Проблемы культуры. Культура переходного периода

Л. Троцкий. МОЛОДЕЖЬ, УЧИСЬ ПОЛИТИКЕ!

(Речь на пятилетнем юбилее Коммунистического Интерната 29 апреля 1924 г.)

Товарищи! Недавно мы из Красной Армии отпускали в бессрочный отпуск 1901 год. По этому поводу мы в разных местах производили анкеты среди увольнявшихся в бессрочный отпуск, опрашивая их, чему они научились в Красной Армии. Из этих ответов мне попался один, очень краткий и очень выразительный. Я его уже приводил на некоторых собраниях. Один из товарищей-красноармейцев ответил так: «я научился пулемету и политике». Запомните этот ответ, товарищи! Это очень хороший ответ; по-моему, лучше нельзя сказать. Раз он революционный солдат, он обязан знать, как еще Суворов^[133] говорил, свои маневры, должен знать свое оружие, должен уметь применять его в дело, иначе он не солдат. Здесь, вероятно, мы имеем дело с пулеметчиком, его оружие – пулемет. «Я научился пулемету, кроме того, я научился политике». Что значит, что он научился политике? Это значит, что он научился понимать, для чего ему дан в руки пулемет. Пока он знает только пулемет, он – прислуга при пулемете и пушечное мясо в чьих-то руках, но когда он знает, для чего в данных случаях служит этот пулемет в Красной Армии, он – революционный борец, он сознательный гражданин. Это относится не только к солдату революционному воину, это относится ко всем родам службы в нашей рабоче-крестьянской стране. Чему ты научился? – надо спросить молодого пролетария, который вышел из фабрично-заводской школы. «Я научился молотку, клещам, рубанку и политике». И политике! Вы знаете, что в буржуазных странах существует лицемернейшее и подлейшее мнение о том, что армия и молодежь стоят вне политики. Я как раз сегодня, по другому поводу, перелистывал 2 – 3 тома сочинений тов. Ленина. Это, вообще, товарищи, очень полезное занятие и по поводу и без повода для всякого, кто имеет возможность это сделать, – и мне как раз на глаза попалось несколько его простых, в высшей степени резких, беспощадных замечаний по поводу этого подлейшего лицемерного утверждения о том, что молодежь стоит вне политики. Мы знаем, что армия во всех странах является орудием политики, вернее, служит политике. Когда говорят, что армия – вне политики, это значит: ты, солдат, знай пулемет, а политику кто-то будет делать за тебя, – очевидно, господствующий класс. Буржуазия проводит разделение труда. Политика в ее руках; рабочие же и крестьяне в армии являются пушечным мясом, прислугой при машинах истребления. И то же самое в отношении молодежи, рабоче-крестьянской молодежи. Политика насыщает воздух; вне политики, без политики жить нельзя, как нельзя жить без воздуха. Но буржуазия не может свою политику открыть молодежи трудящихся масс. Она не может сказать: вот ты, 12 – 13-летний сын пролетария; ты родился на свет, для того чтобы, пройдя ремесленную выучку, поступить на завод, для того чтобы до конца дней своих потом своим, соком и кровью создавать прибавочную стоимость для господ жизни – буржуазии, которая на эту прибавочную стоимость будет создавать свою буржуазную культуру, свою роскошь и науку для своих детей, искусство для своих сынов. Она не может эту политику открыто объявить молодому поколению трудящихся масс. Она ее проводит обиняком, иносказательно, незаметно и полузаметно, и через свою школу, и через свою церковь, и через свою прессу. И вот эту работу незаметного буржуазного воспитания молодежи, вернее сказать, воспитания пролетарской и крестьянской молодежи в интересах буржуазного господства, вот эту работу буржуазия прикрывает лозунгом: молодежь вне политики. И вот почему Владимир Ильич со всей беспощадностью, непримиримостью боролся против этого подлейшего лицемерия.

Молодежь живет в обществе, молодежь рождается в определенных социальных условиях, выходит на арену жизни в определенной исторической обстановке, и чем раньше эта молодежь раскрывает глаза на окружающий мир, тем лучше, тем глубже она понимает условия окружающего, тем легче будет ее жизненный путь. Вы, молодые товарищи, живете в рабоче-крестьянском государстве. Это еще не означает, что ваш жизненный путь очень легок в годы вашего ученичества. Но я думаю все же, что он уже сейчас, в годы ученичества, значительно легче, чем был в годы ученичества старших поколений рабочего класса. Я не знаю, собраны ли у нас беллетристические произведения, чеховские,^[134] например, рассказы о годах ученичества, самых беспросветных в жизни трудящихся масс. Я думаю, что надо было бы все эти рассказы, очерки и воспоминания о годах ремесленного ученичества, через которые проходил каждый рабочий, собрать, издать и сделать одной из настольных книг нашей молодежи. Надо учиться ненавидеть тот старый строй, который мы опрокинули, но который еще далеко, далеко не изжили. Он завещал нам гигантские пласты невежества, неподвижности, грубости, хамства, и все это еще окружает нас. И эти пласты вам, молодые товарищи, придется расчищать. Вот почему очень важно, чтобы работа обучения молотку, клещам и всем прочим инструментам и орудиям производства шла рука об руку с обучением политике.

Вы сегодня празднуете пятилетие вашего Интерната. Это пятилетие близко подошло к первомайскому празднику международного пролетариата. Позвольте об этом сказать несколько слов.

Этот праздник, товарищи, был установлен 35 лет тому назад, как праздник в честь 8-часового рабочего дня, международного братства трудящихся и как международная демонстрация трудящихся против милитаризма. И как раз, идя к вам сюда, я, за неимением сегодня газет, просматривал свежие телеграммы нашего телеграфного агентства. Большая часть этих телеграмм, и очень значительная часть, чтобы не преувеличить, говорит о подготовке Европы да и других частей света к первомайскому празднику. Эта подготовка состоит в том, что в ряде буржуазных государств, в том числе и самых демократических, запрещены какие бы то ни было уличные шествия, демонстрации и выступления рабочих в день Первого мая. Вот вам воспитательный пример нынешней европейской мировой политики. Наше государство, то государство, во главе строительства которого стоял наш общий учитель Владимир Ильич, это рабоче-крестьянское государство не называет себя демократическим в том смысле, в каком называются демократическими Франция, Германия и ряд других государств. Нас обвиняют в том, что у нас режим диктатуры, открытый режим диктатуры, т.-е. господство трудящихся, подавляющих вооруженной рукой каждое сопротивление против господства труда. У них демократия, у них всеобщая свобода. Кто сейчас правит Англией? – социал-демократы-меньшевики. Кто играет огромную роль в политической жизни Германии? – социал-демократы-меньшевики. В Саксонии, одном из германских государств, правительство социал-демократическое. В Берлине правительство в руках социал-демократов. Как раз сегодня берлинское правительство запретило празднование Первого мая на улицах Берлина. Саксонское меньшевистское правительство запретило празднование Первого мая на улицах всей Саксонии. В Англии точно также. Незачем говорить о Польше, Венгрии и Румынии, незачем говорить о Франции – в этой демократической республике пролетарские уличные демонстрации запрещены в течение нескольких десятилетий. Вот голый факт. Кто установил празднование Первого мая 35 лет тому назад? Социал-демократы. Кто во главе Германской Республики? Социал-демократ Эберт.^[135] В чем же дело? Дело в том, что новые революционные поколения рабочего класса в Европе все решительнее проникаются ненавистью против господства буржуазии, и что там, в Европе, демократический меньшевизм есть последнее орудие буржуазии для подавления трудящихся масс. И мы видим, что те самые правительства, которые обвиняли нас, коммунистов, в том, что мы открыто говорим, что только переход власти в руки трудящихся может уничтожить господство капитала, – те самые правительства, которые принадлежат к партии, установившей праздник Первого мая, запрещают рабочим выходить на улицу с лозунгами международного братства и 8-часового рабочего дня. И те же телеграммы говорят о том, что германский комсомол, германское юношество и юношество Франции тем не менее сделали все, чтобы выйти на улицу своих городов с лозунгами протеста и борьбы. Каковы эти лозунги? Лозунг, установленный для Первого мая 35 лет тому назад, – 8-часовой рабочий день – был осуществлен почти везде в Европе после войны, а за последние годы рабочий день увеличен. Если и есть страна, которая имела бы право, если есть рабочий класс, который имел бы право от себя самого, от своих сынов требовать более длительного рабочего дня, чем 8-часовой, так это наша страна, истощенная и разоренная, работающая не на буржуазию, а на себя, и тем не менее в нашей стране 8-часовой рабочий день остается основанной на законах Республики предпосылкой морального и духовного подъема и развития трудящихся масс. И в день Первого мая мы этот факт бросаем в лицо капиталистической, лживой, насквозь пропитанной лицемерием, буржуазной демократии Западной Европы. Что такое демократия для трудящихся, если им только обещан 8-часовой рабочий день? А братство народов, уважение к трудящимся других национальностей, другого языка, братское чувство к ним, то чувство, которое вы обязаны всасывать в себя с малых лет, ибо национальный шовинизм и национальная вражда – это тот яд, которым отравляет буржуазия сознание трудящихся? Я спрашиваю, где этот лозунг первомайского праздника осуществлен больше, чем у нас? Я был на Кавказе, – это отсталый край. Там три основных республики, десятки отсталых народностей. Этот край истекал кровью. А теперь там молодое поколение учится работать, создавать культуру на основах сотрудничества всех без различия национальностей. И разве мы, рабочая республика, не имеем права с законной гордостью этот отсталый Кавказ, возвращенный к новой жизни Советской властью, противопоставить любой культурной стране Европы, в которой по всем границам – ненависть, вражда и опасность новых вооруженных конфликтов.

А третий лозунг, – которым клялась социал-демократия 35 лет тому назад, – лозунг борьбы против милитаризма? Сейчас в Англии у власти рабочее меньшевистское правительство Макдональда. Каков его военный бюджет? Его военный бюджет – 1.150 миллионов золотых рублей в год. Это в 4 – 5 раз больше, чем у нас. В Англии – 40 миллионов населения, у нас – 130 миллионов. Макдональд может сказать, что мы беднее и поэтому, естественно, что у нас меньше бюджет. Но, товарищи, если мы с вами беднее, это значит, что нам грозит большая опасность, ибо в истории всегда происходит так, что богатые народы, руководимые богатым господствующим классом, побеждали и подавляли более бедные и более отсталые народы. Не Китай нападает на Англию и на Соединенные Штаты, а богатые Соединенные Штаты и Англия могут подавить Китай.

Если бы у нас не было Советской власти, – власти рабочих и крестьян, смело идущей в борьбу коммунистической партии, – то наша страна, ослабленная и истощенная империалистической войной, давно была бы расхищена на части варварами мирового империализма. И когда нас обвиняют те же самые меньшевики в том, что мы нашу молодежь воспитываем на военный манер, что мы создаем Красную Армию, когда они нам говорят: «вы тоже милитаристы», то нам достаточно сопоставить государства, которые нас окружают, с первой в мире республикой труда, окруженной в течение семи лет непримиримыми и беспощадными врагами. Если они нас сегодня признают, и если мы сегодня ведем переговоры в Лондоне, то не нужно думать, что мировая буржуазия стала более примирительно относиться к республике рабочих и крестьян. Перемена тактики не меняет ненависти буржуазии всех стран против республики, где новое поколение трудящихся вырастает в новой атмосфере, с новыми идеалами, ибо мы ниспровергаем старые идеалы, поскольку учим молодое поколение верить в силу мирового рабочего класса. С этим мировая буржуазия не примирится никогда. И мудрено ли, если мы чувствуем себя и должны себя чувствовать лагерем освобожденного труда. Учись производству и помни, что в любой час рабоче-крестьянское государство, угрожаемое извне, может вызвать тебя под знамя рабоче-крестьянской Красной Армии. Товарищи, мы знаем, каким страшным несчастьем была бы для нашей Советской Республики, еще не залечившей своих ран, новая война. И когда я в сегодняшних телеграммах читаю о том, что будто мы готовим наступление на Румынию и Польшу, то, как и каждый из вас, я могу только презрительно пожать плечами. Мировая революция затянулась. Мы терпеливо и уверенно ждем, что судьба Румынии и Польши разрешится вместе с судьбой мировой революции. Мы не склонны пускаться в кровавые предприятия, для того чтобы по частям решать вопрос освобождения всей Европы, в том числе Польши и Румынии. Он будет разрешен раньше или позже. Наша задача тем временем укрепить хозяйство, поднять культуру, додержаться до того часа, когда освобожденный европейский труд придет к нам на помощь. Разумеется, наше положение было бы в 10 и 100 раз легче, если бы в Англии вместо правительства Макдональда стояло настоящее революционное пролетарское правительство. Оно нам, на основах товарищеского делового договора, оказало бы самый крупный кредит. Мы могли бы сразу поднять наше производство, выбросить на рынок все предметы крестьянского обихода и в течение 5 лет поднять наше сельское хозяйство. Что это означало бы для Англии? Это означало бы для Англии: обильный и дешевый хлеб, обильный и дешевый лес, кожу, лен и всякого рода сырье. Английский народ, трудящийся народ, т.-е. 9/10 всего населения Англии, так же, как и народ, населяющий Советский Союз, от такого делового сотрудничества выиграл бы чрезвычайно, и мы, товарищи, в несколько лет могли бы оказаться на вершине хозяйственного благополучия, на вершине, которая пока еще очень и очень далека от нас. К сожалению, я не верю в то, что нынешнее правительство Англии, меньшевистское, способно на такой смелый, решительный шаг. Нет, нам еще доведется в течение, может быть, нескольких лет до действительной победы пролетариата стоять, главным образом, на собственных ногах. Это значит, что мы пойдем вперед, но медленно. Мы в этом отдаем себе ясный отчет. И когда буржуазные газетчики спрашивают нас, в частности меня: «Что если наши правящие классы вам не дадут займа? Что это означает – гибель страны? Гибель советского строя?», то мы им отвечаем: "Как же может погибнуть гигантская страна в 130 миллионов населения, пробужденного впервые революцией, где молодежь научается критически мыслить, глядеть кругом себя, шевелить мозгами? Страна, естественные богатства которой неисчерпаемы, не может погибнуть и не погибнет.

Буржуазная пресса Лондона – как сообщают последние телеграммы, – ссылаясь на наши речи, в частности на мою, говорит о том, что мы нашей резкой критикой хотим сорвать переговоры. Это клевета. Всякое соглашение с английским народом будет плюсом для нас и для английского народа. И если английская буржуазия думает, что мы говорим: «погибаем, спаси нас», если английская буржуазия думает, что мы готовы коленопреклоненно просить о помощи, что мы пойдем на всякие условия, то английская буржуазия ошибается. Мы уже поднялись на две-три первые ступени, уже показали себе и другим, что умеем работать, поднимать хозяйство и культуру нашей страны. И если бы я мог, я сказал бы Сити, этому центру Лондона, банкам и банкирам, правительству Макдональда, я сказал бы всем правящим кругам Англии: вот, глядите на нее, эту нашу молодежь, этот цвет рабочего класса. Они учатся работать и мыслить. У нас новое поколение прошло через горнило Октября, выросло из великой ленинской школы. Мы в этой богатейшей по естественным своим богатствам стране не погибнем. С вашей помощью пойдем вперед скорее, и будет вам великая выгода. Без вас пойдем медленнее, но пойдем вперед, и царство труда у нас восторжествует.

«Молодежь, учись политике!» Изд. Коммунистич. Интернационал. М. 1924 г.

Л. Троцкий. ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ ТОВ. АВЕРБАХА^[136] «ВОПРОСЫ ЮНОШЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ И ЛЕНИН»^[137]

Книжка тов. Авербаха представляет собою очень ценную попытку свести воедино мысли и взгляды В. И. Ленина на юношеское движение. Подход автора к затрагиваемым им сторонам вопроса представляется мне совершенно правильным. Авербах подходит к суждениям Ленина в духе ленинизма, т.-е. ищет у Ленина не отвлеченных рецептов, пригодных для всяких условий, а конкретного разрешения вопросов юношеского движения в теснейшей зависимости от исторической обстановки положения рабочего класса в целом, уровня революционного развития, характера господствующей рабочей партии и пр.

Ярче всего такой подход обнаруживается на вопросе о взаимоотношении организаций молодежи и рабочих партий. Идейный разрыв между многими организациями молодежи и социал-демократическими партиями сыграл прогрессивную роль лишь потому, что старые социал-демократические партии из авангарда рабочего класса превратились в его арьергард и в исторический тормоз. Было бы совершенно неправильно выводить отсюда теорию авангардизма, т.-е. предопределенной прогрессивной миссии организаций молодежи в противовес политическим партиям рабочего класса. Наоборот, партия, которая поднимается до высоты революционных задач класса, тем самым охватывает и задачи революционного воспитания молодежи. Правильной и дальнозоркой политикой партии в этой области самый вопрос отцов и детей в революционной борьбе пролетариата если не устраняется вовсе, то сводится к минимуму.

Сохранение, развитие и углубление идейной партийной преемственности есть важнейшая сторона воспитания и самовоспитания молодежи. Эта задача не разрешается автоматически. Молодежь должна выйти на большую дорогу ленинской теории и практики, но она выходит на эту дорогу не проторенными тропами старшего поколения, а своими собственными. Вся ведь обстановка переменилась: рабочая молодежь работает на заводах и фабриках, принадлежащих рабочему государству, и учится в учебных заведениях, тем же государством созданных. Ее общественный опыт глубочайшим образом отличается от общественного опыта старшего поколения, которое призвано играть по отношению к ней роль воспитателя. Вот почему молодое поколение не может пассивно воспринимать ленинизм, а должно активно завоевывать его, постоянно проверяя свою повседневную работу, большую и малую, методами ленинизма и ища связи своей повседневной работы с основными задачами коммунистической партии.

«Хотя Ленин-теоретик, – писали мы в другом месте, – сам давал всегда обобщенное выражение тому, что делал Ленин – политик, тем не менее, – а еще лучше сказать: именно потому – теоретическое изучение и обобщение революционной работы Ленина на протяжении трети столетия представляет самостоятельную и огромную задачу, работа над которой уже сама по себе может и должна стать школой для теоретиков партии нового призыва».

Книжка тов. Авербаха является попыткой самопроверки и определения пути по компасу ленинизма. Как уже сказано выше, подход автора ко всем основным вопросам кажется нам правильным. Но нельзя не отметить, что книжка гораздо лучше продумана, чем литературно проработана. Местами она имеет слишком конспективный характер: автор взглянул на вопрос своими собственными глазами, но не всегда глазами того читателя, для которого пишет. Хорошо было бы, если бы тов. Авербах к следующим изданиям своей книжки, – а такие издания, по всей вероятности, понадобятся – мог переработать ее текст, развернуть отдельные конспективные положения, прочнее связать отдельные главы, вообще сделать книжку более доступной и менее подготовленному молодому читателю.

22 мая 1924 г.

V. Социалистическое строительство и проблема культурной смычки

Л. Троцкий. ЭХ, НЕ ХВАТАЕТ НАМ ТОЧНОСТИ!

Точность, аккуратность есть драгоценное качество, которое приобретается постепенно и может служить мерилом хозяйственного и культурного развития народа, класса и даже отдельного лица. Нам больше всего не хватает именно точности. Все наше народное прошлое было таким, что не приучало к ней, и можно сказать без преувеличения, что каждое бедствие, каждая неудача, каждое общественное несчастье принимают у нас во много раз большие размеры, чем им полагалось бы, именно из-за отсутствия согласованности действий, которое невозможно без точности; а всякое наше коллективное усилие дает по той же причине во много раз меньшие результаты, чем могло бы дать.

Аккуратный человек не тот, который спешит; людей спешащих, людей, которые всегда и всюду появляются с опозданием, у нас сколько угодно. Аккуратных людей, т.-е. таких, которые знают, что значит час, что значит минута, умеют расположить свою работу и не заедают ни своего, ни чужого времени, – таких людей у нас мало. Число их растет, но медленно, и в этом величайшее затруднение в нашей хозяйственной работе, как и в военной.

Всякая практическая работа требует ориентировки во времени и в пространстве. Между тем, все наше прошлое воспитание не научило нас ценить ни времени, ни пространства. Нам всегда казалось, что чего-чего, а этого добра у нас вдосталь. Измеряем мы его из рук вон плохо.

Спросите крестьянина на проселочной дороге: сколько верст до села Ивашкова? Он ответит: три версты. Опыт свидетельствует, что до Ивашкова может оказаться и семь верст, и восемь. Если вы придирчивы и настойчивы и станете допрашивать, точно ли три версты, не больше ли, не пять ли, не семь ли, то, в большинстве случаев, ваш собеседник ответит: «Да кто ж их тут мерил?». И, действительно, версты у нас не меряные. На этот счет есть даже разнообразные пословицы: «меряла баба клюкой, да махнула рукой», и пр.

Во время поездок по фронтам приходилось ежедневно наталкиваться на чрезвычайно невнимательное отношение к расстоянию и ко времени со стороны местных крестьян в качестве проводников, да нередко и со стороны комиссарского и командного состава самой армии.

По вопросу о военных проводниках можно было бы составить изрядную тетрадку воспоминаний и наблюдений. Каждый новый проводник подвергался у нас допросу с пристрастием: действительно ли знает дорогу, сколько раз ездил. При этом указывалось на крайнюю важность для нас попасть вовремя и на то, что вчера или третьего дня такой же проводник ввел нас в заблуждение, ибо оказалось, что дороги он вовсе не знал. Выдержав строгий допрос, проводник усаживался, а спустя полчаса уже тревожно поглядывал по сторонам и бормотал о том, что ехал-то он этой дорогой только раз, да и то ночью.

Несомненно, что источником такого отношения к своему и чужому времени является всероссийская деревня, которую жестокая природа и жестокое государственно-помещичье рабство воспитывали в пассивности, терпении, а, стало быть, и в безразличном отношении ко времени. Дожидаться часами у чьих-нибудь дверей, молча, терпеливо, пассивно – исконное свойство русского крестьянина. «Ничего, подождет» – знакомейшая «формула» подло-барского презрения к мужицкому времени и столь же подлой уверенности, что мужик все стерпит, ибо времени своего ценить не привык.

Ныне, на исходе 1921 года, крестьянин, конечно, не тот, каким был до 1861 года, или до 1914 года, или до 1917 года. Перемены в его обстановке и в его сознании произошли огромнейшие; но эти перемены захватили пока только основное содержание его миросозерцания, но не успели еще перевоспитать его, т.-е. переродить его навыки и приемы.

Промышленность, машинное производство по самой своей природе требует точности. Соха ковыряет землю и так и этак. А если зубцы колес не попадают точно друг в дружку, вся машина остановится или погибнет. Пролетарий, начинающий и прекращающий работу по гудку, гораздо более способен ценить пространство и время, чем крестьянин. Однако же рабочий класс пополняется у нас из того же крестьянства и, стало быть, приносит на завод его черты.

Нынешняя война есть машинная война. Тут требуется точность в отношении времени и пространства. Без этого не выйдет необходимой комбинации родов оружия, технических сил и средств. Но тут-то и есть самое слабое наше место. С расчетом времени мы просчитываемся сплошь да рядом. Обеспечить дело так, чтобы артиллерия подошла к известному месту в нужное время – очень и очень трудное дело. И не потому только, что дороги плохи (поправку на плохие дороги можно включить в общее исчисление), а потому, что приказ доходит не вовремя или не вовремя просчитывается. И еще потому, что составные части подготовки у нас выполняются не одновременно и параллельно, а одна за другой: после того как обеспечили себя фуражом, вспомнили, что не хватает упряжи, затем догадались затребовать бинокли или карты и т. д.

«Упущение времени смерти безвозвратной подобно», писал когда-то Петр, который на каждом шагу наталкивался на бородатую боярскую леность, неподвижность, халатность. Привилегированный класс по-своему отражал общие черты деревенской Руси. Петр изо всей мочи старался приучить служилый люд по-немецки или по-голландски относиться ко времени. Внешняя, формальная, бюрократическая аккуратность в машине царизма выросла, несомненно, из петровских реформ, но эта обрядовая аккуратность явилась только покровом для волокиты, которую и мы унаследовали от проклятого прошлого вместе с бедностью и малограмотностью.

Только широкое развитие машинного хозяйства, правильное разделение труда и правильная его организация воспитывают навыки точности и аккуратности. Но, с другой стороны, правильная организация современного хозяйства немыслима без точности и аккуратности. Тут одно цепляется за другое, одно другому содействует или противодействует.

В дело вмешивается наша государственная пропаганда. Разумеется, непрестанным повторением слова «аккуратность» нельзя искоренить неряшливость и безответственность. Но в том-то и дело, что наша пропагандистская, воспитательная работа находит себе глубочайшие корни в нашем массовом опыте сознательного планового строительства. Голые повторения получают докучный, иногда невыносимый, характер и, в конце концов, проходят не только мимо сознания, но и мимо ушей. А если непрерывные повторения опираются на живой опыт фабрики, завода, совхоза, казармы, школы, канцелярии, тогда они постепенно да понемножку (ох, как медленно!) оседают в сознании и содействуют улучшению практической постановки дела. А чуть-чуть лучшая практика наших учреждений, в свою очередь, облегчает дальнейшее воспитывание навыков точности и аккуратности, которые составляют одну из необходимейших черт сознательного, самостоятельного, культурного человека.

В эпоху авиации, электрификации, беспроволочного телеграфа и телефона, в эпоху социалистической революции, которая должна все хозяйство превратить в одну комбинированную фабрику, где все зубцы цепляются друг за дружку с точностью часового механизма; в эту эпоху мы по колена, а иной раз и куда выше, бродим в тине старого варварского прошлого. И во всяком, и маленьком и большом, деле приходится нередко по несколько раз на день говорить себе: «эх, как же нам не хватает аккуратности!». Однако в этом возгласе нет и не может быть ноты отчаяния. Аккуратность – дело наживное. Мы ей научимся. Мы овладеем ее секретом, а значит, и станем богаче, сильнее, умнее, ибо одно без другого невозможно.

«Известия» N 284, 17 декабря 1921 г.