В нашей первой истории мы остановились на том, что убитый верховный бог Эдигус, который был отцом Кристиана и Наталинь, получил шанс на воскрешение, а его старший брат Эгундур отправился по мирам изучать жизнь. Он много ходил и блуждал и понял, что он не единственный, кто не понимает ни мира, ни жизни. Он сделал для себя много открытий. Он общался с самыми разными существами. От драконов до русалок. У каждого была своя правда, каждый из них видел мир по своему, но ему этого не хватало, он хотел познать весь мир и потому вскоре направился к людям. Там он также сделал много открытий, например, что смысл жизни для большого количества людей – просто неразрешимая проблема. Но, при более дотошном исследовании выяснялось, что в их жизнях действительно не было смысла. По крайней мере, с их точки зрения. Конечно, с точки зрения бога они, возможно, были частью большего, но сами люди не хотели этого признавать, что для Эгундура тоже было открытием. Он пытался понять жизнь, но никто не мог ему в этом помочь. Первые четыре года. Но через четыре года поисков он случайно встретился с девушкой. Он шёл мимо реки, а она сидела на берегу. Увидев её, ему очень захотелось пообщаться с ней, но он не знал, как подойти к ней так, чтобы не напугать её. Он медленно подходил все ближе и ближе, делая вид, что собирает камни. Но уже через несколько минут девушке надоело, что какой-то мужчина ходил вокруг неё и она мило окрикнула его:

– Эй! Молодой человек! Если это Вы только из-за меня тут ходите, так не стесьняйтесь, садитесь рядом. А если нет, пожалуйста, идите отсюда. Я здесь жду кое-кого, а Вы мне мешаете.

– Я хожу тут из-за Вас. Мне правда можно сесть рядом?

Слегка удивлённо спросил он. Девушка ничего не сказала и лишь показала рукой на место рядом с ней. Бог покорно сел.

– Знаете, Вы бы лучше так не сидели… Одной женщине здесь не безопасно… Тут ходят разные типы…

Было начал Эгундур, но девушка быстро прервала его.

– "Разные типы" говорите? Как Вы?

С насмешкой спросила она. А Эгундур попался на её уловку.

– Ну да…

Но тут он понял, что сказал глупость и попытался исправить положение.

– То есть, нет. Я не причиню Вам вреда. У меня никаких задних мыслей нет…

Теперь Эгундур понял, что только ещё больше усугубил своё положение.

– Да хватит! Я же сама пригласила Вас. Все в порядке. Меня зовут Пиа. Будем знакомы.

Она подала руку незнакомцу.

– Очень приятно! А меня зовут Эгундур и я бог.

Выпалил, сам того не ожидая он. Он обычно никогда не говорил, что он бог, боясь неправильной реакции со стороны людей. Но она наудивление спокойно отреагировала на его высказывание.

– Бог? Интересно…

Между ними воцарилась тишина. Её прервал Эгундур, так как ему уж очень не терпелось познакомиться с ней поближе.

– Пиа, Вы сказали, что ждёте кого-то. Кого? Он скоро придёт?

– Я не знаю…

Задумчиво сказала она. Эгундур не понимал.

– В смысле? Он опаздывает?

– Нет. Возможно, он уже пришёл. Возможно, я ждала именно Вас.

Эгундура этот ответ очень удивил.

– Вы ждали бога?

Ошарашено спросил он.

– Я ждала чего-то необычного. Здесь, на этом месте, всегда происходит что-то необычное. То закат, невероятной красоты, то на берег вынесет что-то, то интересное знакомство… А самое забавное, я никогда не знаю, что именно это будет.

Бог внимательно слушал девушку.

– Вы часто сюда приходите?

Поинтересовался он.

– Нет. Крайне редко. Когда внутреннее чувство говорит, что настало время менять жизнь. Понимаете?

– С трудом.

Честно ответил Эгундур. Он думал, что в натуре человека было бы приходить на необычное место каждый день.

– Но это ведь не страшно, правда?

С некой надеждой в голосе произнесла она. Эгундур ничего не ответил. Он лишь улыбнулся.

– Пойдемте! Я покажу Вам окрестности.

Радостно продолжила она. Так и началось их тесное общение. Они стали очень хорошими друзьями. Их дружба длилась три года. Благодаря этой дружбе и общению Эгундур наконец смог открыть для себя, что такое мир. Дело в том, что Пиа была не совсем обычной девушкой. Для неё мир физический и мир духовный существовали наровне друг с другом, также, как у богов. А ещё она была очень открытой. Она позволяла Эгундуру "копаться" в себе как угодно. Она спокойно реагировала даже на то, что Эгундур находил в ней, её, как это модно называть, "сублимации". Так Эгундур смог посмотреть на свой мир её глазами. Ему, наконец, стало понятнее поведение его жены, стали понятны причины необычного поведения своего брата и многое другое. Пиа же смогла сделать то же самое со своим миром. Так они дополнили друг друга. Они вели интереснейшие разговоры, о которых Эгундур возможно поведует нам позже. Но вот, через три года, Эгундур понял, что у него осталось много "хвостов". И он решил покончить с ними, чтобы иметь возможность без оглядки жить с Пией. Пиа в свою очередь обещала заняться тем же в отсутствие бога. Так они разошлись, чтобы потом сойтись вновь, уже на более долгий срок.

Эгундур вернулся в город богов к своему отцу. Его отец собирался устроить грандиозный праздник по поводу семилетия своего правления. Вот только праздник должен был быть настолько грандиозным, что подготовка к нему сильно затянулась. Его отец вообще был не очень хорошим организатором. Подготовка затянулась на полгода. Поэтому, как только Эгундур вернулся, отец радостно предложил ему взять на себя часть организации. Тут у Эгундура созрел коварнейший план. Он взял на себя ответственность за театральное выступление, которое было бы последней частью открытия праздника и за пригласительный лист, то есть за гостей. Отец был рад, что два достаточно больших пласта организации были сняты с его плеч. Конечно, он мог бы доверить всю организацию кому-нибудь постороннему, но после изобретения божественного яда, он боялся предательства и попытки убийства. Поэтому, весь праздник он организовывал сам. А Эгундуру он, после всего случившегося, доверял как себе.

Как только Эгундур взял на себя часть организации, он устремился к Мэри. За семь лет он так и не забыл её поцелуя и потому легко смог переместиться в имение госпожи Мур.

Его приняли очень тепло. Не теряя времени, он рассказал детям и Мэри о своём коварном плане мести. Он был крайне прост. Дети должны были разыграть красивый спектакль, в котором будут, как реквизиты, использоваться оружие, чтобы, в самый неожиданный момент, убить из него верховного бога Всевара (их дедушку), который будет сидеть на вип балконе, рядом со сценой. Божественный яд он обещал раздобыть. Детям этот план понравился и они тут же приступили к подготовке. Как оружие решили взять лук, так как порох и огнестрельное оружие вело себя крайне непредсказуемо в городе богов.

Во время своего визита Эгундур был очень приятно удивлён, что его брат Эдигус все же имел возможность воскреснуть. А когда он узнал, что единственное, чего не хватает, это божественная сила взрослого бога из его рода, он пообещал достать её, во чтобы то ни стало. Так у него созрел ещё один коварный план.

Когда он вернулся в город богов после своего первого визита Мэри и детей, он направился к отцу и уговорил его признать покойного Эдигуса вновь своим сыном. Он мотивировал это тем, что так великий Всевар покажет милосердие, что будет очень красивым жестом, особенно в честь семилетия своего очередного периода правления.

Всевар внимательно слушал сына.

– Эгундур, ты говоришь очень интересные вещи. Ты прав. Это был бы очень красивый жест, и в глазах подданных это бы однозначно подняло меня. Но ты понимаешь, что тогда ты постфактум станешь братоубийцей?

Настороженно спросил он. Эгундур припал на колено и вымолвил:

– Я готов пойти на любые жертвы, чтобы истинный правитель города богов процветал.

Всевара распирала гордость за своего сына. Он был абсолютно уверен, что Эгундур говорил о нём. На самом деле Эгундур говорил в этот момент о Эдигусе. Но он знал, что его отец ничего не заподозрит. После слов Эгундура Всевар положил ему руку на плечо.

– Мой сын, твоя жертва не будет напрасной. Поверь мне! А сейчас, я признаю покойного Эдигуса, убитого моим сыном Эгундуром, своим вторым сыном.

Вдруг Эгундур почувствовал очень сильную тяжесть. Что-то непомерным грузом легло на его плечи. Он с большим трудом встал с колен.

– Отец, что это? Я с трудом стою.

– Это карма. За убийство бога и брата. Ты ведь знал, что так все и будет.

Эгундур улыбнулся.

– Да. Действительно… Но боюсь, воимя процветания всевышнего бога, мне надо будет совершить ещё одно преступление.

Всевар был крайне удивлён таким речам.

– Что ты хочешь мне этим сказать?

– Что в этом мире у тебя осталось всего одно слабое место. Слабое звено. Особенно перед праздником. Понимаешь?

– Нет. Я не понимаю о чём ты.

Сурово сказал Всевар.

– О твоей жене. О моей матери.

Всевар глубоко задумался.

– Теперь я понимаю, о чём ты. Но я не посмею просить тебя об этом. Ты и так сделал для меня больше, чем я мог себе представить.

– Отец, тебе и не придётся меня просить. Просто, дай благословение, и я все сделаю. Воимя истинного правителя.

Всевар обнял Эгундура.

– Сынок! У меня не хватает слов, чтобы сказать, что я сейчас чувствую. Ступай и я прощу тебе все грехи. Моё благословение с тобой. О более верном и холоднокровном сыне я и не мог мечтать. Я дам тебе яд.

Всевар спешно открыл сейф и дал сыну одну из склянок с какой-то серо-коричневой жидкостью. Это была смерть богов. Божественный яд. Он благодарно принял его и направился прямиком к своей матери.

Его мать все семь лет жила вдали от мужа, по его же пожеланию. Она была уверена, что тем самым оградит себя от любой опасности. Она не могла себе представить, что тем самым поставит под сомнение свою верность. Дело в том, что Всевар не интересовался, чем его жена занималась все эти годы. Она также никак не связывалась с ним. Поэтому Всевар был готов заподозрить её в любых пагубных намерениях. Он мерил по себе. Когда его младший сын Эдигус взошёл на трон он также "залег на дно" на несколько лет, чтобы подготовить все для переворота. И даже если его жена ещё ничего не планировала, она была его слабым местом. Через неё заговорщикам было бы проще всего достать его. Особенно на празднике семилетия правления, когда он будет пьян и наиболее уязвим.

Но вот Эгундур пришёл к своей матери. Она жила в небольшой вилле на берегу моря. Для счастья ей большего и не надо было. Эгундур вошёл в виллу, но она оказалась пустой. Потому он сел в гостиной, выключил свет и принялся ждать. Ждать ему пришлось долго. В виллу он зашёл ещё до полудня, а его мать пришла только поздно вечером. Она весь день провела на пляже со своими подругами. Когда она включила свет, то от испуга уронила свою сумку. Взгляд Эгундура был настолько холодным и устрашающим, что дрожь по спине у матери так и не перестала бежать.

– Эгундур! Сынок! Что ты здесь делаешь?

Успуганно – удивлённо спросила она.

– Здравствуй мама! Меня прислал отец.

Спокойно ответил он.

– Отец? Как странно. Более семи лет от него ни весточки, а тут вдруг ты! Мог хотя бы написать, что приедешь.

– Я хотел, чтобы это был сюрприз.

Улыбаясь, объяснил он.

– Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы.

Недовольно заметила она.

– Знаю. Но если бы я рассказал тебе о своём визите и о том, что я собираюсь сделать, ты бы наняла себе армию телохранителей, а мне лишние жертвы не нужны. И так погибло достаточно…

– О чем ты, Эгундур?

Мать действительно не понимала, о чем он говорил. Ей в голову не могла прийти идея, что она может погибнуть от рук собственного сына!

– Скажи, мама, о чем ты думала, когда создавала меня в своём чреве? Когда вы с отцом зачали меня?

Мать напряглась от такого вопроса.

– Эгундур, ты никогда не задавал таких вопросов. С тобой все в порядке?

– Нет мама, нет. Я кровавый убийца богов и совсем не в порядке, но прошу ответить на вопрос.

– Ну, когда ты у нас появился, мы были счастливы. Да. Я была счастлива и думала о том, каким великим богом ты будешь. Дети, особенно божественные, это, конечно, нелегко, но это и великая радость.

Чувствовалось, что матери становилось не по себе.

– Хорошо. А когда появился мой брат?

– Его появлению я радовалась не меньше, чем твоему. Хотя характер у него был совсем другой… Но к чему эти странные вопросы?

Эгундур грустно вздохнул.

– Я хочу узнать, почему ты ничего не предприняла против запрета отца на любые отношения с нами. Почему ты смотрела, сложа руки, когда отец отобрал у нас возможность иметь такое нелёгкое счастье как детей и потомство?

Мать глубоко задумалась.

– Ну, не знаю. Он был верховным богом. Я никогда не лезла в его дела…

– Но это были не его дела! Это были дела касающиеся нас всех!

Закричал Эгундур. Мать медленно села на диван напротив сына.

– Он бы послушал тебя, если бы ты высказалась! Тогда он был готов считаться с твоим мнением!

– Сынок, все было не так просто…

Было хотела начать она.

– Не так просто?!?

Снова кричал Эгундур.

– В отношениях, в семье, никогда не бывает просто. А если все просто, это значит, что отношений нет. Как с моей бывшей женой!

Он был сильно возмущён.

– Эгундур, пойми, я тогда тоже нелегко пережила решение твоего отца.

Пыталась оправдаться она.

– Я точно помню как ты, вместо того, чтобы поговорить с отцом, просто самоустранилась от проблемы.

– Я любила вас!

Крикнула в ответ мать. Эгундур изменился в голосе.

– Ты… любила… нас…

Он закрыл глаза как бы задумываясь о чём то.

– Ты говоришь, что любила нас… А когда я с отцом схватил Эдигуса и мы, обезумевшие от злости, обрекли его на самое жалкое существование, где ты была? Ты уехала сюда, как только новость о поимке Эдигуса разнеслась по городу богов. Ты уехала сюда. Спряталась здесь. Разве так поступают любящие матери? Нет. Так поступают предатели.

– Да как ты смеешь!

Закричала она.

– Смею, мама, смею. А когда он все же, немыслимым способом, взошёл на трон, ты много лет плела козни за его спиной. Ты сознательно разрушала его семью и подготавливала почву для убийства своего сына!

– Прекрати! Тогда он уже не был моим сыном! Твой отец отрекся от него.

Эгундур снова изменился в лице.

– И все? Это все, что ты можешь сказать? От твоего дитя, которое ты любила, отреклись и ты вырезала его из своего сердца? Или его там никогда не было? Я всегда считал его своим братом. Даже когда от него отрекся отец, а я сводил его с ума в своей тюрьме. А ты просто взяла и забыла о нём? О своём сыне?

– Какое сейчас это имеет значение?

Злобно спросила она.

– Так ты не знаешь! Всевар вновь признал Эдигуса своим сыном.

– Это ничего не меняет! Его убил ты, а не я.

– ООО! Ты ошибаешься. Что если я скажу тебе, что теперь ты сможешь вновь оживить своего сына?

– Это невозможно!

Сквозь зубы прошипела она.

– О нет! Возможно. Для этого мне понадобиться твоя божественная сила. Однажды ты обманом забрала силу Эдигуса себе. Теперь ты отдашь мне свою. Все просто.

Мать была шокирована и с трудом верила своим ушам.

– Труп Эдигуса был расчленён. Мы все танцевали на нём воимя процветания твоего отца.

Эгундур ехидно улыбнулся.

– Да. Танцевали. Но труп предоставил вам я. Так что я, наверное, лучше знаю, на чем вы танцевали. У меня в холодильной комнате оставался труп какого-то человека, как брат близнец похожего на Эдигуса. Я использовал этот труп, когда сводил его с ума. И оставил на всякий случай. Вот он и пригодился.

Мать не знала, что ответить на такое. Она всегда была верна своему мужу и была уверена, что Эгундур тоже. Но теперь она понимала, что все было куда запутаннее.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

Эгундур снова улыбнулся, на этот раз лишь кончиком рта.

– Когда я ходил по мирам и учился жизни, особенно у людей, то я, в том числе, узнал о раскаянии и искуплении. Скажи, тебе знакомы эти слова?

– Конечно.

Недоумевая, ответила мать.

– Я сделал много ужасных вещей в своей жизни. Я раскаиваюсь. И пытаюсь их теперь искупить. Вернуть все на свои места. Исправить то, что ещё можно исправить. Я пришёл сюда, чтобы дать тебе такую же возможность.

Мать недовольно хмыкнула.

– А я не считаю, что совершила что-то нехорошее.

– Тогда я не могу тебе помочь в раскаяние. Но я все ещё могу помочь тебе в искуплении.

Мать громко и звонко засмеялась. Эгундур же спокойно встал и сделал шаг в сторону матери.

– Ты? Помочь мне? Не смотря на все свои странствия ты остался таким наивным!

Эгундур сделал ещё один шаг.

– Сынок, нельзя помочь кому-то насильно. А мою силу ты не получишь. Так что ступай прочь!

Эгундур сделал последний шаг. Теперь он стоял к ней практически вплотную. Он нежно поднес свои губы к её левому уху. Она не видела его рук и он медленно но верно смог достать из ножен кинжал. Он тихо прошептал ей:

– Я никуда не уйду. Я получу твою силу. Просто через твой труп.

Она не успела удивиться или испугаться, как у неё в животе оказался отравленный кинжал Эгундура. Она умерла достаточно скоро, благодаря яду. Она сама когда-то участвовала в изобретении этого яда, сделав его особенно быстрым и смертельным. Она мучалась меньше минуты. Однако у Эгундура все было подготовленно. Пока его мать не могла пошевелиться от боли, испуга и действия яда, Эгундур достал из своей сумки специальный шпритц и выкачал из еле дышащей матери силу богов. Он делал все молча, чтобы у него не закралась и тень сомнения. У него на это просто не было времени. Когда он закончил, его мать была уже мертва. Только тогда он позволил себе пролить скупую слезу.

– Смотри! До чего ты довела все! Убита собственным сыном…

Он тяжело вздохнул. Он продолжал говорить, хотя знал, что она его не слышит.

– Знаешь, я слышал, что сыновья часто выбирают себе женщин похожих на своих матерей. Тогда, давно, я умудрился влюбиться в Лидию. Говорят, ты много с ней общалась, настраивая её против брата… так вот… вы с ней очень похожи. Ей тоже было наплевать на семью. Она тоже больше пеклась о себе, чем о своих детях. Но ты действительно любила нашего отца. Только он тебя, как видишь, нет. А вот Лидия никого не любила. Но в остальном вы с ней так похожи… Даже смерть вы получили от руки близких… Мне жаль тебя. Мне тяжело, не думай, я не снимаю с себя ни капли вины. Но я должен попытаться все исправить и дать следующему поколению шанс. Они не виноваты, что им не повезло с родней…

Но тут он не выдержал. Из его глас полились рекой слёзы.

– Мама! Почему?

Кричал он. Он любил её, не смотря на то, что сделал с ней.

– Мама! За что?

Кричал он ещё громче. Он надеялся заглушить боль своим криком. Но у него не получалось.

– Мама!

Он обнял её труп и решил предать его морю. Она всегда любила это место и это море. В доказательство того, что дело сделано он обмакнул белый платок в её крови и срезал два локона с её головы. Потом он унес её к морю и пустил в "последнее плавание" на одной из деревянных лодок, что стояли у причала.

Он ещё долго провожал лодку взглядом, пока отлив уносил её далеко в море. Через день дороги он снова был в городе богов и предстал перед отцом, чтобы сообщить о том, что дело сделано. Отец был сильно удивлён, что Эгундур так быстро управился.

– Эгундур, как? Уже?

Но Эгундур ничего не ответил. Он молча положил на стол платок и локон волос (второй он оставил себе). Когда Всевар увидел эти вещи, в его глазах блестнула искра. Она была настолько быстрой, что Эгундур не заметил бы её, если бы не наблюдал внимательно за реакцией отца. Это была искра того "старого" отца, ещё до того как он взошёл на трон. Эта искра любила ту, кого убил Эгундур. И с её смертью она в последний раз попыталась прорваться и "разбудить" сердце Всевара. Но, судя по всему, у неё не получилось, и она тоже погибла. Это была "последняя вспышка".

– Эгундур, у меня нет слов… Ты сослужил мне невероятную службу. Весь город богов будет почитать тебя как героя. Скажи, а что ты сделал с трупом?

Голос Всевара был спокойным и благодарным. В нем больше не чувствовалось ни капельки любви.

– Я отправил его на лодке в море. Она его очень любила. Я уверен, она бы хотела, чтобы я так сделал…

В том же тоне ответил Эгундур.

– Да, да, да.

Зваверещал отец.

– Но, я имел в виду другое. Её сила… Ты её забрал?

Такой вопрос сразил Эгундура на повал.

– Отец?!?

Отчаянно произнёс Эгундур. Он не мог поверить, что Всевар мог спрашивать такое. Власть совсем свела его с ума. Он относился к ней теперь как к "куску мяса", никакого уважения. Эгундур забрал силу, но только чтобы оживить своего брата. И он бы никогда так не поступил, если бы не было такой острой необходимости.

– Ах, ну да… Извини… Все же она была твоей матерью… Я слишком много требую. Извини. Пускай покоится с миром. А запас яда я из другого бога восполню. Ты прав.

– Отец…

Ещё более потерянно произнёс Эгундур. Он просто не знал, что сказать.

– Да, сын мой! Я не забыл. Я все помню. Ты проявил невероятную стойкость и верность, даже в самой сложной ситуации, которую я могу представить. И потому я, именем верховного бога, прощаю тебе все грехи. Теперь ты невинен для двора.

После этих слов Всевар поставил печать на один из документов, что лежали у него на столе, и передал его Эгундуру. Это было что-то на подобии амнистии. На самом деле Эгундуру было нужно совсем не это. Но он благодарно принял документ и спешно покинул замок. Потом он просто заперся в своих владениях и не выходил оттуда. Помимо пряди волос матери Эгундур ещё не вернул отцу остаток божественного яда, что оставался в склянке. Он припас его для себя и для плана мести, совместно с детьми Эдигуса. Но, не смотря на все свои планы, глядя на эту склянку, его стали преследовать мысли о суициде. Он не знал что делать. Ещё никогда у него не было таких проблем. Потому он не придумал ничего лучше, чем запереться в своём имении.

В это время дети Эдигуса, Кристиан и Наталинь готовились к мести. Они придумали незамысловатый сюжет о двух братьях близнецах и об их соперничестве ради признания отца. В конце один брат должен был убить другого. Понастоящему. На то это и был спектакль воимя семилетия второго правления Всевара. Потому им и должны были разрешить пронести на праздник настоящее оружие. И именно в этот момент один из них должен был выпустить стрелу не в "брата" на сцене, а в самого Всевара. После долгих тренировок было принято решение, что стрелять будет Наталинь. Её рука была спокойнее и точнее.

Но, параллельно с подготовкой к мести, Кристиан активно общался с Виолой. Он познавал через неё новый мир ощущений. Виоле это все было не очень интересно. Она была натурой не утоньчённой и часто расценивала "прелюдии" и "игры" Кристиана как очередную странность. Но в её голове поселилась мысль. Ей было до крайности любопытно, что все же находилось за той железной дверью. В течении двух последующих дней она несколько раз пыталась разузнать о той комнате, но ни Наталинь, ни госпожа Мур не говорили ей. Они мотивировали это тем, что если Кристиан узнает, что они рассказали ей о комнате, то будет очень недоволен. В конце концов, на четвёртый день её прибывания, Кристиан решил показать Виоле ту "запретную" комнату.

– То, что ты там увидишь, может очень сильно удивить или даже напугать тебя.

Сказал он ей перед тем, как открыть дверь. Оказывается, единственный ключ от двери был у Кристиана и он носил его всегда при себе. Виола хотела что-то сказать или спросить у Кристиана, но тот показал ей знак молчать. Он повернул ключ в замке и открыл дверь. Комната была очень тёмной. На окнах висели очень плотные занавески, через которые не проходил ни лучик солнечного света. Перед ними пробежала крыса.

– Ии!

Вдруг завопила Виола.

– Тихо! Ни то отправлю тебя обратно в твою комнату!

Строго сказал Кристиан. Он был очень суров и у Виолы пропало все желание шуметь.

– Кстати, это была Маша.

– Маша?

Удивленно спросила Виола.

– Да. Крыса. По имени Маша.

Пояснил он. Потом он подошёл к одному из окон и отодвинул занавеску. Комната наполнилась светом. Теперь Виола смогла увидеть, что посередине комнаты находилась большая каменная ложа. На ней что-то лежало, накрытое белой простыней.

– Смотри, Виола, а это Марина, Лиза, Карина, Джессика с Джулией, ещё те забияки и Лола.

Только сейчас она заметила, что на подоконнике на солнышке грелись шесть крыс. Она нервно сглотнула.

– Хм, интересно, а где Катя, Сара и Майя? Что-то я их не вижу… Наверное, они спят…

Задумчиво пробурчал Кристиан.

– Неужели в этой комнате нет ничего кроме крыс?

С неким отчаянием спросила Виола.

– Нет. Есть. И я тебе это сейчас покажу. Только, не кричи.

Кристиан подошёл к каменной ложе и, лёгким движением, сдернул белую простынь. Виола побледнела от того, что увидела. Там лежал абсолютно голый труп мужчины. Она затряслась и не могла вымолвить и слова. Кристиан не обратил внимания на её состояние и, сложив простынь, сказал:

– Виола, познакомься, это мой отец.

Тут у Виолы закончились все нервы. Она с дикими криками выбежала из таинственной комнаты. А Кристиан как раз хотел рассказать ей о том, что они вот уже более семи лет ждут его возможное воскрешение. Крысы в комнате должны были служить индикатором. Если бы они начали есть труп отца, это означало бы, что шансов на его воскрешение больше нет. Но пока крысы не посмели даже притронуться к покоиному богу. И это давало всем надежду. Вскоре в комнату зашла тётя Мур.

– Что за ужасные крики?

– Это Виола. Я хотел познакомить её с папой, а она убежала.

Слегка грустно сказал он.

– Ну, бывает… Ты не переживай. Не все сразу.

Мило сказала Мэри.

– Да. Ты права.

Уже успокоившись, подтвердил Кристиан.

– Как он?

Перешла к делу Мэри.

– Я его ещё не осматривал. Я сначала за крысами уберу. И еды им положу.

Тут в дверном проеме показалась Наталинь.

– А ты уверен, что ты их не перекармливаешь?

Без тени шутки спросила она. Дело в том, что ей было всего десять, когда отца убили. Семь лет, то есть почти половину своей жизни, она ждала, чтобы он либо восстал, либо полностью покинул этот мир. Она очень устала ждать и надеяться.

– Наталинь, ты сама знаешь, нет.

Ответил Кристиан.

– Ты ведь не будешь против, если его осмотрю я?

Осторожно спросила Мэри. Это была привилегия и обязанность Кристиана.

– Хорошо. Осмотри. И тогда ещё заодно и помой его. Только аккуратно. Воду я сейчас принесу.

Согласился он. Мэри села на край каменной ложи и принялась осматривать каждый сантиметр тела. Её взгляд вдруг остановился на ногтях рук.

– Наталинь, скажи, мне кажется, или ногти стали розоветь?

С замиранием сердца Наталинь подошла к телу и её глаза загорелись. Ногти у трупа действительно были розовыми! Это означало минимальное, медленное, но все же пробуждение жизни в нем! Наталинь была готова сама, закричав от радости что есть мочи, выбежать из комнаты.

– Да! Мэри! Да! Значит, есть шанс!

Заверещала она. Кристиан слышал их разговор.

– Тише! Распугали мне всех крыс!

Недовольно заворчал он. На самом деле Кристиан был рад не меньше Наталинь и Мэри, просто скрывал это. Ему хотелось бы уединиться и дать волю чувствам, когда никто не будет его видеть. Ему вообще было очень сложно показывать чувства.

– Наталинь, пойдём отсюда, не будем мешать.

Поняв намёк сказала Мэри, уводя переволновавшуюся богиню. Не удивительно. Впервые стали видны реальные изменения в лучшую сторону.

В самом начале, первый год, они посещали комнату и наблюдали за отцом несколько раз в день. Потом все реже и реже, так как надежда и пылкость стали увядать, пока Кристиан не вызвался взять на себя это как обязанность и выполнять её как минимум раз в неделю. А сейчас вдруг проявились признаки оживления.

Виола не выходила из своей комнаты до конца дня. То, что она увидела, очень сильно шокировало её. Только когда настало время ужина, голод выманил её из своих покоев. Как обычно, она нашла всех на кухне. Но в этот раз она даже не поздоровалась войдя. Все также не проронили ни слова. Они не хотели торопить события. Кристиан просто дал Виоле тарелку с едой и сел на другую сторону стола. Так продолжалось долго. Виола уже почти доела, но тут её нервы вновь не выдержали тишины.

– Вы держите у себя дома труп под замком?

Неожиданно спросила она.

– Да. Со стороны это, наверное, выглядит немного странно.

Ответила тётя Мур.

– Только он не труп. Он скоро оживет. Вот увидишь!

Радостно добавила Наталинь.

– Не труп. Хорошо. Но, вы держите у себя дома мертвое тело?

Глубоко задумываясь, спросила Виола вновь.

– Да. Держим. Но оно не совсем мёртвое и не совсем живое. Если бы тело умерло, его бы съели крысы. Сейчас тело медленно оживает.

Объяснил Кристиан

– Это алхимия? Зачем Вы этим занимаетесь? Вы его убили?

Слегка беспокойно спросила Виола. Она боялась, что сама может оказаться на месте трупа.

– Нет. Это не алхимия. Это особенности божественных ген. И его убили не мы, как ты могла такое подумать! Он наш папа, а убил его наш дядя. Мы, наоборот, ждём когда он снова оживёт.

Все в том же тоне говорил Кристиан.

– Вы держите у себя труп отца и ждёте, когда он оживет?

Все ещё не совсем понимая, спросила она.

– Именно так.

Подтвердила Наталинь. Виола замолчала. Это было для неё слишком. Слишком странно, слишком непонятно и в некой степени слишком дико. Она не проронила ни слова до позднего вечера, пока Кристиан не пришёл к ней в комнату, для их ежедневного общения. Кристиан приходил к ней как по часам. Всегда в восемь ноль -ноль. Ровно через два часа после ужина. Он всегда входил после трёх стуков в дверь, не дожидаясь ответа. Но в этот раз Виола сидела спиной к двери и не повернулась когда он вошёл. Кристиан не растерялся. Он закрыл за собой дверь и просто остался стоять у входа. Он стоял около пяти минут неподвижно, пока Виола не выдержала "давления" и не повернулась к нему.

– Ты зачем там стоишь?

Гневно спросила она.

– Я пришёл.

Спокойно ответил Кристиан.

– Ты снова хочешь моей ласки?!?

Ещё более озлобленно спросила она.

– Твоей ласки?

Удивился Кристиан.

– По-моему, к нашим с тобой сеансами ты имеешь крайне мало отношения. Я делаю всю работу, а ты… ты просто не оказываешь сопротивление. Прости, но по-моему это не ласка. Раздвигать ноги по указанию может даже резиновая кукла. Твой плюс только в более мягкой и живой коже.

– Хм.

Очень недовольно фыркнула Виола. Ей было нечего ответить, что только ещё больше подогревало её гнев. Она хотела бы закатить ему самую настоящую истерику, но боялась. Она чувствовала его божественную силу и знала, что он мог размазать её по стенке в прямом смысле.

– На самом деле, если не хочешь – не надо. Пропустим день. Это не проблема. И если я тебе не приятен, что ж, неделя закончится и я верну тебя. Осталось ещё три дня. Но тогда я хочу, чтобы ты мне сказала об этом прямо. Не надо всех этих игр. Понятно?