Вновь, как и при первой встрече, я шагнул в темноту, и мою шею оплели нежные руки, а в мои губы впились горячие уста. Но это не были руки моей любимой и не её страстные губы целовали меня.

Я отстранился и разжал объятия. Стояла кромешная темнота, и лицо таинственной незнакомки выделялось лишь смутным белым пятном.

– Кто ты? – спросил я, сделав шаг назад.

– Я та, которая полюбила тебя всем сердцем, ненаглядный мой.

– Евфимия? – удивлению моему не было предела.

– Да, наставник, это я! – горячо зашептала девушка, приближаясь ко мне. – Я полюбила тебя в первый день нашего ученья.

– Но ты же княжеская дочь, а я простой купец и списатель книг! – попытался возразить я.

– Но тебе это не мешало как татю каждый вечер пробираться в покои моей сестрицы!

Она вновь пыталась обнять меня, но я увернулся и случайно слегка толкнул её.

– Ты отвергаешь мои объятия? – недоумённо спросила она.

– Я не люблю тебя, княжна. – я попытался воззвать к её разуму, но достиг обратного эффекта.

– Ты отвергаешь мою любовь, смерд?! – в голосе княжны послышались злые нотки, – Ты осмелился оттолкнуть меня, дочь Великого князя всея Руси?! Ты об этом пожалеешь, холоп!

Она резко развернулась и удалилась из покоев. Я тоже, не дожидаясь развязки, поспешил покинуть терем, благо я изучил все лабиринты его коридоров.

Утром в мою келью постучались. Я вскочил с ложа и несколько мгновений соображал, что такое меня разбудило. Вновь послышался стук, но уже погромче и понастойчивее. Я подбежал к двери и распахнул её. В небольшом проходе стояла Дарина. По её взволнованному лицу и широко распахнутым серым глазам я понял, что что-то случилось.

– Беда, купец! – воскликнула она, юркнув под моей рукой внутрь моих покоев.

– Какая беда? – поинтересовался я, плотно прикрывая дверь. – Что стряслось?

Её волнение невольно передалось и мне.

– Евфимия пригрозила моей госпоже, что расскажет отцу о ваших ночных встречах, когда тот вернётся из похода во Владимир-Волынский.

– А когда ожидается прибытие князя? – задал вопрос я, а сам стал лихорадочно соображать, что теперь делать.

– Вчера прискакал гонец от господина, и он сообщил, что Великий князь усмирил волынских бунтарей и возвращается домой. В Киеве он будет через две седмицы.

– Что велела передать княжна Марица? – осведомился я.

– Госпожа передала, что будет ждать тебя в дубовой роще возле бывшего Перунова капища сегодня в полдень.

Сказав это, Дарина приоткрыла входную дверь, прислушалась и бесшумно выскользнула из кельи.

До полудня оставалось ещё долго, поэтому я умылся и сходил в трапезную на завтрак. Вернувшись к себе, я уселся за переписку рукописи, чтобы чем-то занять себя. Но ничего не получалось. Мысли мои витали далеко от письменного стола. То, о чём сообщила мне служанка, являлось очень плохой вестью. Меня ожидала как минимум дыба. Или, скорее всего, меня тихо удушат в княжеском порубе, чтобы не порочить имя княжеской дочери.

Я так и просидел, поглощённый тревожными мыслями, держа перо на весу и ни разу не коснувшись им пергамента. Песочные часы трижды отмерили время, когда я собрался и вышел из своих покоев.

Чтобы не вызывать лишних подозрений, я как бы не торопясь пообедал и покинул княжеский терем. Дубрава находилась в двух верстах от города и мне следовало поторопиться.

Я только-только вступил под сень вековых дубов, когда услышал стук копыт, а затем и увидел княжну верхом на лошади в сопровождении неотлучной Дарины. Чтобы привлечь внимание всадниц, я вышел из тени разлапистого дуба – великана на открытое место. Завидя меня, княжна повернула коня в мою сторону.

Я подскочил к лошади, и Марица буквально упала в мои руки. Она повернула ко мне своё радостно улыбающееся лицо и впилась в мои губы долгим поцелуем.

– Любимый мой, – ласково проворковала княжна, когда оторвалась от моих губ и положила свою русую головку мне на плечо, – я так соскучилась.

– Любимая моя, – я нежно прижал её тело к груди.

Но тут улыбка исчезла с её лица, и она попросила поставить меня на землю. Я взял её руки в свои и взглянул в её глаза,ставшие серьёзно-напряжёнными.

– Мой милый, беда ждёт нас, – взволновано проговорила она. – Эта змеюка Евфимия пригрозила рассказать батюшке о наших с тобой встречах. Ведь я, как на духу, делилась с нею своими тайнами.

– Я знаю, любовь моя, – я попытался успокоить девушку.

– Но это не все беды, – взгляд княжны стал ещё напряженнее. – Гонец князя привёз приказ, чтобы меня готовили к венчанию.

– Какому венчанию? – опешил я.

– Мой батюшка решил отдать меня в жёны царевичу Льву Диогену, счастливо спасшемуся сыну ромейского императора Романа Диогена, – выпалила Марица и разрыдалась на моём плече.

– А он уже старый, – сквозь слёзы произнесла девушка и зарыдала пуще прежнего.

Данное известие буквально лишило меня дара речи. Я молча гладил любимую по головке, пытаясь утешить.

– Нам нужно бежать, – немного успокоившись, возвестила княжна.

– Бежать? Куда? – я не придумал ничего умнее, как переспросить её.

– Куда угодно, – объявила она, – лишь бы подальше от Киева.

– Я могу увезти тебя туда, где ни один княжеский холоп нас не отыщет, – немного подумав, заявил я. – Но сможешь ли ты жить другой жизнью, вдали от княжеской роскоши? Жизнью простой, сытной, но не такой богатой, как в Киеве.

– С тобой, любимый, я всё перенесу, ко всему привыкну.

– Тогда не будем откладывать сборы в долгий ящик. – заключил я, – Поезжай в терем и собери всё необходимое в дорогу. Только делай это всё в тайне и ни в коем случае не рассказывая о побеге сестре.

– Хорошо, любимый. – не задавая никаких вопросов, согласилась Марица, – Жди меняя по утру на причале. А всем я объявлю, что иду в Ирининский женский монастырь очищаться перед венчанием и пробуду там до приезда батюшки. Так меня никто долго не хватится.

– За две седмицы мы успеем добраться до Полоцка? – поинтересовалась она.

– Да, конечно, – заверил я. – Нам только по Днепру идти за Смоленск против течения, а дальше помчимся вниз, в сторону Варяжского моря.

– До завтрашней встречи, любимый, – проворковала Марица и крепко поцеловав меня на прощание, взобралась с моей помощью на коня. Взяв с места в карьер, княжна унеслась в сторону Киева.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мои расчёты немного не оправдались. Несмотря на то, что мы шли вверх по течению Днепра на парусах, при попутном ветре и на вёслах, за седмицу мы не дошли даже до Речицы. До вышеназванного городка оставался примерно один дневной переход. Только к концу второй седмицы мы достигли Рши*, где был первый волок из Днепра в Давгову. Нам не было необходимости посещать Смоленск, поэтому мы решили использовать этот переволок, позволяющий нам сократить путь на добрых четыре дневных переходов.

На двухдневный отдых мы остановились не в Рше, а не доходя несколько вёрст до города. Проходя Оршу, мы остановились только около избы мытника. Ему мы доложились, что являемся полоцкими купцами, идущими из Чернигова домой. Стояла середина лета, и кораблей из Днепра в Даугову шло не очень много. Поэтому мы легко договорились со свободной артелью волочильщиков. За два дня нас волоком перетащили по речке Рше, по двум озёрам, названия которых я не запомнил, и семь вёрст посуху в речку Лучёсу, впадающую в Даугову.

Дальнейший путь мы проделали вниз по течению. Вначале по Лучёсе, а затем по Двине. Через седмицу наша ладья причалила у мостков вблизи Древнего города. Здесь мы: я, княжна Марица и её верная служанка Дарица сошли с ладьи. Ещё в Киеве я решил, что вернусь с княжной и её служанкой в свой мир. Туда уж точно не дотянутся руки мести князя Владимира Мономаха. С собой я взял только половину своей доли серебра и книги, которые я купил в Киеве. Среди книг находилась и копия «Повести временных лет», которую я тайком списал с летописи, переделанной в угоду Великому князю Владимиру Мономаху. Вторую половину серебра и мою долю товаров я попросил передать матушке Эгле. Так же я передал рукопись, которую я написал во время плавания для моего будущего ребёнка. В рукописи я описал все ритуалы, которые необходимо совершить, чтобы стать Хранителем Врат. На бересте я начертал послание к матушке Эгле, в котором я объяснил причину моего возвращения в свой мир и почему я не навестил её и свою жену.

Я осознавал, что делаю больно своей жене Эе, исчезнув из этого мира и не повидав её. Но я никогда не любил её и согласился взять её в жёны только из-за долга перед своим родом, который не должен был прерваться. В свой мир я вёл девушку, которую любил больше жизни. Она доверилась мне, и я был ответственен за её судьбу.

Факел я нашёл там, где его оставил. Если Марица бесстрашно следовала за мной по полутёмным развалинам древнего города, то Дарица вздрагивала от каждого постороннего звука и непрестанно крестилась и бубнила вполголоса молитву. Приказав крепко держать друг друга за руки, мы прошли через Врата под мои песнопения и очутились в моём мире.

Дома я повторно перечитал имеющуюся у меня книгу по истории, к которой прилагались берестяные тетради. В них я в своё время внёс известные мне родословные княжеских фамилий моего мира. После изучений этих записей я сделал вывод, что я побывал не в прошлом моего мира, а в какой-то иной действительности. Ни в труде греческих историков, ни в моих тетрадях не было ни слова о Рюриковичах. Тогда как прошло сто лет с того времени, как была нами переиначена «Повесть временных лет». В нашем мире все нынешние князья должны были быть родственниками выдуманного нами Рюрика – прародителя. Но я нашел в своих рукописях всех кого угодно: Аскольдичи Древлянские, Огнемировичи Туровские, Всеславичи Суздальские, Рогволодовичи Полоцкие, Киевские князья рода Олегова, Тихомиловичи Вятичские, Годославовичи Черниговские и так далее. Но не было Рюриковичей. Ни одного.

К сожалению, княжна Марица не смогла найти общий язык с моей матушкой Лиепой. Она стала злой и раздражительной. К тому же она носила в своём чреве моего ребёнка, что добавляло нервозности для неё. Она первая предложила мне уплыть из нашего селища, которое она называла ужасной языческой весью. У нас было её приданое, которое обеспечивало нам безбедную жизнь в любой христианской стране.

Я долго сопротивлялся, но в итоге согласился покинуть наши Любосты. Но я решил не уплывать куда-то за море, а перейти чрез Врата в другой мир. На стене возле врат находилось несколько рядов рисунков, каждый из которых являлся ключом в новые миры. Я перерисовал ряды символов возле тех Врат в мире Марицы, перерисовал значки на такой же стене в моём мире и несколько долгих зимних ночей просидел перед этими славянскими языческими символами, чтобы определить какую-либо закономерность в их нахождении в разных строках.

То, что каждая линия – это путь с иной мир, я понял давно. Мне было важно понять, какие куда направляют: какие в миры прошлого, какие в будущее. Я хотел перенестись в грядущее, так как верил, что в тех мирах давно отринули такие человеческие пороки, как алчность и стяжательство, непомерная жажда власти, зависть, людская злоба и ненависть. Я был уверен, что в тех мирах повсеместно придерживаются десяти заповедям божьим. По порядку начертания символов в рядах я выяснил те, которые указывают путь в грядущее.

О своём замысле я рассказал Марице, которая загорелась такой перспективой перенестись в светлое будущее.

Я посвятил младшего брата Добреслава в тайну Врат и поведал ему, что решил покинуть вместе с женой этот мир через Врата.

Попрощавшись с матушкой и сестрой, мы с моей княжной перенеслись сюда, в этот мир.

К сожалению, этот мир оказался не столь совершенен, как мы с Марицей надеялись. На дворе стоял 7222 (1714**) год. Мы перенеслись на 600 лет в грядущее. Здесь правил Русский царь Юрий VII. Государство Русов простиралось от прусских немецких земель на западе, до далёкого Тихого океана на востоке. Держава славилась крепкой властью, сильной армией и флотом. Богатые и знатные люди славились высоким образованием, но простой народ был хоть и грамотен, но пребывал в бедности и крепостной неволе.

Мы с Марицей купили себе село Боровое на сто пятьдесят душ в Двинской провинции, где прожили в любви и согласии пятьдесят лет, вырастили четверых детей и дождались первых праправнуков. Жили мы в достатке, но уединённо. Нам удалось восстановить княжеский титул Марицы под именем княгини Маномах. Я же, соответственно, стал величаться князем Маномахом. Я взял своё крещёное имя Дмитрий, более приличествующее русскому князю, и отчество Сергеевич. Имение мы покидали редко и общались только с ближайшими соседями – помещиками. Мы постарались, чтобы наши дети получили приличное образование и хорошо устроились по жизни.

По прошествии пятидесяти лет мы с женой осознали, что практически не состарились. Наши дети стали выглядеть старше нас. Это не осталось незамеченным нашими соседями. Возникли кривотолки и различные вымыслы. Даже наши дети и внуки стали как-то иначе глядеть на нас. Марица впала в глубокое уныние и упадок духа. Тогда я осмелился на безумный шаг: перенестись в другой мир и начать всё с начала. Мы с женой были молоды душой, здоровы и полны сил. Да и выглядели мы не старше сорока лет, а то и моложе. За пятьдесят лет мы с княгиней ни разу не болели. Мы не испытали даже неудобств лёгкого насморка. Нас легко можно было посчитать ровесниками наших тридцатилетних внуков. Таким же богатырским здоровьем и молодцеватым внешним видом отличался и наш старший сын Владимир, зачатый ещё в мире Марицы и названый так в честь своего венценосного деда. На свои пятьдесят лет он также не тянул. Он и его тридцатилетний сын Григорий были похожи друг на друга, как близнецы.

Марица вначале горячо отвергла моё предложение, но большое горе изменило всё. Мой младший сын сильно простудился на зимней охоте, подхватил тяжёлую форму инфлюэнцы, слёг в постель и через две недели сгорел от болезни.

Мы с Марицей вдруг осознали, какое будущее ждёт нас. По всей вероятности нас, исходя из н отличного физического состояния, ожидает печальная участь похоронить всех наших детей и, возможно, некоторых внуков. Это осознание решительно подвигло нас на решительные действия в пользу переселения в другой мир. Помимо этого, мы в какой-то момент чересчур расслабились во время близости, и Марица понесла. К тому времени княгине исполнилось шестьдесят четыре года и поэтому стать непраздной в такие годы по мнению нашего личного врача было решительно невозможно. Он сразу заявил, что сия весть устроит большой переполох в обществе. На нас и так стали косо смотреть и нас, однозначно, объявят колдунами или людьми, продавшими душу дьяволу за возможность сохранить молодость. Эта проблема стала последним аргументом и решающей причиной исчезнуть из моего родного мира.

Счастье беременности сменилось бедой потери плода. Моя супруга оступилась, спускаясь по парадной лестнице и скатилась по её крутым ступенькам. В результате падения Марица случился выкидыш.

«Да воздастся нам за грехи наши!» – объявила моя княгиня, долгие вечерами отмаливая горечь потери.

Как и в прошлый раз, я оставил после себя наследника родовой тайны и посвятил Владимира в секрет Врат и историю его зачатия. Я наказал ему пройти инициацию в Хранители Врат в том случае, когда не будет иметь никаких сведений обо мне и матери в течение десяти лет. Детям же мы объявили, что едем в Киевскую Лавру на моления.

Я надеюсь, что мои потомки обнаружат среди других семейных документов эту мою рукопись и прочитают.

На сим я заканчиваю это повествование. Завтра утром мы с Марицей пройдём через Врата с надеждой наконец-то перенестись в Счастливую землю нашей мечты».

Пётр долго держал в руке печатный текст перевода на русский язык послания Целава из Любосты, осознавая прочитанное. Он впервые получил вещественное доказательство того, что не только я совершаю путешествия в другие параллельные реальности. Вторым откровением для меня стало сообщение Целава – Дмитрия о том, что он являлся одним из создателей мифа о призвании варяга Рюрика на княжение в Новгород и что он стал родоначальником правящей династии русских князей, с Рюрика «есть, пошла земля русская».

Анджан тщательно перелопатил все найденные в сундуке рукописи, но, к моему глубокому разочарованию, копии «Повести временных лет» я так и не нашёл. Эта копия летописи могла бы стать информационной бомбой мирового значения.

Сколько веков норманисты и их противники воюют друг с другом, защищая свою теорию о начале русского государства, а тут такой документ и дневник соавтора летописи. Вот те и другие офигели бы, узнав, что все эти псевдооснователи Руси Киевской: Рюрик, Трувор и Синеул – всего лишь сказка, сочинённая двумя людьми. И что вся эта «Повесть» всего лишь очередная историческая байка, сочинённая в угоду правящего клана. Но не задалось. Копия летописи отсутствовала среди найденных бумаг. Или Целав взял её с собой в путешествие, или спрятал в каком-то другом месте.

А сколько русских и зарубежных историков, писавших свои «великие труды» и получавшие по ним научные звания, награды и премии, узнали бы, что они создали свои нетленки, основываясь на элементарном историческом подлоге. Как они визжали бы, что этот дневник – откровенная фальшивка и подлая инсинуация. Подлинность рукописи никогда и ни за что не признали бы ни норманисты, ни их противники.

Вообще-то Пётр и без дневника Целава из Любосты давно задавался себе вопросом, как на основании летописей можно строить научную теорию образования Русского государства. Так можно по любому художественному произведению на историческую тему создавать научную теорию. Или фильмы, созданные в Голивуде, рекламировать под грифом: «Создано на реальных событиях». А чем известные летописи отличаются он тех произведений или фильмов? Да ничем!

Оригинала Несторовской летописи и её предшественников никто из историков никогда не видел. Все летописи являются переписанными многократно сводами, выполненными спустя четыреста – пятьсот лет после описываемых событий. Кто знает, чего дописали многочисленные переписчики, сколько поправок, выгодных власть держащим, внесено в эти документы, да ещё прошедшие через руки поляков, тех ещё сказочников и русофобов. Что тут говорить о средних веках, если даже в XX веке исторические факты искажались и переписывались многократно. Да и теперь, в век интернета, успешно фальсифицируются.

Держа в руках рукопись моего средневекового земляка, Петра не оставляло чувство, что он упустил в ней что-то важное. Что-то его зацепило в дневнике. Анджан ещё раз перечитал машинописный текст перевода и нашёл это «что-то».

Писатель пересказал предание об основателе рода. И Петра тут же осенило: «Это же дед Марты Берг. Ну конечно! Корлис Врачеватель, сын Медведя, или, как он сам себя называл: Карл, сын Бера (Медведя). Это же Карл Берг! Летоисчисление же его рода ведётся от 1942 лета: года переноса Берга из своей реальности в мир матушки Эгле. Значит, вот куда занесло главу семьи Берг!»

После осознания этой истины Пётр вернулся к другим бумагам, найденным возле входа в Портал. Когда он разложил все рукописи по языкам их написания, то осознал, что заполучил ценнейший архив, включающий, в том числе стопку бумаг, написанных на неизвестном языке и на непонятной бумаге, по фактуре больше смахивающей на пластик. Он сканировал один из текстов и загрузил в универсального переводчика. Программа не смогла идентифицировать язык этого текста.

Пётр заполучил ещё целую кипу свитков и тетрадей, писанных на латыни. Каждый манускрипт сопровождался сопроводительной записью, разъясняющей тему работы и первоисточник. Он отыскал и каталог всех находившихся в сундуке документов. Пробежав глазами по латинским заголовкам и подсчитав их количество, Анджан понял, будет всё это переводить до второго пришествия.

Пётр сложил все бумаги в картонные коробки и решил нанять специалиста по древним языкам в мире 1918, где большинство таких российских спецов больше заняты проблемами выживания, чем наукой. Поисками нужного специалиста Пётр и занялся, не откладывая дело в долгий ящик. Через интернет в своём мире он подобрал несколько кандидатур, живших в начале двадцатого века, а переместившись в мир 1918 года, уговорил одного мятежного русского историка и филолога Михаила Михайловича Богословского взяться за перевод архива. Сей учёный муж большевистский переворот не принял и своих антисоветских взглядов не скрывал. За это он был уволен с должности профессора Московского университета и попал в чёрные списки неблагонадёжных. Оставшись не удел, профессор недолго раздумывал над предложением Петра и согласился не только взяться за перевод документов, но и временно переселиться с семьёй и прислугой в Двинск, в квартиру Петра на Петербургской улице, дом 36.

Я оставил профессору весь свой архив, писанный на древнеславянском и на латыни. В виде аванса я оставил учёному изрядную сумму золотыми и бумажными царскими рублями, а также солидный запас консервированного мяса и рыбы, муки и всевозможных круп. К этому времени на территории бывших западных губерний России закончились боевые действия, установился мир. Осенью1918 года образовалось новое государство – Латвийская Республика. Поэтому за безопасность профессора и его семьи я не опасался.

*Рша – древнерусское название белорусского города Орша.

**Примечания автора

Часть вторая

Испанский оракул

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Испания начала двадцатого века отнюдь не напоминала ту туристическую мекку родного мира Петра. На побережье страны напрочь отсутствовала инфраструктура для массового отдыха. Да и Европа зализывала раны после окончания Великой войны. Людям было не до путешествий.

Поэтому раз в три месяца Анджан и вся многочисленная компания путешественников из других миров, проживавших в реальности 1918 года, перебиралась по Тоннелям Спасения на отдых на необитаемый остров в Индийском океане, некогда «оккупированный» и обжитый путешественниками. Тоннели достались этой реальности с древнейших миров. Вход в тоннель открывался при помощи заклинаний-псалмов также, как и Врата и функционировали по тем же принципам, что и переходы между мирами. Эти коридоры соединяли многочисленные точки на планете Земля этого мира. Один из входов находился в пещере горы Монсеррат недалеко от лаборатории по производству пенициллина в пятидесяти километрах от Барселоны. Такой же вход-выход существовал и на острове Ко Рок Нок.

Пётр натаскал всё необходимое для проживания и отдыха на острове. Всё это хранилось в многочисленных пещерах этого островка. Оставалось только прихватить с собой свежих продуктов.

Так как туристы находились на земле, принадлежащей Королевству Сиам, нелегально, то никаких постоянных построек не возводилось. Отдыхающие жили во вполне уютных палатках из XXI века, которые устанавливались по прибытию на остров и убирались в пещеру, когда туристы отбывали домой. На острове даже электричество имелось, вырабатываемое переносным бензиновым генератором.

Вообще-то идея доставить на остров генератор принадлежит Фёдору. Остров являлся идеальным местом отдыха, за исключением одного: ещё раньше друзей Петра на этой земле обосновалась популяция варанов. Медлительные и непугливые ящерицы, достигающие порой двухметровой длины, расплодились на острове в огромных количества. Несмотря на свою не агрессивность, эти пресмыкающиеся вызывали панический ужас у женской половины отдыхающих. Чтобы вараны не приближались близко к лагерю, Фёдор придумал окружить его несколькими кольцами электропастухов, которые используются для выпаса коров. Электроэнергию для этих барьеров как раз и вырабатывал сей генератор. Ящерицам-переросткам встречи с кусачими проводами не пришлись по вкусу, и они прекратили всякие попытки прокрасться поближе к людям.

Как правило, вся компания: Роберт и Ольга Берги, Фёдор и Ревекка Козыревы и Пётр отправлялись на остров тогда, когда у Марты Берг случались школьные каникулы, и она могла присоединиться к остальным отдыхающим.

Конечно, друзья-товарищи могли бы организовать неплохой отдых где-нибудь в провинции Жерона, с морских пляжей которой и начался туристический бум в Испании в мире Петра. Они так и делали, выезжая семьями в выходные дни.

Но была одна главная причина, которая сделала женщин поклонницами Ко Рок Нок. Когда-то, более шести месяцев назад, Марта совершила революцию в одежде на отдельно взятом острове. Она впервые появилась на местном пляже в бикини, приобретённом в магазине XXI века, чем вызвала фурор в стане отдыхающих. Добила она народ облегающей тело спортивной майкой с короткими рукавами и хлопчатобумажными шортами. Эти наряды напрочь изменили еврейское патриархальное мировоззрение Ревекки и, по сути, пробудили женское начало в ментальном симбиозе Ольги и Старика, представителя древнего разума, чьё сознание застряло в Тоннелях Спасения этого мира.

Все те же шесть месяцев назад сознание Старика, представителя разумных человекообразных существ, пребывавшее миллионы лет в чистом виде без телесного носителя, вселилось в мозг смертельно раненной Ольги Головиной. Это операция спасла тело Ольги от смерти, но лишило разум девушки двух третей персональных воспоминаний, которые заняла память Старика. Так вот дефиле Марты вначале в бикини, а затем в шортах и майке вывело сознание-микст Ольги из состояния глубокой апатии, пробудило интерес к внешнему виду Марты и обеспечило победу женской части разума в сознании Головиной через острое желание иметь такие же одёжки.

С тех пор все три красавицы: Марта, Ревекка и Ольга каждые три месяца выносили мозг Перту требованием перенести их на этот необитаемый остров. Потому что только здесь они могли рассекать в нарядах XXI века, сопровождаемые восхищёнными взглядами мужского «населения» острова. Наряды, загодя заказанные по каталогам, кстати, тоже поставлял Пётр из XXI века. При этом женщины облачались не только в пляжные одежды, но и в обычные платья, устраивая что-то вроде вечеринок-посиделок у костра, которые неизменно заканчивались танцами под магнитофон. Начинали парочки с классических вальсов и фокстрота – танца, стремительно набирающего популярность в Европе после окончания Мировой войны. Заканчивались же танцульки настоящей дискотекой под быстрые ритмы диско конца XX века. Ничего подобного туристы не могли себе позволить в патриархальной католической Испании 1919 года.

Во время отдыха Пётр сообщил Бергам, что отыскались следы их деда и дал прочитать рукопись Целава из селения Любостасты, а конкретнее, его диалог с матушкой Эгле.

– Значит дедушка уже умер? – утирая слезу, спросила Марта.

– Всё относительно, – Анджан поспешил успокоить девушку. – Для того Целава, жившего в XIII веке, ваш дед умер более 300 лет назад, для нас тоже, но он всё ещё живёт в том времени и в той реальности, в которые перенёс его Портал.

– Как это? – Марта удивлённо уставилась на Анджана.

– Очень просто, – попытался объяснить Пётр, – Вашу семью разбросало пот разным реальностям. Вы шагнули во Врата одновременно и, соответственно, одновременно вышли из портала, только в разных мирах. Время в них течёт по-разному и хронологии событий не совпадают друг с другом. Считайте, что вы сошли на разных станциях и сейчас живёте в соседних городах.

– Значит мы можем встретиться с дедушкой, – сделала неожиданный вывод Марта.

– Теоретически да, – подтвердил Анджан и, предвосхитив вопрос девушки, добавил – Но я понятия не имею как.

– Жаль, – грустно резюмировала Берг и разочарованно вздохнула.

Проведя на острове неделю, компания отдыхающих возвращалась в Барселону, откуда Марта переносилась в свою реальность 1913 года по классификации Петра. Парень все параллельные реальности различал по тому году, в котором он впервые попал в тот мир.

В этот раз, как всегда перед отбытием, «курортники» разобрали лагерь и спрятали туристическое имущество, которое хранилось в хорошо замаскированных пещерах острова до их следующего визита.

Переправить такую ораву отдыхающих одновременно являлось непомерной задачей для Петра. Ведь ему всё время приходилось вслух распевать псалом, отворяющий вход в Тоннель Спасения, пока его друзья, связанные друг с другом и с Анджаном одной верёвкой, заходили гуськом внутрь Коридора. Поэтому вначале он доставил в Испанию семью Козыревых, а второй партией планировалось переместить туда чету Берг и Марту.

Тут то и втемяшилось Ольге, у которой уже заметно округлился животик, непременно совершить «экскурсию» в родной мир Петра. Аргументировала она своё внезапно появившееся желание словами: «Марта там побывала много раз, а чем я хуже?». Постояла минутку и ехидно добавила: «Беременным нельзя отказывать, иначе заведутся мыши и погрызут всё добро!».

Скрепя сердцем Анджану пришлось согласить и вначале перенестись в подвальное помещение Динабурга, а оттуда активировать портал по направлению в XXI век.

Непонятный катаклизм, сопровождаемый тонелятрясением и калейдоскопом скачущих разноцветных огней и линий, начался, как только четвёрка хронопутешественников перешагнула порог Врат. Женщины испуганно закричали и впились мёртвой хваткой в мужчин: Ольга в Роберта, а Марта в Петра соответственно.

– Что это! – прокричала Марта на самое ухо Анджана.

– Не знаю, – пожал плечами Пётр. – Возможно очередной сбой в работе Врат.

– Пётр Антонович, – запричитала перепуганная Ольга, – сделайте что-нибудь!

– А что я могу сделать? – отбивался Анджан, – Я не создатель этих переходов, а всего лишь Хранитель.

Не успел он вымолвить последнее слово, как квартет буквально вышвырнуло наружу и больно ударило об стены узкой пещеры-тамбура перед Вратами. Они вновь оказались в гроте горы Монсеррат.

– Так что, ничего не получилась – пробормотала разочарованная Ольга, едва придя в себя от пережитого потрясения и потирая ушибленное плечо.

– Выходит, что не получилось, – согласился Пётр. – От чего-то Портал не захотел переносить вас, Ольга Александровна, в мой родной мир.

– Это не честно, Пётр Антонович, – выдала женщина, обиженно поджав губки.

– А я здесь при чём? – Пётр состроил удивлённое лицо.

– А мы долго будем здесь париться? – подала голос Марта, зажатая между Петром и Робертом, – Мне уже дышать нечем!

– Да, пошли уже отсюда, – поддержал девушку Роберт, который также неуютно чувствовал себя в тесном помещении. Он же первым и пошёл по узким ходам, ведущим наружу.

Выйдя на свежий воздух, путешественники направились привычным путём наверх к небольшому плато, на котором находился известный в монастырь Санта Мария де Монсеррат. Не успели они сделать несколько шагов, как со стороны аббатства послышались выстрелы.