долю секунду, крепко сжав кулаки, бессильная, отчаявшаяся, горюющая и совершенно не понимала, что будет дальше и как ей поступать. Этот день забрал у нее всех, кого она так любила, за кого и сама жизнь готова была отдать. Вдруг она ринулась в сторону пожарища.

– Куда? – крикнул ей огромный дядька в пожарной форме, – ребятки, держите девку! – скомандовал он своим сослуживцам. Кто-то из них бросился наперерез решительно бегущей Ольке, обхватил ее стан своими ручищами и понес подальше от огня.

– Куда же ты, дуреха, сгоришь ведь тоже, как и они! – ругал пожарный девушку.

– Пусть! Ну и пусть! – плакала Оля, – зато я с ними останусь, – продолжала всхлипывать она.

– Глупая, жить надо, жить!

Он наконец отпустил Олю, отнеся подальше от горящих остатков дома, тут подбежала Ленка.

– Олька, да что ж ты творишь? – Ленка пыталась привести Олю в чувство.

– Девочка, – сказал пожарный, обращаясь к Лене, – ты держи ее крепко, не ровен час, сотворит с собой еще чего дурного, мне работать надо. – и ушел к своим.

– Держу, дядечка, держу, – ответила Ленка, крепко обхватив Ольку.

– Девчонки! – раздался за спиной девушек взволнованный голос Сереги, – вот вы где! Обыскался вас уже.

Парень подошел и обнял их обеих.

– Эх, Олька, Олька, – произнес он сочувственно. Олька стояла, не проронив больше не слова. Мир рухнул. Все, что было так дорого, исчезло в один миг…

Оля все дни подготовки к похоронам находилась у Ленки. Тетя Валя, видя ее состояние, изредка молча обнимала ее, выражая свою скорбь и сочувствие. Разговоры разговаривать никто особо не решался, понимая, что не к месту светские беседы. Выбора, кого проводить в последний путь у Оли не стояло. Подробности Ваниной гибели ей до сих пор были не известны.

– Лен, – спрашивала она у подруги, – что там с Ваней произошло? Мне так никто толком ничего и не говорит. Я даже не знаю, у кого спросить. Звоню его родителям, а там в квартире никто не подходит. Телефоны у всех не доступны. Лена, что происходит?

– Я не знаю ничего, Оль. – отвечала Лена.

– Сходим к тете Вере? Ты же говорила, ей звонили в тот день. Может быть она знает подробности?

– Не надо к тете Вере, ей после пожара плохо было очень, от нее скорая помощь не успевает отъезжать, новую вызывают. А в больницу ехать отказывается, пока твоих не похоронят, – на этих словах Ленка замерла, ожидая очередного всплеска слез и рыданий Ольки. Оля, на удивление, внешне оставалась невозмутимой.

– Жаль, даже с Ваней не попрощаюсь… – как-то пусто и по-чужому произнесла она, – вот ведь как все обернулось.

Все остальные разговоры были о чем-то отстраненном и незначительном. Даже дядя Вася в это время вел себя по-человечески, не позволяя себе привычных возлияний.

В день похорон проститься с погибшими пришло все село. Множество сочувствующих людей неторопливо следовали за траурной процессией. Накрапывал мелкий холодный дождь. Все небо плакало вместе с горюющими людьми. Катафалк вез свой скорбный груз, покачиваясь на ухабах проселочной дороги. Оля сидела возле гробов, смотря не видящим взглядом куда-то сквозь них. Снова нахлынули воспоминания о счастливых когда-то днях, и накрыло горькое сожаление о невозможности их повторения. Отец больше никогда не пошутит с нею своим бархатистым голосом, не расскажет о своих детских проказах, весело хохоча, не посидит уютным вечером за чашкой чая со своей неизменной газетой. Мама больше никогда не посидит с нею в комнате, выслушивая девичьи секреты, не погладит по голове теплыми и нежными материнскими руками, они больше никогда не будут готовить ароматные вкуснющие ужины, делясь событиями проведенного дня, не будут весело щебетать, ожидая усталого отца, спешащего домой после работы. Они больше никогда не будут все вместе. Никогда. А Ваня? Ваню, наверное, тоже вот так же провожают в последний путь. Провожают все, но не она. Как жаль, что все сложилось так. Оля попрощалась с любимым мысленно, пообещав себе, что будет помнить его всегда. Всегда-всегда. Этот скорбный день оставил глубочайшую боль в душе девушки. Вот так жизнь делится на "до" и "после". Уже больше ничего не будет хорошо.

Когда последние венки были уложены на свежие холмики могил, Оля, смотрела на кресты и не верила своим глазам, читая и перечитывая имена отца и матери на табличках. Читала и перечитывала вновь и вновь, не замечая никого, кто подходил, чтобы выразить свое соболезнование. Не слышала ни единого слова, не видела ни одного лица, не понимала ни одной сочувственной фразы.

– Олечка, – тихо позвала Лена, – Оля, идем на поминальный обед.

Оля не отзывалась. Лена слегка встряхнула подругу.

– Оль, ничего уже не исправить. Все кончено. Идем, помянем Аллу Николаевну и Павла Сергеевича, идем.

Оля медленно повернула голову в сторону Лены.

– Оля, ты слышишь меня?

Оля кивнула.

–Идем? – переспросила Лена. – Сережа, – обратилась Лена к стоявшему поблизости другу, – помоги довести Олю до машины. Мне кажется, она не сможет.

Серега с Леной вместе повели Олю под руки от могил. Ноги совершенно не слушались. Оле казалось, что сегодня похоронили и ее тоже. Душу похоронили, а тело осталось существовать отдельно.

На поминальном обеде кто-то из односельчан произносил речи в память о погибших, Оля все так и сидела недвижимой и молчаливой. Вдруг она поднялась и пошагала к выходу.

– Оль, – тихо позвала Лена, – ты куда?

Оля остановилась, постояла секунду и внезапно рухнула на пол.

– Скорую! – раздался чей-то тревожный голос, – звоните в скорую! Здесь есть врач? Хоть кто-то, помогите.

Лена подскочила к подруге. Олька была без сознания. Пока шла похоронная церемония, она немного держалась, сейчас же, когда все завершилось, все силы покинули ее.

– Оля! – трясла напуганная Ленка подругу, – Оля, приди же в себя …

Кто-то принес нашатырь. Никакой реакции не последовало.

– Да что же это, бедная девочка, – произнесла подошедшая тетя Вера.

И снова поднесли к лицу нашатырь. Зазвучал вой сирены скорой помощи. Забежали медики. Оля наконец-то открыла глаза. Врач осмотрел девушку, спрашивал что-то, но понял, что она его не слышит, а может быть и не видит.

– Срочно! В стационар срочно! – крикнул он своим коллегам, – Носилки!

Олю увезли в больницу. Ленка стояла вместе с Серегой и другими людьми, провожая взглядом несущуюся карету скорой помощи. Сирена звучала все тише и тише.

– Серега, – сказала Лена, – поехали следом! – вдруг как-будто очнувшись резко потянула парня за руку. Они вместе отправились вслед за медиками.

В больнице нашли врача, который забрал Олю на скорой помощи.

– Доктор, доктор, ради бога, скажите, что с ней? – спросила Оля.

– Давление подскочило. Учитывая ваши события, думаю, последствия нервного напряжения. Полежит немного, придет в себя, все будет хорошо.

– А можно к ней?

– Можно, да нельзя. Мы пока везли, у нее истерика началась, пришлось укольчик сделать. Она сейчас спит, еще будет спать какое-то время. К лучшему, пусть спит. Окрепнет. Все остальные вопросы к лечащему врачу. Все, что знаю, сказал. Не болейте. – врач повернулся и ушел. Серега с Ленкой пошли искать Олиного врача.

– Даже не сказал, кто врач Олин, – ворчала Лена, – Девушка! – окликнула Лена идущую медсестру, – девушка, подскажите, где нам искать врача отделения? Сейчас привезли на скорой девушку без сознания, где она?

– Ой, нет, туда нельзя. Врач ее осматривает, он занят очень. Завтра придете. Документы ее привезли?

– Да какие документы? Нам Оля нужна.

– Документы везите, нам оформлять ее надо.

Лена разочаровано развела руками.

– Вечером принесу. Пошли, Серега.

Молодые люди ушли. Сергей отвез Лену домой.

– Бери документы Олины, поехали назад.

Ленка сбегала за Олиной сумочкой, которая так и лежала в ее комнате с того дня, когда их всех постигла беда.

– Там только паспорт был, карточка банковская и все. Больше ничего нет. – вздохнула Ленка.

– Что есть. – вторил ей Серега, – Поехали.

Оля пробыла в больнице около двух недель. Лена с Серегой приходили ее навещать почти ежедневно.

– Лена, – спросила в один из дней Оля, – ты что-нибудь знаешь про Ваню?

Лена какое-то время помолчала, потом произнесла в ответ:

– Нет, Оль. Не знаю.

– Я звоню-звоню его родителям, а телефоны не отвечают. Где они могут быть? Обиделись на меня, наверное, что я на похоронах не была. Конечно, кто же после такого общаться захочет? Правильно, никто. Лен, они же не знают, скорее всего, про папу и маму? Они же должны понять, почему я не смогла? Ведь должны же?

– Наверное. – отвечала Лена.

– Не может быть, чтобы не знали. Нам надо встретиться с ними, обязательно надо.

– Наверное. – коротко отвечала Лена.

– Вот дождусь выписку и сама к ним съезжу. Да, Лен?

– Наверное.

– Да что ты заладила "наверное-наверное", – вдруг вспылила Оля, – хоть что-то другое умеешь ответить?

– Наверное, – снова произнесла Лена. Девушки рассмеялись. Впервые за долгое время Оля смеялась. Но это был не ее обычный беззаботный смех, а скорее нервный, вымученный, несчастный. Сделав безуспешную попытку снять напряжение, она снова погрузилась в свои тягостные мысли.

– Знаешь, Лена, – начала разговор Оля после непродолжительного молчания, – я решила, что буду дальше жить как получится. Доучусь наконец-то, пойду работать и буду жить. Замуж не пойду, в память о Ванечке, не пойду. Мне осталось учиться годик, как-нибудь дотяну. У папы должен быть счет в банке, хватит на какое-то время. Жить есть где. Как-то проживу.

– Ты что? Что значит как-то? Наладится все постепенно, и замуж выйдешь, и деток родишь. Нельзя быть одной, понимаешь? Нельзя.

– Можно, Лена, можно. Не хочу больше ничего.

Ленка укоризненно покачала головой.

– Эх ты, дуреха.

– Лен, ты подберешь мне что-нибудь из одежды? У меня здесь только платье с похорон и халат больничный, даже в город выехать не в чем.

– Подберу, конечно. Принесу свое, потом сходим в магазин, купим тебе по размеру что-то, а то мои тряпки висят на тебе, как на вешалке. – Ленка хохотнула, – ты и так чуть меньше будешь, а сейчас так и вообще похудела, – Ленка осмотрела подругу с ног до головы и тяжко вздохнула, – ничего, Оль, прорвемся, мы же сильные с тобой, правда?

– Правда, Лен. Наверное.

На следующий день Ленка принесла Оле кое-какие свои вещи. Олю выписывали, хорошо ли плохо ли, а нужно жить дальше.

– Олька, привет, тебя уже выписали?

– Да. Врач сказал, нужны положительные эмоции, иначе я таким образом и до психушки дойду, – горько усмехнувшись ответила Оля.

– Будут тебе положительные эмоции, устроим, – заверила подругу Лена. – Мы с тобой сейчас пошагаем в магазинчик, купим тебе нормальную одежду и поедем в город. Там сто-о-олько эмоций найдем!

– Ай, Лен, – отмахнулась Оля, – не хочу никуда.

– Так, – Ленка поставила руки в боки, – это что еще за разговорчики? Ты снова хочешь на больничную койку? А ну-ка, поднялась, пошла переодеваться и шагом марш переодеваться! – скомандовала она.

Оля вздохнула и послушно взяла вещи, которые принесла подруга, и пошла в палату. Вскоре она вернулась. Джинсы кое-как держались на худенькой фигурке, футболка смотрелась еще ничего, но тоже была велика.

– Та-а-ак, – Лена критически осмотрела подругу, – ну ничего, немножко подправим и пойдем. Она сняла свой ремень и протянула его Оле, – на, затяни потуже, а то потеряешь штаны на выходе.

Оля невесело улыбнулась и взяла ремень.

– Ну вот, уже чуть лучше.

Подруги вышли из больницы.

– Так, Оль, сейчас идем в кафешку, перекусим, потом в магазин, купим тебе одежду и на вечернем автобусе поедем в город.

– Может не сегодня, Лен? – неуверенно спросила Оля.

– Сегодня, Оля, сегодня. – настаивала Лена.

– Ладно, – Олька сдалась, – только мы на кладбище сходим, я попрощаюсь еще раз с ними. Не хочу здесь больше оставаться, останусь жить в городе. Не могу смотреть ни на эти улицы, ни на эти дома, ни на этих людей. Куда ни глянь, везде мерещатся то папа, то мама, то Ванечка, – еще секунда, и Оля снова готова зарыдать.

– Тормози! – Лена жестко и строго одернула Олю, – хватит себя грызть, ты так далеко не уедешь. Мы о чем договорились? Будем стараться жить дальше. Надо уже налаживать свою жизнь в таких условиях. Ты должна выбраться из всего этого, слышишь, должна!

– Все, Лен, не буду больше, правда, – захныкала Оля.

– Ну вот и ладненько, договорились.

Девушки посидели немного в кафе, походили по магазинам и отправились к Ленке домой.

– Мы с тобой сейчас немного отдохнем от этой беготни, – продолжала руководить Лена, – до автобуса три часа, – сказала она, посмотрев на часы, – о, успеем и подремать.

– Нет, не успеем, на кладбище схожу. Собиралась – значит пойду.

– Ну ладно, – согласилась Лена.

После похода на кладбище девушки молча шли в сторону Ленкиного дома. Лена видела состояние Оли и больше не пыталась шутить, вообще ни о чем заговорить. Наконец они подошли к дому.

– Лена, давай к тете Вере зайдем?

– Зачем?

– Хочу расспросить ее про тот звонок.

Лена какое-то время не отвечала.

– Знаешь, – сказала она Оле, – не надо. Старушке плохо было на днях, вдруг она опять разволнуется и снова сляжет. Не надо, ладно? Что случилось, то случилось, не береди ты раны по-новому.

– Тогда пошли к Ваниной бабушке, она ведь должна быть уже дома.

– Нет, не выйдет. Мама сказала, что она как уехала тогда, ну, ты понимаешь, – Лена замялась, – так и не приезжала больше. Кто его знает, может и ей тоже худо стало. Оль, брось ты это дело, хватит уже страдать!

Оля снова вздохнула.

– Возможно, ты и права. Не стоит больше об этом. А как ты эти дни провела? Как у тебя дела?

– А что я? Подрабатываю в столовке, мамкин муж все так же бухает, Серега не мычит, не телится. Похоже, так и буду, как ты, жить одна, – Лена кисло улыбнулась. – Ладно, подруга, пора уже на автобус. Слушай, – вдруг огорченно сказала Лена, – Я тут вспомнила, мне же завтра с утра на смену заступать. Мать приболела, просила подменить. Не обижайся, ладно? – как бы извиняясь, Ленка пожала плечами и скорчила гримасу.

– Да? – безрадостно, но понимающе ответила Оля, – Ну что ж, не можешь, так не можешь. Поеду одна.

– Ты точно не обиделась? – спросила Лена вкрадчиво.

– Какие уж тут обиды? У тебя своя жизнь, ты же не должна везде и всюду водить меня за ручку, – Оля пожала плечами, собрала все свои нехитрые пожитки и направилась к выходу.

– Погоди, провожу тебя хоть до вокзала. – окликнула Олю Лена.

– Идем.

Теперь настало время для совершенно другой жизни. Беззаботная юность превратилась в неопределенное будущее.

Глава 3. Новый удар

Автобус мерно покачивался по дороге, убаюкивая уставшую от тяжелого дня и грустных мыслей Олю. Что там будет впереди? Она еще не знала, но твердо для себя решила, что найдет силы, чтобы пережить эти страшные дни. Родители видели ее счастливой и успешной, Ваня мечтал создать для нее лучшие условия в жизни. В память о них, самых родных и любимых людях, она должна сама достичь всего того, о чем они мечтали все вместе. Теперь Оля сама за себя в ответе. Теперь она сама для себя и защита, и опора. Она сможет. Она должна. Думая обо всем сразу и одновременно ни о чем, Оля сама не заметила, как задремала.

– Девушка, – мужской незнакомый голос заставил Олю вернуться в реальность, – девушка, проснитесь. Конечная. Все, приехали. Девушка!

Автобус стоял на платформе городского вокзала. Действительно приехали. Водитель прошел в салон, чтобы разбудить уснувшую девушку.

– Ой, простите, – встрепенулась Оля, – я сейчас … я выхожу … я вот только … простите, – Оля засуетилась, собирая свои сумки.

– Не страшно, – заулыбался усатый дядечка, – не страшно, не спеши, девочка, я подожду.

Оля собрала свои вещи и торопливо вышла из автобуса. Солнце уже клонилось к закату. Нелегкий день подходил к концу. Нужно успеть еще добраться до квартиры. Оля посмотрела на привокзальные часы, время еще есть, общественный транспорт пока ходит. Она пошла в сторону остановки общественного транспорта, дождалась нужного маршрутного такси и поехала в свое единственное жилище. Квартира, которую купил отец – все, что у нее осталось о прежней жизни.

Зайдя в квартиру, Оля не разуваясь прошла в гостиную и рухнула в стоявшее в углу кресло.

– Завтра я подумаю, что буду делать дальше, завтра, – сама с собой начала разговаривать девушка. – А сегодня душ и спать.

Она посидела еще пару минут, поднялась, сняла пыльные туфли и пошла набирать ванну. Пока журчала вода, Оля разобрала нехитрые продукты, которые купила по пути домой, разложила кое-что по полкам в холодильнике, поставила чайник и села за кухонный стол, чтобы позвонить Ленке. В трубке раздавались долгие гудки. Ленка не отвечала. Оля снова набирала номер, и снова … Никто не отвечал.

– Да что ж такое? Вот Ленка, зараза, где ж ты пропала? – Оля занервничала. И опять набрала номер подруги.

– Алло? – раздался в трубке незнакомый женский голос. – Я слушаю вас, говорите.

– А, – Оля в нерешительности и от неожиданности не сразу нашлась, что сказать, голос явно принадлежал не Ленке, – Э-э, здравствуйте, я могу услышать Лену?

– Какую Лену?

– Осипову, Лену Осипову.

– Девушка, вы кто?

– Я? Измайлова Оля. А где Лена?

– Не знаю никакой Лены Осиповой, Оля Измайлова. И вас не знаю. Вы ошиблись. – на том конце провода отключились. Оля, мягко сказать, была удивлена.

– Как ошиблась? – только ее уже никто не слушал. – Не может быть!

Оля снова набрала номер Лены.

– Алло? – на этот раз ответ поступил сразу, – Девушка, вы ошиблись номером, перепроверьте цифры, будьте добры! – и снова отключилась.

Оля была в совершенном недоумении. Еще раз посмотрев на контакт в телефонной книге, убедилась, что номер точно записан под именем Лены.

– Ничего не понимаю. – продолжала мыслить вслух девушка. – Так, сейчас Сереге наберу.

В трубке звучал дежурный голос оператора:

– Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети …

– Очень странно, -подумалось Оле, – Ладно, попробую завтра, а сейчас мыться, есть и спать.

Так она и поступила. Теплая ванна, горячий чай и свои родные стены сделали свое доброе дело: Оля уснула крепким безмятежным сном. Впервые за эти долгие страшные дни ей наконец удалось немного расслабиться и почувствовать себя человеком.

Ночь промчалась, как один миг. Сквозь шторы уже брезжили яркие солнечные лучи. Оля открыла глаза и какое-то время не могла понять, где находится, настолько глубоко она погрузилась в сон. Осмотрев знакомые потолок и стены поняла, что дома. Сев на кровати обхватила голову руками, немного взъерошила волосы и стала планировать свой день. Для начала надо разобраться с финансами, придется перейти в режим экономии. На счету Ольги оставались кое-какие деньги, но, если не работать, то их хватит не на долго. Доступ к счету отца будет открыт не скоро, пока еще наступит время вступить в наследство. Это время надо как-то протянуть. Да, следует искать подработку, пока еще каникулы. Много ли, мало ли, но это тоже деньги. Теперь думать о собственном благосостоянии надо самостоятельно. Опоры больше нет. Слава богу, есть, где жить. Уже легче.

Наскоро умывшись и позавтракав Оля подошла к платяному шкафу. Надо выбрать наряд, чтобы обойти знакомые ей ателье. Она надеялась, что хоть где-то пригодится ее мастерство и будет свободное местечко, чтобы поработать. Хотя бы временно, а может быть и надолго. Оля всерьез задумалась о том, чтобы совмещать учебу и работу. Наконец, она выбрала, в чем пойдет покорять работодателей своим портновским мастерством: платье, собственноручно сшитое для одной из студенческих вечеринок, лучше всякого резюме покажет, на что она способна. Покрутившись немного у зеркала, она соорудила нехитрую прическу и уже было собралась к выходу, как ее мысли прервал звонок в дверь. Девушка метнулась ко входной двери и посмотрела в глазок. Там она увидела одну строгую женщину в огромных очках, сползших на нос, молодого мужчину в деловом костюме и увесистой папкой в руках и грузного, в какой-то форме дядечку, который почесывал свой небритый подбородок. Сначала Оля засомневалась, стоит ли им открывать, но потом все же решилась и спросила:

– Кто там?

– Ольга Павловна Измайлова?

– Да. Вы кто? Что вам нужно?

– Будьте любезны, откройте, пожалуйста. Мы из службы судебных приставов.

Очень странно, подумалось Оле. Неожиданный визит. Она дверь все-таки открыла.

– Добрый день, – начала разговор женщина, – позвольте представиться, служба судебных приставов.

Посетители представились поочередно, назвав свои имена, звания и прочие должностные регалии.

– Так, – вопросительно осмотрела незваных гостей Оля, – по какому поводу?

– Скажите, вы знаете, что квартира оформлена на Измайлова Павла Сергеевича?

– Конечно, это мой отец, только он…

Оля не успела договорить, ее прервал молодой человек в костюме.

– Дело в том, Ольга Павловна, что нам передано к исполнению судебное решение об изъятии имущества Павла Сергеевича в пользу банка.

– То есть как «изъятии»? – Оля совершенно не понимала, что происходит, – я не понимаю, почему? Вы, наверное, что-то перепутали, какого изъятия? Это моя квартира. Какой суд? Какое решение? Вы что, меня выселять пришли?

– Согласно решению городского суда *** -го района города, в срок до *** сего года вы обязаны освободить жилое помещение по адресу ***, – сухо и четко зачитывал молодой человек предложения из папки, которую открыл перед собой.

Дальше Оля слушала сквозь туман и не до конца понимала, почему снова с ней происходит нечто страшное. Из слов посетителей стало ясно, что квартира ей больше не принадлежит, отец долгое время не вносил платежи и задолжал банку внушительную сумму, в счет долга отбирают квартиру. Оля теперь бездомная.

– Как? Что? – сквозь слезы бормотала девушка, – А я? А что со мной? А мне куда? Это же моя квартира!

– Милая девушка, – раздраженно начала свой разговор женщина, – согласно выписке из Государственного реестра, собственником квартиры является Измайлов Павел Сергеевич. Квартира куплена по ипотечноу договору. Так как собственник не смог выполнить свои долговые обязательства перед банком, то данная квартира переходит в собственность этого самого банка. Данное условие прописано в договоре, который Павел Сергеевич подписал собственноручно. Условия не выполнены. Павел Сергеевич не справился с ежемесячными выплатами. Иначе говоря, платежи неоднократно просрочены, даже проценты не выплачены. Долг огромный. Если бы вы смогли вовремя погасить все задолженности, о такая ситуция никогда бы не произошла. судебное решение необходимо выполнить. Мы не в силах изменить ситуацию. Решение уже вынесено.

– Но он эту квартиру купил мне! Это моя квартира! – отстаивала свое добро Оля.

– Ольга Павловна, а Павел Сергеевич оформил квартиру на вас? – спросила женщина, – Нет! – и сама же на свой вопрос ответила, – Выплаты банку не поступали несколько месяцев, Павел Сергеевич игнорировал все предупреждения и даже не явился на судебное заседание. Договор должен быть исполнен. Таковы условия.

– Но, – залепетала Оля, – папа погиб …

– Очень, очень жаль, – пробормотали посетители по очереди.

– Ольга Сергеевна, к сожалению, жилую площадь необходимо освободить. – заявил грузный дядечка. – Иначе, нам приедтся выпроводить вас. Согласны вы или не согласны, таковы правила.

– А я?

– Что вы?

– А мне что делать? Я где буду жить?

– Этот вопрос вы решите самостоятельно. В нашу компетенцию поиск для вас жилья не входит.

Несколько минут троица неслышно совещалась, потом женщина сказала:

– Ольга Павловна. – она вздохнула, – Все, чем мы сможем вам помочь, это дать пять дней на то, чтобы вы нашли себе жилье и смогли забрать личные вещи. Дело в том, что Павел Сергеевич не посчитал нужным реагировать на требования банка, решение вынесено без его присутствия, все сроки вышли. Я сожалею. Через пять дней квартира должна быть освобождена. Она выставлена на продажу, и для покупателей должна быть представлена в надлежащем виде. Всего доброго. Надеемся на ваше благоразумие.

Посетители ушли. Какое уж тут благоразумие. Это настоящее безумие. Безумие вс то, что происходит с ней. Оля не верила ни своим ушам, ни своим глазам! Невозможно, чтобы отец так поступил с ней. Невероятно! Немыслимо! Полностью раздавленная она прошла на кухню, села за стол и зарыдала. Что теперь делать, совершенно не ясно. Где жить? Как жить? Работы нет, родных нет, ничего вообще нет. Оля понимала, что нужно что-то делать и делать очень срочно. Она обещала родным не пропасть. Оля сидела, закрыв лицо руками и рыдала в голос от бессилия и отчаяния. Вот только-только начала приходить в себя после потери близких ей людей, так снова несчастья посыпались ей на голову.

– Мамочка, – плакала Оля, призывая мысленно на помощь умершую мать, – Мамочка, миленькая, помоги! Подскажи мне, что делать? Что я буду дальше делать? – Оля плакала без остановки, сотрясаясь от рыданий. Наплакавшись вволю, она немного успокоилась. – Все, хватит рыдать, – сама себе приказала Оля, -Хватит! Надо что-то делать.

Ленка! Находчивая и решительная Ленка всегда знает, что делать – осенило Олю. Она снова попыталась ей позвонить. Но … В трубке опять звучали долгие гудки без ответа. Ленка не отвечала.

– Эх, Ленка, Ленка, что же ты не отвечаешь мне? – задавая вопрос в пустоту прошептала Оля. – Ладно, для начала решу свои дела, как получится, а потом и съезжу в поселок.

Порыдав и пожалев себя вволю Оля собрала всю волю в кулак и решила действовать так, как наметила себе накануне. Она подошла к шкафу, где лежали кое-какие деньги, оставленнные родителями на житье-бытье. Пересчитав небольшую стопочку купюр Оля прикинула, что, если тратить по минимуму, то на пару-тройку месяцев хватит. А потом все. Безденежье. Сначала надо найти работу. Будет работа – будет жилье. А там глядишь, все постепенно придет в норму. Девушка встряхнулась, умылась, попыталась успокоиться окончательно и пошла пытать удачу.

Весь день Ольга колесила по городу по разным крупным и мелким ателье в поисках работы. Ходила-бродила от зданий с красивыми вывесками "Ателье", "Модно и недорого", "Домашний текстиль" и прочее-прочее. Нигде ей не могли предоставить желаемое. Всюду отрицательно мотали головами, пожимали плечами, просили оставить контакты, при случае перезвонить, приходите с дипломом, мы вас будем иметь ввиду и все такое подобное. Наконец, совершенно уже отчаявшись, обойдя весь список ателье, которые ей удалось найти, она решила заглянуть в одну пошивочную мастерскую с сереньким неприметным названием "Ремонт одежды". В темном полуподвальном помещении сидели две женщины. Одна была уже достаточно взрослая, лет шестидесяти или старше, седая, в очках с очень толстыми линзами, укутанная красивой вязаной шалью. Явно, с таким зрением ей было тяжело трудиться над шитьем. Другая женщина была немного моложе. В строгом костюме, и яркой блузке под пиджаком. На вид немного больше сорока. Внешне ухоженная, энергичная, с искорками в улыбающихся глазах. На лице читалась приветливость, и она сразу располагала к себе. Из них двух именно она и поднялась из-за своего рабочего стола навстречу девушке.

– Здравствуйте, я могу вам чем-нибудь помочь? К сожалению, рабочий день подходит к концу. Может быть вам удобно будет посетить нашу мастерскую завтра? Я думаю, если не случилось ничего внушительного, то ваш заказ мы успеем рассмотреть и сегодня. Сроки выполнения работы сжатые. мы рабтаем быстро, на совесть, аккуратно. вам понравится, вы обязательно станете нашим постоянным клиентом. – она стояла, улыбаясь, в ожидании ответа посетительницы.