Глава 12. Амаль, открой личико!
– Нужно было закончить то, что начал, и народ освободился бы от гнета тирана, – сказал Сорви-голова, выводимый из дворца двумя стражниками.
– Вы готовы променять голову на выдранную бороду? – отозвался Синдбад, не делая попыток вывернуться из рук конвоиров.
– И вправду глупо, – вынужден был признать Сорви-голова. – Жаль, я даже внуков не понянчил.
– Сдались вам эти внуки, уважаемый, особенно сейчас!
– Не говори так о моих внуках! – рявкнул Сорви-голова.
– Вы в своем уме? Нам завтра бородатый живодер секир-башка сделает, а вы о несуществующих внуках печетесь!
– Да-да, что это я, – рассеянно пробормотал Сорви-голова. – Извини, друг мой, нервы.
– Вы бы что-нибудь придумали, – никак не унимался Синдбад.
– А что тут придумаешь?
– Не знаю, вам видней. Вы же во дворцах жили – не я. Может, подкуп организовать. Или шантаж какой.
– Не разговаривать! – Стражник ткнул Синдбада копьем в бок.
– Да пошел ты, баран плешивый! – огрызнулся Синдбад.
– Э, кто плешивый? Я? – обиделся стражник. – Да у меня волосы – во!
Он приподнял шлем, демонстрируя пышную, курчавую шевелюру.
– А то, что баран – тебя, значит, не беспокоит?
Сопровождавшие пленников стражники заулыбались.
– Почему? Беспокоит, конечно, – надул стражник губы.
– Рога, что ли, тяжелые?
– Какие рога? – недоуменно похлопал глазами стражник.
– Бараньи, разумеется. Знаешь, закрученные такие, – обернулся Синдбад и изобразил руками в воздухе завитушки.
Лицо стражника начало наливаться краской. Он раскрыл было рот для ответа, но Синдбад опередил его, спросив вдогонку:
– А ты, случаем, не женат?
– Женат, – окончательно растерялся стражник.
– Вот, видишь! Все сразу прояснилось: и про рога, и про барана.
Товарищи стражника загоготали, повиснув на копьях и утирая слезы ладонями.
– Ах ты!.. – едва выдохнул от возмущения оскорбленный до глубины души стражник, но Синдбад, резко вздернув ногу, заехал ему носком кроссовка под левую коленку. – Ох, ё!
Стражник выронил копье из рук и заскакал на одной ноге. Другую он придерживал руками.
– Бежим!
Синдбад толкнул скачущего стражника на его товарищей – те посыпались, как домино, образовав кучу-малу, – и припустил ко входу во дворец, таща за рукав Сорви-голову.
– Постой, безумец! – задыхаясь от быстрого бега и держась за сердце, выдавил капитан. – Куда тебя шайтан несет? Нам нужно бежать не во дворец, а из него.
– Поберегите дыхание, почтеннейший! – крикнул в ответ Синдбад, взлетев по ступенькам, и понесся в тронный зал. Сорви-голова, пыхтя и отдуваясь, бежал следом и причитал:
– О мое… больное сердце!.. Я… сейчас упаду… Сейчас… Вот уже… Еще немного… Ох!.. Уф-ф!..
Синдбад завернул за очередной поворот и выбежал к закрытым дверям тронного зала. Возле дверей стояли навытяжку двое стражников. При виде запыхавшегося молодого человека стражники выставили копья и, ощерив кривые желтые зубы, вероятно, для большего устрашения, синхронно пошли на врага. Синдбад затормозил, проехав еще пару метров по отшлифованному мрамору, и бросился к левому стражнику. Тот радостно ткнул копьем в его сторону, представив, как наглый юнец натыкается на него, словно кусок баранины на остро отточенный шампур, но Синдбад внезапно ушел вправо, пропустил конец копья мимо себя и с размаху больно саданул ребром ладони по запястью левой руки стражника.
– Ай! – Стражник бросил копье и затряс зашибленной рукой.
Синдбад ловко подхватил падающее копье, крутанул его над головой и вдарил его концом по ногам стражника.
– И-и-эх!
Стражник опрокинулся на спину, ударился затылком и затих. Шлем, бренча, словно проржавевший таз, откатился к дверям.
– Сза… ди! – в два приема выкрикнул выползший из-за угла обессиленный Сорви-голова и пластом растянулся на полу.
Синдбад краем глаза заметил нападающего сзади и чуть сбоку второго стражника и только и успел, что шустро присесть. Стражник, вложивший в колющий удар копьем весь свой немалый вес, перевалился через Синдбада. Совершив кувырок через голову, он уселся на полу с широко раздвинутыми ногами и ошарашено поправил съехавший набекрень шлем. Синдбад, не мешкая, вскочил тугой распрямленной пружиной на ноги и огрел его по башке копьем.
Тр-рах!
Копье переломилось пополам, во все стороны брызнула щепа.
Стражник на пару секунд застыл без движения, потом медленно сложился вперед, коснувшись лбом пола. Синдбад даже прицокнул языком от зависти – отличная у стражника растяжка! Да и башка ничего, крепкая.
– А теперь переходим к водным процедурам, – сказал он, отбросив обломок копья, и опрокинул на голову стражника, сделавшего попытку пошевелиться, высокую глиняную вазу, полную воды и дивных цветов.
– Эк! – только и сказал стражник и вновь растянулся на полу в позе умирающего лебедя.
– Эй, уважаемый Сорви-голова, потом дрыхнуть будете!
Старый капитан поднялся с пола и, охая и шаркая ладонью по стене, добрался до Синдбада.
– Вот и ладушки. Выглядите молодцом, папаша.
– Кончай трепаться, – сердито буркнул Сорви-голова, оттолкнув Синдбада с дороги, и шаткой походкой направился к дверям. – Сейчас стража набежит, а мы тут торчим, как два банана перед стадом голодных обезьян.
– В точку!
Подхватив с пола целое копье, Синдбад обогнал Сорви-голову и с разбега плечом саданул в двери. Тяжелые, окованные медью створки дверей распахнулись, шарахнув об стену со звуком пушечного выстрела. Из-за них раздались два синхронных вскрика, и стражи сползли по стеночке, гремя железом.
– Ага-а! – завопил Синдбад, потрясая копьем.
– Что такое? – Сонно клевавший носом визирь, очнулся, поспешно забился в угол трона и поджал ноги.
Ввалившийся в зал следом за Синдбадом Сорви-голова уже закрывал двери.
– Попался! – Синдбад медленно, пригнувшись, приближался к трону.
– Кто? – деланно забеспокоился визирь, поискав глазами неизвестно кого. – Кто попался?
– Не валяй дурочку! – раздраженно прорычал Сорви-голова. – И слазь с трона – он не твой.
– Мой! – вскинулся визирь, содрал с левой ноги тапок и запустил им в Сорви-голову. Капитан даже увертываться не стал, тапок не пролетел и половины пути до цели.
– Ну, нет так нет.
Сорви-голова поднял с пола саблю одного из стражников и тяжелой, целеустремленной походкой направился к трону. Визирь внезапно выхватил из-под дорогого эмирского халата, в который могли поместиться не один, а целых три таких визиря, два кремневых пистолета и направил на своих врагов.
– Надо было сразу вас пристрелить!
Сорви-голова с Синдбадом замерли на полушаге. В наступившей тишине грозно щелкнули взведенные курки. Черные отверстия широких длинных стволов точно держали цели.
– Ага! Чья взяла? – злобно усмехнулся в бороду визирь.
– Твоя. Только смотри, не промахнись, – предостерег Сорви-голова. – Второй раз зарядить не успеешь.
– Не волнуйся, не промахнусь, я оч-чень меткий стрелок, – высокомерно заявил визирь.
– Сам себя не похвалишь…
Синдбад краем глаза заметил, как спикировавший из-под потолка попугай завис над раскрытым сундук, стоявшим рядом с троном. Сундук был как раз тот, с каменным яйцом. Немного повисев над ним, как бы примериваясь, попугай вцепился когтями в яйцо и, натужно взмахивая крыльями, медленно начал подниматься с тяжелой ношей, все больше отклоняясь к трону.
– А ты молчи, гнусный шакал с языком змеи! Тебя я убью первым.
– Вы бы лучше наверх посмотрели, уважаемый. А то мало ли что может случиться.
– Э-э, ты думаешь, я такой дурак, да? – Визирь прищурил левый глаз.
– Думаю, да.
За троном шевельнулась тяжелая красная занавесь, и из-за нее показались две прелестные ручки, держащие в усеянных перстнями пальцах огромный серебряный поднос. Пальчики медленно воздевали поднос над головой визиря.
– Не хотите смотреть вверх, тогда посмотрите вправо.
– Ты издеваешься надо мной, грязный оборва?!.
Попугай, зависший над макушкой визиря, прицелившись правым глазом, расцепил когти, и каменное яйцо устремилось вниз.
– Сахар-рок! – честно предупредила птица.
Бац!!!
Яйцо подпрыгнуло, отскочив от головы визиря и смяв богатую чалму, упало ему на колени и скатилось вниз, к ступенькам.
Бум-м!!!
Следом за яйцом на голову несчастного визиря опустился поднос. Вырванный сокрушительным ударом из слабых женских пальчиков, поднос с грохотом упал на пол, повертелся и затих.
– Ой! – Прелестные ручки вновь скрылись за занавесью.
Глаза визиря сошлись на переносице, челюсть его перекосило. Одна бровь была удивленно вздернута, а другая болезненно наморщена. Сам визирь застыл в позе медитирующего Шивы, обнимающего дерево. Пистолеты, покачавшись на его указательных пальцах, упали на пол. Раздались два оглушительных выстрела, зал заволокло клубами порохового дыми.
– Предупредили же как человека, – посетовал Синдбад, разгоняя дым руками. – Вот никогда не слушает.
«С ослами будь ослом – не обнажай свой лик!
Ослейшего спроси – он скажет: «Я велик!»
А если у кого ослиных нет ушей,
Тот для ословства явный еретик!»
– Ты прав, мой дорогой друг, – процитировав Омара Хайяма, добавил Сорви-голова, приблизился к трону и аккуратно, с нажимом, опустил дважды зашибленному визирю руки. Голова визиря медленно повернулась, раскосые глаза с трудом сфокусировались на лице Сорви-головы.
– Ты кто?
– Я? – неподдельно удивился Сорви-голова.
– Да, ты.
– Сорви-голова.
– У-у, злой дядька! А это кто? – спросил визирь, указав пальцем мимо Синдбада. Тот даже оглянулся, нет ли кого позади.
– А он – добрый дядька, – терпеливо пояснил Сорви-голова. – Его зовут Синдбад.
– Синд-бад! Синд-бад! – дважды раздельно произнес визирь и наконец заметил лежащее у своих ног яйцо. – Ой, яичко. Какое красивое! Дяденька, можно я поиграю?
– Конечно, – милостиво дозволил Сорви-голова, почесывая макушку. – Вот те на-а!
– А вы говорили, Яйцо Мудрости, – сказал Синдбад, приближаясь к Сорви-голове.
– Вообще-то, не я, а легенды.
– Вот народ! Как всегда, ляпнут чего ни попадя, не разобравшись.
– Да уж. Все оказалось как раз до наоборот, – пробормотал Сорви-голова, наблюдая за визирем, забавляющимся с яйцом. Бывшим главным визирем…
Занавесь опять колыхнулась. Синдбад рванулся к ней и выволок на свет упирающуюся девушку.
– Пусти! Пусти, кому говорю. – Девушка отбивалась свободной рукой, норовя расцарапать Синдбаду лицо. – Да отпусти же меня!
Синдбаду пока удавалось успешно увертываться от острых женских ноготков. Изловчившись, он дернул ее за руку, прижал к себе и приподнял над полом. Девушка продолжала брыкаться и дергать плечами, не оставляя попыток вырваться из крепких объятий молодого человека.
– Тпр-ру! – осадил агрессивную девицу Синдбад. – Все, стоп, прекратили!
– Отпусти!
– Отпущу, только не убегай, хорошо?
– Хорошо, – согласилась девушка с некоторой заминкой.
Синдбад аккуратно разжал руки. Девушка помассировала запястья, зло сдула со лба выбившуюся волнистую прядь и недобро зыркнула на Синдбада. Нижнюю часть лица девушки скрывала плотная вуаль, но глаза и голос казались Синдбаду до боли знакомыми.
– Кто ты, о прекрасная воительница ногтя и подноса? – спросил он.
– А сам не можешь догадаться? Схватил, как… как… – Девушка не могла подобрать нужных слов. – Как последнего кабана! Смотри, все руки в синяках.
Она ткнула под нос Синдбаду загорелые ручки. Ни одного синяка, разумеется, на них не было, но ведь женщина не может не повозмущаться.
– Амаль! – вскрикнул Сорви-голова, приближаясь с распахнутыми объятиями к девушке. – Это ты, о моя бедная девочка!
– Амаль? – не поверил ушам Синдбад.
Образ дикой тигрицы никак не вязался с той нежной и застенчивой девушкой, которую он повстречал однажды в саду.
– Я, дядя Халид. Только давайте без рук. Если вы заметили, я уже большая девочка.
– Гм, хорошо. – Сорви-голова смущенно покашлял в кулак.
– Ой, тетенька пришла, – обрадовался забавлявшийся с яйцом визирь. – Тетенька, смотри какое у меня яичко! Хочешь поиграть?
Он поднял с пола яйцо и продемонстрировал Амаль, держа его в вытянутых руках и задорно строя девушке косые глазки.
– Н-нет, – отозвалась ошеломленная Амаль. – Играй сам.
– У-у, нехорошая тетенька, – надул щеки визирь и отвернулся.
– Неужели это я его так? – обалдело спросила принцесса.
– Нет, это… магическое яйцо, – пояснил Синдбад, сжимая пальцы в кулак и потрясая им. – Тяжелая такая магия, знаешь ли. Циклопическая, можно сказать.
– Угу, – подтвердил Сорви-голова.
– Ужас! Но что с ним теперь делать?
– Да выбросьте его куда-нибудь, – поморщился Синдбад. – Возиться еще с ним!
– Нет, так нельзя.
– Ну, нет так нет, – не стал спорить Синдбад. – Тогда сделайте из него шута.
– Ой, и правда! – обрадовалась Амаль свежей идее. – Только, по-моему, он совсем не смешной.
– Да плевать на него! Открой личико, а? – Синдбад потянулся пальцами к вуали, но в правой руке девушки мгновенно возник неизвестно откуда взявшийся кинжал. – Ох! Ты что?
Синдбад свел глаза на хищно поблескивающем острие кинжала у самого кончика своего носа.
– Ах ты, верблюд безгорбый, суслик вонючий, мартышка похотливая! – выпалила Амаль на одном дыхании.
– Что ты, любимая!
– Любимая?! – Брови девушки изогнулись крутой дугой. – Здесь такое творится: моего отца подлый визирь заточает в темницу, меня силой принуждает выйти за него, весь мой сад забит гадкими черными стражниками – из дворца носу не высунуть. А ты исчезаешь, пропадаешь неизвестно где два месяца, потом объявляешься и лезешь целоваться, так, что ли?
– Поверь, все не совсем так. Вернее, совсем не так.
Синдбад с поднятыми вверх руками отступал все дальше к трону, пока не упал на него.
– А как? – ехидно переспросила Амаль. – И слезь с трона! Он еще пока не твой.
– Слушаю и повинуюсь, – ошалело пробормотал Синдбад, поспешно сползая на пол.
– Послушай, дорогая Амаль, – начал было Сорви-голова.
– А вы не встревайте, дядюшка!
– Нет уж, дай мне сказать, пока ты его не прирезала ни за что ни про что.
Сорви-голова вклинился между сжавшимся на полу Синдбадом и пышущей гневом дочерью эмира.
– Хорошо, говорите. – Кинжал бесследно исчез в складках одежды девушки. Был – и нет его. – Только побыстрее, а то у меня руки зудят кое-кого придушить.
– Синдбад тут совершенно ни при чем, – отрезал Сорви-голова, поведя рукой. – Это я его той ночью вывез из дворца.
– Вы? Но зачем?
– Чтобы спасти от гнева твоего отца. Представляешь, что сталось бы с Синдбадом, попадись он твоему отцу на глаза следующим утром?
– Да, отец просто рвал и метал. Но я не понимаю, что произошло той ночью? Какие-то крики, суета и беготня.
– Кхм-м… небольшое, так сказать, помутнение рассудка.
– Вы уверены, что небольшое? – уточнила Амаль.
– Ну-у…
– Понятно. Что же было дальше?
– А дальше я взял его с собой в путешествие. И он отважно сражался с сиренами и даже одержал победу над циклопами!
– Вы серьезно? – не поверила принцесса.
– Серьезнее некуда, дорогая Амаль! Вот и яйцо оттуда. Он вез его в подарок твоему отцу.
– Ага, значит, отцу подарок, – Амаль уперла руки в бока, – да еще вон какой огромный! А мне? Что ты привез мне?
Синдбад таинственно улыбнулся, засунул руку за пазуху и извлек оттуда увесистый мешочек.
– Ой, это мне? – восторженно хлопнула в ладоши Амаль, подпрыгнув.
– Конечно, тебе.
Синдбад протянул мешочек девушке. Амаль нетерпеливо развязала тесемку и вытащила из мешочка дивное золотое украшение, переливающееся в лучах солнца.
– Бриллиантовое ожерелье! – восторженно воскликнула девушка, приложив его к своей лебединой шее. – Какая прелесть!
– Это тебе подарок от Вельды, – ляпнул, не подумавши, Синдбад, но принцесса уже рывком сдернула с лица вуаль и потянулась нежными губками к Синдбаду. Синдбад нервно облизнулся, вытянул губы трубочкой и, закрыв глаза, приготовился к страстному поцелую.
– Постой! – спохватилась Амаль. – Какая еще Вельда?
– О, мамма миа!..
Послесловие к первой книге
– И все-таки я оказался прав, друг мой! Все разрешилось к всеобщему удовольствию, – произнес Сорви-голова, с кряхтением взбираясь на топчан.
Последний посетитель чайханы только что ушел, самое время было отдохнуть за пиалой чая и вкусить приятной беседы.
– Эмир рад, что вернул себе трон, – продолжал Сорви-голова, – Амаль исполнена счастья от удачного замужества, а Синдбад уверен, будто ему крупно повезло.
– Вы об Амаль? – встрепенулся Синдбад, отрешенно до того вглядывавшийся в вечернее небо с россыпью первых звезд, потягивая ароматный зеленый чай.
– Я о твоем новом положении. – Сорви-голова наполнил пиалу из чайника с небольшим сколом на носике. – Ты не ведаешь дворцовой жизни. Поверь мне, нет более мучительной скуки. К тому же склоки, доносы, от которых мутит, и прочее, и прочее в том же духе.
– Все-таки вы неисправимый пессимист.
– Кто? Ах, да-да, я вспомнил. Нет, друг мой, я ре-а-лист. Во!
– Не знаю уж, кто вы на самом деле, почтеннейший Сорви-голова. Бросить все, чтобы стать моряком, а после оставить море, чтобы купить захудалую чайхану. Это, знаете ли…
– Зато я счастлив. И теперь уж точно буду нянчить внуков. А пока поговорим о бизнесе. Ты мне уже вторую неделю обещаешь правила мудреных карточных игр. Где они?
– Будет. Все будет. – Синдбад выплеснул из пиалы остатки чая и поставил ее на столик. – Сами понимаете, мне сейчас немного не до того.
– О Аллах! Когда же вы угомонитесь, молодые?
– Но вам же нужны внуки!
– Нужны! Но не так срочно.
– Это уж, простите, как получится. – Синдбад сладко потянулся и нехотя поднялся с топчана. – Эх, пора идти.
– А что, не больно хочется? – усмехнулся Сорви-голова, хитро оглаживая короткую бородку. – Укатала тебя страстная и ненасытная тигрица?
– Откуда вы знаете про страстную и ненасытную? – насторожился Синдбад, пристально и требовательно заглянув в насмешливые глаза Сорви-головы.
– Э-э, мальчишка ты еще! Да все женщины на Востоке страстные и ненасытные.
– Что, так прямо и все? – недоверчиво свел брови Синдбад.
– Ну, может и не все. Кто их знает.
Хлоп!
Синдбада воздушной волной бросило обратно на топчан, а Сорви-голова только меланхолично придержал новенькую тюбетейку, чтобы ее случайно не сдуло куда.
Перед топчаном стоял здоровенный детина в синих атласных штанах, жилетке и феске.
– О, мой господин! – упал на колени детина, разглядев Синдбада. – Наконец-то, я нашел тебя!
– Я тебя знаю? – спросил Синдбад, вглядываясь в незнакомые черты крупного щекастого лица.
– Это же я, Ала-джинн!
Детина потыкал пальцами в грудь, подползая на коленях к топчану.
– Ала… кто?
Синдбад на всякий случай отполз чуть назад. Мало ли здесь бродит по вечерам всяких умалишенных.
– Джинн! Лампа! Я отправил тебя на Восток.
– Ты! – вскочил Синдбад, грозно надвинулся на джинна и потянул из ножен любимую саблю. – Ну, блин, джинн, держись!
– Не надо! Я с таким трудом отыскал вас, – молитвенно сложил ладони джинн, на всякий случай обращаясь в настоящего джинна с длинным дымным хвостом. – Вот твоя лампа, господин. – Перед Синдбадом в воздухе зависла знакомая керосиновая лампа. – Прости меня, но я случайно отправил тебя не на тот Восток.
– Знаешь, я догадался. – Синдбад протянул руку и осторожно, не веря глазам, пощупал висящую в воздухе безо всякой опоры лампу.
– Не на тот Восток? – уточнил Сорви-голова. – А разве их много?
– Я долго искал тебя, скитаясь по мирам, – продолжал джинн, проигнорировав вопрос, заданный старым капитаном.
– Интересно, зачем?
– Ты не понимаешь? – Клубящиеся брови джинна взлетели на лоб.
– Нет, я не понимаю.
– Ты обещал мне свободу! После того как я исполню три твоих желания.
– Было дело, но ты не смог толком справиться даже с одним, – напомнил Синдбад.
– Увы мне, о господин, – вздохнул джинн, и из его рта от огорчения вырвался сноп огня.
– Э, эй! Ты поосторожнее тут с огнем, – жестко предупредил Сорви-голова, почему-то нисколько не удивившийся появлению джинна, – а то еще спалишь мне чайхану!
– Прошу прощения, – поспешно извинился джинн. – Так каково же будет твое следующее желание, мой господин? Может, вернуть тебя домой?
– Так, стоп! Ты, типа, меня за дурочка держишь?
– Почему?
– Сначала отправляешь неизвестно куда, а после за обратный билет хочешь стянуть у меня еще одно желание, так, что ли?
– Хорошо, я отправлю тебя обратно просто так, – согласился джинн, поразмыслив.
– И не мечтай!
– Но почему?
– Мне и здесь неплохо живется. – Синдбад пришлепнул пристроившегося на подбородке здоровенного кровососа, приготовившегося отужинать, и выпятил нижнюю челюсть. – И желаний мне твоих тоже не надо – еще чего-нибудь не того опять нахимичишь, а мне потом расхлебывать. Нет уж, баста!
– Но что же мне тогда делать, о мой господин? – плаксиво спросил джинн. – Я так и останусь твоим рабом навеки?
– Ну, положим, рабов у меня и так предостаточно (сдались они все мне!), а вот друзей явный недобор. Но их, как известно, много не бывает.
– Друзей? Тебе нужно доставить друзей? Каких, сколько и откуда?
– О, дымная ты бестолочь! – скривил губы Синдбад. – Мне никого и ниоткуда доставлять не нужно. Я просто отпускаю тебя, – и пафосно добавил: – Отныне ты свободен и волен идти, куда пожелаешь, и делать, что захочется.
– Вы сказали, я… свободен? – повел заостренными ушами джинн, словно проверял, все ли у него в порядке со слухом.
– Ты что, глухой? – спросил Сорви-голова и повернулся к Синдбаду. – А ты, мой юный друг, невыносимый олух. Два желания, целых два желания! – принялся причитать капитан, раскачиваясь. – Ай-яй!
– Пусть так, – уперся Синдбад.
– О мой повелитель! – Джинн опять обратился в здоровенного детину и вторично грохнулся на колени. – Нет! – вскочил он порывисто и выпятил колесом грудь. – О мой сердечный друг! Спасибо, спасибо тебе, добрейший из смертных! Но… – Ала-джинн назидательно воздел палец, – сила магии не позволяет мне отказаться от выполнения своих обязательств перед тобой. Поэтому по первому твоему слову я с радостью явлюсь к тебе и исполню два твоих желания. Нет, три! Нет, сколько угодно!!!
– Все, все. Я понял тебя, – попытался успокоить Синдбад не на шутку разошедшегося бывшего джинна. – А теперь можешь идти.
– Ни в коем случае! Тебе нужны были друзья. Клянусь Соломоном, вернее друга, чем я, тебе не найти.
– О боже! – Синдбад воздел глаза к небу. – Оставишь ли ты меня, наконец, в покое?
– Да, но я буду всегда поблизости.
– Еще не хватало! У меня личная жизнь есть, между прочим.
– Тогда… – Ала-джинн немного обиделся, но не подал виду. – Тогда я буду помогать в чайхане твоему другу готовить плов и шурпу, жарить шашлык и разносить чай с лепешками.
– Э, постой! А я тогда, по-твоему, что буду делать? – Лицо Сорви-головы озадаченно вытянулось.
– Хорошо, – окончательно сдался назойливый Ала-джинн, бессильно повесив руки, – я буду делать только то, что ты мне скажешь, о добрейший хозяин этой прекрасной чайханы. Хотя ее и не мешало бы немного подновить, – задумчиво огляделся джинн.
– Вот завтра этим и займешься, если уж так невтерпеж, – кивнул Сорви-голова. – Кстати, я все равно собирался нанять помощника, одному тяжело со всем управляться.
– Вот и ладушки, – радостно, с глубоким облегчением хлопнул по коленкам Синдбад, поднялся с топчана и прихватил лампу, все еще висящую в воздухе – сувенир на память. – А мне пора.
– И давно, кстати, – напомнил Сорви-голова.
– Не ехидничайте. Вам не идет, уважаемый.
– Ладно, не буду. Передавай сердечный привет Амаль и Нури.
– С радостью.
Синдбад, сбегая по ступенькам, взмахнул рукой в прощальном жесте.
– Правила! Правила не забудь написать! – крикнул ему вдогонку Сорви-голова, приподнявшись на локте.
– Не забуду, дедуля! – донеслось из-за угла чайханы.
– Э-хе-хе, вот она современная молодежь, – осуждающе покачал головой бывший принц и морской волк, гроза пиратов, а ныне преуспевающий владелец чайханы, подливая себе еще чаю. – Никакого уважения к старшим. Присаживайся, чего встал, как истукан? Чаю будешь?..
Конец первой книги