О чем могу рассказать

А вообще на факультете у нас царила атмосфера од новременно и товарищеская, и принципиальная. Те, кто пренебрегал традициями физтеха, безответственно отно сился к коллективу, к учебе, на уважение товарищей рас считывать не могли. И с такими людьми мы расставались без сожаления. К примеру, учился у нас сын одного из за местителей командующего Киевским военным округом. Парень держался высокомерно, занятия пропускал, счи тая, что папа ему, в случае чего, поможет. Такое поведе ние задевало не только нас, но и нашего декана Густава Дмитриевича Макарова. Попытки вразумить зазнайку пользы не приносили. И тогда Густав Дмитриевич со брал актив курса и пригласил на него отца этого студен та. Почему-то верилось, что он, как человек военный и ответственный, поймет нас. И действительно, вначале наш гость доброжелательно посматривал на сидящих, добродушно улыбался. Но как только речь зашла о его сыне, вдруг рассердился и заявил: "Вы что, хотите, чтоб он ушел из вуза, стал обычным работягой и попал на завод, где пропадет?". Откровенно говоря, для многих из нас, пришедших на студенческую скамью прямо из рабочего цеха, слышать такое было оскорбительным. Мы поднялись и стали уходить из помещения. Отец этого парня понял, что поступил нетактично и начал извиняться. Но мы его уже не слушали, и таким образом отец сам решил судьбу своего сына…

…Не зря говорят, что жизнь студента длится от сессии до сессии. И запоминаются экзаменационные периоды особенно. Надо сказать, преподаватели знали нас, своих студентов, неплохо и на экзаменах просто проверяли, в ка кой степени усвоен материал. Хотя у каждого из них был свой подход. Например, В . И. Онищенко и В. И. Мосса ковский если принимали у студентов зачет, то на экзамен по этой теме они много времени уже не тратили. Задава ли пару вопросов и сразу видели уровень знаний. Также и В. Е. Давидсон (профессор кафедры аэродинамики, из вестный ученый) экзамен в группе из 25 человек прини мал за полторадва часа. Причем запускал в аудиторию он всех, потом давал каждому по билету и, проходя меж ду столами, смотрел, как начинают писать на него ответ. Если видел, что студент пишет правильно, говорил: "Сле дующий вопрос". И так каждому. А потом давал задачу и в зависимости от ее решения определялся с оценкой. А вот сопромат преподавателю В. К. Голубу, человеку скру пулезному и требовательному, мы сдавали весь день. Эк замен начинался в 900 и закончиться мог в 2300. К ве черу замученная группа уже сердилась и возмущалась (а надо сказать, что никто из нас, пока не сдаст последний, домой не уходил), и думали, что преподаватель из нас специально "выдавливает все соки". Но потом, спустя го ды, когда на практике пришлось применять эти знания, многие из нас не раз мысленно сказали Голубу "спасибо". И не быть благодарным ему нельзя, ведь он обучил нас сопромату понастоящему.

Конечно, студенческие годы – интересные, насыщен ные. Они успевали вместить много всего. Но шло время, мы становились все грамотнее, осваивали новые науки. Понимая, как важны для моей будущей специальности получаемые в вузе знания, я усердно постигал предметы. Видимо, заметив мое упорство, а также учитывая то, что я имел опыт работы на производстве, на кафедре техно логии мне предложили работу по хоздоговорной темати ке с небольшой оплатой – 37 рублей 50 копеек. Плюс стипендия 62 рубля 50 копеек. В итоге я получал по тем временам неплохую для студента сумму.

Мне, понятно, в то время дополнительные средства совсем не мешали. Ведь 25 июля 1965 года я женился, и теперь – как главе семьи – мне нужно было думать о ее обеспечении. Женой моей стала студентка медицинского института Лена, с которой я познакомился еще 1 мая 1959 года во время массовых гуляний. Мы долго дружи ли. Было и испытание разлукой, когда я служил в армии. Однако Лена ждала меня, и через год после окончания службы мы решили сыграть свадьбу. В июле 2005 года мы отмечали 40летие нашей супружеской жизни, вспо минали, как тогда воспитывали сына, а сейчас внучек.

Но, конечно, не только деньги играли роль. Сама ра бота по заказам ЮМЗ и КБ "Южное" давала возмож ность получить практические знания, сказать новое сло во в области ракетостроения. И люди на кафедре были интересные: Д. Н. Медведев, А. Д. Кваша, Е. А. Джур, Д. В. Нечушкин. Заказы от завода и Конструкторского бюро поступали разные. Проверяли мы, например, герметичность различных деталей и узлов изделий с помощью вакуумного способа. И изготавливали для этой цели спе циальные камеры, установки. Интересные работы по сварке биметаллов, неповоротных стыков изделий при заправке и т. д. мы проводили совместно с Академией на ук и Институтом электросварки им. Е. О. Патона. И бы ли очень рады, когда удавалось улучшить качество изде лия, его технологические показатели.

Во время каникул продолжали трудиться в колхозах, в основном на строительных работах. В 1968 году, напри мер, наш студенческий строительный отряд выехал в Ни копольский район Днепропетровской области на ремонт фермы. Нас было восемь человек – все ребята, и лишь одна девушка – жена Толи Малюги в качестве кухарки. Объем работы оказался немалый, по сути, не трогали лишь стены. Работали, что называется, от зари до зари. В 5 утра уже на ногах и на ферму. В 9 часов – завтрак, в 15 – обед. Поздно вечером заканчивали работу, шли ис купаться на озеро, ужинали – и спать. В итоге за 27 дней сняли старую крышу, вместо нее сделали двойную с утеплением, воздуховодами, поставили кирпичные кор мушки. Когда приехало колхозное начальство принимать работу, председатель долго ходил вокруг фермы, осмат ривал, ощупывал. Потом повернулся к нам и сказал не громко: "Молодцы, хлопцы". Затем сказал бухгалтеру: "Что они у нас на еду брали – списать надо. Они больше заработали". И снова к нам: "Деньги свои вы заработали честно. Ну, а теперь говорите, что хотите кроме зарпла ты?". Мы ему: "Да яблоки у вас хорошие". Председатель без лишних слов взял лист и на нем написал: "Прошу вы дать фрукты студентам по потребности". А потом поду мал и добавил: "А еще всем – по мешку пшеницы".

Радостные оттого, что наш труд высоко оценен, мы пришли к бригадиру за фруктами, прихватив с собой по мешку. А большую тару брать нам казалось нескромным. Бригадир, глянув на листок с резолюцией председателя колхоза, удивленно посмотрел на наши мешки и сказал: "Это что, у вас такие потребности? А ну, скидайте ваши спортивные штаны, набросаете и туда". Набив яблоками мешки, еще и штаны, мы поместили нашу фруктовую "премию" на грузовую машину, которую выделил нам колхоз, и поехали домой. По дороге ребята отдали мне зерно. Имто не нужно, а я потом ползимы еще кормил своих голубей.

Заработали мы тогда по 675 рублей – деньги по тем временам немалые. Чувствуя себя богачами, мы с женой поехали в Киев, чтонибудь купить себе и родным. Хо дим по Крещатику, смотрим – очереди кругом огромные. Вдруг видим – в какомто подъезде с рук искусственные шубы продают. Подошли, выбрали и, переплатив 20 руб лей, были очень рады этой покупке. Кроме того, я купил себе туфли, костюм и игрушки маленькому сынишке Ан дрею. Вот так я заработал и потратил первую серьезную зарплату. А шубу эту жена еще долго носила, потом из нее сделали полушубок Андрюше, когда он ходил в шес той класс…

Конечно, в студенческие годы многие старались где то подработать – стипендия небольшая, и денег на все не хватало. Ну да опыт подобных подработок у меня уже был – еще в техникуме мы бегали разгружать вагоны и баржи. Помню, за ночь с друзьями разгрузили баржу пшеницы. К 9 утра, выгрузив последний килограмм и получив расчет, мы, наконец, отправились домой. И по дороге Алик Харитонов говорит мне: "Я зайду к тебе на минутку, попью воды". Зашли, Алик выпил воды, присел на диван с одной стороны, я с другой. И в эту секунду мы одновременно повалились на диване в разные стороны и заснули. До 10 часов вечера нас никто так и не смог раз будить…

Учась в университете, работал я не только на погруз кахразгрузках вагонов, но и на мясокомбинате. Работа на комбинате ценилась тем, что ежедневно разрешали выносить с собой килограмм мяса. Учитывая дефицит про дуктов в то время, для семьи это было хорошее подспо рье. Вообще мы с ребятами всегда подсказывали друг другу, где можно заработать. А у Коли Шиловского из нашей группы были даже адреса различных баз, овоще хранилищ, где на разгрузках можно было пополнить свой бюджет.

Среди моих сокурсников было много интересных ре бят, с которыми потом жизнь неоднократно сталкивала нас и по работе, и случайно. Виктор Подмогильный стал моим коллегой, когда я уже служил в органах госбезопас ности. Александр Романов в последующем возглавил Павлоградский механический завод. С Анатолием Бата ем, занявшим со временем должность заместителя дирек тора этого же завода, мы тесно общались во время моей работы в Павлограде. Нередко я виделся и с ребятами, работавшими после вуза на ЮМЗ, КБЮ, в других мес тах. Это Анатолий Стрибиж, ведущий конструктор КБЮ, Слава Трунов, директор Днепропетровского заво да "Динамо", Виктория Вениченко работала в таможне. Остались заниматься наукой в университете на разных кафедрах Иван Чернега и Анатолий Люлько. Разработ кой космических объектов в КБ стала заниматься Таня ПешехоноваНовикова, в свое время неоднократная чем пионка СССР по бадминтону, которая на третьем курсе перевелась к нам из Москвы.

Всякое было в эти годы. Вспоминаю один случай, ко торый произошел в 1968 году. На водной станции у меня тогда стояла лодка, на которой летом выезжали мы с род ными и друзьями отдохнуть, половить рыбу. А в ту зиму были сильные пыльные бури, которые, поднимаясь над городом и смешиваясь со снегом, задали немало проблем. Пыль грязным толстым слоем оседала на дорогах, домах, забивала окна. Соседи рассказали мне, что на водной станции пыль завалила лодки, и некоторые под ее тяжес тью ломались. Волнуясь, не случилась ли такая беда с моей лодкой, я направился к месту ее стоянки. Нашел ее, за валенную грязным снегом, и стал сгребать его лопатой. И вдруг услышал пронзительный крик. Оглянулся – в про моине, недалеко от берега, мелькает чьято голова. В том месте как раз находился канализационный сток, лед вни зу подтаял, и ктото, видно, не рассчитав нагрузки, прова лился. Раздумывать и искать помощи было некогда: мо роз стоял минус 25, и дорога была каждая секунда.

Схватив два весла, я побежал по льду к тонущему. Уже вблизи я увидел, что это был мальчик. Лед подо мной стал трещать и я, чтобы не провалиться тоже, лег на одно весло, а другое протянул мальчику. "Хватайся!" – крикнул ему. Мальчик попытался взяться за весло, но у него ничего не получалось. Понимая, что вопрос решают всего несколько мгновений, я положил под грудь второе весло, подполз вплотную к воде, схватил мальчика за ру ку и, пятясь назад, смог вытащить его на лед. Он выгля дел совсем ребенком, на вид лет девять, совершенно за мерзший, в полуобморочном состоянии. Я подхватил его на левое плечо и что было силы побежал к сторожевой будке, находившейся от нас в 150 метрах. Задыхаясь от тяжести, я крепко держал мальчика и думал лишь о том, чтобы быстрее добраться до цели. Это расстояние каза лось бесконечным. Наконец, вбежал в сторожку. И сразу же за мной заходит мужик, держа в руках две бутылки де шевого вина "Біле міцне". Я, не говоря ни слова, выхва тил у него вино, налил в стакан и, разжав стиснутые от холода зубы мальчика, влил ему почти все. Потом снял одежду и растер его. Вскоре ребенок стал приходить в се бя. Рассказал, что живет недалеко отсюда, с мамой, а на Днепр пришел покататься на коньках. Звали его Женя Засимович. Он не знал, что в том месте лед был непроч ным и провалился. В сторожке нашли старую телогрей ку, какието сапоги, одели его, и я ушел с ним домой.

Потом ко мне приходили его мама, родные, благода рили. А мальчик еще долго заезжал в гости. Позже меня спрашивали: что я думал в тот момент, когда вытаскивал его из воды? Скажу откровенно – ничего не думал, все было просто – гибнущий ребенок и ты. И я не считал се бя героем. Просто был рад, что мне удалось спасти чело веческую жизнь.

…А потом студенческий период закончился. Диплом ную работу по теме "Проектирование и разработка раке ты дальностью 7 тысяч километров" я защитил успешно. Технологическая часть была на тему "Прогрессивная технология в цехе окончательной сборки изделий", и дипломную практику проходил я в том же цехе, где рабо тал после школы и техникума. Руководители там остава лись прежние – Иванов, Демешко, Азаревич. Я был рад встрече с ними – в свое время они учили меня азам рабо чей профессии. И теперь, когда после окончания вуза и распределения получил назначение именно в этот цех, я считал, что мне повезло.

РАБОТА НА ЮМЗ

В своем родном цехе я стал работать технологом, по том старшим технологом. Занимался сборкой всех ступе ней изделий, сваркой неповоротных стыков, в том числе пусковых контейнеров. Работы было много. Но труди лись с энтузиазмом и интересом – хотелось принести как можно больше пользы заводу. Мы, например, разработа ли технологию, по которой на контейнере вместо 132 сты ков оставалось 56. Выигрыш – несомненный: это и меньший вес изделия, и упрощение изготовления, и на дежность. А главное – изделие было в заправленном состоянии, ампулизировано, что позволяло надолго про длевать гарантийный срок, а значит, серьезно экономить государственные средства. И таких улучшений мы сде лали немало.

Техсектором руководил тогда Марьян Данатович Та расевич, опытный, грамотный специалист. Под стать ему подобрался и коллектив: Валентина Грибанова, Галина Шептун, Виктор Алексеев, Валерий Щукин, Лилия Па зий, Виктор Гриненко, Валерий Фролов и другие. Они сопровождали разработку техпроцессов, начиная с созда ния макета изделия.

Технологический процесс сборки был одним из са мых трудоемких, т. к. он согласовывался не только с КБ, ОТК, но и с военной приемкой. Требования к качеству были очень высокими, и любое отклонение грозило оста новкой сборки со всеми вытекающими последствиями. Руководил военной приемкой тогда требовательный офицер, грамотный инженер с символической фамилией

– А. Ф. Владыка. В его подчинении были толковые офи церы, такие, как Олег Ткач и другие, которые в совершен стве знали конструктивные принципы работы изделия и требования к нему. Во время утверждения документации много внимания уделялось согласованию технологичес ких процессов, соответствию их нормативной базе и так тикотехническим характеристикам. Имея опытных и грамотных оппонентов, мы получали дополнительные знания и могли обмениваться информацией.

Начальник цеха Николай Маркович Иванов имел ре путацию жесткого, требовательного руководителя и дей ствовал только авторитарными методами. А подругому и быть не могло. Качество и сроки были законом для всех, и кто чувствовал, что выполнять такие требования ему не под силу, просился на работу в другой цех. Эту же сткую, но единственно подходящую в тех условиях сис тему Иванов перенял от А. М. Макарова, который перио дически посещал цех, проводил оперативки. И не только интересовался, но и решал социальные вопросы, уволь нял провинившихся. Однако он никогда не унижал лю дей, старался, чтобы каждый проникся важностью обще го дела. Это была настоящая школа руководителя, в ос нове которой лежали высокая дисциплина, обязатель ность, требовательность и уважительное отношение к людям. Для моего становления такая учеба была очень важна. Я учился, общаясь с людьми, никогда не повы шать голос, не оскорблять их человеческое достоинство, обстоятельно доказывать необходимость или изменить отношение к своим обязанностям, или искать другую ра боту.

В начале 1971 года был закончен новый корпус сбо рочного цеха, который отвечал всем требованиям современной технологии, зафиксированы участки сборки и технологические передачи, созданы все условия для ра боты инженернотехнического персонала. Мы вышли на полный технологический цикл так называемого изделия "Сатана". Объем работы возрастал, однако Н. М. Иванов не стал увеличивать штат и справлялся прежним числом сотрудников. Конечно, уставали. Но в результате уда лось увеличить зарплату и премиальный фонд. В цехе был дружный коллектив, много внимания уделялось ре шению социальных вопросов и воспитанию людей. Каж дый год на заводе проводились спортивные соревнова ния, и по волейболу и футболу наша цеховая команда ре гулярно была в призерах.

Я все увереннее чувствовал себя на производстве. На работу шел с интересом, она приносила мне удовольст вие, особенно когда удавалось решить задачу быстро и качественно.

Иногда в нашем цехе появлялись сотрудники из КГБ. Этому никто особенно не удивлялся, поскольку произ водство было секретное и то, что органы госбезопасности обеспечивают его защиту, было вопросом понятным. С двумя из них – Ю. С. Тюриным и Г. Г. Рыжковым – я познакомился, когда они проводили беседы со всеми работ никами цеха в связи с одним ЧП, которое произошло у нас, а проверка происшествия была взята на контроль КГБ СССР. Спустя некоторое время после знакомства они предложили мне идти на службу в Комитет. Предло жение было для меня неожиданным, и я попросил время подумать.

Дома рассказал об этом своим близким, и, посовето вавшись, мы решили, что, может быть, это судьба. Я сооб щил Рыжкову о своем согласии, после чего мне дали на правление на медкомиссию. Комиссию прошел успешно, как говорится, без сучка и задоринки. Здоровье у меня было отменное. Сказывалось, что я всегда дружил со спортом, поддерживал хорошую физическую форму, по этому у врачей никаких вопросов не возникло. Оставал ся последний врач – психолог. Хорошо помню, как подо шел к кабинету, сел, и пока меня не пригласили зайти, читал газету. Вскоре открывается дверь и выходит док тор (потом узнал, что это была Раиса Павловна Копыти на). "А почему не заходите?" – спрашивает. Отвечаю, что, мол, это поликлиника, тем более военного учрежде ния, где соблюдается порядок, поэтому и жду. Врач сно ва задает тот же вопрос, а я – тот же ответ. Затем зашел, и начался опрос по тестовой системе. После проверки Ра иса Павловна спрашивает: "Вы уходите с большого пред приятия, где у вас хорошая зарплата, а зачем?". Я отве тил, что меня пригласили как специалистаракетчика, и я хочу внести свой вклад в дело защиты секретов. Врач кивнула и попросила меня выйти, подождать. Час сижу, два – ничего. Потом открывается дверь и вновь вопрос: "А почему не заходите?". Я объясняю, что являюсь взрос лым человеком, понимаю, где нахожусь и не хочу выгля деть невыдержанным. Врач улыбнулась, кивнула, и на этом комиссия была завершена…

После того дня прошло много времени, но меня никто никуда не приглашал, и я уже стал думать, что от моей кандидатуры отказались. Периодически виделся с Рыж ковым, но тот к разговору о моем зачислении в КГБ не возвращался.

Постепенно стали мне доверять серьезную работу с высокой долей ответственности. Так, в конце 1971 года готовился очередной запуск на известном ракетном поли гоне Байконур. Заместитель начальника цеха Г. Н. Горди енко, опытный руководитель, который должен был выез жать туда на организацию подготовительных работ, вне запно заболел. Начальник цеха Иванов вызвал меня: "Собирайся – поедешь вместо Гордиенко старшим гото вить изделие к пуску. Будет непросто, но, уверен, спра вишься". И я поехал.

В нашей бригаде было восемь человек – работники ЮМЗ и из Павлограда. Приехали на Байконур. Те, кому довелось там побывать, знают, что это место, открытое всем ветрам. А тут зима, мороз. Времени до пуска оста валось немного, поэтому трудились с утра до позднего вечера. Работы вели на площадке № 41 и в помещении, и под открытым небом. Хоть и холодно было, но мы очень внимательно следили за соблюдением требований тех ники безопасности при монтаже. Ведь не секрет, что именно изза этого на полигоне не раз происходили тра гические случаи. Рядом располагалась площадка № 42, где во время запуска 24 октября 1960 года погиб маршал М. И. Неделин и семь работников КБЮ, ЮМЗ и других предприятий…

Монтаж проводился на поверхности, и рабочие, ко нечно, сильно мерзли. А по правилам полигона я имел право хранить спирт. У меня находилось две канистры, и когда было нужно, ктонибудь из ребят после смены на морозе брал немного растереться или выпить. Канистры были доступны для каждого. Все у нас строилось на дове рии – ведь дело было общее, и мы понимали, какая серь езная ответственность возлагалась на нас. Кроме того, ра ботавшие на Байконуре получали еще и неплохие командировочные, и за работу держались. Поэтому и пьяных у нас никогда не было. Но както вечером подхожу к своей комнате, а от нее идет слесарь из Павлограда, держась, что называется, руками за стену. Я ничего ему не сказал, а утром собрал бригаду и предупредил, что если ктото хоть раз будет замечен нетрезвым, немедленно отправлю провинившегося назад, без права выезжать на полигон. Никто вопросов не задавал, а через три дня ситуация с павлоградским слесарем повторилась. Без объяснений я прервал ему командировку и, несмотря на его просьбы, отправил домой, на завод. За него не заступались. Все от лично понимали, что любителю выпить на полигоне, где от ответственности каждого зависела жизнь многих лю дей, не место…

…День 22 февраля 1972 года запомнился мне навсег да. На полигон позвонили и сообщили, что мой отец на ходится в тяжелом состоянии – с инфарктом его забрали в больницу. Но изза отсутствия рейсов (23 февраля был праздник, и Байконур отдыхал) вылететь я не смог ни в этот, ни на следующий день. Лишь 24 февраля поздно но чью прибыл в Днепропетровск. Когда подъехал к дому, увидел, что в квартире горит свет. Я понял, что случилось непоправимое. Зашел в квартиру, мама и брат плакали. Отца не стало…

…Похоронили Ивана Тихоновича мы на следующий день. Попрощаться с ним пришло много людей – и кол леги по заводу, которому он отдал много лет, и друзья по жизни, и соседи. Его очень уважали. И мне было беско нечно жаль, что человек, так любивший меня, брата, ма му и всех своих близких, так много сделавший для нас, ушел от нас навсегда.

А буквально через несколько дней ко мне подошел комитетчик Рыжков и спросил: "Вы не передумали идти к нам на работу?". Я ответил, что решение не изменил. Тогда Рыжков сообщил, что я зачислен на службу и дол жен прибыть в областное Управление КГБ.

СТАНОВЛЕНИЕ. ПЕРВЫЕ ГОДЫ РАБОТЫ В КГБ

III.  СТАНОВЛЕНИЕ

ПЕРВЫЕ ГОДЫ РАБОТЫ В КГБ

В Управлении меня встретили и отвели к заместите лю начальника по кадровым вопросам Александру Илла рионовичу Сороке. Он сказал, что приказ о моем зачис лении был подписан еще в ноябре 1971 года, но в связи с ответственной командировкой на Байконур вызвали только сейчас. Затем у нас состоялась обстоятельная бе седа о задачах, которые мне придется выполнять в стенах Управления, об ответственном отношении к своему делу и о многих других вопросах. Александр Илларионович поинтересовался моими личными делами, проблемами, дал советы как начинающему сотруднику.

Зачислили меня в 3е отделение 2го отдела, который занимался вопросами контрразведки. Наше отделение выполняло эту функцию на режимных предприятиях. Руководил отделом тогда Алексей Максимович При ходько, опытный, вдумчивый контрразведчик, поль зовавшийся большим авторитетом среди оперативного состава. Заместителем у него был Иван Ильич Астафьев, а отделение возглавлял Виктор Иванович Харченко. На ставником моим назначили уже знакомого мне Юрия Сергеевича Тюрина, старшего оперуполномоченного. Все они уже были опытными работниками и помогали мне осваивать основы оперативной деятельности. Свои задачи я должен был выполнять на нескольких объектах. Объем работы был немалый, и ответственность на мне лежала тоже большая.

А буквально через несколько месяцев после моего за числения на Павлоградском химзаводе случилось серьез ное ЧП – сильный взрыв с человеческими жертвами и большими разрушениями. Управлением КГБ по Днепропетровской области было возбуждено уголовное дело по факту взрыва, создана большая оперативноследствен ная группа, куда вошли опытные сотрудники как нашего Управления, так и центрального аппарата КГБ УССР. Я как молодой оперработник, разумеется, не был включен в ее состав, а выполнял отдельные поручения. Группа на пряженно работала, была проведена колоссальная рабо та, но причину взрыва сразу установить не удалось.

Однако вскоре старший следователь Управления по особо важным делам А. С. Соломин, сотрудник, расследо вавший в составе группы дело, получил сведения, что во время войны в цехе, где случился взрыв, немцы организо вали производство взрывчатки. Причем компоненты ее отличались от химического состава компонентов продук ции, выпускаемой сейчас. Подозревая, что именно здесь и кроется разгадка, Соломин предложил взять образцы по верхности пола и изготавливаемого там твердого топлива и проверить их на совместимость. Версия оказалась точ ной – в результате смешивания двух веществ образовы валась гремучая смесь. Правда, понадобилось еще два го да экспертных исследований, чтобы отправить дело в суд. Но главное было установлено – диверсии там не было.

Впоследствии мне приходилось не раз уже непосред ственно проводить расследования в связи с серьезными авариями на производстве. Но это, как я уже сказал, бы ло значительно позже. А в первые месяцы я входил в курс дела, знакомился с новым участком оперативной работы, людьми. Вскоре меня, как и других пришедших недавно в органы безопасности ребят, направили на учебу на Высшие курсы КГБ УССР в Киеве.

Надо сказать, что эти курсы были обязательным эта пом дальнейшей работы каждого оперсотрудника. Они давали значительный объем теоретических знаний, в том числе правовых, что было особенно важно для орга низации, которая принимала юридические решения. И в этом я неоднократно убеждался позже на собственном опыте. Преподавательский состав у нас был сильный, профессионально подготовленный. Большинство препо давателей имели солидный опыт практической работы, которым они делились с нами на занятиях. Всегда с боль шим интересом мы слушали лекции Константина Григо рьевича Фетисенко, Петра Яковлевича Свердлова, Ива на Кирилловича Шарубалко, Клима Евгеньевича Галь ского, Афанасия Андреевича Тенькова, Ивана Григорье вича Иванченко, Ивана Павловича Голотина, Игоря Юрьевича Куприенко, Ростислава Дмитриевича Пивака, Владимира Григорьевича Шевченко и многих других.

Ритм учебы у нас был довольно напряженный. До обеда – лекции, практические занятия, затем – самопод готовка. Уголовное, административное, международное право, история, специальные дисциплины, физическая подготовка и другие предметы сменяли друг друга, не да вая ни на минуту расслабиться. Учитывая большой объ ем материала, предоставляемый нам, "сачковать" на са моподготовке тоже не приходилось. Но и для шутки все гда находилось место. Помню, зашел както к нам в класс для самоподготовки преподаватель К. Е. Гальский. В тот день на улице было пасмурно, и в аудитории тоже темно вато. А Клим Евгеньевич нам со смехом: "Вмикайте, хлопці, світло, бо темно вам ще буде". Мы посмеялись, но прав был мудрый Клим Евгеньевич – не раз в будущем оперативная работа устраивала нам такие экзамены, что света белого не видно было…

Очень нравились нам лекции П. Я. Свердлова. Много повидавший на своем веку опер с солидным стажем, он много времени отдавал нам, разъясняя предмет, делился собственным опытом. Нередко я и другие ребята подхо дили к нему после лекций, задавали вопросы, и он всегда с готовностью беседовал с нами. А ему было что расска зать. Петр Яковлевич неоднократно принимал участие в подготовке наших разведчиков для отправки на неле гальную работу за границу. Среди них был и легендарный Бен (настоящее имя Конон Трофимович Молодый). Как вспоминал Свердлов, Бен был удивительно способ ным, умным, целеустремленным человеком, владевшим в совершенстве английским и китайским языками. Нас, молодых контрразведчиков, рассказы преподавателя очень увлекали.

У меня с Петром Яковлевичем сложились хорошие отношения. И както раз он попросил выполнить одну его просьбу. А заключалась она в следующем. Когдато Свердлов участвовал в подготовке одного нашего сотруд ника для работы за границей. О дальнейшей судьбе этого человека Свердлов, разумеется, осведомлен не был, так как обстоятельства пребывания советских разведчиков за пределами страны известны были крайне узкому кру гу лиц. Знал он лишь то, что задание свое тот сотрудник выполнил и возвратился на родину. Петр Яковлевич рассказал, что с того времени не отпускало его чувство тревоги за судьбу своего коллеги. Вот он и решил попро сить меня съездить в городок одной из украинских обла стей, где должен был жить бывший разведчик. И узнать, все ли у него в порядке. Делать это, разумеется, нужно было, не открывая своей принадлежности к органам гос безопасности, поскольку никто из окружающих не знал, кем этот человек был на самом деле. Я согласился. По том продумал легенду, с помощью которой должен был выяснить интересующий вопрос, и в ближайшие выход ные поехал в город, указанный Петром Яковлевичем. По прибытии конспиративно выяснил, что у нашего бывше го разведчика все нормально – он работает и чувствует себя хорошо. Этого было достаточно, и я вернулся в Ки ев. Свердлов был очень благодарен мне, что я откликнул ся на его просьбу. Мы потом с ним долго сидели, обсуж дая сложности нашей службы, и я навсегда запомнил то, что он мне сказал: и в контрразведке мы все прежде все го должны быть людьми и никогда не забывать о чувстве локтя…

Несколько позже Петр Яковлевич в знак благодарно сти предложил мне помочь выехать для продолжения службы в УКГБ по Магаданской области. К слову, учи тывая льготы, которые давали условия пребывания там (а это сокращение сроков службы, повышенная зарплата и т. д.), немало сотрудников желали выехать туда на не сколько лет. Но для меня льготы не были самоцелью. Я знал, что на том участке, куда меня определили после за числения в органы КГБ, принесу государству больше пользы. Да и не последнюю роль играло то, где мой сын будет расти, получать образование, воспитываться. Я хо тел, чтобы он рос в Украине. И об этом прямо сказал сво ему преподавателю, поблагодарив, конечно, за заботу.

В период обучения на курсах некоторые из нас полу чили очередные воинские звания. Среди этих офицеров оказался и я. Нам было вдвойне приятно, что в связи с та ким событием в наш адрес пришло поздравление от на чальника Управления по Днепропетровской области ге нералмайора Н. К. Мажары.