Совсем близко к озеру, так, что розовая вода омывала ему ботинки, стоял Лука. Стоял и улыбался намного шире, чем от болезни.
– Отойди, е…ько! – завопил Шалый, вступая в воду рядом с ним.
А Лука вдруг схватил его за шею и толкнул назад. Бориска от гнева и хмеля ослеп, принялся размахивать своими мощными кулаками во все стороны.
Бориска большой, Бориска сильный, непомерно сильный, даже отправил когда-то человека в больницу с одного удара. Да только Лука бьет его по носу, и у того все лицо заливает кровью.
Шалый матерится, воет от боли, а Лука достает из кармана припасенный заранее сапожный ножик, протыкает Шалому бок, целясь в изувеченную пьянством печень, и тихо приговаривает:
– У меня Илюша хороший был.
Бориска трогает рану, совершенно не понимая, что это, с удивлением глядит на вытекающую из нее кровь, а потом теряет равновесие, падает в озеро лицом вниз, глотает горькую от меди воду, захлебывается и умирает.
Подоспели рабочие. Отец мальчика увидел, что Луку всего трясет, приобнял его легонько за плечи, разжал пальцы и отобрал нож, говоря при этом:
– Тише, тише, все хорошо.
Лука смотрит на него и по-прежнему жутко улыбается.
– Ты молодец, мужик, – продолжает отец ребенка. – Молодец. Не боись, если что, тебя тут никто не выдаст.
Он бросает окровавленный нож подальше в озеро и дает своим команду расходиться.
Закат наплывает на селение красным маревом. Закатом укутаны гористые склоны, рваные провалы, оставшиеся после добычи, и дома с окнами, лишенными зрения. Лука вытаскивает из своего жилища последний гроб, с самой дешевой и невзрачной обивкой. Другой-то гроб, получше да покрасивее, он днем еще Инне отдал – для того, чтобы его закопали пустым под именем Петра Радлова.
Лука приходит на берег, хватает остывшее тело Шалого за щиколотки и вытягивает из воды. Пытается уложить в простецкую домовину, но не может – больно тяжел Бориска, ноги с нижней частью туловища втиснуть удалось, а широкая грудь и голова болтаются снаружи. Лука так и оставляет мертвеца – переломанным пополам о борт.
Он спускается к берегу, усаживается на землю да глядит, как красное зарево растворяется в красной воде. Под сердцем у него пусто и тошно, а по бокам зрения пляшут искорки.
И пробуждается настырный внутренний голос, и издевательски смеется, спрашивая:
– Так что у тебя в глазах?
Лука отвечает вслух:
– Горсть черного песка, пепел с отвалов и мимолетные призраки прошлого.
Озеро расходится волнами, и от волн на зеркальной поверхности глаз бегают алые блики. И мельтешит что-то в тех бликах, беспокоится – да не понять, что именно.
На другом берегу высится страшный, искореженный остов мертвого завода. Луке чудится, что из оставшейся трубы валит дым.
Л. А., июль 2015 – июль 2018