– Как ты напугала нас, Вероничка, – совсем уже другим голосом сказал он. – Чего тебя понесло в лес, да ещё и с больной ногой? Чего ты там забыла? Нас искала?
Игорь гладил её по голове, прижимал к себе, постоянно заглядывая в девичьи глаза. А Вероника их всё время закрывала, эти свои глаза. Балдёж продолжался. Вот он, здесь, сильные руки держат крепко, взгляд тревожный, его сердце стучит совсем рядом с её сердечком. Но вот ответить было нечего. Как объяснить?
– Я не думала, что так быстро станет темно. Просто заблудилась. Но всё же хорошо, давай разбор полётов оставим на завтра. А сейчас просто посидим, так здорово здесь. Если ты, конечно, не устал.
В доме все уже спали, когда они добрались до лагеря. Спать он её уложил рядом с собой, к стенке. И всю ночь ощущал рядом тепло и её прикосновения: то спиной к спине прирастёт, то грудью уткнётся, то подвалится под бочок. А утром он проснулся, ощутив на своём плече её тонкие музыкальные пальчики, порезанные и поколотые. Как же играть такими? Игорь взял тоненькую ручку и стал целовать их, эти пальчики, нежность накрывала его до самого укромного уголка души…
Вероничке приходилось нелегко идти со всеми в ногу, отставать нельзя было никак. И она всё сильнее и сильнее заматывала щиколотку бинтом. На одном из бивуаков кто-то заметил посиневшую ногу девушки. И опять Игорь ругал её, называл бестолковой, метал в неё гром и молнии. В этот раз Алка даже не стала скрывать своей антипатии к Веронике. Она уже поняла, что между этими двумя что-то происходит. Науськала Кольку заполучить Веронику ни мытьём, так катаньем. Что это, мол, такое: ты за ней два года ходишь, а этот пришёл, увидел, победил. Возьми её, да и всё. И пусть все узнают, что она – твоя. Но, получилось, наоборот. Игорь протаскал Веронику пол ночи на руках, да ещё и спать с собой уложил. Нет, она сделает всё, чтобы отвернуть красавчика из Плэйбоя от этой маменькиной дочки.
– Послушайте, но это чёрт знает что такое. Мы сюда приехали спасать Веронику? Или научиться спасаться самим? Отправьте её домой, пусть там лечится. Что делать, если так получилось. Тем более, что она сама виновата. – Начала наступление Алка. – Надо проголосовать, кто за?
Все молчали и смотрели на своих инструкторов.
– Я за! – Подал свой голос Колька.
– А я нет! – Голос сестры Игоря прозвенел в полной тишине. – Вероничка не задержала нас ни разу, в отличие от тебя, Алла. Это ты несколько раз останавливала продвижение. И потом, русские своих не бросают, тем более раненых. И надо ещё разобраться, почему она оказалась в лесу ночью, когда, вдруг, так неожиданно пропал Колька. И что это за синяки у Веронички на шее. Она их прячет, но я видела. Что, Коленька, не получается завоевать нашу боевую подругу? Я категорически против такой постановки вопроса. Пусть они сами уходят.
Все загомонили, Алка стала красной, как рак, Колька ретировался подальше от всеобщего собрания. Игорь пристально посмотрел на Веронику, потом нашёл Кольку и повёл его в лес.
– Наши друзья, Николай и Алла, покидают нас. Я уже организовал транспорт, который их заберёт, – объявил он. – Всем отдыхать. Пристроим парочку, пойдём дальше.
Веронике было очень неприятно, что из-за неё получился такой сыр-бор. Она сидела на пригорке, подставив ноги солнышку, в голову лезли неприятные мысли. Ведь им ещё столько учиться вместе, одна противная Алка чего стоит. Эта не успокоится, будет мстить. Почему-то девушка была уверена в этом. А Колька – пустое место, но он ведомый и его могут “пустить не в нужном русле”. Вероника повернулась, она почувствовала чей-то взгляд на своей спине. Так бывает. И точно, Алла буравила её ненавидящими глазами и показала неприличный жест. К ней подошёл один из спасателей, попросил попрощаться со всеми, и увёл парочку вниз по склону. Алла всё время поворачивалась и чего-то там показывала, а Колька плёлся, опустив голову. Что им сказал Игорь? Ведь они даже не стали оправдываться, а собрались и уехали. Этого так никто и не узнал. Но вот то, что Алла надоумила Кольку на такой пакостный поступок с Вероникой, узнали все. Сестра Игоря рассказала, чтобы уже поставить все точки над "и".
Группа музыкальных туристов в этот день осталась на месте, отложив продолжение похода на утро. Все разнервничались, девочки подсаживались к Вероничке одна за другой, парни кучкой обсуждали Кольку. Но когда вернувшийся инструктор притащил килограмм десять баранины, курдюк красного вина и кучу зелени, настроение резко поползло вверх. Уже через пару часов наевшиеся до отвала музыканты расползлись по кустам и весям. Кто-то пел под гитару, кто-то танцевал под неё же, кто-то настаивал на том, что “Могучая кучка” не была такой уж могучей, а кое-кто и целовался, спрятавшись за непролазными кустами. Около костра остались Вероничка и сестра Игоря, Аня. Они не особенно дружили, но были в добрых приятельских отношениях. У Вероники в консерватории не было подруг. Так получилось. Самым близким другом, с детства, являлась старшая сестра Кристина. И одноклассница, Наташка Орлова, с которой они ещё и жили на одной улице. Она училась на историка, с уклоном в журналистику и часто посещала консерваторию, интервьюируя всех подряд, и учеников, и студентов, и преподавателей. На всех мероприятиях их учебных заведений они были вместе. Но, а кино, кафе, потанцуем, это уж само собой. Со всеми остальными Вероника общалась по интересам. И с Аней тоже. У них пересекались темы по истории музыки, и им часто приходилось просиживать в библиотеке, подкармливая друг друга кофе и бутербродами.
– Вероника, ты чего не ешь? – Девушка держала кусок мяса в одной руке и кружку с вином в другой. – Не расстраивайся сильно по пустякам. Эта Алка просто завидует тебе. Она на пять лет старше нас, еле поступила с четвёртого раза, побывав замужем за нашим профессором. Да, ты не знала? Да, да. И с учёбой ничего не получается. Тут даже господь бог не поможет, если нет таланта и трудолюбия. Не мне тебе прописные истины глаголить. Просто держись от неё подальше. Мы очень надеемся, что её переведут на музыковедческий. Наш декан очень настаивает. А про Кольку даже говорить ничего не буду, опозорился перед всеми, слабак. Ну ешь, пока не остыло, баранина только горячая вкусная. И вино классное, красное сухое. Вероничка, ты чего?
А Вероничка не то, что есть, говорить не могла, дышать полной грудью, соображать, и то перестала. Игорь отворачивался от неё, не разговаривал, ногу перематывал ей другой инструктор. Он её игнорировал, не замечал, развлекался с другими девчонками. Вон они хохочут в обществе всех трёх спасателей, какие-то приёмчики изучают, девки на руки к ним залезли. Ну а что, свободные, молодые мужики, вольные птицы. Почему он должен сидеть около неё, кто она ему? Он просто ответственен за них всех, выполняет свою работу. Надо взять себя в руки, поесть и идти спать. Сегодня они будут отдыхать в спальных мешках под открытым небом. Она так и сделала. Доковыляла, расстелила и улеглась под кустом с красивыми резными листьями. Заснуть сразу не удастся, Вероника это понимала. Вокруг веселье, смех, чмоки-поки… Как она хочет домой, к маме, та бы обязательно что-нибудь придумала, чтобы отвлечь свою дочь от дурных мыслей…
Проснулась среди ночи от богатырского храпа. Ночью, в горах, отражаясь эхом, это было что-то. Но все спали, никому не мешало. Народ перемешался, спасатели захватили себе по две девицы сразу, да и пацанам осталось по одной. Да, винцо сделало своё дело… Рядом с ней, устроившись на одном мешке, Игорь обнимал свою Аню, подтянув её спиной под себя и накрыв вторым мешком. Тепло им… Ей надо было дойти до своего рюкзака, что-нибудь одеть. Один из гитаристов не спал, дежурил. Он помог девушке, налил чайку, усадил около костра погреться, даже куртку свою на неё накинул. Стала согреваться. Они поговорили, он пошёл будить следующего дежурного, а Вероника поползла к своему лежбищу. На её спальном мешке устроилась сестра Игоря. Вот так да. Куда же ей теперь? Опять к костру?
– Что? Встал, место потерял? – Голос строгого спасателя резанул воздух, Вероничка вздрогнула и покачнулась. – Не падай, иди уже сюда, на анькино место.
– Спасибо, не надо. Я около костра посижу. Мне и спать не хочется.
– Можешь не спать, конечность свою устакань, дай ей отдых, нам с утра в путь.
– Устаканить. Значит ли это, что мне надо сделать какие-то манипуляции со стаканом? Внутрь или внешним образом? И что именно должно быть в стакане? Насколько я понимаю, вино всё выжрато, сэр.
Он подскочил. Было такое чувство, что девушка сейчас получит по полной: мужские глаза злющие, кулаки сильно сжаты, желваки напряглись на скулах, губы закушены… Дьявол во плоти. Вероничка невольно отступила назад.
– Почему ты мне ничего не сказала про этого гада? Ты мне не доверяешь? Я для тебя пустое место? Да я за тебя… – Он осёкся, увидев полные слёз глаза Вероники.
– А ты считаешь, что это было очень приятно? – Захлёбываясь слезами, проговорила девушка. – И надо было поделиться со всем миром своим счастьем? Да? Оставь меня в покое, я и так еле стою. Забирай свою Аньку с моего места и спите уже, спаситель мира сего. Спасибо вам за всё, Игорь Батькович, дальше я сама…
Он переменился в лице, глаза сузились, взгляд зафиксировался на её лице… Повернулся, перетащил своё ложе поближе к огню, перенёс Аню. Сам уселся около костра спиной к девушке, отправив дежурного спать. Этот парень помог Вероничке залезть в мешок, немного подтянул и её к костру. Он всё видел и всё слышал, просто пожалел свою сокурсницу.
Игорь не спал, не спала и она, уставившись в его спину, полузакрыв глаза. Ей было холодно. Наверное, это шло изнутри и становилось невыносимо. В конце концов, костёр для всех, и она имеет право погреться. Вероничка кое-как выбралась, подковыляла к бревну, лежащему с другой стороны костровища, уселась, скрючившись, и уставилась на огонь. Свитер, который она накинула просто на плечи, пришлось одеть. Она засунула руки в обшлага рукавов, ноги поджала под себя и в положении нахохлившегося воробья сделала вид, что дремлет. Они молчали. У обоих внутри назревал шторм, чувства волнами набегали и менялись одно за другим. То ему становилось её жалко, то он убил бы эту дурынду… То ей хотелось прижаться к нему, обнять, поцеловать уже, то обида перекрывала все другие чувства. Игорь поглядывал на эту чудесную девушку, гибрид нежности и стойкого оловянного солдатика, и не мог отделаться от странного чувства: он знал её всю жизнь. И неважно, что она появилась наяву всего несколько дней назад…
Грохнул выстрел. Совсем недалеко. Подскочили его друзья. Один оттащил от костра Аню, другой схватил Вероничку. Огонь быстро потушили. Никто не проснулся, народ спал мертвецким сном, только она, вытаращив глаза, наблюдала за их действиями. Игорь сел рядом, его друзья разошлись в разные стороны. Тишина. Она хотела что-то спросить, он прижал палец к губам, а потом и её. Крепко-крепко, грудь к груди. Ей стало намного спокойнее. И теплее. Он положил её голову к себе на плечо и стал убаюкивать, немного покачивая девушку. И она заснула, усталость взяла своё. А утром проснулась одна, просыпались и остальные. Они уходили дальше, так и не выяснив, что же это было? Ночная охота? Но почему выстрел был один? Сигнал был передан в местную МЧС, пусть разбираются. А им надо быстрее уже к морю, лесные приключения всем поднадоели.
Вероника стойко выдержала два дня перехода и две ночёвки. Три инструктора усилили контроль над студентами, обучали более конкретно и проверяли, усвоили или нет, очень серьёзно. Уроки самообороны для девушек повторялись по несколько раз на дню. Ночью они дежурили сами. Вероника несла службу вместе с Игорем. В последнюю ночь перед спуском к морю ему послышались голоса совсем недалеко. Оставив Вероничку, не разрешив ей идти с ним, он скрылся в чаще, как рысь. Прошёл час, и девушка не выдержала, зашла в кусты и пошла потихоньку вглубь, всё время оборачиваясь на костёр. Прислушалась. Тишина, только звуки леса. Идти дальше, не зная куда, не было никакого смысла. И она решила ждать в этом месте, всё время держа ухо востро. Игорь вырос перед ней, как из-под земли.
– Господи, дай мне силы. Ну сказал же, сиди, жди. Вероника, ты меня доведёшь, я пристегну тебя булавкой. Пошли уже. Я впереди, ты сзади, след вслед, – и продолжая её ругать, быстро двинулся в сторону лагеря.
Она послушно шла за ним, но всё время оглядывалась. Ей казалось, что из чащи кто-то смотрит на них. Это как в детстве, когда ребёнок засыпает только спиной к стене. По-другому ему страшно, он же не видит, что у него сзади, вот как сейчас у неё. А когда поворачивалась, налетала на спину Игоря. Он оглядывался, всё в порядке. И продолжал ворчать, ругая эту несносную девчонку. Она опять изучала положение дел сзади, и опять налетала на его спину. Очередной раз Вероника попала прямо в руки остановившегося Игоря. Он понял, в чём дело. Ему стало смешно, представив эту картину со стороны. И глядя в девичьи перепуганные глаза, не выдержал, поцеловал их, эти глазки, а потом и носик, и щёчки, и губки… Как вкусно, как сладко… Вероничка обняла его за шею, потянулась и подставила ему свои губы, не смогла дотянуться сама. Он поднял её над землёй и прилип к этой вкуснотище уже с таким упоением, с такой страстью и искренностью, какой в его жизни ещё не было. И Вероничка, всем своим женским существом проникшая в его душу, сразу отдала себя этому мужчине всю, до последней крошечки…
– Игорь, я люблю тебя. Ты разве не понял?
У него хватило сил остановиться…
– Девочка моя! Не сейчас, золотая моя, родная. Я тоже очень люблю тебя! И не хочу, чтобы ты вспоминала этот чёрный лес, эти колючие кусты и сомкнувшиеся кроны сосен. Всё должно быть красиво.
– Игорь, любимый мой, мне нужен только ты. Я не хочу ждать чего-то там, мне с тобой всё красиво. Но если ты считаешь… Ну… Я не знаю… Целовать же можно?
И он, улыбаясь наивности и совершенной неопытности этой самой лучшей девушки на свете, поймал её надутые губки и не отпускал, пока сам чуть не задохнулся от нахлынувших на них чувств…
Три дня на море, с Игорем. Какое счастье!? Всей своей дружной компанией молодёжь развлекалась, как могла. За эти дни они очень сблизились, понимали друг друга с полуслова. И когда в их поле зрения не попадали эти двое, всем становилось понятно, что им хочется побыть одним. Влюблённая парочка целовалась везде, где только можно было уединиться. Даже в море заплывали подальше от всех и тонули и в морской пучине, и в своих чувствах. Любовь расцветала всё сильнее, всё прекраснее, всё определённее, им не жить друг без друга.
– Родная моя! Принцесса моя, солнышко моё, свет очей моих… – Он всегда немножко подтрунивал над ней, она сразу становилась такая беспомощная, вся его, Игоря, и больше никого. – Ты полюбила пожарника, а ему скоро возвращаться в свою огненную стихию. Леса горят каждый год. И этот не исключение. Знаешь, как мы сделаем? Я смотаюсь, помогу пацанам, отпрошусь у своего начальника, он у нас мужик что надо. И вернусь. И заберу тебя. У нас есть академия музыки и театра, я узнавал. Ты можешь учиться там. А сейчас мне надо познакомиться с твоей семьёй. Я хочу им кое в чём признаться. Да? – Успокаивал Игорь уже почти час ревущую Вероничку.
Но ничего этого не случилось. Почти сразу по приезду он был срочно вызван на службу, и Вероника, не успев даже заехать домой, проводила его. Осталась одна. Со своими страхами, переживаниями и дикой тоской. Она, эта тоска, выжигала её изнутри, не давала жить. Даже дышать было тяжело, даже просыпаться по утрам. Без него.
Кристина поддерживала её, узнав о накале страстей в душе своей сестрёнки. У неё самой всё сложилось классически: познакомились, понравились друг другу, целовались до утра, потом свадьба и дети. Жили хорошо, дружно. Очень любили вечера вдвоём, устраивая себе романтические ужины и ночи. Единственное, в чём можно было упрекнуть Макса, это в полном погружении в свою профессию. Он, как истинный айтишник, мог часами просиживать у компьютера, забыв обо всём на свете. Но только не о детях. Их Максим отслеживал каким-то двадцать седьмым чувством и на вопрос, видел ли он Маришку, или Олежку, или Леночку, младшую сестру Кристины, всегда отвечал утвердительно. А ещё он очень любил заниматься домом, баней, садом, чем заслужил у родителей жены несказанное уважение и признание.
Игорь позвонил, когда доехал и в тот же день вечером. Они проговорили до полуночи, он обещал, как можно быстрее закончить свои дела и вернуться к ней, своей любимой девочке. И всё. Телефон молчал уже неделю и на её звонки он не отвечал. На Веронику нельзя было смотреть без слёз, она таяла на глазах. И Кристина начала действовать. Она нашла Анну, сестру Игоря. Та ничего не знала, они перезванивались не часто. Но обещала сообщить, если что-нибудь прояснится. Она же выяснила, что два других инструктора находятся на курсах усовершенствования и тоже не в курсе. Сестра звонила в какие-то службы, в Красноярск. Ничего. Оставался Макс и его сети. И уже там они нашли сообщение о страшной аварии с вертолётом МЧС при тушении пожара в Красноярском крае. Без подробностей. Но у компьютерщиков есть своя связь, и через несколько дней Макс рассказывал своей жене, что произошло в тайге.
– Вертолёт загорелся ещё в воздухе. Лётчик не рассчитал высоту огненного пламени и низко пролетел над пылающем лесом. И он, и спасатели не отдыхали, толком, третьи сутки. Для тушения пожара такой силы были задействованы все единицы техники и лётные средства. Почти весь личный состав “пахал в поле”. У них есть такой способ, когда огонь останавливают огнём же. Я подробности не знаю, они не разглашаются. Но на такие задания отправляют бесстрашных и самых опытных. В этот раз им не повезло сразу. Оказавшись в центре пожара на пылающем вертолёте, они попали в ловушку. Что лучше, сгореть в лесу или взорваться в воздухе? Решили десантироваться, а там, будь что будет. Их спас ручей. Как, что, зачем и почему, не сообщается. Известно лишь то, что все остались живы, но сильно поломаны и обожжены. Среди них и Игорь. Все они, вроде, в Москве, в госпитале. Я сейчас уточняю. Что будем делать? Говорить Веронике? Я думаю, она не простит, если скроем. А узнает, рванёт в столицу, как пить дать.
Так и получилось. Никто бы не смог её остановить. Да и уехала девушка тайно. Сначала в Москву. В столичный госпиталь её не пустили, кто она такая? И тогда, подговорив мамину подругу тётю Танечку отправиться в госпиталь на разведку, она узнала, что Игорю очень повезло с врачами. Да и вовремя привезли. Две операции были сделаны, предстояла ещё одна, месяца через три. И тогда будет ясно, восстановится лицо в первозданном виде, или придётся делать ещё и пластическую операцию. Но тогда есть вероятность потери прежнего вида. Многие через это прошли и живут себе припеваючи. И семьи имеют, и детей, и работают дальше. Что делать? Как увидеться с ним? Почему Игорь не известил её?
Танечка Русланова, ещё во времена афганской войны, работала в госпитале Бурденко медсестрой. Она очень хотела стать врачом, несколько раз поступала, но ей не удалось стать студенткой мединститута. Тогда она решила просто помогать болеющим людям, чем может. Несколько лет Танюша выдержала, но ушла для всех очень неожиданно. Она стала фармацевтом. И только через несколько лет рассказала своей подружке Машке, почему. Да потому что так и не смогла объяснить себе, зачем? Зачем эти постоянные стоны от боли, зачем измученные страданиями глаза, зачем раскромсанные судьбы здоровых парней, зачем слёзы их матерей и любимых? За что воевали эти мальчишки, что они защищали? А гибли за что? Воины-интернационалисты. Советское воспитание, память о великой войне, о горе в каждом доме не давали ответ на этот вопрос. Ведь наш народ тогда освобождал свою родину и пол Европы, в придачу. И какими потерями!? И, главное, за что, зачем и почему ушёл в мир иной её Сашка? Ведь она так любила его, выхаживала, ночей не спала, они уже строили планы на будущее… Автоматная очередь, в спину, исподтишка, унесла жизнь его друга ещё там, в Афгане. А ему дала отсрочку всего на два года… Она так и не вышла замуж, родила, как говорят, для себя, сына, и живёт заботами о нём. А ещё мама Таня очень любит детей своей подружки Машки, вообще, всех детей. У неё вечно кто-нибудь гостит, кого-то нужно куда-то устроить, кому-то подсобить, а, бывает, и пожурить. Но как помочь Веронике? Знакомых в этом госпитале у неё не осталось. Есть контакты бывших пациентов, которые благодарны ей по сей день, поздравляют с праздниками, подставляют плечо, если это нужно когда-то хрупкой, но очень стойкой женщине, выходившей их. Через одного из них они и узнали правду. Игорь не мог говорить, у него была серьёзная травма челюсти. Обгоревшее дерево, летевшее на идущих впереди него спасателей, он остановил собой. В результате сломанные руки и обожжённое лицо.
Вероника умирала, её покидали последние силы. Воображение рисовало страшные картины, сердце сжималось от жалости, душа вопила от бессилия… Как ему помочь?! Тётя Таня окружила девочку заботой, ездила с ней под окна госпиталя, дальше их не пускали. Они просиживали там часами, убедить влюблённую дурочку в тщетности её надежд на возможность хотя бы одним глазком увидеть Игоря, не получалось! Она никого не слушала, каждые пять минут таскалась на проходную, выспрашивала у всех входящих и выходящих врачей, что они знают о состоянии её любимого. Пока у мамы Тани не кончилось терпение.
– Ну вот что, Вероника, – начала она. – В палате интенсивной терапии твоему Игорю лежать ещё минимум месяц. Ты собираешься проторчать это время здесь, под окнами? Дорогая моя девочка, я уверена, что как только он сможет говорить или писать, он обязательно проявится в твоей жизни. Но куда он будет посылать послания? Не сюда же, почтовым голубем, а к тебе домой. Давай, заканчивай эти посиделки, у тебя скоро начнутся занятия, Я думаю, твоему Игорю не понравится, что ты из-за него бросила всё. Да и мама извелась вся, собирается приехать. Поезжай к себе, а я буду держать руку на пульсе здесь.
Ну не смогла мама Таня сказать этой несчастной, уставшей и растерявшейся дочечке, что за её Игорем уже ухаживает какая-то женщина. И что в такие палаты пускают только родственников или жён…
Письмо пришло через десять дней. Писала женщина, Людмила. Она сообщала, что Игорь не может сам связаться с Вероникой (она это и так знала). Поэтому, ей пришлось уведомить девушку самой об изменившемся статусе Игоря Емельянова – он стал её мужем и у них скоро будет ребёнок. Прилагалось свидетельство о браке, копия, и справка о беременности. В графе отец – Игорь… А сам он так и не проявился. И тётя Таня толком не знала, начал он говорить или нет, сведения поступали разноречивые. Вероничка не могла объяснить себе, почему сразу поверила в правдоподобность этого неожиданного известия. Это поставило всё на место, что ли. Ну хоть как-то. Но вот как жить теперь, почему-то не подсказало. Никакого постскриптума… Она ходила на занятия, много часов просиживала за фортепиано, её хвалили, стали приглашать на небольшие концерты в школы, институты и даже в филармонию. Аня переехала, так ничего и не рассказав Веронике. Она теперь жила в Красноярске, там и училась. Жизнь протекала мимо, уже два месяца ничего не радовало девушку. Только выжигающая душу боль, тем самым огнём, принёсшим столько страданий её Игорю… И она решилась.
В Красноярске было холодно. Лёгкая курточка не грела, пронизывающий ветер продувал насквозь. Но Вероника решила ещё в самолёте, что сразу пойдёт искать подразделение МЧС. Ей нужно к начальнику. Игорь говорил, что он – классный мужик. Таксист доставил девушку в лучшем виде, но сокрушался, что она легко одета. Он же и посоветовал недорогую гостиницу. Денег у Веронички осталось впритык, на билет обратно и на чай. Главное, найти Игоря. Открывая дверь в кабинет главного спасателя, она была совершенно спокойна. За столом сидел взрослый дядька, седой на пол головы, но подтянутый, с военной выправкой, ясными голубыми глазами и добрым взглядом. Выслушав её, он нахмурился.
– Девушка, милая. Я не уполномочен давать адреса своих сотрудников без их разрешения. Тем более, что Игорь сейчас находится на реабилитации за городом. Туда даже не суйтесь. Это закрытая территория, пускают только родственников и жён.
– Там концлагерь? Или секретный объект? Так обыщите меня. Даже в тюрьме дают возможность пообщаться. Мне нужно пять минут, всего пять…
– Хорошо, приходите завтра часов в девять, я что-нибудь придумаю. Вам есть, где переночевать? И оденьтесь потеплее, не лето красное.
В коридоре Веронику догнал молодой сотрудник и протянул ключи, объяснив, что она может переночевать у них в общежитии. Девушка ключ не взяла, пошла искать гостиницу. Она очень надеялась разговорить кого-нибудь из местных, может, удастся узнать, где находится реабилитационный центр. Разговор с начальником Игоря ей не понравился. Что за тайны? Почему нельзя просто повидать человека?
А что, собственно говоря, она хочет? Приехала непонятно зачем, домогается женатого человека и надеется получить понимание. Да не на что Вероничка не надеется. Она просто хочет посмотреть в глаза своего любимого (или не своего, но, всё равно, любимого) мужчины, в глаза Игоря. Она живёт с ними, просыпается по утрам и ложится спать тоже с ними. А уж если он ей снится, это полное счастье. И избавиться от этого нет никакой возможности. Они с Кристи перебрали кучу вариантов, почему он так поступил с ней. Получается, что эта Людмила уже была у него на момент их встречи, судя по сроку беременности. Может, он просто не знал об этом? Или знал, но встретив Вероничку, влюбился и решил связать судьбу с ней. Наивные, они даже не обсуждали возможность обмана со стороны Игоря. Вероника не верила в его вероломство, поэтому и решила расставить всё по местам. Иначе, как жить, так ничего и не поняв? Почему он сам не позвонил ей, не сообщил о своей женитьбе? Ну, хотя бы это она заслужила?
Гостиница оказалась чисто советской, со скрипучей старой кроватью и линялыми шторками на окне. Но зато горничная очень словоохотливая. И через пару минут Вероника уже знала, как добраться до медицинского центра. Это было недалеко. Выйдя на улицу, её чуть не унесло, погода портилась на глазах. Но автобус пришёл сразу, она даже нашла свободное место. Но чем ближе подъезжала, тем тревожнее становилось на душе. Что она ему скажет? Зачем приехала? Потому что любит? И что? А он любит другую. Ну и пусть, зато Вероника уже сдохнет тут, и все успокоются.
Да, ничего себе реабилитационный центр. Психушка. Или колония для несовершеннолетних. Вокруг колючая проволока. Она сюда попала? Но объяснялось всё просто. На этой территории располагался ещё и центр психологической разгрузки. Для не совсем уравновешенных людей. Но вход был один, и её не пустили. Нужен был пропуск на территорию именно реабилитации. Ей показали на пальцах, что покой и восстановительные процедуры не предусматривают раздражителей извне. Ну что ж, пойдём другим путём. Она обошла по периметру всё заведение, заглядывала в окна, даже спросила у дворника, нельзя ли как-то попасть на территорию в обход проходной? Ничего не получилось. Вероника так замёрзла, что дальнейшее пребывание на улице превратило бы её в холодную статую без рук и ног. Надо возвращаться в гостиницу. И искать Аню, другого выхода нет. Она, наверняка, знает больше, чем Вероничка.
Девушка выпила горячего чая, забралась, не раздеваясь, в кровать и попыталась согреться. Даже то, что она дышит одним воздухом этого города вместе с Игорем, доставляло ей приятное ощущение, как если бы он был рядом… Она обняла себя руками и вспомнила чёрный лес, колючие кусты и сомкнувшиеся кроны сосен…
В дверь постучали. Оказывается, она заснула. И согрелась. На пороге стояла Анна. Вероничка молча смотрела на неё. А сестра Игоря не верила своим глазам: от её подружки осталась одна тень. Господи, ну почему всё так? Так несправедливо? Ну вот чем провинилась эта девушка? Тем, что Анин брат дурак? Кто ему дал право решать за себя и за неё? Если бы не клятвенное обещание, она бы прямо сейчас отвезла её к нему. Кто ему эта Людка? Диспетчерша на телефоне МЧС, на семь лет старше, выбравшая его из всех только по внешнему виду. Конечно, он ей нравился. Но их связь была какой-то эпизодичной. На безрыбье и рак рыба. Во всяком случае, со стороны Игоря. Он никогда не говорил ей о любви, даже нежных слов особенно у него для неё не было, и прекрасно понимал, что ей от него надо. Одинокая женщина, без образования, без особого внимания со стороны мужчин, она прилипла к нему, надеясь забеременеть и затянуть в свои сети. Банально. Он сразу отмёл даже попытки захомутать себя, объяснил, что замуж её не позовёт и ребёнка воспитывать не будет. Что между ними приемлем только секс, в чистом виде. Всё, больше ничего.
Но когда открыл глаза уже в московской больнице, первое, что увидел, была она. И по сей день Людмила ухаживала за ним, выполняла все требования врачей, занималась лицевой гимнастикой, выхаживала после операций. И всегда улыбка, чистое белье для Игоря, вкусная еда. Да ещё и беременность, уже видна. Как ей удалось убедить всех, что они супруги, он не знает, но увидев себя первый раз в зеркало, сразу согласился официально расписаться. На него смотрел почерневший человек, вся щека которого была изуродована послеоперационными шрамами, челюсть не двигалась, руки в гипсе. На кой чёрт он Вероничке? Нет, нет и нет! И вот она здесь, в Красноярске. Иван Григорьевич, его замечательный начальник, доложил обстановку, рассказав, что пианистка его ищет, что ездила в центр реабилитации, что замёрзла там, как цуцик, еле доползла до гостиницы. Что целый день ничего не ела, не пила даже кофе. И что очень её жалко, у него, старика, изболелось сердце. А парень, который ходит за ней, заметил, что у неё нет с собой тёплых вещей, и что она ничего не покупает. Может, у девочки проблемы с деньгами? И, вообще, что он думает делать? Вероничка любит его, это же так очевидно. Может, Игорь передумает? И не будет портить жизнь себе и этой декабристке?
Игорь вызвал Анну.
– Аня, приехала Вероника. Она меня ищет. Этого нельзя допустить. Ты же знаешь, я хочу остаться в памяти этой чудесной девушки таким, каким был там, в горах. Очень прошу тебя, забери её домой, ну в гости, что ли. И расскажи, какой я паскудник. Аня, я надеюсь на тебя, как на сестру и друга. Ничего лишнего. Я не нужен ей, неизвестно чем закончится моё лечение. А у неё вся жизнь впереди. Ну мы с тобой это сто раз обсуждали. – Он помолчал. – И купи ей тёплые вещи, от себя. Ты лучше знаешь какие. И как можно быстрее отправь домой. Пусть девочка выкинет уже меня из своей жизни. А я буду жить ради ребёнка, хоть какой-то смысл.