Да? – неохотно произнесла Таня, – А я зуба и не чувствую. И капельки вроде помогают. Прямо прилив сил, – и Таня дала ему в руки сложенную вчетверо газету с аккуратно нарезанными дольками.
Он поторапливал время, чтобы быстрее раствориться в Москве, чтобы, наконец, забыть эти тайны мадридского двора: кто как на кого смотрел, почему выбили ему место, почему так дольки режут. Лежал на своей верхней полке и размышлял: на отчет и защиту два-три дня, ну, если придется писать Татьяне – тогда дней пять. А придется ли? Заметно ли в ней влияние эликсира? Он смотрел с полки вниз на Татьяну. Вот она дремлет и можно рассмотреть во всех деталях. Да, полнота бедер читается сквозь легкую ткань халата. Вот она читает книгу и невзначай возьмет и глянет вверх и встретится с ним взглядом. Каким-то странным взглядом, по которому ничего не понять. Так действует или нет? Сплошные тайны мадридского двора.
Вокзальный гул, моросящий дождь и прохлада поставили точку на их путешествии.
Главное, в перонной сутолоке не наткнуться на Соловьеву. Леша шел, глядя под ноги. Он нес свой и Танин чемоданы, а Таня авоську с большой дыней, купленной для родителей. И Надя несла не меньшую дыню, а многострадальный Мендельсон – свой и Надин чемоданы. Руки его еще не зажили. Он вынужден был останавливаться. И Леша останавливался. В одну из таких остановок мимо них в сторону метро прошла Соловьева. Даже не поглядела в Лешину сторону.
Нет уж, милый, твой Сокол от тебя не уйдет, – сказала Надя у входа в метро, – Что Тане самой, что ли, тащить все это до дома? Она для тебя место выбила с приличными людьми. Так что отрабатывай. Короче, отставить разговоры, вперед и вниз, а там – нам до Щелковской, а вам до Измайловской.
На выходе из метро, Таня извлекла из своего чемодана зонт. Но, Леша с чемоданами, само собой, под зонт не помещался. Шли молча, расстояние между ними диктовали, зонт, чемоданы и лужи. От Измайловской до ее дома пять минут обычного ходу, минут восемь чемоданного, а, когда нужно обходить лужи под дождем – дольше. Таня остановилась у дорожки, ответвляющейся к подъезду.
Я тут живу.
Что же, ты сама наверх потащишь? Я уж донесу до двери, – предложил Леша.
Неси, но домой, извини, я тебя не приглашаю. Ни я не готова, ни дома к этому не готовы. Как-нибудь в другой раз.
На площадке четвертого этажа она остановилась, и еще не позвонив в дверь, сказала:
Ну, спасибо, что помог.
Звучало так: все, можешь идти. Ни слова об отчете, ни слова о Ялте.
Вовка уже был в общаге. Вернулся вчера. О практике говорил односложно и неохотно: ничего интересного. Некогда, отчет нужно написать. А Леше, наконец раскрепостившемуся, наоборот, хотелось поделиться впечатлениями. Толкнулся к эстонским красоткам. Но они не впустили. Только-только приехали и дико устали. Будут отсыпасться.
На следующее утро к Леше пожаловала Ольга Подзорова. У него, говорят, есть заживляющая мазь. Очень нужно. Надя сильно ободралась. Вечером у девочек на чаепитии по случаю возвращения в родные пенаты, Леша увидел, как сильно у Нади покарябаны плечо, щека и даже нос.
Девочки не пылали желанием рассказывать, но желание покрасоваться победило. В Кивиыли они познакомились с местными парнями. Как видно, они этим ребятам приглянулись. Приятные ребята, да еще на мотоциклах. Катали, показывали окрестности. Надя как-то не удержалась, вылетела из седла. Хорошо, что там был песок. Повезли всей компанией ободранную Надю в ближайший травмпункт. Молодые люди переводили, так как там фельдшер говорила по-эстонски. Наде ранки обработали. Но фельдшер советовала показаться хирургу, а может быть и сделать рентген плеча. И что же. Когда девочки вышли из дверей медучреждения, обнаружили, что молодые люди пропали. Как корова языком. Они в незнакомом поселок. Кого не спросишь, отвечают по-эстонски. А ведь русский знают, наверное. Еле–еле они добрались к себе. Несчастный случай поставил крест на дружбе русских девушек и эстонских парней. Теперь вечером никто не встречал их у заводской проходной. Интернациональная дружба оказалась построенной на песке. Вот так они к русским относятся.
И ладно, – подвела итог Подзорова, – Не велика потеря. Все равно практика заканчивалась.
А что же вы хотели? Покатиться на шару? Да еще чтобы вас катали и небитыми, и битыми? Такого не бывает, – сказал Лорьян.
Вот мы и посмотрели на их взгляды, дай им мед да еще и ложкой. И больше ничего, – заметила Надя, – А как что – ау, где вы.
Мы тут, – усмехнулся Вовка, – А вы искали в Эстонии. Ничего, Надежда, за одного битого двух небитых дают. Вон, посмотри Леха как руки обжег. Ничего, не канючит.
Может Вовке, думал Леша, как и ему обидно, что обрек себя на бесцветную практику, своими руками вручил Таньке ключи от приятного времяпровождения, торчал в Северодонецке, а она моталась по дорогам Эстонии. И даже, не смущаясь, хвастает. Отелло за такие дела уже бы удавил Дездемону. Очень удачное сравнение.
Не успели они вернуться к себе в комнату, как раздался стук. Пришла эстонская Дездемона и предложила Леше на некоторое время исчезнуть. Уходя, Леша не удержался, привел Татьяне пример из классической литературы.
Вот и будешь Соловьеву душить, – сказала Танька.
Ее то, как раз, душить не за что.
Он пошел в рабочий зал писать отчет. Пойти больше некуда. На улице дождь и поздно. Вспомнил о Кашевской. Нужно ему было спросить в какой санаторий она поедет. А что мешает спросить завтра, например? Адрес он знает.
Утром он намылился ехать к Кашевской. Почти в полном смысле этого слова: душ не работал, помыл с мылом тело выше пояса, побрился, оросил себя одеколоном, оделся в самое парадное, можно сказать. И когда он окончательно приводил себя в полный боевой, в дверь постучали. Вперед ним, робко улыбаясь, стояла незнакомая девушка. Это уже приятно. А девушка, стоявшая в дверях, подкупала юностью и свежестью полевого цветка. Прямо, старшеклассница. Она без зонта промокла. На незатейливо уложенных волосах еще блестели капельки. Увидев в дверях Лешу, в душе которого вдруг нежно запела скрипка, она смутилась еще больше. Определенно, не его она думала увидеть. Она искала Володю. А Володя пошел в комнату к Лорьяну. Леша усадил гостью за стол и побежал за Вовкой.
Принесла нелегкая – сказал Вовка словно догадался, о ком идет речь. Скрипка в Лешиной душе на момент удивленно запнулась, – Вот что, – мрачно промолвил Вовка, – Ты меня не нашел. И где меня найти, не знаешь. И вообще, меня в Москве нет.
Не получается, – покачал головой Леша, – Я сказал, что сейчас тебя позову.
Ну вот, пошел звать и не нашел.
С печальной улыбкой официанта, вынужденного сказать, что заказанное блюдо не подадут, Леша вернулся в комнату и изложил Вовкину версию. Трудно врать такой славной девчушке. Она, как ему показалось, не поверила. Чтобы разрядить обстановку и собраться с мыслями Леша побежал на кухню греть чай. За чаем Валя, так ее звали, рассказала, что она из-под Северодонецка, учится она в техникуме. У них тоже была практика на комбинате. Там и познакомилась с Володей.
А зачем ты в Москву приехала?
В гости, – просто сказала девушка.
И действительно, девушка приехала с чемоданчиком. Значит, ехала не для здрасте -до свиданья. Ничего себе! Неужто Вовка ее приглашал? А откуда бы она адрес узнала? Или она по наивности считает, что можно просто так сесть в поезд и примотать в гости? В ее то годы. Стукнуло ли ей восемнадцать? Чай был выпит. Девушка молчала. Леше пришлось рассказывать всякие истории, как, например, он заработал эти темные пятна на руках. А она уходить никуда не собиралась. Да и куда она пойдет? Он снова побежал к Лорьяну. Вовка оттуда слинял. Вот теперь Леша не знал, где его носит. Слава богу, врать не придется.
Можно я еще подожду? – спросила она, – Он ведь где-то тут. Я посмотрела, его вещи в шкафу.
А она не промах, даром, что молоденькая, подумал Леша. Валя пригрелась сбросила свои промокшие туфельки и достала из чемоданчика вьетнамки. Ее явно стало клонить ко сну. И не жеманясь, она приняла Лешино предложение прилечь на Вовкину кровать. Незнакомка его напрягала. И не оставишь ее одну. А ведь Вовке ничего не стоит блуждать до ночи.
Ситуация разрешилась раньше. Явилась Полина. Ей, как комсоргу, не свойственна была гнилая привычка гнилой интеллигенции стучать в дверь. Девушка проснулась.
Здрасьте, – робко сказала она.
Ну, здрасьте, – протянула Полина, – Нашла, значит.
Определенно, Полина была знакома с гостьей. Что странного? Полина тоже была на практике в Северодонецке.
Вот, к Володе в гости приехала. А он куда-то ушел.
Ушел? – хмыкнула Полина, – Далеко не уйдет, – улыбнулась, – У нас длинные руки, – и пристально посмотрела на Лешу, – Где он?
Почем я знаю, – пожал плечами Леша.
Врешь!
Чего мне врать?
Мне все про тебя доложили. Я бы на месте Соловьевой удавила тебя вот этими руками. – Полина подняла жестом молотобойца сжатый кулак, – А Суворов он вот у меня где, – она обратилась к Вале, – Пошли! – и вышла в коридор. Валя за нею. И обернувшись к направившемуся было в коридор Леше, заключила, – А тебе нечего тебе тут делать. Обойдемся без пятой колонны. Свободен.
Свободен? Прекрасно! Он почему-то думал, что откроет Таня, а дверь открыла пожилая женщина и ответила, что Таня живет этажом ниже, дверь налево. Вот так Таня. Конспиратор. Зачем тащила его на другой этаж? Не хотела, чтобы он знал, где она живет? Если так, дело немного осложняется. Стоит ли ей звонить? Но он уже перед ее дверью. Слышно ли там за дверью что-нибудь? Долго он раздумывал, не зная, как поступить. Он не заметил. как снизу на площадку поднялся молодой человек. Молодой человек остановился и удивленно посмотрел на Лешу, затем подошел к той самой, заветной двери.
Вам что? – спросил он не очень любезно.
Настолько нелюбезно, что Леша обиделся: а кто он такой, собственно, чтобы ему докладывать?
А что? – произнес Леша.
Интересный диалог, – сказал молодой человек, оценивающе поглядел на Лешу, обогнул его и, спокойным заученным движением поднес руку к кнопке звонка Таниной квартиры.
Леша все понял: он сейчас занимает чужое место на коврике перед дверью. Этот коврик – уже пригретое место этого самого товарища, можно сказать, его соперника. Думал он, что на дверь укажут – вот и указали. Без слов, и так понятно. Факир был пьян и фокус не удался. Скорее, факир был излишне самонадеян. Эксперимент провалился. И понятно. Всякие волшебные напитки – бред сивой кобылы.
Будет совсем печально, вдруг испугался он, если сейчас Таня откроет и увидит их рядышком: два клоуна на манеже. Один грустный, другой веселый. И ему выпадает роль грустного клоуна. Леша не дожидаясь фиаско, ринулся вниз. Уже сбегая к первому этажу он услышал, как хлопнула дверь.
Может быть, сейчас из ее окна с веселым любопытством наблюдают, как несостоявшийся поклонник пишет синусоиды около луж? Без паники, приказал он сам себе. А что, собственно, трагического приключилось? Абсолютно ничего. Легко можно вычеркнуть из биографии и этот эпизод, и Кашевскую от начала до конца: и восточный базар, и прогулки по парку, и дольки дыни в поезде, и ее чемоданы, и санаторий под Ялтой. Он сюда и не приходил! И точка. Кто его тут видел, кроме этого хахаля да соседки этажом выше? Никто. Вычеркнуто.
В общаге Лешу ждал сюрприз. Леша отсутствовал от силы три часа, а комната волшебным образом превратилась в гнездо голубков. Глаза девушки искрились счастьем, ощущением заслуженной победы. Видно, учитывая, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, Валя мостила его блюдами. Видавшая виды столешница, вынесшая не один десяток курсовых и пулек, гнулась под кульками и свертками. Пахло чем-то домашним, нестоловским, зовущим к уюту и неземным наслаждениям. Кульки и запахи вязали Суворова по рукам и ногам, хотя в его глазах искрения не наблюдалось. Чтобы не рушить уют и наслаждения понятливый Леша торопливо собрал вещи.
Когда приходила Бирюкова, он вещи не собирал, а просто выходил на часик. Но, при таких обстоятельствах, и при таких ароматах он понял, что придется запастись сухим пайком для жизни и отчета. А найти свободную койку не проблема.
Суворов вышел в коридор следом за ним. Валю на него натравила Полина Гринблат. Она, оказалось, еще в Северодонецке дала ей адрес общаги. Полина не зря говорила, что у нее есть нюх на аморалов. Найдя Вовку, она властной десницей комсорга бросила его, как персидскую княжну, в объятия провинциалки.
Да ладно, два-три дня можно продержимся, – сказал Вовка, – А там ищи меня. Не сунется же она к моим родителям. Пусть отправляется к своим.
Вечером Лорьян позвал Лешу к девочкам на чай. Вовки не было. Причина была секретом Полишинеля. И едва Лорьян заикнулся насчет Вовки, Подзорова оборвала:
О Суворове, как о покойнике, или хорошо или ничего. Так что, давайте лучше забудем о его существовании.
А если это любовь? – сказал Лорьян.
Какая тут может быть любовь? Похоть звериная!
Ну если не про похоть, тогда давайте про Эстонию. Или про мотоциклистов тоже или хорошо или ничего?
Не нужно фарисействовать, – сказала Подзорова, – Мотоциклисты к нам не приезжают.
Может, вы им не приглянулись.
Ладно, хватит, – оборвала спор Татьяна.
Леша удивлялся. Вот как запели те, кто, благодаря именно Суворову, разъезжал с эстонскими парнями на мотоциклах, кто умилялся, как хорошо там было! Заговорили об отчетах по практике. Девочки уже сделали попытку сдать. Пока их завернули. И опять же, думал Леша, когда под рукой был Суворов, им было проще.
Леша писал отчет, в свою законную комнату не совался. И даже в коридорах ни Вовка, ни его провинциалочка не встречались. Вечером на исходе второго дня Вовка сам отыскал его. Нагрянула маман. Леша без вопросов понял, кто пожаловал. Явилась с огромным чемоданом, словно собралась тут пустить корни. С порога гнать женщину Вовка не мог. Как назло, в комнате стояла третья, как бы дежурная, кровать, Коли Киреева, который только числился в комнате, а жил у родни.
Лешино чувство белой зависти к Вовке оборвалось в один миг, как рухнувший балкон. Суворов взывал: сосед должен срочно вернуться в комнату, заявить права на жилплощадь и изгнать оккупантов. У самого Вовки рука не поднимается.
Смотри ты, – сказал Леша, – В Северодонецке у тебя все отлично поднималось. А теперь я должен расхлебывать. Попроси Бирюкову. У нее более серьезные причины качать права.
Ну не пойду же я… после…
А в чем дело? То ходил, все было прекрасненько.
А что ты развалишься просто зайти к себе в комнату? Поздороваешься, то, се. Ну, и напомнишь, что ты тут, между прочим, живешь, прописан. И извините, подвиньтесь. Сами понимаете. Имеешь полное право. Вообще непонятно, как их в общежитие пустили. У нас тут что, проходной двор?
Ну ладно, зайду, – согласился Леша, – Только без крови.
Тогда так, я сейчас вернусь в комнату, а ты зайдешь минут через пятнадцать. И побольше наглости. Руби с плеча: тут не гостиница.
Вовка зашел в комнату. Леша через оговоренное время открыл дверь и вошел. Как актер, первый раз выходящий на сцену, он прокручивал в голове фразу «тут вам не проходной двор». Девушка окончательно освоилась. Так красившее ее очарование смущения исчезло. Ощущая себя уже увереннее Леши, она спокойно, даже суховато, улыбнулась ему, как хозяйка улыбается гостю. Обе дамы были в одинаковых байковых халатах, где по голубому полю были разбросаны красные цветы. И особенно бросалось в глаза, как Валя похожа на мать. Такого же роста. Только мать на много размеров шире. Значит, дочка станет такой же коровой.
Не только девушка изменилась за эти несколько дней. Разительно изменилась их комната, полностью захваченная неприятелем. Какие-то кульки, склянки, банки, в беспорядке громоздились и на подоконнике. На столе, на газете, как триумфальная колонна, торжественно возвышалась горка семечек. У окна занял место большой чемодан. С ним, как видно, пожаловала маман. Не на день ехала. На спинках кроватей одежда из дамского гардероба. Изменилась и атмосфера комнаты в буквальном смысле. К кулинарным ароматам добавились запахи дешевой парфюмерии. Леша с Вовкой не курили, спали с открытой форточкой, постоянно проветривали комнату. Теперь Леша видел, какие плюсы имела Танька Бирюкова. Она не оставалась на ночь, не переворачивала комнату вверх дном и не оставляла запахов. Более того, могла им и стол протереть. И где тот здоровый дух? От здорового тела маман не шло здорового духа.
А вы кто? – спросила маман.
Это мой сосед, – Вовка повернул штурвал, положив беседу на нужный курс, и посмотрел на Лешу в надежде на продолжение.
Леша помрачнел, промычал что-то нечленораздельное типа «вот моя кровать», выразительно пожал плечами, чтобы они догадались, что не вечно он согласен ютиться по углам, глубоко и многозначительно вздохнул, сказал «ну, интересно все-таки», покраснел, помрачнел и вышел, заметив, что он еще вернется. Бесцеремонно вытолкать двух женщин, тем более, под дождь он не мог.
Следом вышел Суворов и заявил, что не ждал от него такой мягкотелости и бесхребетности. И посему Леше и придется идти на поклон к Бирюковой.
Заморачиваться сейчас Леша не собирался. Утро вечера мудренее. Как прошла ночь, он не знал, а утром, собравшись духом, пошел к Бирюковой. Еще из-за двери почуял аромат кофе. Нездешний аромат. В Эстонии научили так заваривать? Нужно думать, раз кофе, она в хорошем настроении. За столом сидели Бирюкова и Подзорова. Когда Леша обнародовал утренний репортаж с петлей на Вовкиной шее, злорадная улыбка заиграла на губах Бирюковой.
Наслышана о его похождениях, – не без удовольствия протянула она.
Эти похождения ведут в клоаку, – сделав маленький глоток, строго произнесла Подзорова.
Пока еще не поздно нам сделать остановку, Татьяна нажми на тормоза, – произнес Леша заготовленный спич, – Заметь, человек тебе уступил Эстонию.
Ага, щас, разбежалась. Только тапочки обую. Я ему, что, кондуктор, жать на тормоза?
Кстати, кондуктор, на тормоза не жмет,– заметила эрудированная Подзорова.
Ну, стоп-кран сорвать!
Вот ты хочешь, ты и срывай. Этот срывает цветы удовольствия, а я ему сто-кран срывай.
Ты бы лучше с Соловьевой разобрался, – наставительно посоветовала Подзорова, – О твоих подвигах тоже наслышаны. Была бы я на месте Наташи, я бы тебя удавила собственными руками.
А он еще мне про Отелло пел, – сказала Таня, – А что же сам Отелло не явился? Робеет?
Робеет.
Правильно робеет, – сказала Подзорова, – Это закономерный финал его порхания по кроватям. Допорхался. Отелло охотник до тела. А других за помощью к Тане подсылать – с его стороны это просто непорядочно.
Да ты бы просто зашла, для интересу, – предложил Леша, – Посмотрела бы на тело.
Чего мне смотреть? Не в зверинце.
Он покинул неприступную цитадель ни с чем. Оставалось совершить второе пришествие в свою комнату. В комнате был один Суворов. Оказывается, когда Полина Гринблат бродила вместе с юной Валей по общаге в поисках Вовки, она сообщила ей номер своей комнаты и разрешила обращаться за помощью без всякого стеснения. Вот Валя после Лешиного визита и побежала к Полине. Полина нашла для северодонецких пустую комнату. И Вовка эту ночь спал один.
Победа? Но женщины перебазировали только часть вещей, не еду. Значит, покой только снится, и степные кобылицы еще могут помять ковыль. И все же перевес сил был теперь не в их пользу. Вовка слинял и мог так затаиться, что и Полина бы не нашла. А Леша вернулся в комнату. В середине дня заглянула Валя. Теперь она встретила другой прием: где Вовка Леша не знает, и сам он занят, ему не до Вали. Спустя некоторое время она снова пришла, в этот раз с Полиной. И пока Полина метала громы и молнии, пророча, что Суворову не видеть четвертого курса, как своих ушей, Валя собирала чемоданы. Уезжают? Нет, сказала Полина, переносят все в комнату, в которую она их подселила. А Суворов так просто не отделается.