– Конечно серьёзно! – продолжал увещевать Анджан. – Посмотри на своего деда. Ему более девяноста лет, а он выглядит не старше шестидесяти. Посмотри на свою маму. Ей за шестьдесят, а на вид не больше сорока. Тоже можно сказать о твоём дяде Карле. Все они прошли через Портал и стали долгожителями с идеальным здоровьем. Я хочу и тебе подарить радость материнства.

– Что мне для этого нужно сделать? – после некоторой паузы растерянно поинтересовалась женщина.

– Ничего. – секунду подумав, ответил Пётр. – Собери дорожный чемодан на пару дней.

– И всё? – подивилась женщина.

– И всё, – утвердительно пожал плечами Анджан. – Тебе остаётся только выбрать реальность, в которую ты хотела бы совершить путешествие.

– Жди! – коротко приказала Вероника, втащив парня за рукав пальто внутрь квартиры.

Вероника решила воспользоваться представившейся возможностями и выбрала реальность 2013 года и реальность 1913 года. По желанию Вероники они перенеслись сначала в мир 1913 года. В выбранной женщиной реальности значилось раннее утро 22 декабря 1916 года по старому стилю. Хронопутешественники тихонечко прокрались в квартиру Петра.

Несмотря на легкий мороз на дворе, квартира оказалась хорошо протопленной с вечера. Янка, сын экономки Мары, заночевал в квартире. Он делал это периодически, чтобы злодеи – домушники, кои могли бы заинтересоваться апартаментами барина, знали, что в квартире постоянно кто-то находится. Увидев хозяина квартиры, невесть откуда взявшегося в доме и теперь стоящего перед кроватью паренька, Янка лишился дара речи. Выпучив глаза, он смотрел на Петра, а затем, словно очнувшись, принялся осенять себя крестными знамениями.

– Ну, ну, Янка, успокойся! – смеясь попытался остановить безостановочные манипуляции паренька руками, больше напоминающими вращение лопастей ветряной мельницы. – Успокойся. Это я, Пётр Анджан, а не приведение.

– Барин?! – перестав креститься, но всё же с недоверием протянул паренёк. И выскочил из постели.

Было ещё около четырёх часов утра, и Пётр вернул Янку в кровать и приказал спать дальше. Приказ юный страж квартиры исполнил без возражений и большим удовольствием. У Петра возникло подозрение, что мальчишка полностью не проснулся и не совсем осознал происходящего.

Вновь прибывшие плотно поужинали перед своим отбытием из реальности 1953 года и очутившись на заре нового дня мира 1913 года, голода не испытывали. Но от кофе Вероника не отказалась.

– Как ты будешь меня развлекать, Петруша? – отхлёбывая ароматный напиток, поинтересовалась Ника.

– Совершим экскурсию по Двинску, а потом рванём в Питербург – предложил парень и, увидев одобрительный кивок, продолжил. Город твоего мира не сильно отличается от того, в котором мы сейчас находимся. Но атмосфера нынешнего Двинска намного патриархальная и степенная. Он в большей степени еврейский, чем твой город. Ещё нет государства Израиль и лишь некоторые иудеи решаются перебраться на житиё в Америку или Германию. Остальным и здесь живётся неплохо.

– А как быть с одеждой? – поинтересовалась Ника. – Не думаю, что моё платье здесь воспримут как должное!

– У меня здесь есть несколько приличествующих этому времени платьев и шубейка. Если не побрезгуешь надеть одежду с чужого плеча, то можешь переодеться.

– А чьи эти наряды? – полюбопытствовала женщина.

– Марты, – коротко ответил Пётр.

– Даже так?! —подивилась Ника, выгнув брови дугой. – Она держала гардероб в твоём доме! Вы жили с нею?! Но ты рассказывал мне об обратном!

– Ника, я тебе не врал, – Анджан попытался убедить спутницу, явившую неожиданный приступ ревности. – Марта однажды вынудила меня совершить с нею путешествие в мой родной мир. Потом мы неоднократно бывали там с нею. Поэтому в гостевой спальне всегда находился запас её одежды для переодевания. Я ни разу не переступил дозволенного порога по отношению к ней.

– Петенька, ты воистину не от мира сего. Ты постоянно общался с молодой, очень красивой девушкой, по уши влюблённой в тебя и так и не сорвал заветный плод.

– Смею заметить, что я, действительно, не из сего мира. – смеясь уточнил Пётр.

– Ага, ага! – засмеялась в ответ Ника. – Если судить по кино, которые мы с тобой посмотрели, в твоём мире царят те ещё нравы. Как ты там говорил: «Ночь, проведённая с мужчиной в одной постели, не повод для знакомства!»

– Вот и просвещай вас после этого! – в шутку проворчал Анджан. А что касается Марты, то для меня она была как младшая сестра, юная и беззащитная. И мне было легче застрелиться, чем обидеть её словом и действием.

– Но при этом как истинный злодей долгие годы мучил влюблённое сердце девочки, – поддела Сидихина, но тут же предложила. – Ладно, замнём это. Показывай мне спальную комнату Марты.

Уже одетая в приличествующий данной эпохе наряд, Ника коротала время, просматривая очередной фильм из записей в ноутбуке. Выходить в такую рань на прогулку явно не являлось комильфо и тут же привлекло бы внимание конных дежурных полицейских, патрулирующих цент города, который в этом мире назывался Старый Форштадт.

В семь утра Пётр разбудил Янку, чтобы тот известил свою мать и кухарку о прибытии хозяина. Когда явились вызванные женщины, просмотр кино пришлось прекратить.

Пётр представил Нике прислугу, а прибывшим женщинам сообщил, что госпожа Виктория пробудет в его доме пару дней. Она близкая родственница Анджанов и следует проездом из Сибири в Петроград.

Как у экономки, так и у кухарки не возникла даже мысль поинтересоваться у хозяина, где он пропадал всё это время. За многие годы они привыкли к постоянным отлучкам молодого господина и были готовы к его внезапным появлениям. Они, особенно кухарка, считали Петра своим благодетелем и были без остатка преданы барину.

Двинск 1916 года реально не имел почти ничего достопримечательного и отличного от города Вероники, поэтому молодые люди, посвятив два дня изучению местных достопримечательностей, вечерним курьерским поездом рванули 23 декабря в Петроград, в гости к Карлу Бергу. Пётр предварительно созвонился с Карлом и сообщил, что планирует посетить столицу и напросился к Карлу в гости. Он таинственно сообщил, что везёт доктору большой сюрприз.

Карл несказанно обрадовался, что к нему едет такой уважаемый гость, да ещё с сюрпризом. Он лишь осведомился, приедет ли Марта с ним. Пётр разочаровал братца и уведомил, что его сестра в данный момент пребывает в Испании, не вдаваясь в подробности.

Карл и Вероника смиренно ожидали, когда дворецкий доложит хозяину о прибытии гостей. Личный врач Её Величества Михаила II жил недалеко от Зимнего дворца, постоянной резиденции Российского императора, в двухэтажном доме, подаренном царём персональному эскулапу. Хозяин лично спустился вниз, чтобы встретить дорогого гостя и застыл в центре холла в некоторой нерешительности и с открытым недоумением на лице.

– Карл Карлович, – опережая вопрос хозяина дома заговорил Пётр, – позвольте вам представить госпожу Веронику Сидихину, вашу племянницу.

– Кого? – Берг выглядел окончательно выбитым из нормального состояния, – Вы шутите?! Какой племянницы, Пётр Антонович?

– Позвольте нам пройти в гостиную и я всё вам объясню. – предложил Анджан.

– Да! Да! Господа! – спохватился хозяин, – Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

Дворецкий принял из рук Петра коробочки и свёртки с подарками, а горничная шустро подбежала к гостям и приняла их шубы и головные уборы.

В сопровождении дворецкого, нагруженного как мул, гости прошли в огромную гостиную и уселись на предложенные венские стулья.

Карл вопросительно уставился на Анджана, требуя разъяснений.

Пётр подождал, когда дворецкий удалился, и обратился к хозяину:

– Помните, Карл Карлович, я вам рассказывал о реальности 1953 года, в которой я встретил вашего отца, а также познакомился с вашей ипостасью в том мире и с копией вашей сестры. Так вот, сидящая перед вами молодая женщина – родная дочь вашей иномирной сестры Марты.

После этих слов Карл вскочил на ноги, сделал шаг в сторону Вероники и остановился в нерешительности. Он растерялся и абсолютно не понимал, как поступить по отношению этой красивой взрослой молодой женщине. В его голове произошёл полный разрыв шаблонов: её маленькая сестрёнка (а перед глазами стоял образ двадцатилетней Марты Берг этой реальности) имеет дочь, которая визуально выглядит старше матери. Было от чего разъехаться файлам в его голове. Но многоопытный врач-хирург и уже закалённый придворный быстро пришёл в себя и широко улыбаясь, приблизился к «племяннице». Вероника без всяких экивоков встала и протянула руку для поцелуя и проворковала:

– Здравствуйте, дядя Карл! Я очень рада с вами познакомиться!

– Я тоже очень рад, – пробормотал вновь близкий к ступору «дядя», но быстро взял себя в руки.

Предложив сесть гостье, он быстро заговорил, будто за ним кто-то гонится:

– Сейчас спустится вниз моя супруга Дарья, чтобы поприветствовать гостей. Она ничего не знает о моём реальном происхождении, и я думаю, что не стоит посвящать её в хитросплетения наших родственных отношений с Вероникой. Пусть она будет вашей родственницей.

Ника согласно кивнула, а Пётр дополнил легенду словами:

– Вы правы, Карл Карлович. Представим Веронику моей кузиной, которая прибыла из Сибири в Петроград, совершая путешествие по Европейской России.

– Да. Хорошо. Пусть будет так. – поспешно согласился Карл, заслышав шаги спускавшейся по лестнице супруги.

Три дня, проведённые в столице Российской Империи пролетели как один миг. Встретив Рождество в доме родственника, который выглядел юнцом на фоне её истинного дяди, Вероника таскала Петра по всем увеселительным мероприятиям праздничного Петрограда. Домой они возвращались уставшие как ломовые лошади. И если Пётр бессильно падал в кресло, стоящее рядом с пылающим камином, то Вероника до самой ночи трещала с хозяйкой дома, делясь полученными впечатлениями. На удивление Ника и Дарья быстро сошлись характерами и, как заявил Карл, спелись. Вероника с удовольствием возилась с двухлетним Павлом, сыном Карла. Она быстрее горничной выполняла просьбы жены дяди, находящейся на шестом месяце беременности.

Но истинный восторг у Ники вызвало посещение родного мира Петра. В Даугавпилс они попали, когда там стояла середина мая. В город приехал передвижные аттракционы и Вероника, исступлённо визжа, мужественно прошла испытания на смелость на всех каруселях. Также женщина осуществила пролёт над городом на экскурсионном аэроплане, называемом в народе «кукурузник».

Пётр взял напрокат автомобиль, и они посетили Ригу и Вильнюс. На своей малой родине, а теперь в столице независимой Литвы они отыскали домик, в котором родилась Вероника и прожила там с родителями и братом восемнадцать лет. Как любая нормальная женщина, Вероника не преминула посетить вильнюсский Акрополис и казалось, вознамерилась остаться в нём навсегда. Вероника в полнейшем обалдении обошла практически все торговые точки, проигнорировав предлагаемые развлечения. Торговый центр они покинули только перед его закрытием.

Разгружая десятков пакетов покупок Вероники в подвальном сарайчике, парень мучительно прикидывал, как он будет всё это переправлять в реальность Ники, обвешанный как мул пакетами и поющий псалмы. Что касается заклинания, то в первый раз, стоя у Врат мира 1953 года Петру пришлось трижды запевать, так как всякий раз его вокальные попытки прерывались смехом спутницы, оказавшейся не готовой к подобному песенному шоу.

Оставив женщину развешивать и расставлять по местам вещи, принесённые из других миров, Пётр отправился в Испанию, находящуюся в огне Гражданской войны. Карл в этот раз не последовал за Анджаном, так как возникли проблемы со здоровьем у одного из отпрысков царской фамилии и император никому, кроме своего придворного лекаря, не доверил лечение своего чада.

Вывалившись в пещеру-шлюз, Пётр бодро зашагал по узкому проходу к выходу из череды связанных друг с другом пещер и остановился на небольшой площадке, подставив лицо ласковому мартовскому солнцу. Он сейчас же вошёл в Сеть, чтобы справиться о состоянии здоровья Марты. Тут парня ожидал неприятный сюрприз.

Пока Пётр скакал по параллельным реальностям, развлекаясь на пару с Вероникой, националисты предприняли атаку на республиканцев, осаждавших Каталаюд. Они воспользовались начавшимися трениями между анархическим правительством Арагона и коммунистами партии П.О.У.М. и атаковали с двух сторон осаждавшие подразделения и отбросили противника от города. Сбросив полукольцо осады, фашисты бросились преследовать удиравших в панике части коммунистической дивизии, лишившегося своего высшего командования, отбывшего в Сарагосу на межпартийные разборки. Несколько рот рекете, наваррских монархистов, при поддержке марокканской конницы, стремительным маршем двинулась на освобождение Сарагосы. По пути они без особого напряжения смяли гарнизон, защищавших Эль Фрасно.

Вступив в село, марокканские регуларес занялись своим любимым делом на территории континентальной Испании. Они грабили и убивали мирных жителей. Наивысшее наслаждение вызывало насильственное обладание белыми женщин. О таком они там у себя в Марокко могли только мечтать. Ворвавшись в сельскую церковь, в которой располагался полевой госпиталь республиканцев, африканские полудикари вырезать мужской персонал и раненых. С дикими криками и смехом они гонялись за женским персоналом госпиталя. Поймав белую медичку, они наклоняли жертву и приставив к горлу острый кинжал варварски насиловали женщину, боявшуюся даже пикнуть. Получив удовлетворение, дикарь хладнокровно перерезал горло несчастной.

В капеллу (боковое помещение церкви или церковный приход), преобразованную в больничную палату Марты, ворвалось сразу двое. Девушка схватила костыль, стоявший прислонённым к её постели, чтобы защищаться от врага. В полумраке марокканцы приняли за винтовку, поднимавшуюся в их сторону подпорку и ломануфлись прочь из палаты. При этом они не задвинули на прежнее место брезентовый полог, прикрывающий вход в бывший церковный предел. Марта со своего угла увидела, что испанский офицер палкой стал дубасить марокканцев, только что сбежавших из палаты девушки. Девушка заметила мимолётный взгляд испанца внутрь и решила, что тот прекрасно понял, кто находится в этом помещении. Поэтому офицер и накинулся на своих африканских вояк, отбивая у них желание охотиться за белыми женщинами.

Крикнув что-то на гортанном наречии дикарей, испанец указал рядовым направлен, куда они должны убраться отсюда, а сам вошёл внутрь, козырнул и представился:

– Лейтенант Мигель Альварес. Вы говорите по-испански, сеньора?

– С вашего позволения – сеньорита, – также на испанском ответила девушка.

– Кто вы? Вы военнослужащая? – приступил к допросу офицер, и если судить по количеству звёздочек над левым карманом френча, лейтенант. – Вы из коммунистической дивизии?

– Не второе и не третье, – спокойно отпарировала Берг, – я медицинский работник миссии Красного Креста. По Гаагской конвенции я являюсь гражданским лицом.

– Как вы сюда попали? – поинтересовался лейтенант.

– Наша миссия попала под бомбёжку, и я была ранена в ногу. – ответила девушка и ради убедительности постучала по гипсу, который отозвался глухим стуком.

– Кто это может подтвердить? – не унимался офицер.

– Это может подтвердить любой служащий этого госпиталя. – спокойно заявила Марта.

– Дело в том, – замялся испанец, – весь персонал, как бы это получше выразиться, погиб.

– То есть, если говорить нормальным языком, – возмущённо выдала девушка, – ваши головорезы убили всех медработников, некомбатантов, кстати.

– Что можно ждать от моих воинов! – попытался оправдаться лейтенант, – Когда они в боевом трансе, их невозможно удержать!

Марта хотела съязвить в ответ, но решила «прикусить язык», чтобы не разозлить этого командира африканских дикарей.

– У вас есть какие-либо документы, подтверждающие вашу причастность к вышеупомянутой международной организации? – поинтересовался офицер, оправившись он некоторого смущения.

– Да, конечно, – ответила девушка, с чувством полного достоинства достала документы из-под подушки и протянула их лейтенанту.

Марта частично лгала испанцу о своей принадлежности к Красному Кресту. Пётр поместил её в госпиталь с этой легендой и позже привёз соответствующие бумаги. Анджан также проинструктировал девушку как вести себя с этими документами, что говорить и уведомил, что она, как миссионерка, относится к разряду некомбатантов, то есть не участвующих в боевых действиях и не может быть военнопленной.

В данный момент лейтенант изучал удостоверение представительницы Красного Креста, заполненного по-французски, сертификат медицинского работника этой организации и переводы этих документов на испанский и каталанский.

– Я надеюсь, что могу просить покровительство и защиту испанского офицера? – с вызовом то ли спросила, то ли потребовала девушка.

– Да, разумеется! – заверил испанец, возвращая бумаги. – Я прикажу выставить охрану из испанских солдат и добавил.

Наступило неловкое молчание. Молодой испанец явно запал на молодую эффектную зеленоглазую блондинку и мучительно пытался придумать причину, чтобы подольше задержаться в этом церковном приделе. Марта прекрасно поняла причину заминки лейтенанта, но не решилась изгнать того из палаты. Наконец молодой человек, не найдя причины для задержки, приложил руку к козырьку и объявил:

– Позвольте мне откланяться. У меня куча дел.

Марта слышала, как офицер подозвал сержанта и по-испански приказал выставить караул у входа в палату. Слова лейтенанта, пообещавшего отрезать унтер-офицеру и караульному их мужские причиндалы, если с девушкой что-то случиться, заставили густо покраснеть Марту.

Спустя минуту в палатку заглянул сержант, предварительно спросив и дождавшись разрешения войти, и осмотрел капеллу. После чего он вышел, извинившись и почтительно склонив голову.

Всё это прокрутила Инфосеть перед глазами Петра. Он сидел на каменном основании площадки перед входом в пещеру. Только что он стал свидетелем, как Марта чудом избежала смерти. Но девушка оказалась, по сути дела, в руках врага и чёрная тень смертельной опасности продолжала нависать над ней. Стоило любому из пленных ополченцев увидеть девушку и стукануть националистам о её действительной должности, Марту уже ничто не спасёт от кары. Девушку необходимо срочно вызволять из почётного плена.

Глава двадцать вторая

Из офиса Центральных медицинских складов Пётр позвонил в Барселону Фёдору и рассказал тому о ситуации, в какую попала Марта. Верный друг готов был тут же рвануть в Арагон спасать девушку. Анджан с трудом убедил мужчину, что вдвоём они ничего не смогут сделать против двух десятков фашистов гарнизона. Нужны ещё люди. В полдень следующего дня Пётр подъехал к зданию штаба Хунты Обороны Мадрида. Ещё с вечера вчерашнего дня он напросился на приём к полковнику Висенте Рохо, начальнику генштаба Хунты. Анджан помог полковнику основательно вычислить республиканскую армию от представителей пятой колонны и предателей. Он несколько раз предоставлял точные сведения о планах фашистов и оперативные разведданные о расположении войск националистов. Поэтом Петра начштаба принял радушно и без проволочек. Так же дал согласие на командировку лейтенантов Фурию (Марию Мономах) и Безбашенного (Дмитрия Мономах) на Восточный фронт.

Пётр, рассудив, что ему нужны в команде универсальные бойцы, одинаково хорошо владеющие стрелковым и холодным оружием. Он обратился к чете Мономах за помощью в освобождении Берг.

В настоящий момент на Центральном Мадридском фронте возникло длительное затишье, и полковник Рохо позволил Анджану забрать этих отважных офицеров с собой.

К окрестностям Эль Фрасно машина подъехала уже ближе к ночи. Пётр загнал автомобиль в дубовую рощу и вышел во Всепланетную Сеть.

Марта находилась совсем в другом месте. В церковь вернули священника, а девушку перенесли в его домик и уложили на кровать в каморке для прислуги. Она сидела, облокотившись спиной о подушку, и что-то вышивала на белой ткани, натянутой на рамке. Пётр «пролистал» историю жизни Марты назад и увидел, как испанский сержант, вероятно, по просьбе девушки, приносит девушке этот станок для вышивания и цветные нитки. Покой девушки охранял солдат, который сидел в прихожей на колченогом стуле и натурально зевал от скуки.

Пётр виртуально пробежался по селу и выявил помещение, переоборудованное националистами под временную казарму. Этим помещением оказался участок жандармерии, называемой в Испании Гражданской гвардией. Жандармский околоток располагался через площадь от местной мэрии. В казарме находилось десять бойцов, которые беззаботно занимались своими делами: кто-то рубился в карты, кто-то спал, кто занимался приготовлением позднего ужина.

Сержант валялся на кровати в небольшой комнате отдыха дежурного жандарма.

Пара бойцов со станковым пулемётом Гочкиса заняли позицию под черепичной крышей колокольни. Ещё две пары солдат патрулировали улицы села.

Определив расклад неприятельского гарнизона, Пётр обрисовал ситуацию товарищам. Анджан основательно подготовился к операции по похищению невесты из рук фашистов. Он перенёс из своего родного мира сюда переговорные устройства российского производства, приборы ночного видения для всей команды, бронежилеты, шлемы и балаклавы. Он обеспечил Мономахов глушителями для их ТТ, а Фёдору вручил свой личный пистолет ТТ, тоже с глушителем.

Операцию начали, когда южная ночь стремительно накрыла местность. Село погрузилось в темноту и лишь одинокий керосиновый фонарь возле жандармерии освещал небольшую площадь в центре села. Наступила ночная тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад и ленивыми перекличками местных собак.

За Мартой в домик священника направилась группа захвата в лице четы Маномах, как основные боевые единицы и Фёдора, в задачу которого входила ручная транспортировка раненой девушки от центра села к машине. Пётр, обладающий способностью через Инфосеть контролировать всё, происходящее в селе и вокруг него, оставался возле автомобиля для координации деятельности группы.

Солдаты гарнизона, за исключением пулемётного дозора на чердаке колокольни, откровенно игнорировали свои обязанности и завалились спать, оставив бодрствовать только дневального у входа в жандармерию.

Диверсанты дождались, когда бравый часовой, честно отбыв обязанности в течении своих четырёх часов, сменился и на пост заступил другой, менее ответственный боец. Разбуженный среди ночи националист, помаялся бездельем около часа, вышагивая туда-сюда под тусклым светом фонаря. Широко зевнул во всю свою щербатую пасть, почесал волосатую грудь и решительно уселся на ступеньки, ведущие внутрь временной казармы. Зажав винтовку Маузера между ног, он завернулся в шинель. Ещё несколько минут солдат мужественно боролся со сном, пока его борода не упёрлась безвольно в распахнутую волосатую грудь.

Солдат, охранявший покой Марты, так вообще не заморачивался и улёгся на пол вдоль коридора таким образом, чтобы перегородить вход в каморку пленницы, но в то же время, не блокировать проход священника и его служки на улицу «до ветру». Бравый страж улёгся спать тотчас, как только сменил на посту своего товарища. Об этом Анджан сразу же проинформировал группу.

Сейчас же Пётр сообщил товарищам, что часовой у околотка Гражданской гвардии, наконец, заснул. Можно приступать к операции.

Мономахи, беззвучно ступая ногами, обутыми в верёвочные туфли, вышли из машины и направились в село. За ними стараясь не сильно топать, последовал Фёдор. Ночь стояла безлунная и в кромешной темноте только светлый грунт шоссе, ведущего в село, позволял держаться нужного направления. Войдя в село, диверсанты включили приборы ночного видения. У товарищей Петра вчера были целые сутки, когда они могли опробовать и хорошо освоить персональные переговорные устройства и приборы ночного видения. Было время потренироваться по боевому слаживанию.

Поэтому группа захвата уверенно двигалась вперёд, направляемая Петром.

Весь путь от автомобиля до домика священника занял не более часа. Троица не стала выходить на освещённое место. Они разделились. Дмитрий Мономах задними дворами подобрался к часовому, мирно спящему на ступеньках у входа в жандармерию. Убивать дневального не входило в планы «коммандос». Мёртвого стража могли случайно обнаружить его товарищи, выходившие по нужде, или сержант, если тому стукнет в голову проверить караулы. Князь Дмитрий лишь прижал к лицу караульного тряпочку, смоченную эфиром, погрузив того ещё в более глубокую нирвану.

А вот часовому Марты так не повезло. Он являлся физическим препятствием в покои девушки и должен быть устранён. Княгиня Мария хладнокровно перерезала горло спящему.

Фёдор прокрался в каморку к Марте шёпотом уговаривал девушку соблюдать тишину, сообщив что он, Фёдор Козырев пришёл спасти её из плена.

В это время Мария бесшумной тенью поднялась на второй этаж и по очереди усыпила ксендза и его помощника. Убивать божьих слуг у княгини не поднялась рука.

Марта проснулась сразу же, как послышалась возня в прихожей. Кода, тихонько скрипнув, отворилась дверь в её спальню, она закусила край одеяла, чтобы не закричать. Огромная тень по стене проникла в комнату и послышался мужской шёпот, в котором она сразу же узнала голос великана.

– Фёдор Федорович, – воскликнула девушка, – вы как здесь оказались? Вы пришли за мной?

– Тихо, девочка, тихо. – прижав палец к губам прошептал Фёдор, – Мы пришли за тобой. Собирайся.

– Отвернитесь. – попросила Марта.

Она принялась лихорадочно натягивать через голову гражданское платье, одновременно выуживая из великана информацию.

– Кто это мы? – попросила уточнить она.

– Пётр, Мономахи и я. – пояснил Фёдор.

– А где сейчас остальные? – поинтересовалась девушка, собирая в суконную сумку с красным крестом все свои вещи, разложенные на прикроватной тумбочке.

– Княгиня Мария общается с хозяином этого дома, князь Дмитрий навестил казарму местного гарнизона, а Пётр ждёт нас возле машины.

В это время в наушниках Фёдора раздался тихий голос княжны: «У меня всё готово, что у вас?».

– Марта Карловна? – обратился Фёдор к девушке, не поворачиваясь.

– Я готова, – отозвалась Берг.

– Мы тоже готовы, – проговорил великан в микрофон.

Фёдор подошёл к кровати Марты и поднял девушку, как пушинку. В наушниках он слышал, как Мария переговаривается по рации с Дмитрием, и поторопился на выход.

Дорога обратно к роще, где находился Пётр и автомобиль, заняла так же не более часа. Фёдор шёл также легко и свободно, словно у него не руках находилась лёгкая накидка, а не девушка ростом метр семьдесят пять и весом более шестьдесят килограмм, да ещё и в гипсе.

Всегда весёлая, неунывающая и немного ироничная девушка разревелась, как только оказалась на руках у Петра и прижалась всем телом к парню. Когда Марта успокоилась, её уложили на носилки и закрепили в кузове фургончика. Мономахи уселись на лавку подле девушки, а Пётр и Фёдор сели в кабину. Несмотря на то, что Пётр просканировал Эль Фрасно и не увидел никаких следов повышенной активности, диверсанты посчитали за благо убраться подальше от этого села.

Пётр старался вести машину медленно и аккуратно, без рывков, объезжая каждую ямку на дороге, каждую рытвину. В этом районе Арагона фронт напоминал слоёный пирог. Населённые пункты, захваченные мятежниками, перемежались с республиканскими поселениями. В течение всего пути по серпантинам грунтовых дорог Пётр сверялся с данными в Сети и по большой дуге объезжал занятые фашистами территории.

Только выехав на асфальтовую трассу в пятидесяти километрах от Эль Фрасно, Анджан расслабился, так как в этом регионе не наблюдалось и тени мятежников. Автомобильный фургончик с красными крестами по бортам, весело покатил в сторону Барселоны.

Конечным пунктом поездки являлась маленькая пещерка в горе Монсеррат. Диверсанты решили увезти раненую от греха подальше, в реальность 1913 года, где она сможет выздороветь в мирной обстановке под присмотром её брата Карла. Но вначале нужно было доставить княжескую чету на место их службы под Гвадалахару. Поэтому пришлось сделать солидный крюк.

Узнав, что Портал вновь заработал и работает переход в реальность 1953 года, Фёдор попросил переправить его в родной мир вместе с семьёй, чтобы повидать родителей и познакомить их с внуками: семнадцатилетним Давидом и пятнадцатилетней Катериной. Да и Фёдор не видел стариков и сестёр, с тех пор как Портал заглючил и «перевозчик» между реальностями пропал на долгие семнадцати лет.

Но вначале предстояло доставить Марту в её реальность. Фёдору также пришлось совершить путешествие в мир 1913 года в качестве носильщика. Петру было не совсем удобно колдовать над Вратами и одновременно держать на руках девушку, да ещё с вытянутой вперёд прямой как бревно ногой в гипсе.

Анджан предварительно вызвал из Петербурга Карла Берга и надеялся, что тот уже ждёт их в квартире Марты. Перенос в нужную реальность прошёл без осложнений.

На улице Пётр поймал извозчика, и тот быстро доставил на санях хронопутешественников в район Толкучки, где проживали Берги. Как Анджан узнал позже, они попали в Мир раненой страдалицы 9 февраля 1917 года по старому стилю.

Карл действительно уже был на месте. Он как курица-наседка долго ходил вокруг своей маленькой Марточки, которую не видел более года и не слышал ничего о ней почти семь месяцев. И вот по прошествии полугода он видит свою единственную любимую сестрёнку с ногой, закованной в гипс. Когда же ему рассказали, что это результат тяжёлого ранения, то Берга чуть Кондратий не схватил. Он приказал немедленно везти сестру в клинику доктора Юргенсона. Берга с трудом удалось уговорить не вызывать карету скорой помощи, пояснив, что ногу прооперировал сам петербургский светила Карл Берг.

Когда до хирурга дошло, о ком идёт речь, он рухнул в кресло, и по его виду стало ясно, что в голове эскулапа царит полный бедлам. Ещё бы не впасть в ступор: прооперировал Карл Берг, но не он, а его копия из другой реальности. Его двойник специально перенёсся из своего мира в ту реальность, в которой тогда находилась Марточка. Да не просто находилась, а воевала в должности военной санитарки в рядах КОММУНИСТИЧЕСКОГО ОПОЛЧЕНИЯ! И как тут не усомниться в реальности происходящего и в своей адекватности.