Прощальный вечер получился грустным и натянутым. Максим быстро набрался, стараясь не встречаться ни с кем глазами. Вторая бутылка фисташковой настойки ввергла его в странное состояние. Вроде он хочет заснуть, но появляется четкое осознание, что для сна необходимо определиться с границами тела. Максим начал определять границы, и ужаснулся, когда понял, что контуры его тела потеряли свою материальность и стали вероятностями, которые зависели не только от эффекта наблюдателя, но и от метода измерения. Части тела, в процессе измерения становились то ртутно-текучими, то карандашным наброском, то сладким запахом сирени. Результаты всех измерений оказались разными и нЕкто, кто это все затеял, сообщил, что тело, не имеющее фиксированных границ, не может существовать. Тело исчезло, всосавшись в кровать, и сознание Максима провалилось в черноту.
Просыпался он осторожно, осознавая, что глаза нельзя открывать ни в коем случае. Но желание посмотреть вокруг было непреодолимым. Серые сумерки, отсутствие звуков, движения, людей. Того мира, в котором он раньше жил, больше не было. Он понял что произошло. Открыв глаза, он уничтожил все свои фантазии, мечты и желания, оставив только холодные декорации. Максим остался один на один со своим выхолощенным разумом, обреченный на вечное скитание среди руин безнадежно чужих стен.
Вновь открыв глаза, он обнаружил себя в кресле, одетым, с недопитой бутылкой фисташковой настойки. Несколько раз хлебнув из горлышка Макс, наконец, забылся, и остаток ночи провел без сновидений.
Максим так и не стал обсуждать ситуацию с Тимофеем, но с того дня их отношения сильно изменились. Они не стали врагами, но Тима перестал быть для Макса иконой стиля с единственно верными суждениями, он теперь осторожно выслушивал его советы и не спешил им следовать. Они также часто проводили вместе время, но Тимофей чувствовал, что его власть над Максимом ослабевает и страшно злился, не имея возможности повлиять на него.
Глава 5.
Sexy
Cat
Фрегат твоей мечты
Раздавили льды давным-давно
И незначительным стало то что
Было когда-то главнее всего
И теперь от гнетущей тоски
Ты ищешь в звёздной ночи
Ветер нового счастья
Ветер новой любви…
Армен Сергеевич Григорян. Sexy Cat.
Тимофей бросил Аську! Или она ушла от него. Версии были разные.
Аська резонно полагала, что не может больше безучастно созерцать, как он изменяет ей с другими женщинами. На вопрос Максима, как она справлялась раньше, она ответила, что раньше баб было меньше и ей было легче.
Тимофей также был безупречно обоснован в своих мотивациях.
– Ты пойми, Джедаюшка, дедушке жениться пора.
– Ну и женись на Аське!
Тимофей посмотрел на него с добрым сочувствием.
– Я на Светке буду жениться.
Светка была его давняя пассия. Констант. И дольше ждать, когда господин признает свою старшую наложницу законной женой, не хотела.
– А как же Аська?
– Аську жалко. Слушай, она девка нормальная, красивая. Езжай к ней, успокой ее, отвлеки.
– В смысле? – Максим боялся обнаружить, что это слуховые галлюцинации.
– Ну замути с ней.
– Ты серьезно? Она второй день плачет, на работу не ходит!
– Водки возьми. Отстань от меня. Не хочешь, не надо.
– Ладно, поеду, вдруг еще руки на себя наложит, присмотрю первое время.
***
Их роман больше напоминал белую горячку. Или плохо очищенные наркотики. На свиданиях они напивались, Максим нес эзотерическую чепуху и писал стихи на тему «крысы, крысы, тебя съели крысы». Гуляли по крышам, ссорились с ветром и другими силами природы. Сумасшествие было явным. Однажды, спеша на встречу к Аське, Максим спросил проходящего бомжа, сколько времени.
– Нет времени, – ответил бомж, и весь вечер они провели в «безвременье», безучастно наблюдая, как практически беспричинно из трехлитровой банки исчезает спирт ректификат, еще недавно казавшийся бесконечным.
Секса не было. Максим всячески обхаживал Аську в разных состояниях. Он видел, как она поддается его поцелуям, он чувствовал, как ей это нравиться, он телом ощущал ее ответное желание. Но как только Максим пытался пойти дальше, Аська замыкалась, запиралась в ванной, и оставалось там, пока он не уходил. Для Максима разницы в компонентах полового акта не было. Согласна на поцелуи – согласна на все. Аська же четко проводила границу по верхнему краю своей восхитительной груди, выше которой секс был, ниже – нет.
…Ты не зови меня упрямой,
С тобой душою не кривлю.
Сказать "люблю" – не будет правдой,
Неправдой будет – "не люблю".
Нет, недотроги я не корчу,
Но лишь тогда не уходи,
Когда какой-то колокольчик
Забьётся, может быть, в груди.
Ты не казни и не помилуй,
Я ни железо, ни гранит.
Мне хорошо с тобой, мой милый,
Но колокольчик не звенит…
Евгений Александрович Евтушенко. Колокольчик.
Максим в то время еще не знал поэта Евтушенко, но понимал, что нужно что-то менять в их отношениях с Аськой, и они поехали в Конаково.
***
Снова поселились на дебаркадере. Жили практически семьей. Хоть и в разных комнатах. Аська готовила обед, а Максим ходил за продуктами.
Вместе с ними на дебаркадере жил невразумительных размеров неаполитанский мастиф по имени Босс. Мастино – потомки древних боевых собак, травивших диких зверей и гладиаторов на аренах Древнего Рима. Его передняя лапа была значительно крупнее руки Максима со сжатым кулаком. Обслуживали его два человека – мужчина и женщина. У мужчины не было правой ноги до колена. Он говорил, что в Афганистане наступил на мину. Но глядя на зевающего Босса с ножеподобными зубами, верилось в это с трудом. Если Босс отдыхал на сходнях, то Максиму приходилось прыгать в воду и выходить на берег мокрым.
– Пните его ногой, не бойтесь, он сразу уйдет, – кричал Максиму одноногий камердинер.
– Я лучше искупаюсь, – отвечал наблюдательный Максим.
Однажды Босс зашел в их комнату во время обеда, и покинул их, только съев все сосиски. Максим с Аськой без ропота доели пустой рис, но на будущее решили закрывать дверь во время обеда.
***
Утро выдалось хмурым и даже слегка промозглым. Сразу после завтрака Максим сгонял в ларек и принес дюжину портера и чипсы.
– Ланч, – по английски отрапортовал он.
Портер хотя и пиво, но пиво крепкое. Через час развесились настолько, что не глядя на погоду, побежали купаться.
– А слабо Волгу переплыть? – в поисках новых подходов к Аськиной душе, спросил Максим.
– Мне нет, – а тебе?
– Поплыли.
Максим с разбега вонзился в серую неспокойную реку и, не глядя по сторонам, взял хороший ритм кролем. Отплыв метров на сто, он перешел на более спокойный брасс, потом снова на кроль. Через несколько секунд, его живот задел дно и он увидел, что плывет в камышах. Максим вышел на берег и оглянулся в поисках Аськи. Ее еще не было, и он начал неторопливо прохаживаться вдоль берега. Метрах в двадцати от него, на песке в беспорядке лежала чья-то одежда.
– Футболка как у меня, и джинсы такие же, – подумал Максим. Тугая мысль медленно вползала в его портерный мозг.
– А на каком я берегу? – доползла она до гипоталамуса.
– Я круг, что ли сделал? – мысль начала подниматься с пола и вставать на ноги.
– А где Аська? – паника закружила его водоворотом ужаса. На воде ее не было видно, на берегу тоже.
Максим вскочил в чью-то лодку и начал отгребать от берега. Голоса хозяина и Аськи раздались одновременно.
– Я увидела, что ты развернулся, и тоже вернулась. А чтоб в мокром не ходить, переодевалась.
Вечером решили сделать костер. Далеко не пошли, на опушке развели небольшой огонь, поджарили хлеб, сардельки. Порезали сыр, помидоры. Выпили водки. Было очень вкусно и уютно.
Максим сел спиной к стволу высокой ели, Аська села ему на колени. Он согнул ногу, и девушка оказалась в живом кресле. Макс обнял ее за плечи и зарылся лицом в волосах. Мир замер, время остановилось. Им было очень хорошо вместе, в ночном лесу, рядом с догорающим костром. Они делились своим теплом друг с другом, и боялись пошевелиться, чтобы ненароком не разрушить гармонию, внезапно возникшую между ними.
Костер потух, они заснули. Очнувшись через несколько минут, потихоньку пошли домой. Говорить не хотелось. Максим физически ощутил, как с громким треском рвется тонкая серебряная нить, еще недавно накрепко связавшая их сердца. И он не понимал почему.
***
Максим твердо решил вступить с Аськой в интимную связь. Их отношения после возвращения из Конаково застыли в очень неуверенной позе. Аська большую часть времени была задумчива, и Максиму стало все труднее находить с ней общий язык.
В пятницу он приехал к ней с литровой бутылкой кубинского рома. Поначалу Аська пила неохотно, нудно собирая огромный пазл, но потом разошлась и даже помогла сочинить очередной нонконформистский стих:
Ударив в морду кулаком.
Разбитая до основания,
Забитым в глотку косяком.
Ей снятся море и козлы.
Ей снятся горы и цветы.
Ногами попирая нечисть,
Идешь ты в Город Золотой.
– А у меня, кстати, ГОМК20 есть, – ГОМК конечно был не кстати, а специально выкраден в больнице и заботливо припасен к сегодняшнему дню.