Эпизод 30
Чем закончится их захватывающая история, Тина не представляла – слишком уж много в ней невероятных и драматических моментов. Но одно она знала совершенно точно: она больше никогда и ни при каких обстоятельствах не оставит Лина. За два года любви они были вместе всего несколько месяцев, ничем не напоминающих беззаботный медовый месяц. Разве это справедливо? А проблемам нет конца! Тина, конечно, понимала, что сама выбрала эту жизнь. По другую сторону бесконечных тревог, потерь и обретений осталось все, чего только можно пожелать. Но там не было Лина, а значит, ей там было нечего делать.
Тина часто задумывалась над тем, что особенного она нашла в этом человеке. Эти размышления доставляли ей удовольствие и напоминали игру. Она смотрела на него, как он двигается, как говорит, как смеется, и всякий раз отмечала все новые и новые достоинства, как ей казалось, привлекшие ее внимание. Но нет, это не могла быть улыбка – когда она его впервые увидела, он вообще не умел улыбаться. Это не могла быть и манера говорить – он был невыносимым молчуном. О привлекательной внешности и речи быть не могло. Значит, это действительно любовь, радостно заключала она и обретала спокойствие. Несмотря на все пережитые испытания, Тина все еще боялась ошибиться в своей способности любить и подозревала себя в какой-то изощренной расчетливости.
Ребенок вел себя прекрасно и не доставлял ей никаких хлопот. Наверное, надо было бы показаться специалисту. иногда лениво подумывала она, но сделать это в нынешних условиях слишком сложно и рискованно. Скорее всего, ее данные уже имеются во всех родильных клиниках. Ну и хорошо. Она и не хотела никуда выходить из их чудесного убежища. Рядом был Лин, целых три дня, с утра до следующего утра. Чего еще она могла пожелать?
В доме капитана все было чудесно. Фатх окружил ее отеческой заботой, постоянно беспокоился, поела ли она, не сквозит ли из окна, не жестко ли ей спать и так далее. Тина млела от этого непривычного тепла. Обычно люди ее круга поручали заботу о детях, больных, стариках и домашних животных всевозможным нянькам и службам. С самого детства ее личный индикатор регулярно интересовался сладким синтетическим голоском службы «Материнская любовь»: «как ты себя чувствуешь, деточка?» И больше ничего. Она считала это в порядке вещей. Так жили все вокруг, их дети, их киберы, их собаки, кошки и лошади. «Как ты спала, малышка?..»
Но здесь все было по-другому. Ее будил не механизм, а поцелуй любимого, старый капитан бегал по магазинам, исполняя ее прихоти, а смешной долговязый Оскар целыми днями развлекал, заменяя все существующие на свете службы удовольствий. Тина уже знала, как станет воспитывать дочь: ребенок будет расти рядом с людьми, а не с машинами…
Сегодня Лин собрался уходить. Тина не знала, как на это реагировать. Когда они расстаются, с ними обязательно что-нибудь приключается. Он сам говорил об этом, а теперь уходит слушать какую-то лекцию. Лекцию! Виноват во всем Болтун, он принес эту новость. В Столице, сообщил он, в последние дни только об этом и говорят – о том, что бывший Главный советник будет выступать в Академии наук. Желающие послушать лекцию с самого утра занимают места, сказал Болтун. И Лин стал собираться. Никто не смог отговорить его от этой затеи, даже Фатх. Истратив все аргументы, капитан просто загородил собой выход.
– Я должен помочь другу, у него могут быть неприятности, – терпеливо пояснил Лин.
– Какие могут быть неприятности из-за лекции о пользе пиявок?
– Вы даже не представляете, капитан, какие!
– Зато я представляю, какие неприятности ждут тебя из-за твоего плохого характера. Что, скучно стало? Бедняга, целых три дня без приключений!
– Со мной ничего не случится.
– Опять надеешься на свои фокусы?
– Почему бы и нет?
– А ей на что надеяться, если с тобой что-нибудь случится?
– Я же сказал, что со мной все будет в порядке.
– Никуда не пойдешь, мальчишка, – и все!
– Как вы не понимаете? Я не могу всю жизнь скрываться, я должен что-то делать!
– Капитан, может, нам его связать? – предложил Оскар и обратился к Тине: – Ты не против, сестренка?
Тина не вступала в спор. Она стояла молча и куталась в шаль. Она прекрасно знала, чем все закончится: он сделает то, что собирается сделать. Так было всегда и так будет. Наверное, в данном случае он действительно должен уйти. Она понимала это и слегка ревновала к тому человеку, ради которого Лин сейчас оставляет ее. Он как-то говорил о своей дружбе с Главным советником. Тина никогда не интересовалась политикой и представления не имела, кто руководит планетой в настоящее время, но Ананда Чандрана знали все. Одни восхищались, другие возмущались, как, например, люди ее круга, которым его речи казались клоунскими ужимками. «Этот дикарь хочет понравиться нашим детям», – говорили они. Сама Тина не имела никакого мнения по этому поводу, но господин Ананд оказался другом ее Лина, значит, он теперь и ее друг. Ее прежние друзья, наверное, не стали бы рисковать ради нее. Поэтому пусть он идет, это правильно. Если бы не ребенок, она пошла бы с ним.
– Отстаньте от него, – сказала она, – а то он опоздает.
Мужчины, все трое, перестали спорить и обернулись к ней.
Эпизод 31
Ананд пришел пораньше, чтобы немного освоиться до того, как начнет собираться народ, но зал уже был почти полон. При его появлении раздались аплодисменты. Он занял свое место в лекторской кабинке, расположенной в центре огромного амфитеатра и стал ждать начала. Доктор Диего неустанно интересовался, не нужно ли ему чего-нибудь, удобно ли сидение, устраивает ли акустика. Он пребывал в радостном возбуждении. После первой же рекламы все пригласительные были моментально разобраны, а сколько ожидается слушателей без мест – просто не счесть! Это будет историческая лекция, такого еще не случалось, говорил доктор Диего, Он был очень горд, что имеет к этому отношение.
Народ продолжал прибывать. До назначенного времени оставалось меньше получаса, и Ананд немного нервничал. Он не представлял, с чего начнет разговор, о чем будет говорить и что от него хотят услышать. Наверняка, будут спрашивать о его отставке, о клонах, о желтых. О чем еще? Разумеется, о докторе А.
В проходе мелькнули знакомые лица. Тагава, Иса и майор Дональд заулыбались, поняв, что он их заметил. Он помахал им рукой. Чуть позже в зал вошли и уселись на ступеньках сумрачный Клаус и Бану. Ананд поискал глазами Мишу, но того поблизости не было, а просмотреть задние ряды и галерку не представлялось возможным.
Вскоре в зале не осталось ни одного свободного места, сквозь открытые двери было видно, что желающие послушать лекцию и не сумевшие попасть внутрь располагаются прямо на полу в фойе. Такое скопление народа только усиливало его беспокойство. Нужно было вывезти жену с детьми куда-нибудь в другое место, подумал он, куда-нибудь подальше от дома.
Большие академические часы пробили пять часов, и в зале наступила тишина. Лектор молчал вместе со всеми, он, произносивший речи на протяжении десяти лет, не мог сейчас вымолвить ни слова. Люди ждали, а доктор Диего делал многозначительные знаки. Ананд беспомощно пожал плечами, старательно откашлялся, оттягивая время, и наконец выдавил из себя:
– Кажется, я должен что-то говорить? – По залу пронесся одобрительный смешок. Доктор Диего облегченно вздохнул и расслабился. – Я так давно не произносил речей, почти целых два месяца. Наверное, я забыл всеобщий язык… Это ничего, надеюсь, вы все равно меня поймете.
Зрители зааплодировали. Столь горячая поддержка слегка приободрила. Ананд продолжил:
– Я не ожидал, что интерес к моей персоне после отставки будет так велик. Меня это и радует и пугает одновременно, потому что я не знаю, что вам сказать. Меня пригласили прочитать лекцию, но я не представляю, на какую тему. Я отошел от науки сто лет назад и ни одного дня не занимался практической медициной. Конечно, я способен отличить насморк от перелома ноги, но насчет синтезирования сигнала гипоталамуса, к сожалению, ничего сказать не могу. Надеюсь, вы не ожидаете от меня этого. – Опять аплодисменты и смех. – Я отдал десять лет Объединенному человечеству в качестве политика, это все, о чем мы можем с вами поговорить. Но у меня к вам просьба: давайте построим встречу по принципу "вопрос-ответ". Вы задавайте интересующие вас вопросы, а я постараюсь на них ответить по мере своих сил. Прошу, присылайте вопросы, можете задавать их вслух.
Доктор Диего одобрительно кивнул.
Через секунду на мониторе стали высвечиваться послания. Большинство интересовались его здоровьем, планами, прогнозами, возможностью возвращения в политику, семейным положением, спрашивали даже о Кумаре. Ананд был слегка разочарован, он ожидал чего-нибудь поинтереснее, поострее. Ученики сообщили, что Миша не придет, потому что находится в смене, а господин Пирелли попал в больницу с приступом почечной недостаточности. Ананд стер эту запись и просмотрел первый набор вопросов, прикидывая в уме план.
– Друзья мои, – начал он, – я благодарен вам за ваши вопросы. Некоторые послания мне было особенно приятно получить. Я благодарен всем за беспокойство обо мне и хочу сообщить, что чувствую себя прекрасно и никаких проблем со здоровьем у меня больше нет. Рядом со мной мои друзья, моя любимая жена. Что касается сына, то, как уже всем известно, он стал Отшельником и удалился от мира. Я хотел сохранить это в тайне, но, к сожалению, мне это не удалось. Мне тяжело говорить о Кумаре, потому что в его выборе есть и моя вина. Одно могу посоветовать: никогда не приносите своих детей в жертву работе, даже если вы заняты судьбами Вселенной. Теперь о планах. У меня нет никаких планов, я не собираюсь возвращаться в политику ни в каком качестве. Я сделал все, что мне позволили сделать, в дальнейшем моем пребывании в Правительстве смысла нет. Я не могу давать каких-либо прогнозов с точки зрения бывшего Главного советника. Я не владею официальной информацией. А с позиции простого гражданина Земли скажу следующее: человечество находится в данный момент на очень сложном и отвественном, можно сказать, судьбоносном отрезке своего развития. Мы с вами стоим на перепутье и выбор у нас не богат – либо восхождение на новый уровень, либо новая и последняя война и воцарение тьмы. Это мой единственный прогноз, все остальное зависит от того, насколько он верен.
Люди внимательно и напряженно слушали, в зале стояла полная тишина. Ананд подождал и спросил:
– Есть еще вопросы?
– Можно? – донеслось из зала. "12-й сектор" – обозначилось на дисплее. Ананд развернул кресло в нужную сторону. Спрашивал молодой женский голос откуда-то из последних рядов. – Господин Ананд, что вы имели в виду, говоря о новой и последней войне?
– Я имел в виду именно новую и последнюю войну. Насчет "новой", думаю, все ясно, а "последняя" – потому что после нее человечество просто перестанет существовать как раса разумных существ, способных к эволюции. Мои слова могут показаться смешными на фоне сегодняшнего земного благополучия, не предвещающего бури. Но начните думать над ними уже сейчас, в эту минуту. Кто-то обещает вам вечный рай, кто-то говорит о переходе расы на новый этап эволюции после открытия пресловутой «двери», когда людям вообще не придется ничего делать, а только пользоваться благами. Не слушайте их, это плохие учителя, они ведут наш корабль к гибели.
– Господин Ананд, на чем вы основываете свои прогнозы? – Сектор "7".
– На реальности, друзья мои.
– Тогда скажите, кто и с кем будет воевать?
– А вот этого я точно не знаю. – Ананд сделал паузу, но вопросов больше не поступало – люди ждали ответа на предыдущий. – К сожалению, на Земле сегодня слишком много злобы и ненависти, поэтому варианты могут быть самые разнообразные.
Зрители немного растерялись. Такого поворота не ожидал никто. Некоторое время вопросов не поступало, наконец, раздался громкий голос:
– Господин Ананд, вот вы говорите о росте ненависти и злобы. А нельзя ли поконкретнее?
– Можно. Население Земли сегодня перемешано, и это хорошо… Нет-нет, никакая аналогия с вавилонским столпотворением тут неуместна. Мы объединились, стерли границы, говорим на едином языке, мы пользуемся наследием всех народов одновременно. Разве это не прекрасно? Тем не менее, идет очень быстрое и радикальное размежевание по конфессиональному признаку. Не знали? Теперь знаете. – Он обвел зал взглядом. – По моим сведениям, ситуация обостряется с каждым днем. Молодежь, в большинстве своем не имеющая представления о религии своей или чужой вообще, разделилась уже на «синих» и «зеленых», т.е. на христиан и мусульман, в учебных заведениях происходят стычки на этой почве. Все это делается под лозунгом борьбы с так называемыми Язычниками, но, поверьте, закончится столкновением двух лагерей. Это очень серьезно, господа. Кто-то провоцирует эту ситуацию, надо быть очень бдительными, если не хотим получить новую войну. Я всегда говорил и буду говорить: люди не могут дискриминироваться по какому-либо признаку, тем более по религиозному. Я всегда выступал и буду выступать за единство. Вы все знаете, за что я боролся на посту Главного советника. Я и теперь не отступлю от своих принципов. Но вопрос этот очень щепититьный, и если вы не против, давайте сменим тему.
– Нет, давайте продолжим! – Сектор "3". – Вам не кажется, что вы сгущаете краски? По-моему, вы перекликаетесь в этом с Язычниками.
Реплику поддержали несколько голосов, кто-то жидко поаплодировал.
Ананд сделал глубокий вдох и постарался подавить подступившую панику. Вот он, тот самый момент, когда молчать уже будет невозможно.
– Ладно, давайте поговорим о Язычниках, – произнес он как можно спокойнее. – Я слышал басни о том, что их появление и роковая роль были якобы прочитаны по звездам какими-то монахами. Это известная история. Могу поспорить, что большинство из вас верит в эту чушь и считает нынешнюю ситуацию справедливым ответом безбожникам. Пусть так, но вот что я посоветую вам: не стоит умиляться, потому что человечество с каждым днем все дальше уходит от Храма, и не по вине Язычников. Растущая ненависть между двумя лагерями неугодна Богу. Знайте и помните об этом. Знатоки священных текстов могут не согласиться со мной, но я прав. Бог никогда не указывал убивать во славу себя и заливать ступени Храма кровью и слезами. Как вообще возможно допускать мысль о насилии во имя веры? Это – худшее из того, что мог придумать человеческий разум. Я думал, что темные века человечества давно миновали, но ошибся. Сегодня мы снова сползаем во тьму.
– Что же, по-вашему, война неизбежна? – Сектор "9".
– В определенном смысле – да, но всегда имеется возможность выбора. Вместо того, чтобы искать врагов, людям надо объединиться не только на словах, но и в сердцах, и остановить наступление тьмы. Я бы сказал "все люди – братья", но боюсь, вы посмеетесь надо мной. А люди тем временем действительно братья, духовные братья и сестры. Все начинается с непонимания этой истины, все войны и преступления происходят отсюда. Мы все – творения божьи и все равны перед Ним. Божественная сущность присутствует в каждом человеке в равной мере. Пусть поднимут руки те, кто не согласен со мной.
Слушатели переглядывались и ерзали в креслах, но рук не поднимали.
– Значит, все согласны? – засмеялся Ананд. – Почему же тогда так много ненависти? Откуда она? Вам нравится думать о равенстве, лежа на песочке элитного пляжа, куда не пускают желтых. Так? – Послышались смешки, кто-то свистнул. – Вам также нравится мысль о христианском или мусульманском братстве по отдельности, но вы не допустите мысли о стирании различий между людьми, и, наоборот, торопитесь разбежаться в разные стороны. Почему? Разве мы уже этот страшный урок не проходили?
– Господин Ананд, вы что же, предлагаете объединить конфессии и видите в этом возможность избежать войны? Это же несерьезно! – Сектор "10".
– В этом нет никакой необходимости. Достаточно, если люди сами осознают свое духовное родство, и не только с себе подобными, но и со всем живым во Вселенной. Я предлагаю на первых порах объединиться вокруг мысли о единстве, начать думать об этом. Не думать разрешалось человечеству начала эры, но человечеству сегодняшнему такая ограниченность непростительна и будет наказана отлучением от Храма… Тихо, тихо, сначала дослушайте. Расскажу вам одну притчу. Да-да, именно притчу. Две школы поклонялись одному и тому же индуистскому божеству, но каждая видела его по-своему. Школы постоянно грызлись, спорили, доказывая друг другу, кто из них верит правильнее. А в один прекрасный день люди пришли в Храм помолиться и увидели, что на дверях висит замок. Так-то… Вы поняли смысл моей истории?
Со всех сторон грянули микрофоны. Говорило сразу человек двести. Ананл зажал уши руками и крикнул:
– Тихо! Говорите по очереди! Начнем с сектора "6", оттуда сегодня еще никто не выступал. Пожалуйста.
– Сектор "6", господин Ананд! – Узколицый седой мужчина сидел в самом первом ряду, и Ананд сумел разглядеть профессорский значок на лацкане его пиджака. – Я не понимаю, что тут происходит. Мы пришли послушать рассказ о вашей политической деятельности, надеялись, что вы поделитесь с нами взглядами на сегодняшнюю науку, политику и культуру, на будущее Объединенного человечества. А вместо этого что? Фарс! – Профессор огляделся в поисках поддержки. Ему похлопали. – Но если уж пошел такой разговор, то заявляю вам, господин Ананд, что я с вами решительно не согласен. Может быть, я неправильно вас понял? Как можно объединить необъедияемое? А как же традиции, ритуалы? Как вы предлагаете выбирать приоритеты? Один месяц все вместе соблюдают одно, другой – другое? По графику?
– Минуточку, я уже говорил, что не собирался рассуждать на эту тему. Вы задаете вопросы – я отвечаю. А что касается конкретно вашего вопроса, то мои слова адресованы тем, кто не зациклен на ритуале. Мысли о процедуре умаляют истину. Простой пример. Когда вы едите и думаете о том, правильно ли держите вилку или нож, соответствует ли правилам ваша манера жевать и глотать, то забываете о самой еде. Вам не до того, вкусна ли она, вам вообще некогда думать о том, что вы едите. А что касается правил… Правила поведения, угодного Богу, одинаковы для всех людей и гласят следующее: во всех случаях жизни человек должен поступать по-человечески. Вот и все. Укажите ребенку на человека, делающего добро, и скажите: "Он верует", и больше ничего не нужно. Не важно, как он одет и чем питается, главное – он делает добро. Душа восходит от уровня к уровню не по количеству правильно произнесенных молитв, а по количеству добрых дел, уважаемый. Если вам есть, что возразить, дорогой профессор, я вас слушаю.
Человек с профессорским значком вскочил со своего места и демонстративно направился к выходу. Для этого ему пришлось продираться сквозь сидящих на ступеньках прохода людей. Ананд ожидал, что за профессором ринется половина зала, но слушатели оставались на своих местах.
– Господин Ананд, это "12" сектор! – Девушка из последних рядов старалась перекричать остальных. И это ей удалось. – Хочу сказать, что Партия хороших лоюдей с вами полностью согласна!
– Есть такая партия?
– Будет.
– Когда будет, не забудьте записать меня. По-моему, я неплохой человек.
– Договорились!
– Следующий. – Ананд развернулся к противоположной стороне зала. – Может быть, есть желающие задать вопросы или поспорить?
– Бог накажет вас за такое богохульство, а нас – за то, что мы все это слушаем! – выкрикнул кто-то.
– Пусть это будет самым большим моим грехом. – Ананд устало улыбнулся. – И вообще, друзья мои, почему вы такого плохого мнения о Боге? Почему вы представляете его эдаким тираном, мечущим стрелы в грешников? Бог не наказывает, он не палач и не судья, он просто отворачивается, и люди остаются один на один со своими проблемами и ужасами, что страшнее всякого наказания. Вот возьмем, к примеру, Эпидемию. Принято считать, что Эпидемия – это наказание божье за прегрешения, за отступление от пути истинного и всякое такое. Друзья мои, Эпидемия – это не наказание, а результат нашего с вами нечеловеческого существования. Люди жаждут насилия, несмотря на самые благоприятные условия жизни. Это парадоксально! Ортодоксы и фундаменталисты в разгар Эпидемии убеждали… да, я читал их листовки, занятное чтиво… они убеждали, что для спасения от болезни, в первую очередь, необходимо разгромить Курортную зону, являющуюся, по их мнению, рассадником греха. Не знаю, как вы, а я лично считаю, что грех – это не голые зады в витринах, а, в первую очередь, подобные призывы к насилию. Есть и другие не менее потешные примеры. Например, появились сторонники отказа от всеобщего языка, как вредящего национальной идентичности. Почему? Никто не запрещает изучать и говорить на своем языке, но что плохого в том, что люди по всей галактике понимают друг друга? Почему нужно отказываться от того, что объединяет? Бог отвернулся от людей за их вечную грызню, и мы остались один на один с самими собой, с тем темным, что есть в нас. Я понятно изъясняюсь? – Зал безмолвствовал. Ананд повысил голос: – Эпидемия – продукт темноты, нашей с вами темноты, а не невыполнения вами каких-то специальных правил, как учат вас плохие учителя. Спасаться от таких явлений нужно не путем мракобесия, а путем просветления своей сущности!
– Во всем виноваты Язычники!
Надоело. Сколько можно биться в закрытую дверь? Ананд чувствовал досаду, граничащую с отчаянием. Он глубоко вздохнул и откинулся в кресле.
– Давайте сделаем перерыв, что-то я утомился, – сказал он.
Предложение не нашло поддержки, наоборот, понеслись новые вопросы и реплики. Слушатели были возбуждены странными речами человека в лекторской кабинке и расходиться не собирались. Они не могли допустить, чтобы последнее слово осталось за ним.
– Ладно, – смирился Ананд, – вы меня убедили. Приятно видеть, какой интерес вызвала моя лекция. Хорошо, продолжим говорить о Язычниках… если вы дадите мне такую возможность и помолчите немного и если пообещаете сохранять спокойствие. – Наступила относительная тишина. -Спасибо. Язычники – это не исчадие ада, не слуги нечистого, не враги Господа, не идолопоклонники, не каннибалы, не кровопийцы. Это – люди, верящие в братство и равенство. Вот остальное, что приписывается им – неправда. Можете поверить мне, я никогда не говорю о том, чего не знаю. Понятно, что их существование невыгодно многим. Понятно также, что при возникновении проблем, подобных Эпидемии, принято кого-то отправлять на костер. Выгоднее всего отправить туда Язычников. Они мешают темным, жаждущим новой войны. А люди очень падки на дешевые чудеса. – Ананд помолчал, собираясь духом, и снова заговорил: – Например, вы возвели доктора Аум в ранг божества и спасителя в то время как на самом деле он – посланец темных сил, делающий вас своими рабами. Принимая его дьявольскую вакцину, вы превращаетесь в управляемые машины. Эпидемия не побеждена, она законсервирована и будет запущена темными в нужное для них время! Конечно, вы не могли знать об этом раньше, это вас оправдывает. Но с этой минуты вы знаете и будете причастны к преступлениям темных, если не поверите мне! – В этот момент он встретился взглядом с доктором Диего. Глаза того были полны ужаса. Бедняга, он ведь может потерять место, подумал Ананд и отвернулся. Он ничего не мог сделать для этого хорошего человека.
Люди не сразу поняли, в чем дело. Они окаменели, и глаза их были круглы и бессмысленны. Где-то в последних рядах зародился странный звук, похожий на вой. Он креп, наливался силой, густел, давил на барабанные перепонки. Постепенно вой охватил зал, заполнил собой все щели, хлынул наружу через распахнутую дверь. Ананд зажал уши ладонями. Часть слушателей повскакивали на ноги, размахивали кулаками и изрыгали проклятия. Оставшиеся испуганно озирались и втягивали головы в плечи, не понимая, что происходит. Ананд поискал глазами учеников. Вот они, стоят кучкой в проходе – Тагава, Иса, майор Дональд с Сарой и Клаус с Бану. "Стойте на месте, не шевелитесь", – мысленно приказал он, глядя на них в упор. Одно радовало – Миши нет, мальчишка обязательно полез бы на рожон.
– Тихо! – крикнул Ананд и поднял руки. – Я говорю правду! Можете растерзать меня, как Шейха Омара, но я настаиваю: доктор А – исчадие ада! Люди должны об этом узнать, иначе нас всех ждет катастрофа!
Кабинка слегка качнулась – кто-то вошел внутрь и остановился за креслом.
– Хватит философствовать, пора удирать, – послышалось за спиной.
Ананд не решился тут же обернуться, потому что боялся ошибиться. Голос показался знакомым, однако сама мысль о том, что Лин где-то здесь, была дикой и нелепой.
– Что за А такой? Я только недавно вернулся с К-16 и ничего не знаю, – сказал доктор Лин.
– Я тебе потом все расскажу… – облегченно выдохнул Ананд Чандран.
Он покорно следовал за Лином. Ученики шли по бокам, ограждая его от плевков и мелких предметов, летящих со всех сторон. Им попробовали преградить дорогу, но из толпы вышел квадратный человек и отогнал людей.
– Спокойно, еще не время, – хрипло и мрачно сказал он и нетерпеливо махнул рукой: – Проходите, господин бывший Главный советник, проходите!
Еще не время…
– Мастер, нам туда! – крикнул Иса и побежал к стоянке флаеров.
«Какой позор, ведь я сбежал», – подумал Ананд, захлопывая дверцу летающей машины.