Чисто на автомате парень вошёл в контакт со Всепланетной Инфосетью и запросил координаты времени, в которых он оказался. Сеть выдала дату 11.08.1957, воскресенье и время 9 часов 22 минуты . «Уф! – облегчённо выдохнул Пётр. – Попал туда, куда и нужно!» И тут парня осенило, что он вошёл в Сеть совсем в другой параллельной реальности. «Ого! – воскликнул он. – В мире Вероники существует доступная мне Всепланетная Инфосеть!»

Пётр тут же выяснил местонахождение племянника Казимира и его соседки Вероники Сидихиной. Все они были дома. Только муж Ники отсутствовал.

Выйдя из подземелья, Анджан направился на второй этаж, но позвонил не в дверь племянника, а бывшей невесты. Спустя несколько минут открылась дверь, и в открывшемся проёме возникла женщина в шёлковом домашнем халате.

– Петя! – воскликнула она и прикрыла рот то ли от удивления, то ли от ужаса.

– Ника, ты как всегда меня за приведение воспринимаешь! – рассмеялся в ответ Пётр.

– А как воспринимать тебя иначе, если ты всегда исчезаешь внезапно и годами пропадаешь неизвестно где? – не поддавшись веселью, ответила женщина. – Даже Казимир Болеславович не знает куда ты исчез.

– Мы так и будем разговаривать на лестничной клетке, или пригласишь меня в дом? – поинтересовался Анджан.

– А ты что, ко мне в гости пришёл? – сделала удивлённое лицо Сидихина. – С чего это вдруг?

– У меня есть к тебе неотложное дело? – заявил парень.

– Кто бы сомневался! – отпарировала Ника и отошла в сторону. – Прошу вас, Пётр Антонович. Проходите. Будьте моим гостем.

Анджан прошёл хорошо ему знакомым коридором в гостиную и уселся на предложенном хозяйкой диване.

– Чай, кофе? —предложила хозяйка.

– Кофе, пожалуйста, – ответил Пётр.

Женщина ушла на кухню и приказала служанке сварить гостю и себе кофе и подать печенье к столу.

– Ну что у тебя за дело такое, что ты удостоил меня своим визитов, господин Анджан? – поинтересовалась Ника, сделав первый глоток.

– Речь идёт о здоровье Марты. – ответил Пётр.

– Какой Марты? – уточнила хозяйка.

– Марты Берг.

– Мамы?!

– Не совсем твоей мамы – пояснил Анджан и, увидев недоумённое выражение лица Вероники, пояснил. – Двойника твоей мамы. Помнишь, я тебе рассказывал о параллельных реальностях?

– Будь они прокляты, эти твои реальности! – резко ответила женщина. – Они мне всю жизнь исковеркали!

– Прости, Ника. – пробормотал Анджан и склонил покаянно голову.

– Да ладно тебе каяться! – попросила женщина, примирительно положив свою руку на руку гостя. – Дела давно минувших дней! Так что случилось с твоей Мартой Берг.

– Марта живёт в другой параллельной реальности. Она была ранена в бою, получила серьёзную травму ноги и сейчас ей грозит остаться навсегда калекой.

– Сочувствую, – нейтрально вымолвила Ника и уточнила. – А я каким боком к этому? Чем я могу помочь?

– Ты нет, а вот твой дядя Карл может помочь. – уточнил Пётр.

– Дядя Карл! – удивилась женщина. – А он как тебе поможет? Он же в Петрограде живёт!

– Вот я и пришёл просить тебя, чтобы ты вызвала сюда Карла Робертовича. – осветил парень цель своего визита.

– И как ты это себе представляешь? – возразила Ника. – Главный врач свиты Его Императорского Величества всё бросит и примчится в Двинск ко мне!

– Ты ему скажи, что Марта Берг из 1913 года, которая проживает в Двинске на улице Орловская, дом 23, квартира 4 находится в большой беде. А Пётр Антонович Анджан просит его приехать срочно в Двинск. – предложи Анджан. – Он всё поймёт.

Вероника несколько секунд недоверчиво глядела на гостя, будто удостоверяясь: говорит тот правду или шутит, а затем взялась за трубку телефона. Женщина заказала у оператора междугородний разговор с Петроградом и зачитала с записной книжки номер телефона Карла Робертовича Берг.

– Обещали дать через полчаса, – объявила Вероника. – Будешь ждать здесь или пойдёшь к себе?

– Подожду у тебя, если позволишь, – попросил Пётр.

– Пожалуйста. Я сейчас дома одна. – заявила Ника.

– О па! – удивился Пётр. – А куда муж делся?

– Никуда не делся, – пояснила женщина. – Он в командировке. Ваш племянник Казимир Болеславович послал его в Сибирь в какой-то якутский городок.

– А почему его послал мой Казимир? – выпал в осадок Анджан.

– Потому что он теперь работает на твою компанию в качестве финансового консультанта.

– Ого! И как давно? – поинтересовался Анджан.

– Вот уже как полгода.

– А как давно он уехал? – поинтересовался парень.

– Три дня назад. – ответила Ника.

– А где ваши дети сейчас? – поинтересовался Пётр.

– А нет никаких детей! – с некоторым вызовом пояснила женщина. – Бог не дал нам детей. Тебе повезло, Петенька, что ты не женился на мне. Я оказалась бесплодной.

– А ты уверена, что ты? – возразил парень.

– Дядя карл прогнал нас по всем врачам в царской поликлинике, и те выявили, что из-за генетической погрешности в моей ДНК я не могу иметь детей.

В это время раздался долгий пронзительный звонок телефонного зуммера, характерный только для иногороднего вызова.

Глава девятнадцатая

– Я не знал, как благодарить вас, Пётр Антонович! – заявил Карл Берг, входя в комнату отдыха медперсонала, где его поджидал Анджан.

– Это я должен вас благодарить, Карл Робертович за то, что вы откликнулись на мой зов! – возразил Пётр.

– Полно те, Пётр Антонович, – не соглашался Карл, – вы позволили нам с сестрой воссоединится. Вы не оставили Марту в трудную минуту и сделали всё возможное и невозможное, чтобы вернуть её к нормальной жизни. Кроме того, вывыдернули из болота петербургской жизни. Дали мне почувствовать, что я ещё что-то могу, что-то ещё умею и я могу быть полезным людям, нуждающимся в спасении. Кроме того, Марта – моя сестра. И не важно в какой реальности она живёт.

Карл Берг, перенесённый Анджаном из реальности 1953 года в мир 1918-36, произвёл сложнейшую операцию по восстановлению повреждённой осколками мины ноги Марты Берг, его сестры-копии. Пётр маркировал реальности по тому году, когда он впервые попал в тот мир.

Когда в квартире Вероники Сидихиной, наконец, выполнили заказ и соединили с Питером, Пётр взял у хозяйки квартиры трубку и объяснил Карлу Бергу суть проблемы и попросил срочно прибыть в Двинск, чтобы затем последовать в реальность Марты Берг2. Карл не только примчался во вторник утром ночным поездом, но и прихватил с собой своего постоянного ассистента и по совместительству сына Роберта, а также операционную сестру Клавдию Миронову, бессменную его помощницу последние десять лет.

Прибытие столичных эскулапов имели некоторые технические проблемы: для сохранения тайны перехода, всем спутникам Анджана пришлось завязать глаза тугой повязкой, что сковывало передвижение по подвальным переходам и проходам. Пётр перемещал всех своих друзей с повязкой на глазах, а больше для безопасности самих путешественников меж реальностями: если человек ничего не видел из-за повязки на глазах, то он является нулевым свидетелем и никому и ничего не сможет рассказать, хоть ремни из его режь. Он же ничего не видел. Абсолютно!

Операция на Марте опять заняла несколько часов, показавшихся Петру вечностью, по окончанию которой Карл уверенно заявил, что с Мартой всё будет хорошо и нога, если следовать всем его рекомендациям, срастётся как надо и будет как новенькая. Ещё Берг заявил, что остаётся на месяц в госпитале, чтобы наблюдать за процессом восстановления сестры. Желание остаться с отцом и обретённой тётей, которая оказалась в два раза младше его, изъявил и Роберт. Только операционная сестра Клавдия не оказалась готовой на подвиг.

Карла и Клавдию Пётр вернул в мир 1953 года. Карлу было необходимо напроситься на аудиенцию к Императору Всероссийскому, чьим личным доктором он был, и попросить месячный отпуск. Вопрос его службы в частной клинике, формально принадлежащей ему, также требовал утряски.

Анджан не терял зря времени, ожидая приезда столичных врачей, а затем и возвращение Карла из Петербурга второй раз. Он остановился у Казимира, введя племянника и его жену в полный ступор своим «явлением Христа народу». Бегло проверил все свои финансовые дела, получив полный отчёт от своего управляющего, коим являлся племянник Казимир. Навестил компаньона Алексея Сухонина и пожилых родителей Фёдора Козырева, которым он передал огромный привет. Наведался он и в банк, откуда изъял из хранилища все обработанные драгоценные камни, обменял несколько миллионов бумажных рублей на империалы чеканки времён Николая II. Всё это богатство Анджан переплавил в реальность Республиканской Испании 1937 года.

Петру даже посчастливилось столкнуться нос к носу с княгиней Масальской, выходящей из Коммерческого банка в сопровождении солидного гражданина. Та холодно поздоровалась и прошла мимо.

Марта находилась в бессознательном состоянии трое суток. Двое суток до повторной операции по своей вине, когда в порыве неконтролируемой истерики сорвала раненую ногу со станка-противовеса и повредила гипсовую оболочку. Она оставалась в отключке ещё сутки после операции, произведённой Бергом. Каково было изумление, когда она, очнувшись, увидела сидящего возле её кровати незнакомого мужчину в белом халате. Она мучительно соображала, кого напоминает этот немолодой уже врач. Что-то до боли знакомое и родное было в этом лице, заросшем роскошной полуседой бородой, а глаза лучились добротой и любовью

– Здравствуй, сестрёнка! – Карл помог девушке выйти из состояния дежавю. – Как ты себя чувствуешь?

Череда крупных слезинок, догоняя друг друга скатились по бледным щекам больной.

– Карлуша, – неуверенно прошептала она. – Братик.

Её рука медленно потянулась по направлению к мужчине. Тот схватил мелко дрожащую девичью руку и прильнул к ней губами.

– Карлуша, любимый мой братик, ты ли это? – всё ещё нерешительно вопрошала Марта. – Но как? Откуда?

– Я пришёл, чтобы спасти мою маленькую сестрёнку – подняв голову негромко попросил Карл.

– И ты никуда не уйдёшь? – с мольбой в голосе тихо проговорила девушка и нежно коснулась лица брата. – Как ты состарился, Карлуша! Что с тобой произошло?

– Мне уже семьдесят три года, сестрёнка, – вымолвил Берг, который выглядел не старше пятидесяти лет. – Как же мне не состариться?!

– Семьдесят три года?! – ошалело прошептала девушка, – Как семьдесят три!

Она прикрыла глаза, а губы зашевелились, помогая производить нехитрый подсчёт возраста брата. Вот губы перестали шевелиться, и девушка зависла в раздумье. Затем, словно не поверив своим расчётам, Марта вновь нахмурила лоб и при помощи своих обесцвеченных губ молча провела ревизию вычислениям.

– Но тебе сейчас должно быть пятьдесят два года! – Марта, наконец, пришла к внутреннему консенсусу и выпалила вслух.

– Я не тот Карл, которого ты знала, сестрёнка, – прижав руку девушки к своей щеке. – Я из другого мира.

– Петя? – недоверчиво протянула.

– Да. Пётр Антонович. – подтвердил Берг. – Он вызвал меня из Петрограда и перенёс сюда, чтобы я спас твою ногу и тебя.

Видя, что глаза девушки наполнились страхом на пополам с болью при упоминании травмированной ноги, Карл поспешил заверить сестру, что с ногой всё будет в порядке и что Марта ещё сможет без проблем отплясывать на своей свадьбе.

– Правда? – нерешительно переспросила больная.

– Конечно моя родная! – заверил Берг. – Конечно!

– Плясать на свадьбе это хорошо, – как бы размышляя, произнесла Марта. – Ещё бы того партнёра подвигнуть на сей подвиг.

– Ты это о чём, сестрёнка? – подивился Берг.

– Не о чём, а о ком, дорогой братик, – улыбнулась Марта, только улыбка вышла больше похожей на гримасу боли. – Об одном господине-товарище, который и сам не гам и другому не дам.

– Я, кажется, догадываюсь, о ком идёт речь. – мотнул головой Карл. – Ты его любишь?

– Я влюбилась в этого бездушного истукана с первого нашего знакомства и сколько сил приложила, чтобы он увидел, наконец, во мне женщину, чтобы полюбил меня. Только он, до сих пор, так ни разу не и не сказал, что любит меня. Не говоря уж о том, чтобы сделать мне предложение.

– Не расстраивайся, сестрёнка, – Берг постарался успокоить девушку. – Я думаю, что он любит тебя. Только что-то мешает ему сделать решающий шаг. Всё у вас получится, а я буду крестить ваших детей.

– Ты думаешь? – с надеждой в голосе переспросила Марта.

– Конечно, милая! – уверил Карл. – А теперь, Марточка, тебе нужно отдыхать. А у меня через час первая операция. Я получил у императора отпуск на тридцать дней и буду присматривать за тобой. Но чтобы не бездельничать, я напросился к начальнику госпиталя оперировать здесь раненных. Вот сегодня в полдень первая операция.

– Конечно иди, дорогой, – улыбнулась Марта. – Тебе нужно подготовиться и собраться. Иди. А мне, действительно, нужно поспать.

Все эти события произошли на прошлой неделе, а сейчас Карл Берг сидел напротив Петра в комнате отдыха и пил свой кофе после окончания очередной операции.

– Скажите, Пётр Антонович, – обратился Берг к собеседнику, – какие у вас планы по отношению к моей сестры.

В это мгновение Анджан вспомнил июнь 1913 год. Тогда, также Карл Берг, сидя в курительной комнате, задал слово в слово подобный вопрос. От чего Пётр негромко рассмеялся.

– Почему мой вопрос показался вам смешным, Пётр Антонович? – удивлённо взглянув на парня, поинтересовался Берг.

– Когда-то, 24 года тому назад по летоисчислению этого мира вы, помнится, задали точно такой же вопрос.

– Разве? – недоверчиво переспросил хирург. – И что вы тогда ответили?

– Что я не имею никаких планов охмурять Марту, а тем более, соблазнять её, у меня нет.

– А сейчас? – не унимался Берг.

– А сейчас и подавно, —ответил Пётр, улыбаясь. – Я люблю вашу сестру. В общем, я всегда её любил, с момента нашей первой встречи, но запрещал себе даже думать об этом.

– Но почему? – Карл удивлённо уставился на Анджана.

– Во-первых, я дал вам тогда слово. Во-вторых, для меня она долго оставалась просто большим ребёнком. Ведь я на двадцать шесть лет старше её.

– А сейчас? – не унимался Берг, – Как вы собираетесь поступить с Мартой. По иронии судьбы, она также влюбилась в вас в первую с вами встречу.

– Откуда вы знаете? – поинтересовался Пётр.

– Она мне это рассказала в то утро, когда очнулась после операции. – пояснил Берг.

– Скажу вам, как попу на исповеди, я не знаю. Я её очень люблю и боюсь потерять, поэтому до сих пор не сделал предложение.

– Объяснитесь! – недоумевал врач. – Я не увидел логики в ваших словах.

– Возможно, вам покажется абсурдным или нелепым, но я боюсь делать ей предложение. – попытался оправдаться парень. Меня словно преследует злой рок. Всякий раз, когда я прошу женщину стать моей женой, с нею приключается беда.

Карл недоверчиво уставился на парня.

– Вы помните, Карл Робертович, Марию Николаевну Савицкую? Я представил её вам однажды в ресторане «Империал».

– Если честно, то смутно, – пожал плечами Берг.

– Ладно, это не столь важно, – заключил Пётр, – Главное, что я пообещал просить её руки у её дядюшки. Но она погибла в той страшной катастрофе на Двине, помните.

Хирург утвердительно кивнул.

– Была ещё девушка, которой я практически предложил замужество, а Врата разметали нас по временным эпохам. Я сватался к вашей племяннице Веронике и вновь вмешался Портал и унёс меня от неё на пять лет. Год назад, а по нынешним реалиям – девятнадцать лет назад, я опять просил руки милой молодой женщины, но её сразила партизанская пуля у меня на глазах. Поэтому я боюсь предлагать Марте стать моей женой. Я боюсь, что злой рок опять вмешается в мою судьбу, и с Мартой произойдёт что-нибудь ужасное. Я разумом понимаю, что причиняю боль вашей сестре, но ничего не могу поделать со своими фобиями.

Пётр взглянул в глаза собеседнику, внимательно слушавшему его исповедь, и спросил:

– Вы меня понимаете, Карл Робертович?

– Понимаю, понимаю, – Берг задумчиво покачал головой. – Я хорошо вас понимаю, уважаемый Пётр Антонович. Но, может, это просто невероятные, нелепые и ужасные стечения обстоятельств.

– А вдруг нет. Вдруг это моя злая карма. Я не могу проводить эксперимент с участием Марты. Я её слишком люблю и боюсь её потерять.

Карл молча встал и, похлопав парня по плечу, вышел из курительной на очередную операцию. А спустя три дня Пётр ошарашил его, как старшего брата, просьбой руки Марты Берг. Всё это происходило возле больничной кровати девушки. А та натянула на голову одеяло, коротко пискнув: «Ой!». Карл и Пётр ошалело уставились на одеяло, слово это оно ойкнуло человеческим голосом, а потом одновременно расхохотались.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Всё время пребывания Петра в Эль Фрасно его постоянно теребили из Барселоны, а вскоре и из Мадрида. Генерал Главный столичный штаб во главе с Висенте Рохо скептически отнёсся к представлению из Барселоны человека, имеющего возможность обозревать текущую обстановку на фронтах, благодаря своим особым способностям. Он обращался к Анджану с мелкими просьбами, проверяя на деле способности парня и выявляя его возможности.

Вначале Пётр передавал из озорства малозначительные данные: проникновение нескольких диверсионных групп франкистов в расположение войск республиканцев; ограбление ювелирной мастерской, случайно увиденное Петром; факт мародёрства, учинённого уголовниками, маскирующимися под ополченцев. Но были и более существенные сведения, переданные начальнику Генерального штаба Хунты обороны Мадрида. Также из баловства он решил проследить через Сеть за одним из офицеров этого штаба в процессе разработки оперативного плана и в хронологическом порядке переслать Висенте Рохо все этапы «творческого процесса» данного штабиста. Этапы то он проследил, вот только не творчества, а банального предательства или шпионских действий: подопытный майор Штаба самозабвенно фотографировал секретные карты предстоящей воинской операции республиканцев, не подозревая, что за ним следят из Всепланетной Информационной Паутины.

Переданный факт чёрной измены настолько впечатлил главу Штаба, что он прислал в Эль Фрасно свою машину и грузовик с охраной, чтобы сопроводить в Мадрид уже лейтенанта, а не алфереса (прапорщика) Петра Анджана. Приказ о переводе указанного офицера подписал сам глава Хунты генерал Хосе Мьяха.

Скрепя сердце, Петру пришлось покинуть невесту и её брата, подчиняясь высокому приказу и направиться в Мадрид на своём автомобиле в сопровождении военного эскорта. По приезду в столицу Петра сразу же отвели в кабинет полковника Висенте Рохо на аудиенцию.

Первым заданием Анджана оказалась проверка всех старших офицеров штаба (для начала). Задание оказалось невесть какой по сложности: проверить на лояльность Республике одного подполковника, трёх майоров и капитана. С этой задачей Пётр справился за час, но сымитировал длительный процесс воссоединения с космическим эфиром и блуждания в нём. Полковник, хоть и имел некоторую гнильцу и исправно стучал высшему начальству о делах в Штабе, но присяге Второй Республике не нарушил и честно отдавал долг Родине. Майоры также служили честно. А вот капитан оказался засланным казачком и сливал всю доступную ему информацию националистам через их связного. Заинтересовавшись данным фруктом в офицерских погонах, Анджан проследил все его связи, а также ниточки, ведущие от того связного, и выявил около трёх десятков ярых поклонников профашистской Испанской Фаланги, которых контрразведка республиканцев успешно уволокла за пятую точку в узилище. Национал-синдикалисты окопались не только в войсках, но и в столичном муниципалитете, полиции, жандармерии и даже в Штурмовой Гвардии – аналоге местного ОМОНА.

После полученного списка «врагов народа», ареста шайки налётчиков на ювелира, а также подтверждения случаев обнаружения и ликвидации диверсионных групп в местах, указанных экстрасенсом,

Полковник Висенте Рохо поменял свое мнение о способностях ясновидящего.

Из-за предательства майора-штабиста, успевшего передать дату и направление разрабатываемой войсковой операции, пришлось коренным образом перерабатывать планы. Да ещё в конце января Пётр через Сеть проник в штаб франкистских генералов Рикардо Рада и Хосе Варела и смог узреть, а затем перенести на карту и бумагу их вероломный замысел наступления в районе реки Харама. Националисты планировали начать свою операцию в начале февраля.

Если к наступательным действиям республиканская армия оказалась не совсем готова по причине медленного освоения испанцами советской военной техники, то к обороне их подготовить вполне успели, выдвинув на предполагаемые рубежи вражеской атаки бронетанковую бригаду, костяк которой составляли республиканцы с испанскими именами и фамилиями, но явно славянскими лицами. Характерной чертой всех этих танкистов-иберийцев являлся странный вид амнезии: все они напрочь забыли испанский язык.

Начатое 6 февраля 1937 года наступление националистов наткнулось на яростное сопротивление республиканцев, а их итальянские танкетки и немецкие танки Панцер-1, как в тире, расстреливали из своих пушек те испанцы, которые позабыли свой родной язык, а все команды во время боя озвучивали на чистом русском-матерном. Потеряв порядка полтысячи солдат и офицеров, а также половину своих бронетанковых сил, фашисты откатились на исходные позиции зализывать раны.

Под Мадридом опять наступило затишье, и Пётр выпросил разрешение навестить свою раненую невесту.

Марта выглядела значительно лучше. Даже появился зачаток здорового румянца на её нежных бледных щёчках. Девушка издала клич североамериканских индейцев и выпрыгнула бы из своей кровати навстречу любимому, если бы не нога, висящая на блоке. Но она взяла своё законное, когда зацеловала до одури жениха, ещё не успевшего отойти от проделанных за рулём триста пятьдесят километров. В их бурное проявление чувств пришлось вмешаться старшей медсестре, которую призвал тот самый клич дикого индейца. Она наплевала на офицерское звание Петра и выпроводила из палаты целого лейтенанта. Петру ничего не оставалось, как поспешно ретироваться.

Созвонившись с Фёдором, Анджан узнал, что госпиталя завалили компанию новыми заявками на антибиотики, стрептоцид и перевязочный материал и слёзно умоляли как можно быстрей доставить всё необходимое. Пётр прошелся по Инфосети и выяснил, что на всех фронтах идут активные боевые действия, где республиканцы и фашисты дубасили друг друга с переменным успехом, постоянно снабжая госпитали ранеными и увечными.

Не успев толком пообщаться с Мартой и Карлом, Анджан вынужденно помчался в Барселону. Он действительно запустил основную свою работу и требовалось наверстать упущенное. Целую неделю он как проклятый мотался по полевым и стационарным военным госпиталям, ночуя в комнатах отдыха медперсонала и питаясь исключительно едой из госпитального котла. По пути ему удавалось заскочить к Марте, но буквально на пять минут.

Фёдор значительно расширил географию потребителей продукции компании и посещая новые госпитали на Центральном фронте Анджану удалось пообщаться с Робертом, которого Карл уже известил о помолвке Петра и Марты, а также с героической четой Мономах: лейтенантом Марией и лейтенантом Демитрио. Франко назначил за их голову по две тысячи песет. Только продолжалась тенденция, что неизменно летели головы исключительно соискателей наград.

В середине февраля, когда клиентов удалось затарить по завязку, вычистить «авгиевы конюшни» мадридской контрреволюции и отыскать несколько потерянных мужей, Пётр, наконец, смог удовлетворить просьбу Карла и переправить его в родной мир, так как отпуск хирурга уже подходил к концу. Марта уверенно шла на поправку. С раненой ногой проблем не ожидалось и постоянного присутствия Карла в госпитале уже не требовалось.

Пётр и Карл без происшествий перенеслись в реальность 1953 года и поднялись в квартиру Вероники. Карл подошел к двери в квартиру племянницы, а Пётр, в свою очередь, собрался нажать кнопку звонка в свою квартиру. Там теперь жил его племянник и отпирать замок своими ключами посчитал не этичным. Дверь в квартиру Вероники открылась быстрее, чем на звонок прореагировал Казимир. За спиной парня послышался удивлённый возглас Берга: «Марта!».

Пётр обалдело обернулся на крик и увидел в дверном проёме Марту, но не Берг, а Сидихину. Значительно постаревшая копия его невесты смотрела такими же расширенными глазами, но не на брата, а на Анджана.

– Пётр Антонович? – пробормотала она. – Вы как здесь оказались?

– Я тут проездом, – пошутил Пётр, быстро пришедший в себя после потрясения. – Добрый день, Марта Робертовна.

– А почему, Робертовна? – возразила женщина, шагнув навстречу и протягивая руку для поцелуя, – Если мне не изменяет память, в 1913 году мы договаривались, что вы будете величать Бергов Карловичами.

– А кто же тогда будет Роберт Робертович, который доживает свой век в вашей петербургской квартире? – попытался уточнить Анджан, продолжая улыбаться и не отпуская руки собеседницы. – Не может же быть у вас отчества, отличного от имени отца. Или вы не родные?

– Вы всё такая же зараза, Пётр Антонович! – смеясь парировала Марта и примирительно. – Не окажете нам честь отобедать с нами?

– С превеликим удовольствием, Марта Робертовна, – не раздумывая согласился Пётр, вновь целуя руку женщины.

– Я не поняла! – раздался голос из дверного проёма. – О каком 1913 годе вы вели речь, и кто с кем договаривался?

Все находившиеся на лестничной клетке обернулись и молча уставились на возникшую в дверях Веронику.

– Да! —заявила Вероника, провожая Петра после завершения обеда. – Наш пострел везде успел. Вначале влюбил в себя мать, затем её дочь, а сейчас ещё и копию моей матери.

– Прошу заметить, уважаемая Вероника, вы немного запутались в хронологии и лицах – немного язвительно возразил Анджан, – Первой была та Марта, которая сейчас находится в Испании, и её, как вы выразились, влюбил в себя первой. Ваша мать – это просто её генетическая копия, оказавшаяся в этом мире после разделения реальностей. Так что «жертвой пала» только одна Марта. А с тобой получилось то, что получилось.

– Скажи честно, ты действительно любил меня! – почти шёпотом спросила Ника.

– Любил. – не задумываясь ответил Пётр. – Любил всем сердцем, всей душой.

– Но почему ты не вернулся сразу ко мне, когда твой чертов портал вновь заработал? – почти простонала женщина.

– Вероника, я вернулся, но было уже поздно. – коротко ответил Анджан. – Ты оказалась замужем.

– Ладно, Петенька, иди домой, – неожиданно вымолвила женщина, мотнув головой, – чего уж тут прошлое ворошить.

Вечером Вероника и Пётр провожали Карла Берга и Марту Сидихину на питерский поезд. На дворе стояло тёплое сентябрьское бабье лето, поэтому Анджан и Сидихина решили прогуляться пешком. Идти предстояло несколько километров, но это не остановило молодых людей. Они, не торопясь, прогуливались по вечернему городу, вспоминая события не так давно минувших лет и общих знакомых.

– Кстати, Петенька, я тебе забыла рассказать, – Вероника остановилась и повернулась лицом к парню. – Когда ты исчез в очередной раз, тебя настойчиво разыскивала княгиня Масальская. Приходила несколько раз и буквально затерроризировала твоего племянника Казимира. А ещё приезжала из центра России, не помню откуда, княгиня Репнина и почему-то тоже разыскивала тебя. Если с Масальской всё понятно: ты с нею спал, но Репнина тут причём? Когда мы с тобой женихались, ей было лет пятнадцать, не более.

– Не знаю, – соврал Пётр.

– Всё ты знаешь, Петенька, только не хочешь рассказывать, – не поверила Ника. – Но не хочешь говорить – не надо.

Остаток пути до дома они прошли молча. Вероника думала о своём, а Анджан шёл, не ощущая ног. Одно только упоминание об Анастасии всколыхнуло в его душе такую бурю чувств, что она на время затмила даже образ Марты Берг. Анастасия, его белокурый ангел, не выкинула парня из своей памяти и из своего сердца. Она разыскивала его.

Поднявшись на второй этаж, Вероника не выдержала и рассмеялась.

– Петенька, ты светишься от радости как новенький пятак. Что случилось?

Не дожидаясь ответа, женщина прикрыла ладонью губы парня и почти воскликнула:

– Я поняла! Я, наконец поняла! Я вспомнила, как ты бледнел и терял дар речи при виде малолетней Репниной. Я всё поняла. Ты знал её не в наше с тобой время, а в будущем. Ты сам рассказывал, что вначале появился в 1953 году нашей реальности, а потом тебя забросило в её прошлое, в 1947 или 1948 год, не помню точно. Так ты знал Анастасию Репнину! Ты знал её по 1953 году. Неужто и её ты влюбил в себя?

То, что сделал потом Пётр, он не мог даже сам себе объяснить. Он схватил женщину в охапку и жадно прижался к её губам.

– Если бы ты знал, Петенька, как я желала тебя, как стонало всё моё женское естество! – шептала Вероника, положив голову на грудь парня и нежно перебирая его редкую поросль на его груди. – Я не дни, часы считала до нашей свадьбы, только бы скорее ощутить не только слияние наших душ, но и наших тел. Я безумно хотела тебя, но моё воспитание. Моё воспитание, мои моральные принципы не позволяли мне отдаться тебе до брака. Я тебя сильно уважала за то, что ты не пытался затащить меня в постель до венчания, но и какая-то часть меня тебя ненавидела за это твоё благородство. Если бы ты был чуточку понастойчивее, если хочешь, по эгоистичней и всё же уломал меня, я бы отдалась тебе без всякого сопротивления. Но ты был всегда до противного честен и благороден со мной. Ты являлся моим рыцарем без страха и упрёка. А я от того ещё больше тебя любила! Я же видела, что ты всякий раз мысленно раздевал меня. Что для тебя стоило титанических усилий сдерживать себя. Я часто чувствовал твоё восставшее естество, прижатое ко мне. Ты так же страстно желал меня, но всегда держал себя в руках и не позволял ни единой вольности по отношению ко мне. И я ещё больше любила тебя!

Пётр молча слушал своеобразную исповедь женщины, бывшей своей невесты, близость с которой свершилось только сейчас, после почти десяти лет знакомства. Он слушал её нежный шёпот, плывя по волнам своей памяти. А Ника продолжала:

– Это хорошо, что было объявлено о твоей гибели в автокатастрофе. Если бы ты просто ушёл через свой чёртов портал, ничего мне не сказав, я сошла бы с ума. А так надежда отыскать тебя или хотя бы твой труп долго давала мне силы пережить случившееся и позволили сохранить ясность ума.

Глава двадцать первая

Они отдавали долги друг другу. Вся нерастраченная в их былых отношениях сексуальная энергия, весь пыл неутолённых когда-то половых влечений вылились в безумство двух тел, когда день и ночь потеряли свои ориентиры. Когда весь мир исчез для них: существуют только он и она. Существует только он для неё, и только она для него.

Вероника провожала Анджана в путешествие в другую реальность, не проронив ни одной слезинки. Она исчерпала до дна все свои чувства, все свои эмоции за три дня их безумства и на другие переживания не оказалось места в опустошённой страстью душе женщины. Она молча поцеловала парня в губы и перекрестила на дорожку.