Czytaj książkę: «Тихие шаги»

От автора

Уважаемые читатели!

Если Вы начали читать эту или любую другую книгу серии «Городские легенды 2: Медвежье озеро» на стадии «Черновика» в приложении Литрес, пожалуйста, обратите внимание.

Иногда обновление глав зависает, и Вы можете долго не видеть продолжения. У некоторых пользователей книга не обновляется даже после того, как я заканчиваю над ней работу и перевожу в статус завершенного текста. Это происходит по независящим от меня техническим причинам, однако из-за этого может казаться, что я бросила роман или оборвала его посреди сюжета. Однако на самом деле так не бывает.

Как бывает:

1. Все мои черновики обновляются минимум раз в неделю. Дни могут быть разные.

2. У всех романов этой серии есть «Эпилог» и именно им должен заканчиваться текст.

Если у Вас в книге нет эпилога и обновлений больше двух недель, Вам нужно обновить черновик вручную. Для этого:

1. Зайти в действия с книгой (три точки справа от книги).

2. Выбрать пункт «Удалить файл из памяти».

3. Скачать книгу заново.

По всем техническим вопросам, связанным с покупкой, скачиванием, чтением или обновлением книги, пожалуйста, обращайтесь в техподдержку Литрес. Ваше негодование в комментариях или занижение оценки не помогут и проблему не решат.

Информацию, связанную непосредственно с работой над романом (график публикации глав, прогноз завершения, анонсы продолжения и т. п.), а также прочую дополнительную информацию можно найти:

В официальной группе серии в ВК: https://vk.com/gorodskie_legendy_obukhova

В официальной группе автора в ВК: https://vk.com/lena_obukhova_writer

Благодарю за внимание и желаю вам приятного чтения!

Пролог

Мама умерла в среду, поздно ночью, или, скорее, ранним утром четверга. Похоронили ее в пятницу, но только на девятый день Злата почувствовала что-то похожее на скорбь и горечь утраты.

А первое, что она испытала, – облегчение. Потеря не стала неожиданностью. Фактически они все – она, двое ее братьев и отец – потеряли маму еще два года назад, когда та серьезно заболела. Весь последний год она пролежала в кровати, не вставала даже в туалет. Превратилась в бледную тень, почти перестав разговаривать и реагировать на окружающих.

Это было тяжело. Не только наблюдать за тем, как угасает любимый человек без шанса на выздоровление, но и выполнять массу обязанностей, не всегда приятных. На Злату, как на старшую дочь, легли все домашние хлопоты, которыми раньше занималась мама: стирка, готовка, уборка, походы в магазин, помощь с уроками младшим братьям. А также уход за мамой днем, поскольку мальчишкам нужно было учиться, а отцу – работать.

Ради этого в институте ей пришлось перевестись на вечернее отделение, хотя поступила она на дневное. В жизни Златы не осталось места и времени на общение с друзьями и тусовки, за которые все так любят студенческие годы. Она не могла даже устроиться на какую-нибудь подработку, а с деньгами в последние два года стало совсем туго: теперь, когда работал только отец, а маме постоянно нужны были лекарства, доходы сократились, а обязательных расходов стало больше. Растущим пацанам постоянно требовалось что-то из одежды или обуви, а у нее за эти два года не появилось ни одной новой вещи. Если и удавалось потратить что-то на себя, то только на самое необходимое или связанное с учебой.

Два года показались Злате вечностью, а хуже всего было то, что никто не знал, как долго это продлится. Так могла пройти вся ее молодость, а потому в последние несколько месяцев она время от времени ловила себя на мысли, что всем было бы лучше, если бы мама умерла. Она все равно уже никогда не будет прежней, ее все равно уже как бы и нет…

Впрочем, каждый раз, когда эта мысль формировалась в сознании, Злата пугалась и гнала ее подальше, испытывая чувство жгучего стыда. После она каждый раз старалась вдвое сильней, словно искупая вину, и даже иногда прогуливала учебу, оставаясь с мамой и вечером. Обычно в это время обязанности по уходу за ней переходили к вернувшемуся с работы отцу, но Злата знала, что он порой позволяет себе «принять на грудь грамм сто», после чего становится неуклюжим, а иной раз и вовсе грубым в своих действиях. На ее взгляд это никуда не годилось, но даже если она осмеливалась завести об этом разговор, слышала в ответ только оправдания. Хоть бы обещал держать себя в руках, так нет же. Наоборот, чем дольше мама лежала, тем чаще и больше отец позволял себе пить.

Поэтому, когда мама умерла, Злата испытала облегчение.

Она думала о том, что теперь попробует перевестись обратно на дневное, а если не получится, то хотя бы найдет работу. Тогда у нее появятся деньги, которые она сможет тратить на себя. А еще о том, что в маленькой двухкомнатной квартирке освободится одна комната и ей больше не придется спать на диване в кухне. Она ведь теперь единственная девочка в доме, комната, где лежала мама, должна достаться ей. Злата была готова собственными руками выбросить оттуда все, что напоминало о тяжелом периоде и болезни, переклеить обои, обставить помещение заново.

Может, у нее не поднимется рука выбросить мамину коллекцию шкатулок, в которых та хранила нитки и прочие приспособления для своего хобби – шитья и вышивания, но она как минимум соберет это все в коробки и отнесет в гараж. Машину все равно уже продали, а купить новую получится нескоро. Папа продал бы и гараж, да тот находился в таком месте и пребывал в таком состоянии, что никому не был нужен.

Все девять дней Злата могла думать только о том, как теперь изменится ее жизнь, и только сегодня, на поминках, ощутила это: чувство потери, плотно переплетенное с чувством вины. Перемывая посуду после немногочисленных гостей, она впервые разрыдалась, хлюпая носом и вытирая слезы рукавом домашней кофты. Благо никто не мог этого увидеть: братья давно убежали в свою комнату смотреть телевизор, а отец…

Тот уже храпел, лежа на ее диванчике. Как говорится, мертвецки пьяный. Рядом, сидя на стуле и положив голову на скрещенные на столе руки, спал и последний гость, так и не ушедший вслед за остальными. Кто-то из коллег отца, Злата даже не помнила, как его зовут. Он, видимо, никуда не торопился. И поскольку мобильный телефон у него за это время ни разу не зазвонил, никто его не искал.

Наведя на кухне порядок, Злата шуганула братьев и отправила их готовиться ко сну. Было довольно поздно. Посмотрев на дрыхнущих мужчин и принюхавшись к висящему в воздухе запаху перегара, она просто выключила свет и закрыла дверь в кухню. Пусть спят, а она постелет себе в комнате с мальчишками, где обычно спит отец.

Загнав братьев в кровати, Злата легла сама и, как ей показалось, сразу провалилась в сон, но вскоре что-то ее разбудило. Какой-то звук или просто тревожное чувство? Она не знала, только ощущала, как колотится в груди сердце. Приподняв голову, посмотрела на электронные часы, служившие отцу будильником. Красные, чуть мерцающие, крупные цифры показывали два часа ночи с небольшим. Значит, она действительно спала, ведь улеглись они около полуночи, а с тех пор как будто всего секунда прошла.

В квартире было тихо. Братья едва слышно сопели, и даже пьяный отец уже не храпел, а его приятель не особо шумел с самого начала. Перевернувшись на другой бок, лицом к стене, Злата закрыла глаза и поерзала, устраиваясь удобнее, но теперь сон не шел. В голову лезли мысли и воспоминания, от которых в горле вставал ком, а сердце сжималось. На него словно что-то давило: холодное, твердое, причиняющее боль.

Злата лежала без сна, неосознанно прислушиваясь к тишине, и не сразу поняла, когда именно ее нарушили тихие шаги. Она насторожилась, но через пару секунд облегченно выдохнула, решив, что доносятся они из кухни. Что-то тихо скрипнуло, потом звякнуло. Стихло. Снова скрипнуло.

Наверное, отец проснулся и захотел пить. Ну, или его приятель. Даже, скорее, второе: слишком уж много движений для того, кто ориентируется на кухне.

Шаги не стихали. Кто-то из мужчин ходил по небольшому помещению туда-сюда, а потом вдруг вышел в коридор. Злата снова напряглась. Ей показалось странным, что она не услышала, как открылась дверь: должен был клацнуть замок, он всегда так делает.

Тихие шаги тем временем медленно приближались к комнате. Сердце Златы забилось сильнее. Она осторожно открыла глаза и повернула голову так, чтобы видеть дверной проем. Если кто-то войдет, ей хотелось бы знать наверняка, что это отец. А если это не он, она поднимет шум. Мало ли, что взбрело в голову среди ночи пьяному малознакомому мужику! С чего он вдруг решил побродить по чужой квартире?

Она слышала, как шаги замерли у порога, но в комнату так никто и не вошел. Шаги послышались вновь, но теперь они удалялись, направляясь обратно к кухне. Может, это все-таки отец? Хотел проверить, как они тут устроились, но потом побоялся, что разбудит? Странно, конечно, но он тоже сильно перебрал, в голове у него до сих пор должен быть туман.

Еще раз скрипнули половицы, звук шагов замер где-то в районе кухни, но ненадолго. Вскоре он раздался вновь, теперь опять приближаясь.

«Может, он туалет ищет?» – мелькнуло в голове. Тогда это, должно быть, все-таки гость. Он вполне мог даже не понимать, где находится.

Наверное, следовало встать и подсказать, но Злате отчаянно не хотелось этого делать. Сам справится, она ведь вполне могла бы сейчас спать…

Однако ее терпение лопнуло, когда она услышала, как гость, на этот раз не дойдя до их комнаты, свернул в мамину и принялся ходить там, как показалось, кругами. Не хватает только, чтобы он справил нужду в каком-нибудь углу. Или улегся на мамину кровать, если ищет не туалет, а более удобное место для ночлега, чем стул.

Собрав волю в кулак, Злата выбралась из-под одеяла, надела халат, плотно запахнула полы и крепко завязала пояс. Ночная рубашка была не особо короткой, а ткань ее – весьма плотной, но все равно не хотелось показываться в ней перед посторонним мужчиной.

Когда она вышла из комнаты, шаги вновь стихли. Вероятно, гость все-таки улегся на мамину кровать. Злата как будто даже увидела в темноте очертания силуэта, но стоило зажечь свет, как оказалось, что вторая комната абсолютно пуста.

Злата растерялась. Она ведь слышала, как сюда вошли, как здесь топтались! Может, пока она вставала, гость успел тихонько ретироваться в кухню?

Снова щелкнув выключателем, Злата вышла в коридор и застыла. Ей было немного не по себе, хотелось поскорее забраться обратно под одеяло и уснуть, но она понимала, что второе будет очень трудно сделать, не разобравшись.

Стараясь не шуметь, она дошла до кухни. Дверь действительно оказалась распахнута, а потому даже из коридора стало очевидно, что гостя нет и там. Отец спал, кажется, в той же позе, даже все-таки похрапывал, но совсем тихо, а больше в помещении никого не было. Пусто оказалось и в ванной, и в туалете.

Может быть, мужчина проснулся уже в достаточно трезвом состоянии, чтобы сообразить, что ему пора? Транспорт в такое время, конечно, не ходит, но если он живет в пешей доступности, мог и домой отправиться. Вполне вероятно, ее разбудил звук захлопнувшейся двери, просто она его не запомнила.

Только тогда совершенно непонятно, чьи шаги она слышала все это время.

Теперь Злате стало очень не по себе. Ведь что-то похожее она слышала и раньше, пару раз проснувшись среди ночи в туалет. Тогда тихие шаги звучали не так явно, а стоило сесть на постели и прислушаться, так и вовсе все стихало.

Когда-то Злата читала, что душа умершего человека до сорока дней остается на земле, но лишь три из них – в доме. Правда, соседки сегодня тихо судачили, что присутствие покойника можно ощущать и девять дней. Она, конечно, не верила в такое, решила, что звуки или мерещатся, или доносятся из других квартир – сверху или снизу.

Но сегодня шаги слышались до того отчетливо, что списать все на плохую звукоизоляцию не получится. Неужели это действительно мама?

Стало жутко. Злата почувствовала, как спина покрылась мурашками, а затылок закололо так, словно его кто-то сверлил взглядом. Она поторопилась вернуться в комнату к братьям. На всякий случай закрыла дверь и юркнула в постель, забыв снять халат, но все равно натянула одеяло до самого подбородка.

Стоило улечься и затихнуть, как шаги послышались вновь. Теперь они звучали в основном в соседней комнате, словно кто-то бродил по ней кругами, потом медленно перетекали в коридор, доходили до закрытой двери и снова возвращались в комнату.

Злата лежала лицом к стене, тяжело дыша, мелко дрожа и стараясь не открывать глаза.

«Мне нечего бояться, – пыталась успокоить она себя. – Если это мама, мне нечего бояться. Мамин призрак не причинит мне вреда…»

Но страх не уходил. Что, если мама теперь знает ее мысли? Что, если она знает: Злата хотела ее смерти. Что, если она злится?

А вдруг она никогда не уйдет? Так и будет бродить ночами по своей комнате. Тогда Злата не сможет там жить, ей придется остаться в кухне…

Она сбилась с мысли, услышав, как клацнул замок двери. Двери в их комнату! Петли едва слышно заскрипели.

Злата сильнее стиснула веки, боясь случайно открыть глаза и увидеть призрак мамы. Ей казалось, что она этого не переживет.

Тихие шаги скользнули в комнату. Злата вцепилась пальцами в край одеяла, чувствуя, как дрожит все сильнее. Вот-вот зубы начнут клацать. Шаги тем временем приблизились к двухъярусной кровати братьев, замерли у нее на какое-то время, но потом двинулись дальше – к дивану, на котором сегодня спала она.

Теперь Злата не только слышала, но и чувствовала постороннее присутствие. Все волоски на теле встали дыбом, когда шаги замерли за ее спиной, у самого дивана. Она едва не заскулила от страха, но продолжала твердить себе, что мама ей не навредит, что та просто пришла проверить, все ли у них хорошо. Очень давно, когда братья были совсем крошками, Злата – девчонкой, а мама – здоровой, она иногда так делала вечером и даже посреди ночи.

То, что пришло в комнату сейчас, наклонилось над Златой. Она не видела этого, но откуда-то знала, чувствовала движение. Казалось, сейчас мама поправит ей одеяло и наконец уйдет к себе, но ничего не происходило. Злата чувствовала только, как на нее смотрят сквозь темноту. А потом услышала встревоженный шепот Димки:

– Злата, берегись!

Внутри словно лопнула натянутая струна. Злата не выдержала, перевернулась на спину, распахнула глаза и наконец увидела то, что склонилось над ней. Она попыталась закричать, но ее словно парализовало на вдохе, ни единого звука так и не вырвалось.

Это была не мама.

Глава 1

12 июня, суббота

Медвежье озеро

Когда Влад Федоров только ослеп, ему часто снились сны, в которых он снова ощущал себя зрячим. Он видел людей и окружающее его пространство до того четко, что часто испытывал облегчение, уверенный, что все наладилось. Пробуждение низвергало его обратно в пучину отчаяния.

Со временем это стало редкостью. Последние три или даже четыре года он видел обычные для слепого сны: никаких визуальных образов, только звуки и ощущения, иногда даже запахи. Все то, что сопровождало его во время бодрствования.

Последние полтора месяца, с тех пор как он внезапно и совершенно необъяснимо прозрел, Влад почти не видел снов или просто не запоминал их. Но если утром в памяти что-то и оставалось, то, как правило, не тревожило. До недавних пор его страх снова потерять зрение не воплощался в ночные кошмары.

Но сегодня его сон вновь наполняли только звуки и ощущения. Влад слышал плеск воды и чувствовал покачивание. Он как будто бы лежал в лодке, неторопливо скользящей по воде, а о ее борт билась едва заметная волна.

Его смущало отсутствие звука мотора. Влад откуда-то знал, что пересекает Медвежье озеро, но прекрасно помнил, что лодки здесь только моторные. Им с Юлей они достались вместе с гостиницей от предыдущего владельца, так и не закончившего строительство. Для чего тот приобретал лодки, он никогда не интересовался, но им они совсем недавно успели пригодиться.

Не зная, что спит, Влад пытался понять, что происходит, почему он оказался в этой лодке, куда плывет, как и с кем, но попытки открыть глаза и посмотреть ни к чему не приводили. Он ничего не видел. Его охватила паника. Неужели это все-таки случилось? Зрение вновь пропало? Так же внезапно, как и появилось?

Когда это произошло, Влад лег спать слепым, а проснулся почти сутки спустя уже зрячим. По словам жены, за это время он успел побывать на другом берегу озера, где между деревьями прятались старые, всеми забытые могилы. На одной из таких могил его и нашли со странным символом на лбу, начертанным чем-то очень похожим на кровь. Как Влад там оказался, никто не знал, но было логично предположить, что кто-то отвез его туда на лодке. Прямо как сейчас.

Но почему же нет звука мотора?

Влад дернулся, пытаясь сесть, и едва не потерял равновесие, внезапно проснувшись. В ужасе он сделал шаг назад, обнаружив, что стоит на пристани, у самого края, и только что едва не рухнул в воду.

На него накатило чувство небывалого облегчения. Сон, это был просто сон, а на самом деле он по-прежнему прекрасно видит. Наслаждаясь этой способностью, Влад обвел взглядом озеро и все, что его окружало.

Было еще довольно сумрачно: солнце не успело выглянуть из-за горизонта, но его свет уже постепенно прогонял ночную тьму. Природа замерла, готовая к пробуждению, но пока дремлющая. Над кажущейся спокойной гладью воды висел густой туман. Привязанная к пристани и накрытая чехлом лодка слегка покачивалась, тихонько хлюпая. Видимо, именно этот звук Влад слышал сквозь сон.

Наверняка еще не потеплело, но он, хоть и стоял на пристани в одних пижамных штанах, холода не ощущал, только приятную свежесть утра. Чувствовал босыми ногами шершавое дерево досок, слышал первые трели самых ранних птиц и полной грудью вдыхал запахи леса и воды.

Облегчение и умиротворение вскоре сменились тревогой. Как Влад здесь оказался? Зачем сюда пришел?

Снова послышался плеск воды о борт лодки, но на этот раз он прозвучал не снизу, а из глубины клубящегося над озером тумана. Влад посмотрел на привязанную к пристани лодку и задался закономерным вопросом: где же вторая?

Он перевел взгляд вдаль, туда, где за плотной завесой тумана скрывались противоположный берег и старое кладбище. Сейчас ни того, ни другого не было видно, но в молочно-белой пелене уже виднелись очертания того, что медленно приближалось по воде. Плеск волны стал чуть громче, по зеркальной глади пошла заметная рябь.

Пульс тревожно забился где-то в висках, Влад невольно задержал дыхание, словно боялся издавать даже такой тихий звук. Он до боли вглядывался в туман, из которого томительно медленно выплывала лодка. Мотор не работал, казалось, лодку просто гонит ветром, но это вряд ли было так, поскольку ветра не ощущалось.

В лодке стоял человек. Стоял уверенно, неподвижно. Черный балахон скрывал очертания фигуры, а объемный капюшон, сильно надвинутый на низко опущенную голову, – лицо. Казалось, что это Харон перепутал Медвежье озеро с рекой Стикс и явился за Владом. Однако, чем ближе лодка подходила к пристани, тем выше мужчина поднимал голову и тем лучше становилось видно, кто он.

– Артем… – выдохнул Влад, чувствуя, как в груди все сжимается, как что-то твердое и тяжелое сдавливает сердце.

Брат плотоядно улыбнулся и тихо поинтересовался:

– Ты скучал по мне?

Влада вдруг качнуло, и он… проснулся на заднем сидении своей машины. Та, судя по всему, только что остановилась. Возможно, именно это его и разбудило, вытащив из неприятного кошмара со вторым дном.

– Приехали, – объявил Игорь лаконично, встретившись с ним взглядом в зеркале заднего вида.

Влад кивнул, отстегнул ремень безопасности и выбрался наружу, слегка разминая затекшее тело. Было еще довольно рано, но солнце уже показалось из-за горизонта: его лучи пробивались сквозь растущий по берегам озера лес. На этот раз Влад чувствовал прохладу, хотя и был полностью одет, и прекрасно понимал, как и почему оказался здесь в такой час.

Его самолет приземлился затемно, но летом ночи до того коротки, что к гостинице на Медвежьем озере они с Игорем добрались уже с рассветом. Постояльцы, конечно, еще спали, а в ресторане даже не начинали готовить завтрак. Возможно, и дверь пока заперта: ночью ее открывают по звонку.

Игорь достал из багажника маленький чемодан, – в своей короткой поездке Влад ограничился ручной кладью, – и замер рядом, ожидая распоряжений.

– Отнеси вещи в гостиницу, – велел Влад. – Пусть Рома запрет их в комнате для багажа. Не хочу будить Юлю. Прогуляюсь пока.

Игорь кивнул и не стал напоминать, что на кухне для персонала можно спокойно позавтракать или хотя бы выпить кофе, никого не потревожив. Не то чтобы он не любил повторять всем известную или просто очевидную информацию. Его водитель-телохранитель в принципе был патологически молчалив.

Засунув руки в карманы брюк, Влад неторопливо побрел к пристани. Дошел до самого края, на котором стоял во сне, посмотрел на лодки: обе оказались на месте. Да и туман, если и был сегодня, то уже растаял, превратившись в едва заметную дымку. Птицы вовсю щебетали, приветствуя поднимающееся по небосклону солнце.

Однако тревогу Влада это не прогоняло. Он всматривался то в противоположный берег, где притаилось старое кладбище, то в стоящие неподалеку заброшенные дома.

– Ты уже приехал! – раздался вдруг позади голос жены – одновременно радостный и напряженный. Влад, улыбнувшись, повернулся к ней. – Чего не заходишь?

Он скользнул по ней удивленным взглядом. Золотисто-каштановые волосы до плеч были уже аккуратно уложены, на лице – макияж, а сама Юля успела облачиться в джинсы и легкий пуловер. Должно быть, слишком легкий, судя по тому как она ежилась, обнимая себя за плечи.

– А ты чего так рано вскочила? Четыре утра! Я думал, ты еще спишь, не хотел будить.

Юля только махнула рукой и призналась:

– Я практически не спала сегодня. Знала ведь, что ты рано возвращаешься.

Она немного помолчала, разглядывая его лицо, и все-таки осторожно поинтересовалась:

– Как прошло? Что он сказал?

Влад знал, что жена с волнением и тревогой ждала его возвращения. Он уезжал, чтобы посетить колонию, в которой уже третий год находился Олег Назаров, бывший муж его младшей сестры. А заодно сообщник его старшего брата, убивавшего людей. Когда тот пропал после неудачной попытки убить Юлю и тем самым завершить свой кровавый ритуал, Олег, что называется, оказался крайним. Не так давно он связался с Кристиной и потребовал свидания, добавив, что дело касается Артема, но Влад решил встретиться с ним сам.

Посещение колонии строгого режима, даже если едешь туда, задействовав все немалые связи и возможности семьи, – дело малоприятное. Тебя могут вежливо встречать, не заставляя нигде ждать или о чем-то просить, но сама атмосфера места невыносимо давит на психику, вызывает желание поскорее выбраться оттуда, вернуться в привычный мир и навсегда забыть об этом визите. Однако Влад знал, что забыть получится нескоро. Он все еще воспринимал действительность острее обычных зрячих людей, хотя постепенно мозг адаптировался к тому, что теперь не нужно компенсировать отсутствие визуальной информации. И все же пока картинка усиливалась звуками, запахами, ощущениями с кончиков пальцев.

Забавно, но накануне, во время короткой встречи, он видел бывшего зятя чуть ли не впервые в жизни. Нет, они, конечно, встречались мельком перед тем, как Влад ослеп. Собственно, из-за удара, нанесенного Олегом, он и получил ту травму, которая стала физической причиной комы, паралича, слепоты и временной потери памяти. Но вот так обстоятельно, глаза в глаза, виделись первый раз.