Наконец реальность вернулась. Кристина отошла от дивана, на котором лежала ее сестра и плакала. Девушка провела рукой по лицу, посмотрела на свои трясущиеся руки. На них была кровь из ее носа. Верный признак того, что поднялось давление. Кристина не понимала, как она сейчас могла такое сделать.

Девушка развернулась, вбежала в свою комнату, выпила таблетки от давления, оделась и ушла на улицу.

После ее ухода Арина забилась в истерике. Девочка два часа плакала без передышки и сучила ногами, иногда просто крича на всю квартиру, надеясь, что Кристина придет и успокоит ее, но этого не случилось.

Даша решила сказать Андрею про свое желание с ним расстаться в кафе, куда он пригласил ее этим вечером, потому что боялась оставаться с ним наедине.

Она пришла вовремя, как подобает приличному человеку, но Андрей уже сидел за столиком. Увидев Дашу, он встал, расцеловал ее. Подошла официантка, девушка заказала кофе и чизкейк.

Вечер проходил как обычно. Даша никак не могла найти момент для того, чтобы сказать то, ради чего, собственно, и пришла сюда. В итоге она дотянула до самого ухода домой.

Они шли по людной улице. Даша выпустила руку Андрея.

– Слушай, я хотела сказать тебе что-то очень важное.

Они остановились. Даша собиралась выпалить заветную фразу, но Андрей опередил ее, взяв за лицо:

– Надеюсь, это не то, что меня расстроит? Не надо причинять мне боль, ведь я не смогу прийти в себя после этого. Я причиню тебе боль в сто раз сильнее. Зачем нам это? Все так прекрасно. Мы ведь не сможем быть друг без друга. Ты не сможешь без меня.

Даша замерла. Она засунула руки в карманы, чтобы не было заметно дрожь в них, долго подбирала слова и, в конце концов, прошептала слабым голосом:

– Просто хотела сказать, что послезавтра у меня важное выступление на конференции в универе. Волнуюсь, получиться ли у меня. Это важно.

– Дурочка моя, – Андрей притянул ее к себе. – Какая разница, получиться или нет. Все равно для меня ты маленькая наивная девочка, с которой нужно, да и можно играть. Например, под одеялом в доктора и пациента. Уверен, другие, увидев тебя, подумают то же самое и простят тебе все огрехи. А еще говорят, что отличники в жизни ничего не добиваются.

Андрей рассмеялся над своими шуткам и покровительственно прижал Дашу к себе. Девушку ощутила душевный упадок, как всегда после такой «поддержки» от Андрея, в слова которого уже начинала верить.

Придя домой, Даша закрыла дверь своей комнаты и принялась ходить туда-сюда.

Черт, черт, черт. Я не могу с ним расстаться. Я хочу, но не могу. Вроде понимаю, что все это – неправда, неправильно, что это не любовь, но все равно верю в то, что, такая как я, не выживу без него, что я не достойна лучшего. Мне страшно. Ладно, расстанусь после конференции. Клянусь. Я должна это сделать хотя бы ради того, чтобы из-за него не запустить учебу. Иначе хана моему красному диплому.

Кристина сидела на стуле в круге. Темой сегодняшнего собрания в церкви было насилие. Рома, лидер, предоставил слово девушке:

– Как ты считаешь, Кристина, можно ли преодолеть насилие насилием?

– Я думаю, что нет. Однажды я и Даша, моя сестра, подрались, и тетя Света заставила Дашу ударить меня, потому что решила, будто я во всем виновата. Даша сделала как она велела, но во мне это вызвало не раскаяние, а ненависть ко всем. Так что я считаю, что нельзя насилие преодолеть насилием.

– И ты придерживаешься этого принципа? – спросила Аня.

– Не всегда. Пару дней назад мама меня побила, – Кристина украдкой потрогала место, где расплылся самый большой и болезненный синяк. Кровоподтеки на лице она замазывала жидким консилером, украденным у Даши. Хорошо, что в холод не надо все тело замазывать, как это было в конце прошлой весны. – Я была так зла, что сорвалась и избила Арину, свою вторую сестру. Я ужасно поступила, я признаю. Она права, я действительно стала похожа на маму…

– Но ты же попросила прощения? – поинтересовалась Альбина.

– Я еще не решилась. Пока что мы с Ариной делаем вид, что ничего не случилось. Наша семья это с детства, по-моему, умеет. Ну, делать вид. Но я попрошу прощения. Я не могу этого не сделать.

– Главное – искренне извиниться. И простить еще и себя. Твоя ошибка ужасна, но не непростительна. Точно так же и с твоей мамой. Ты должна ее простить, хотя она тебя и бьет, так же как и тебя простит Арина, – сказал Рома.

– Я люблю маму, но я не могу ее простить. Это очень тяжело. У меня такое чувство, что я для нее вещь, которой ей нужно похвастаться перед кем-то. Но она не может этого сделать, потому что я не удалась. И за это она меня ненавидит. Почему я для нее как вещь? Я же просто человек, ребенок со своими достоинствами и недостатками. Неужели нельзя просто любить и принимать меня? Зачем постоянно издеваться? Про тетю Свету я вообще молчу, но это было бы не так обидно, если бы хотя бы мама… – Кристинины попытки сдержать слезы, как не странно, обернулись успехом. Глаза были абсолютно сухие и не красные.

Рома продолжил утешать Кристину и говорить о всепрощении, но девушка уже не особенно внимательно слушала.

В конце собрания к Кристине подошел другой лидер, Трофим.

– Кристина, на новую конференцию нужно сдать взнос.

Кристина была уже на трех конференциях. Она потратила на них все деньги, какие у нее были, хотя и не поняла, на что идут эти взносы. Ведь конференция была в этой же церкви, просто в соседней комнате и ничего такого дорогостоящего на ней не происходило. Но она кивнула и сказала:

– Хорошо. Завтра принесу.

Ладно, Кристина, ты же знаешь, где мамин тайник на черный день. Она туда лезет раз в год. Так что вряд ли заметит. А со следующих бабушкиных назад положишь. Заметит мама, ну побьет, что поделать. Еще можно цепочку толкнуть, но это слишком сложно. Надо будет все это провернуть, чтобы завтра деньги принести. А то еще не возьмут на конференцию, а там ведь круто. И почему взнос с каждым разом увеличивается?

Мелодия Кафки

Кристина закончила чтение отрывка из Святых Глав про зависть. Лидер Сима поблагодарила девушку и сделала вывод сегодняшнего собрания:

– Итак, завидовать грешно, но поскольку все мы слабы, то утешение можно найти только в нашем Господе и молитвах Ему. Кристина, это особенно тебя касается.

– Ну да, я действительно сильно завидую Даше, хотя и понимаю, что то, что я не могу стать ею – только моя вина.

– Но твоя зависть порождает ненависть. Ты должна расти духовно, возвышаться над прежней собой, над грешниками, неверующими в Бога. Очень скоро ты полностью познаешь прелесть жизни в вере.

– Кристина и так много сделала за этот месяц, – вмешалась Аня. – Она ходит в нашу церковь почти каждый день, молиться, посещает конференции.

Члены группы похлопали Кристине и принялись хвалить ее словесно.

Когда все затихли, Альбина подняла руку:

– У меня вопрос не в тему. Как понять, где уже не конфликт отцов и детей, а нечто худшее?

– Ты имеешь в виду разные виды насилия? – спросила Сима.

– Ну, можно и так сказать.

– Конфликт отцов и детей – это когда все просто спорят. А когда они смеются, обзывают и бьют тебя за то, что ты не такая, как они – это уже не просто война поколений. Потому что, какой бы эта проблема не была традиционной, никакие разные мнения и представления о жизни и друг друге не должны ссорить и унижать, – высказалась Кристина.

– Кристина, отлично сказано! – похвалил один из юных прихожан.

Все похлопали.

– Ну, тогда у меня нет насилия, – сказала Альбина, потупив взгляд.

– Не стоит придираться, Альбинушка. То, что у родителей есть недостатки, не делает их монстрами по любому поводу. Истории Кристины – отличный повод сравнить и начать больше ценить своих близких, – самый старший лидер, 40-летний Георгий незаметно оказался за их спинами.

Все похлопали ему и принялись утешать Альбину, чтобы она не стыдилась своих мыслей. Потом пришло время молитв и прославления.

Вернувшись домой, Кристина еще раз прокрутила в голове сегодняшнее собрание и решила спустя неделю после избиения (она предпочитала называть это именно так, а не просто дракой, потому что знала, что ее сестра слабее и беззащитнее) все же извиниться перед Ариной.

Когда мы с мамой ссоримся, она требует, чтобы я немедленно перед ней извинялась, неважно, кто виноват. Но я не могу извиниться сразу, мне нужно все обдумать, переварить. Извиняться – вообще нелегкое дело. Даже если я понимаю, что виновата и прихожу просить прощения у мамы, она мне не верит и не прощает, потому что я долго думаю, называет обнаглевшей тварью. Надеюсь, сейчас это не сыграет со мной злую шутку. Господи, почему я такая ненормальная? Психичка, которая всегда урод?

Кристина присела на диван.

– Арин?

– Да – девочка отложила рисование.

– Я хотела попросить у тебя прощения за тот мой поступок. Я побила тебя, это было несправедливо и жестоко. Прости меня. Я очень постараюсь загладить свою вину.

Арина обняла ее.

– Ничего. Я тоже не хотела плохо себя вести, как говорит мама и тетя Света, провоцировать.

– Нет, ты не виновата. Я действительно иногда похожа на маму. Я и так психичка, – Кристина натянуто улыбнулась. – Но я сделаю все, чтобы никогда так больше себя не вести.

– Знаешь, мне так страшно.

– Почему?

– Ну, я смотрю на вас всех. Наша семья, особенно мама и тетя Света… они как эти… боги, вот. А я такая глупая. И мама мне часто говорит, что я глупая. Я боюсь, что никогда не смогу стать такими как они. Или хотя бы как Даша. Она же такая прекрасная.

– С чего ты взяла, что она прекрасная?

– Ее же все так любят. Вся семья. Она самая умная, и это очень важно для мамы и тети Светы. Они же еще умнее. Мне такой никогда не стать. Я задачу не могу решить, мама кричит, что я тупая, как она могла такую меня родить, руками машет, ударяет, рассказывает, как она во втором классе за четвертый решала.

– А я? На меня не хочешь быть похожей? – Кристина сразу же пожалела, что задала этот вопрос. Он был, по сути, провоцирующим, исключительно для утешения собственных мыслей и очень смутил Арину.

– Хочу, – Арина отвела взгляд. – Просто Даша… ее любит наша семья. Мама ее очень любит. А тебя они не любят. Я хочу, чтобы меня любили.

Ну конечно, куда мне до Дашеньки. Белокурый ангел с золотой медалью, будущим красным дипломом, и идеальной преданностью родителям. Действительно, за это в нашей семье будут любить.

Вслух Кристина сказала:

– Ты очень умная. Даже если все говорят тебе обратное, знай, что ты умна. Неважно, похожа ты на Дашу или нет.

– Но в мире есть только я и мама. И она… как бог, я уже говорила. Мне страшно, Кристина. Мама почти каждый вечер на меня кричит. Скоро она меня совсем разлюбит. У меня живот болит от этого. А еще, знаешь, я не хочу быть тобой или Дашей. Я хочу быть как я.

– В этой семье ты должна быть или мной, или Дашей. Другого не дано. Какой бы ты не была на самом деле, ты станешь той, которой тебе тут нарекли. Вон я – настоящая психичка и тупица. Лучше уже будь как Даша, у нее хотя бы проблем меньше. А может, и нет. Не знаю…

От этих слов Арину затошнило. Она легла на диван и скрутилась калачиком. Кристина не смотрела на нее, она ушла в свой мир, глядя на компьютер.

Новую попытку расстаться с Андреем Даша решила предпринять у себя дома, тогда, когда рядом будет только Арина. Это, конечно, было не очень хорошей идеей – вроде как впутывать ребенка в свои проблемы, но Дашу больше волновала ее психика, которая от таких отношений постепенно начала съезжать с катушек. То ей снилось, как Андрей ее душит, то она, гуляя с друзьями, шарахалась от встречных парней, похожих на «любимого» и понимала при этом, что находясь в одних и тех же районах, рано или поздно она действительно его встретит, и он накажет ее за нарушение запрета общаться с друзьями. Последнее время Андрей стал усиленно намекать на переезд к нему в съемную квартиру, и Даша понимала, что не сможет отказаться, а за дверью его дома окажется в аду. Её семья ведь и пальцем не ударит, чтобы помочь.

Короче говоря, Даша поняла, что этот ужас пора прекращать. Иначе она или станет его пленницей или сойдет с ума. Вариант с Ариной она выбрала в надежде на то, что парень не станет что-то делать при ней, маленьком ребенке. Что-то страшное.

Андрей пришел, и Даша сразу же поставила его в известность о том, что в соседней комнате сидит ее сестра.

– А зачем ты меня сюда пригласила? Я думал, мы займемся самым прекрасным занятием на свете, – Андрей недоуменно улыбался, кивая на кровать.

Пыткой. Займемся пыткой.

– Я позвала тебя сюда для того, чтобы поговорить, – Даша заметила, что парень, явно давно подозревавший о ее намерениях, уже открыл рот, чтобы начать давить на жалость и запугивать одновременно, а потому решительно сказала: – Да, я собираюсь причинить тебе боль. Мы расстаемся. И это не обсуждается.

Андрей подошел и схватил ее за подбородок. Его тихий голос прошелестел и зацепил каждый волосок на ее теле, от чего они стали дыбом:

– А мне так не кажется. По-моему, в тебе просто говорит маленькая истеричная девочка – то есть ты. Это легко исправить, чем мы сейчас и займемся.

– Во-первых, я не маленькая. Не надо обращаться со мной, как со щеночком, – на этих словах Андрей засмеялся и отвернулся, насмешливо на нее поглядывая. Так всегда вела себя Светлана с Кристиной и с самой Дашей. Девушке стоило огромных усилий вести себя твердо и не смущаться. – Во-вторых, как истеричка обычно только ты себя ведешь, потому что нормальные люди других не бьют и не… берут силой. И все это за то, что посмели сделать не так, как ты приказал. А еще нормальные люди не несут эту хрень, когда им говорят о расставании.

– Ах, так вот почему такая решительность. Тебе не понравилось, что я вел себя с тобой не как джентльмен? А ты уверенна, что ты заслужила? Все, что я делал – было наказанием. Ты вела себя как сволочь. И, по-моему, ты заслуживаешь худшего, – Лицо Андрея стало жестоким. Он улыбнулся своей садисткой улыбкой. У Даши перехватило дыхание. Она поняла, что даже Арина может ее не спасти.

– Чего же? Убьешь меня? Я знаю, ты можешь. С чего ты взял, что сам идеален? С чего ты взял, что у тебя есть право меня наказывать? Распоряжаться людьми? Ты просто моральный урод. Мы расстаемся и это точка. Уходи.

Андрей стоял на месте. Дашу охватила ярость. Она схватила парня за грудки и принялась выталкивать из комнаты, крича:

– Я тебя не наказывала. Я тебя любила. А ты просто знал, что я слабее тебя. Урод!

– Да ты не умеешь любить! – Андрей ввалился в прихожую и прошептал: – Помни о твоей сестричке. А то первая уже видела то, что не надо.

– Уходи. Наши отношения с самого начала были ошибкой. Я была уверенна, даже не подвергала сомнению, настолько это вбито у меня в голову, идею того, что должна заслужить твою и других людей любовь и уважение. Может, я не умею любить, но ты тоже. Я и секс с тобой терпела из чувства долга.

– Знаешь что, – Андрей наклонился к ней, – даже просто терпеть секс у тебя не получалось. Как и все в этой жизни.

– Спасибо, я знаю. Как и половина универа благодаря тому, что ты надо мной шутил при всех. Меня все обсуждали после таких твоих шуточек, ржали. Со мной пара человек из компании общаться перестали, и связываю я это с тем, что ты про меня нес.

– Видишь? Все верили мне и относились к тебе так, как следует. Это значит, что прав только я.

– Нет, это значит, что у некоторых нет мозгов, а некоторые просто ненастоящие друзья. Или не вышли из школьного возраста и не повзрослели. А главное – это доказательство, что ты сволочь.

– Молодец, хорошо держишься, – Андрей открыл входную дверь и вышел за порог. – Любой человек решил бы, что ты уверенна в своих словах и себе, но я-то знаю, что ты сама не веришь во все, что говоришь.

Андрей ушел, даже не хлопнув дверью, а Даша влетела в ванную, включила воду в душе и кране, и принялась сметать со стиральной машинки стоящие на ней предметы, лупить ногами по стенам.

Ненавижу себя. Я знаю, что он прав. Я сама не верю во все эти свои слова. Ну а как тут понять, что правильно, а что нет, когда всю жизнь я четко знала, что я ужасна, что меня будут уважать только если я подчинюсь и стану идеальной, а наказывать меня жестоко – это нормально? Мне все время так говорили мама с папой, я росла с этим. А тут вдруг выясняется, что так не должно быть. И как верить себе, а не другим?

Ссора с мамой, которая началась у Кристины на кухне, постепенно перешла в гостиную, где сидели все. Кристина даже не знала, что хуже. С одной стороны, наедине мама кричала так, что стекла в окнах трескались, и заканчивалось все чаще всего новыми синяками на девушке, а с другой, в общем месте была тетя Света с ее вечными обидными комментариями и унижениями.

– Мам, так я не поняла, что я сделала? – спросила Кристина у идущей впереди мамы.

– Было бы странно, если бы ты что-то поняла, – хмыкнула Светлана, едва услышав разговор, даже не зная, в чем суть конфликта.

– Что ты сделала? Я просила тебя не записываться к врачу на тот день, когда у меня встреча с моим любовником. Ты же знаешь, что без родителей доктор не принимает, и я должна буду пойти с тобой. Но, конечно, зачем тебе делать что-то как надо, главное – это ты и твой эгоизм.

– А кто такой любовник? – спросила Арина.

– Мам, может, не стоит так это называть? Все-таки детям не обязательно знать о твоей постельной жизни. И я же тебе сказала, что там следующая дата была через месяц, только два дня в этом месяце свободны, и я перепутала, подумала, что ты едешь не в тот день…

– В тот, не в тот… Не надо свою тупость использовать для прикрытия того, что ты хотела, чтобы я не ехала. Мало того, что ты эгоистка, так ты еще скотина неблагодарная. Не даешь маме даже отдохнуть от таких прекрасных дочечек нормально.

Вся семья насмешливо и осуждающе смотрела на Кристину. Девушка прикусила язык, чтобы не пролить ни слезинки.

– Мам, что ты несешь вообще? Ты параноик какой-то. Как можно было до такого додуматься? Да мне все равно на твоих любовников. Езжай куда и к кому хочешь. Я сейчас говорю тебе правду, – Кристина действительно отчаянно пыталась доказать маме свою невиновность, ведь у нее и в мыслях не было строить какие-то коварные планы, но женщина разошлась не на шутку:

– У меня болит каждая клеточка тела! Я почти умираю. Ты когда-нибудь мне помогла? Посочувствовала? Главное, чтобы Кристиночку повели к врачу.

Кристина не моргая смотрела на мать. В ее голове крутилось много мыслей. Из ступора ее вывел голос тети Светы:

– Кристина, реагируй как-то. Давай, давай, скажи уже что-то из своей копилки бреда. Что ты стоишь, свои наклонности психички всем демонстрируешь.

Все засмеялись. Тетя Света всегда старалась кинуть свои дрова в огонь и сделать конфликты еще более острыми. Почему было понятно, ведь все знали, что Татьяне слова не скажи, она уже готова убить. А вот для чего – этого наверняка не знал никто из Щербак – Люберецких.

– Мам, вот зачем такое говорить. Ты же прекрасно знаешь, что я тебя люблю и готова помочь всегда. Просто ты никогда не говоришь, что с тобой, а потом во время ссор начинаешь меня попрекать. Это нечестно, – Кристина говорила искренне, но, конечно, ей опять никто не поверил.

– Угу, конечно. Мы все видим, как ты относишься к своей семье, которую тебе Бог дал. Ты эгоистичная и меркантильная тварь, не побоюсь этого слова. Слава богу, наша Дашенька не такая. Жаль, только, Тане не повезло, – Светлана трагично вздохнула, но на последней фразе из-под ее обычной грустно-осуждающей мины все-таки пробилась легкая улыбка.

– Не смейте приплетать сюда Бога! Что-то я не помню, чтобы Дашенька вам помогала. Когда это она водила вас к врачу и поддерживала в коридоре перед приемом, что-то делала, когда вы болели, пыталась утешать и помогать, если видела, что у вас проблемы? Я за полтора года жизни тут такого не видела. Все только вокруг Дашеньки носились. Зато я видела, как вы болели, а Дашенька устраивала скандалы, что вы ей денег на починку телефона в этом месяце дать не можете, потому что все потратили на дорогие антибиотики, а еще же жить на что-то надо. Видела, как Дашенька хамила старенькой бабушке, пинала ее, чего я, кстати, хотя и не в восторге от родственников, никогда не делала и не сделаю. Я знаю, что я забочусь о маме. Вы не заставите меня поверить в обратное. Дашенька даже работу по дому никакую не делает, а я не только свои обязанности выполняю, но и ее.

– Кристина, заткнись, – тетя Света замахала руками. – Ты просто невероятно тупая, сама не понимаешь, что несешь. Мы все видели твою заботу, когда бедная Таня пришла пьяная, а ты сбежала и где-то шлялась всю ночь.

– И теперь за одну ошибку для меня все потеряно, так, да?

– Да. Ошибки совершают все, и Даша тоже. Но тебе мы их никогда не простим, потому что ты отвратительная девочка, дочь.

– Ну конечно. Я от вас другого и не ожидала. Мам, послушай, – Кристина умоляюще обернулась к матери. – Может, я и не проявляю каких-то ярких эмоций и не особо могу находить нужные слова, но я люблю тебя и правда стараюсь заботиться.

Мать отвернулась от девушки. Кристина закрыла глаза. Ее лицо стало каменным, она старалась сдержать слезы.

– Твои эмоции – это твои проблемы. Никто не виноват, что ты психичка, – сказала Даша. Светлана и Виктор закивали.

– Но Кристина говорит правду. Я все видела, она не врет. Она хорошая, – вдруг вмешалась Арина. Кристина хотела остановить сестру, но передумала, потому что не знала, какую трактовку придаст этому жесту ее семья.

– Арина, помолчи. Ты здесь вообще никто, чтобы еще что-то говорить. Тем более, все равно умного ничего тоже не скажешь, – отмахнулась Светлана.

Кристина устало посмотрела на мать. Та, поймав ее взгляд, снова отвернулась:

– Иди отсюда. Тупица. И запишись заново к врачу. Ничего, если месяц подождешь, не смертельно больная.

Кристина решила, что пора снова включать бунтарку, которую совершенно не волнует, что ей говорит семья:

– Разве дети не имеют право на медицинскую помощь?

– Ты никаких прав не имеешь. Пока тебе не исполнилось 18 – ты не личность, ты никто. Почти как раб, – отозвалась тетя Света.

– Да? А с Дашей вы себя тоже так вели, пока ей 18 не стукнуло?

– Даже не смей сравнивать Дашу и себя. Ты за один вечер и так сильно много всякого бреда сказала. Ты и Даша – это небо и земля, – тетя Света увеличила звук в телевизоре.

Перед тем, как уйти в свою комнату, Кристина услышала, как Светлана сказала Арине:

– Про восемнадцать лет и тебя касается. Ты не имеешь права до этого времени тут что-то говорить. А то нашлась умная – я все знаю про жизнь и про Кристину. Если про Кристину что-то хорошее сказать – это уже считается за вранье. А за обман наказывают. Поняла?

Арина кивнула в ответ, ссутулив плечи.

На собрании в церкви Кристина поведала всем о своей последней ссоре с семьей.

– Хуже всего то, что теперь мне кажется, что они правы, что я действительно отвратительный, лживый и лицемерный человек. Хотя я вроде знаю, что это не так, но боюсь поверить. Такое чувство, что я скоро сойду с ума.

Все посоветовали ей молиться за свое благополучие, читать Главы в трудные минуты, приходить в церковь еще чаще. Потом лидер Рома сообщил ей о сумме на новую конференцию.

– Ром, послушай, я не понимаю, на что идут эти деньги. Я уже много сдала, но мне так и не объяснили, для чего. Ведь все остальное здесь бесплатно. Ну, почти все. У меня уже подозрения всякие нехорошие закрадываются на счет вас. Почему, например, лидера ничего не сдают? – Кристина говорила мягко, боясь обидеть лидера и больше не попасть в церковь.

Рома взял девушку за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Кристина, ты понимаешь, что лидера – это духовно приближенные к пастору, основателю нашей церкви, люди? Ты тоже можешь стать лидером, но для этого нужно быть не только умной и чистой, но и ходить на конференции, – парень погладил ее по волосам. – Ты не такая как все, ты член нашей группы. Это твоя семья, здесь ты можешь много добиться. Неужели ради такого тебе жаль тысячи? Ведь деньги ничто, они не выше духовности и доброты.

Рома не сказал ничего нового, Кристине говорили это каждый раз, каждый день. Но сейчас ее захлестнули странные чувства. Она всегда безропотно соглашалась, но сегодня ей понадобились усилия, чтобы сделать – впервые за время пребывания в церкви – покорный и впечатленный вид.

– Хорошо.

Выйдя из церкви, девушка шла по улице домой, испытывая другое неизвестное ей чувство. Она знала, что что-то не так. Уже в автобусе до нее дошло: не было привычной от посещения собрания эйфории.

Прошлое, настоящее, будущее

Необычайно веселая Татьяна вбежала в гостиную.

– Что это мытье посуды тебя так развеселило? – спросил Виктор.

– Просто мне хорошо, – мама бросилась к Арине и принялась обнимать и целовать ее, неся при этом какую-то белиберду, издавая странные звуки.

Арина от таких ласк явно была не в восторге. Кристина одним глазом уткнулась в электронную книгу, а другим – на эту сцену.

– Фу, мама, перестань. От тебя воняет, – Арина оттолкнула женщину.

– Чем это от меня воняет? – мама встала.

– Водкой, – коротко сказала Кристина.

– Я не пила. И запаха от меня никакого нет, поняли, сволочи? – женщина скорчила гримасу и проговорила это таким мерзким голосом, каким она всегда говорила, когда выпивала довольно много. Арина испугано на нее глянула, Кристину передернуло.

– Ага, поэтому дядя Витя форточку открыл.

Мама глянула на Виктора как на предателя.

– Прости, просто я не перевариваю запах алкоголя.

– Как же ты в этой семье-то выжил со своим неперевариванием? – заметила Кристина.

– Знаешь что, а ну заткнулась быстро! – из веселой мама тут же превратилась в себя обычную, отличал ее только тот же мерзкий голос. Я тебе сейчас дам по лицу так, что нос впечатаю, – она замахнулась, Кристина автоматически съежилась. Женщина зло засмеялась и пошла в ванную.

– От нее же правда пахнет, – Арина наклонилась к сестре.

Кристина встала и пошла на кухню. Немного пошарив во всех тайниках, она додумалась залезть на дно мусорного ведра. Там лежала пол-литровая бутылка водки, пустая, выпитая, судя по всему, когда мама мыла посуду.

– Пошла вон отсюда! Сука неблагодарная! – мама так внезапно вошла, что Кристина подскочила, чуть не опрокинув мусорник. – Нарываешься, тварь. Дам сейчас, – женщина ударила дочь по спине одной рукой, потом еще раз по голове.

Кристина быстро выбежала из кухни, но успела заметить, что в руке за спиной мама держит еще одну бутылку спиртного.

Кристина в ярости принялась избивать боксерскую грушу. Ей хотелось кричать на маму, но это было чревато и бессмысленно. Кулаки, не защищенные перчатками, покраснели.

Твою мать, черт, черт. Она меня задолбала. Я ненавижу, когда она выпившая. А она через день выпившая, с завязкой на неделю. Я же в один день потеряю над собой контроль. Если случиться то же, что и тогда, после Ирины? Как ребенок я беспомощна, как взрослая – должна взять на себя ответственность, иначе семья опять меня во всем обвинит и затравит. Господи, как же страшно.

Мимо прошла покачивающаяся мама, дико смеясь над какой-то шуткой в телефоне и тем же голосом что-то нашептывая самой себе. Поймав взгляд Кристины, она весело ей подмигнула, словно этой сцены на кухне не было.

Несмотря на решительность в расставании с Андреем, Даша не могла не встречать его в университете. Они не общались уже неделю, и она была уверенна, что ад наконец-то закончился. Он даже не смотрел на нее в коридорах.

Даша зашла в нужную аудиторию. Где-то тут она потеряла свою сережку, и преподавательница разрешила ей поискать в кабинете.

Девушка ползала между столами, когда над ней нависла тень.

– Привет! – Андрей оперся о парту.

Даша резко выпрямилась.

– Что ты хочешь?

– Так, увидел, что ты здесь одна и решил спросить, не передумала ли ты бросать меня?

– Твое эго никак не может отойти от того, что ты не покорил полностью меня и не привязал к себе? Нет, не передумала и не передумаю. Не разговаривай вообще со мной, ладно? Держись подальше.

Андрей отошел от парты.

– Конечно. Хорошо. Мне не сложно, потому что, такой как я никогда не будет один. Уже через неделю у меня будет новая, лучше тебя. А вот то, что у тебя кто-то будет – это вряд ли. Ты никому не нужна, даже семье. Только я мог дать тебе все. Но ты же гордая, упрямая. Вот и живи теперь так. Твои успехи в учебе, знаешь ли, нахрен никому не сдались.

– Твой комплекс неполноценности, я смотрю, набирает обороты? Думаю, это ты с ним останешься наедине. Уходи.

Андрей посмотрел так, что Даше стало страшно. Она поняла, что опять беззащитна.

– У тебя же у самой комплексов выше крыши, – парень двинулся на нее.

– Пошел вон, – Даша протянула руку, чтобы показать, где выход, но Андрей схватил ее и вывернул изо всех сил.

– Больно. Перестань, – Даша попыталась вырваться, но он дернул ее за волосы, вырвав клок, еще сильнее выкрутил руку и проделал то же со второй.

Минуту они так и стояли: лицами друг к другу, Андрей стрелял глазами и дышал так, словно сейчас убьет, а Даша старалась не закричать от боли и сделать достойное бесстрашное выражение лица.

– Прощай, Дашенька. Но, надеюсь, нет, даже уверен, мои слова ты запомнишь навсегда, – злобно прошептал он.

Андрей отшвырнул Дашу и ушел. Когда дверь аудитории хлопнула, Даша села на лавку и прижала запястье к переносице, с силой закусив губу.

Кристина заплатила за проезд на трамвае, села у окна и сделала вид, что не замечает стоящих взрослых и пожилых людей.

Она не могла заставить себя перестать думать о деньгах, которые сдавались в церковь каждую неделю непонятно на что. Об увеличивающихся суммах. Она не могла поверить в это, в то, что прекрасно знала – церковь, где берут много денег, называется сектой. Девушка нашла в интернете признаки секты, и отметила у церкви все, а у себя, как у сектантки – больше половины. Даже эйфория после собраний входила в перечисление. Кристина очень надеялась, что просто накрутила себя. Она же психичка. Но сомнения терзали, так что она искала все, что связано с ее церковью. И в одной из групп в фейсбуке нашла рассказ девушки, бывшей прихожанки именно этой общины. Кристина списалась с ней, но о встрече пришлось чуть ли не умолять. И вот она едет в другой район, чтобы узнать, что же все-таки это такое – воображение психички или реальность.

Успешно доехав, даже не уступив место назойливой бабушке или дедушке (Кристина никогда этого не делала, потому что считала, что образ бунтарки должен быть всегда с ней), девушка соскочила с подножки.