11
Этой ночью Рину не мучили кошмары. Граф не приходил к ней. Она спала так крепко, как не спала с первых дней пребывания в этом доме. Рина сладко потянулась под одеялом и сразу отметила радость, что разлилась в душе от хорошего крепкого сна, светлой головы и бодрости духа. Рина впервые почувствовала себя как прежде, и дом с его обитателями уже не так пугали её. Рина подумала, что сегодня она гордо справиться со всем, что принесёт ей новый день.
На завтрак она приплыла, мурча что-то под нос. Граф оторвался от книги и с интересом посмотрел на девушку. Рина лучезарно улыбнулась ему.
– Доброе утро, Виктор! Что ты читаешь?
– Рад видеть тебя такой… Выспавшейся.
Виктор прикрыл книгу, показывая обложку. Рине стало не по себе, утренняя радость начала испаряться.
– Почему ты это читаешь? – Рина тут же узнала почерк и надпись на обложке. Граф держал в руках дневник Циммера, только какую-то другую его часть, а не ту, что читала она сама. То, что граф так спокойно читал мрачные записи за завтраком, поразило Рину.
– А ты? – Улыбнулся граф, и внутри девушки всё похолодело от его взгляда.
– Я лишь хочу разобраться… Его дневники жуткие. Он сам…
– Да, всё верно, – Кивнул граф. – Его политика ужасала. Но ты предвзята, Рина. Воспринимаешь всё через призму женских эмоций. А где твой холодный ум учёного? Если бы мой предок не отбросил все эмоции, важная часть истории Сведённых Королевств была бы утрачена в пожаре повстанцев. Однако разум победил. Он спас книги от огня. И он вовсе не относился к этим или другим книгам, что хранились в архивах Циммера, как к книгам монстра и тирана. О нет, он видел в них историческую и общественную ценность.
Рина молча хлебнула кофе. Неужели Виктор только что отчитал её? Да ещё и поучать решил? Этого она не позволит никому вне Академии.
– Конечно, ты прав, – Улыбнулась ему Рина. – Прав, что мы, девушки, бываем чересчур эмоциональными. Такова наша женская природа.
– Как хорошо, что ты это понимаешь, – совершенно серьёзно ответил ей Виктор, и Рина на секунду задумалась, шутит он или нет. Но, кажется, Виктору было не до шуток.
Рина силилась сдерживать ухмылку, которая часто возникала, лишь только Алекс или другие парни начинали поучать её. В этот момент Рина думала о том, что она прочла больше книг, чем все они вместе взятые за всю свою жизнь, и уж точно не им было поучать девушку, чьи способности к анализу и усвоению информации оценил весь педагогический состав Академии. Конечно, все её знакомые парни не шли ни в какое сравнение с графом, что занимал особую должность в правительстве, являлся носителем силы и владел ценнейшим архивом. Граф был очень умён, ужасающе умён – и Рина понимала это. Однако даже ему она не позволила бы поучать себя, ставя тем самым ниже её достоинство. Девушка давала себе право на ошибку, равно как и не позволяла указывать другим на её ошибки.
– И в чём состоит твой исследовательский интерес, Виктор?
– Циммер описал кое-что… То, что пригодится мне в моих делах.
– Что?
– Любопытная, – ухмыльнулся Виктор.
– Это исследовательский интерес, ты ведь сам посоветовал мне, – парировала Рина.
Они замолчали. Девушка поняла, что ответа не дождётся, и вздохнула. Завтрак вышел не таким весёлым, как Рине хотелось, и она уже было загрустила, погружаясь в свои мысли, как вдруг Виктор произнёс:
– Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало грубо. Конечно, ты умная девушка. Одна из самых умных, что я знаю.
Рина решила, что ей послышалось. Но граф вновь говорил вполне серьёзно. Он заметил, как Рина чуть нахмурилась, затем скрывала насмешливую улыбку, а после чуть чаще задышала, явно злясь. Он понял, что забылся. На миг решил себя вести с ней так, как обычно ведёт себя со всеми вокруг, считая их ниже и глупее. И тут же утратил контроль. Рина удивляла его этими противоречиями, этими яркими и разрозненными откликами на любое его слово или действие. Знал бы Виктор, что Рина чувствует по отношению к нему то же самое, – удивился бы вдвойне.
«Всё ещё не верит», – отметил про себя граф и продолжил:
– А знаешь, что мы всё о работе да о книгах. Почему бы нам не поужинать сегодня в приятной атмосфере и не пообщаться на другие темы?
– Виктор, позволь уточнить. Это приглашение на свидание?
– Я мог бы прислать розы и лаконичную открытку с приглашением, но розы ты не любишь…
– Ладно. Я согласна. Можем сегодня в шесть. Я договорюсь, чтобы мой начальник отпустил меня пораньше, чтобы я успела сменить рабочую форму.
– Я думаю, что он отпустит. Особенно если ты сменишь рабочую форму на платье…
– Платье? Что ж, пожалуй, я прихватила с собой пару платьев. Какое-то точно подойдёт.
– Прекрасно. Договорились.
Они пили кофе в тишине. Каждый думал о своём и молча улыбался.
Рина не понимала своих чувств к графу. С одной стороны, её безумно мучили кошмары, его дом, его голод во взгляде. С другой, всё это – эти горячие кошмары на грани страсти, этот дом, этот жадный голодный взгляд притягивали, манили. Будили в ней что-то в глубине души томное и мрачное, при этом дикое. Работать, понятное дело, ей не хотелось совершенно. Вся мыслями она стремилась к шести часам, платью и золотым глазам.
Когда Рина спустилась в архив, граф со злостью, что удивила его самого, захлопнул дневник. Ему не нравилось всё: то, что он должен сделать, то, чем это всё обернётся, то, что он чувствует. Всё это было в тягость, но он не мог себе позволить прошлых ошибок. Граф устало потёр виски. Многое стояло на кону, у него не было права на ошибку.
Без двадцати шесть девушка стояла перед своим шкафом и напряжённо вздыхала, коря себя за то, что не взяла никаких праздничных вещей. Дома, торопливо закидывая вещи в сумку, она совершенно не планировала ходить на свидания или ещё как-либо отвлекаться от работы. В сумку полетели все имеющиеся джинсы, кофты и рубашки. Впрочем, она прихватила – видимо, автоматически, – юбку-карандаш и пару ярких блузок. Это случилось по старой памяти, ведь Рина, будучи в Академии, часто выступала с докладами, а на выступления нужно было одеваться строго, но красиво.
– Наряд для докладов точно не подойдёт, – вздыхала девушка, в третий раз перекладывая вещи с полку на полку, силясь придумать романтический образ.
Наконец она решила соединить строгую чёрную юбку с шёлковой аквамариновой ночнушкой, в которой ещё не успела поспать, так как забыла, что вообще взяла её с собой.
– Ну а что, так модно. Я видела… – хмыкнула Рина, смотрясь в зеркало.
Она заколола прядки сбоку, оставляя длинную волнистую копну лежать свободно, накрасила алым губы и капнула розовым маслом на запястья и шею. Осмотрела себя и довольно улыбнулась.
– Неплохо! Да я красавица!
Рина ещё повертелась перед зеркалом, рассматривая себя и свой наряд. За работой она уже и забыла, как любила прихорашиваться просто так, не для кого-то, а для себя. Но сейчас, когда она смотрела на свой наряд, то думала, что хотела бы понравиться Виктору. И что розы, подаренные им тогда, подошли бы по цвету к её ночнушке. Рина поддалась томительному наваждению, которое не проходило весь день, и решила отдаться этому предчувствию.
Рина надела туфли, что также прихватила в дополнение к «наряду для доклада», и кожанку. Посмотрела ещё раз в зеркало и отметила, как светятся её глаза, – не от силы, как у графа, но от чувств. И тут же слегка нахмурилась. Нехорошо бы, чтобы Виктор увидел её взгляд. Но она уже ничего не могла с собой поделать. Сегодня ей не хотелось сдерживаться и тем более думать.
Граф ждал её у входа в дом. Он стоял, чуть прислонившись к боку автомобиля. На нём были те же чёрная рубашка и штаны, волосы уложены, а глаза – светились. Граф окинул Рину взглядом и широко улыбнулся:
– Прекрасная.
Рина улыбнулась в ответ. Виктор открыл дверь перед ней. Значит, Виктор сам будет за рулём, и вечер они проведут только вдвоём, без стюартов.
Граф включил автопилот, и машина оторвалась от земли.
– Куда мы едем?
– Один ресторан неподалёку. Там подают вкусное вино и мясо. А ещё там безумно красиво – сама увидишь. Кстати, милая ночнушка.
Рина покраснела.
– Я обычно ношу её с брюками или юбкой. Чтобы разбавить строгий стиль…
– Да, я так и понял.
Рина смущённо опустила голову, а граф рассмеялся.
– Ну что ты, Рина. Ты прекрасна сегодня. Как и всегда.
Рина посмотрела в его глаза и увидела мужской довольный взгляд. «Да, я ему угодила», – отметила Рина про себя.
– Спасибо, Виктор. Кстати, я завершила работу с 15-ю стеллажами. Осталось совсем немного, и я…
– Рина, – граф мягко накрыл её руку своей ладонью, – Мы ведь не хотели говорить о работе сегодня.
– Точно, извини.
– Но раз уж заговорили… Знаешь, когда я уезжал, то ездил к Президенту.
– Да? – Рина знала о его положении, но всё же поразилась столь важному визиту. – И о чём вы говорили? Если это, конечно, не государственная тайна.
– Вообще-то государственная, – отвечал граф, не убирая руки. – После визита я посетил его архив. Да, президент тоже читает, хотя кажется, что ему некогда. Так вот, его архив в плачевном состоянии. Я посоветую тебя ему, как только ты закончишь с моим, конечно же.
Рина раскрыла рот от удивления:
– Виктор! Спасибо тебе!
Виктор сильнее сжал руку Рины:
– Если, конечно, ты не захочешь остаться со мной.
– Что ты имеешь в виду? – Рина осеклась. Граф не ответил.
Виктор приблизился к ней и мягко коснулся губами её губ. Рина замерла. Не этого ли она ждала так долго? Не этого ли желала? И вдруг девушка услышала этот голос. Тот голос, что сопротивлялся во снах, когда Виктор мучил её. Рина застыла и не отвечала на поцелуй. Граф нахмурился и оторвался от девушки.
– Виктор, я…Это было неожиданно.
Рина замолчала, и так в тишине они провели оставшуюся дорогу. Граф не убирал руки, но и ничего не сказал девушке. Авто приземлилось, автопилот отключился, вынуждая Виктора схватиться за руль и смотреть на дорогу.
– Прости, Рина, – наконец сказал граф. – Я поторопился.
Граф тихо злился. Он корил себя. И не понимал, почему девушка не поддаётся. Рина и сама не понимала, лишь чувствовала – нельзя. А почему – объяснить себе не могла.
Ресторан, у которого они приземлились, был выполнен в стиле загородного коттеджа со стеклянными видовыми стенами, и располагался на берегу озера. По бокам от входа горели огни факелов, освещающих осенние сумерки. Дверь перед Риной открыл хост, лицо которого скрывала плотная чёрная маска. Рина удивлённо поздоровалась с ним. Граф загородил хоста и сам подал девушке руку. Она вылезла, во все глаза оглядывая ресторан, подхватила графа под локоть, и они направились ко входу.
– Граф Дартер, – кивнул ему хост при входе, чьё лицо также скрывала маска. – Ваш столик готов.
Хост протянул графу чёрный ящик. Виктор открыл его и достал две чёрно-белые маски. Рина вновь удивилась.
– Я известный человек. Не хочу привлекать внимание, понимаешь?
Рина кивнула и надела маску. Хост открыл двери и повёл их за собой.
В ресторане царили полумрак, клубился дым курительных капсул. По бокам за столиками Рина видела множество пар – мужчины и женщины в роскошных нарядах. Лица некоторых были покрыты масками. Где-то плотная маска скрывала женское лицо, где-то мужское. Несколько пар с интересом обернулись на Рину и графа. Рина удивлённо водила взглядом и вдруг подумала, что граф скрывал не себя – граф скрывал её. Но тут же отогнала от себя эту мысль. Она решила, что все в этом дорогом ресторане и этих дорогих нарядах – известные люди Сведённых Королевств. Ей даже показалось, что она узнаёт среди масок людей, которых видела в газетах или по телевидению. Но наверняка не могла сказать – маски и дым плотно скрывали личности. Но больше всего Рину удивляло, что за некоторыми столиками женщин было больше, чем мужчин. И она вдруг задумалась, куда вообще привёз её граф и какая профессия была у этих женщин.
Хост провёл их по залу и вывел через дверь на улицу. За ней открывался вид на пристань. Рина восхищённо смотрела на деревянные мостки, что пронизывали всё озеро сеткой, и расположенные на них круглые крытые беседки со столиками по центру. Внутри каждой горел огонёк свечи. Всё озеро было освещено сотнями светлячков, на берегу тихонько играли музыканты – тоже в чёрных масках, в воздухе разливались запахи жареного мяса и вина. Рина довольно вздохнула.
– Нравится? – спросил граф, когда хост повёл их по мосткам к беседке.
– Да!
Рина шла и глядела на чёрную озёрную гладь. Она вдыхала озёрный воздух и ловила пальцами светлячков. Граф чуть придерживал её за талию, переживая, что девушка свалится в воду из-за каблуков, хотя Рина шла вполне уверенно по довольно широкому мосту.
Они расположились в беседке, хост удалился, и тут же услужливый официант, выплывший неизвестно откуда, чьё лицо скрывала полумаска, налил им в бокалы вино. Граф кивнул ему, и официант удалился, ничего не сказав. Рина с лёгким удивлением наблюдала за его действиями, а после водила головой по сторонам, оглядывая озарённое светлячками озеро, туманную пелену осеннего вечера, застилавшую водную гладь, слушала треск сверчков, сливающийся с музыкой. Граф не сводил с девушки глаз.
В левом краю беседки вспыхнул огонь, заполняя собой большую стеклянную колбу. Рина в темноте даже не заметила обогреватель. По беседке разлился свет огня и тепло. Девушка сбросила куртку и сняла маску. Граф положил рядом свою.
– Не простудись, – граф скользнул взглядом по оголённым плечам и декольте.
Рина смущённо улыбнулась ему и сделала глоток вина. Оно было терпким, Рина почти сразу почувствовала тепло и негу, разливающиеся внутри.
– Я, кажется, тебя ещё такой не видел.
– Какой?
– Смущённой. Расслабленной. Нежной.
Голова Рины закружилась. Граф наслаждался тем, как она реагирует на его слова.
– А я не видела тебя таким спокойным.
– Вот как? – граф чуть удивился.
– Да. Обычно ты всё время напряжённо думаешь. Чуть хмуришься. Иногда злишься. Сегодня ты другой.
– Что ж, получается, сегодня мы впервые видим друг друга без масок.
– Какая ирония.
Они оба выпили. И вновь стали говорить, как тогда, когда катались на лошадях в лесу, как тогда, когда Рину ещё не мучили кошмары, и она лишь очарованно знакомилась с графом и его домом. Мимолётно Рина вздохнула, подумав, что многое поменялось, хотя внешне не изменилось ничего. Официант также молча принёс тарелки с мясом и закусками и удалился. Рина проглотила кусочек нежного мяса.
– Нравится? – граф наблюдал за девушкой и лишь делал вид, что ел.
Рина довольно промурлыкала в ответ и съела ещё.
– Это телятина. Они сами выращивают. Неподалёку есть ферма.
Рине было так сладко от вина и беседы, оттого она столь резче ощутила холодное чувство, подступившее к горлу. Рина подумала об Алексе, что работает на ферме. Она часто приходила к нему на работу и гладила молодых телят. Рина любила животных, ей было жалко малышей на ферме, однако ещё больше Рина жалела простых людей, что остались бы без работы и голодали, не будь этой фермы в их Провинции. Рина тут же вспомнила детские добрые глаза телят, что ласкались к ней, но решила отогнать от себя эти мысли и не портить вечер. И почему ей всегда лезут в голову тревожные мысли? Тем более в столь прекрасные моменты. И потом, мало ли ещё ферм в округе? Почему она вдруг решила, что речь идёт про ферму Алекса? Рина, наконец, расслабилась, но больше есть не стала.
Граф продолжал вести беседу с ней как ни в чём не бывало, будто и не заметил этого лёгкого замешательства девушки. Но конечно же он заметил. Конечно же он знал, что Алекс работает на ферме. Зачем он ей это сказал? Граф и сам не до конца понимал. Возможно, ему просто нравилось смотреть, как его слова заставляют меняться лицо девушки. А Рина, осмелев от вина, решила спросить:
– Ты сказал, что я могу остаться. Что ты имел в виду?
Виктор молча смотрел на неё. Затем сказал прямо:
– Именно это я и имел в виду. Если ты хочешь, то можешь остаться. Со мной.
– Но Виктор, я не понимаю. Мы ведь… Мы же с тобой…
– Я просто не люблю торопить события, понимаешь? Я наслаждаюсь каждым мигом с тобой. Не важно, чем именно мы занимаемся. Мне с тобой хорошо. Поэтому я бы хотел, чтобы ты осталась.
Рина не знала, что ответить. Всё это казалось ей странным и манящим одновременно. Чтобы сам граф, советник президента и обладатель силы, предложил ей, простой девушке из Провинции, жить вместе с ним? Рина не понимала, радоваться ей, смеяться или плакать. Или всё вместе.
– Это так неожиданно…
– Не торопись с ответом, – прервал её граф. – Просто подумай. А пока можем выпить ещё.
Они продолжили пить. Граф, к радости девушки, сменил тему и говорил о своём студенчестве, затем вновь рассказывал забавные истории из дипломатических поездок, которых, как оказалось, в запасе у графа было бесконечное количество. Девушка чувствовала, как млеет перед графом, смущается и теряет уверенность. Как тает перед ним, словно свеча, а он лепит из её воска всё, что ему вздумается. Граф и сам ощущал, как растёт его влияние над девушкой, и глубоко внутри радовался.
Появился официант, и Рина подумала, что он принёс ещё вина. Вместо этого он положил перед графом коробочку, обитую чёрным бархатом. Граф, глядя на Рину, взял коробочку и протянул её девушке.
– Небольшой подарок. Открой.
Рина чуть задыхалась от волнения. Она открыла коробочку и увидела подвеску. Та переливалась под языками пламени. В центре подвески блестел маленький голубой камушек.
– Сапфир, – сказал граф, наблюдая за девушкой с довольной улыбкой.
Рина удивлённо улыбнулась. Никто ещё не дарил ей драгоценностей. Вообще о таких щедрых мужских жестах она читала только в книгах. Разумеется в тех, что стояли на самых дальних полках Академии. Это настолько поразило девушку, выросшую в нищете, но мечтавшую о благородном принце из книг, что Рина не выдержала и расплакалась. Всё это происходило с ней, по-настоящему. Виктор был в её жизни, совсем реальный, и сейчас он, с непередаваемым выражением лица, бросился успокаивать её и покрывать лицо поцелуями.
– Спасибо, – шептала Рина, тая под горячими губами графа.
Подвеска вывалилась из дрожащих рук девушки и упала на тёмный пол. Рина потянулась за ней, освобождаясь из объятий графа. Тревога новой волной поразила девушку, когда она увидела, как поблёскивает камушек на тёмном полу беседки. Рина вспомнила серёжку, что нашла под кроватью. Граф решил, что девушка перебрала с выпивкой, потому так застыла под столом. Он помог ей поднять подвеску и подняться самой.
Рина чуть отстранилась от него, не в силах удержать холодные волны ужаса, разливавшиеся по телу. Она испугалась, что граф увидит перемену в ней, и произойдёт что-то плохое. Потому Рина встала и сказала:
– Виктор, кажется, нам пора. Спасибо за вечер. Но я так устала. Извини, лучше нам поехать. И, кажется, я выпила слишком много.
– Конечно, – чуть разочарованно проговорил Виктор, подхватывая Рину за талию. – Я сам виноват. Надо было лучше кормить тебя.
Рина старалась не поднимать глаз на него, надеясь, что граф ничего не заподозрит. Впрочем, если и заподозрит, то что? Рина и сама не осознавала причины паники, возникшей в её сознании и захватившей тело. Однако всё внутри неё кричало о какой-то опасности, нависшей над девушкой.
Граф набросил на неё куртку, оставил деньги и повёл девушку к выходу, не снимая рук с талии.
Когда они проходили через ресторан к машине, дым почти полностью покрывал пространство. Рина не видела лиц и тел. Лишь кое-где сквозь туман выглядывали светящиеся магией глаза. Жёлтые, зелёные, голубые – Рине казалось, что из тумана на неё смотрят звери и жаждут её крови. От наваждения и накрывающей её паники Рина отключилась, лишь только граф опустил её на сиденье. Эти глаза ещё долго преследовали её в забытьи. Они загорелись снопом ярких огоньков, а затем резко погасли. И вдруг в туманной тьме вспыхнули два золотых огня и полетели прямо на девушку. Рина закричала, чувствуя, как граф набрасывается на неё, как волк на ягнёнка, а затем всё вокруг погасло.
12
Рина открыла глаза. Голова раскалывалась, шея болела. За окном срывался дождь со снегом, скрывая свет.
«Ну вот, я проспала работу…» – подумала Рина, поднимаясь с кровати. Ледяная вода кое-как привела чугунную голову в порядок, заставляя девушку подумать о том, как она всё-таки оказалась в своей кровати. Да ещё и в одной ночнушке. Это произошло явно не на её собственных ногах. Туфли и юбка очутились прямо в шкафу, волосы оказались заботливо расплетены, а помада стёрта. Но последнему явно способствовали поцелуи Виктора. Рина зажмурила глаза от стыда. За себя, за вчерашний вечер. За то, что выпила слишком много и вела себя слишком откровенно. А о собственных слезах и подарке графа, который лежал прямо на столе, ей и вовсе не хотелось думать. Она направилась в ванную приводить себя в чувства.
Наспех одевшись в чёрные джинсы и топ и раскидав чуть влажные волосы, Рина выскочила в коридор. Дом стоял тихо, осенний мрачный день легко тянулся за окном. Рина направилась прямиком в архив.
Однако в столовой она застала графа. Мельком поздоровавшись, она побежала к чуланчику.
– Как себя чувствуешь?
– Нормально, – бросила ему Рина, открывая дверь.
Граф остановил её, стремительно перейдя столовую.
– Постой, куда ты?
– Работать. Прости, Виктор, я проспала.
– Тебе нужно поесть.
Видимо, лицо девушки скривилось, и граф поспешно добавил:
– Хотя бы выпей травяной настой. Он поможет.
Рина медленно кивнула и прошла к столу, ругая себя за спешные движения. Пожалуй, не стоило так торопиться, тем более что она уже и так опоздала.
Граф протянул ей чашку, пахнущую мятой, чабрецом и ромашкой. Рина сделала маленький глоток. Напиток согрел, а мята сняла головную боль.
– Прости меня, – сказала Рина. – Я вчера…
– По-моему, мы вчера прекрасно провели время, – вновь перебил её граф. Девушка подумала, что ему нравилось её перебивать. – По крайней мере я получил удовольствие.
Рина пила и думала. И от чего же он получил удовольствие? От вида пьяной девушки на своих руках? Или, может, когда нёс её до кровати, а затем раздевал и укладывал? Может, ему больше нравятся девушки без сознания? Рина тут же одёрнула себя. «И что за пессимистичные мысли лезут в мою похмельную голову?»
– Пожалуй, тебе не стоит работать сегодня, – ответил граф, смотря на девушку, что хмурилась и с трудом глотала настой.
– Я в порядке, – сказала Рина. – Я могу работать в любом состоянии.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Виктор, – Ну хорошо. А что, если я переживаю за книги? Только представь, что будет со мной, когда ты вырубишься и уронишь часть драгоценных текстов на пол? Или, чего хуже, уснёшь прямо на томах Лукреция Пятого?
Рина посмотрела в лукавые глаза графа и слегка рассмеялась. Но даже на это её голова отозвалась ударами молотка.
– Нет, я не могу так поступить с великим классиком.
– Вот именно. Потому пей и возвращайся в кровать.
– Кстати, Виктор. Спасибо, что донёс меня до кровати.
– Да, об этом… Было непросто.
– Что? – девушка чуть не захлебнулась отваром. – Это ещё почему?
– Понимаешь, ты мне мешала, – смешинки в глазах Виктора разгорались всё сильнее, зажигая золото внутри.
– И каким это образом я тебе мешала? – повысила голос Рина.
– Как бы это помягче сказать… Ты упиралась, молила, чтобы мы продолжили пить где-то ещё, твердила о каком-то кабаке… А потом и вовсе лезла ко мне целоваться и даже кусала.
– Что? – только и произнесла ошарашенная Рина, лицо которой напоминало помидор.
– Было непросто тебя усмирить. Но я справился.
– Виктор!
Граф уже откровенно смеялся над девушкой, а та лишь смущённо опустила голову.
– Я ничего из этого не помню… Да ничего и не было! – догадалась девушка, глядя, как граф уже не сдерживает смех.
– Ну, если тебе будет легче думать, что не было…
– Перестань! – прыснула Рина и слегка толкнула его в плечо.
Виктор перехватил её руку и поднёс к губам.
– Ты совсем ничего не помнишь, Рина?
Девушка спешно убрала руку и опустила взгляд.
– Помню. Знаешь, ты прав. Мне всё ещё нехорошо. Пойду прилягу.
И вышла, не дожидаясь ответа. Граф потянулся, довольно улыбаясь, провожая девушку взглядом. И выпил глоток алого напитка из своей чашки. В столовую вошёл Кристиан. Он хмуро подобрал тарелки с нетронутым завтраком.
– Чего такой хмурый, Золушка? – спросил Виктор, всё ещё улыбаясь.
– Не разделяю твоего веселья, Дартер, – процедил стюарт.
– Крис, скажи, тебе что, нравится наша Рина?
– Не так, как тебе, – Кристиан резко опустил тарелки, а граф перестал улыбаться. – Я помню, для чего она здесь. А вот ты, похоже, нет.
– Я помню это лучше тебя, – Виктор смотрел на него, не двигаясь и не поднимаясь с места. Но Крис, что стоял над графом, вдруг почувствовал от этого взгляда себя меньше и ниже, а внутри у него похолодело. – И я сделаю всё, что потребуется. А ещё, как ты помнишь, девушка должна сама пойти со мной. По собственному желанию.
– Помню, – слабым голосом ответил Кристиан. – Прости.
– От тебя сейчас требуется убирать посуду. Скажи спасибо, что я вообще разрешил тебе вернуться в дом. А теперь иди.
Кристиан подобрал тарелки и медленно пошёл в кухню.
– Кстати, – лениво протянул граф, растягиваясь на стуле, – На конюшне давно не убирали. Займись этим.
Крис очень постарался не хлопнуть дверью и не разбить тарелки. Когда дверь за стюартом закрылась, граф погрузился в долгое и глубокое раздумье.
Рина валялась в кровати, не в силах встать. Отвар снял все последствия похмелья, однако девушка никак не могла собраться. Давно она вот так не валялась в кровати. В Провинции, где нужно постоянно работать, это было роскошью. Девушка могла позволить себе просто лежать лишь, когда училась в Академии, да и там – с учебником в руках. Так что Рина просто лежала и наслаждалась своей новой ролью.
Рина потягивалась, рука наткнулась на Ори, что покоился под подушкой. Она взяла одноглазого медвежонка в руки и задумчиво повертела его. Как там Бетти? А мама? Рина всё реже думала о них в последнее время, и всё чаще в её голове вертелись мысли о лорде. Нет, она не планировала этого. Девушка нахмурилась. Хотя и похмельная, но её голова вновь стала соображать. Рина стала ругать себя за то, что забыла, зачем приехала в его дом.
Она потянулась к дневникам Циммера. Рина изучила уже больше половины, но знаний от этого у неё не прибавилось. Записи становились всё длиннее и несвязнее. Судя по заметкам, Рина держала в руках ранние годы Циммера, лишь те, когда он вынашивал идею о геноциде, когда только строил свою – если её можно так назвать – теорию о противоестественности магии и магов. «Должно быть, у графа вторая часть, где описан пик деятельности”, – подумала девушка, листая страницы. Слова вновь поражали её своим несочетаемым сочетанием несвязности и логичности.
«Когда тьма касается человеческого существа, то высвобождаются все его низменные пороки. Он, сам того не ведая, живёт, движем ими. Но хуже всего то, что равно как тьма порождает тьму, так и тьма требует большей тьмы. Носители магии практикуют страшные, жуткие, не достойные светлого человеческого существа, обряды. Они совершают поступки, которые выпускают тьму – через боль, страх, смерть.
Отец говорил, что победить тьму можно светом. Я так не думаю. Победить тьму может лишь большая тьма. А когда тьмы будет так много, что она заполонит собой всё вокруг… Вот только тогда сквозь неё и пробьётся слабый лучик света. Но и того будет достаточно, чтобы человек смог пойти на свет – к порядку и гармонии».
Рина вздохнула. Красиво и бессмысленно, как, впрочем, и все остальные отрывки. Словно читаешь графомана, что лишь хочет подражать философам, чтобы оправдать свои кровожадные поступки. Как ни странно, но девушка уже привыкла к слогу Циммера, и в какой-то момент он просто навеял на неё сон. Рина отложила записи и закрыла глаза.
Рина лежала, обнажённая. Ноги и руки раскинуты в сторону, и она не могла пошевелить ими. Словно распятая, она ощущала ужас и стыд, подкатывающие к горлу. И знала, что сейчас появится он.
Так и случилось – Виктор навис над ней, и горячее дыхание хищника ударило в её щёку. Она тщетно пыталась пошевелиться, оттолкнуть, отодвинуться, отползти. Тело её не слушалось. Виктор склонился над шеей и припал к горлу, открыв рот. Но опять не кусал, а лизнул горячим, мокрым языком. Он опускался ниже и ниже, впиваясь в тело девушки поцелуями. А затем тронул губами между ног. Он припал к ней языком, облизывал, всасывал клитор. Рина изогнулась, по ногам до пяток проползло электричество, ударив током наслаждения. Граф пытал её бесконечно долго, и Рине казалось, что жизненные силы уходят из неё, вслед за волнами экстаза. Она не могла пошевелиться, лишь ждала, когда всё закончится, но одновременно с тем и не хотела этого. Граф не останавливался, а лишь грубее и жёстче впивался ртом в девушку. Рина хотела кричать, но выдавала лишь хриплые стоны. И вновь ощущения во сне были столь яркими и подлинными, что девушка теряла нить реальности, которая могла бы смахнуть наваждение. Граф погружался в неё, забирая силы и даря наслаждение. Рина силилась проснуться.
– Нет, – услышала Рина свой шёпот.
Её сознание – вяло, нехотя, сквозь сладкую муку, – но сопротивлялось. И граф услышал её. На миг замер и оторвался от девушки. Рина не видела его лица, но всей кожей, всем нутром чувствовала его голодный взгляд. Виктор обволакивал её, она чувствовала его в себе, под кожей, в душе и в сознании. Он весь проник в неё – в её тело и разум.
Вдруг сквозь негу отвращения Рина увидела лучик света. Она вся потянулась к нему, и он заговорил с ней. Рина услышала свой собственный голос, который призывал её открыть глаза. «Всё это неправда. Всё морок. Открой…». И она открыла. Она тут же распахнула мокрые от слёз глаза, и больше их не закрывала.
Рина допивала вторую чашку крепкого кофе, сидя в гостиной. Вечерело, и серые осенние сумерки гладили стеклянные стены каплями мороси. Виктор тихо заплыл в гостиную. В руках он держал персик. Граф опустился напротив и укусил фрукт, всасывая сок. Рина невольно дёрнула плечом и сделала большой глоток.
– Надеюсь, тебе лучше, – пропел Виктор, слизывая сок, стекающий с боков фрукта. Рина кивнула ему, не поднимая глаз.
– Гораздо, – мрачно ответила Рина. Граф хмыкнул.
– Это хорошо. Кстати, завтра будет ровно два месяца, как ты здесь работаешь.
Рина подняла красные опухшие глаза на графа. Виктор, глядя прямо ей в глаза, провёл языком по укусу. Рина опустила взгляд и ответила:
– Быстро время пролетело. А я так и не успела выполнить всё в срок.
– Ничего, мы ведь это уже обсуждали, – граф укусил ещё, и девушку начало мутить. Он сказал ей:
– Знаешь, а почему бы нам не отметить это?
– Почему бы не отметить? – повторила его слова Рина, невольно поднимая глаза на графа.