В День Единства и любви,
Липусканец, не грусти.
Веселися просто так
Не за ПУК и не за КАК5
Ритуальное прощание
Я осознаю некоторую несообразность резкого перехода от описания всенародных праздников к описанию сцен ритуального прощания6 в Лилипутии. Но что делать, в вашем мире, так же как и – любом другом, рано или поздно все заканчивается переходом в иной мир, по другую строну земной жизни. Поверьте, в этом событии, неминуемом для каждого, будь то англичанин, русский, папуас, лилипут или даже еху, нет ничего страшного и, я с полным правом осмелюсь утверждать ничего того, что могло бы вызвать страдания и печаль у близких, провожающих усопшего в наш мир. Разумеется, это верно лишь в том случае, если близкие искренне симпатизировали усопшему при его жизни. Впрочем, по моим наблюдениям, лилипуты, по крайней мере, внешне, на людях, к ритуальному прощанию относились не то что бы в духе времени, но, я бы сказал, в духе понимания и видения этой процедуры с нашей стороны мира. Ритуал прощания происходит, по сложившейся традиции, следующим образом: усопшего относят на кладбищенское поле, иначе называемое «Полем отпущения грехов», которое находится неподалеку от загона, выделенного Гулливеру для проживания во время его пребывания в Лилипутии. На поле установлен специальный помост, рядом с огромным валуном, камнем всесожжения. Усопшего помещают на помост, в ногах его ставят один или два подноса (при захоронении особо важных деятелей государства ставят три подноса). Пока на камне всесожжения готовятся последние приготовления к кремации, проходит прощание с усопшим, которое открывает старейший по возрасту из пришедших на проводы. Выступающий, как и все последующие провожающие, подробно перечисляет все обиды, которые усопший нанес ему и другим людям, все мерзости и гнусные дела, в которых он был замечен при жизни, затем выступающий достает из-за пазухи несколько небольших камней, по числу наиболее страшных обид и злодеяний, упомянутых им в прощальной речи, и выкладывает их на поднос. Таким образом, после окончания процедуры прощания на одном или нескольких подносах, в зависимости от греховности усопшего, образовываются кучки камней, которые затем вываливаются в ямки с прахом покойного, выкопанные здесь же, на поле. Поле усеяно большими и малыми кучками камней, по которым вполне достоверно можно определить не только добродетельность, но и к какому классу или рангу относился усопший. Обычай вываливать на могилки груды камней по числу преступлений и гнусностей, совершенных покойным, исходил из веры лилипутов в то, что перечисление грехов усопшего очищает его душу, то есть происходит своеобразный обряд покаяния за грехи усопшего его родственниками или теми, кому при жизни усопший сделал подлости. До недавнего времени на обочине Поля отпущения грехов находилась похоронная контора, которая помимо услуг кремации, по заявке родственников усопших, выделяла так называемых охаильщиков, зачитывавших охаяльные листки, если родственники по причине застарелой вражды или ненависти к усопшему либо по каким-то другим причинам отказывались или не могли сами перечислять вслух прегрешения почившего.
Влияние Гулливера на дальнейшее развитие Лилипутии
Заканчивая первую часть отчета, я просто обязан посвятить отдельную главу личности Гулливера, имевшей поистине громадное значение практически для всех сфер жизнедеятельности лилипутов.
Я уже говорил о роли Гулливера в становлении и развитии фаллицизма в странах СНЛ как основной религии. Следует упомянуть также о значительном просветительском воздействии Гулливера на установление парламентаризма и его роли как идейного вдохновителя бескровной лилипутской революции, получившей название Гидрореволюции, а в ряде источников-Мочеполовой революции.
В настоящее время мало кто знает, что инициатором революции и создания самого большого озера в СНЛ, названного в его честь, стал, сам того не зная, капитан Лемюэль Гулливер. Сам капитан, то ли по забывчивости, то ли по своей скромности, никогда не упоминал об этом, но благодарные лилипуты увековечили его имя не только в названии озера, но и в самой известной и любимой марке пива – «Гулливеровское». Неизвестно, как пивовары Санкт-Петербурга узнали рецепт изготовления «Гулливеровского», но их разливное пиво с неповторимой кислинкой удивительно напоминает «Гулливеровское» производства Лилипутского пивного завода.
Любопытному читателю напомню, что Гулливеру для проживания была выделена специальная площадка, в нескольких милях от дворца императора, неподалеку от кладбищенского поля, которое впоследствии, как уже читателю известно, носило название Поле отпущения грехов. Там же, на площадке, было сооружено отхожее место, где капитан справлял большую нужду. Малую нужду капитан справлял прямо в поле, причем столь часто, что струи мочи размыли почву, образовалось русло, а затем и громадное, по меркам лилипутов, озеро, по составу и свойствам жидкости мало чем отличающееся от известного Мертвого моря в Иордании. В жаркое время года жидкость испарялась, в результате образовались соляные копи, ставшие источником добычи пищевой соли. Впоследствии для поддержания уровня жидкости в озере парламент обязал всех граждан Лилипутии сливать мочу в озеро Гулливера, для чего были реконструированы все канализационные системы страны. В дореформенное время расцвета денежной липовой системы предприимчивые лилипуты на основе профильтрованной и очищенной жидкости из озера Гулливера организовали производство пива с уникальным неповторимым вкусом и запахом, которое получило одноименное название.
Для того чтобы рассказать о поистине бесценном вкладе капитана Гулливера в создание промышленно-производственного комплекса СНЛ, необходимо сделать некоторые пояснения, для чего придется обратиться к рукописи отчета самого капитана.
Я помню, что на мой вопрос, как оценивает капитан издание своей рукописи Ричардом Симпсоном на предмет точности воспроизведения и редакторской правки, Гулливер, несколько замешкавшись с ответом, сказал, что в целом издание ему понравилось, но все же были допущены, как он считает, намеренно – искажения некоторых событий, и среди них явно ошибочная версия причины возникновения пожара в императорском дворце. Отказавшись от подробностей, Гулливер нехотя пояснил, что, по всей видимости, он сам стал причиной возникновения возгорания, добавив, что ни в коей мере не держит обиды на издателя за намеренные искажения, понимая, что Симпсон руководствовался исключительно соображениями этики и родственными чувствами к нему.
Перед отбытием в Лилипутию у меня состоялась встреча с высшим «я» Ричарда Симпсона, в ходе которой редактор ответил на ряд вопросов, касающихся цели предстоящего посещения, за что я ему глубоко признателен. В числе других я задал вопрос: не явилось ли признание Гулливера в своей, возможной, виновности возникновения возгорания в покоях императрицы – основанием редактирования описания этого эпизода в рукописи? Симпсон отверг предположение в виновности капитана: «Основание для корректировки, – продолжил он, – было в «Обвинительном акте против Куимбуса Флестрина, человека – Горы». Дословно, он (Гулливер) обвинялся в том, что «мочился в ограде королевского дворца под предлогом тушения пожара» и ни одного слова о поджоге. Поэтому я счел необходимым убрать из отчета все инсинуации, возведенные на себя больным воображением Гулливера. Удовлетворившись тогда этим объяснением, позже я получил исчерпывающий ответ на поставленный вопрос. Вспомним, читатель, небольшой эпизод из пребывания капитана в Лилипутии. В дни, когда еще ничто не предвещало опалы, Гулливер, желая доставить удовольствие императору, по его просьбе, встал в позу Колосса Родосского, раздвинув ноги как можно шире, для того чтобы пропустить между ними корпус пехоты и кавалерии. Армия прошла успешно, император остался доволен, но состояние панталон Гулливера и без того, по его собственному признанию, имевших несколько прорех, значительно ухудшилось, чего в тот момент капитан, возможно, и не заметил, но именно это обстоятельство, плачевное состояние панталон сыграло с ним плохую шутку. У Гулливера в те дни были проблемы с пищеварением, связанные с переменой пищи и воды. Больше всего ему досаждало скопление газов. В момент вручения посланником Блефуску императору Лилипутии проекта мирного договора у Гулливера, как обладателя самого высокого титула Нардака, обязанного присутствовать на всех важных церемониях, неожиданно громко заурчало в животе, что вызвало испуг у послов и замешательство у императора и его свиты. Для тонкого и нежного слуха лилипутов звуки, произведенные перемещением газов в животе Гулливера, перекрывали гул артиллерийской канонады. Посольство Блефуску в страхе отпрянуло назад с полной уверенностью, что эта канонада – демонстрация силы императора с целью принудить Блефуску к новым уступкам по договору. К счастью, позыв у Гулливера прошел, урчание прекратилось, послы, император и свита успокоились. Когда Гулливер после окончания церемонии перешагивал через стену дворца, направляясь к себе в загон, внезапный порыв ветра нагнал на капитана тучу мошкары, которая буквально облепила его и, проникнув через прорехи в панталонах, вызвала сильный зуд в области анального отверстия, спровоцировав новый позыв движения газов. Гулливеру ничего не оставалось, как выпустить газовый снаряд, который как ракета рванулся во двор императорского дворца, заполнив помещения дворца с открытыми окнами. К несчастью, фрейлина, помогавшая императрице отойти ко сну, поставила горящую свечу на подоконник, и свеча, влекомая внезапным порывом газа, упала на пол… Все эти подробности мне рассказал Ричард Симпсон (его высшее «Я») при моей повторной встрече с ним после посещения Лилипутии. К сказанному Симпсон добавил: «Я обещал Гулливеру отредактировать этот эпизод при издании рукописи, но, признаться, испытывал при этом затруднения скорее нравственного порядка, нежели трудности редактирования. Вы должны помнить, – продолжил Симпсон, – при каких обстоятельствах и в силу каких причин наш друг вынужден был бежать от грозившей ему жестокой и позорной экзекуции. Император, со свойственным ему «милосердием», типичным почти для всех коронованных особ, заменил Гулливеру смертную казнь на ослепление – лишением глаз. Основной причиной столь «гуманного» наказания явилось оскорбление достоинства императрицы, и именно она требовала для Гулливера смертного приговора. Обвинение, помимо государственной измены Лилипутии, гражданином которой он никогда не был, состояло в оскорблении Ее Императорского Величества применением непотребного способа тушения пожара. Я не допускаю даже мысли, уверен, и вы тоже, что Гулливер мог намеренно испортить воздух. Разумеется, если это все же произошло, то совершенно непроизвольно. Тогда, вырвавшееся облако сероводорода, быть может, и вызвало возгорание покоев императрицы».
В архиве Лилипутии мне удалось прочесть письмо Гулливера, адресованным своему высокопоставленному при дворе другу, который, рискуя жизнью, привез капитану обвинительный приговор и убедил его перейти под покровительство императора Блефуску. По понятным соображениям, в письме не указано имени и должности адресата. Несмотря на переполнявшие чувства признательности и восхищения мужеством своего высокого покровителя и спасителя, Гулливер воздержался от выражения благодарности, посему это письмо скорее можно считать памятной запиской на имя высокопоставленного чиновника.
Ваше Превосходительство,
обстоятельства вынуждают меня ускорить отъезд из дорогой моему сердцу, гостеприимной страны. Нет слов, способных выразить восхищение как видом вашей прекрасной земли, так и людьми, ее населяющими. Я благодарен судьбе, подарившей мне возможность восхититься безграничной мудростью и милосердием императора и императрицы, а также подивиться искусству управления огромной империей, которое он осуществляет с помощью мудрых советов своих бескорыстных советников и министров. Позволю себе выразить дань глубокого уважения вашему превосходительству с несомненной уверенностью, что ваши заслуги перед отечеством оценены по достоинству.
В знак глубокого уважения и признательности к вашей стране и лично к вашему превосходительству хочу предложить одну идею, реализация которой, уверен, принесет пользу всем гражданам вашей замечательной страны и, надеюсь, вам лично. Прежде чем изложить саму идею, позвольте мне сказать, что она пришла ко мне во время подготовки защитительной речи на процессе «Империя против Куинбуса Флестрина», с которой я предполагал выступить на процессе, но я не знал, что по уголовно-процессуальному кодексу Лилипутии лицам, обвиняемым в действиях, оскорбляющих достоинство Их Императорских Величеств, участие и защита в судебных процессах не положены. В процессе анализа своей возможной вины в возникновении пожара в покоях императрицы мне неожиданно пришла идея использования причины возгорания, в которой меня обвинили7, для практического применения в народном хозяйстве вашей страны. Идея, которую я от всей души, хочу подарить вашей вашей стране, заключается в том, чтобы утилизировать и собирать газ, испускаемый подданными Его Величества, в специальные клистир-баллончики (чертежи и описания применения устройства я прилагаю), и использовать собранный таким образом газ в бытовых и промышленных целях, как естественный источник тепловой энергии. Учитывая, что недра земли Лилипутии, практически не содержат природных запасов, позволяющих использовать их с целью получения дешёвой дешевой энергии, это предложение при надлежащей организации способно будет обеспечить необходимой энергией не только потребности вашей вашей великой империи, но и станет привлекательной инновационной идеей для привлечения иностранного капитала».
Далее Гулливер с помощью эскизов подробно описал устройство и способ заполнения баллонов естественным биогазом. Предложил модернизировать обыкновенный клистир для промывания желудка, оснастив его мундштуком с обратным клапаном для воспрепятствования утечки газа из клистир-баллончиков при вставлении мундштуков в задний проход граждан. Капитан Гулливер предложил на уровне государства организовать сбор и хранение клистир-баллончиков от населения и рассмотреть возможность строительства газопровода Лилипутия – Блефуску. Он приложил схему трубопровода с указанием мест установки запорных вентилей для предотвращения воровства газа.
Вполне естественно, что после ознакомления с идеей Гулливера я постарался выяснить, нашло ли предложение капитана практическое применение. Мне удалось узнать, что высокопоставленного друга капитана казнили по обвинению «в связях и пособничестве агенту иностранной разведки», письмо Гулливера, адресованное чиновнику, изъяли при обыске и подшили в досье Куинбуса Флестрина. Лишь сравнительно недавно, в ходе перестроечных реформ, предложению Гулливера дали ход. В относительно короткое время было налажено производство клистир-баллончиков и мундштуков и организованы по всей стране пункты приема и хранения заправленных баллонов. Для практического решения всего комплекса вопросов по добыче и реализации газа от населения был создан концерн «Газлип». Постановление правительства обязывало главу администрации обеспечить в каждом районе СНЛ туалетные кабины, укомплектованные клистир-баллончиками и одноразовыми мундштуками. Успешно внедрялась разработка ученых Блефуску, позволяющая увеличить производство газа каждым гражданином путем специального рациона питания – употребления активизирующих желудочную деятельность пищевых добавок на основе гороха. В заключение скажу, что совсем недавно был утвержден Государственный план газификации страны, выполнение которого вменялось в почетный долг и обязанность каждому лилипуту, без возрастных ограничений. Планом предусматривается создание детских и юношеских отрядов по сбору газа на базе молодежной организации «Юные подкаблучники» с созданием производств по изготовлению детских одноразовых мундштуков и клистир-баллончиков меньшего объема наполнения.
Я заканчиваю первую часть отчета посещения Лилипутии с надеждой, что мне удалось восполнить пробелы, допущенные при издании рукописи Лемюэля Гулливера, отчасти по вине самого капитана, но в большей степени по вине его издателя Ричарда Симпсона, хотя вполне можно понять причины, побудившие его к некоторой вольности при редактировании рукописи. Я постарался как можно более добросовестно отразить перемены в жизни Лилипутии с момента отплытия капитана из страны до настоящего времени. Еще раз прошу читателя, имея в виду очевидные мои недостатки как путешественника (в строгом смысле мое посещение Лилипутии и нельзя назвать путешествием) и как литератора, коим я никогда не был, отнестись ко мне со всей присущей читателю снисходительностью.
Глава вторая
Исторические курьезы. Бробдингнег – осколок Атлантиды с той же судьбой?
16 июня 1703 года капитан Лемюэль Гулливер, в то время исполнявший обязанности хирурга на корабле «Адвенчер», волею судеб и стечения обстоятельств, о которых читатель узнает из второй части книги «Путешествия Гулливера», оказался брошенным панически бежавшими матросами на берегу неизвестного большого острова или континента. Страна, в которой оказался капитан, была королевством Бробдингнег. Гулливер оставил краткое описание королевства, расположенного на полуострове, ограниченном на северо-востоке горным хребтом, изобиловавшим вулканами, а с остальных трех сторон окаймленного океаном. Жители королевства были исполинского роста, в среднем до 66 футов высотой. Из-за отсутствия морских портов и постоянно бурного моря, омывающего побережье, густо усеянного острыми скалами, страна с населяющими ее людьми практически была отрезана от общения с остальным миром.
Я сомневаюсь в том, что при издании электронной версии отчета будет возможно воспроизвести карту расположения Бробдингнега, которой Гулливер предваряет описание путешествия, поэтому ограничусь словесным описанием.
Итак, полуостров, являющийся владением монарха королевства, простирался на 600 миль в длину и до 500 миль в ширину. На северо-востоке острова, через сравнительно узкий горный вулканический хребет длиной до 30 миль. соединялся то ли с Японией, то ли с Северной Америкой. Однако капитан в этом не был уверен, ссылаясь на то, что «самые старые и опытные моряки не могли сказать, в какой части света находился корабль, отнесенный в эти воды южным муссоном»*.
Это уточнение необходимо сделать, так как оно служило той отправной точкой, от которой я пытался найти полуостров на современных картах Атлантического побережья Америки, но все попытки обнаружить полуостров, даже на тихоокеанском берегу Америки, были безрезультатны. Я было уже смирился с мыслью, что капитан Гулливер допустил ошибку в картографии, впрочем, вполне простительную, если учесть, что к тому времени он был всего лишь судовым хирургом, не имевшим опыта капитанского судовождения, и, прежде чем окончательно отказаться от посещения «пропавшего королевства», по какому-то наитию свыше решил покопаться в нескольких библиотеках, расположенных на Атлантическом побережье Северной Америки*. Не помню название штата, находящегося недалеко от границы с Канадой, но в библиотеке этого штата, просматривая журналы за последние несколько лет, наткнулся в журнале «Парадоксы науки и жизни», в разделе «Исторические курьезы», на статью, не оставляющую никаких сомнений в подлинном существовании Бробдингнега, под интригующим названием «Бробдингнег – осколок Атлантиды с той же судьбой?», выдержки из которой предлагаю вниманию читателя.
Газета «Вечерний телеграф», выпуск 1 апреля 1879 года
Репортер Майкл Гленн сообщает: на юго-западной оконечности североатлантического штата Оккервиль, в результате небывалого по своей силе цунами, волной выброшено на берег тело мужчины-исполина ростом не менее десяти футов. Подростки, обнаружившие исполина, позвали взрослых, среди которых случайно оказался известный ихтиолог, профессор местного колледжа Леон Виннер. Не иначе как провидение Господне послало профессора в нужное место и время. Осмотрев бездыханное тело, профессор, проявив недюжинную энергию, достал подводу в упряжке и с трудом, вместе с помощниками, погрузив, как оказалось, еще живого великана на подводу, отвез его в ближайший водоем, достаточно большой для габаритов неизвестного гиганта, который, погрузившись на дно водоема, вскоре всплыл на поверхность, с недоумением оглядываясь вокруг. Категорически отказавшись отвечать на вопросы многочисленных любопытных, профессор убедил полисмена разогнать толпу и обеспечить охрану «феномена природы», сказав, что этот «человек-кит» – объект чрезвычайного мирового значения. В настоящее время человек-кит находится в исследовательском центре УНСА – Университет народов Северной Америки). Туда же прибыл профессор Леон Виннер, включенный в состав группы по изучению феномена природы. Остальные подробности и первые результаты исследований в следующем выпуске газеты.
Ежемесячное приложение к «Вечернему телеграфу», журнал «Парадоксы науки и жизни», №5, 7 мая 1879 года
Запись беседы обозревателя отдела «Исторические курьезы» с профессором Леоном Виннером.
– Профессор, прошло более месяца с того дня, как вы нашли и вернули к жизни человека-великана, человека-кита, феномена-природы. Все же как правильно его следует называть? Что вы можете рассказать нашим читателям о результатах исследований и выводах, к которым пришла возглавляемая вами группа ученых?
– Право, не стоит преувеличивать. Не я обнаружил великана, а мальчишки. За это им огромная благодарность от научного сообщества. Если бы они привели меня к нему позже на полчаса, вернуть к жизни человека-рыбу не удалось бы. Правильнее всего его следует называть homo ihtiandrus, во всяком случае, наша группа называет его так. Но можно говорить и «человек-рыба», поскольку у него есть не только легкие, но и жабры, благодаря чему он может жить в воде и на суше, но ограниченное время, не более двух часов постоянного нахождения на берегу. Этим и объяснялась необходимость его срочного погружения в водоем. Предваряя ваш вопрос, скажу, что мы не пришли к однозначному выводу, и пока не можем ничего сказать о природе происхождении жабр. Ясно одно: если вживление в организм жабр произошло искусственным путем, то эту операцию сделал поистине гениальный хирург, рукой которого водил сам бог. Если же жабры природного происхождения, то следует признать, что это феномен совершенно нового, доселе неизвестного науке вида человека. Хотя предполагаю, что Дарвин в своей работе по эволюции и происхождению видов не исключал вероятность открытия со временем этого вида человека.
– Профессор, как можно объяснить феноменальный рост человека-рыбы? Произносит ли он какие-либо членораздельные звуки?
– Да, он определенно пытается произнести какие-то слова. Похоже, что когда-то давно он жил на суше, и лишь в силу каких-то исключительных обстоятельств он и, возможно, его сородичи по племени вынуждены были принять другой образ жизни – в морской воде. Скажу больше, нам удалось разобрать одно слово, которое он повторял несколько раз. Оно произносится как «Броб». Мы пока не знаем, что оно означает, хотя у меня есть некоторые гипотезы на этот счет. Более того, если бы они оказались достоверными, то в какой-то степени были бы получены ответы на многие вопросы, в том числе и на те, которые вы задаете мне.
– Профессор, могли бы вы сейчас поделиться с читателями своими соображениями?
– Я не очень люблю говорить о том, что для меня самого недостоверно, но, если настаиваете, из уважения к читателям вашего журнала рискну высказать некоторые свои предположения. Предупреждаю, что пока они всего лишь мои гипотезы и ни в коей мере не являются окончательными выводами исследовательской группы, которую я имею честь возглавлять.
– Если мы посмотрим на карту атлантического побережья Северной Америки примерно в той ее части, где она граничит с Канадой, мы не найдем на ней довольно большого полуострова, который еще сравнительно не так давно соединялся через горный хребет с Америкой, но не являлся ее территорией. Страна, окруженная со всех сторон неприступными скалами, выходящими в море далеко от берега, и вулканами со стороны материковой части, практически была недоступна для общения. Очевидно, по этой причине о ней так ничего и не знали, как не знают и сейчас, за исключением прочитавших о путешествиях Лемюэля Гулливера, записанных англичанином Джонатаном Свифтом. Могу признать, что вплоть до того дня, когда homo ihtiandrus произнес «Броб», я не воспринимал серьезно ни Гулливера, ни его путешествия, считая их не более чем собранием занимательных историй. Но поистине верно заметил репортер «Телеграфа», первым оповестивший мир о находке человека-кита, сказав, что провидение Божье избрало меня для спасения человека-рыбы. Вероятно, то же провидение осенило меня предчувствием того, что наш подопечный, произнеся слово «Броб», хотел сказать «Бробдингнег» – название той страны, предположительно из которой он и все жители этой страны ушли жить в океан. В ваших глазах, уважаемый журналист, я вижу удивление всех будущих читателей вашего очерка, но если я скажу, что речь идет о королевстве Бробдингнег, занимавшим всю территорию того самого полуострова, с которого начался мой рассказ, то вам и читателям кое-что станет более понятным. Вы обратили внимание, что я упоминаю о полуострове в прошедшем времени. Увы, это так. Дело в том, что в той части побережья Америки и на полуострове произошло сильнейшее за прошедшее столетие, за несколько столетий, землетрясение и извержение вулканов, которые разорвали и без того узкий перешеек, соединявший полуостров с материком. Полуостров по воле стихии стал островом, и не просто островом, но дрейфующим, плавающим в океане. Я почти уверен, что его постигла участь Атлантиды, частью которой он, по моему предположению, являлся. Вы спросите, имею ли я какие-нибудь основания утверждать это? В том то и дело, что никаких оснований у меня нет, кроме некоторых упоминаний в весьма сомнительных, с точки зрения историков, источниках. В них можно найти указания на то, что когда-то Атлантида представляла из себя своего рода трилистник из трех соединенных между собой полуостровов, два из которых, самых больших, скорее всего, по той же причине, что и наш полуостров, оторвались от материка и после дрейфа в океане опустились в его пучину. В тех же источниках прилагался набросок карты с предполагаемым его нахождением до отрыва, и самое удивительное, что, собственно, и вселяет в меня некоторую уверенность в логичности моего предположения, что линия излома, то есть отрыва двух «лепестков» Атлантиды, абсолютно повторяет контур полуострова Бробдингнег, рисунок которого, к счастью, Лемюэль Гулливер приложил к описанию этой страны.
– Профессор, но тогда возникает вопрос: куда делись люди, населявшиие полуостров, если они, конечно, были там до отрыва от материка?
– Закономерный вопрос. К сожалению, у меня нет ответа на него, кроме опять-таки гипотетических соображений. Впрочем, я уверен – придет время, и мы получим достоверные свидетельства как о судьбе полуострова Бробдингнег и его населения, так и о судьбе всей Атлантиды в целом. Прежде чем высказать свою гипотезу относительно судьбы жителей Бробдингнега, необходимо признать: всему, что мы знаем о полуострове Бробдингнег и жителях этого королевства, мы обязаны Свифту и Гулливеру. За все прошедшее время, более двухсот лет, со времени открытия этой страны не было ни одной попытки лучше изучить этот полуостров. Нам, американцам, тем более непростительно такое вопиющее пренебрежение судьбой наших географических соседей. Страшно представить участь населения Бробдингнега и потому мучительно думать, что, окажись американцы более внимательными, участь островитян могла быть совершенно иной. По описанию Гулливера, жители королевства были поистине уникальны, прежде всего своими размерами. Средний рост взрослых людей, населявших полуостров, по словам Гулливера, а у нас нет оснований ему не верить, – составлял порядка 65 футов. Вот вам еще одно подтверждение, что наш homo ihtiandrus родом оттуда, даже несмотря на то что его рост почти в два раза меньше среднего роста жителя полуострова во время описанное Гулливером. Можно предположить, что наш человек-рыба перебрался в океан будучи малышом, и тогда, конечно, его рост был значительно меньше роста взрослого человека. Не исключено, хотя маловероятно, что наш найденыш от рождения был карликом. Помнится, что Гулливер рассказывал о неприятностях и оскорблениях по отношению к нему со стороны карлика королевы, который чуть не утопил Гулливера в чашке со сливками и потом запихнул его в пустую мозговую кость от супа. Вспомним, что в некоторых источниках, в том числе и у Платона, говориться, что люди, жившие в Атлантиде – атланты, отличались своим высоким ростом. Они говорили о них как о гигантах, что можно счесть за косвенное свидетельство вероятности того, что наш бывший географический сосед, полуостров Бробдингнег, являлся частью Атлантиды. Кстати говоря, именно Платон натолкнул меня на мысль, ставшую основой гипотезы, дающей возможное объяснение участи, постигшей жителей полуострова в период его трагической гибели. Дело в том, что Платон, так же как и другие древнегреческие философы, такие как Сократ, Пифагор, Плутарх, Эмпедокл, верили в переселение душ живых существ из одного тела в другое. Эта идея была основной в некоторых индийских религиях и получила название «реинкарнация», или «метемпсихоза». Так, например, Пифагор говорил, что помнит свои прошлые жизни, а Эмпедокл писал, что в прошлых жизнях он был женщиной, птицей и, обратите особое внимание, – «рыбой, живущей в море». Послушайте, что говорит Овидий в своих «Метаморфозах»: «Так: изменяется все, но не гибнет ничто: блуждая, / Входит туда и сюда; тела занимает любые / Дух; из животных он тел переходит в людские, из наших / Снова в животные он, а сам во веки веков не исчезнет». Я бы мог процитировать еще много высказываний древних греков, индусов, китайцев, иудеев и других. Все они представители культур и религий, которые разделяли идею инкарнации, по-своему интерпретируя ее. В основе идеи было общее убеждение в бессмертной сущности человека и живых существ. Приведу еще одно свидетельство, из наиболее авторитетного, на мой взгляд, источника – Евангелия от Марка: Иисус спросил его (человека одержимого злым духом): «Как твое имя?» И тот сказал ему: «Имя мое – Легион, потому что нас много» и много раз умолял его не высылать духов из той местности. А там, у горы, паслось большое стадо свиней. И умолял его, говоря: «Пошли нас в свиней, чтобы мы вошли в них». И он позволил им. Тогда нечистые духи вышли и вошли в свиней, и стадо бросилось с обрыва в море – около двух тысяч, и стали тонуть в море».