Петербург накануне революции

Великие князья не слушаются Николая. Даже под угрозой изгнания они предпочитают жениться на любимых женщинах. Хозяина нет, хозяин ушел: он не правит даже собственной семьей.

Материалы к лекции

Круг чтения Николая II
Подготовила Наталия Ольшанская

«Читал после чая», «Читал весь вечер», «Читал Аликс вслух», «Читал много», «Читал без конца» – наряду с государственными делами, семейными встречами, трапезами и прогулками чтение как неотъемлемая часть повседневной жизни регулярно упоминается в дневниковых записях Николая II.

Император использовал любую возможность для любимого занятия, всегда отмечал в своем дневнике, если для него не нашлось времени. Или же если вопреки занятости удавалось почитать не что-то, связанное с государственными делами, а для своего удовольствия («Вечером успел даже почитать для себя»). Многие дневниковые записи оканчиваются упоминанием о вечернем чтении или о новой книге.

«…Погулявши с Аликс, поехали проветриться в санях – на набережной было великое множество экипажей! Пили чай у Мама втроем; я читал вслух „Le roman du prince Eugene“^[4]». Сидели у себя вдвоем с 7 до 8 ч. Обедали вчетвером с Мишей. Вечер провели как всегда – я читал». Пятница, 6 января 1895 года

Николай II читает «Петербургские ведомости» в лиловом будуаре Александровского дворца в Царском Селе. Около 1902 года

Император читал часто и много, литературу самого разного рода: исторические книги, жизнеописания и монографии, духовную литературу, французскую и английскую художественную литературу в оригинале, произведения русской классики. Личная библиотека Николая II насчитывала более 15 тысяч экземпляров книг, непрерывно пополнялась новыми изданиями и имела свой экслибрис.

Заведующий императорской библиотекой тщательно следил за тем, чтобы в распоряжение императора поступали самые последние новинки литературного мира. Будь то исторический роман Мережковского «Александр I», актуальный европейский бестселлер или свежий детектив Гастона Леру, новые книги быстро и с увлечением прочитывались членами императорской семьи.

«…Долго гулял и работал с матросами у снежной башни, кот. сделалась громадною за мое отсутствие. После 6 час. занимался и окончил все лежавшее на письменном столе. Вечером начал вслух англ. книгу „The woman in a motor car“». Четверг, 18 февраля 1916 года

Чтение для себя или вслух в семейном кругу занимало особое место в жизни всей царской семьи. Особенное значение оно имело для императорской четы, предпочитавшей такое тихое времяпрепровождение пышной светской жизни, бывшей им в тягость. Николай с супругой читали друг другу наедине, читали детям, принцессы читали матери вслух: «Настенька читала мне Виктора Гюго „1793 год“», «Татьяна читала мне „Закат и пробуждение“», – отмечала в своих записях Александра Федоровна.

Сам Николай нечасто указывает в дневнике названия конкретных произведений, но императрица в своих записях упоминает чтение им в семейном кругу «Собаки Баскервилей» и «Дракулы», произведений Тургенева, Метерлинка, Дюма, Гоголя, Альфонса Доде, Лескова и Салтыкова-Щедрина. Из дневников же Александры Федоровны известно, что накануне последней для царской семьи Пасхи в Екатеринбурге Николай неоднократно читал вслух Библию: императрица упоминает Книгу Иова и 12 Евангелий.

Источник:

Дневники Николая II и императрицы Александры Федоровны. М., 2012.

II
Лекция Льва Лурье
Большой свет

Великая княгиня Ольга в мундире гусарского полка в окружении полковых дам. Петергоф. 1913 год

Большой свет – это прежде всего офицеры 16 гвардейских полков, расположенных в Петербурге: кавалеристы, пехотинцы, артиллеристы, саперы, военные моряки. Образцовые части всех родов войск Российской империи: лучшие солдаты и самые знатные офицеры страны.

В гвардии служили не для того, чтобы обогатиться – гвардейский офицер с трудом сводил концы с концами. Нужно было иметь двух, а то и трех лошадей, купленных за свой счет, и несколько видов формы для разных случаев. Кроме того, гвардейцы подчинялись огромному количеству светских ограничений. Так, в театре офицер не мог сидеть на недорогих местах – не дальше седьмого ряда партера или в ложе. Посещать он мог только два императорских театра – Мариинский и Михайловский. Если офицер заказывал вино (а это было всегда шампанское), то, выпивая даже один бокал, платил за целую бутылку. Он не торговался с извозчиками – там, где обыкновенный человек платил 15 копеек, гвардейцу приходилось отдавать рубль. Покупки он совершал только в определенных магазинах: сыр, фрукты и вина – в Елисеевском, меха – у Мертенса, драгоценности – у Фаберже, цветы он покупал у Эйлерса. Можно было поправить свое материальное положение, удачно женившись, но это не всегда получалось. Многие богатые купеческие дочки хотели бы выйти замуж за гусара, но это было совершенно невозможно – невесту должно было одобрить офицерское собрание полка и полковые дамы, то есть жены офицеров. Если невеста была не дворянкой, плохо говорила по-французски, стать полковой дамой она уже не могла.

Гвардейцы – члены закрытого клуба, в который входили и императоры, и великие князья, начинавшие жизнь со службы в гвардии. Гвардейцы были не просто знакомы с Романовыми, они были кадровым резервом империи – из их числа назначали министров, губернаторов, командующих армиями и округами.

Гвардия была социальным лифтом, служба в ней открывала возможности для карьерного роста. Однако она оставалась всегда чрезвычайно снобистским кругом, никак не пересекающимся с другими социальными группами русского общества. Собственно говоря, это и был правящий класс, от которого зависело все в стране. Мы со времен Ленина помним, что дореволюционной Россией правили помещики и капиталисты. Но это не так – капиталисты ничем не правили, потому что были в этом кругу чужими. И к московскому купечеству (а Москва была именно купеческим городом) Петербург относился с исключительным презрением: для людей Большого света у ситцевых королей было слишком много от мужиков.

Что же это были за люди? В пушкинское время Большой свет – это не только гусары, но Чаадаев, Катенин, сам Александр Сергеевич. То, что Николай I сказал про Лермонтова: «Собаке – собачья смерть», означает, что он Лермонтова знал лично и относился к нему плохо. Во времена Николая II все было совсем по-другому. Можно ли себе представить, что Николай II вызывает Чехова и говорит ему: «Антон Павлович, мой сын растет, не слышал «Каштанки». Почитайте ему, пожалуйста, это сочинение»? Или что Николай II говорит своей жене: «Вот, Александра Федоровна, молодая поэтесса Анна Ахматова. Она нам сейчас почитает свои стихи»? Это было абсолютно невозможно. Думаю, что из всех современных им русских писателей они знали только Аркадия Аверченко, да и то не лично.

Правила гвардейцев

1. Гвардейский офицер не может посещать никакие рестораны, кроме «Медведя», «Донона», «Кюба», «Эрнеста». Он посещает кондитерские «Верен» и «Рабон», пиво пьет у Лейнера, на углу Невского и Мойки.

2. Гвардеец бывает только в императорских театрах – Михайловском и Мариинском. Он должен занимать в партере места в первых семи рядах или быть абонирован в ложе.

3. Гвардеец не может появляться в обществе с простолюдинкой. Его спутница – обычно актриса, чаще всего балерина; светская дама – вдовушка или разведенная.

4. Приличный гвардейский офицер никогда не торгуется, нанимая извозчика. Он не спрашивает «Сколько?», а молча достает кошелек и не глядя сует извозчику в руку деньги.

5. «Кирасиры Его Величества не боятся вин количества» – гвардеец вне службы часто навеселе, но никогда не пьян.

6. Подарки прекрасным дамам покупают у Фаберже и Болина; часы – у Лонжина и Бурэ; вино, сыр и устрицы – у Елисеева; цветы – у Эйлерса; меха – у Мертенса; шоколад – у Жоржа Бормана.

7. На оскорбление гвардеец отвечает мгновенно. Дворянина вызывает на дуэль, простолюдина бьет смертным боем.

8. Гвардейскому офицеру нельзя жениться, не покинув полк, ни на крестьянке, ни на мещанке, ни даже на богатой купеческой дочке, а только на женщине дворянского происхождения.

9. Форму шьют у Норденштрема, фуражки и другие элементы форменной одежды заказывают у Фокина.

10. Гвардеец безоговорочно предан Богу, царю и Отечеству, в остальном философией и политикой не интересуется.

Людей Большого света интересуют в основном наряды, мода. Служба отнимает у них не очень много времени. Сезон начинается в октябре, с бала в Морском корпусе, и заканчивается в мае, когда на Красную горку справляют большинство свадеб. Потом все уезжают на Лазурный Берег или в свои имения. В Петербурге остаются только замшелые бюрократы, которые должны управлять министерствами. Гвардия выходит на Красносельские маневры, город пустеет.

К концу XIX века гвардейцы уже не напоминают блестящих офицеров времен декабристов, это приятные спортивные молодые люди, которые прекрасно говорят на иностранных языках, много чего в мире повидали. Много, но одно и то же: все были в Ницце и почти никто не был в Рио-де-Жанейро.

Они не общаются с интеллигенцией, они не общаются с купечеством, а с крестьянами разговаривают сверху вниз, как помещики: «Ну как, Фрол, что твои дети? А как моя крестница?» А Фрол, конечно, приспосабливается. Русский народ лукав, как мы знаем по «Хорю и Калинычу»^[5], и он говорит: «Барин, да вашими молитвами». Но в сарае у него стоят вилы и ждут своего часа.