Он выгнал слуг и стражу из горниц и светлиц и заперся в своих покоях. Уйдя в самую укромную из своих опочевален, герцог достал шкатулку и положил на стол.

– Ну, говори! – произнёс Одда и затаил дыхание.

Но шкатулка и не думала отвечать.

– Молви! Хоть словечко! Эй! – вельможа стал трясти её в разные стороны – Так и думал! Ну хоть рубин красивый! Изведу тебя, купец! Без глаз вернёшься в свою Марку!

Отчего то ему захотелось открыть шкатулку, глянуть, что там внутри.

– Как она открывается, проклятая?!

Одда не смог найти ни намёка на зазор, оказалось, шкатулка цельная. Он лихорадочно ощупывал её в поисках чего-то потаённого и случайно нажал на рубин. Камень поддался, провалился, исчез и тут же изнутри, на его место, резко вылетела игла.

Укол. Боль.

– Сурт и Умбра! – выругался герцог.

Капля его крови упала в недра шкатулки. Игла исчезла, вернулся рубин, который теперь горел изнутри красным светом.

– Повелитель? – вопросил холодный железный голос.

– Кто говорит? Шкатулка? – попятился герцог от волшебной вещи.

– Я буду служить вам, повелитель. Как ваше имя?

– Мы – Одда Хелминг, герцоги Сребрада!

– Служу вам, герцог Одда.

– Зачем напала на меня? Зачем иглой кольнула? – возмущался герцог держась за палец.

– Нужна была кровь, дабы создать узы между нами.

– Кто-то слышит тебя, кроме меня?

– Голос лишь в ваших мыслях, повелитель.

Ледяной металлический голос пугал Одду, он уже начинал жалеть о приобретении.

"Хорошо, хоть никто не слышит её" – подумал вельможа и перед его внутренним взором пронеслась вереница пугающих образов: дознаватели Ордена в красных плащах и чародеи-мракоборцы, по сравнению с которыми Альвиний всего лишь послушник, а потом дыба, раскалённые клещи, костёр…

Герцог ушёл в светлицы, а потом в другую опочевальню. Он бродил по комнатам и метался душою. Однако, никакой мысли или решения в нём не вызрело, он просто выходил душевное напряжение и испуг, а после вернулся к шкатулке.

– Что ж голос у тебя, как у железного?

– Для вас могу говорить любым голосом, повелитель.

– Пусть голос бабий будет, красивый!

– Как прикажете, повелитель.

Страшный нечеловеческий голос шкатулки сменился сладким и утонченным женским голосом. Томным страстным и глубоким.

– Другое дело! Теперь сказывай, откуда ты, кто тебя создал?

И шкатулка поведала Одде об альве, что её создал. Не забыла она и о купце Муроке, который купил её и увёз в Вольную Марку. Шкатулка живо и красочно описывала великие торжища Брегмара и других вольных городов, дворцы и святилища Благословенного Острова, разные уголки Хладных и Летних Земель и людей, что в оных уголках жили. Описывала так, словно видела и слышала всё, будто бы дышала с Муроком одним воздухом.

– Много где возил тебя купец, однако! – дивился герцог – И сколько всего на свете есть чудного! А я за пределы герцогства редко выезжаю – заботится о родной земле нужно, вот так вот!

Одда слушал мелодичный женский голос шкатулки всю ночь напролёт.

– Ни одной бабы такой интересной за всю жизнь не встречал. Да что там говорить! Ни одного человека такого дивного не видал и остроумного! – восторгался Одда.

Ближе к утру он пресытился даже беседой с дивной альвской шкатулкой. Но он и не думал ложиться спать.

– Сыграем в тавлеи? Умеешь? – герцог произнёс это с такой самозабвенной непосредственностью, на какую способны лишь дети да умалишённые.

От ответа шкатулки глаза герцога заблестели. Он мигом принёс доску и расставил чёрные и белые фигурки.

– Ходи! – приказал он после того, как сам сделал ход.

И тут Одда встал с кресла, как громом поражённый: чёрная фигурка витязя сама сделала ход, подбираясь к белому имперскому князю.

– Эх, вон оно как! Я-то думал, ты мне говорить будешь, как за тебя фишку ставить, а ты вот что: в самоходы их превратила!

Герцог перевёл дух и спросил:

– Что ещё можешь?

– Я сама ещё не ведаю всей своей силы, повелитель. Я никогда не принадлежала столь благородному и мудрому господину, как вы. Мы связаны кровью, мои умения – отражения ваших грёз и желаний.

"Эпоху тоски и скуки объявляю оконченной!" – ликовал про себя Одда Хелминг.

Герцог играл со шкатулкой в тавлеи до полудня. Она учила его разным умным ходам и хитростям игры. Учила не навязчиво, шкатулка умела увлечь его. Но тут он услышал кастеляна, просившего разрешение войти и сердце его сжалось. Одда твёрдо знал, что никто не должен знать о вещи, которой он теперь обладает.

– Не пойду никуда и дурака этого не впущу, в кой-то веки мне не скучно и жить хочется!

– Опасно, мой повелитель, люди ждут вас на ярмарке!

– А на кой мне ярмарка теперь, когда я владею лучшей вещью на свете?

– Бароны и рыцари из вашей свиты видели, как вы купили меня у Мурока, вас станут подозревать! От вас не отстанут, мой повелитель!

– И что же делать мне?

– Вам нужно будет показаться на ярмарке, поданные должны видеть здорового и счастливого сюзерена.

– Не хочу на ярмарку, сказал же! Будем играть в разное, а как наскучит, послушаю тебя.

Тщетно шкатулка пыталась убедить строптивого герцога. Её создатель, если таковой был, явно не подозревал о существовании таких людей, как Одда Хелминг.