Этнология через «ЧЁТ» и «НЕЧЁТ»: Великие Империи. Россия и Китай

Не ставя задачей рассказать о битве в целом, а славя-живописуя ее участников по нисхождению от Дмитрия Донского и Владимира Храброго до знатных иноков Троице-Сергиева монастыря Александра Пересвета и Родиона Осляби, «Задонщина» дает местами совершенно уникальный исторический материал, например, об участии рязанских и новгородских полков в сражении (он отметается большинством современных исследователей, как «ошибки автора», а стоило бы к нему присмотреться внимательней…); о времени битвы, в субботу на день Рождества Богородицы «с утра до полудня».

В то же время узкий круг обращения, неприемлемость языческих реминисценций христианскому читателю из средних слоев, делали неизбежными появление и других, обращенных к массовой аудитории произведений, выдающимся образцом которых стало «Сказание о Мамаевом побоище»; в оценке которого совпадают и пристрастия средневековых читателей и инвективы современных литературоведов.

«Сказанию» придавалось почти официальное значение, что выражалось включением его текста в летописания Москвы и Новгорода, и тем существенней те изменения в изображении битвы, которые совершает автор в отношении известной ему «Задонщины» – местами следуя ей дословно, например, в порядке перечисления погибшей на поле брани аристократии земель.

Резко нарастают мотивы христианского креационизма и промысла божия в описании событий; стирается вся языческая символика: Див, Щур и т.д.; непомерно разрастается соучастие церкви и Сергия Радонежского в подготовке похода; исчезает упоминание о рязанских и новгородских полках, на их место вписаны серпуховские и ростовские; принижена роль военачальников из знати удельной и земской (Владимир Храбрый, Тимофей Воронцов-Вельяминов) и завышено участие в битве знати великокняжеского «двора» (Михаил Бренок, Дмитрий Боброк-Волынец) – что много дает для оценки ситуации, когда писалось «Сказание», датировки его создания.

В то же время ряд «поновлений» Сказания обусловлены уже не политическими, а идеологическими мотивами; в частности, перенос дня сражения с субботы, когда оно произошло и о чем правильно информирует «Задонщина», на «святую пятку».

Р. Симонов объясняет это книжное поновление стремлением увязать дату боя с «Днем Венеры», единственно счастливым по всем версиям гадальных книг, начавших распространяться в Северо-Восточной Руси с 15 века, тем самым отодвигая и датировку создания «Сказания» вплоть до начала 16 в. Историк признает эту аргументацию совершенно неприемлемой: русская церковь не следовала, а боролась с гадальной литературой; и ориентировавшееся на нее государство, как и анонимный автор «Сказания», проявивший во многих других эпизодах благочестивое рвение скорее отшатнулись бы от подсказываемого пути.

Естественней выглядит другое: в старовеликорусском сознании сохранилось особое недоверие к «6 дню», по счету «мужскому» по оглашению «женскому», что говорит об его чрезвычайной, опасной мифологеме и предельной рискованности этого дня для всех занятий, почти полный запрет на них – это «НЕ-ДЕЛЯ» по старославянской терминологии 6 дня. С 15 века неприятие субботы усиливается борьбой с ересью «жидовствующих», восстанавливающих ветхозаветную обрядность и почитание «дня шаббат»; впрочем, и для самих жидовствующих битва в субботу, нарушающая предписания празднования была совершенно неприемлемой.

Поэтому перенос на пятницу был абсолютно естественным в рамках традиционных установок сознания, отнюдь не вследствие поголовной начитанности в «Рафлях», как это следует у г-на Р. Симонова. Но пятница, как «женски-нечетная» и «плохая», в которую запрещались многие женские работы даже с санкции Параскевы-Пятницы, через которую проступает облик древней Макоши, тоже представлялась не лучшим днем, в который оберегались «пятничным постом», хотя мужские работы не возбранялись – поэтому столь развитый мотив вопрошания к святым угодникам о заступничестве на протяжении всей битвы; как и мотив «победы в един час», ими подаренный и использованный русским войском.

По двоичной ориентации сознания на протяжении сражения, начавшемся в «3-м часу» (счет в «косых») и длившемся до «8», это либо «4-й», либо «8-й», при этом «8-й» как более высокая степень «двух» предпочтительнее, тем более в судьбоносной битве (кроме того, что он «четно-второй» в паре «счастливых часов» 4—8); и именно в «8-м часу» начинается атака Засадного полка отборной кованой рати – но именно «в 8-м», а не «в 8-мь»…

Русский книжник просто оскорбился бы, узнав о предположениях (даже с «расчетами») г-на Симонова, что святоотеческой победе помогла «поганая Венерка» (8-й час на Пятницу – Венерин по гадальным книгам). Даже крупнейшему специалисту по кампутистике следует внимательно читать исторический текст, содержащий проклятия на «… Перуна, и Соловата, и Макоша, и Раклея, и Гурса и великого пособника Бахметя» полностью, на уровне идеологических установок автора, отметающих его предположение.

Существенно и требует объяснения другое: автор и его средневековые читатели, немалое число из которых поднаторели в военном деле, как бы «не замечают» очевидных несуразностей в явленной картине боя; прямым противоречиям даже крохотному количеству фактологических деталей «Задонщины», тем более, что там они украшающий фон, но тем не менее естественны и логичны – здесь сам стержень государством канонизированного повествования, но тем не менее подозрительно неправдоподобны.

Сражение произошло до осеннего равноденствия, т.е. длительность дневного «косого часа» была даже несколько большей современного постоянного и, следуя строго тексту «Сказания», битва длилась более 6 часов в современном измерении; с момента выхода полков из лагеря в «1-м косом часу» даже более 8-ми, – что совершенно невероятно для сражений Средневековья. Несущий на себе 16—32 кг оборонительного и поступательного вооружения воин той поры мог выдержать не более 2-х часов боя, после чего обе армии солидарно прекращали сражение по предельной усталости бойцов – и автор Сказания это превосходно знает, отмечая, что «по 6-му часу» Дмитрий Донской, профессиональный воин-феодал, «дебел и чреват», оставляет после битвы, удалившись в рощу, где его, предельно обессилевшего находят после сражения «Сабур и Григорей Холопищев…, … отдыхающа под древом березою», т.е. и через 2—3 часа не восстановившего боеспособность… «Был же сам крепок и мужествен весьма, и телом велик и широк, и плечист и полный весьма, и тяжек собою очень…».

А непонятное затягивание начала сражения, хотя известно, что русские войска начали разворачиваться на поле еще в предрассветных сумерках, прикрываясь низовым туманом, который на равнинах держится после восхода солнца 30—40 минут, еще менее на возвышенности водораздела Непрядвы и Смолки, где становились русские полки…

А крайне малый срок на преследование противника, если полагаться на представленную «Сказанием» хронометрию битвы – известно, что русская погоня (по свидетельству «Сказания» на изнуренных боевых конях) гналась за Мамаем на протяжении 28 верст; за «2—3 часа», задаваемые текстом «Сказания» это совершенно невозможно…

Все эти неувязки исчезают, если признать, что никакого разноречия между «Задонщиной» и «Сказанием» в хронометрии битвы нет и «полдень» «Задонщины» соответствует «8 часам» «Сказания», т.е. в 14-м, и в начале 15 века наряду с заимствованной христианской хронометрией по 12 дневным и ночным косым часам (с 24-х часовыми сутками) существовала древнейшая национальная, основанная на 16-ричном делении дневного и ночного времени суток (т.е. 32 часовыми сутками). При этом, если «полдень» совпадал с «8-ю часами» – то к этому сроку в сакрализованной версии события должен был завершиться бой: «полдень» во всякий день осознавался «опасно-запретным» временем, когда бушует нечистая сила…

В этом случае длительность «косого часа» для сентября составляет 45—47 минут обычного, т.е. в современной хронометрии сражение началось около 7 час. 30 мин.; русские войска переходят в наступление около 11 часов, разгром и бегство татарского войска падает на 12 часов. Все сражение длится около 4,5 часов; для основной массы войск, Большого Полка, 2,5 часа; учитывая, что Засадный полк сражался 1 час и участвовал в преследовании; Запасный Полк 2 часа; Сторожевой и Передовой Полки погибли по концу 1 часа боя; Полк Правой Руки, все время находившийся на поле, активно сражался только в 1-м часу, отразив атаку «левого улана» татарского строя; и в последний час, когда около полудня он подрубил фланговой атакой последний боевой строй татар у Красного Холма, вызвав их общее бегство. При громадном количестве сражающихся войск и подобном распределении усилий столь длительное сражение уже возможно, хотя тоже сопряжено с предельными нагрузками на бойцов.

Так, громадная битва на Ворскле 12 августа 1399 года началась в середине «4 часа», а в «7 часов» русско-польско-литовско-немецкие полки Александра – Витовта были разгромлены Темир-Котлуем и Едигеем в христианской «12-часовой» хронометрии. Учитывая большую протяженность «косого часа» в августе, она длилась несколько больше 4 часов современной хронометрии.

16-часовая хронометрия полностью соответствует дуально-дополнительному мировоззрению; сопряжена с национальной системой мер и весов, как и со складывающимися основами национальной математики; и все вместе закладывают основы донаучной национальной космологии, мимо которой, увы, прошли авторы академического издания.

Впрочем, только ли мимо национально-великорусской? Не наталкивает ли устойчивая цепочка «12-ричная старовавилонская шкала градусного измерения пространства; 12-ричная шкала старовавилонских солнечных часов» к усмотрению обломков таковой в 16 спицах колеса колесницы бога солнца Сурьи (ж/м род), – как известно, хронометрия возникает из наблюдения закономерности в движении светил – и в картушке староголландского компаса с ее 32 делениями-румбами, но уже для протоиндоевропейцев. А здесь становятся к месту и наблюдения д-ра Д. Кнута над емкостями английской виноторговли 13 века…

Исторически очень давно прослеживается стремление увязать меры разных областей практики к некой универсальной системе хотя бы внешне-упорядоченным образом; это в частности выражает отчетливое системное единство мер пространства и мер времени древних цивилизаций. Соглашаясь с утверждением авторов «Древнерусской космологии», что это не означает складывание современного понятия «единство пространства-времени», можно только особым образом – не в сциентистских формах физикалистских построений. Двуликий Янус, знающий все начала, и все концы (и времени, и пространства) действительно пример иной – но единства…

Список использованной литературы

1. Мифы народов мира. Т. 1—2. М., БРЭ-Олимп, 1997.

2. Древнерусская космология. СПб., Алетейя, 2004.

3. Краткая энциклопедия славянской мифологии. М., Астрель, 2001.

4. Власова М. Русские суеверия. СПб., Азбука-классика, 2001.

5. Левкиевская Е. Мифы русского народа. М., Астрель, 2002.

6. Петрухин В. Мифы финно-угров. М., Транзиткнига, 2003.

7. Астрономия древних обществ. М., Наука, 2002.

8. Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексеев В. П. История первобытного общества. М., Высшая школа, 1974.

9. Большая Советская Энциклопедия. Т. 18. М., СЭ, 1974.

10. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., Наука, 1981.

11. Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., Наука, 1988.

12. Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. СПб., Академический проект,

2003.

13. История СССР / Под ред. Б. А. Рыбакова. М., Высшая школа, 1975.

14. Колесов В. В. История русского языка в рассказах. М., Просвещение, 1976.

15. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1—4. М., Прогресс, 1986.

16. Щапов А. П. Сочинения. Т. 1—2. СПб., 1906.

17. Бонч-Бруевич В. М. Избранные произведения. М., Госполитиздат, 1962.

18. Селешников С. И. История календаря и хронология. М., Наука, 1968.

19. Садовников Д. Н. Загадки русского народа. М., Современный писатель, 1995.

20. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. Т. 1—3. М., Гослитиздат, 1957.

21. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., Лабиринт, 2000.

22. Темкин Э. Н., Эрман В. Г. Мифы древней Индии. М., Гл. ред. восточ. лит., 1982.

23. Петрухин В. Мифы Древней Скандинавии. М., Астрель, 2001.

24. Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Т. 1—3. М., Терра, 1993.

25. Полушкин Л. П. Братья Орловы. М., Терра, 2003.

26. Ершов П. П. Сказка о коньке-горбунке. М., Детгиз, 1954.

27. Винер Н. Я – математик. М., Мир, 1967.

28. Энциклопедия элементарной математики. Т. 1—3. М., Гостехиздат, 1951.

29. Кнут Д. Искусство программирования для ЭВМ. Т. 2. М., Мир, 1977.

30. Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., Мысль, 1996.

31. Трубачев О. Н. Этногенез и культура древнейших славян. М., Наука, 2002.

32. Бьювэл Р., Джилберт Э. Секреты пирамид. М., Вече, 1996.

33. Бадигин К. По студеным морям. М., Географгиз, 1956.

34. Сериков М. Е. Голубиная книга. М., Алетейя, 2001.

35. Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., Прогресс, 1992.

36. Славянская мифология. М., Эллис Лак, 1995.

37. Шейнина Е. А. Энциклопедия символов. М., АСТ-Торсинг, 2001.

38. Даль В. Толковый словарь живаго великорусского языка. Т. 1—4. М., Олма-пресс, 2002.

39. Творогов О. В. Литература Древней Руси. М., Просвещение, 1981.

40. Древняя русская литература (Хрестоматия). М., Просвещение, 1980.

41. Татищев В. Н. История Российская. Т. 3. М., АСТ, 2003.

Нумерологические пролегомены к историко-этнологическому

Обращаясь к типологиям «чёта» и «не-чёта», можно заметить, безотносительно основательной проработки этнографического материала, что первый подразделяется на 2 группы:

– чистый «чёт» в восходящих степенях «2», в индоарийских материалах до 4-й (16), в индоевропейских до 5-й (32), в русских до 3-й (8);

– смешанный «чёт», представленный произведениями чётных чисел на нечётные:2*3=6; 2*2*3=12, и это кажется всё, находимое в этнографических материалах;

второй представлен двумя основными группами :

– смешанный «нечёт», как следствие произведения двух нечётных чисел: 3*3=9, 7*3=21;

– чистый «нечёт», демонстрируемый рядом простых чисел 1,3,5,7, 11,13, представленных в этнографических материалах.

Сложное место к указанной классификации занимают числовые комбинации, дошедшие до нас через нумерологические и символистические спекуляции нарождающихся арифметик, например получение «смешанной чётной» 10, как суммы 1+2+3+4 знаменитого пифагорейского тетрактиса – в то же время «геометрическое» оформление тетрактиса, как суммы 9 правильных треугольников, вложенных в объемлющий правильный треугольник при исходно свойственном греческой математике геометрическом подходе к объекту свидетельствует о базовом «смешанном нечёте» спекулятивного конструкта, так и о якобы подтверждении египетских источников данной спекуляции с их священной египетской эннеадой, если бы не скандинавские теогонии с 9 мирами Одина; историческое оформление индийской десятичной системы счисления добавлением к 9 цифрам 10-го «нуля» также свидетельствует об исходном «смешанном нечёте» к началу сциентистских спекуляций, в целом оставшихся за пределами этно-ориентиров, т.е. воспринятому от доарийского населения. Море безбрежного как бы открывают иные арифметические действия – но надо принимать во внимание, что ведущей социальной операцией исторически являлось деление, и в его самой простой форме «деления пополам», к возможности или невозможности которого на данном числовом континууме ориентировалось сознание, перейдя к абстракциям от деления туш топорами. Относительно просто просматривается ситуация с 14=7*2, это очевидное преобразование внешне занесённого «чистого нечёта» к чётным ориентирам воспринимающего социума – в данном случае амхарцев Эфиопии. Значительно сложнее ситуация с 13, астрономическое обоснование которого обнаружено у майя, и полностью отсутствует у индоевропейцев. Есть нумерологическое обоснование и даже практика у эллинов о божественной паре простых чисел: «счастливой 11» и «несчастливой 13», но знаменательно, что в массовом индоевропейском сознании отразилось только 2-е. Открытие феномена «парности» простых чисел представляется довольно поздним произведением эллинского интеллекта, и представляется, что символизм «13» вошёл туда ранее, изолированно и сторонним путём. К этому склоняет пифагорейский материал: так, вопреки скоропалительных штудий, свою систему чисел Пифагор начинает с 2; для него 1 только потенция к началу числового ряда, объясняемая чисто мифологически и антропологически: «одно ничего не рождает» и только «два» открывают бесконечный натуральный ряд (людей) /чисел. Это прямая проекция Гесиодовой «Теогонии» на натурфилософию – в сущности, он заявляет 1 как 2 в степени 0, как Хаос и Гею до Эроса и Урана; но и кроме того свидетельствует, что древнегреческое сознание в 6 в. д.н.э. сохраняло следы давнего исходного «чёта». Это стало основой средневековых квази-диалектических спекуляций о «чётности» числа 1…

Символисты и нумерологи в 99 случаях замалчивают этот материал, а в 1 приводят его как простительный курьёз, в то время как последний убедительно свидетельствует об историческом натурфилософском, а не эзотерическом характере учения Пифагора и ранних пифагорейцев. Но феномен 13-ти, так пугающий индоевропейцев, вплоть до исключения №13 из нумерации отелей и гостиниц, интересен, как свидетельство реальности «нечётных» установок сознания: изредка встречаются люди, которые с оглядкой признаются в привязанности к этому числу, доверию к его положительности и даже полагают его «счастливым» для себя – в средние века ими заинтересовалась бы инквизиция.

…Вот интересно, как подействует на их «числовые ориентации» известие о «счастливом 11»?…

Но столь же значимо такое же отторжение Дальневосточного региона Евразии от «4», чему подвержены Корея, Япония, Китай, Вьетнам вплоть до того, что в китайской письменности иероглиф «4» означает одновременно и «смерть»/«я-ты-он умер»…

Этнологическое и историческое

В каком отношении находится этнологическое к историческому?

– Оно его продукт?

– Или оно его основание?

Ценностные ориентации это производное от исторической эпохи – так гласит «материалистическое понимание истории»; ценностные ориентации оформляются как исходный пункт, источник к преобразованию истории: революция улиц начинается с революции в сознании – ремарка «идеализма»… Старый добрый вопрос схоластики: что первично, курица или яйцо?

…Но вот эпизод из кулуаров 2 Конгресса Коминтерна 1920 года: во время перерыва русские делегаты конгресса подошли к английским товарищам с вопросом – возможна ли социалистическая революция в Англии?

– Да, ЕСЛИ ЗА НЕЁ ПРОГОЛОСУЕТ ПАРЛАМЕНТ…

…Коммунисты-интернационалисты немедленно поняли, что одни из них Русские, а другие Англичане…

Давнее наблюдение над слушателями иностранного факультета академии генерального штаба им. Б. М.Шапошникова: наиболее легко адаптировались к условиям пребывания в Большой России – СССР, как ни странно, немцы, зачастую до того, что стремились сблизиться с русскими женщинами и остаться в СССР; из чехов и поляков именно вторые, те из них, кто вступал в бытовые отношения, раскрепостившись от догм «тысячелетия раздоров», обнаруживали вдруг прорвавшуюся симпатию ко всему русскому общежитию. Почти не сходились вьетнамцы – при большой искренней благодарности за помощь в отражении агрессии США, и последнее подтверждается исключительно доброжелательным отношением к русским туристам в Северном Вьетнаме. Необычны казались болгары: одни из них как бы оставляли свою национальность дома (…курица не птица, Болгария не заграница…), а другие, сдержанно немногословные, лишь после основательного срока как-то неожиданно проявляли свою симпатию. Но самой большой неожиданностью оказались венгры, без каких-либо следов изолирующей этнокультурной плёнки – надо же, из всех по 50-летней дистанции общения запомнилось только одно имя «Тибор» (предельно краткое из всех время знакомства: одна неделя, пересекались только по вечерам) – разговоры без этнографий, о своём у каждого, не было даже чувства языкового барьера…

В этом случае можно ссылаться на давние наблюдения – какую-то безъязыковую взаимную притягательность русских и венгров отмечал и Н.В.Гоголь; и русские офицеры 1849 года, только что подавившие у венгров их национальную революцию, и немедленно затем приглашавшие их в ресторациях за свои столы и поднимавшие тосты за русско-венгерскую боевую дружбу Александра Суворова и Александра Карачая – чувства присутствующих в залах «австрийских союзников» выразительно игнорировали, как бы предвидя предательство 1855 года. А и только ли в столетнем отстранении? Вспомните эпизод у М. Шолохова в «Тихом Доне» об умилительном братании донских казаков с пленённым после жестокой рубки венгерским гусаром. Последнее тем более интригует, что, отставляя в сторону мадьярскую агрессию 10—19 веков на «братские славянские народы» Центральной и Южной Европы, сама-то Первая Мировая война началась по поводу нападения Австро-Венгерской империи на «братское Сербское королевство».

…По стороннему наблюдению венгры, чехи, болгары, поляки как бы и не замечали друг друга, но если между чехами и поляками это был взаимный демонстративный холодок, то у венгров и болгар вежливое отсутствие интереса ко всем прочим.

Любопытно, что с такой же лёгкостью, как и с русскими, венгры устанавливаются взаимные межличностные контакты с немцами при том, что горячих угольков в истории их взаимоотношений более чем достаточно, начиная с венгерской экспансии в Центральную Европу 10 века и знаменитых битв у Мерзенбурга и на Лехе, и до освободительных войн Ракоци, Батори, Венгерской революции 1848—1849 годов – а вот как-то не наложилось, и, поучая молодого Б. Бюлова, маститый старик О. Бисмарк говорил: «Здесь, в долине Дуная, есть народ, который поднимается и падает вместе с нами…». Право, отношения северных немцев с южными и западными, пруссаков с австрийцами, баварцами, вестфальцами, куда как более ревнивы. Любопытно, что чехи вторгались на территорию Германии в последний раз в 1406—1419 годах, но тем не менее в Саксонии и в новое время помнили о «гуситских зверствах» – куда как близкие дурачества венгерских гусар и пандуров-кроатов Тридцатилетней, Семилетней, Австро-Прусских войн как-то бесследно выветрились из памяти…

– — – — – — – — – — —

Но естественно на фоне этой квази-академической разминки постоянно рисуется вопрос об этнокультурном взаимодействии великороссов с другими этносами, если в построение этнологического идентификатора выдвигается как неповторимая особенность «четность великорусского сознания», в отношении которой они заявляются несопоставимы ни с носителями славянской языковой семьи, ни даже с узким восточнославянским её отграничением, расхождение которых с великороссами по языку данными глоттохронологии утверждается уже с 6 в. При этом как-то не обращают внимание на обескураживающий смысл этого вывода компаративистики: выделение древнерусского языка из славянских произошло ранее или одновременно с оформлением Пражской археологической культурой, первой достоверной славянской культурой Центральной Европы, которую тщатся утвердить в качестве исходного пункта этногенеза славянских народов – но разделение русского и украинского языков произошло уже к 7 в. Следовало бы уточнить, что т.н. «украинский» язык только калька белорусского, т.к. в 14 веке этот регион был вторично заселён выходцами из славянских регионов Великого Княжества Литовского – старорусское население Приднепровья, «киевская русь», было истреблено в 13 веке. Данные глоттохронологии хорошо фиксируют разделение «восточнославянского языкового поля» на «украинский» и «белорусский» составляющие именно в 14 веке. При этом именно «украинцы» отпочковались и ушли из «белорусов». И, в сущности, нынешние кровавые дрязги только вскрывают этот давний раскол «руси» и «славянщины»…

…Вот удивительно, разделение русского и праславянского языков произошло в 6 веке, а появление русских на их нынешних территориях в европейской части России относят к… 10—11? Патриотически-безмозглые «антинорманисты» опускают их к «лехитскому» переселению (7 в.?), как-то не замечая, что «лехиты» не «русь», а «славяне», с которыми русский язык разошёлся по данным глоттохронологии в 6 веке (см. материалы Московскй школы компаративистики)…

Отойдём от столь далёкого сравнения, весьма важного, но что непосредственно не ранит, уже привыкли – посмотрим на то что рядом и саднит… Вот Николай Васильевич Гоголь. Как-то странно двоится он в обеих своих ипостасях, и как личность и как Великий Русский Писатель – именно Русский, все его замечательные повести и рассказы, играющие всеми бликами физиономий и картин Малороссии-Украины, написаны в оригинале на ПРЕКРАСНЕЙШЕМ ВЕЛИКОРУССКОМ ЯЗЫКЕ, и лишь после того переведены на «окраинную мову», да как переведены… Я не знаю более великих манифестов Российского Сознания, чем Тарасово Слово о Русском Товариществе и апофеоза Птице-Тройке в … «Мёртвых душах» (?) … Ими должны были открыться «Живые души» – и не случилось.

…И в то же время какая-то зыбкость, неустроенность; инаковость, идущая изнутри, к восторженно принимающему его русскому окружению, любому, принимающему его с распростёртыми объятиями, в которое он только пожелал войти – а уж зовут-то все…

Ригорист-апостол в идиомах своего творчества – но украл сюжет «Ревизора» у А.С.Пушкина, на чём надломились их отношения…

Православный до аскезы – но подвизается в салоне Зинаиды Волконской, вместе со Свечиной и Гурьевой-Нессельроде пламенеющей католицизмом, и визитирует не только в Москве, но и проездом в Париже и Риме – и так преуспел, что она доверительно сводит его с наставниками-иезуитами в Риме.

…Как же он любит Россию, Малороссию – но большую часть сознательной жизни проводит в Италии, а русское… Карикатуры в «Ревизоре», «Мёртвых душах», скрытые за великолепным комизмом?… Всё бы давно раскрылось, если бы вдруг не заслепляет мимоходным бликом какой-то вырвавшийся из канвы пронзительный до слёз серенький пейзажик, выхваченная физиономия, отлетевшее и подслушанное слово – и недостижимое ему: видит око, да душа неймёт; чего хочет, рвётся – и оставляет за стеклом увозящего тарантаса…

И относит его всё время в сторону, чего ищет у западников салона Волконской, во вкрадчивых беседах с иезуитами; устремляется как на утоляющий источник к святыням Палестины – и мучительный надрыв: это христианство НЕ МОЁ ПРАВОСЛАВИЕ, и то ли оно, что и РУССКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ? … И уже Аксаковы отвергают «Избранные места из переписки с друзьями» ригориста какого-то иного, не русского, православия, Православия от Торквемады и Лойолы – но ауто-да-фе состоялось: 2 часть «Мёртвых душ», то, что должно было стать «Живыми душами», летит в огонь. Что мы потеряли, «Братьев Карамазовых»? «Три страны света»? «Повести Белкина»? «Опавшие листья»?

…А в 20 веке, следуя своему чутью художника, или поднаторевшего в хамстве склочника, которому никто не свят, коли в рыло не даст, В. Солоухин насторожился на эту двойственность – повторяюсь: Великого РУССКОГО Классика – и на материалах польской линии в «Тарасе Бульбе» вскрывает его зыблющий подспудный полонизм, как следствие этнического – ведь полная фамилия Николая Васильевича Гоголя Гоголь-Яновский, и именно по польской этнической линии родословия были вписаны его предки в Дворянское Российской Империи Сословие…

…Ба, да это же отпрыск знаменитого даже на зломысленной Окраине своими «перелётами» гетмана Остапа/Евстафия Гоголя-Яновского, поразительного даже на фоне бесстыжей стаи искателей, мечущихся между Россией, Польшей, Крымом, Турцией, Швецией – всеми, кого подвигло заглянуть на эту европейскую Окраину.

…Не заглядывая в блудословия крутившихся на рубеже 16—17 веков меж трёх сторон Д. Вишневецкого, М. Глинского, Г. Сагайдачного припомним только ту пургу измен и перелётов с 1657 (год смерти Богдана-Зиновия Хмельницкого) по 1709 год (Полтавская битва).

Налицо вся без исключений галерея «украинского героизма»: И. Брюховецкий, Ю. Хмельницкий, И. Выговский, П. Тетеря, Д. Многогрешный, М. Ханенко, С. Куницкий, И. Богун, П. Дорошенко, И. Серко, И. Самойлович, И. Мазепа, К. Гордиенко… В списке присутствуют ВСЕ ГЕТМАНЫ обеих частей Украины 17 века, после смерти Богдана Хмельницкого метавшиеся на все 4 стороны, а если учесть и шведов Карла 10 и Карла 12…

И как же эту СОВЕРШЕННО НЕ РУССКУЮ, как с точки зрения Киевской, так и Московской Руси, неприкаянность слову и чести объясняет выдающийся бытописатель казачества и Запорожской сечи Д.И.Яворницкий на примере Ивана Серко «И по характеру, и по всем своим действиям Серко представлял собой тип истого запорожца. Он был храбр, отважен, страстен, не всегда постоянен, не всегда верен своим союзникам… он склонен был минутно увлечься новой мыслью, новым предприятием, чтобы потом отказаться от собственной затеи и перейти к совершенно противоположному решению. То он был на стороне московского царя, то на стороне польского короля, то он поддерживал Дорошенко (ставленник турок), то становился на сторону его врагов Суховия и Ханенко (ориентировались на Польшу), то выступал против последних двух и снова защищал Дорошенко, то помогал он русскому царю против турецкого султана, то шёл против царя заодно с султаном и крымским ханом. „Нужда закон змеиный“ – часто говорил Серко и, очевидно, действовал сообразно своей любимой пословице… Само собой разумеется, что переходы Серко от русского царя к польскому королю и обратно от польского короля к русскому царю нельзя смотреть как на измену одному и верность другому», т.к. запорожцы «хотя и признавали над собой протекцию русского царя», но «всё ещё считали себя людьми вольными и ни от кого не зависимыми, – людьми, которые считали за собой право решать вопросы о мире и розмире с соседними царствами и входить в сношения с близкими и дальними царями и властелинами»…

– М-да…

В русском языке есть лингвистически близкая и семантически совпадающая с ситуацией идиома «змея подколодная»…

Тут хохол Дмитро Янович замечательно проговорился о заветном: окраинная мечта пусть русский медведь вокруг нашего леска караулом ходит, но в лес не заходит, а нам, волкам, куда хотим – туда и бегаем…

А ведь самое занятное, Москва по условиям Первой Переяславской Рады 1654 года, подтверждённым статьями Второй Переяславской Рады 1674 года полностью выполнила первое из этих пожеланий: русские не только не имели право получать служебные наделы от казны на Украине, но и покупать их, что НЕ ВОЗБРАНЯЛОСЬ ВЫХОДЦАМ ИЗ ДРУГИХ СТРАН – абсолютно невозможным было признано ВТОРОЕ ПОЖЕЛАНИЕ, как совершенно немыслимое для любой государственной организации. Но и по нему вплоть до 1709 года Москва смотрела сквозь пальцы на самовольные полуконспиративные внешнеполитические связи Левобережных гетманов и почти афишируемую внешнеполитическую деятельность Запорожских кошевых атаманов, лишь осведомлявших об её результатах в том, что считали нужным. Но… даже стойкий в своём убеждении неизбежности русской ориентации Богдан Хмельницкий горько жаловался, когда Москва потребовала его разорвать отношения со шведским королём Карлом 11, с которым решила воевать: «…Крылья мои подрезаны…». Украинская старшина заняла почётное, нередко даже выдающееся положение среди русской знати: Пётр Дорошенко владел имением Ярополец под Москвой, женился третьим браком на Агафье Еропкиной (род Еропкиных по генеалогии имеет княжеское достоинство, как прямая отрасль смоленских Рюриковичей) и явился родоначальником той брачной круговерти, из которой возникла невеста А.С.Пушкина Наталья Николаевна Гончарова (—и тоже вильнувшая вторым браком в нечто польское, Ланское—); Иван Мазепа стал ПЕРВЫМ кавалером высшего русского ордена «Андрея Первозванного», по ходатайству Петра Великого получил диплом князя Священной Римской Империи от австрийского императора… Только в 1709 году после измены Ивана Мазепы (перед Полтавской битвой), и Константина Гордиенко (после Полтавской битвы) великий преобразователь решил, ХВАТИТ; но широкая внутренняя автономия Малороссии сохранялась до 1764 года (в полном объёме до 1734 года); и, в частности, неслыханно наживавшейся на свободном винокурении, которое было государственной монополией во всех прочих частях империи.