Стражи времени

– Вы и о нём знаете, – протягиваю невесело. – Хорошо же вы в архивах покопались…

На самом деле, я почему-то сразу этому красавцу поверил. С большой натяжкой, но поверил, только признаваться в этом пока не спешу. Каким-то шестым чувством ощущаю, что этот человек не такой, как мы. Что в нём такого необычного, точно не сказал бы, но – не наш он, это точно.

Нашариваю сигарету в кармане, и он настороженно следит за моей рукой. Видимо, опасается, как бы я не сделал чего-то нехорошего. Но я достаю пачку и прикуриваю, от чего он брезгливо морщится и отворачивается.

– Конкретно, что от меня нужно? – специально выдыхаю дымок, чтобы клубы рассеивались в его сторону.

– Вот это другой разговор, – мужчина облегчённо вздыхает и кладёт руки на стол. – Давайте объясню всё по порядку, и после этого, я уверен, у вас не останется вопросов…

Он удобно устраивается на стуле и одёргивает свой комбинезон.

– В наше время, то есть через пятьдесят с лишним лет, ваш Илья станет достаточно крупным и известным учёным. На основе своей программы, сочинённой ещё в молодости, то есть как раз в это самое время, в котором мы сейчас находимся, он создаст целый комплекс компьютерного обеспечения. С помощью этого комплекса можно будет почти со стопроцентной гарантией прогнозировать будущее на много лет вперёд. Без всяких гипнозов, дорогостоящих путешествий в иные эпохи и секретных технологий профессора Гольдберга. Вы мне сейчас скажете, что нет такой компьютерной программы, которую не смогли бы взломать хакеры, тем более через пару-тройку десятилетий, да ещё с их неограниченными возможностями, и будете отчасти правы. Но не до конца. Потому что ваш сын предусмотрительно позаботится о том, чтобы именно с его программами это было невозможно. Даже при элементарном исследовании кодов включается какой-то внедрённый Ильёй вирус, уничтожающий программу полностью, и даже самые лучшие наши компьютерщики никак не могут с ним совладать. Были прецеденты, и не раз… Я уже обмолвился в самом начале, что любое настоящее произведение искусства можно с какой-то долей приближения скопировать, но шедевром копия никогда не станет. Программа Ильи – вневременной шедевр, расшифровать который не удаётся даже нашим специалистам. То есть точное её подобие не работает, как оригинальная программа… Вам понятно то, о чём я говорю?

– В общих чертах, – пожимаю плечами и неожиданно прикидываю, что в таком случае с сыном – а он непременно доживёт до 2070 года – ничего плохого ни тогда, ни сегодня случиться не должно. По крайней мере, в результате этого похищения, если его можно так назвать.

– Так вот, – продолжает незнакомец. – Как вы понимаете, эта программа станет той единственной лазейкой, позволяющей хотя бы окольными путями заглянуть на много лет вперёд, если уж физически или хотя бы виртуально такое невозможно. Центр по предсказанию будущего, основанный им, станет невероятно популярным и востребованным. Естественно, Илья будет привлекать к себе всеобщее внимание, потому что создал относительно простой и эффективный механизм: спрогнозировав стопроцентно грядущие события, можно без опаски пытаться воздействовать на них из настоящего. И это реально заработает! Как? Например, потенциального террориста, который и в мыслях пока не держит того, чтобы через двадцать лет взорвать бомбу в летящем самолёте или на людной площади, можно уже заранее изолировать или хотя бы держать под пристальным наблюдением. Но это положительный пример. Не стану распространяться об отрицательных, тут фантазия нарисует вам любую, даже самую страшную картину… Илья Штеглер будет в наше время, наверное, наиболее популярным и медийным человеком на земле. За ним начнётся форменная охота. Притом гоняться будут не только безумные девицы и экзальтированные типы, возомнившие его чуть ли не новым мессией, или правительственные организации, для которых его прогнозы жизненно необходимы в утилитарных политических целях, но и всевозможные тёмные личности. Авантюристы никак не смогут пройти мимо такой прекрасной возможности изменить мир в своих корыстных интересах. Охота за секретами Ильи приобретёт массовый характер, и в неё вступят даже секретные службы отдельных недружественных нам режимов. А значит, и мы должны реагировать на это соответствующим образом, предупреждая их попытки.

– Простите, а кто такие «мы»? – перебиваю его настороженно.

– Мы? – мужчина слегка усмехается и сверлит меня взглядом. – Скажем так, ваши и его доброжелатели из будущего. С достаточно широкими возможностями и полномочиями.

– Полиция или какая-то спецслужба? Или… мафия?

– Не совсем. Организация, которая уже давно контролирует всевозможные перемещения во времени, резко участившиеся в нашу эпоху. Мы так и называем себя «Службой охраны времени». Но нас чаще зовут более кратко – «Стражами Времени».

Он распахивает свой комбинезон и демонстрирует эмблему на майке – маленькую голографическую картинку, на которой филин сидит на песочных часах и следит своими круглыми глазами-блюдцами за тем, как из верхнего сосуда в нижний заметно пересыпается серебристая струйка песка.

– В какой стране вы находитесь?

– Мы находимся в ведении Всемирного правительства. Через полвека понятие государства превратится из политического в этнографическое и географическое. Большинство стран, конечно, сохранится, но их правительства останутся скорее как дань национальной традиции, не более того. Появятся, конечно, и некоторые недружественные территории, противопоставляющие себя мировому сообществу, но это уже будет редким исключением… Простите меня, я не имею полномочий подробно рассказывать о том, что будет через пятьдесят лет. Вероятно, догадываетесь, почему.

Неуверенно киваю головой и спрашиваю:

– Всё-таки не понимаю главного. Что вам нужно конкретно сегодня от Ильи и, тем более, от меня? Для чего вам понадобился такой дешёвый трюк с его похищением? Он же никуда не денется в ваше, не такое уж далёкое время! И, если верить тому, что вы рассказываете, он с вашей серьёзной организацией не в контрах. Тогда бы с ним спокойно обо всём и договорились. Я-то вам для чего? Меня, чувствую, в 2070 году уже не будет. Ведь не будет?

– Увы, да. Бессмертие – это недостижимая мечта человечества во все века. Да оно, наверное, и не нужно. Если уж высшие силы изначально не даровали его нам, значит, на то есть веские причины… Теперь о главной цели моего появления здесь, и почему мне требуется именно ваша помощь. Ведь мы же с вами не соперники, а союзники, так? – заметив мой удивлённый взгляд, мужчина продолжает более уверенно и, как мне показалось, даже несколько взволнованно. – Илья – крепкий орешек, и делиться своими секретами ни с кем не собирается. Я его прекрасно понимаю. Остаться в истории изобретателем великой компьютерной программы, конечно, почётно, но не прибыльно. А вот остаться её единоличным владельцем, к которому все идут на поклон и платят любые деньги за лицензию – это совсем другое дело. Коммерчески это просто золотая жила, и лишаться её глупо. И убедить Илью передать своё детище в надёжные руки, чтобы оно послужило на благо всего человечества, практически невозможно. Он аргументирует свой отказ тем, что если программа попадёт к людям, у которых на уме только меркантильные интересы, то от этого может быть плохо всем без исключения. Будучи уже достаточно зрелым мужем, он на все уговоры отвечает, что лучше унесёт свой секрет в могилу, но ни с кем им не поделится. И дело, мол, не в личном обогащении за счёт уникальной разработки, а в беспокойстве за судьбы человечества. Такой у него якобы бзик…

– И вы решили, что если Илью в почтенном возрасте уломать не получается, то, может, удастся уговорить, пока он ещё юн и, по простоте душевной, готов пойти на компромисс? – ехидно досказываю я.

– Да. Потому меня и отправили в ваше время. Я должен был встретиться с вашим сыном, разъяснить в общих чертах всё, что произойдёт через пятьдесят лет, хотя он и сам может это прекрасно спрогнозировать уже сейчас. То есть его нужно просто подтолкнуть к единственно верному решению. Пусть его замечательное изобретение по-настоящему послужит людям… Но Илья даже сегодня категорически отказался от сотрудничества. Это, конечно, неприятно, но мы предполагали, что такое может случиться, и, как запасной вариант, решили надавить на него через вас, его отца. Вы же для него – авторитет?

– Если бы так, – невесело усмехаюсь. – Какой я авторитет?

– Но это ещё не всё. Тут у нас произошёл небольшой прокол. Всё, что мы задумывали с визитом в ваше время и посещением Ильи, к сожалению, стало известно некоторым людям, противостоящим «Стражам Времени». Они не скрывают того, что, попади уникальная программа вашего сына в их руки, они начнут продвигать свои идеи, убирать неугодных лидеров, представляющих потенциальную угрозу в будущем, выстраивать, в конце концов, геополитику так, как им выгодно. Грубо говоря, то же самое, что и мы, но со знаком минус. Однако воспрепятствовать нашей будущей встрече с молодым Ильёй Штеглером у них не было никакой возможности, поэтому они решили вслед за мной отправить своего шпиона, чтобы хоть как-то помешать нашему контакту. Ну, и, конечно, самим попытаться вытащить его секреты…

– Поэтому вы моего сына и похитили?

– Да, чтобы уберечься от них. Одновременно и вас, Даниэль, попросить посодействовать нам и сделать сына сговорчивей. Вы же разумный человек, он вас послушается.

– Думаете, мне это удастся?

Мужчина неопределённо пожимает плечами и бормочет:

– Попытаемся. А вы уж нам помогите, пожалуйста.

Некоторое время мы сидим молча, и я всё никак не могу поверить в реальность его слов.

К нам подскакивает молоденькая официантка из только что открывшегося ресторана «Мексикано»:

– Здравствуйте, молодые люди! Что-нибудь будете заказывать?

– Крепкий кофе, пожалуйста, – отвечаю и гляжу на своего собеседника. – А вам что?

– И мне кофе. В наше время кофе, к сожалению, стал невкусным и пресным, потому что зёрен почти не осталось. А те, что есть, стоят таких бешеных денег…

Официантка уходит, и я, наконец, нарушаю молчание:

– Я вас почти понял. Но мне нужен ответ на главный вопрос: где сейчас Илья? Когда я смогу с ним увидеться?

– Очень скоро. Только нам нужно быть предельно осторожными, ведь наши недоброжелатели наверняка уже где-то рядом, и необходимо принять меры предосторожности. Не знаю, что у них на уме и что они собираются делать, но…

Неожиданно он вздрагивает и начинает вглядываться в происходящее за моей спиной. Пытаюсь обернуться, но не успеваю. Что-то шипящее и обжигающее проносится мимо меня, и мой собеседник, негромко вскрикнув, валится на стол. Невольно пригибаю голову и никак не могу отвести от него взгляда. Из развороченного виска сначала медленно, а потом всё быстрей и быстрей растекается тёмная лужица крови.

Звуки вокруг меня постепенно смолкают, и лишь какая-то звенящая тишина давит на виски. Но длится это всего мгновенье. За спиной неожиданно раздаётся резкий хлопок взревевшего мотоциклетного мотора, и краем глаза мне удаётся различить сгорбленную спину байкера, зигзагами и на большой скорости удаляющегося от нашего ресторана…

4

Видно, нервы у меня совсем ни к чёрту. Не знаю, что со мной произошло, но я открываю глаза, лёжа на неудобных брезентовых носилках «скорой помощи», и упираюсь затылком в асфальт. Вокруг суетятся какие-то люди, нисколько не обращая на меня внимания. Краем глаза замечаю, что площадка вокруг веранды затянута полосатой лентой, и за ней толпятся зеваки. Молоденькие девчонки в полицейской форме отгоняют чересчур назойливых любителей селфи с лежащим на носилках беспомощным человеком, то есть со мной.

– Ну, всё в порядке у нас? – спрашивает меня бородач в белом халате поверх легкомысленной пёстрой майки и с одноразовым шприцем в руке. – Сейчас сделаем укольчик, и вы окончательно в себя придёте.

– Вы – доктор? – спрашиваю и не слышу своего голоса. – Что со мной произошло?

– Вероятно, вы были сильно напуганы выстрелом и потеряли сознание. Ничего серьёзного. Хотя я бы на вашем месте прошёл обследование в своей больничной кассе и более пристально следил за здоровьем. Всё-таки вы, извините, уже не юноша безусый.

– Спасибо, доктор, я сам разберусь, – пытаюсь встать с носилок и только неловко перекатываюсь на асфальт, подняться с которого мне помогают два молчаливых ассистента эскулапа.

– Сажайте его ко мне в машину, – слышу знакомый голос и оборачиваюсь.

Это уже прикатил на место происшествия начальник городской полиции Лёха Штрудель. Лучший мой друг Лёха, который никогда меня не оставит в беде.

– Даник, как ты? – озабоченно спрашивает он и обнимает меня за плечо. – Тебя не задело?

– Как видишь, – пожимаю плечами и отряхиваюсь от пыли.

– Заметил стрелка? Из чего он стрелял? – Лёха сыплет вопросами, но меня мутит, и я снова чуть не падаю. Хорошо, что он вовремя подхватывает меня под руку.

Хозяйским взглядом Штрудель обводит огороженное лентами место преступления и всё ещё лежащего между столиками и стульями моего загадочного собеседника, имени которого я так и не успел узнать, потом кричит кому-то из полицейских:

– Всё тщательно проверить, криминалистам – собрать улики, составить протоколы, и через два часа жду всех в своём кабинете на совещание! – и уже мне: – Поехали…

– Там моя машина стоит… – указываю пальцем на дорогу.

– Дай ключи, – протягивает руку Лёха, – её подгонят к управлению.

– Я бы сам хотел…

– В таком состоянии тебе за руль лучше не садиться.

– И всё-таки я хотел бы сам.

Лёха подозрительно разглядывает меня и тихо говорит:

– У тебя в машине что-то не то? Признавайся!.. Ага, догадываюсь: пушку, небось, достал где-то? Ведь достал же?

Отталкиваю его руку и молча ковыляю на негнущихся ногах к своему железному коню.

– Стой, Даник! – доносится мне в спину. – Ладно, веди сам, но следуй строго за мной. Договорились? Побеседуем, подпишешь протоколы, – сам знаешь, без них никуда не деться, – а потом топай на все четыре стороны.

Молча киваю ему и сажусь за руль. Пяткой нащупываю пистолет под сиденьем и завожу двигатель.

Уже у Лёхи в кабинете немного прихожу в себя. Звон в ушах исчезает, а кофе с булочками, услужливо выложенными на стол хозяином, оживляет меня окончательно.

– Теперь давай, рассказывай всё по порядку, – Лёха усаживается в кресло за своим начальственным столом и кладёт перед собой чистый лист бумаги. – Вся эта история, как я догадываюсь, связана с исчезновением Ильи? Это был его похититель? – и, глянув на мои насупленные брови, быстро прибавляет: – Ты уже и меня опасаешься? Думаешь, что искать в одиночку сына тебе будет легче?

Отпиваю глоток кофе, который Лёха так и не научился варить, закуриваю сигарету и печально вздыхаю:

– Я и сам уже, честно говоря, запутался. Что здесь правда, а что вымысел, хоть разрази, не пойму. В одном пока не сомневаюсь: Илью действительно похитили, хотя и похищением я бы это уже не назвал. Скорее попыткой уберечь его от будущих напастей таким экстремальным способом…

По округлившимся глазам своего друга вижу: он абсолютно уверен в том, что я всё ещё не оправился от шока, если несу такую околесицу. Но он иногда умеет и помолчать, чтобы дать выговориться.

– Помнишь, как я путешествовал во времени? Так вот, история повторяется, только путешествую уже не я, а к нам прибыли гости из будущего.

– Ты это серьёзно?! – Лёха пристально разглядывает меня, и наверняка его терзают сомнения: может, меня необходимо в самом срочном порядке отправить на обследование к психиатру или подержать несколько дней в больнице?

Однако пропажа моего сына и убийство какого-то незнакомого человека, с которым я беседовал – это всё-таки серьёзно. Не тот Лёха человек, чтобы делать скоропалительные выводы. Моя школа – ещё оттуда, из суровой российской милиции.

И тут меня вдруг прорывает. Быстро и захлёбываясь, передаю ему рассказ о сыне, который поведал перед смертью мой собеседник, и Лёха внимательно слушает, не перебивает, лишь что-то помечает карандашом на листе бумаги.

После того, как я заканчиваю, он встаёт и начинает расхаживать по кабинету из угла в угол:

– Ошеломил ты меня, брат, честное слово… А этот человек… ну, тот, которого убили, не называл своего имени?

– Нет. Я не успел спросить.

– Какие-нибудь доказательства, что он действительно прибыл из другого времени, он тебе предоставил?

Пожимаю плечами и неожиданно вспоминаю:

– Когда он распахивал свой комбинезон, у него на майке была очень необычная голограмма: сова на песочных часах.

– Что же в ней необычного?

– Песок в этих часах пересыпался.

– И это всё? – Лёха почти с усмешкой смотрит на меня и протягивает руку за очередной булочкой.

Неожиданно я взрываюсь:

– Небось, ты решил, что я на старости окончательно сбрендил после этих долбаных путешествий во времени, и мне теперь повсюду черти мерещатся?! А что мне ещё остаётся делать, ведь у меня сын пропал! Понимаешь – сын пропал! Ты никогда не был женат, и у тебя нет сына, поэтому можешь хихикать надо мной в своё удовольствие. А у меня от всего этого и в самом деле крыша едет! Кто его похитил? С какой целью? Где держат?.. Никто пока ответить не может. Вот и ищу какие-то зацепки… А в этой истории всё хотя бы внешне логично и закономерно. Хоть она и кажется фантастической. Почему? Да потому что других вариантов у меня просто нет! Или ты можешь предложить что-то иное? Говори – послушаю… А ведь я звонил тебе в самом начале, но ты просто отмахнулся и предложил подождать… Вот я и дождался!

– Ты у меня, между прочим, просил не совета, а пистолет, – эхом откликается Лёха, – и я не сомневался, что ты его всё равно где-нибудь достанешь. Я не спрашиваю, где ты его взял, но мне очень не хотелось и сейчас не хочется, чтобы ты с кем-то затевал войну. Но разве ты меня послушаешь?

– Не послушаю! – отрубаю зло. – Но ведь ты никакой другой помощи не предложил!

– А какую бы помощь ты хотел?

– Не знаю! – я страшно злюсь на Лёху, но не за то, что он затеял такой импровизированный допрос, которого в данной ситуации никак не избежать, а за то, что отвлекает меня от чего-то более важного. Но от чего – я и сам бы сейчас хотел знать.

Некоторое время мы молчим, лишь я почти с ненавистью посматриваю на своего закадычного друга, а он, наоборот, выглядит крайне виноватым, но спокойным.

– В общем, предлагаю поступить так, – вздыхает он и идёт заваривать новый кофе, – нам нужно в первую очередь выяснить, что за человек беседовал с тобой, откуда он взялся и какое отношение имеет к исчезновению Ильи. Не слова мне нужны, а вещественные доказательства. При этом отставим в сторону всякие фантастические версии, будем исходить из реальной обстановки… Учти, я пока не до конца уверен, что действительно произошло похищение…

– А это не аргумент? – вытаскиваю из кармана смятый конверт с письмом от похитителей. – Я тебе его уже показывал…

– Уж больно это послание красиво написано, – Лёха косится на листок, потом морщится. – Почему-то у меня нет к этому письму особого доверия, уж извини… Давай дождёмся протоколов с места убийства и заключений экспертов, следак из прокуратуры тоже чего-нибудь нароет, потом сядем думать… А сейчас я бы тебе посоветовал отправиться домой и привести себя в порядок. Обещаю, что буду держать тебя в курсе дела от начала до конца… Кстати, пистолет, который у тебя в машине под сиденьем…

– Откуда ты знаешь?

Лёха невесело ухмыляется:

– Чтобы я не знал повадок своего бывшего ментовского шефа Даниэля Штеглера?! Так вот, пистолет ты бы лучше мне принёс, от греха подальше. Ну и, конечно, сообщил, откуда он у тебя.

Молча встаю и направляюсь к двери, а в спину мне Лёха прибавляет, словно заколачивает гвозди:

– И почтовый ящик дома на всякий случай проверь ещё раз. Мало ли что. Вдруг там новое письмо от похитителей лежит. Тогда у тебя появится какая-нибудь другая версия… А дело о похищении Ильи мы откроем сегодня же, не сомневайся…

Никаких новых писем в почтовом ящике нет. Пистолет из машины я решаю пока не забирать, лишь заматываю его в ветошь, засовываю в чёрный пластиковый пакет и перекладываю в багажник под запаску.

Жена ни о чём меня не спрашивает, потому что уже видела в новостях репортаж об убийстве неизвестного мужчины у ресторана «Мексикано» в торговом центре БИГ и, естественно, разглядела моё лицо среди потерпевших. Оказывается, байкер, застреливший моего собеседника, уходил на такой скорости, что сбил ещё двух человек – парня и девушку, не успевших отскочить в сторону.

Естественно, у жены много вопросов ко мне, и в другой ситуации она непременно обрушила бы их водопадом на мою бедную голову, но сегодня, видно, на лице у меня написано что-то совсем уже необычное, и это её не на шутку озадачивает. Всё-таки она мудрый и осторожный человек. Моя верная половина не первый год живёт с таким неудобным для совместного существования типом, как я, и хорошо изучила, до каких пределов можно доводить стандартный семейный скандал. Ей вовсе не хочется, чтобы добрейший и покладистый плюшевый медведь, каковым я всегда стараюсь казаться, дошёл до точки кипения, превратился в жуткого монстра и пошёл крушить всё, что попадётся под руку. Случались уже такие конфузы. Слова «жуткий монстр» – из её лексикона.

Но и дома не могу найти себе места. Самое обидное и невыносимое, что где-то там, – даже пока не представляю, где, – что-то происходит и меняется: Штрудель вытягивает какую-то информацию от криминалистов и экспертов, следователи наверняка уже нарыли какие-нибудь детали от очевидцев, а бандит, застреливший человека, тоже не сидит на месте и строит какие-то новые коварные планы.

А главное – сын. Где он? Кто с ним сейчас?.. Я же спокойно сижу дома и ничем не могу ему помочь.

Проклятая пенсия, когда тебя уже нигде всерьёз не воспринимают! До неё ты был человеком, к чьим словам прислушивались, поступками которого интересовались, а были и такие людишки, что тебя побаивались, потому что ты что-то весил в обществе и мог кому-то здорово насолить. А теперь – хочешь того или нет, – превращаешься в унылого тряпичного клоуна, и даже самые близкие друзья поглядывают на тебя с иронией и откровенным сожалением. А ведь дело далеко не в возрасте! Статус, блин…

Тут бы в самый раз от такой вопиющей несправедливости нырнуть в холодильник, вытащить запотевшую водку, оставшуюся после последнего визита ко мне того же Лёхи, и выпить, чтобы наступила хоть какая-то ясность мыслей – или наоборот… но не буду. Не время сейчас, потому что я каждую минуту должен быть готов подхватиться и нестись выручать сына. И, хоть мой любимый Илья давно посматривает на батюшку откровенно свысока, мол, старичок пытается косить под молодого, а силёнки-то у него уже – тю-тю! – вот и задыхается батя, когда быстро поднимается по лестнице, кое-какие очевидные вещи не может вспомнить сразу, короче, годы берут своё…

Неправда, я ещё повоюю, сынок, ты ещё удивишься своему отцу. Я тебе докажу…

Но где его разыскивать? Прокручиваю в памяти разговор со своим погибшим собеседником и даже пробую поставить себя на его место. Где бы я мог спрятать похищенного человека в совершенно чужом городе, если нет ни знакомых, ни заранее заготовленных укрытий? Вряд ли человек из 2070 года может обладать какими-то сверхъестественными возможностями, чтобы перехитрить нас на нашей территории… Самое обидное, что настроен-то он был, как мне показалось, совсем не враждебно, то есть с ним можно было договариваться! И такая досадная нелепость…

Неожиданно меня посещает совершенно абсурдная мысль: а если не искать сына сейчас, в нашем времени, ведь ясно же было сказано, что ничего плохого с ним не случится, и он продолжит работу над своей пресловутой программой и дальше. То есть, мне достаточно перенестись на десяток лет вперёд, чтобы убедиться в его безопасности. Хотя бы для того, чтобы проверить сказанное. Может, такое всё-таки удастся, несмотря на то, что человеку запрещено путешествовать в будущее? Вдруг для меня высшие силы сделают исключение!

А может, и искать его пока не имеет смысла – всё скоро само собой уладится. Зачем ломать голову? Просто стиснуть зубы и переждать какое-то время, но… нет, не смогу сейчас сидеть и глупо пялиться на часы. Сам себя сживу со света, если уподоблюсь китайскому болванчику, только покачивая головой и не двигаясь с места. Тем более, вон уже и человек погиб по совершенно непонятной причине…

Я когда-то переносился в прошлое, и в этом мне помогал мой старый приятель Шауль Кимхи. Это ученик и главный ассистент покойного профессора Гольдберга, разработавшего систему перемещения во времени, и Шауль уже неоднократно приходил мне на выручку. Правда, каждый последующий раз – всё с большим и большим скрипом. Совесть его замучила, видите ли, потому что в гибели людей, участвовавших в этих импровизированных путешествиях, он чувствовал собственную вину, хотя, по большому счёту, ни в чём виноват не был. Ко всему, Шауль стал, в конце концов, крайне набожным, и ничего против этого я не имел бы, если бы его прежняя деятельность изначально не была запретной по всем религиозным канонам. Он это знал всегда, но кто может угадать, когда в нас произойдёт переоценка ценностей? Вот он и искупает свои вчерашние грешки сегодняшними молитвами и изучением святых книг. Получается ли это у него – не знаю.

Ни о каких перемещениях во времени он, естественно, и слышать больше не хочет, но сегодня ничего не поделаешь – побеспокою его, отвлеку от богоугодных занятий, ведь причина-то у меня нестандартная. Шауль понять должен. Человек он мягкий, отзывчивый и очень порядочный. И, главное, в ситуацию въезжает с полуслова.

Номер его телефона отыскиваю сразу, хоть мы и не общались последние года два, не меньше.

– Шауль, привет, дорогой! – голос мой звучит, наверное, неестественно, потому что стараюсь выглядеть бодрым и энергичным, а хочется только свалиться в кровать, зарыться лицом в подушку и выть волком от бессилия. – Как твои дела? Как сам?

– Дани, это ты? – Шауль узнаёт меня, как всегда, сразу. – Рад тебя слышать, давно ты не звонил. Как жена? Как сын?

– Беда у меня, брат. Сын пропал. Вернее, его похитили.

– Ты обратился в полицию? Хоть ты уже и на пенсии, но они же тебя помнят и наверняка всё вверх дном перевернут.

– В том-то и дело, что от полиции пока мало пользы. Нет у них никакой информации о похитителях…

Слово за словом выкладываю ему всё, что произошло: о письме в почтовом ящике, о встрече с гостем из будущего, о его убийстве каким-то неизвестным байкером. Шауль слушает молча, не перебивает, лишь время от времени участливо вздыхает.

– Вот такая у меня беда, – заканчиваю свой печальный рассказ, – что бы ты посоветовал?

– Почему ты у меня спрашиваешь? Я не полицейский.

– В том-то и дело, что совершенно не знаю, к кому обратиться. Все концы обрублены, и я сейчас как рыба, вытянутая из воды.

– Если человек, убитый на твоих глазах, в самом деле гость из будущего, и он сказал, что твой сын станет великим учёным, значит, тебе нечего волноваться… Хотя… мне кажется, что тут есть одна проблема.

– Какая?

– В будущем всё, может быть, и сложится так, как он тебе изложил, но только при одном условии: если в прошлом, то есть в сегодняшнем дне, ничего не изменится. До него же никто не навещал нас из будущего и не пытался вмешаться в ход времени? Вероятней всего, нет. Или мы об этом ничего не знаем. Он же сам тебе об этом и рассказывал. Но теперь этого посланца из будущего застрелили. Значит, прошлое для них уже в чём-то изменилось, не так ли?..

– Ты хочешь сказать, что и будущее, возможно, теперь станет каким-то иным?! – раньше эта мысль мне в голову совершенно не приходила, и у меня сразу бегут мурашки по коже, а руки начинают мелко подрагивать.

– Я до конца ни в чём не уверен, потому что не знаю деталей, – бормочет Шауль, – но не исключена вероятность…

– Слушай, – моментально взрываюсь я, – мне нужно срочно попасть в это дурацкое будущее, чтобы убедиться в том, что с моим сыном всё в порядке. В этом у меня уверенности теперь нет… Кровь из носа как нужно попасть! И ты мне должен в этом помочь!

– Как я это сделаю?

– Ты же понимаешь, о чём я… Мы с тобой уже совершали путешествия в прошлое. Да, они не всегда заканчивалось успешно, и виной всему были обстоятельства, но мы-то были ни при чём. Знаю, брат, что ты против любых перемещений, но войди в моё положение – выручай! Мне нужно перенестись буквально лет на десять вперёд и на каких-нибудь полчаса максимум. Я только увижу сына, посмотрю, что ему ничто не угрожает, и мигом назад. Иначе я просто с ума сойду…

Говорю ещё долго и бессвязно, умоляю Шауля, даже обещаю ему деньги, хотя он никогда в жизни их у меня не возьмёт, угрожаю какими-то несуществующими карами, а он молчит и лишь тяжело дышит в трубку.

Когда, наконец, выбиваюсь из сил и уже не знаю, что прибавить, он тихо отвечает:

– Я бы очень хотел тебе помочь, Дани, но не могу. Просто не могу. Методика, разработанная профессором Гольдбергом, работает только на прошлое. В будущее перемещать наше сознание она не может. Ты же это прекрасно знаешь.

– Но почему?! Неужели это не одно и то же?.. Да, я слышал, что такое невозможно, но никто мне не объяснил, почему!

– Могу объяснить, но ты до этого и сам мог бы дойти… Ты меня слушаешь?

– Слушаю.

Несколько секунд в трубке стоит тишина, потом Шауль начинает рассказывать:

– Всё, что происходило, каким-то образом уже зафиксировано в подсознании человека. Это явление до конца не исследовано, но религиозные авторитеты и мыслители косвенным путём доказали, что такое существует. А мы – и ты в том числе! – смогли подтвердить это своими скромными опытами. То есть, уже и учёные подбираются к доказательству этого… Предполагают, что будущее тоже где-то записано, но в каких-то иных сферах, куда нам доступ пока закрыт. Был бы жив профессор Гольдберг, может, он и попытался бы решить эту задачу, но его, увы, нет… Ты меня понимаешь? Вероятно, когда-то появятся технологии перемещения не только в прошлое. Твой сын, может быть, уже стоит на пороге этого открытия. Однако говорить об этом пока рано. Так что прости меня, Даниэль. Очень сочувствую тебе и хочу помочь, но не могу. Если понадобится что-то другое, что в моих силах, то во всём можешь рассчитывать на меня, а здесь я только развожу руками…

Дальше разговаривать с ним не хочу и бросаю трубку. Он и в самом деле, наверное, ничего не может сделать, поэтому как на него обижаться? Что я к нему пристал? Но…

обидно, до слёз обидно. Горечь какая-то в душе от того, что остаюсь один на один со своей бедой. И даже Шауль с его светлой головой и золотыми руками уходит в сторону…