Czytaj książkę: «Дневник невидимки»

Лев Кузьминский

Czcionka:

Иллюстрации Льва Кузьминского

* * *

КЛАСС: 10 Б

ШКОЛА: 1603

ГОД: 2023/2024

Неделя первая

Воскресенье, 3 сентября

Сегодня я была пятном. Птичий помет пролетел над улицей. Дома я отмыла плечо.

Невидимка должна быть аккуратной. Я не такая. Я пачкаюсь шоколадом и сажусь на окрашенные лавки. И думаю: вот везет видимым! Они могут ходить с зубной пастой на губах или с грязью под ногтями, как мой одноклассник Робкий Рома. Живут полной жизнью.

Я родилась 14 июня 2007 года. Знаю по рассказам родителей, что в тот момент акушерка закричала. Домой меня везли в такси. Там кричала уже я. Мама и папа пытались меня успокоить, гладили по голове, с трудом понимая, где она у меня. Разок даже уронили на пол. Водитель с ужасом посматривал в зеркало заднего вида, но мама и папа не были так уж напуганы. И со временем я узнала почему. Но пока лень об этом рассказывать.

Дома мама надела мне маечку и штанишки, повязала на лоб платочек. Памперс тоже надела. Родители не теряли меня благодаря одежде. На стене в коридоре висит фотография, где детская маечка выглядывает из коляски, а мама улыбается, глядя в ее сторону.

Приехала тучная тетка, которая должна была зарегистрировать новорожденную. Она была в шоке, быстро заполнила бумажки и убежала. Нет в документах пункта про невидимость – ну и прекрасно, бюрократическая машина пилила дальше в пропасть. Чиновники решили просто забыть о том, что я существую. У них была куча дел, мной никто не хотел заниматься.

Камка гуляет по столу, пока я это пишу. Я тронула ее за хвост. Все думаю ее напугать, но она не боится. Она смотрит мне в глаза, будто видит меня. Но даже если так, разве у нее узнаешь, какая я. Я знаю форму тела и головы – когда моюсь, они видны. Но цвета глаз, волос, кожи я до сих пор не знаю. И можно ли вообще говорить о цвете? Я много об этом думала, но так и не разобралась. Если бы какой-то ученый мной занялся, он, может, ответил бы на мои вопросы. Но всем все равно. Иногда просто поражает, насколько люди в нашем городе друг к другу безразличны. Только у нас с Камкой любовь. Полное имя у нее Недотыкомка, а фамилия Серая, почти как у нас. Так ее папа назвал.

Мы с Камкой зеваем. Расскажу еще про детский сад, и на сегодня всё. Но, дорогой дневник, обещаю, завтра вернусь к тебе снова. Не как всегда. Ну так вот, родители долго обсуждали, как представить меня детям и воспитательницам в саду. Было три варианта:

1. Сразу сказать, что я невидимая.

2. Попытаться это скрыть: надеть на меня маску, солнечные очки, длинные перчатки.

3. Вообще не отправлять меня никуда и разрешить играть целыми днями в планшет.

Третий вариант был мой. Мама попыталась нацепить на меня маску Маши из «Маши и Медведя» и напялить солнечные очки, но я сразу заплакала. В общем, решили не дурачить народ и представить меня, как есть – невидимой. Надели комбинезон, нарядную маечку и повязали яркий платочек на голову. Воспитательницы сначала удивлялись, а потом привыкли. Дети тоже. Они совсем быстро. Скорее я их стеснялась. Особенно когда воспитательницы нами не занимались и мы должны были играть на площадке. Мальчики вынимали биониклов. Роботы так умно болтали.

– Нет, огненная лука, ты плоиглаешь!

А в другой части площадки девочки занимались куклами. Девочки были такие красивые, аккуратные. А я что? Ничто. Если замолчу, меня и нет вовсе. Я ходила вокруг площадки. Думала, может, кто-то вспомнит обо мне и позовет играть. Но нет, им было все равно. У меня было то, что психолог потом назвал «социальная тревожность». Таких слов я не знала, но, сколько себя помню, жила в напряжении. В конце концов я уставала ходить кругами и садилась на скамейку. Я плакала, и невидимые слезы – бам-бам – капали на скамейку. «Кажется, будет дождь», – говорила Анна Юрьевна или Анастасия Ивановна.

На прогулках я стала снимать с себя одежду и спускала ленточку с головы. Не хотите меня видеть? Ну и пожалуйста! Бедные воспитательницы намучились, пытаясь меня найти. Чаще всего я сама сдавалась: подбегала к Анне Юрьевне или Анастасии Ивановне и кусала их за ноги. Ну легонечко. Они визжали, бедные, все равно. Анастасия Ивановна каждый раз говорила: «Меня сейчас удар хватит». Бедная Анастасия Ивановна! Сначала укус, а потом еще и удар!..

Хе-хе. Что-то шуточки пошли отстойные… пора спать. Дневник, ты тоже спи. Вспомнили далекое детсадовское прошлое; завтра расскажу о том, как живу сейчас.

Понедельник, 4 сентября

Мы с Камкой вчера не уснули – смотрели ютуберов. Иногда нам с Камкой кажется, что видеоблогеры наши друзья. Мы их с интересом слушаем, смеемся с ними, скучаем по ним, когда долго не видим. С обычными людьми все по-другому. Разве что с папой я дружу.

Я узнала школьное расписание и пошла на уроки. Я не обязана ходить туда вместе со всеми. У меня справочка: «Переведена на надомное обучение в связи с диагнозом генерализованное тревожное расстройство с социофобической симптоматикой». Школьные учителя занимаются со мной индивидуально. Им даже платят за это дополнительно. Но я могу посещать и общие занятия – скорее всего, меня не заметят.

Я надела свою невидимую рубашку, невидимые штаны. На ноги нацепила невидимые носочки. И обула невидимые ботинки. Легкие, почти бесшумные туфли. Чуть позже расскажу, откуда у меня все это добро.

Шла до школы я по газонам, там не слышно. Я стараюсь лишний раз не пугать прохожих. А в школе можно не прятаться: меня все знают. Я пролезла под турникетом у входа, прошла раздевалку и направилась по лестнице на третий этаж. Меня догнала Красотка Катя. У нее густые черные волосы. Она всегда носит белую рубашку, черную юбку. На шее у нее белое ожерелье, а в ушах серебряные сережки.

– Привет, Димка, – сказала она. – Как дела?

Димка – мое школьное прозвище. Им же буду пользоваться в дневнике, потому что не хочу лишний раз видеть свое имя.

– Нормально, – ответила я.

– Ничего не замечаешь? – спросила Красотка Катя.

Она выдвинула ногу вперед.

– Э-э-э, – сказала я.

– Я загорела! Я ездила к родителям в Сочи, весь день валялась на пляже.

– Круто.

– А ты ездила куда-нибудь? – спросила она. – Или сидела дома, книжки читала?

– Да.

– Тебе не было скучно?

Я бы могла многое ответить Красотке Кате. Что можно сидеть в комнате, плевать в стену и провести лето лучше, чем в Сочи. Что отдыхать ездят все подряд, потому что так принято. Но я ответила «да», или «ага», или что я там обычно отвечаю. За лето я отвыкла от общения и потому растерялась.

Мы поднялись к кабинету химии. У класса Красотку Катю встретили одноклассницы: две Лины Малины, в черных длинных платьях, и Малышка Маша, в розовых очках. Они стали обниматься и фотографироваться с Красоткой Катей. Потом выложили снимки в каналы в телеге. У Красотки Кати больше всего подписчиков. Да, я проверяю, сколько у них фолловеров, можешь меня осуждать, дневник. У Красотки Кати 253, у Лин Малин (Эвелины и Ангелины) по 50, у Малышки Маши 10, она пока не доросла до коллег, хотя контент тот же: фото и короткие видео друг с другом. Ради интереса посмотрела последний ролик на Катином канале: она снимает учителя, который что-то объясняет у доски. Потом переключает камеру на себя и подруг. У них скучающие лица. Все лайкают.

Я могла бы, как и приятельницы Красотки Кати, завидовать ее популярности. Но есть один момент: я невидимка. Я не могу снимать видео с собой. Я не красивая и не некрасивая. Я никакая. И я счастлива, что я никакая. Я рада быть вне этого унылого соревнования. Я могу ходить с любым лицом и козявками в носу, и никто этого не увидит.

Я зашла в класс и села за последнюю парту, скрипнув стулом. Сосед Робкий Рома поздоровался со мной. Он, кстати, назвал меня настоящим именем, не Димкой.

Робкий Рома напротив химических формул в тетради рисовал человечка с пистолетом. Как и другие мои одноклассники, он пользовался одной и той же тетрадью по всем предметам сразу.

Робкий Рома носил белые рубашки. На губах у него часто была зубная паста, а руки заляпаны синими чернилами.

Урок начался. Учительница по химии в малиновой кофте вошла в класс. Она оглядела собравшихся и сказала, что рада провести с нами еще один год.

– Я хотел бы быть как ты, – пробурчал Робкий Рома.

– Как я? – сказала я.

– Чтобы учителя меня не спрашивали. Чтобы парни не трогали, девочки не смотрели на меня…

Говоря это, он одним ногтем выковыривал грязь из-под другого.

Химичка уставилась на Робкого Рому.

– Рома! О чем шушукаемся, да еще и с привидениями? – спросила химичка. – Первый учебный день, а уже разговорчики. Рома, дорогой, а бери-ка сразу мелок, а?

Робкий Рома встал и направился к зеленой доске. Дурной Даня, парень с первой парты, слегка пнул Робкого Рому ногой. Класс засмеялся.

– Даня! – сказала химичка. – Ты следующий!

– Сами стойте у доски, Светлана Борисовна, – сказал Дурной Даня. – Вам за это платят!

Дурной Даня был красивый мальчик в серой толстовке и золотистых очках. Химичка поглядела на него так удивленно, как будто раньше ничего подобного не слышала. Как будто прошлый год вылетел у нее из головы. Класс опять засмеялся.

– Что ты сказал? – сказала она. – Даня, дорогой, а давай-ка сразу к директору, а?

Дурной Даня вынул из пенала ластик, обслюнявил со всех сторон и бросил химичке в лоб. Промазал, но дети все равно заржали. Если бы попал, их бы, наверно, постигла участь Анастасии Ивановны – удар. Химичка сделала вид, что ничего не заметила.

Робкий Рома ковырялся у доски. Тусклый мелок уныло скрипел. Химичка тоже повернулась к доске и сказала:

– Неверно! Неверно! Переписывай!

Робкий Рома стер написанное мокрой тряпкой. Доска стала сырой. Когда он стал писать снова, мелок едва проступал на мокрой поверхности. Потом химичка снова потребовала, чтобы Робкий Рома переписал. Робкий Рома опять вытер доску тряпкой, доска стала совсем мокрой, и, как Робкий Рома ни жал на мелок, он писал практически невидимо. Так прошел урок химии.

Ближе к концу занятия другой хамоватый мальчик – Страшный Серый – швырнул в химичку ручкой. На этот раз в яблочко. Светлана Борисовна схватилась за лоб и покраснела, как оксид железа. Класс замолк. Красотка Катя включила камеру.

– Так, а ну-ка быстро к директору! – заорала химичка. – Я еще год так работать не буду!

Но тут прозвенел звонок.

– Да пошла ты, дура старая, – сказал Страшный Серый, собрал портфель и выбежал из класса.

Все засмеялись. Кто-то еще кинул в химичку ручкой. Светлана Борисовна схватилась за голову.

– Звонок для учителя! – крикнула химичка. – Всем стоять!

Но дети уже выскочили из-за парт и направились к выходу. Красотка Катя, улыбаясь, снимала гнев химички на камеру. Я сидела тихо. Мне хотелось от стыда под землю провалиться. Робкий Рома тоже собрал портфель.

– Пока! – сказал мне Робкий Рома. – Эй, ты тут? Или ты…

Я промолчала. Робкий Рома пожал плечами и пошел к двери. Там его остановил Дурной Даня.

– Привет, – добродушно сказал Дурной Даня. Он всегда говорил милым спокойным голосом. – Пойдешь с нами в футбик?

– Нет, мне домой надо…

– Ты в прошлом году пропускал, давай теперь, отыграешься! – сказал Страшный Серый.

Робкий Рома почесал голову и пошел за ними.

Прошло пять минут. В классе из учеников осталась только я. Я хотела убедиться, что больше никого из них не услышу, никого не увижу, ни с кем не пересекусь, ни с кем случайно не соприкоснусь. Я встала со стула и направилась к выходу. Но тут услышала всхлип. Светлана Борисовна достала из кармана платочек. Она облокотилась на стол и плакала. Я застыла на месте. Не знаю, сколько она скулила. Казалось, вечность. Потом она ушла в комнатку, где лежали материалы для урока, и захлопнула дверь. Я шмыгнула из класса.

Я вернулась домой к Камке и папе. Папа заказал нам суши и мои любимые водоросли чука. Как же это было кстати! Камке мы насыпали корм «с лососем желе».

– Как все прошло? – спросил папа.

– Как обычно, – сказала я. – Пап, а мы съездим в Троицкое на выходных?

– Конечно, зайчик!

Я обмакнула водоросли в пряный соус и захрустела.

– Если хочешь, можешь кого-то из школы позвать, – сказал папа. – А то сами да сами.

Я подумала. С девочками я не дружила. Самый симпатичный в классе был Дурной Даня, но только внешне. Робкий Рома, с другой стороны… может, с ним еще пообщаться? Сегодня он впервые за несколько лет нарушил обет молчания. Вдруг он тоже смотрит ютуберов? Впрочем, что-то я сама много роликов смотрю.

Я недавно купила книжку «Жизнь в лесу» Генри Торо. Папа ее посоветовал. Там человек ушел от людей в лес. Книжка была интересная. Я читала весь вечер. Замечталась. Вот бы и мне так. Жила бы в лесу, пугала бы одиноких путников. Светила бы зажигалкой… блуждающие огни, все такое. Впрочем, я кое-что вспомнила, и мне стало грустно. Я закрыла книгу.

Пока я читала Торо, наступил вечер. И теперь пишу тебе, дорогой дневник. Спасибо за компанию. Пока я болтала с тобой, Камка заснула у меня на коленях. Я переберусь на кровать и постараюсь ее не разбудить. А тебе как, удобно на моем столике?

Вторник, 5 сентября

Люблю мой класс. Один урок в школе и два дня в шоке. Вчера вечером вспоминала, как рыдала химичка, и не могла уснуть.

Утром встала в двенадцать, проспав все уроки. Открыла ютуб. Новинка! «Топ-20 худших мультфильмов 2023 года… пока что» от моей любимой блогерки HariBDa_movies. Я нажала на видео, и послышался женский голос:

– Всем привет, с вами Харибда, и в этом видео мы обсудим топ-двадцать худших мультов текущего года. Конечно, сейчас только осень, но некоторые мульты уже успели нас разочаровать. Очень. Очень разочаровать. Да, я смотрю на тебя, «Гусеница Максим – четыре». Что ж, друзья, пройдемся по главным какашкам этого года, потому что вам нравится, когда я страдаю.

На экране появился рисунок Харибды – девушка с волосами в виде змей и зелеными щупальцами. Она была в фиолетовом купальнике. У нее во рту был другой рот, внутри него был еще один рот. Никто не знает, как на самом деле выглядит блогерка и как ее зовут, но всех вполне устраивает персонаж, от лица которого она вещает. Все три рта у аватара открываются и закрываются. В комментах часто пишут, что Харибда привлекательная.

– И сегодня у меня в гостях… мой лучший друг Сцыл! – сказала Харибда.

Появилось изображение другого блогера с рожками и копытами.

– О, привет-привет, Харибда! Спасибо, что позвала меня. Я волнуюсь, потому что момент очень ответственный.

– Безусловно, – сказала Харибда. – Часть этих «шедевров» в декабре войдет в мой топ-десять худших мультов года. Думаю, и ты в свой список возьмешь парочку.

– О, я уверен, что это видео будет полезно нам обоим! Мне уже не терпится начать.

– Я бы на твоем месте не торопилась. Потому что сегодня нас ждет боль, боль и еще раз боль. А пока мы не начали, дорогие зрители, не забудьте поставить лайк и сделать красную кнопку «Подписаться» серой!

Я услышала, как ко мне в дверь стучат.

– Привет! – сказал папа. – Храп затих, зато слышны механические голоса. Выходи, чай попьем!

Я поставила видео на паузу, взяла Камку и вышла на кухню.

– Какие планы на сегодня? – спросил папа. – Может, сходим в Тимирязевский парк?

– Ну, можно. А как твои тексты?

– Да ну, надоели, решил отложить.

– Ну и правильно.

Мой папа по образованию филолог. Работает фрилансером: он пишет статьи для нескольких платформ. Для одного сайта он пишет рецензии на книжки, для другого детские тексты, для третьего статьи про изобретения. У него порой заказывают тексты на самые неожиданные темы. Сложно уследить, да и не так интересно. О чем бы он ни писал, он сидит за ноутом с мрачным видом.

Недавно я заглянула в его компьютер. Папе нужно было написать свое мнение о книге, и он скопировал в онлайн-переводчик рецензию с французского сайта… ну да ладно. Он пишет неплохие, очень грамотные тексты – и прекрасно.

Мой папа вялый и не бреется. Но когда он заканчивает статью, то доволен собой и зачитывает нам с Камкой удачные фрагменты. У него часто смешно получается.

– В общем, у нас обоих упадок сил, – сказал папа, почесывая бороду. – Давай сядем на диаметр и доедем до парка.

Так мы и сделали. С платформы Гражданская вышли в Тимирязевский парк, в лесную, нецивильную его часть. Нам, фрикам, она в самый раз. А вот мама, когда гуляла с нами, сюда плохо вписывалась. В парке нам с папой больше всего нравилась деревянная спортивная площадка. На траве рядом с ней папа постелил покрывало.

– А ты сейчас тоже что-то пишешь? – спросил папа. – Куда-то пропали ручки и карандаши.

– Да, пишу.

– О чем?

– Не знаю. О том, что я сижу у себя в комнате.

– «Записки из подполья»?

– Похоже. Я, может, дам тебе почитать!

– Ого, интересно, давай.

– Ну, я пока не уверена. Вдруг я напишу там что-то очень уж личное? Не хочу ничего обещать заранее.

– Да не обязательно, – улыбнулся папа. – Мне есть что почитать.

– И потом, вряд ли кому-то интересно читать про мою жизнь.

– Нет, что ты! Сейчас вообще в моде так называемый автофикшн. Люди, которые не умеют придумывать сюжеты, пишут про свою скучную жизнь: как они ходят на работу, едят, говорят с родителями, переживают из-за отношений с парнями и девушками, которые почему-то всегда оказываются ужасными людьми… Мне на этой неделе, к сожалению, предстоит такой текст рецензировать.

Занятно. Тогда я в тренде, делаю «автофикшн». Даже интересно, что папа о нем скажет. О разных приемах, что я тут использую. И вообще. Я в первый раз пишу что-то такое, про жизнь. Раньше она мне не была интересна. Но теперь я веду дневник, и мне даже любопытно, что будет дальше.

Папа вынул из рюкзака диск фрисби. Когда я была маленькой, за тарелкой приходилось подпрыгивать. Сейчас я, кажется, была ростом чуть ниже папы, и мы играли на равных. Не считая того, что папа должен был дать пас в невидимые руки. Папа бросил диск в мою сторону. Он врезался в ветку клена надо мной, и с нее посыпались оранжевые листья. Я сняла их с головы, а потом подумала-подумала и плюхнулась в грязную траву. В лесу пачкаться можно.

Поиграв, мы вышли в цивильную часть. Там мы услышали звук пропеллера, и на нас вылетел дрон. Папа отшатнулся. Напротив нас стоял смуглый Давид Друид, мой бывший одноклассник. Друидом я его решила назвать, потому что он любил гулять по паркам, а еще он тучный и крупный, как лесной воин. А на самом деле он не Друид и даже не Давид, но какая разница. В контексте дневника важно одно – что мы встретились, и то не факт, что важно. Давид Друид вышел погулять со своей младшей сестрой Мириам и продвинутой игрушкой на пульте. Давид Друид нажал кнопочки, и дрон вернулся к нему.

– Здравствуйте, Алексей Анатольевич, – сказал Давид Друид. – А Димка с вами?

– С нами, – сказала я.

– О, Димка! Слушай, а заходи к нам в гости, – сказал он. – Мириам хочет с тобой поиграть. Да, Мириам?

– Да. Да, – сказала Мириам.

– Ну, спишемся еще, – сказал Давид Друид.

Он нажал кнопки на пульте, и дрон полетел в противоположную сторону.

Давид Друид был первым, с кем я подружилась в школе. Он единственный мной интересовался. Но мы не общались с тех пор, как он ушел в колледж. Я была бы рада продолжить знакомство.

Мы с папой дошли до ларька. Он заказал мне капучино, а себе зеленый чай. Его пучило от кофе, после кофеина он всю ночь не мог уснуть и бродил по квартире туда-сюда, к холодильнику и обратно. Зато мне кофе очень нравился: я, наоборот, успокаивалась, когда его пила. Чувствовала себя на подъеме, была готова сопротивляться мрачным мыслям. Пусть мой психотерапевт, девушка Александрина, и говорит, что кофе усиливает тревогу.

Мы поехали домой на трамвае. За окошком был яркий вечерний город. В такие минуты мир не казался мне враждебным, но это не помешало мне проехать зайчиком. Дома Камка, увидев нас, приветливо кашлянула и забралась мне на стол. Я решила пробный вариант ЕГЭ по русскому на 94 балла (папа проверил сочинения), пересмотрела любимое видео Харибды и теперь ложусь спать.

Среда, 6 сентября

Ночью мне снилась бабушка, причем видимая (но я не вспомню, как она выглядела). Мне снилось, что я уехала из города.

А потом я проснулась и двинула в школу.

Пришла на урок с Верой Рудольфовной, пятидесятилетней учительницей по литературе. По программе мы должны были обсуждать рассказ Осоргина «Пенсне».

– Что тебе больше всего понравилось в рассказе? – спросила она, глядя в компьютер.

– Он забавный. В центре рассказа пенсне – предмет, который мы сегодня редко встречаем, – ответила я. – От него так и веет стариной, как и от рассказа. Его, кажется, никто не читает и не обсуждает сейчас.

– А что в этом рассказе происходит?

– Человек пользуется пенсне.

– Ты прочла рассказ?

– Если честно, я не успела.

– Ну и о чем мы говорим тогда? У тебя на этот рассказ было целое лето. Чем ты занималась все это время?

– Читала. Но не про пенсне. Например, роман Кафки «Пропавший без вести».

Вера Рудольфовна оторвалась от компьютера и посмотрела в мою сторону.

– Ты читаешь Кафку? Вот это да.

– Да! А вам он нравится?

– Честно говоря, я не читала Кафку, – ответила Вера Рудольфовна. – Но, конечно, он великий писатель, знаменитый. Он заслуживает уважения, как и любой писатель, любой автор знаменитой, известной книги. А знаешь, кто мне в твоем возрасте нравился?

– Кто?

– Ну ладно, уломала ты меня, – сказала Вера Рудольфовна. – Поделюсь с тобой секретом. «Граф Монте-Кристо» моя страсть. Это и сейчас моя любимая книга. Ты читала?

– Нет.

– Да что же ты читаешь только непонятное? – возмутилась учительница. – Ты почитай то, что тебе по возрасту подходит!

– «Граф Монте-Кристо»… – повторила я. – Я понимаю, что исторические романы были популярны в Советском Союзе. Мой папа из поколения, которое их читало и перечитывало. Но приключенческая литература меня не цепляет. Я не хочу читать книги только ради сюжета. Может, посмотрю кино.

Учительница смотрела в мою сторону и качала головой:

– Кафку читает.

В столовой была гречка с сосисками. Я села за самый дальний стол. Ко мне подсел Робкий Рома.

– Привет! Смотрю – сначала в воздухе целая сосиска, а потом только кусок сосиски!

– Ага, это я ем потому что.

Робкий Рома отпил персикового компота.

– Я тут на днях прочел книжку Уэллса «Человек-невидимка». Ты ее знаешь? – спросил он, опустив глаза в тарелку. – И, если ты читала, похоже на твой опыт? Можешь не говорить, если тебе некомфортно.

– Хм. Я читала, но в детстве, – ответила я. – Уже и не помню. Я помню только, что там человека в бинты заворачивали.

– Да, он сам себя завернул.

– Хорошо, что мои родители до такого не додумались.

– Да. Да я вообще считаю, что быть невидимкой – это круто! Зачем стесняться этого? Многие только и мечтают о невидимости. В конце концов, это одна из супергеройских способностей – взять хотя бы «Суперсемейку»! Девочка-невидимка в этом мультике спасает мир.

– Угу.

– Я что-то не то сказал? – вздрогнул Робкий Рома.

– Нет-нет, все по полочкам разложил.

– Да, я просто не вижу твоего лица и не понимаю, что ты чувствуешь. Правда, я и на обычных людей не смотрю, когда разговариваю с ними. Больше себе под нос, – сказал он.

– Я тоже не смотрю людям в глаза. Но мне это сходит с рук.

– Ага! – согласился Робкий Рома.

Мимо нашего столика проходил Дурной Даня с подносом. Дурной Даня взял себе четыре куска хлеба и три сосиски.

– Привет, братан, – сказал Дурной Даня и свободной рукой ударил Робкого Рому по плечу.

Робкий Рома поморщился.

– Привет, – ответил Робкий Рома.

Когда Дурной Даня прошел дальше и сел за стол к Страшному Серому, Робкий Рома потрогал свое плечо.

– Болит? – спросила я.

– Ага, – сказал он. – Били вчера. У меня пятно на все плечо и ниже.

Я подумала, что это ужасно, и сказала:

– Почему ты не скажешь ребятам, чтобы они от тебя отстали?

– Я говорил. Но это не сработало.

– А твоя мама не видит, что с тобой происходит?

– Да всем все равно, – сказал он. – И потом, мои синяки под одеждой. На плечах, ногах. Мама их не видит.

– А ты не пробовал показаться маме?

– Нет! Ты что?

Столовая у нас была на втором этаже. Я вышла к лестнице. По ней, прыгая, спускалась Красотка Катя.

– Привет, Димка! – сказала она.

– Ты и моя кошка всегда меня видите, – сказала я. – Как ты меня находишь?

– Честно? Сильно пахнешь. Кислятиной. Как квашеная капуста. У меня травма с детства. Меня дедушка кормил капустой. Потом пукала – весь дом трясся! Собаки лаяли! – на всю лестницу голосила Красотка Катя.

– Ага, круто. Поняла, запах.

– Гуси ш-ш-ш! – продолжала она.

– Катя, а ты не попросишь Даню не драться? Мы и так знаем, что он самый сильный.

– Зачем? – спросила Красотка Катя.

– Ну, наш Рома весь в синяках ходит.

– Прям весь? Ты хорошо посмотрела? – улыбнулась Красотка Катя.

– Он сказал, что у него синяк на всё…

– Ладно, не говори, – отмахнулась она. – Поняла я все про вас. Мне вчера дедушка кино показал «Привидение». Оказывается, и у призраков бывает любовь.

– Кать, ну так ты поговоришь?

– Не знаю. Мне кажется, Роме это только на пользу. Ему пора повзрослеть. Мир не так добр, как ему кажется. Слабым тут не место. В армии будет опущенный ходить! Или он не планирует идти родину защищать?

– Окей, Катя, а если я куплю тебе конфеты? Попросишь Даню?

– Вот это другой разговор!

Мы вернулись в столовую и купили Красотке Кате ее любимые мармеладки в виде бутылок колы. Она сразу же открыла упаковку, достала одну конфету, зубами откупорила мармеладную крышку, а потом съела оставшуюся часть.

– Вкусняшечка, – сказала Красотка Катя, причмокивая изящными губками.

Со мной тоже поделилась.

Darmowy fragment się skończył.