Обаятельное чудовище

У меня уже мозг клинит от ее болтовни.

– Было одно предложение. По поводу тематических вечеринок в разных направлениях. Есть несколько специалистов, которые много лет успешно проводят что-то вроде дискотеки девяностых…

– Что?! – подскакиваю на диване. – Не-е-ет! Только не в моем клубе! Не хочу видеть в IDOL старых пердунов! Делай что хочешь, убивай меня, но такого я не позволю!

– Не знаю, – она прочищает горло, опять что-то помечая в блокноте. – Нужно проконсультироваться с теми, кто имеет подобный опыт. Если это направление прибыльное, то почему бы и нет?

– Только через мой труп!

– Я не против. Труп так труп.

Опускаю лицо в ладони и рычу. Все-таки придется придушить девицу, пока ее куриные мозги не выдали еще с десяток вот таких «гениальных» идей!

7

Марта

Звонки, переговоры, куча перелопаченной информации. Я чувствую себя уставшей, сильно клонит в сон. Ставлю локти на стол и опускаю лицо в ладони. Медленно выдыхаю.

А что будет, если я немного прикорну, положив голову на стол? Все равно мой противник мирно спит, развалившись на диване напротив.

Выпрямляюсь и бросаю на него взгляд. Дрыхнет.

Он столько ворчал, хамил, перечил и посылал меня подальше, что сам устал. Положил затылок на подлокотник дивана и отрубился прямо на середине фразы.

Приподнимаюсь в кресле и рассматриваю его внимательнее. Лежит. Руки за головой, ноги вытянуты и перекрещены. Будто задумался о чем-то. Но он спит. Совершенно точно. Дышит размеренно и не реагирует, даже если позвать его.

– Эй, Тим.

Ноль эмоций.

Я откатываюсь на стуле немного правее и наблюдаю теперь уже за его лицом. На нем – умиротворение. Красивой формы губы заметно искусаны посередине, видимо, сильно нервничал в последние дни. Теперь, когда его рот недвижим и не изрыгает десятки проклятий в мою сторону, он кажется почти совершенным. И я впервые рассматриваю его детально, не боясь, что меня застукают за этим делом.

Веки подрагивают – очевидно, ему снится что-то. Рядом с левым уголком рта просматривается маленькая ямочка – та самая, которая проявляется четко, если он дерзко ухмыляется. Но сейчас она кажется по-детски милой, и по ней почему-то очень хочется провести пальцем.

Разумеется, я ничего не делаю. Скольжу взглядом по его лицу, по густым коротким волосам цвета жженой карамели, по гладкой коже, на щеках затемненной пробивающейся щетиной, спускаюсь ниже – к сильным рукам, которые умеют хватать грубо и больно. И вдруг задумываюсь: способны ли они на нежность? На ласку, в существование которой я почти уже не верю.

Мое тело застывает, но мне еще хочется прикоснуться к парню. Он – чудовище. Определенно. Но я – еще большее чудовище, чем он. И это пугает. Я смотрю на него. Долго. Разглядываю каждую черточку, сканирую взглядом каждый миллиметр кожи, и со мной происходят странные метаморфозы.

Мне жутко холодно и одновременно жарко. Так горячо, будто раскаленная сталь медленно пробирается по венам. Это что-то похожее на голод, только исходящее не из желудка. Оно гораздо ниже, и такого я раньше не испытывала. Это интерес, желание. Оно ширится, растет, захватывает все тело, заставляя кожу покрываться мурашками, и отдается покалыванием в кончиках пальцев и незнакомой тяжестью в самом низу живота.

Когда я понимаю, что испытываю возбуждение, мне вдруг становится очень мерзко от себя самой. И страшно. Я откатываюсь назад и закрываю лицо руками. Но вместо того, чтобы забыть о своем позоре, я упрямо вижу блуждающие по мне руки Тима, представляю на себе тяжесть мужского тела, медленно, точно в глубокую пропасть, окунаюсь в его запах. И жар с силой ударяет мне в лицо, душит, заставляет хватать ртом воздух и с ужасом понимать, что мне и отвратительны, и приятны подобные мысли.

Я представляю, как это будет. Понравится ли оно мне, если случится? Как вообще бывает у нормальных людей? Как они это делают? Что чувствуют? И что значит – хотеть другого человека…

Я убираю руки и ожесточенно тру лоб. Мне стыдно. Противно. Хочется провалиться сквозь землю!

Включаю музыку на компьютере, но парень не реагирует. Мне срочно требуется, чтобы он убрался подальше, и я делаю звук громче. Но он лишь дергает плечом пару раз, продолжая сладко спать.

Я встаю и хожу туда-сюда по комнате. Выхожу, беру кофе на кухне, возвращаюсь и пью. Мелкими глотками, быстро, давясь и обжигая гортань. Смотрю на него. Меня тошнит от мыслей, которые лезут в голову. На глаза накатываются слезы. Я открываю окно шире и любуюсь, как солнечные лучики пляшут по его лицу. Но он не реагирует. Что со мной? Я смеюсь. Я – шизанутая, поехавшая, сумасшедшая! Меня плющит от собственных мыслей.

И если бы не видеозвонок в скайпе, внезапно прервавший мои раздумья, кто знает, в какую сторону поехала бы дальше моя крыша.

– Добрый день! – вежливо улыбаюсь я, принимая звонок.

Молодой человек поворачивает камеру так, чтобы его лучше было видно.

– Здравствуйте. Марта?

– Да, – киваю я.

– Меня зовут Арсений. Мне передали, что вы просили связаться с вами.

– Да, мне дали ваши координаты и рекомендовали вас…

Я не успеваю договорить фразу: лежащий на диване Тим вдруг разражается громким храпом:

– Хыр-р-р-р!

– Рекомендовали вас… – теряюсь я, подбирая слова.

На лице молодого человека написано недоумение. Он хмурит лоб, придвигаясь к камере. Явно не понимает, что это за звук: то ли я беспардонно испортила воздух, то ли возле меня пасутся несколько взрослых кабанов.

– Хыр-р-р!!!

Но здесь всего лишь один оборзевший кабан. И дернуло же меня отвечать на звонок! Я краснею.

– Мне рекомендовали вас как человека, профессионально организующего тематические вечеринки, – улыбаюсь виновато.

– Хра-а-а-а! – с шумом вдыхает воздух Левицкий и еще громче выдыхает. – Хыр-р-р!

Я втягиваю голову в плечи. Вот бы мне двухметровую палочку, чтобы как следует его потыкать в бок.

– Марта, я не очень хорошо вас слышу… – беспокоится мой собеседник.

– Да, простите… в соседнем офисе идет ремонт.

– Хр-р-р-р!

Я улыбаюсь:

– Дрелью работают…

– Тогда, может, нам лучше лично встретиться?

– Да, так лучше, – соглашаюсь я.

– Хра-а-а-а!!!

– А где?

– Завтра у меня несколько встреч в полдень, – парень смотрит в свое расписание. – Давайте встретимся в час дня в кафе…

– Хыр-р-р-р!

– Хорошо, – я записываю. – Спасибо большое!

– Договорились, – морщится собеседник. – До завтра…

– Всего доброго! – сбрасываю звонок и откидываюсь на спинку кресла. – Вот засада… Почему надо было храпеть, как племенной хряк, именно когда я решила поговорить с возможным будущим партнером?

– Потому что не нужно ничего делать за моей спиной, Киса! – хрипловатым голосом отзывается Тим.

Я замираю в неожиданности.

– А ты не спишь! Ты специально!

Он ворочается:

– Я не сплю, я за тобой наблюдаю.

– Хорошо, – мне требуется пара секунд, чтобы перевести дыхание. – Будем решать такие вопросы сообща. – Я откатываюсь на кресле, чтобы видеть его лицо. Но глаза парня по-прежнему закрыты. – Сходим завтра вместе на встречу, просто послушаем, что он скажет. Ладно?

– Про дискотеку девяностых? – уголки его рта неприязненно кривятся.

– И про нее тоже.

– Угу. Только уговор: слушаем твоего чувака, но решение принимаем вдвоем. Даже если подеремся.

– Идет.

Его веки расслаблены. Кажется, парень снова проваливается в сон. Я не жду от него никаких реплик, когда он вдруг произносит:

– Поедем вместе. Завтра в половине первого. На моей машине.

У меня перехватывает дыхание. Он меня повезет? На своей машине? У него и автомобиль есть? Что, впрочем, неудивительно – он ведь мажорище. Но вот это «поедем вместе»… от которого почему-то замирает сердце…

* * *

Сделав важные дела, решив вопросы с сотрудниками ресторана, я возвращаюсь в кабинет. Левицкого уже нет, диван пуст. Не знаю зачем, но прикладываю ладонь к обивке – холодная. Значит, ушел – и давно.

Выглядываю в окно: мой мотоцикл лежит на асфальте. Вот жук! Мог бы и прислонить к стене. Надеюсь, хотя бы положил, а не с силой его швырнул.

Снимаю трубку, звоню охране:

– Вадик, будь добр, подними, пожалуйста, мой байк. Сейчас я выйду.

Спускаюсь, благодарю охранника, осматриваю корпус мотоцикла. Целый. Левицкий хоть и в своем репертуаре, но почему-то решил в этот раз проявить благосклонность. И на том спасибо. Сажусь на железного коня, завожу, надеваю шлем. Машу рукой на прощание Вадику и срываюсь с места.

Впервые еду не слишком быстро. Обращаю внимание на витрины магазинов, цветочные клумбы, гуляющую по тротуарам молодежь. Город дышит летним теплом, и я немного приоткрываю стекло, чтобы тоже вдохнуть прохладного воздуха, на скорости врезающегося в шлем.

Я первый раз в жизни еду так, будто за мной никто не гонится. Не пытаюсь убежать от себя и своих демонов. Мне почти хорошо.

– Ты знаешь, – говорю я позже, усаживаясь на кресло напротив кровати и скользя взглядом по лежащему на ней человеку. – Сегодня я первый раз за все время целых полдня не вспоминала о тебе. Просто забыла о твоем существовании. Какой прогресс.

Я склоняю голову набок и смотрю на него. Мутные светло-голубые глаза впиваются в мое лицо острыми иглами. Представляю, что бы он сделал, если бы мог двигаться. Выдерживаю этот взгляд. Болезненно улыбаюсь, словно бросая ему вызов. Зная, как сильно его это бесит.

Я откидываюсь на спинку кресла – как делаю каждую ночь, но не закрываю глаза. Продолжаю смотреть на него. Интересно, когда-нибудь я смогу спать в любой другой комнате?

Прежде не получалось, и дело даже не в кошмарах, преследующих меня, где бы я ни устроилась: на полу в гостиной или на диване у камина. Дело в том, что я не могу уснуть, боясь, что снова услышу его шаги.

До сегодняшнего дня я спала только так – лицом к нему, устроившись напротив в кресле. Готовая проснуться от малейшего шороха. Но теперь я чувствую в себе новые силы. Поэтому встаю и сажусь на пол, опираясь спиной о кровать. Его рука недвижима, но она находится где-то недалеко от моего затылка. Сначала по спине бежит холодный пот, но минут через пять я привыкаю.

Ощущение того, что сзади притаилась готовая к броску ядовитая кобра, остается, но усилием воли заставляю себя перетерпеть. Почти прикасаюсь к собственным страхам и слышу, как трещит от ужаса мое тело. Как кровь стынет в жилах. И терплю. Терплю. Терплю.

– Ты же понимаешь… – говорю я тихим, надтреснутым голосом, уставившись куда-то в стену. – Понимаешь, что никогда больше не встанешь с постели, да? Никогда не выйдешь отсюда живым…

Он молчит, но понимает, конечно. Знает, что я делаю и зачем. Помнит, какая я умная девочка. Ведь он сам меня однажды выбрал.

* * *

Утром я уточняю, все ли в силе насчет нашей встречи. Тим подтверждает. Он выглядит спокойным и искренним. Ничто не настораживает меня в его любезности.

Но уже через пару часов я смотрю на часы: половина первого, а его до сих пор нет. Набираю его номер, не отвечает. Спускаюсь вниз, спрашиваю у охраны. «Должен быть где-то здесь. Не видели, чтобы он уходил». Набираю Левицкого еще раз. Бесполезно.

«Не оказаться бы в пробке, движение сейчас довольно интенсивное». Возвращаюсь в кабинет. Его нигде не видно. Надо было уточнить, на какой машине он подъедет.

Иду к Даше.

– Даш?

– Да? – улыбается девушка.

– Я забыла спросить. А у Тима какая машина?

– У Тима? – удивляется она. – Пока никакая. Тут была одна неприятная история… – она мнется.

– Говори уже, – прошу я, чувствуя неладное.

– В общем, прошлое у него ведь не самое радужное. Они с одним парнем тачки угоняли, и Тим получил срок. Правда, его почти сразу выпустили… – девушка прикусывает заусенец на пальце. – И… и последний его автомобиль тоже недавно пришлось вернуть владельцу…

– Он что делал? – у меня кружится голова.

– Тачки угонял.

– В смысле… воровал?!

– Ага.

– Что, такая потребность в деньгах?

– Нет. Так… по дурости. От скуки. Да, – Даша виновато пожимает плечами. – Он взял мотоцикл Ярика, пока не купит себе что-нибудь…

– Ясно! – разворачиваюсь я.

– А что случилось?

– Ничего!

Фурией влетаю в кабинет, беру телефон, документы, а потом решительно спускаюсь и выхожу на улицу. Направляюсь к байку и… застываю от увиденного. Он лежит на боку, а колесо спущено! Наклоняюсь, осматриваю. Да этот упырь мне шину проткнул! Вот же…

– Вадик! Никита! – врываюсь в здание. – Вызовите мне такси! Пожалуйста!

Бросаю взгляд на часы. «Вот, значит, ты что задумал, негодяй-байкер-ловелас-хам-храпун!»

Через пятнадцать минут трясусь в такси, которым управляет какой-то перепуганный парень, не знающий дороги и не умеющий пользоваться навигатором. Повезло так повезло! По-другому не скажешь!

Открываю окно, читаю вывески, пытаюсь отыскать нужное. Парень сигналит кому-то, неразборчиво орет. Шикарно, теперь мы стоим в пробке.

– Спасибо, я дальше сама, – бросаю ему несколько купюр и выпрыгиваю из машины.

Как дикий сайгак несусь по улице, отыскивая нужное здание. Минуты капают, я потею. Влажные от пота волосы растрепались и противно липнут к шее. Бегу, не забывая материть подонка Левицкого. И облегченно выдыхаю, заметив нужную вывеску. Врываюсь в кафе и ищу глазами знакомые лица.

– Киса! – машет мне рукой этот звероящер.

Специалиста по проведению тематических вечеринок рядом с ним нет. Он один. Левицкий сидит за столиком, с довольным видом поигрывая зажатой во рту зубочисткой.

– Нехорошо опаздывать, – улыбается Тим, когда я подхожу ближе.

Мне хочется огреть его по голове хоть чем-нибудь, но присутствующие пялятся на меня, всклокоченную и пытающуюся отдышаться.

– Какого черта?! – цежу я, устало опускаясь на стул.

– Ух, тебе бы остыть, детка, – жалостливо качает он головой. – Хочешь мороженку?

– Какую мороженку? Ты меня обманул! Где Арсений?

– Арсений? – будто пытается вспомнить парень. – А!.. Он уже ушел.

– Как ушел… – мои плечи опускаются.

– А вот так. Взял и ушел. Мы с ним все обсудили, и я с ним распрощался. Жаль, конечно, что ты все пропустила. Было интересно, – Тим разводит руками и улыбается. – Ты же не злишься, детка? Нет?

8

Марта

Я подбираюсь, готовлюсь к прыжку: единственное мое желание сейчас – метнуться и вогнать чертову зубочистку ему в глотку. Но что-то внутри щелкает, и приходит понимание: сколько этого козла ни лупи, ничего не изменится. Нужна смена тактики.

– Нет, не злюсь, – говорю я небрежно.

Поднимаю руку и подзываю официанта. С рваным вдохом втягиваю в легкие побольше воздуха и, стараясь казаться спокойной и отстраненной, на выдохе наговариваю целый заказище, включающийся в себя первое, второе и обязательный «компот».

– Проголодалась? – спрашивает Левицкий, доставая изо рта зубочистку.

Похоже, он собирался уходить, но теперь почему-то медлит. Очевидно, перемены в моем настроении его насторожили.

– Да. Я ведь хочу пообедать, – легким движением головы отбрасываю волосы с лица.

Сажусь удобнее, складываю ногу на ногу и возвращаю парню его ухмылку. Мы сверлим друг друга взглядами, и ни один из нас не хочет уступить. Официант приносит кофе. Сердце стучит как сумасшедшее, и усмирять дыхание получается с трудом. Секунды плавятся в летней духоте, и, наконец, я решаю прервать битву взглядов. Рука почти не дрожит, когда я беру чашку с кофе и подношу ко рту.

– Давай… расскажи, – говорю, сделав глоточек.

Ставлю чашку на блюдце и потягиваюсь как кошечка, с удовольствием отмечая, что он завороженно наблюдает за каждым моим движением.

– Зачем ты все это проделал, умник?

Уверенность стирается с его лица – вслед за радостью от победы.

– Я не допущу, чтобы в моем клубе ставили пенсионерские шлягеры, – сообщает Тим, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке.

Неосознанно впиваюсь взглядом в его грудь, на которой виднеются редкие завитушки почти бесцветных волос.

– Мы могли бы обсудить вопрос как нормальные люди, – беру ложечку, медленно помешиваю кофе.

Парень сглатывает, наблюдая за моей рукой.

– Нет, не могли… – отводит глаза в сторону, затем опять смотрит на меня. – Я сразу сказал, что категорически против.

– А если я все равно сделаю по-своему?

К нам подходит официант, ставит на столик крем-суп и жаркое. Я лениво придвигаю к себе одну из тарелок.

– Тогда мы оба останемся без бизнеса.

– Потому что будешь делать все мне назло?

– Потому что мы прогорим! – восклицает он, легонько ударяя ладонью по столу.

Не обращая внимания на выпад, умиротворенно пробую крем-суп. Поднимаю глаза на Тима и смотрю так, будто пропустила его слова мимо ушей.

– Черт! – парень ерзает на стуле, придвигается ближе и тихо произносит: – Не знаю, чего хочет твой папочка и на хрена он тебя прислал, но так просто я не сдамся. Учти.

– О да, понимаю… – прижимаю к губам салфетку.

– И не позволю каким-то колхозникам играть в моем клубе. «И целуй меня везде, восемнадцать мне уже»! IDOL – приличное заведение!

– Ты, придурок, – не выдерживаю я, сминая пальцами салфетку, – мы просто могли выслушать, что скажет нам специалист! А ты решил поступить как детсадовец! Обманул меня, примчался сюда, свернул переговоры. И ты думаешь, что теперь я стану с тобой общаться по-деловому? Черта с два!

– Да мне плевать!

– Заметно, – бросаю я, качая головой. – Пора уже включать мозги, Тимошка. Раскочегаривайся. Самое время взрослеть.

– Как ты меня назвала? – он кладет ладони на стол, будто собираясь его перевернуть.

Вместо ответа на его вопрос, я меряю его взглядом и снисходительно сообщаю:

– Даже несмотря на твою истерику, я готова дать тебе второй шанс. Давай договариваться.

Он скрежещет зубами, но убирает руки и наклоняется вперед.

– Никаких пенсионерских дискотек! – ставит мне ультиматум.

– Хорошо, – уступаю я. – Но мажорский клуб все равно превращается в доступный.

– Ладно. Пусть, – произносит он задумчиво.

Все еще размышляет: проиграл или нет?

– И никакой самодеятельности! Только попробуй сделать что-то и не поставить меня в известность! – добавляет Тим.

Он так похож сейчас на капризного ребенка, выторговавшего себе кулек конфет и новую игрушку, что я невольно умиляюсь.

– И ты тоже, – улыбаюсь я ехидно. – Любое действие за моей спиной будет расценено как разрыв нашего соглашения.

– Хорошо! – парень довольно вскакивает.

Я отодвигаю суп и придвигаю жаркое. Пахнет вкусно.

– Не спеши, – говорю голосом крестного отца. – Вопрос номер два.

– Чего тебе еще? – оборачивается Тим.

Я жду. Неспешно подцепляю вилкой кусочки мяса и овощей и отправляю в рот. Жую. Дожидаюсь, когда парень, прорычав с досады, подойдет, сядет и уставится на меня. И только потом любезно интересуюсь:

– А зачем нужно было прокалывать мне колесо?

Левицкий с довольным видом взмахивает руками:

– Импровизация!

– А-а-а… – я поднимаю большой палец вверх. – Похвально. Тогда ты с таким же энтузиазмом накачаешь его и скатаешься в шиномонтажку.

Он нахмуривается:

– Не маленькая, сама сделаешь.

– Ну и отлично, – тихо выдыхаю я. – Похоже, наше соглашение умерло, не вступив в силу.

Парень сузил глаза, сжал челюсти: видимо, хотел выругаться, но сдержался.

– Ты нарываешься, гаргулья… – шепчет он.

– Будь мужчиной, Левицкий, – с улыбкой отправляю в рот кусочек жаркого и облизываю губы. – Убери, где нагадил.

– Ты…

– Почини мое колесо! – твердо.

Его кадык дергается.

– Ладно…

Он поднимается со стула.

– Подожди! – останавливаю его.

– Что еще? – недовольно.

Беру сумочку и достаю из нее подножку. Кладу прямо на стол:

– Прикрути на место, пожалуйста. Раз уж все равно собрался…

– Ар-р-г-х… – рычит он, подхватывая деталь со стола.

– До встречи на работе! – ласково пою я, глядя, как он удаляется.

Слежу за уверенной походкой, скольжу глазами по крепким плечам, широкой спине, задерживаюсь немного дольше положенного на упругой заднице и цокаю языком.

«Да-а-а… Ужасно бесячий, но породистый. Понятно, почему ему девки на шею вешаются».

Не успеваю я отвернуться, как он ловит меня с поличным – оборачивается у выхода и сводит брови на переносице. Этот жест должен означать что-то вроде: «Как же я тебя ненавижу!» – но я улыбаюсь своим фирменным: «Так тебе и надо», – и парень отворачивается, удаляясь прочь.

Пусть идет, пока не передумал.

Отодвигаю тарелку и прошу счет. Массирую пальцами виски. «Как же с тобой тяжело, Левицкий. И как интересно. Нужно раскопать о тебе что-нибудь. Должны же быть у самовлюбленного плейбоя хоть какие-то слабые места?»

* * *

Когда я возвращаюсь в офис, Тима нигде нет. Моего мотоцикла тоже. Ключ от него, который оставался у охранников, Левицкий забрал.

Уже через пару минут работа поглощает меня с головой. Мы обсуждаем с Дашей необходимость установить камеры в зале, на кухне ресторана и на улице, куда выходят курить сотрудники. Нет, я не против, чтобы они делали передышку, но, когда в зале полная посадка, это вызывает только лишние проблемы.

Мы решаем вопрос с уличной вывеской, которую все забывают включать, когда наступают сумерки. Даша говорит, что Тим давно предлагал поставить ее на таймер, и я с удивлением вручаю Левицкому мысленный плюсик за сообразительность.

Я вместе с Дашей составляю рекламный план по обоим заведениям. Уже вечер, но Тим все не появляется. Телефон недоступен.

Мы решаем завести аккаунты ресторана и клуба в Инстаграме. Обговариваем эти идеи, досконально и детально прописываем задачи. Смеемся, едим, продолжаем работать дальше. Спорим, кому можно доверить интернет-продвижение. Даша предлагает посоветоваться с Левицким, но его еще нет.

Изучаем отзывы на наш ресторан в «Трипадвайзоре». Отвечаем на комментарии, записываем недочеты, делаем выводы.

Отпускаю Дашу домой, вызываю шеф-повара и бармена. Обещаю им повышение зарплаты, но напоминаю, что именно на их совести лежит закупка продуктов и алкоголя к выходным. Нехорошо, когда некоторые пункты меню в самый неподходящий момент оказываются «на стопе».

Ресторан закрывается, повара и официанты собираются домой. Иду в помещение клуба, чтобы осмотреть фронт работ. Делаю пометки в блокноте: что оставить без изменений, над чем следует потрудиться. Решаю, что можно обрадовать Левицкого: ведь глобально ничего не изменится. Мы оставим все, как было, лишь поменяем концепцию.

Выключаю свет и интересуюсь у охраны насчет Тима.

– Вот только приехал, – сообщает Никита.

Выхожу на улицу. Небо затягивают темные тучи. Неприятно веет вечерней прохладой. Делаю несколько шагов и останавливаюсь. Мой байк стоит у края тротуара. Подножка на месте, с шинами порядок, но грязный он весь – в брызгах глины, в пыли.

Где же Тим на нем гонял?

Осмотрев мотоцикл, возвращаюсь в здание. Нужно забрать ключи, сказать парню спасибо. Понимаю, что после всех его выкрутасов имею полное право не делать этого, но мне почему-то хочется увидеть Левицкого. Заодно поделиться с ним мыслями по поводу клуба.

Шагаю по пустым коридорам, на минуту вхожу в кабинет. Пусто. Прислушиваюсь к звукам, но в такой час большинство сотрудников уже разбежались по домам. Открываю незакрытые двери служебных помещений, но не нахожу никого. Заглядываю в клуб – тишина. Отправляюсь в кухню. Над столами темно, лампы не горят, и я их не включаю – хватает света из коридора.

Хочу уйти, но вдруг останавливаюсь. Теперь прислушиваюсь к звукам, доносящимся из-за двери раздевалки для сотрудников кухни. Надо проверить. Щелкаю выключателем. Пусто. На дверцах некоторых шкафчиков небрежно навешана форма и другая одежда, но из персонала уже никого нет. И все же я слышу какой-то шум. Откуда?

Заворачиваю за угол, где притаилась еще одна дверь. Даша говорила: там что-то вроде крохотной душевой для работников или…

Пока я вспоминаю, что же там находится, мои пальцы дергают ручку на себя. Дверь распахивается слишком широко, чтобы можно было убраться отсюда незамеченной, и я замираю, не в силах отвести глаз от того, что вижу.

Тим без одежды. Стоит в душевой, и сверху на него сплошным потоком льется вода. У него роскошное тело – крепкое, жилистое. Оно гораздо красивее, чем я могла бы представить. Твердый, плоский живот, а ноги будто каменные. Ярко очерченные мышцы на груди и руках плавно перекатываются под кожей от каждого движения.

Я бесцеремонно пялюсь на него и забываю о том, что мне тут совсем не место. А Левицкий трясет головой, стряхивая капли с лица, и неожиданно открывает глаза. Он смотрит, и мне бы бежать, но теперь я вижу его всего – в смысле, полностью! И меня буквально парализует от паники.

С нечеловеческим усилием я поднимаю взгляд на его лицо.

– П-прости…

Начинаю пятиться назад, когда он вдруг делает решительный шаг, хватает меня за руку и втягивает прямо в душевую. Сердце, беспрерывно колотившееся, внезапно замирает. Я хочу пошевелиться, но не могу. Хочу закричать, но вместо этого молча хватаю ртом воздух. Чувствую капли, которые падают на плечо, но смотрю в глаза парню и понимаю, что бежать нет сил.

От осознания того, что он прижимается ко мне обнаженным телом, подкашиваются ноги. Я ощущаю жар мужского тела, чувствую, как капельки воды с его кожи пробираются под ткань одежды. У меня кружится голова, но Тим вовремя обхватывает рукой мой затылок, резко притягивает к себе и… целует.