О том, как он притащился на базу, как бухнулся в постель, даже не раздевшись толком и скрыв от Венда, ставшего ГОРом, встречу со страшным стариком, Арсений чётко не помнил. С не покидающим его, то усиливающимся, то затухающим головокружением, он приготовился к своему смертному часу. Даже в жутком предощущении этого смертного мига он ни за что бы никому и ничего не рассказал. Он даже не понимал, а как это сделать? О чём рассказать? О том, что его накрыло безумие? Сильная потливость, слабость, спазмы в области живота, всё это, вызванное, скорее всего, пережитой встряской, мешали ему не только встать, а и просто связаться с доктором Штерном, обитающим в соседнем с ним жилом помещении. Да и доктора могло не оказаться в личном обиталище. Он не всегда там и ночевал, оставаясь в подземном городе. Прибегнув к многолетнему и испытанному методу релакса, он ощутил некоторое облегчение и, даже не заметив перехода в фазу поверхностного сна, внезапно ощутил прикосновение. Прохладная, удивительно атласная и явно женская ладошка гладила его лоб. Ласкала его коротко остриженную голову, щекотала за ушами, будто он был котом. Арсений едва не замурлыкал от удовольствия и радости, что противные ощущения перестали его терзать.

– Открой глаза, – прошептал нежный голос, – я хочу видеть твои небесные глаза. Я скучаю по ним, по их волшебному излучению…

Окаменев уже от изумления, Арсений открыл глаза. Он пребывал в удивительной, освещённой предвечерним светом, комнате, поскольку в арочное и вытянутое до пола окно был виден перламутрово-янтарный закат, разбавленный нежной зеленью угасающего неба. Облака в форме розовато-бирюзовых хвостов огромных павлинов нависали над разлитыми закатными водами миражного озера. Как ни красивы были рассветы и закаты в горах, да и вообще в Паралее, такой дивной панорамы он ещё не видел. Пошевелив руками и ногами, проверяя, что он жив, не окостенел и не умер, Арсений повернул голову в сторону той загадочной фигуры, которая и производила ласковые манипуляции над его головой и ушами. Вначале он увидел платье точно такого же цвета, что и павлиньи небесные хвосты, – розовато-бирюзовое, совсем юные тонкие руки, обнажённые до самых плеч, также юную шею и нежный овал лица. Определить платье ни как красивое, ни как нелепое, он не мог по той самой причине, что для него вообще всякая женская одежда была избыточностью, хотя и необходимой по понятной причине. Да ведь к этой избыточности женщины умудрялись навешать такое количество никчемных и ни с чем не сообразных деталей и прочей мишуры, что Арсений просто диву давался, как им это удаётся – изобретать такое, тратить на всё это творческие силы, время и прочие материальные ресурсы. И мужчин невольно в эту глупость вовлекали, навязывая им само понятие моды. Сам Арсений никогда не был озабочен тем, что на нём висит, главное, чтобы удобно было, тепло, если необходимо, свободно и чисто. Так что с определением убранства таинственного и явно женского существа, – было оно роскошным или обычным, – он затруднялся. Оно было под стать небу за окном – феерическим. Само лицо не просматривалось чётко, поскольку девушка сидела к окну спиной. Длинные волосы, показавшиеся скорее тёмными, чем светлыми, были распущены по плечам.

– Нет! – вскрикнула она, но не громко. – Это не ты! А кто?

– Не я? – переспросил Арсений. – Это я. А кто же ещё?

– Ты совсем другой! Я не знаю твоих глаз. Хотя черты и похожи… Только зачем же Тон-Ат сказал, что прибыл для меня подарок?

– Какой подарок? – переспросил Арсений, ничего не понимая. Он привстал и увидел вышитую подушечку, на которой и лежал только что. На ней была красивая вышивка изумрудной горы, чья подошва тонула в синих цветах, казавшихся объёмными и разве что не шевелящимися от ветра.

– Тон-Ат так сказал. «Я дарю тебе ночь любви. Чтобы тоска не извела твоей красоты. Если захочешь, то можешь оставить его столь долго, пока не надоест». Я обрадовалась, прибежала, думала, что ты это он.

– Да кто? Да где я!?

– Ты действительно похож. Но ты другой. Совсем чужой.

Арсений свесил ноги, разглядывая свои пыльные военные ботинки, немного смущаясь, что валялся прямо в обуви на такой воздушной и чистейшей постельке.

– А кем, собственно, я должен быть? – спросил он, приходя в себя и уже понимая, что подобных снов не бывает. Тогда что же это? Девица придвинулась, обдав его нереально тонким и чудесным ароматом. Однако, её присутствие было реальнее некуда. Она робко притронулась к его руке, на что Арсений дёрнулся, как от прикосновения неведомого насекомого.

– Почему ты меня боишься? – спросила она. – Разве Тон-Ат ничего тебе не объяснил?

– Какой Тонат? И чего он должен был мне объяснить? Я, вроде, в горах был… Потом упал, потом… Что же было потом?

– Я не знаю, – ответила она. – Он пришёл ко мне и сказал, «Я прибыл не пустой, а с подарком для тебя». В прошлую ночь, понимаешь, когда я думала, что люблю своего Избранника… Неважно, что он мог быть лишь иллюзией или сном, он казался мне настоящим. И вот в самый тот момент, ну ты понимаешь? – она замолчала. И хотя она поражала его своим безумным откровением, чувствовалось, что она очень стыдливая. И не безумная нисколько. Скорее уж, он провалился в безумие, вызванное неким «фактором икс», неким воздействием на себя со стороны загадочного старика-тролля.

– В тот самый момент, когда я обхватила его сильно-сильно, я вдруг ощутила, что у него спина в чешуе!

– У кого? – опешил Арсений. – Твой избранник мифический наг?

– Кто? – девушка расширила свои глаза, и Арсений, наконец, увидел, насколько она необычная. Глаза были ярко-бирюзовые, блестящие настолько, что казалось, их отблеск падает на её пушистые реснички, – трогательные как у ребёнка. И вся она была, хотя и вызревшей внешне, но очень непосредственной и забавной. Она уже нисколько не пугала его, не казалась какой-то насланной нечистью, опасным наваждением. – Такое чувство, что я тебя уже видел где-то, – сказал он. – Где-то в столице, кажется. Точно! Ты не была ни разу в одной антикварной лавке? Не приходила туда? «Послание из вечности» – как-то так она называлась. Нет?

– Может, и да. Но я уже давно не была в столице. Кто такой этот наг? О ком ты сказал?

– Наги это выдуманные люди-рептилии. Ты же сама сказала о чешуйчатой спине.

– Нет. Тот, кого я любила, не рептилия. И не выдумка. Но чешуйчатой спины у него никогда не было. Откуда бы ей взяться?

– А как я сюда попал? – спросил Арсений.

– Не знаю, – ответила она.

– А откуда прибыл твой Тонат? – спросил Арсений.

– Не знаю, – ответила она.

– А где мы с тобой находимся, ты тоже не знаешь? – спросил Арсений.

– Не знаю, – ответила она. После такого вот странного диалога они надолго замолчали. Павлиньи хвосты за окном рассеялись в еле заметную пыль. Закат окончательно пролился за горизонт. Вокруг стало темновато. Но девушка продолжала излучать мягкое сияние и влекущую необыкновенную тайну. Она вздохнула.

– Ты не обижайся. Но я не буду любить тебя. Ты чужой. Мне очень одиноко здесь, но любить, не любя, я не умею.

Она вдруг очень быстро и ловко сунула руку за шиворот рубашки Арсения, – Нет. У тебя нет чешуи на спине. А то я вдруг подумала, не Тон-Ат ли опять разыгрывает меня. Конечно, он очень старается меня утешить, но у него не всегда получается… Эти сны – подделка под явь уже не способны меня обмануть, как было прежде.

– У него чешуйчатая спина? – опешил Арсений. – Он точно химера человека и рептилии!

– Нет. Он не химера. Он просто иной, чем ты. Чем я, чем все те, кто обитают вокруг.

– А у той, что купалась с таким же страшным оборотнем Хагором, не было никакой чешуи. Она была прекрасна, хотя и похожа на русалку.

– Так ты знаешь Хагора? – спросила таинственная девушка.

– Не то, чтобы близко знаю, а так… – Арсений замолчал.

– С кем же купался Хагор? Где?

– В озере. В горах. Давно уже было…

– С Гелией? Он не мог с ней купаться. Хотя, почему и нет. Он же её отец.

– Так ты знаешь Гелию? – Арсений не уставал изумляться. – Не отец он ей! Жук поганый! Он такой же её отец, как и муж для Инэлии! Кто они? Скажи. Почему ты тут? Почему я тут? И где это место находится?

– Я не знаю, – ответила она. Какое-то время они молчали. Девушка сняла со своей шеи шнурок с переливчатым украшением, как решил поначалу Арсений, и протянула ему. – Тон-Ат рассказывал мне, что вы, земляне, ищите в горах различные артефакты, оставшиеся после крушения старой цивилизации. Хочешь, подарю тебе? У меня много тут всего. А у тебя останется память о Паралее, когда ты вернёшься на свою далёкую Родину.

Арсений взял поданную безделушку и замер. Это было подобие той самой сферы с возникающим и летающим голографическим человечком. Только она была намного меньше по размеру, чем та, которую и показывал ему старик в столичном доме яств. Он поднёс её к глазам, улавливая нечёткие плывущие контуры на поверхности маленькой сферы. Человечек пока не возникал.

– Мне тоже нравится, – сказала девушка. – Я люблю красивые камушки. Но у меня от него почему-то кожа зудит иногда. Тогда я его снимаю и вижу, как от него отделяется крохотный человечек и начинает кружить. Я вначале пыталась его поймать, но… он же не бабочка. Он же видимость одна. Потом он пропадает надолго. Обычно мне бывает смешно, когда я его вижу. Он развеивает мою грусть. Милая и добрая игрушка. Но зачем мне игрушка, я уже взрослая. А ты возьми. Вдруг отгадаешь его тайну? Вдруг он шепнёт тебе на ушко, что именно надо передать нам, чтобы и мы не погибли, как они.

– Какая забавная вещица! Точно такой же, как и у того старика был, только маленький! Никто не верил мне, что в горах можно найти секретные записи сгинувшей цивилизации. Я уверен, что это информационный носитель, вроде древнего компьютерного диска или флэшки…

И тут вошёл тот самый старик. Тонат, как назвала его девушка. На его плечах поверх тёмно-серого одеяния висел всё тот же бордовый плащ. Арсений выронил сферу и тут же забыл о ней.

– Ты чего разорался? – усмешливо спросил вошедший. – Не рад нашему гостеприимству? Не хочешь у меня погостить? Там-то у вас кто тебя хватится? Кому ты там и нужен, чтобы очень уж. А у меня тут раздолье. Женю тебя на своей приёмной доченьке. Как она тебе? Держать насильно не буду. Как захочешь, так сразу отпущу…

– Он мне не нужен! – перебила его доченька. Гневно сверкнула бирюзовыми глазами и насупилась, сжав алый рот в неприязненную трубочку. – И ты уже меня не обманешь! Как ни старайся, а все твои оборотни мне не нужны! – Она даже пальчики свои растопырила и скрючила, сотворив из них подобие кошачьей лапки.

Старик засмеялся, маскируя ответный гнев. – Я тебя сюда насильно не тащил. Так что живи и довольствуйся тем, что предлагаю. А нет, то и не плачь, что тебе одиноко.

– Я не понял, – Арсений возмущённо встал с постели. – Меня взяли в рабство?

– Да кому ты нужен! – крикнул ему старик. Казалось, из его глаз изливается на Арсения жёлтая лава гнева. Воздух вокруг уплотнился и колом вставал в дыхательных путях. Внезапно Арсений всё вспомнил. О зелёной вспышке, о кристалле – преобразователе чего-то там, что сиял на вершине горы, и про «Финиста» вспомнил…

– Что с «Финистом»?! – закричал он. – И что происходит со мною? Где я?

– Во сне, а может, в бреду, – ухмыльнулся старик. – Где тебе комфортнее находиться? Или всё же ты попал в фантастическую историю, о коей столько мечтал в своём одиноком школьном детстве. И вот ты самый главный герой сей повести. Выбирай любой из предложенных тебе сценариев. Но нет! Такой недотёпа никогда не может быть главным героем. Тебя уже давно оттеснил на самую обочину другой. Он вырвал у тебя из нерешительных твоих рук такую сказочную добычу, что ты видишь перед собой. А я тебе её возвращаю! Остаёшься здесь? Всё прочее в твоей власти. Поживи у меня, осмотрись. Вдруг вы и подружитесь? Конечно, я и не собираюсь тебя подтаскивать к ней за шкирку. Но посмотри внимательнее на неё, прими то, что вокруг тебя, с прежним чистым доверием.

Арсений ощутил прилив паники одновременный с ужасом предсмертного холода. Вот оно! Безумие накрыло его! То, чего всегда так опасался отец, зная о той опасной мутации, что переползла к нему от матери ещё во внутриутробный его период. Пагубное воздействие мутации было заблокировано, но не устранено, и где-то она продолжала гнездиться в путаных лабиринтах его собственной биохимической лаборатории. Или же и не там, а гораздо глубже, – в информационной и главной составляющей всякого существа во Вселенной. Там и была роковая запутанность, а он, Арсений, был лишь её вещественным некачественным отражением.

Он заметался своей оглушённой душой, нелепо взмахнул руками, – Почему именно я? Почему ни с кем у нас не происходит подобного! То Хагор, то ты… Оставьте меня, наконец, в покое! Я точно не искал с вами никакого контакта. Я не хочу быть марионеткой в чьём-то чёртовом балагане! Я на Троле только для того, чтобы вести свои исследования, порученные мне, а всё прочее, – мой интерес к загадкам прошлого планеты, – кому они вредят? Если эти загадки давно окаменели и навсегда онемели. Я всего лишь питаю этим свою потребность размышлять, изобретать свои собственные миры….

– И всегда только иллюзорные, только миры – каракули, – засмеялся старик. – Они столь же похожи на реальность, как каракули ребёнка. – Он подошёл вплотную, – Арсений, ты должен вместе с моей приёмной доченькой постараться. Ты должен создать для меня моего продолжателя. Моего наследника, моего сына, коего я не могу тут заиметь в силу своей другой природы. Ты останешься тут, Арсений. А когда она родит мне сына… Мне! – заорал он. – Тогда убирайся отсюда на свою планету, где и забудешь навсегда о том, чем тебя одарило не по твоим заслугам такое существо как я!

– Так ты, выходит, оно? Сам же и сознался…

– Я слишком сложно устроен, чтобы такое недоразвитое существо постигло мою настоящую природу. Я больше, сильнее, чем мужчина, и я же тоньше устроен, чем женщина, я нежнее и впечатлительнее, чем ребёнок, и мудрее самого мудрого старика из вашей уже породы.

– Откуда же у тебя чешуя на спине? – спросил Арсений злорадно, чтобы сбить его спесь, – как у недоразвитой рептилии.

Старик обернулся на девушку и глаза его вспыхнули странным золотым блеском, а всё же что-то человеческое почудилось Арсению в его явном замешательстве.

– Чтобы не утомлять тебя долгими объяснениями, скажу только одно, – я сам на себе поставил эксперимент по улучшению человеческой несовершенной природы, а он оказался с побочным эффектом, хотя в целом всё прошло и удачно. У меня не было времени на подбор идеально здорового носителя, пришлось довольствоваться тем, что и было доступно, а уж потом заняться собственным усовершенствованием. У каждой твари имеются свои преимущества перед человеком, да вот в сравнении с человеком все они недоразвитые существа. Да что чешуя, кто ж её и видит, если на то пошло.

– Девушку-то постеснялся хотя бы. Ложился бы спать в плотной пижаме, что ли, – пробормотал Арсений, – не юноша, кажется, чтобы забавляться эротическими безумствами… да к тому же с такой молоденькой девочкой…

– Что?! – гаркнул старик, – я тебя домашним модельером, кажется, не нанимал! Я тебе подарок решил сделать, и какой! Кое-кто в вашем подземном городе дорого бы дал, чтобы на твоём месте очутиться. Да не могу я простить его за то, что и по его вине, пусть и невольной, случилось. Иначе и не жить бы ему давно…

Арсений не понял, о чём и о ком его речь, но злобно-пренебрежительный тон старика сильно задевал его, – Чем же ты собираешься меня одарить? – Арсений перешёл в наступление, вдруг спохватившись и несколько запоздало преисполнившись боевой прыти, – Или ты точно так же, как «Финиста», собьёшь меня с моей орбиты своим дьявольским кристаллом? Или что у тебя там ещё есть? – Он расправил плечи и сжал кулаки, уподобляясь петуху, изготовившемуся прыгнуть на превосходящего противника. О девушке он начисто забыл в данный момент. – Я не потерплю насилия над собою! Я тебе не игрушка, не инструмент для твоих проектов, и не донор для твоих тёмных целей. Я никогда не отдал бы своего сына никому, появись он!

– Отдал бы! И никогда, ты слышишь, никогда ты не увидишь в глаза своего сына, если он появится тут от другой уже девушки! А так, ты сможешь не только его узреть, но и жить с ним рядом столько, сколько и позволят тебе твои желания и твой наличный ресурс.

Девушка зашуршала своим закатным одеянием, проплыла по обширной и практически пустой комнате, наполнив всё пространство лёгким и тонким, умопомрачительным ароматом, чью формулу, не иначе, создали где-то в нечеловеческих лабораториях. – Я не полюблю его. Он другой, – повторила она с детской интонацией в голосе, растягивая слово «другой» с обидой больше, чем с осознанным нежеланием оставить себе подаренную «игрушку». – Я хочу настоящего! Моего избранника!

Старик обернулся на неё так, словно и забыл о её присутствии здесь, а увидев, разозлился ещё заметнее, – Кажется, я наболтал чего-то и лишнего, да уж ладно, не девственница всё одно…

– Да как же ты мог, рептилия похотливая, такое сотворить с такой вот девочкой?! – крикнул Арсений, но хозяин дома проигнорировал его неподдельное возмущение.

– Этот-то чем не хорош? – спросил старик, обращаясь к девушке-лапочке с ласковой уговаривающей ноткой в голосе, преображаясь в любимого дедушку. – Точно такой же по виду. Такой же силач, только лучше, добрее, мягче. Разве не видишь? Точно твоим будет полностью. Ответ не заставит себя и ждать. Он же тебе и подходит больше. Я зря что ли вычислял его столько времени? Составил его астрологический портрет и в фас, и в профиль. Твой! А тот был скорее ошибкой, уклонением в сторону. И чем больше прошло бы времени, тем сильнее было бы ваше расхождение, ваше несовпадение. Жаль, конечно, что ты так поторопилась тому открыться… Да что уж теперь. Время ничуть не упущено. Родишь мне чудесного мальчика. А там можешь себе и девочку рожать. Да сколько хочешь, столько и рожай себе детишек. Я буду только рад.

– Ого! Вы тут уже всё за меня решили, – вставил своё слово Арсений.

– А чем она тебе не пара? – обернулся к нему старик, щерясь в странном оскале, в котором угрозы было больше, чем улыбки.

– Да нет… – промямлил Арсений, вглядываясь в юную очаровашку, окутанную платьицем, сотканным из облачного миража. – Она очень красивая. Нереально, конечно… она, собственно, кто? Ваша рабыня?

– Жена! – гаркнул старик и впился в Арсения глазами – золотыми осами, жаля и подавляя. А уместнее было бы, всё же, проявить льстивую ласковость, особо тонкую психологическую обработку. Но сегодня он явно был измотан чем-то и сильно не в духе. – Но я согласен тебе её уступить. Старый я, сам же видишь. А ей молодой и здоровый избранник нужен. Для потомства. Для радости её женской и разделяемой ответно.

– Необычный, прямо скажу, у вас способ сватать свою же жену за первого встречного, – попятился Арсений, стараясь таким вот образом уменьшить буквально физическое давление на себя. Голова его гудела, в глазах ощущалась резь.

– Время, видишь ли, поджимает меня. Мне сын нужен. Я воспитать его должен успеть для воплощения своего будущего проекта. А ты мне подходишь. Да ты никак забыл меня? Разве не помнишь нашу встречу в столице в уличном доме яств? – И тут старик раскрыл ладонь, где Арсений и увидел ту сферу с летящим поверху человечком. Это была даже не сфера, а более сложная конструкция, вроде многогранника, вписанного в сферу. И стороны его то вспучивались, то переливались, а человечек кружил вокруг него и казался живым и самостоятельным в своей траектории. Но вот он залетел за одну из граней и исчез. – А тоже мнил себя чего-то и стоящим, вершителем своих замыслов и творцом собственных путей. И где он? – Старик щёлкнул длинным пальцем, и человечек вновь закружил вокруг многомерной игрушки. – Да ты не знаешь, – обратился он непонятно к кому, не то к девушке, не то к Арсению. – Не знаешь того, что многие из воплощённых существ нашей Вселенной всего лишь являются аватарами более многомерных, чем они, сущностей. А часто у такой сущности по нескольку аватаров бывает. То есть душа, сверх «я», обладает порой несколькими телами одновременно. Она вкладывает в каждый свой носитель часть своей души, а потом собирает свой урожай, как придёт время освобождения её из временных оболочек. Вот как я обладаю многими островами со всеми их богатствами, а иной мой подданный владеет лишь своим малым наделом, с чего и кормится. Но урожай тот особый – информационный. Бессмертная Душа растёт и развивается, благодаря своим временным воплощениям. У больших душ и воплощений больше, а у малых – младенцев по одному аватару. Им ещё многому предстоит научиться, развиться самим, развить дух, оживляющий их. Так что, – тут он обратился к своей молодой жене, – Нет разницы между тем, о ком ты стонешь ночами и этим, белокожим, крепеньким и пригожим ничуть не меньше. Бери его. Он и тот суть одно! Скажу тебе больше. И Чапос, коего ты отвергла, тот же самый, если по сути. У них одна душа на троих. Разницы между ними нет, только условия игры у них несколько разнятся, и ходы им даны от того разные. Да и Паралея дала Игроку вместилище весьма далёкое от идеального образца. Ну, уж какой достался.

– Хочешь сказать, что и я тоже одно из множества платьев, кои примерила на себя некая душа? – спросила девушка, заметно заинтересованная речью старика.

– В верном направлении мыслишь, маленькая моя швея, – доброй улыбкой поощрил её старик. – Ты аватарка души, которая живёт не только тут на Паралее, но и по Земле она бродит. Только платье у неё, как ты выразилась, другого фасона. Ты досталась сложной и многомерной душе. Иные души могут жить на нескольких планетах и звёздах одновременно. А иные только и достойны, что в тела неразумных животных воплощаться.

– Сочинитель, уймись! – перебил его Арсений. – Не морочь голову своей малолетней жене и отпусти меня! Я ничьим рабом не буду. У меня информационная загрузка совсем не та, что у троллей.

– Зря, зря моим гостеприимством пренебрегаешь, – ответил старик. – А я уж для тебя ужин знатный припас. Вкусим вместе яств в моей великолепной трапезной от моего личного неподражаемого повара, а там и обсудим, что да как.

– Я же тебе сказал, я ни рабочим скотом, ни постельным мальчиком быть не смогу. Ты можешь, конечно, меня убить, но волю мою ты не отберёшь. Хоть в дугу её согни на время своими магическими приёмами, изувечь меня чисто физически, а воля моя всё одно выпрямится, пока я жив. Не сломаешь ты землянина, убогий на всю голову рабовладелец! Если только убьёшь….

– Нужда мне была убивать! Как будто это самое большое развлечение в здешней жизни. Это самое нестерпимое деяние для всякой разумной души! Я тебе счастье предлагаю, коего ты на Земле своей не сыщешь уже. Мужем возлюбленным станешь, отцом любящим, жить на прекрасном острове будешь под тихим волшебным и сияющим куполом. А мне сыном можешь стать, коли пожелаешь того. И временной интервал сам себе обозначишь, – каковым ему быть, коротким или длиною в целую твою жизнь.

Тут девушка встала к окну спиной, так что уподобилась картине в овальной светящейся раме, – Отпусти ты его! Я уже никогда и никого не полюблю. И ребёнка я смогу родить только от моего Избранника. А этот милый парень таковым уже не будет. Да он и сам не хочет. Отпусти!

– Да! – с готовностью поддержал её Арсений. – Отпусти, а я забуду обо всём, как и забывают кошмарный сон. А то…

– Что? – и старик придвинулся, обдав Арсения вихрем того самого плотного воздуха, что не влезал в его лёгкие. – Разве ты знаешь, через что ей придётся пройти с тем человеком, кого она себе избрала? И хотя вы все неполноценные существа, лезущие как мухи в любую щель, даже если там стоит оградительная сетка для москитов, ты, именно ты подходишь мне!

– А ей? – ловко ввернул Арсений. – Она же другого любит. Так и обратись к нему. Кто мешает? – он нежно улыбнулся милой девушке, заговорщически подмигнул ей. Она прыснула в ответ, прижав ладошку к губам. Ей очень понравилось, что Арсений не собирался подчиняться старику. – Или же сам хочешь оставить её себе для утехи, чтобы спинку тебе чешуйчатую массировала, а тот парень, кого она любит, на такое вот не согласен? Тебе и ребёнка подавай и её ласки, а он нужен только как суррогатный отец – биологический конструктор? Этот старый хрен держит тебя тут насильно? – обратился он к девушке. – Скажи, где находится это место, и я приведу сюда целую группу спасателей, чтобы тебя освободить! Где тот парень, с кем он тебя разлучил?

– Кыш отсюда! – старик встал между Арсением и двинувшейся в его сторону девушкой. – Горланит тут, петух ничтожный!

Тут уж Арсений не выдержал. Одной рукой скомкал плащ старика в районе груди, а другим кулаком двинул старому в ухо со всей возможной силой, хотя бить хоть кого не любил, да и не умел. Старик пошатнулся, из его уха пошла тёмная кровь. Но он устоял, – А ты можешь быть и агрессивным, оказывается. Не ожидал от тебя такого вот изъяна, – прохрипел он. – Ты причинил мне боль! Счастье твоё, что я уважал твоего отца, как никого из вашего племени. Много знаю и о тебе, и о твоей несчастной матери. А то бы ответил тебе так, что твоему отцу пришлось бы встречать на Земле глубокого инвалида. Обидел ты меня. Разочаровал. Она оказалась прозорливее, чем я, что тебя не избрала. – Тут старик наотмашь ответно стукнул Арсения, но уже по лбу, впечатав в него свой огромный кристалл, что украшал один из его пальцев. Удар не был особенно сильным, но перстень уподобился кастету, так что и Арсений пошатнулся и куда-то стал падать, разрывая ткань бордового плаща старика, от которого так и не отцепился. Он услышал, как закричала девушка…

Падал он долго и, похоже, куда-то очень глубоко… Пока внезапно не очнулся на том самом камне у подножия горы. Под головой была та самая подушечка с пейзажем, а в небе был разлит зловещий отсвет, мрачно-жёлтый с переливом в оранжевый. То ли закат, то ли другое что. Он встал на четвереньки, так как ноги плохо держали, и опять повалился набок. «И вечно я в роли какого-то нелепого чучела. То ноги меня не держат, то я на карачках ползаю, то прыгаю как самый настоящий петух на глазах девушки – невольницы и не могу дать настоящий отпор даже негодному и ветхому троллю. И прав он, что не для меня роль главного героя, куда я ни попади». И не успел он пожалеть, – не о том, что отказался от такой чудесной девушки, а что не сделал попытки всё обдумать, остаться, чтобы дать ей свободу от заточения у опасного чешуйчато-спинного оборотня, -как опять неведомая сила перевернула его на другой уже бок. Мысли о юной тонкорукой девушке и о загадочном существе с золотыми, а всё равно тёмными магическими глазами пронзили его запоздалой болью, поскольку он вдруг осознал, о чём был её рассказ. Старик её обманывал, принимая облик утраченного девушкой возлюбленного! Смел её трогать грязными, не чешуйчатыми конечно, но всё одно лапами! Бедняжка. Нежная, душистая куколка в лапах такого монстра… Сына ему подавай, человеческого беспомощного младенца подари нечисти инопланетной! Нет! Он просто обязан обо всём рассказать Венду как старшему всей земной базы. А уж вместе они и подумают о том, где могут находиться и тайно-чешуйчатая нечисть, и его несчастная пленница. Ясно же, что где-то в пределах Паралеи.

Арсений лежал лицом в каменную крошку, в унизительную пыль и, несмотря на ясность мыслей, подняться не мог. Только и осилил, что перевернулся на спину. Всё тот же застойно-жёлтый, казавшийся тошнотворным как моча больного, закат заливал ту часть неба, где и торчало низкое светило, ничуть не согревая ледяного воздуха вокруг. Арсения знобило, мутило, сворачивало внутренности, отжимало их как тряпку злобной незримой силой, и облегчение не приходило. Страшный сон не обрывался. Тут он опять стал куда-то падать, пока не очнулся у себя в жилом помещении «Зеркального Лабиринта» на поверхности. От всех этих бесконечных падений и видений, его голову кружило, хотя он продолжал валяться плашмя на родной уже постели. Вокруг царила ночь, но не настолько беспросветная, чтобы он не понял и не разглядел собственного обиталища. Кружение затухало, и слабость перетекла в сон, или то было болезненным забытьём. Утром он ничего уже не помнил. Самочувствие было вполне сносным.

Воскрешение из пепла

Антон Соболев попал в экипаж звездолёта «Финист» действительно случайно. Это был удар для мамы, не понявшей даже, откуда мог исходить такой странный призыв юного выпускника – космобиолога в Галактическую безмерность, и потрясение от невыносимого счастья для него самого. В отличие от тех, кто летел туда на свою, по сути, штрафную стажировку, Антон, как один из победителей ежегодного конкурса среди выпускников СКАЗа – Союза Космических Академий Земли, был направлен туда лишь на сезон. Пришёл запрос от космобиологов «ЗОНТа» из ЦЭССЭИ на Паралее, поскольку Паралея была проектом русских космических структур. Он был откомандирован туда «КСАНФом», так назывался Центр Космического сбора, анализа и изучения иноземной флоры. А тех, кто там работал, называли «ксанфами», полушутя, но пренебрежительно, как бы подчёркивая несерьёзность ставящихся перед ними задач, что было совсем не так.

На ЗОНТе» – закрытом объекте наземного типа, располагающегося в «Садах Гора», научно-исследовательский персонал работал в основном отдельно, и особенно тесного общения с военными не имел. Те обретались в подземельях планеты с выходом в горы, исключая руководство. ГОРом называли Разумова Рудольфа Горациевича, но вовсе не обозначая этим его неординарные заслуги, хотя они и были. ГОР – это была аббревиатура, сокращение от наименования Главный Ответственный Распорядитель колонии землян на Троле.

Звездолёт малого класса «Финист» рухнул в сердцевину столицы Паралеи, сбившись с заданных координат и получив повреждения ещё в околоземной орбите планеты Трол. Причина катастрофы установлена так и не была. По странному (или и не случайному) совпадению в это же время вышла из строя система слежения на орбитальной станции, и что там произошло в зоне вхождения «Финиста» в плотные слои атмосферы, никто не узнал. «ФИНИСТ» взорвался, уничтожив здание столичных, местных телекоммуникаций, обрушив их телевышку в адское пекло. Все, кто там были, погибли, погиб и экипаж «Финиста».

Но «Финист» не был бы «Финистом», если бы хоть частично не оправдал свое название. Финистом в старом древнерусском фольклоре называли птицу Феникс, воскресающую из пепла. И в космической птице – воплощённой мечте поколений землян, полностью сгоревшей, остались в живых двое, воскресшие, по сути, из пепла. В их защитных капсулах сработал режим безопасности, и они были отброшены далеко от эпицентра пожара.