Другая жизнь. Психотроника

– А мой дедушка каким-то образом имеет отношение ко всему этому, он ведь не был великим ученым, каков его вклад? – запыхавшись, спросила Мияко, поднимаясь по лестнице большущего основания пирамиды, главного здания, центра всего великолепия.

– Хорошая зарядка, правда? – улыбнулась Доминика, наблюдая за тем, как Мияко изрядно подустала, торопясь за ней.

– Ну ничего, поначалу всегда так, привыкнешь.

Мимо, вниз, уже мчались группы людей, были среди них и совсем молодые, ровесники Мияко. Держа планшеты странной формы, они все шли в парк, сопровождаемые гидами, Мияко сразу поняла – это преподаватели, учебные группы занимались в парке под открытым небом, а как быть с тем, когда погода не ладилась, интересно, как у них строилась система образования, Мияко с интересом наблюдала за всей проходящей мимо процессией, посмотрела на часы, почти десять утра, да они запаздывали, значит, сегодня в группу она еще не попадет. Доминика сбавила шаг, наблюдая за все возрастающим любопытством Мияко, развела руки в стороны.

– Как видишь, будешь учиться здесь, все просто, это учебные группы.

Один из проходящих мимо преподавателей кивнул в знак приветствия, как бы отвечая на высказывания, широко улыбаясь.

– Будешь теперь с нами, – обратился к Мияко проходящий мимо парень, наверно, ученик, и было в этом что-то необычное, да, все эти ученики, Мияко сразу осознала, они были все обычные люди, ни у кого не было ни чипов, ни имплантов, только вот непонятно, какое они место займут в обществе, как они будут жить дальше, какую функцию выполнять.

– Они все такие же, как я, – обратилась Мияко, обгоняя свою спутницу.

– А я же тебе говорила, тебе тут будет легко.

– Правда, как-то полегче стало, вот бы дедушка с нами был тут, а что дальше, когда они закончат обучение, что потом, куда будет лежать их путь?

– А ты такая же догадливая, как твой дедушка.

– А что потом, когда они заканчивают обучение, что потом, они же не вписываются в общий контекст жизнеустройства, как быть дальше?

– Вот про это я и говорю, что ты догадливая, я знала, что ты про это спросишь.

– Может, ты мысли умеешь читать? – совсем дружелюбно парировала Мияко.

– Может быть, – подмигнула ей в ответ Доминика.

– Они все будут работать здесь, это будущие специалисты АББ.

– А кто их родители?

Они уже взошли на верхнюю площадку, откуда все так же открывались восхитительные виды парка и прилегающих окрестностей, а Мияко все никак не отставала с расспросами, ее даже посетила мысль, не надоедает ли она.

– В большинстве их родители являются действующими сотрудниками нашего центра. Сейчас я тебе вкратце проведу небольшую экскурсию, и, как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров.

– Это вы о чем? – уже у самого входа в пирамиду спросила Мияко.

– Это я имею в виду, чем дальше, тем интересней.

С этими словами створы дверей распахнулись, и пара вошла в уже знакомый огромных размеров единый холл пирамиды, весь входной ярус представлял из себя одно огромных размеров помещение с колоннами, четыре входа с разных сторон и прозрачные круглые шахты с маячившими вверх-вниз лифтами, Мияко заметила, как в лифт зашел человек в белом халате с планшетом в руках, и тот стремительно умчался, только не вверх, а вниз, оказывается, данное многоярусное сооружение уходило не только в высоту, но и в глубину. Всюду слонялись люди, носились ховеры, и действительно, на каждом ховере располагался один человек, вот почему в прошлый раз им было так неудобно. Доминика пошла к ближайшему из лифтов, Мияко последовала следом, среди множества разнообразия и больших размеров первого яруса дальний вход даже не удавалось разглядеть, как она только ни пыталась. Множество колон, и если приглядеться, то становилось ясно, что лифты располагались по всему периметру через определенное расстояние. Доминика подошла к лифту и пальцем указала на наручный браслет у Мияко.

– Что?

Она сразу и не поняла, о чем идет речь, Доминика достала свой нашейный жетон, как и у всех выполненный в стиле знака биологической безопасности, затем подняла правую руку и показала на своем запястье аналогичный браслет, Мияко его сразу и не заметила, но, как оказалось, подобный был и у нее, значит, дедушка знал все заранее, знал, что она попадет сюда, из-за этого у нее не было ни одного импланта или вживленного чипа, все данные находились в ее браслете, она сразу поняла, откуда он его взял.

– Вот видишь.

Доминика потрясла своим жетоном рядом с браслетом.

– Они работают аналогично, что жетон, что браслет, идентификационные чипы, все твои данные там, плюс открывает любую дверь. Просто подносишь сюда.

Она показала на маленький светящийся монитор-сенсор, и дверь в лифт сразу распахнулась, жестом пригласила Мияко пройти первой и ступила следом, лифт плавно тронулся и поплыл вверх.

– А если я чужой браслет надену или мой кто наденет?

– Так не выйдет, работать не будут, что жетон, что браслет, они считывают геном человека, у каждого индивидуальный код, – словно командир, скороговоркой пробормотала Доминика, Мияко сразу представила их взаимоотношения с дедушкой, когда они вместе служили, наверное, вот так ей командовал ее дедушка, все точно, ясно и понятно, без лишних колебаний. Лифт остановился, они вышли в помещение, по строению аналогичное нижнему ярусу, одинаковые колонны, только размерами оно было меньше и заставлено различным оборудованием вперемежку с множеством растений, растущими то тут, то там. Навстречу вышел средних лет русоволосый ученый, с бородкой, пронзительным взглядом, казалось, что этот взгляд смотрит прямо в душу, он видит все насквозь.

– А это кто у нас тут?

Изучающим взглядом он посмотрел на Мияко, как бы оценивая, где-то там, в уме, прикидывая, что стоит ожидать от этого маленького человека.

– Его внучка? – совсем просто спросил он Райя.

– Да, она самая.

– Ведущий специалист, доктор Владимир Иванович Колягин, – более мягким тоном представился он Мияко, та даже не знала, что сказать, Колягин не стал вводить в заблуждение еще неокрепший ум маленького человека, тем более пережившего стресс, и пригласил за собой, показывая нескромную по размерам лабораторию генной инженерии, Мияко шла следом и от удивления и разнообразия всего увиденного даже не успевала слушать Колягина, временами переводя взгляд то на Доминику, то на доктора, который, в свою очередь, как диктор, не уставал вещать, пытаясь посвятить неподготовленного человека в то, чем они тут занимаются.

– Всем вновь прибывшим мы сначала частично показываем наш центр и те места, где им приходится проходить обучение. Сейчас мы находимся в лаборатории генной инженерии, тут мы изучаем геном всех возможных живых организмов на планете Земля и возможности использования наших достижений на практике. И ты знаешь… – Он остановился, серьезно посмотрел на Мияко сверху вниз, делая деловое выражение лица, Доминика беззаботно шла следом, затем перевел взгляд на Райя и добавил: – Неплохо продвинулись в этом направлении!

Мияко рассматривала странную аппаратуру непонятного ей предназначения, множество голографических мониторов, заполненных разнообразными столбцами данных, все было так необычно и непривычно для нее и в то же время увлекательно, на миг она даже забыла о дедушке и о том, что постигло их маленькую семью в недавнем прошлом.

– Те лавочки в парке из странного дерева, – Мияко указала в панорамное окно, рукой обращаясь к профессору Колягину.

– Это наша работа, если быть точнее, вырастили их в другом месте, скажем так, запланировали тут, сконструировали в другой лаборатории, а вырастили в третьей.

– Ого, это у вас три таких лаборатории!

– Нет, они все разные, и предназначения у них разные, такая только одна, это лаборатория генной инженерии и моделирования, есть еще генного конструирования и экспериментальный отдел, они все находятся в нижних ярусах, ну, еще парк, он тоже относится к экспериментальному отделу, – вмешалась в разговор Доминика, поясняя все в подробностях, увлекая за собой непосвященного и неподготовленного, но тем не менее обескураженного от всего увиденного человека, а профессор, как граммофон, все не унимался, продолжал вещать на всех частотах о достоинствах и достижениях его лаборатории, о квалификации его подчиненных и важности их деятельности, и было из первых слов понятно, насколько увлечен этот человек, все, что она видела вокруг, буквальна вся жизнь Колягина, без которой он не мыслил свое существование. Доминика увлекла Мияко дальше, и они продолжили осмотр центра генной инженерии.

Все время, когда они шли из лаборатории, Мияко обдумывала сказанное Колягиным, она автоматически вспомнила о тех постоянных посетителях, которые без устали продолжали приходить к ним домой и рекламировать разные услуги «Ин Транс Корпорейшн», и все ей казалось обыденным, как будто так и должно быть, жизнь шла своим чередом, и если бы не случай с дедушкой, возможно, никаких бы потрясений и не происходило, и все же ей было многое непонятно. Они зашли в лифт, тот мерно тронулся и плавно поплыл вниз, в стеклянном сосуде лифта все хорошо просматривалось, пролетающие ярусы, мечущиеся по своим делам люди, и для чего это все, ей все же было непонятно, и если те рекламные агенты ИТК объясняли, и все было ясно, то тут не все так просто, наверное, так же этих агентов не понимал ее дедушка, как она недопонимает порой Доминику.

– Так вы центр генной инженерии, так? – спросила она уверенным тоном Доминику, теперь она решила бить наверняка, устроить ей настоящий допрос, что да как.

– Ну, в основном да, но не только, вообще мы научная организация, а также благотворительная и много еще чего.

– Наподобие «Ин Транс Корпорейшн»?

Доминика округлила на нее глаза, так что у Мияко в груди сжалось сердце, она подумала, что сейчас Райя испепелит ее взглядом, но та будничным тоном с отрицательным удивлением ответила:

– Нет, ну уж точно не наподобие, база для работы у нас с ними одна, цели у нас кардинально противоположные, и да, по некоторым направлениям мы работаем с ними вместе, где-то делимся разработками, помогаем друг другу для достижения своих целей, но в целом мы полный антипод данной организации, хотя мы решаем одни и те же поставленные перед нами задачи, только разными способами, соответственно, и результаты у нас разные.

– Я все равно не поняла, – тихо вздохнула Мияко, опуская вниз голову, ей стало понятно, что этот раунд она опять проиграла и Доминика вышла в лучшем положении, впрочем, это не осталось незамеченным.

– Вот смотри.

Она замолчала, лифт остановился.

– Нет, поедем ниже, я тебя сейчас постепенно буду вводить в курс дела.

Она нажала сенсор, и лифт тронулся, погружаясь в нижние ярусы, шахта тут была закрытой, и посмотреть даже мельком на занятых то тут, то там сотрудников не получалось.

– Куда мы спускаемся, какая на этот раз лаборатория? – дружелюбным тоном поинтересовалась Мияко.

– Это не лаборатория, это то, что дало нам возможность стать тем, что ты сейчас видишь.

Доминика обвела пальцем где-то там, вверху, изображая абстрактное пространственное явление или что-то большое. Лифт плавно остановился, створы открылись, и сначала Мияко даже побоялась сделать шаг, Доминика схватила ее за руку и вытащила из лифта.

– Так, спокойно, лифт сейчас закроется, уедешь обратно наверх, не увидев вот это.

Она указала рукой на центр огромного куполообразного помещения, таких размеров, что, выйдя из лифта, у Мияко дух захватило от колоссальных размеров пустого пространства, ей казалось, что если сейчас заговорить, то она будет буквально раздавлена силой собственного эха, она посмотрела вверх, где-то там терялся свод, спереди что-то слегка поблескивало, в эту же секунду рядом как вкопанный застыл ховер. Пара вошла на платформу, и та уже мчалась в центр, где проглядывал приближающийся отблеск, все ближе и ближе, и уже намного проще разглядывать то, что стремительно увеличивалось в размерах. Ховер остановился, пара слезла, и Мияко стала наблюдать, как Доминика начала снимать обувь.

– Разувайся, дальше пойдем босыми.

– Зачем? – недоумевая спросила Мияко.

– Сейчас увидишь.

Мияко последовала примеру и разулась, как оказалось, покрытие под ногами было весьма приятное, мягкое, его никак нельзя сравнить с обычным покрытием, стало ясно, что оно выполнено из специального материала. Дальше двинулись босыми ногами, стараясь не создавать излишнего шума, что в принципе и не позволяло сделать напольное покрытие. Доминика не торопилась, вымеряя каждый шаг, а впереди уже угадывались очертания весьма больших размеров объекта, и чем ближе они подходили, тем ясней становились очертания, очертания большого аквариума, весьма большого, возвышающегося далеко вверх, к центру свода. Мияко рассмотрела сигарообразный стержень, установленный также в центре аквариума, и было понятно, что он тоже немаленького диаметра по отношению к самому водосодержащему сооружению. Стержень поблескивал странным голубоватым свечением, распространяя свет по всей площади аквариума, при этом свет исходил с поверхности цилиндра, да таким образом, что под слабым свечением угадывался сам цвет цилиндра, слегка салатовый оттенок, где-то местами виднелись водоросли, торчащие прямо из цилиндра. Мияко посмотрела вверх, как оказалось, цилиндр, как и сам аквариум, соединялся с центром свода, являясь своего рода его опорой, и сразу возникал вопрос, каково же истинное назначение данного сооружения в центре громадных размеров аквариума в центре еще более больших размеров куполообразного помещения. Да, аквариум был действительно удивительный, и вода в нем казалась такой чистой, что Мияко невольно захотелось пить. Она обратила внимание на крадущуюся спереди Доминику, кажущуюся ей балансером на шесте, вымеряя каждый шаг, она следовала ближе к гигантскому сооружению и жестом велела Мияко последовать ее примеру. Не сомневаясь ни минуты, она последовала следом маленькими шажками, крадучись, и уже через какое-то время таких нехитрых манипуляций они находились совсем близко, настолько, что можно было более подробно рассмотреть зеленый цилиндр, сделанный из металлической сетчатой конструкции своеобразным образом. Внутри сигарообразная сетчатая колонна оказалась полой, и все свободное пространство заполняли водоросли, очень длинные и широкие, иногда они испускали зеленовато-мутную суспензию, которая тут же терялась в голубоватом свечении. Мияко наблюдала за всем и никак не могла понять, почему водоросли зеленые, а свечение голубое, и она поняла, источник света был снаружи. Множество голубоватых гирлянд, цепочкой рассыпанных на определенном расстоянии от цилиндра в разнообразном переплетении с мутноватым мерцанием. Гирлянды рассыпаны не только по поверхности цилиндра, но и в свободном плавании в водной пучине аквариума. Мияко тихо на цыпочках подкралась еще ближе, одна из гирлянд развернулась и поплыла к стенке аквариума, в синеватом мерцании Мияко заметила очертание непонятной фигуры, которая в следующий миг распрямилась и поплыла вверх вдоль стенки аквариума. Как оказалось, прозрачное существо внешне напоминало ската, только огромных размеров и практически прозрачное, местами покрытое гирляндами голубовато-узловатых образований, излучающих слабое мерцание.

– Что это, на ската похоже? – вполголоса, шепотом спросила она у Доминики.

– Это и есть скат, – так же тихо последовал ответ.

– Какие огромные, это и есть ваше достояние?

– Да, видишь цилиндр в центре?

– Вижу, а еще водоросли в нем.

– Так вот, это не просто цилиндр, это кормушка, они существуют по принципу симбиоза, и не простого, а тройного симбиоза, когда скаты нужны нам, водоросли нужны им, а мы нужны водорослям, идеальное сосуществование, и все довольны.

– Ого, а в чем подвох, зачем они нужны вам?

– Это не просто аквариум, это огромный генератор, и не ядерный, не тепловой, и гидроэлектростанция тут ни при чем, а самый что ни на есть живой, да, живой генератор. Водоросли живут колониями, частично питаются энергией фотосинтеза, частично минеральной смесью, которая поступает в аквариум через верх, через специальные каналы. Они вьющиеся растения, им важно за что-то цепляться и плестись, находясь как бы в подвешенном состоянии. У них есть и отходы жизнедеятельности – зеленая суспензия, которую они выделяют, она покрывает всю сетчатую поверхность, скаты ей питаются, прилипают к цилиндру и питаются, цилиндр в центре аквариума – большая кормушка для всех находящихся тут скатов, их и не разглядеть, если не присмотреться, но ты и так видишь, цилиндр весь окутан гирляндами, это прилипшие скаты, они кормятся.

– А при чем тут генератор?

– Когда они кормятся, то выделяют огромное количество энергии, просто колоссальное для живого существа, да и размерами они немаленькие, ты сама видишь. А мы используем эту энергию в своих нуждах. Эти творения – дело рук профессора Колягина, такой генератор у нас один, и его с излишком хватает, чтобы снабжать энергией весь центр круглые сутки и без перебоев.

– А если они все разом отпадут или их кто спугнет?

– Перестанут кормиться? Нет, они очень часто кормятся, иногда им даже места не хватает, один другого сгоняет, одного такого ты уже видела, плавал тут. Спугнуть? Ну, теоретически возможно, хотя всех не спугнешь, как ты уже поняла, мы с тобой разговариваем, и ничего из этого дурного не вышло.

– Разулись для чего?

Мияко хитро подмигнула собеседнице, как бы указывая на босые ноги.

– Это так, меры предосторожности.

– Значит, вы все-таки остерегаетесь? – никак не отставал упертый ум.

– Нет, скорее всего, не хотим лишний раз доставлять неудобства нашим друзьям.

– Так как же понимать этот симбиоз, если эти существа находятся вне воли? – не унималась Мияко, и действительно, было многое непонятно, и ее любопытство брало верх над воспитанной скромностью и навязанной дедушкиным примером сдержанностью.

– Их ареал обитания генетически обусловлен местом пропитания, в идеале, как утверждает профессор Колягин, если бы они существовали в природе в таком же неизменном виде, то основной их целью был бы поиск подобной пищи, и в лучшем исходе, если бы они ее находили, то там бы и размножались, пока не съели бы всю, посмотри на аквариум, он просто огромный, своего рода океанариум, им вполне хватает места.

– А если размножаться, куда будете девать?

– Цикл развития у них не очень быстрый, и второй генератор не помешает, – победной речью закончила Доминика. – У нас полное взаимопонимание, симбиоз, ни капли паразитизма.

– Как же тут определить грань, где симбиоз, а где паразитизм, ну, например, домашнее животное, у них что, получается, паразитизм, они используют нас?

– Нет, ну тут на самом деле ни то и ни другое, домашние питомцы являются своего рода заложниками навязанного им нашего жизненного отношения.

– Ну а здесь то же самое, эти скаты – они тоже заложники, – не собираясь отступать назад, вполголоса заявила Мияко.

– Мы полностью обеспечиваем их потребности, не нарушая их ареал обитания, так как они были созданы нами и в свободной природной среде их нет, можно считать, что это симбиоз. Ведь ты же не можешь обеспечить ареал обитания своему питомцу в идеале, ему приходится жить в совершенно чуждой для него среде, а это очень большая, я бы сказала, по-нашему духовная нагрузка на любое живое существо, и ему приходится адаптироваться, переламывать себя, перестраиваться генетически с поколениями, тут, скорее, паразитизм с нашей стороны, или одностороннее решение.

– И здесь почти то же самое, – указала в сторону аквариума Мияко. – Да, ареал их – водная стихия, но настоящий симбиоз был бы, если бы вы установили такие же кормушки в открытом океане, а они бы там кормились, имея полную свободу и абсолютный ареал. А мы бы получали энергию.

Доминика посмотрела на Мияко вполне серьезным видом, застряв буквально на полуслове, не в силах ничего сказать, да, она понимала, что предложение было действительно удивительным, и с точки зрения эксперимента можно было предложить Колягину, но самое интересное – все как бы знали об этом, но не додумывались с полным осознанием дела и важности, какие успехи мог принести данный эксперимент. Мияко повернулась и пошла обратно, а Доминика все смотрела ей вслед, переваривая сказанное, пытаясь сообразить, как ребенок мог поставить ее в тупик, ее, ту самую, что столько времени отстаивала право на существование АББ. Последнее время все чаще стали нападки со стороны ИТК, их информационные агентства все сильнее давили на информационное поле, что создавало неопределенную ситуацию для частных компаний и корпораций, финансировавших разработки, и все усердней приходилось доказывать важность их исследований и необходимость их философской концепции. Доминика часто думала, что если они падут в этом противостоянии, то дальше уже никто не станет бороться и мир захлестнет все изменяющаяся ситуация техногенного развития. Она на миг представила Мияко, которая так просто и без принуждения доказала истинную суть симбиоза, когда действительно виды сосуществуют без принуждения, а во взаимной необходимости друг в друге. И это то настоящее будущее, за которое она была готова положить все на свете, для которого пожертвовал собой ее дедушка, ради собственного примера, чтобы только видела внучка, что есть вещи намного важнее, чем даже собственная жизнь. Доминика вывела себя из ступора и так же не спеша двинулась обратно к месту, где они сняли обувь, туда, где ее уже ждала Мияко. Затем они вышли в парк, смотрели на разнообразие растительного мира, светлые аккуратно выложенные дорожки и сделанные из все того же дерева фонтаны.

– А что это за дерево такое, из которого сделан аэромобиль?

– Это тоже творение профессора Колягина, мы их выращиваем в заповеднике неподалеку отсюда, скажем так, тоже экспериментальная зона, генетический модификат обычного дуба, при определенной температурной обработке пластифицируется, становится просто необычайно прочным, и самое интересное, что при дальнейшем нагревании не горит, но тем не менее разлагается так же, как и обычное дерево, реагирует на влагу, только цикл разложения намного дольше, экологически чистый материал и возобновляемый ресурс, выращивай сколько угодно, еще одно наше спасение во всех планах.

– Вы постоянно говорите о спасении, как будто вы утопающий, спасение от чего?

– Видишь ли, мир стремительно меняется, но я бы сказала по-другому: мир стремительно меняют, изменения и прогресс очень глубоко вошли в нашу жизнь.

– А что в этом плохого?

Доминика отметила про себя, что Мияко очень любопытная, как и ее дедушка в свое время, он был так же неопределен, личность в постоянном поиске ответов, его никогда не устраивала общепринятая позиция, и он продолжал искать, пытался заглянуть в суть вещей.

– Изначально вопрос нужно ставить не так, не хорошо или плохо, а в направлении, в каком направлении ведет человечество тот прогресс, который мы наблюдаем. Вот посмотри, пойдем со мной.

Доминика повела по аллеям, минуя множество архитектурного разнообразия, и остановилась у одного из фонтанов, большого, он располагался не в центре паркового комплекса, на окраине, но тем не менее площадь вокруг была освобожденная от излишних насаждений. Стояла ясная погода, что создавало состояние уюта и умиротворения. Рядом с фонтаном расположилась небольшая группа людей, всего человек шесть, одетых в светлую униформу, тихо, спокойно вели беседу, у каждого небольшой наручный планшет.

– Вот такие у нас образовательные группы, – и с этими словами уселась рядом, никто даже особо не заметил, шла тихая, мирная беседа, Мияко подсела и успела отметить про себя, что разница в возрасте у отдельных участников небольшой группы была разная, самый старший оказался преподаватель, больше девятнадцати лет она ему дать не могла, он даже не смутился от присутствия новых участников их группы и продолжал вести диалог таким образом, что он казался вполне равноправным и перетекал в область беседы, ей стало интересно такое простое общение, и она спросила у парня с голографическим планшетом в руках, которого и приняла за преподавателя:

– А сколько по времени длятся у вас занятия?

– Точной фиксации времени нет, примерно в среднем сорок-пятьдесят минут, – за преподавателя ответила совсем юная девочка лет девяти, она сидела ближе всего к Мияко.

– А там уже смотрим, как дело пойдет, уровень вовлеченности и интереса, может, и больше, и бывает намного, – добавил молодой парень, к которому обратилась Мияко.

– Мы занимаемся обучением, и не только предметным, но и философским, это направление у нас преподается с ранних лет, дети лучше воспринимают тонкую и сакральную информацию, формируя свое мировоззрение.

Беседа проходила легко, постепенно вовлекались все, никаких строгих рамок, одна выбранная тема, и каждый от себя пытался пояснить Мияко интересующие ее вопросы.

– Меня зовут Настя, а тебя как?

Самая молодая участница группы подсела к Мияко поближе.

– Мияко.

– Это Роат.

Она указала на преподавателя.

– Саша, Кирилл, Дарьяна и Бэй.

Она указала на последнего, светлого китайского мальчика, все кивнули в знак приветствия.

– Но а какая разница, какой предмет тогда преподавать? Я думала, они распределены по возрастам по степени сложности.

– Вот как раз философию и надо преподавать как можно раньше, поскольку в более раннем периоде человек формируется с системой ценностей и стереотипов, которые могут мешать ему в полной мере понять и, главное, осознать различные философские положения, что иногда приводит к полному недопониманию и отбрасыванию данного направления изучения в область ненужных практик, – вполне спокойным тоном пояснил Роат. – А такое положение, как поведенческий акт человеческой личности или, как ее в другом месте именуют, психология, мы также включаем в структуру философских знаний.

– Но ведь философия – это наука наук, которая задает тон движения и мировоззрения в научной отрасли.

– А откуда ты это знаешь? – спросил Бэй.

– Я у дедушки это читала.

– Читаешь книги? – поинтересовалась Дарьяна.

– Ну, так, немного, дедушка иногда требовал читать живые книги.

– Это хорошо, ты все так говоришь, но ведь человек – это психический объект, что и требует рассматривать все философские вопросы с психической точки зрения.

– А почему у вас возрастная разница?

– Это позволяет передавать практический опыт в знаниях, принцип диалога стимулирует познавательную деятельность, плавное разграничение возраста снимает возрастной порог и убирает дискомфорт при обучении, даже сейчас ты обучаешься.

Мияко задумалась, посмотрела на Доминику, та сидела и спокойно улыбалась широкой улыбкой, все засмеялись, она даже не поняла, как вошла в процесс обучения, влилась в группу.

– А что вы сейчас изучали?

– Как видишь, мы пытаемся разобрать связь философии и психологии, также разбираем нашу систему образования и еще знакомимся с тобой, – так же весело ответила Настя.

– Спокойно у вас тут, – совсем раскованно обратилась Мияко к Насте.

– Деревья, природа, вода, свежий воздух, а еще у нас тут есть побережье, давай я тебе покажу, хочешь? – спросил Роат у Мияко, та в ответ кивнула головой. Роат повел Мияко вглубь парка, петляя между аллеями, по пути попалась небольшая цветочная поляна, усеянная клумбами, Мияко заметила еще одну небольшую группу детей, так же как и предыдущую, разных возрастов, она сразу определила преподавателя, уже весьма взрослая женщина копалась в цветах, что-то высматривая, а может, сажая, ученики были увлечены процессом, она обернулась, понимая, что Доминика осталась там с той группой, и ее это совсем не взволновало, сама обстановка благоприятствовала, только временами в памяти всплывал дедушка, и на душе как-то сразу становилось пасмурно.

– Доминика осталась там, ты не переживай, ты ее еще увидишь много, много раз, если бы кто хотел пойти с нами, они бы присоединились, я думаю, у ребят сейчас начнется вполне интересная беседа, Доминика никогда не сдается, и, как правило, у всех учебных групп, где она присутствует, возникает куча споров, что приводит к бурной дискуссии, – пояснил Роат, обращая внимание на Мияко.

– Ты сказал – природа, деревья, а почему не класс, аудитория?

– Все в этом мире имеет значение и все взаимосвязано, помещение, замкнутое пространство – через определенный цикл это все надоест, будет проявляться определенный дискомфорт во взаимосвязи с другими факторами, это будет мешать обучающему процессу, это еще заметил Сократ, он один из первых начал практиковать повивальное искусство, к обучению нужно подходить, опять же, с философской точки зрения и задать себе самый главный вопрос, мы обучаем, вдалбливаем, учим или же даем знания.

Мияко окончательно запуталась.

– А в чем разница между тем, что ты перечислил, вдалбливание – это понятно, это когда тебе навязывают, ну а между обучением и даванием знания?

– Дать знания – это передать полный образ того, что мы хотим постичь, передать во взаимосвязи с другими явлениями, тогда у человека появляется целостная картина мира, а просто обучать – это преподавание разрозненных понятий. И самое главное, учебный процесс должен быть сам по себе увлекательным, поэтому мы пытаемся достичь максимума свободы, используя принцип свободного диалога, программы жестко не привязываются по времени, а самое главное – это начальное воспитание, если сейчас везде этого достигают с помощью специальных так называемых расширителей сознания, имплантов и прочих вещей техногенного характера, то мы пытаемся выработать иной процесс, одной из самых главных проблем нашего времени является какая?

– Память?

– Совершенно верно, как ты догадалась?

– Я на самом деле была не очень успешной у нас в группе, многие ребята, почти все, использовали расширители виртуальной памяти, сейчас они стали в моде, «Ин Транс Корпорейшн» продвигает их по всему миру.

– Верно, а какая их цель? Это доступ к полученной ранее информации, если их убрать обратно, то, как оказывается, человек вообще атрофируется, и его способность извлечения информации из памяти падает вдвое, профессор Колягин называет такое явление процессом отката, и самое интересное, что сам испытуемый этого не замечает, в связи с этим немного меняется алгоритм работы сознания, и испытуемому приходится буквально тренироваться, чтобы опять включить данный механизм.

– То есть он как бы падает вниз.

– Совершенно верно, и этот эффект заметен на всех имплантах расширения сознания, и не только имплантах, но и на веществах, таблетках. Он также проявляется в измененных состояниях сознания, а между тем, как нам уже давно известно, предела в нормальном состоянии практически нет, можно расти, а не падать, и не применять никаких расширителей.