В светском обществе
У сестры Саинны родился сын. Его назвали Саннуо, но имя официально еще не фиксировали: в знатных семьях это делали лишь после совершения церемонии у очага – унаследованного от уйлоанской цивилизации священного обряда.
На церемонию в доме семьи Майвэй после некоторых колебаний в последний момент пригласили и Лаона. Всё это время он не поддерживал контактов с Аллуэном Майвэем и не собирался навязываться в родственники к доктору-аристократу. Простились они не вполне дружелюбно. Скорее всего, Аллуэн и его сестра Баллайна сочли Лаона неотесанным грубияном, и точно такого же мнения он остался об этой семье.
Идти туда он не хотел. Но не пойти означало бы нанести обиду Саинне, которая всегда относилась к старшему брату неплохо, только не обладала достаточной смелостью, чтобы поддержать его в трудный момент, когда ему очень нужна была помощь, хотя бы моральная. Саинна всерьез опасалась за собственный брак с Аллуэном – очень завидным женихом, которого она, помимо прочего, в самом деле любила и не хотела бы потерять по чужой вине. К счастью, Аллуэн тоже был влюблен и удовлетворился тем, что Саонсы отказались видеть в собственном доме Айлиссу и ее низкорожденных родственников.
Будь Айлисса жива, вряд ли Лаона позвали бы в гости к семье Майвэй вместе с ней. Да и сейчас могли бы не пригласить, не стань он лектором Императорского университета и перспективным ученым, трудами которого интересуется представитель Межгалактического альянса.
Церемония у очага – обряд чрезвычайно торжественный, архаичный и практикуемый очень редко, лишь в самых знатных и богатых домах. Согласно древним обычаям, разглашать церемонию у очага строго запрещено. Поэтому о ней невозможно написать никакое исследование, и лучше даже не упоминать ни о чем таком в обычных статьях и книгах. Присутствовать могут только взрослые, имеющие соизволение иерофанта. А иерофантом вправе стать только тот, кто заранее избран вышестоящим наставником и прошел у него надлежащее обучение. Здесь, в Уллинофароа, иерофанты имеются в Императорском дворце, они входят в штат музейных сотрудников и получают жалованье. Но, помимо государственных церемоний, они проводят и частные, это не возбраняется и даже приветствуется.
Ни один иерофант никогда не станет требовать платы за ритуал и даже намекать на какое-то вознаграждение. Однако после всякой церемонии полагается преподнести ему щедрый подарок на память. Иногда такие дары по стоимости намного превосходят казенное содержание живых реликтов древней уйлоанской религии – религии Общего Очага.
Жилище Майвэев – не скромный особнячок, а просторная вилла в пригороде. Добираться нужно частным транспортом, пешком далеко, а рейсовые раллины ездят сюда нечасто и забиты битком. Пришлось нанять байсун с водителем, чтобы прибыть на место вовремя и выглядеть не очень помятым.
В ожидании церемонии гости собирались на лужайке перед домом, украшенной светильниками с пляшущим в круглых стеклянных колбах огнем. От светильников исходило тепло, а для защиты от накрапывавшего дождя над лужайкой раскинули легкий тент.
Родители Лаона уже приехали – семейный байсун стоял у ворот. Старшего брата и старшую сестру, которые жили в Меннао со своими семьями, либо не пригласили, либо те отказались – дорога длинная, ночевать всем вместе в родительском доме тесно, снимать гостиницу дорого.
Лаона представили отцу и матери Аллуэна – господину Баллуэну и госпоже Эллайне Майвэй. Они держались любезно, но несколько высокомерно. С Баллайной он чинно раскланялся, хотя она старалась изобразить приветливость. Аллуэн и Саинна непринужденно перемещались между гостями, ожидая знака к началу церемонии у очага.
«А где же мой новорожденный племянник?» – спросил Лаон у сиявшей от счастья сестры. – «Он с няней, в детской», – отвечала она удивленно. Неужели брат думал, что Саинна вздумает сама кормить и пеленать младенца? Благородные дамы семьи Майвэй должны принимать у себя гостей и блистать в порядочном обществе. Бытовые заботы – дело прислуги.
Саинна даже не спросила, как поживает дочь Лаона. Он не обиделся. Сестре сейчас совершенно не до него. Но ведь и собственные его родители упорно продолжали делать вид, будто «девочки с маяка», Илассиа Саонс, не существует на свете.
Зазвучала священная чаша, издававшая нежный, но властный зов, извлекаемый из металлического ободка.
Церемония проходила, как полагалось, размеренно и с надлежащей торжественностью, но была не очень долгой, поскольку посвящалась наречению имени очередного наследника рода – Саннуо Майвэя. Младенец был вынесен на всеобщее обозрение и приобщен к семейному очагу, после чего Саинна вновь унесла его, передав ожидавшей вне зала кормилице и вернулась, чтобы принять славословия как счастливая мать.
Разглашать подробности, конечно, нельзя, но Лаона впечатлил и обряд, и внешний облик иерофанта в узорчатой ризе, хранимой в секретном фонде Императорского музея (экскурсантам ее никогда не показывают, а сотрудники могут к ней прикасаться, лишь если обладают особым допуском). Наверное, свадебная церемония Саинны и Аллуэна была еще более пышной, но Лаона туда не звали – в то время он считался семейным изгоем.
После завершения церемонии все вновь вышли на лужайку, где уже стояли столики с легкими закусками и напитками. В зале требовалось убрать все предметы, относившиеся к сакральному действу, а иерофанту – переодеться в обычное платье. Тем временем в столовой слуги в последний раз проверяли сервировку праздничного стола и правильность рассадки гостей согласно карточкам с их именами.
Иерофант оказался давнишним знакомым Лаона – старшим сотрудником отдела уйлоанских древностей в Императорском музее. В миру он носил обычное имя – профессор Ниан Ойонай, диссертацию защитил довольно давно, ее тема звучала совершенно академически: «Социальное устройство Уйлоанской империи». Похоже, что именно он был анонимным рецензентом магистерской диссертации Лаона, хотя спрашивать напрямую об этом не полагалось.
Они вежливо поприветствовали друг друга, обменявшись новостями о жизни исторического факультета и о музейных выставках. Непринужденное общение с иерофантом, принадлежавшим к одной из знатнейших семей Лиенны – из первой страты! – возвысило Лаона в глазах родителей Аллуэна, которые до сих пор слышали о нем не самые лестные отзывы.
За столом его снова посадили рядом с Баллайной. Возможно, в этом не было никакого особого умысла. Куда еще его было пристроить? Она – младшая сестра, он – младший сын в семье. На почетные места, отведенные иерофанту и старшей чете Майвэй, никто из них претендовать бы не мог. По другую руку от Лаона восседала его матушка, а с Баллайной соседствовал Аллуэн. Всё логично и благопристойно.
Лаон не мог придумать, о чем говорить с Баллайной, а молчание выглядело несколько нарочитым. В разговор вступила она сама, спросив, где он провел каникулы.
– С моей семьей, на мысе Морну.
– У вас там загородный дом?
– Нет, госпожа. Там маяк, на котором служит мой тесть.
– А, я помню! И на скалах гнездятся морские птицы, забыла, как они зовутся…
– Илассиа.
– Да! Простите, не сразу всплыло в голове. Ведь это имя вашей дочери?
– Именно так, госпожа.
– Сколько ей лет, господин Саонс?
– Уже четыре.
– Ей не скучно одной?
– Другой жизни она не знала. А дедушка с бабушкой очень любят ее и стараются не давать ей скучать. Я тоже звоню каждый день.
– Вы хороший отец.
– Я стараюсь им быть, госпожа Майвэй.
– Зачем так чинно? Можно просто Баллайна.
– Ваши родители не сочтут мои манеры развязными?
– Нет, ну что вы! Мы теперь кровные родственники. У нас общий племянник!
– Хорошо. Тогда и я – просто «Лаон».
К облегчению Лаона, она не предложила перейти на «ты». Иначе он был бы вынужден отказаться. Столь стремительное сближение с сестрой Аллуэна не входило в его намерения. Он вообще ничего про нее не знает. Лишь догадывается, что ей на вид лет шестнадцать-семнадцать, и, похоже, она еще не обручена. Иначе о ее женихе бы упоминалось, а на тонкой руке красовался бы серебряный обручальный браслет.
Матушка смотрела на воркование Лаона и Баллайны весьма одобрительно. А он продолжал ощущать себя неловко, ибо делал не то, что хотел, а то, чего от него ожидало всё это светское общество. Он гораздо охотнее поговорил бы с профессором Ойонаем о том, существуют ли аналогии уйлоанской церемонии у очага во вселенской истории цивилизаций. Но затрагивать такие материи за общим столом было совершенно немыслимо. А старшие супруги Майвэй беседовали с иерофантом про каких-то знакомых, о которых Лаон понятия не имел. Но фамилии были громкие: Кассай, Виттай… Все – из высшей страты, которой, по сути, принадлежала вся власть на Лиенне.
Наконец, семейное празднество завершилось долгим и постепенным прощанием всех со всеми. Лаон собирался тихонько попросить Саинну вызвать для него байсун, но внезапно сам иерофант, профессор Ойонай, предложил подвезти его: «Мы ведь с вами живем поблизости, да, коллега? В университетском квартале?»..
Это произвело впечатление и на Саонсов, и на Майвэев. И неважно, что обиталище Лаона находилось в мансарде студенческого общежития. Слова иерофанта звучали, как если бы они были равны по рангу.
По дороге профессор Ойонай спросил его, чем он сейчас занимается. Лаон честно ответил, что новых тем пока не осваивает. В основном готовится к лекциям и усердно штудирует космолингву.
– А зачем вам космолингва? – удивился профессор. – Разве вы ее недостаточно знаете, чтобы читать литературу по нашей специальности?
– Я хотел бы уметь изъясняться и свободно писать на межгалактическом языке, – признался Лаон.
– Собираетесь сделать карьеру на звездном уровне?
– Почему бы и нет, многочтимый профессор Ойонай? Но до этого мне еще далеко. Пока что я хотел бы приобщиться к такому предмету, как история цивилизаций.
– Неужели вам мало нашей истории, которая, по сути, еще не написана?
– История любой культуры становится понятнее в сравнении с прочими. А мы о них знаем мало. Нас закинуло в столь отдаленный угол вселенной, что у нас просто нет соседей, и наши преподаватели не считали нужным рассказывать о мирах, в которых мы никогда побывать не сможем.
– Весьма разумный и трезвый подход.
– Но методологически, вероятно, небезупречный.
– Что же, магистр Саонс, желаю вам успеха в ваших дерзаниях!
Они подъехали к общежитию, Лаон поблагодарил профессора за любезность и полезные наставления. Тот выразил надежду, что они еще не раз увидятся в Императорской библиотеке или музее, и тогда разговор продолжится.
Лаон так и не понял, одобрил иерофант его сферу занятий или отнесся к ней с осторожной предвзятостью. Манеры представителей высшего света часто не позволяют разгадать их истинных мыслей. Считывать их по намекам еще трудней, чем переводить с космолингвы на какой-то из цвето-световых языков, вроде мерцающего виссеванского.
Будни ученого
Несмотря на загруженность текущей работой, Лаон всё-таки написал статью, очень кратко изложив в ней идеи своей магистерской. Поскольку магистерская создавалась на факультете, и Лаон оставался его сотрудником, требовалось получить разрешение на публикацию во внешнем издании. Почему-то рутинное обсуждение вылилось в долгий спор с коллегами: зачем вообще это нужно – переводить свои тексты на космолингву и посылать в другие галактики? Ведь там никто не смыслит в истории Уйлоанской и Лиеннской империй, и выводы Лаона могут просто неверно понять, если кто-то вообще даст себе труд ознакомиться со статьей неизвестного автора на весьма локальную тему. Чего он хочет этим шагом добиться?
Он отвечал корректно и сдержанно.
Несомненно, Императорский университет Уллинофароа – чрезвычайно уважаемое учебное и научное заведение, иначе Межгалактический альянс не субсидировал бы его строительство на самых ранних этапах, когда своими силами уйлоанцы Лиенны не справились бы. Однако существует ведь и Межгалактический совет по научным связям разумных миров, который тоже способствовал пополнению библиотеки Императорского университета и оснащению аудиторий и лабораторий новейшей техникой. При этом ни Альянс, ни Научный совет не рассчитывали на немедленную отдачу от своих вложений. Вероятно, настало время самим пойти им навстречу и поделиться работами лиеннских ученых. Насколько Лаон осведомлен, биологи уже отправляли статьи в межгалактические журналы и получили благожелательные отзывы коллег из разных миров. Почему бы историкам не последовать их примеру?
Аргументы сочли логичными, разрешение было получено, статья улетела по каналам межгалактической связи в «Виссеванский исторический вестник». А затем неожиданно поступил гонорар. Только с конвертацией космических кредитных систем в лиеннские деньги для частных лиц существовали немалые затруднения: учреждения вели подобные расчеты безналично. Господин Варданассир спросил, не предпочел бы Лаон получить эквивалент гонорара в форме предоставления нужных ему изданий по любым наукам. И, хотя финансы Лаона по-прежнему оставались скудны, он радостно согласился с этим предложением и накупил себе книг, которые не поступали в библиотеку Императорского университета, поскольку не пользовались широким спросом. Среди них оказались труды профессора Уиссхаиньщща «История цивилизаций: общая методология изучения», «Синхронность и диахронность развития разума в разных мирах», «Типы организаций разумных сообществ», и Лаон поразился широте кругозора этого специалиста, совершенно незнакомого ученым Лиенны. Имя, правда, звучало абсолютно непроизносимо, словно аббревиатура какой-то длинной фразы на варварском языке. Но мало ли во Вселенной миров и народов, языки которых кажутся непостижимыми. Все книги профессора Уиссхаиньщща были написаны на космолингве, и Лаон многое почепнул из них, обогатив свою лексику и методологию.
Выписал он себе и книги по истории отдельных миров и культур. Похоже, о некоторых из них на Лиенне никто не слышал. В учебные курсы они никогда не включались, а праздного интереса к ним никто не питал. Зачем, если на сотни парсеков от Лиенны нет никаких соседей по разуму? А в те, описанные в чужеземных книгах, миры попасть уж совсем невозможно. Какая нам разница, где и когда там правил некий властитель, велись какие-то войны, строились и разрушались города, возникали и умирали культы самых невероятных божеств?..
Лаон, однако, всем этим увлекся. Вечерами он читал перед сном «Историю древних цивилизаций Теллус», «Культ Харот на планете Биксан», «Симбионты Угунудука: культура без технологий», «Разновидности водных миров и типы сложившихся в них сообществ» – и прочее, с точки зрения обычных лиеннских историков – совсем экзотическое.
Привносить постороннюю информацию он в читаемый им лекционный курс не мог, да и права такого не имел, являясь лишь лектором, а не профессором. Глава факультета, профессор Вайянс, поручил ему несколько тем по заранее согласованному учебному плану. Круг этих тем ограничивался историей Уйлоанской империи, историей ее наследницы и преемницы – Лиеннской империи, а также общее знакомство с историей Межгалактического альянса. Установочные и методологически важные лекции читал сам Вайянс, а более конкретные поручал магистру Саонсу. Для нововведений там места не находилось.
Однажды профессор Вайянс сам спросил его, не намерен ли Лаон через несколько лет защитить вторую, докторскую, диссертацию: «У вас есть для этого все необходимые качества, друг мой! Вы пытливы, дотошны, вы постоянно пополняете свои знания, ясно мыслите, хорошо излагаете. О вас с похвалой отзывается господин Ойонай, а он ведь, как вам известно, не только видный историк и музейный хранитель, а еще и почитаемый всеми иерофант. Вы не думали над возможной темой?»
Смутившись, Лаон признался: да, в отдаленном будущем он собирается написать диссертацию, но торопиться он смысла не видит. Сейчас он занят изучением важных вещей, оставшихся за рамками университетской программы.
– И что же это? – с недоумением спросил Вайянс.
– История цивилизаций, господин профессор.
– А зачем это вам, дорогой Лаон?
– При сравнительном анализе лучше видны достоинства нашей Империи.
– Если вы в них не сомневаетесь, то не вижу смысла искать аналогии где-то в дальних мирах.
– Я хочу убедиться в этом на собственном опыте, господин профессор.
– Здесь вы можете опираться на реальные документы, артефакты и очевидные данные. А при изучении отдаленных, причем, чужеродных цивилизаций, вы вынуждены полагаться на мнения авторов доступных работ. К первоисточникам у вас доступа нет, и ваши выводы могут оказаться всего лишь домыслами.
– Мне понятны все эти опасности, господин профессор. Сейчас я занят чтением свежей литературы, но стараюсь относиться к ней критически, как и положено выпускнику вашей школы.
Кажется, профессор Вайянс остался доволен их разговором. Лаон же вернулся домой в смятении. Все чего-то ждут от него, причем все – совершенно разного. Учитель подталкивает его к продолжению столь удачно начавшейся унивеситетской карьеры. Профессор-иерофант Ойонай видит
Лаона будущим автором обновленной истории двух империй, Уйлоанской и Лиеннской, обещая дать ему допуск к особым фондам Императорского музея. Но это наложит на Лаона обязательства, которые он взять на себя не готов. Господин Варданассир намекает на возможность дальнейшего сотрудничества «магистра Саонса» с Виссеванским межгалактическим университетом. Родители и Саинна хотят, чтобы он обратил внимание на Баллайну Майвэй и поскорее сделал ей предложение.
А сам он хочет уехать от всех на маяк и побыть со своей милой Ласси.
Уроки хороших манер
Еле-еле дождался каникул.
Между Уллинофароа и Меннао теперь ввели воздушное сообщение. Летают легкие быстрые иссионы и более медленные, похожие на рыб, суннолуллы.
Меньше часа – и ты уже там. Но билеты столь дороги, что Лаон предпочел путешествовать по-старинке. Устал, пропах дорожными запахами, наслушался всякой бессмысленной болтовни случайных попутчиков, почти не ел и не пил целый день…
Когда Файя встретила его на пристани в Меннаваре и отвезла на маяк, наступила ночь. Они думали, Ласси заснула. Однако девчушка, услышав за дверью шаги и приглушенные голоса, вскочила с постели, натянула платьице и выскочила навстречу: «Папа! А я не спала! Я ждала!»…
– Погоди обниматься, маленькая, я же грязный…
– Ты хороший!
Он быстро вымылся в душе, наслаждаясь прохладной водой, переоделся в свежую рубашку и простые домашние брюки, и с удовольствием сел за стол вместе с Файей и возбужденной от радости Ласси.
– Папа, я научилась читать! – похвасталась дочка, хрустя пирожком с морской капустой. – Хочешь, прямо сейчас покажу?
– Завтра, завтра, родная моя…
Укладываясь в закутке, недостойном даже названия комнатушки, Лаон чувствовал, что вернулся домой.
Странно было ощущать в себе сразу несколько личностей, которые будто бы мало соприкасались друг с другом. Лектор Императорского университета и собеседник почтенных мужей, вечно жаждущий новых знаний ученый, сын и брат «этих Саонсов, породнившихся с родом Майвэй», отец чудесной девочки, растущей в доме смотрителя маяка… Он сам не мог понять, какая из всех этих личностей истинная. Но здесь, в доме тестя и тещи, он испытывал чувства, почти забытые в Уллинофароа: покой, свободу, любовь и довольство собой и своими близкими.
Потянулись блаженные дни, похожие один на другой. Жизнь Кайса и Файи подчинялась обычному распорядку, а Лаон взял на себя все заботы о Ласси. Готовить он так и не научился, но простейший завтрак соорудить умел: на лепешки, испеченные вечером Фаей, накладывалась какая-нибудь начинка, в миску резались овощи, в кружки разливался фруктовый или травный напиток, а для Ласси подавалось свежее яичко гуллама. Вайниры год назад приютили пару ослабших птенцов этих птиц, иначе их заклевали бы взрослые. И теперь ручные гулламы исправно плодились.
После завтрака отец и дочь отправлялись гулять и плавать, пока до мыса не добрались экскурсанты. Лаон не запрещал Файе брать с собой Ласси, когда она торговала у пристани. Но все понимали, что будущей барышне не пристало бы заниматься такими делами, если есть, кому за ней присмотреть.
Кайс показывал экскурсантам маяк, объяснял суть своей работы, рассказывал всякие байки – то страшноватые, то веселые, и порой получал за свою любезность небольшое вознаграждение, от которого неприлично было отказываться. Теперь, когда Лаон стал лектором, он сполна обеспечивал содержание Ласси и делал подарки супругам Вайнир. «Но мы не должны рассчитывать на тебя», – повторял ему Кайс. – «Пока я служу, нам хватает на жизнь. Твой долг – вырастить и отправить в полет нашу птичку, Илассиа».
Каждый день либо до обеда, либо вскоре после него Лаон занимался с Ласси, готовя ее к поступлению в школу. Если бы девочку собирались отдать в обычное учебное заведение, ничего такого не требовалось бы. Но в лучшей на всей планете школе при Императорском университете существовали испытания для поступающих, подразумевавшие, якобы, выявление особых способностей у детишек пяти-шести лет. Проверяли правильность речи, богатство словарного запаса, умение читать печатные тексты, решать в уме простые задачи на счет и на логику, рисовать, танцевать. Отдельным пунктом значилась «продвинутая социализация», что означало владение формулами вежливости и элементарного этикета. Поэтому Аллуэн Майвэй был прав: поступить в эту школу мог бы не каждый ребенок, даже самый талантливый. А Кайс и Файя, при всей их страстной любви к единственной внучке, научить ее всему нужному не могли. Ни невежественными, ни грубыми они не были, иначе их дочь Айлисса не обладала бы столь чуткой душой и обходительными манерами. Но светской дамой она так и не стала, да и не стремилась ею стать. Ее познания ограничивались практическими потребностями той жизни, которую она вела на маяке или рядом с Лаоном. Возможно, останься Айлисса в живых, он со временем превратил бы жену в достойную спутницу преуспевающего ученого, с которой не стыдно было бы выйти в любое общество. Она научилась бы хорошо одеваться, освоила бы расхожие формулы вроде – «О, это так интересно!», «Невероятно!», «Желаю вам всего лучшего!» – и считалась бы не «дочкой смотрителя маяка», а «госпожой Саонс». Но Айлиссы больше нет, и вся надежда теперь на успехи Илассиа.
Помимо кратких уроков чтения, рисования и арифметики, Лаон играл с дочерью в «благородную даму». Он надевал свой выходной костюм, наряжал ее в привезенное новое платье, вешал ей на шейку перламутровое ожерелье Айлиссы и придумывал разные случаи и ситуации, в которых предполагались и церемонные поклоны, и изысканные обращения к старшим, и приветствия, и всевозможные способы сделать речь деликатной («Если мне дозволено будет молвить»… «Не соблаговолите ли»… «Вы совершенно правы, однако мне кажется»….).
Ласси быстро всё это усваивала, но столь же быстро и уставала быть образцовой маленькой барышней. Она терпеливо ждала момента, когда отец позволит ей переодеться в обычное старое платьишко или юбку с просторной блузкой, спрятать в шкатулку мамино ожерелье, снять башмаки – и пуститься бегать на воле.
Когда на полуострове не было посторонних, Лаон сам охотно резвился с дочкой, носясь вдогонки по песку или забегая с брызгами в море, если волны оказывались не сильными. Они вместе прыгали с пристани, вместе ныряли за раковинами, вместе доплывали почти до середины заливчика Морну. Лаон проделывал это всё в старых, отрезанных до колен, штанах, а Ласси – голенькая, совершенно не подозревая, будто это может выглядеть неприличным.
Как-то раз, когда они неторопливо плыли рядом и любовались постепенно зажигавшимися огнями увеселительных заведений на набережной Меннавара, послышался звук мотора и показался стремительно приближавшийся катерок. Для приезда гостей время было неподходящим. Неужели что-то случилось в семье, и за Лаоном срочно снарядили курьера?..
«Доченька, давай быстро к берегу», – приказал он. – «Осторожней, не пересекай его путь! Тебя могут не разглядеть!»…
Лаон высунулся из воды и энергично помахал руками. На катере его должны были заметить. И действительно, рулевой направился к ним, сбавив скорость.
Это был не курьер. Катер вез на мыс пассажиров. Вскоре Лаон смог разглядеть их лица и весьма удивился, узнав Алуэнна, Саинну и Баллайну.
– Здравствуй, брат! – крикнула Саинна. – Мы гуляли по набережной и решили взять катер и съездить сюда, повидаться, полюбоваться вечерними видами! Отлив ведь начнется ночью, да? Мы успеем?..
– Очень рад, – откликнулся Лаон, однако по его голосу всем стало ясно, что он не в восторге от такой неожиданности. – Конечно, успеете. Добро пожаловать, дорогой Аллуэн и уважаемая Баллайна.
– Вы не хотите подняться на борт? – спросил Аллуэн.
– Извините, нет, ведь я не один…
Лаон вдруг оглянулся и не увидел Ласси. Сердце рухнуло в бездну.
«Ласси! Доченька!» – завопил он. – «Где ты?!»..
Он готов был нырять и нырять, доколе хватит физических сил, хотя понимал, что в сумерках он не увидит это маленькое, хрупкое, узкое тельце, и не отыщет свое сокровище в бездне ненасытного океана…
«Папа! Я тут!», – внезапно откликнулась Ласси, выскочив сзади. – «Правда, я хорошо спряталась?»
«Никогда так не делай!» – строго приказал он и едва поборол искушение отвесить легкий шлепок по затылку. – «С океаном шутить нельзя!»…
Гости ждали, пока он закончит воспитывать баловницу. Потом Саинна предложила:
– Брат, может быть, мы заберем твою дочку? Она, вероятно, устала? И тебе так будет спокойнее?
– Да, я хочу прокатиться! – откликнулась Ласси и смело схватилась за брошенный веревочный трап с деревянными перекладинами.
– Ласси, ты не одета! – напомнил Лаон.
– Ну, и что? – удивилась она и внезапно опомнилась: – Уважаемые господа и благородные дамы, простите мне мой вольный наряд, мы не ждали гостей, но, конечно, очень вам рады!
Саинна помогла девчушке взобраться и мгновенно укутала ее собственным палантином.
– Вы весьма любезны, благородная госпожа, – заявила Ласси.
– Меня зовут Саинна, я сестра твоего отца.
– Чрезвычайно приятно познакомиться с вами! – на полном серьезе продолжало дитя. – Папа мне говорил, что среди его родных вы самая добрая.
– А это мой муж, господин Аллуэн Майвэй, – поспешила сказать Саинна, сделав вид, будто не расслышала последнюю реплику.
– Господин Аллуэн Майвэй, – повторила Ласси. – Позвольте представиться. Я – Илассиа Саонс, дочь магистра Лаона Саонса.
– Я вижу, отец успел поработать над твоими манерами, – заметил двусмысленно Аллуэн.
– Да! Мы с ним постоянно играем в благородных господ! Папа говорит, у меня хорошо получается! – похвасталась Ласси. – Ой, простите, а ваша спутница…
– Моя сестра Баллайна Майвэй, – сказал Аллуэн.
– Привет, Баллайна! – обратилась к ней девочка.
– Госпожа Баллайна, – поправил Лаон, плывший рядом с катером и с изумлением слушавший, как его дочь ведет светские разговоры.
– Простите, благородная госпожа Баллайна, я думала, вы совсем молодая, – сказала Ласси. – Немного старше меня!
Не будь дитя столь простодушно, эта реплика могла бы показаться язвительным замечанием. Баллайна и впрямь гляделась подростком, особенно в полумраке. Изящная, хрупкая, в светло-розовом платье с шалью такого же цвета.
– Я недавно закончила школу, – сообщила Баллайна.
– А я скоро буду учиться в столице! – похвасталась Ласси. – Мне жаль уезжать с маяка, но папа говорит, я способная и должна ходить в школу при Императорском университете!
– Если только тебя туда примут, – напомнил Лаон.
– Почему не примут? Я хуже других?..
Лаону очень хотелось ответить – «Ты лучше всех, моя радость!» – но он промолчал. Они близились к берегу. Катер шел без мотора, по течению, и оно же несло и пловца.
Быстро выбравшись из воды, Лаон накинул рубашку. Он не взял с собой никаких средств связи, чтобы предупредить Файю и Кайса о нежданных гостях. Как бы не случилась неловкость…
Ласси, спрыгнув с катера, непринужденно скинула палантин Саинны, не преминув еще раз поблагодарить ее за любезность и, ничуть не стесняясь своей наготы, натянула нехитрое платьишко.
– Беги-ка вперед, скажи бабушке, что у нас посетители, – велел Лаон.
– Да, папа, сейчас!
Она ускакала вверх по ступенькам лестницы.
– Твоя дочь совершенно очаровательна, – сказала Саинна, когда они всей компанией начали не спеша подниматься.
– Такая невинная непосредственность, – отозвался Аллуэн. – Или очень изысканный ум.
– Она схватывает наставления на лету, – согласился Лаон. – Но ее еще надо воспитывать. Извините, если Илассиа перешла те границы учтивости, о которых я ей пока не сообщил.
– Ну да, вы же с ней занимаетесь лишь во время каникул, а так она предоставлена либо сама себе, либо заботам… старших родственников, – сказала Баллайна.
Она явно пыталась никоим образом не обидеть семью Вайнир, но, как всякая аристократка, не могла скрыть врожденного высокомерия.
Когда они добрались до дома, Ласси успела переодеться в приличное платье, а Файя выставила на стол кувшин с самодельным легким фруктовым вином и закуску из сырных шариков и овощей, фаршированных свежими водорослями вперемешку с мясом коамсов.
– Добро пожаловать под наш скромный кров! – поклонилась Файя вошедшим. – Родственники и друзья нашего дорогого Лаона здесь всегда желанные гости!
– Позвольте представить вам мою дорогую тещу, госпожу Файю Вайнир, – сказал Лаон и назвал ей имена всех нежданно нагрянувших. – А теперь простите меня, я сменю одежду и тотчас вернусь к вам.
Когда он снова вышел к столу, Файя уже отправилась к Кайсу, отнести ему ужин и сообщить о приезде знатной родни. Впрочем, мест за столом едва хватало на пятерых, шестого гостя посадить было некуда, а Ласси пришлось бы сесть к отцу на колени.
– Мы вовсе не рассчитывали на угощение, – смущенно сказала Саинна. – Думали, просто повидаем тебя, познакомимся с твоей дочкой, полюбуемся видами с мыса и быстро отчалим.
– Мои тесть и теща очень гостеприимны, – ответил Лаон. – Они не отпустят вошедшего в этот дом без трапезы, пусть самой скромной. У рыбаков так принято. Ведь каждая совместная встреча может оказаться последней. Ни у кого не должно остаться обид, и любой кусок делят поровну.
Баллайна с удивлением рассматривала очаг из массивных камней с почерневшей решеткой, закопченные потолочные балки, железную лампу на прочных цепях, простые деревянные табуреты и скамью у стены, тарелки разных форм и размеров (о сервизе тут речь не велась никогда!), глиняные стаканы вместо изящных бокалов, пузатый кувшин… Очевидно, она никогда не бывала в подобном жилище. Спаленок в доме при маяке было три, однако все они походили на крохотные каюты. Овальные оконца тоже делались маленькими, а стекла вставлялись толстые и непрозрачные, иначе зимой бы в них сильно дуло.