Дни крови и света

22
Похитительница зубов

– Но почему зубы? Не понимаю, – недоумевал Мик.

Зузана резко обернулась, и Мик чуть не сбил ее с ног тележкой, на которой вез огромную марионетку для их шоу. Зузана застыла посреди тротуара, как крошечная повелительница. Надутые губы и хмурый взгляд по выразительности соперничали друг с другом: перевешивала то обида, то гнев.

– Не знаю. Не это главное. Она была здесь, в Праге, – вот что главное.

На мгновение обида проступила на лице Зузаны. Кэроу, или «похитительница зубов», она же «девушка на мосту» (кроме Мика и Зузаны, никто не догадывался, что это – одно и то же лицо), одно из своих преступлений совершила здесь, в Национальном музее Праги. По местным новостям показывали, как научный сотрудник светит фонариком в пасть слегка поеденного молью амурского тигра.

– Как видите, она похитила не клыки, а коренные зубы, – сказал он, оправдываясь. – Поэтому мы и не заметили. У нас нет причин заглядывать в рот экспонатам.

Кэроу была странным вором. Даже если бы Зузана не узнала ее по паре кадров из музея Филда, были и более веские доказательства, неизвестные полиции: девяносто альбомов с рисунками, которые сейчас лежали у Мика. С тех пор как Кэроу научилась держать в руках карандаш, она все время рисовала монстров, таинственные двери и зубы. Вечно зубы.

Хороший вопрос: «зачем». Зузана не знала, при чем тут зубы, но сейчас ее беспокоило другое.

– Почему она к нам не зашла? – Одна бровь негодующе изогнута, подбородок упрямо вздернут, мрачность взгляда перевесила по экспрессии обиженно оттопыренную губу. Сапоги на платформе, винтажная балетная пачка, кукольный макияж – розовые круги на щеках и хлопающие ресницы из фольги… Зузана выглядела самой настоящей безумной феечкой, как прозвала ее Кэроу, rabid fairy из своего электронного адреса.

Мик взял подругу за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Мы не знаем, что с ней происходит. Может, она спешила. Или за ней следили… Мало ли.

– Это бесит больше всего. С ней что-то случилось, а я ничего не знаю. Я ее лучшая подруга. Почему она не расскажет мне, в чем дело?

– Не знаю, Зуз, – попытался смягчить ее негодование Мик. – Она же написала, что счастлива. Вот и хорошо, правда?

Они стояли у Карлова моста и еще не успели занять себе место для представления. На мосту уже толпился народ: художники, музыканты и апокалиптически настроенные личности со всего света. Мик обеспокоенно проводил взглядом старых джазменов с потертыми футлярами для инструментов.

Зузана не обратила на них внимания.

– Не напоминай мне про тот имейл! Что она вообще имела в виду?! Прибить ее хочется. Цитаты из Монти Пайтона, замки из песка… Ерунду какую-то понаписала! А про Акиву ни слова. Что это значит?

– Да, понятно, что ничего не понятно.

– Вот именно. Они хоть вместе? Почему она о нем не пишет?

– Конечно, ты ведь ей докладываешь обо всех моих приколах, о моем чудесном характере, о том, что с каждым днем я становлюсь все умней и краше. И смайлики повсюду ставишь…

Зузана фыркнула:

– Да-да, а подписываюсь я «миссис Миколас Вавра» и украшаю твое имя сердечками.

– Хм, звучит неплохо.

Зузана толкнула его в плечо:

– Хватит. Даже если ты предложишь мне руку и сердце, и не мечтай, что я стану твоим придатком: ни своего имени, ни индивидуальности, один только муженек на уме.

– А ты бы согласилась? – В голубых глазах Мика заиграл лукавый огонек.

– Что?

– Похоже, ты сомневаешься только в том, стоит ли брать мою фамилию. Значит, ты бы согласилась?

Зузана вспыхнула.

– Я этого не говорила.

– Значит, ты не выйдешь за меня замуж?

– Дурацкий вопрос. Мне восемнадцать!

– А, так дело в возрасте? – Мик нахмурился. – По-твоему, нам лучше сначала нагуляться? Расстанемся на пару лет, познаешь других…

Зузана прикрыла ему рот рукой:

– Не надо. Фу.

Мик, успокоенный, поцеловал ей ладонь.

– Ладно.

Она повернулась и пошла дальше. Мик с усилием сдвинул тележку с места и поспешил за подругой.

– Слушай, из абстрактного интереса, раз уж разговор зашел… В каком возрасте ты начнешь рассматривать предложения руки и сердца? – спросил он.

– Думаешь, все будет просто? – ответила Зузана не оборачиваясь. – Нет уж. Сначала будут испытания. Как в сказке.

– Похоже, меня ждут опасности.

– Не то слово. Предупреждаю, подумай хорошенько.

– Зачем? Ты того стоишь.

Зузана просияла от удовольствия.

Им удалось найти незанятый уголок со стороны Старого города. Марионетка в черном плаще мрачным стражем возвышалась на мосту, контрастируя с белыми одеяниями последователей культа ангелов, которые, рассевшись на земле, жгли церковные свечи и распевали псалмы. Обычно полиция их быстро разгоняла, но неуемные фанатики появлялись снова, искренне веря в то, что ангелы, однажды явившись во всей своей славе, вернутся сюда еще раз.

«Тупицы, вы ничего не понимаете», – презрительно подумала Зузана, но без особого чувства превосходства. Да, она лично знакома с ангелом. И что? Теперь-то она в полном неведении, как и все остальные.

Кэроу, Кэроу. Почему она не навестила подругу? А ее письмо! Дурацкое, непонятное, так и хочется дать ей по голове, но… Что-то в нем не так.

Зузану осенило.

Я счастлива… Я счастлива…

Зузане стало дурно от своей догадки. Она достала телефон и без труда нашла клип – классика жанра. «Я не хочу на телегу!» – вот подсказка. «Монти Пайтон и Священный Грааль». Они с Кэроу миллион раз посмотрели его, когда им было по пятнадцать. Вот по деревне катят телегу и кричат: «Выносите мертвецов!» Одного старика сдают живым, он отчаянно вопит: «Я не хочу на телегу! Я счастлив… Я счастлив…», – но его все равно забирают и, стукнув по голове, валят в телегу на кучу трупов. Зузана даже не удивилась, что Кэроу закодировала послание «Священным Граалем», это вполне в ее духе. Не передает ли она таким странным образом, что в опасности? Но чем Зузана-то поможет? Сердце у нее забилось быстрее.

– Мик! Мик! – окликнула Зузана.

Он настраивал скрипку и не услышал.

Жрица в замке из песка? В краю пыли и звездного света?

Это тоже подсказка?

Может, Кэроу хочет, чтобы ее нашли?

23
Жрица в замке из песка

Кэроу была в касбе, в замке из песка – точнее, из глины, докрасна выжженной палящим солнцем. Южные границы Марокко усеяны сотнями таких средневековых крепостей, окруженных гордыми, неприступными стенами с магическими берберскими узорами и рядами острых зубцов, похожих на клыки гадюки.

Когда-то в касбах обитали могущественные кланы воинов, но сейчас все пришло в запустение, лишь в некоторых глинобитных крепостях влачили жалкое существование потомки былых храбрецов. Замок, найденный Кэроу, был пуст, в нем жили лишь аисты и скорпионы.

Когда она отправилась в человеческий мир за зубами, у нее не было ни малейшего желания возвращаться в Эрец, снова оказаться в мире, где царит запах смерти. Вспоминались грязь и темнота шахты, пульсирующие, словно вены, белесые корневища, зловещие крики летучих мышей-херувимов, эхо, грубые «товарищи», вечные взгляды и… никаких дверей, никакого уединения. Она ни на минуту не чувствовала себя в безопасности, особенно во время работы: совершая обряды, Кэроу погружалась вглубь себя и становилась совершенно беззащитной. Про сон вообще можно было забыть. Вот она и решила найти место получше, чтобы не сойти с ума.

Спрятать растущую армию химер в человеческом мире – задача не из простых. Требовалось большое, огороженное со всех сторон пространство, расположенное вдали от человеческих поселений и недалеко от Атласских гор – для свободного доступа к порталу, который ей показал Разгут. Вода и электричество были бы весьма кстати, но все же из разряда нереального: Кэроу не надеялась найти место, которое отвечало бы даже минимальным требованиям.

На удивление, касба подходила им во всем.

Она и вправду напоминала замок из песка, как написала Кэроу Зузане в своем единственном имейле. Величественная крепость оказалась целым городом: улочки, площади, кварталы, караван-сарай, зернохранилище, дворец – и везде гуляют ветер и эхо. Грандиозный замысел неведомых строителей внушал благоговение. На площади перед дворцом, в окружении высоченных зубчатых стен и нависающих карнизов, Кэроу чувствовала себя ничтожной пичугой.

Старинный город был прекрасен: вычурные кованые решетки на окнах, резные деревянные двери и ставни, белый кружевной орнамент и мерцающая мозаика на стенах, изумрудно-зеленая черепица крыш, взметнувшиеся ввысь мавританские арки – все как в арабской сказке, но сотворившие это чудо мастера давно умерли, сказка крошилась и рассыпалась.

Крепость полуразрушена. Во многих местах крыши провалились, от башен остались обвалившиеся стены. Лестницы вели в никуда, двери открывались в пустоту на высоте четвертого этажа, изъеденные трещинами арки кренились набок.

На север от касбы тянулась череда холмов, в отдалении виднелись зубцы Атласских гор, вгрызающиеся в небо. С другой стороны пологая равнина переходила на горизонте в Сахару. Вид настолько пустынный и безрадостный, что кажется, дерни скорпион хвостом – и это будет целым событием на многие мили вокруг.

Из своей комнаты, расположенной в самой высокой точке дворца, Кэроу рассматривала окрестности. Внизу, в окружении крепостных стен, простирался широкий двор, выложенный каменными плитами. В арочной галерее у главных ворот стояла группа химерских воинов. При появлении Кэроу они замолчали. Она возникла внезапно: шагнула из окна, так как лестницы и дорожки в устрашающем состоянии. Вдобавок зачем ходить, если умеешь летать? Ее бесшумный полет, без звука хлопающих крыльев, всегда настораживал химер. Собратья уставились на Кэроу разноцветными глазами хищников, быков, рептилий – и не поздоровались, когда она прошла мимо.

Жара душила, как глухой мешок, но Кэроу надела рубаху с длинными рукавами, чтобы скрыть синяки. На бедрах висели ножи-полумесяцы: защита, без которой она и хотела бы обойтись, да не могла. Все химеры ходили вооруженными, так что Кэроу не выделялась на их фоне. «Товарищи», может, и не догадывались, что этот аксессуар у воскресительницы из-за них.

Когда Кэроу вошла в главный зал, кто-то за ее спиной тихо прошипел: «Предательница». Ее пронзила боль, но она не подала виду и продолжала идти – навстречу смолкающим разговорам и невидящим взглядам. Наверное, это сказал Хвит, он накладывал себе еду, или Лиссет, или Ниск, они уже ели. Однако Кэроу подозревала, что это Шеста, по одной простой причине: полуволчица, единственная выжившая из свиты Тьяго, общалась с Кэроу гораздо дружелюбнее остальных – прекрасное основание для недоверия.

«Чудная у меня тут жизнь», – подумала Кэроу.

Даже если Шеста и говорила гадости за спиной, сейчас она была сама любезность.

– Держи тарелку. Я как раз собиралась принести тебе еду наверх.

Кэроу подозрительно покосилась на тарелку.

От Шесты не ускользнул этот взгляд.

– Не волнуйся, не отравлено. Кто же тогда меня воскресит? – Она хрипло рассмеялась, раскрыв волчью пасть. – Меня Тьяго попросил. У него совещание с командирами, иначе он бы сам принес тебе поесть.

Кэроу взяла тарелку с кускусом и овощами. Еда была еще одной причиной, по которой они перебрались сюда: в Эреце раздобыть продовольствие было трудно. Там они питались в основном вареной джессой, клейкой, как глина, да и на вкус такой же. Здесь же Кэроу брала раздолбанный грузовик и объезжала окрестные селения, где скупала зерно, финики и овощи мешками, а в одном из внутренних двориков царила династия тощих кур.

– Спасибо, – ответила Кэроу.

Уже несколько вечеров Тьяго приносил ей ужин, чтобы она не прерывала свою работу. Кэроу признавала, что его визиты лучше, чем сомнительное радушие товарищей, тем более что Волк еще и дань болью платил. Синяки, покрывавшие его руки, переливались всевозможными оттенками, от бледно-желтого до темно-фиолетового. «Настоящее искусство, – охарактеризовал их Тьяго и сделал Кэроу отвратительный комплимент: – У тебя получаются красивые синяки».

В этот вечер он не пришел, и когда Кэроу поняла, что ждет его – ждет Волка! – она резко поднялась и вышла в окно.

Шеста услужливо провела ее к столу. В это время в зале было не очень людно. Быстро окинув присутствующих взглядом, Кэроу отметила, что половина из них – ее творение. Определить было легко: крылья, массивность. Она создала тела Амзаллага, Ниска и Лиссет. Уора, Хвит и Баст ждали своей очереди и поэтому с сомнением косились на Кэроу. Все в лагере понимали, что через несколько дней, недель или даже часов их души окажутся в руках «предательницы». Кто знает, может быть, кто-то из них уже сегодня пойдет к яме вместе с Тьяго. Химерские воины знают наверняка только одно: рано или поздно они погибнут.

Они привыкли к этому.

А вот доверять свое воскрешение предателю им было в новинку.

– Нектара? – спросила Шеста.

Шутка. Волчица кивнула в сторону бадьи с речной водой и набрала кружку для Кэроу. Когда они уселись, Шеста сказала:

– Я сегодня видела Резака.

– Вот как? – Кэроу сразу насторожилась. Резак – хетский жрец, использующий в обрядах кости. Сегодня она вытащила его из горы кадильниц и воскресила. Задача была очень сложной, все выполнялось по специальному заказу Тьяго.

Шеста кивнула.

– Ему голова покою не дает.

– Привыкнет.

– Кэроу! Львиная голова – у хета?

Кэроу прекрасно знала, какие головы у хетов: огромные фасеточные глаза и жвала муравьев, похожие на клешни краба. Нечто отвратительное и леденящее душу. Как Бримстоуну удавалось сделать такие головы? У Кэроу не было зубов насекомых, и у Бримстоуна, кажется, тоже.

– Он был нужен Тьяго срочно. У меня не нашлось ничего лучше льва.

Резак и этого не заслуживал. Они не встречались раньше, но, работая над ним, Кэроу почувствовала темную личность. Каждая душа оставляла в ней свой уникальный отпечаток, след Резака был отвратительно склизким. Почему он так нужен Тьяго, Кэроу не знала, но, как всегда, не спрашивала. Она делает свою работу, Волк – свою.

– Что ж, он так гораздо симпатичней, – признала Шеста.

– Может, он прибежит поблагодарить меня за новую внешность?

– Ага, не прячь когти. – У химер эта поговорка значила, что не нужно поддаваться самообману и расслабляться. Будь начеку. Кэроу оценила уместность совета.

Она ела, набив рот, когда вдруг Шеста невзначай произнесла:

– Тьяго попросил меня помочь тебе в работе. Кэроу хотела ответить, но кускус глиной слипся во рту.

– Одной с таким ответственным и сложным заданием не справиться, ведь так? – невинно продолжала Шеста.

«Бримстоун справлялся один», – подумала Кэроу, понимая, что сравнение не в ее пользу. Кроме того, Бримстоун не работал в одиночестве.

– Я буду твоей помощницей. Как та женщина из племени нагов.

Кэроу напряглась при небрежном упоминании Иссы.

– Возьму на себя всю черную работу, а ты займешься своими неотложными делами, – не унималась Шеста.

– Нет! – резко возразила Кэроу. В душе все бурлило от возмущения: «Ты не Исса». – Передай Тьяго спасибо, но…

– Но ведь от предложений Белого Волка не отказываются, – удивленно заметила волчица.

Ага, ну конечно, все должны делать то, что он велит. Впрочем, ей и правда нужна помощь. Неужели придется терпеть присутствие Шесты?

В волчице, как и в остальных «братьях по оружию», чувствовалось что-то дикое. Похоже, Кэроу основательно подзабыла своих близких и друзей. Наверное, раньше она этого не замечала. Когда она присоединилась к повстанцам, произошел один случай. В выжженном дотла Лораменди торчал остов арзы, как огромная обугленная рука подземного чудовища. На сучьях некогда красивого дерева болтались черные шары, и лучники стреляли по ним, как по мишеням. Кэроу и представить себе не могла, что это, пока не услышала, как солдаты называют их «яблоками с арзы». Сглупив, она выпалила:

– Яблоки? Вот уж не думала, что на арзе растут яблоки.

Как они на нее посмотрели… При воспоминании ее каждый раз обжигал стыд. Все уставились на нее как на дуру, а Шеста пояснила:

– Это головы.

Кэроу побледнела.

– Они стреляют по головам?

Ей казалось невероятным, что можно развлекаться, стреляя в подвешенные головы погибших соплеменников. Они же свои.

– А что еще с ними делать? – невозмутимо ответила Шеста.

– Похоронить… – удивленно предложила Кэроу.

В ответ Шеста злобно прорычала:

– Лучше мы отомстим за них.

От этих слов у Кэроу мурашки поползли по коже, хотя мелькнула и искра восхищения. Кэроу много раз вспоминала этот случай, но ничего хорошего в нем не видела. Разве нельзя похоронить мертвых – и отомстить за них? Только дикари оставляют трупы непогребенными. Она понимала, что возмущение берет начало не только в ее человеческой природе.

В ней боролись два разных начала: мысли и впечатления Кэроу осознавались немедленно, но к ним добавилось восприятие Мадригал – совершенно иные убеждения и эмоции. Несовпадение чувств создавало странную вибрацию. Не дисгармонию, нет: они ведь были одной личностью, просто с разным опытом. Кэроу прожила человеческую жизнь, ее оценки были обусловлены реалиями мира людей, роскошью свободы и безопасности. Если Мадригал ко многому успела привыкнуть, то Кэроу чудовищные будни войны ранили. Подвесить на дереве обгоревшие головы? Мадригал не падала от подобного в обморок, но в ее времена химеры хоронили своих мертвецов. Да, часто приходилось собирать души и уходить, оставив тела на поле боя. Но стрелять по мертвым, как по мишеням? Чувства Мадригал отвергали подобное. Неужели за восемнадцать лет химеры забыли о древнем обряде захоронения, главном отличии цивилизованных народов от дикарей?

– Тьяго нужны бойцы, и чем скорее, тем лучше, – напомнила Шеста. – Это очень важно.

– Я больше времени потеряю на твое обучение.

– Я уверена, что есть много дел, которые я смогу выполнять уже сейчас.

Конечно: лепить из ладана конусы, очищать зубы, платить дань болью, но что-то в Кэроу противилось тому, что Шеста все время будет с ней. Только не она. Шеста безгранично предана Белому Волку. Сколько веков она ходит за ним тенью и слепо выполняет любые приказы?

А еще она была в реквиемной роще.

– Пусть лучше даст мне кузнеца. Зубы нужно оковывать серебром. Для ожерелий.

– Эгир занят. Он оружие кует. – По голосу волчицы было ясно, что делать оплетку для зубов – ниже его достоинства.

– Чем я занимаюсь, по-твоему? – презрительно осведомилась Кэроу. – Бусиками балуюсь?

Она посмотрела Шесте в глаза – золотисто-карие, как у настоящего волка. Это у Тьяго – бледно-голубые, у волков таких не бывает. «Вот и звался бы белой эскимосской лайкой», – раздраженно подумала Кэроу.

– Эгир нужен на своем месте, – раздраженно ответила волчица.

– Странно, что именно без тебя Тьяго может обойтись.

«Кто же будет его причесывать?»

– Он считает, что это очень важно.

Шеста говорила жестко, отрывисто, и Кэроу задумалась, сможет ли выиграть в завязавшейся перепалке, тем более что ее аргументы против такой помощницы никуда не годились… Вдобавок, у Тьяго достаточно оснований для недовольства: новая воскресительница ни в какое сравнение не шла с Бримстоуном. Восстание давно пора было поднимать, а бо́льшая часть воинов все еще без крыльев, да и гора кадильниц не уменьшалась.

А те немногие, кого она с таким трудом вернула в строй, все еще не вернулись с первого налета в Эрец.

Если с ними что-то случилось… Кэроу захотелось сползти на пол и заплакать. Половина отряда – ее работа. Она неустанно трудилась над ними, все руки в синяках, места живого не осталось. Нет.

Остальные крылатые бойцы – из уцелевших в битве при Армазине, среди них Зири, единственный в отряде Тьяго, кто не радовался казни Мадригал.

Зири.

Тьяго говорил, еще рано ждать новостей. Кэроу вздохнула и потерла виски. Шеста приняла это за знак согласия, изобразив некое подобие волчьей улыбки.

– Отлично. Приступим сразу после ужина, – сказала она.

Что? Нет!

Кэроу не знала, стоит ли возвращаться к потерянным нитям разговора, но тут в зал вошел кто-то огромный и с вызовом встал на пороге. Она узнала его сразу, даже не разглядывая. Как же иначе, ведь она сделала его только сегодня.

Резак.

24
Любовница ангела

Разговоры прекратились. Все обернулись к Резаку, который стоял на пороге и в упор смотрел на Кэроу.

У нее внутри все перевернулось. Это была самая неприятная сторона дела. Одни, как Амзаллаг, шли к яме и просыпались, понимая, где они, с кем и что произошло в Эреце. Другие, погибшие при Армазине, не знали, что Лораменди пал, не подозревали, что оказались в другом мире. Они смотрели на Кэроу, не узнавая. Кто она, эта девушка с синими волосами, без крыльев или рогов? Для них она была чужой.

Кэроу никогда не слышала, что о ней рассказывали воскрешенным. Она надеялась, что это происходило так: «Вот наша новая воскресительница, она вернула тебя из мертвых, помогла нам перебраться сюда… Глянь, сколько здесь еды!» Впрочем, объяснение скорее всего было другим: «У нас нет выбора, нам без нее не обойтись». В самые тяжелые минуты Кэроу казалось, что про нее говорили: «Как бы нам ни хотелось ее убить, нельзя». Пока.

Похоже, Резаку этого никто не передал.

– Ты! – рявкнул он и рванулся к ней.

Кэроу легко выскользнула из-за стола. Шеста споткнулась и замешкалась. Резак приземлился на столешницу там, где только что сидела Кэроу. Стол треснул и провалился. Опрокинутая бадья с грохотом упала на пол, расплескивая воду. Все зашевелились – кроме хета, который зловеще замер, изучая Кэроу.

– Любовница ангела! – рявкнул он, и Кэроу вспыхнула от стыда.

Это было самое чудовищное оскорбление для химеры. Ни в одном из человеческих языков не было столь грязного ругательства. Омерзительные слова хлестнули ее как бичом. Мадригал – единственная, кто опозорил себя подобной связью.

Щелчок хвоста – и Резак скользнул на пол. Громадное тело ящера – помесь комодского дракона и кобры – струилось, как легкий ветерок.

Это она дала ему грацию и скорость. «Заруби себе на носу», – упрекнула себя Кэроу, уворачиваясь. Она тоже двигалась грациозно и быстро, будто танцевала. Изящный шажок – и она в другом конце комнаты, с ножами-полумесяцами наготове. Она и не заметила, как достала их.

Львиную морду Резака исказила ярость. Раскрыв огромную пасть, жрец с горечью прорычал:

– Знаешь, что я из-за тебя утратил?

«Из-за тебя, из-за тебя». Ей хотелось закрыть уши, но руки были заняты ножами.

Шеста попыталась что-то втолковать ему шепотом. Он не обратил на нее внимания и снова рванулся вперед. Мимо Шесты, мимо Баст. Полукошка даже не пошевельнулась, чтобы вступиться за Кэроу – впрочем, Баст была вдвое меньше Резака. Амзаллаг в нерешительности смотрел на происходящее. Кэроу снова легко увернулась. Никто не вмешивался, и у нее в груди вспыхнула ненависть: «Неблагодарные засранцы». Ей стало смешно – они с Зузаной всех называли засранцами: детей, голубей, дряхлых старушек, неодобрительно косившихся на лазурные пряди Кэроу. Это всегда было весело. Засранцы, вонючки, фиссуры. Глядя на помесь льва и дракона, урода с липкой душой, Кэроу расплылась в широчайшей улыбке, похожей на ее ножи-полумесяцы.

При следующем движении Резака Кэроу осталась на месте и выставила перед собой клинки. Стиснув зубы, она провела одним лезвием по другому, высекая скрежет. На мгновение это привлекло внимание хета. У Кэроу пронеслись мысли: «И что теперь? А если придется его убить? Смогу ли я?»

Мелькнула белая молния – и все прекратилось. Тьяго встал между ними, и Кэроу не пришлось никого убивать. Хет повиновался приказу и пошел к выходу, сметая хвостом стулья.

Лиссет и Ниск перехватили его, а Кэроу не двинулась с места. Она так и не перевела дыхание, кровь гудела в руках, сжимавших ножи. На мгновение она снова стала Мадригал – не предательницей, а воином.

Только на мгновение.

– Отведи ее в комнату, – велел Тьяго Шесте. Он говорил так, будто речь шла о сбежавшей из психбольницы.

Улыбка Кэроу погасла.

– Я еще не закончила ужин, – возразила она.

– По-моему, закончила. – Он с прискорбием окинул взглядом сломанный стол и еду на полу. – Я принесу тебе поесть. Ты не заслуживаешь такого обращения, – произнес он ласково, заискивающе. Придвинулся поближе, заботливо спросил: – Ты в порядке? От злости Кэроу чуть не расцарапала ему лицо.

– Все нормально. А ты что подумал?

– Ты – наш самый ценный кадр. И тебе нужна моя защита… – Он покровительственно протянул к ней руку.

Кэроу резко уклонилась, и Волк смиренно поднял ладони вверх.

– Я могу сама о себе позаботиться, – ответила Кэроу, безуспешно пытаясь вернуть вибрацию силы. «Я Мадригал», – сказала она себе, но рядом с Белым Волком вспоминалась не смелость, а боль Мадригал, то, что она была жертвой, – и ощущение силы испарилось. – Я не нуждаюсь в помощи, – неуверенно повторила она и скрестила руки на груди, будто обиженный ребенок. Ощутив нелепость жеста, она тут же опустила руки, коря себя за излишнюю суетливость.

– Я и не говорил, что ты беспомощная, – мягко настаивал Тьяго. – Пойми, Кэроу, если с тобой что-то случится, нам конец. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Вот и все.

В безопасности? От кого? От своих же соплеменников, которым она посвятила все силы, внимание и здоровье? Кэроу мрачно усмехнулась.

– Дай им время, – пообещал Тьяго. – Они привыкнут, станут тебе доверять…

– А ты сам мне доверяешь?

– Конечно, Кэроу, – грустно кивнул он. – Я думал, все это осталось в прошлом. У нас нет времени на мелкие обиды: дело не ждет.

Казнь поводом для мелкой обиды не назовешь, но Кэроу не стала возражать, понимая, что Тьяго прав – им нужны все силы для дела. Кэроу устыдилась: Волку пришлось ей об этом напоминать, как капризной школьнице. Внутри было пусто и неуютно, упоение схваткой исчезло. Разумеется, Кэроу бесило, что Тьяго отправляет ее наверх словно провинившуюся, однако она сама хотела покоя, уединения, безопасности. Она вложила клинки в ножны и, показывая, что делает это исключительно по собственной воле, повернулась и отправилась к себе, гордо подняв голову – впрочем, вряд ли это кого-то обмануло.