Проблемы культуры. Культура переходного периода

VII. Партия на Востоке

Я сказал, товарищи, несколько ранее, что мистицизм и религиозность несовместимы с принадлежностью к коммунистической партии. Это выражение неточное, я хочу его поправить, – не из каких-либо отвлеченных соображений, но потому что для нас, для коммунистической партии Союза Советских Республик, вопрос этот имеет огромное практическое значение. Москва есть бесспорный центр Союза, но у нас есть большая союзная периферия, которая населена угнетавшимися ранее национальностями, отсталыми не по своей вине народами, и вопрос о создании, о развитии там коммунистических партий есть сейчас одна из важнейших и сложнейших наших задач, разрешение которой ляжет на молодые плечи свердловцев в течение их ближайшей работы. Мы соприкасаемся с внешним миром, и прежде всего с многомиллионным Востоком, через посредство отсталых советских республик. Мы законом и разумом революционной диктатуры не позволяем подняться в странах Союза ни одной из партий, представляющих собою прямую или замаскированную агентуру буржуазного господства. Другими словами, мы признаем только за коммунистической партией в переходный революционный период право на власть. Тем самым и в Туркестане, и в Азербайджане, и в Грузии, и в Армении, и во всех остальных частях нашего Союза мы признаем только за тамошней коммунистической партией, опирающейся на трудовые низы, право управлять в переходный период судьбами своего народа. Но там слишком слаба та социальная основа, из которой родилась в городах и закалилась в боях наша партия. Там слаб пролетариат. Там нет даже той небогатой политической дореволюционной истории, которая была у Москвы и Петрограда. Там только Октябрьская революция пробудила к сознательной или полусознательной политической жизни отсталые и тяжело придавленные в прошлом крестьянские массы и, пробуждаясь, они тяготеют к коммунистической партии, как к своей избавительнице, они стараются продвинуть в ее ряды свои лучшие элементы, – искренние, революционные, но лишенные в прошлом школы классовой борьбы, опыта стачек, восстаний, баррикадных боев, кружковой пропаганды своей и чужой прессы и пр., – элементы, которые поднимаются непосредственно из полукочевого варварства, из ламаизма, шаманства, господства ислама и стучатся в двери коммунистической партии. Перед этими лучшими элементами отсталых народностей мы двери нашей партии открываем, и неудивительно, если мы наблюдаем такой факт, что в Туркестане и в некоторых других национальных республиках довольно высокий процент нашей партии состоит из людей верующих – в некоторых до 15 процентов. Имеет ли это что-нибудь общее с той теорией, которую развивают иные «вожди» насчет совместимости религии с марксизмом? Ничего общего. Одно дело, если просвещенный господин интеллигент, заброшенный судьбой в коммунистическую партию, но чувствующий себя неудовлетворенным, или страдающий идеологической отрыжкой или изжогой от плохого теоретического пищеварения, считает, что ему необходимы время от времени приемы мистических медикаментов – против идейной изжоги или других недомоганий. Это идейное фланерство, это мещанский снобизм, это как будто бы очень изощренный, а на самом деле – пошлейший аристократизм. Но совсем другое дело туркестанское или азербайджанское революционное сырье, первобытное, исторически не проработанное, которое к нам стучится, и которое мы должны принять и воспитать. Конечно, было бы лучше, если бы мы там имели пролетариев, которые прошли уже через стачки, сталкивались с церковью, отказались от старых предрассудков и лишь потом пришли к коммунизму. Так происходит сейчас в Европе, так, до известной степени, происходило и происходит у нас в центре. Но ведь нет там, на Востоке, всей этой предшествующей школы. Там наша партия является первой школой и долг свой она должна выполнить в соответствии с обстановкой. Мы допустим там в наши ряды и таких товарищей, которые еще не порвали с религией, но не для того, чтобы мирить марксизм с исламом, а для того, чтобы тактично, но упорно освобождать сознание этих отсталых членов партии от суеверий, смертельно враждебных коммунизму по самому своему существу. Всеми средствами нашей партии мы должны помочь им проработать свое сознание во всех его областях, подняться вверх, дойти до подлинно цельного действенного материалистического миросозерцания. И это будет одна из важнейших ваших миссий, товарищи свердловцы, – расширить и укрепить связь Запада с Востоком. Помните: мы являемся источником и носителем культуры для необъятного азиатского материка. Нашу миссию по отношению к Востоку мы должны, прежде всего, осознать и развернуть в рамках нашего собственного Советского Союза. Если трудно перевоспитать идейно пожилого или зрелого туркмена, башкира или киргиза, то это вполне возможно по отношению к туземной молодежи. Это есть, прежде всего, задача нашего комсомола, нашей Свердловии. Революция затягивается на годы, на ряд лет. Она развернется и завершится в течение десятилетий. Вы будете ее продолжателями. Не знаю, все ли вы будете ее завершителями. Но, товарищи, великое счастье и то, что вы будете участниками, что вы не дадите оборваться идейной революционной преемственности, что, овладев теоретическим орудием борьбы, вы будете применять его на все более широкой арене. В этом надежном вооружении представителей молодого поколения есть главная задача Свердловского Университета. Будем помнить: в последнем счете побеждает теория!

VIII. Свердловия и Ленин

Не сомневаюсь, что связь между Свердловией, с одной стороны, Институтом Ленина и Институтом Маркса, с другой, будет в ближайшие годы крепнуть все более. Путь к Марксу для младшего поколения лежит через Ленина. Прямой путь становится все труднее, потому что все большая эпоха отделяет молодежь от гениальных основоположников научного социализма – Маркса и Энгельса. Ленинизм есть высшее сгущение марксизма для непосредственного революционного действия в эпоху империалистической агонии буржуазного общества. Институт Ленина в Москве должен стать высшей академией революционной стратегии. Связь Свердловии с этим институтом должна установиться с самого начала, чтобы далее развиваться и крепнуть.

Товарищи! На этом нашем празднике пятилетнего юбилея мы ни о чем так не скорбим, как о том, что наш почетный председатель Ильич не сидит здесь среди нас. Мысль об его долгой и тяжкой болезни не покидает нашего сознания. Но к этой скорби присоединяется, смягчая ее, чувство твердой уверенности в том, что могучим духом Ленина надежно, незыблемо проникнута наша коммунистическая партия, а с нею вместе и Свердловия, – одна из ценнейших клеточек партии. И в этом смысле можно сказать, что если наш вождь и учитель сегодня все еще не сидит здесь, среди нас, то революционный гений его с нами, он витает на этом празднике Свердловии. Нашими легкими революционеров мы вдыхаем на этом празднике атмосферу лучшей и высшей доктрины, которую создало предшествующее развитие человеческой мысли. Оттого мы так глубоко уверены в нашем завтрашнем дне. Я не могу, товарищи, иначе закончить свое приветствие от имени ЦК нашей партии, как послав наш общий братский привет и восторженную любовь учеников нашему учителю Ильичу! (Аплодисменты, Интернационал.)

«Правда» NN 139, 140, 24 и 26 июня 1923 г.

Л. Троцкий. НЕ РАЗБРАСЫВАТЬСЯ!

Дорогие товарищи!^[127]

Вы жалуетесь на то, что не успеваете прочитать и одной десятой части интересующих вас книг, и спрашиваете, как рационально распределить свое время. Это очень трудный вопрос, так как он допускает только индивидуальное решение, применительное к особенностям каждого. Нужно, однако, сказать, что большая или меньшая возможность следить за текущей научной, политической и иной литературой зависит не только от правильного распределения времени, но и от накопленной ранее подготовки.

Поскольку вы упоминаете о «партийном молодняке», я могу лишь посоветовать ему не спешить, не разбрасываться, не перескакивать с одного вопроса на другой и не переходить к следующей книге, пока данная книга не прочитана, не продумана и не усвоена, как следует быть. Помню, что в тот период, когда я сам принадлежал к молодняку, у меня всегда было такое чувство, что времени не хватает. Даже в тюрьме, где ничем другим, кроме чтения, я не занимался, казалось, что ничего не успеваешь за день сделать. В области идейной, как и в хозяйственной, период первоначального накопления – самый трудный и беспокойный период. И лишь после того как некоторые основные элементы знания и особенно элементы теоретического умения (метода) усваиваются точно и, так сказать, входят в плоть и кровь умственной деятельности, становится легче следить за литературой не только близко знакомой тебе области, но и соседних и даже более отдаленных областей знания, ибо метод, в конце концов, однороден.

Лучше прочесть одну книгу, но как следует; лучше усвоить немного, да твердо. Только таким путем будет естественно расширяться способность умственного охвата. Мысль постепенно получит уверенность в себе и станет более продуктивной. При этих предпосылках нетрудно уже достигнуть рационального распределения времени, при котором (распределении) переход от одного занятия к другому ощущается до известной степени как отдых.

С товарищеским приветом Л. Троцкий.

«Правда» N 118, 29 мая 1923 г.

Л. Троцкий. МАЛОЕ И БОЛЬШОЕ^[128]

Как великие события, развивающиеся в самой Германии, так и те величайшие события, которые могут вырасти из германской революции,^[129] самым прямым и непосредственным образом задевают интересы Советского Союза. Как же быть с нашими текущими повседневными задачами: не отходят ли они на задний план? Не исчезают ли вовсе? Нет, не исчезают и не отходят. Наоборот: в новой перспективе они получают новое, чрезвычайно возрастающее значение.

Партии, как и отдельные люди, познаются настоящим образом только в больших испытаниях. И если прав толстовский офицер, который считал храбрым того, кто поступает, как надо, то тем более это относится к партии: та партия подлинно революционна, которая из каждой ситуации методами, отвечающими этой ситуации, извлекает максимум в интересах мировой революции.

Мы сейчас, несомненно, подходим вплотную к одному из тех исторических узлов, которые определяют дальнейшее развитие на ряд лет, а по всей вероятности, и десятилетий. Центром европейских и мировых проблем является Германия. Наша заинтересованность в судьбах Германии имеет в одно и то же время и самый глубокий и самый непосредственный характер. Если бы хищникам французского империализма, самым реакционным, жадным и подлым из всех, каких когда-либо знала история, удалось надолго сломить волю германского народа к жизни и независимости, Советский Союз стал бы неизмеримо слабее. Вопрос о судьбе Германии решается сейчас, в первую очередь, внутренней борьбой ее классов, и незачем говорить, что все, что есть сознательного у нас, стремится проникнуть мыслью во внутренний ход развития германского народа, предугадать ближайшие этапы борьбы германского пролетариата. Все другие идейные интересы, естественно, отступают у этого авангарда на задний план. Однако, дело ведь не ограничивается авангардом. Подавляющее большинство населения страны не научилось и не могло научиться мыслить о явлениях в международном масштабе. Но если даже ограничиться одним авангардом, то и здесь совершенно недостаточно идейного интереса и сочувствия к борьбе германских рабочих и к судьбе немецкого народа. Мы ведь не наблюдатели, а участники исторического процесса. И здесь нужно себя спросить со всей отчетливостью: нет ли противоречия между нынешней повседневной работой в условиях нэпа, между нашим хозяйственным строительством и «культурничеством», с одной стороны, и размахом надвигающихся событий – с другой? Без ответа на этот вопрос в сознании каждого мыслящего работника будет неизбежно двойственность, а нет ничего хуже двойственности, парализующей волю.

Попробуем войти в суть дела простым примером. На вопрос, обращенный к молодому студенту, о том, как идут занятия, я получил полушутливый, полусерьезный ответ: «Какие теперь занятия, – в Германии надвигается революция!». Не только молодые студенты, но и очень многие зрелые работники как бы чувствуют себя выбитыми из колеи. Повседневная наша работа, которую тов. Ленин в статье о кооперации условно назвал «культурнической», как бы теряет свой смысл и вес перед лицом надвигающихся больших событий.

Так, например, в одной провинциальной партийной газете я прочитал пространнейшую статью, в которой доказывается, что нам неуместно заниматься вопросами быта, поелику германская революция стучится уже в ворота истории. В противовес этому рекомендуется брать пример «на старших глядя: мы, например, или покойник дядя…». Смысл «примера» состоит в спартанском закале, способности к самоотвержению и пр. Многим из нас не раз приходилось говорить и писать о необходимости младшему поколению воспринять лучшие элементы революционного прошлого. Но превращать идею преемственности в нравоучительную притчу о спартанцах, которые жили единой мыслью, не заботясь о «быте» и других житейских вещах, значит искажать историю, делать из живой революционной традиции условный канон и толкать рабочую молодежь за ответами к источникам, нам чуждым. Старые, дореволюционные поколения интеллигенции, а затем и передовых рабочих формировались, интересуясь всем, в том числе и личным и семейным бытом. Будущий революционер начинал нередко с размышлений о личном самоусовершенствовании, проводил молодые бессонные ночи в горячих спорах о брачных отношениях героев Чернышевского^[130] и пр. и пр. Тем более нынешняя молодежь, формирующаяся в обстановке величайшего перелома всех общественных и бытовых отношений, – вне условий развернутой классовой борьбы, – не может сложиться в подлинно революционный тип, не продумавши со всех сторон условий своей личной жизни, семейно-бытовых отношений в их неразрывной связи с отношениями общественными, т.-е. с условиями и перспективами социально-революционной эпохи. Без такого продумывания и прорабатывания, с целью практического воздействия и преобразования, мы в лучшем случае получили бы школьных марксистов-книжников, а вернее, и их не получили бы, так как толчки жизни заставляли бы молодежь искать ответов на непосредственные вопросы жизни в не-марксистских теориях. Противопоставлять близкие перспективы германской революции нашим текущим практическим задачам значило бы быть фразером, а не революционером. Заявление, что ныне, когда в судьбах Европы близится крутой перелом, нет охоты заниматься алгеброй, можно понять только как шутку или, в крайнем случае, как выражение скоро преходящего настроения молодого товарища, выбитого из колеи первыми сведениями о надвигающихся событиях. Но партия, а тем более рабочий класс не могут, разумеется, противопоставлять свою повседневную практическую работу тем новым грандиозным задачам, которые должны встать перед нами в более или менее близком будущем.

Тот слой рабочих и, в частности, рабочей молодежи, который уже научился переживать события международного масштаба, идейно откликается на германские события сразу. Но повторяем: этот слой тонок. Наша «культурническая» работа состоит в том, что мы привлекаем ныне к идеям коммунизма не только путем общей пропаганды и агитации, но и путем практической работы в хозяйственных и бытовых областях, связанных с жизнью трудящихся масс. Той работнице, которая не научилась критически думать о своей собственной жизни и о жизни близких, мы напрасно будем говорить о германской революции. Если же мы захватили или захватим ее нашей культурно-бытовой работой, то мы создадим для нее духовный мост от личного к общему, и немецкая революция станет для нее близким и родным делом. Еще больше это относится к молодежи. Вот где поистине применимы евангельские слова: «верный в малом и во многом будет верен». Где бы ни развернулись крупные события, и в какой бы форме они ни наступили, они потребуют от нас на этот раз несравненно более высокой подготовки, более специальной квалификации во всех областях, чем все те задачи, которые нам приходилось разрешать до сих пор. Ребячески наивно было бы поэтому представлять себе дело так, будто надвигающиеся события требуют, чтобы мы выпрыгнули из нашей нынешней работы: учебы, хозяйственной, специально культурной деятельности и пр. и пр. Единственно, чего новая обстановка требует, это чтобы мы во всех областях работали по меньшей мере вдвое энергичнее и вдвое лучше прежнего.

Большие события – испытание не только для партий и людей, но и для общественного режима в целом. В этом смысле практические выводы из предвидения крупных событий представляют собой величайший экзамен режима, его руководящей партии и, в частности, его сознательной молодежи. Вопрос ставится историей так: в какой мере мы окажемся способными предвидение событий завтрашнего дня превратить в напряженнейшую подготовку сегодняшнего дня? В этой «подготовке» на девять десятых нет ничего специфического, из ряда вон выходящего. Дело идет о продолжении той же работы, того же строительства, того же упорядочения, той же учебы, – только темп должен стать иным. Мы должны сейчас заработать с таким напряжением, какое наблюдается, скажем, у поотставшего, но вовремя спохватившегося рабфаковца за несколько недель до экзаменов. В этом напряжении работы, в ее большей точности, отчетливости, в повышенном сознании ответственности и должна, прежде всего, выразиться – для данного периода – наша внутренняя связь с теми событиями, очагом которых является сейчас центральная Европа.

"Как ни важно и жизненно необходимо наше «культурничество», – писали мы в статье по поводу пролетарской культуры,^[131] – оно целиком стоит еще под знаком европейской и мировой революции. Мы по-прежнему солдаты на походе. У нас дневка. Надо выстирать рубаху, подстричь и причесать волосы и, первым делом, прочистить и смазать винтовку. Вся наша нынешняя хозяйственно-культурная работа есть не что иное, как приведение себя в некоторый порядок меж двух боев и походов. Главные бои впереди – и, может быть, не так уже далеко". Что важнее: бой или чистка и смазка винтовки, или уход за обозной лошадью, или разъяснение крестьянке, для чего существует Красная Армия, или изучение географии и истории Германии, или выделка портянок и пр. и пр.? Смешно и прямо-таки нелепо так ставить вопрос. Именно потому, что впереди возможны большие испытания, нужно как можно лучше и дешевле строить крестьянский плуг, ткать портянки, прилежно изучать географию и историю Германии и всех других стран, привлекать внимание самого отсталого рабочего и отсталой работницы к условиям их быта, тем самым открывая их мысли выход на широкую революционную дорогу. Каждая новая общественная столовая есть превосходный материальный аргумент в пользу международной революции.

Это правильное понимание связи малого с большим я нашел в «Песне о червонце» комсомольского поэта Александра Жарова.^[132] Тем, кто склонен противопоставлять великие потрясения вопросам быта и заботам о валюте, молодой поэт отвечает:

 
Гей!
На бой против грязи и вони
И не с пулями острых слов!
Крышка, брат:
Даешь червонец!
И – никаких богов!..
 
 
Ну, а если застонет визгливо
Вражий взмах над головой, —
Я сумею быть терпеливым
И пойти
В знакомый бой!
 

Великие события формируют новые поколения. Мы часто говорили о подготовке смены. В повседневной учебе и работе смена подготовляется медленно и незаметно. В больших событиях она поднимается и обнаруживается сразу. Теоретические накопления, сочетаясь с опытом, дают необходимый закал и уверенность в себе. Мальчики становятся юношами, юноши – мужами.

«Правда» N 236, 18 октября 1923 г.

Л. Троцкий. ПИСЬМО КОМСОМОЛУ ГРУЗИИ

Задачи, которые лягут на вас, неизмеримы. Наше поколение начало дело коммунистической революции, ваше поколение будет его завершать.

Коммунистическая революция есть длительный процесс. Пройдут еще годы, может быть, десятки лет, суровой борьбы. К этой борьбе нужно готовиться. Старайтесь использовать каждую свободную минуту, вооружайте ваш ум необходимыми знаниями, закаляйте ваш характер беззаветной преданностью делу рабочего класса и его руководительнице – коммунистической партии, изучайте историю революционной борьбы, работайте тщательно над сочинениями Ленина, не старайтесь при этом захватить сразу все: лучше прочитать одну книгу, но внимательно, тщательно, критически, чтобы усвоить ее содержание полностью и целиком. В этом отношении следуйте совету Ленина: «Лучше меньше, да лучше». Истинный коммунар ничего не берет легко и на веру, все проверяет критически, перерабатывает, затем всасывает основные выводы в плоть и кровь. Желаю вам успеха в подготовке к великой работе, которая вас ожидает.

«Правда» N 88, 17 апреля 1924 г.